Черный орден Роллинс Джеймс

– Гуго вошел в Колокол вовсе не без инструментов.

– Но Анна говорила…

– Нет, – оборвал Лизу Грей. – Он вошел туда со звездой Давида. Он вошел с молитвой и верой, а главное – со своим собственным квантовым компьютером.

– Каким?

Грей говорил быстро, не сомневаясь в правоте.

– Многие столетия ученым не давала покоя загадка человеческого мышления. Дарвин тоже ею занимался. Что такое наше сознание, мыслящий разум? Только ли наш мозг? Просто электрические импульсы в нервах? Где находится грань между мозгом и разумом? Между веществом и духом? Между телом и душой?

Он указал рукой на символ.

– Современные исследования говорят, что мы – и то и другое. Мы одновременно и частица, и волна. И тело и душа. Жизнь сама по себе есть квантовый феномен.

– Ну вот, парень уже заговаривается…

Монк подошел вместе с Фионой ближе.

Взволнованный Грей глубоко вздохнул.

– Современные ученые зачастую отвергают духовность человека, рассматривая мозг только как сложный компьютер. Мысль считается побочным продуктом возбуждения сложной сети нейронов – нейрокомпьютера, работающего на квантовом уровне.

– Да, вы уже говорили про квантовый компьютер, но что это такое, черт возьми? – спросила Лиза.

– Вы видели компьютерный код, череду нулей и единиц? Так думает современный компьютер. Включено – выключено, нуль – единица. Теоретически квантовый компьютер, если он будет создан, даст возможность третьего выбора. Останутся старые позиции – нуль и единица, однако возникнет и третий элемент – и нуль, и единица одновременно.

Лиза нахмурилась.

– Как электроны в квантовом мире? Они могут быть частицей или волной – или и частицей, и волной одновременно.

– Это и есть третий выбор, – подтвердил Грей. – Звучит не слишком эффектно, но стоит ввести эту возможность в арсенал компьютера, и он сможет работать над множеством алгоритмов одновременно, синхронно.

– Ходить и жевать жвачку, – пробубнил Монк.

– Задачи, для решения которых современному компьютеру требуются годы, можно будет решить за доли секунды.

– Как делает человеческий мозг? – уточнила Лиза. – Он работает, как квантовый компьютер.

– Такова самая современная концепция. Наш мозг создает электромагнитное поле, генерированное сложной сетью взаимосвязанных нейронов. Некоторые ученые предполагают, что именно в этом поле и рождается мышление – мостик, соединяющий вещество мозга и мир квантов.

– А Колокол суперчувствителен к квантовому процессу, – добавила Лиза. – Гуго, войдя в камеру вместе с ребенком, повлиял на конечный результат эксперимента.

– То, что наблюдают, изменяется вследствие самого акта наблюдения. Однако я думаю, что здесь кроется гораздо более сложный смысл. – Грей взглянул на звезду Давида. – Почему именно она, символ молитвы?

Лиза непонимающе покачала головой.

– Молитва – это сконцентрированная мысль, сфокусированное мышление. А если сознание – квантовый феномен, то и молитва тоже является квантовым феноменом.

Лиза поняла.

– И, как всякий квантовый феномен, она будет и должна измерять. То есть влиять на результат.

– Другими словами…

Грей ждал.

Лиза выпрямилась.

– Молитва действует.

– Вот что открыл Гуго, и вот что он спрятал в своих книгах. Нечто слишком ужасное, чтобы предоставить свободу, и слишком прекрасное, чтобы позволить умереть.

Монк оперся о стол.

– Выходит, он просто пожелал, чтобы ребенок стал совершенным?

Грей кивнул.

– Когда Гуго вошел в камеру вместе с ребенком, он молился о совершенстве: сосредоточил и сфокусировал все чистые и самоотверженные помыслы. Человеческое сознание в форме молитвы действует как идеальный квантовый измерительный инструмент. Под Колоколом чистый квантовый потенциал мальчика был измерен, подвергнут влиянию сфокусированной мысли и воли Гуго, и в результате все возможные варианты генов расположились в наилучшем, совершенном порядке.

Лиза широко раскрыла глаза.

– Возможно, нам удастся сделать то же самое, чтобы повернуть вспять квантовые повреждения Пейнтера и спасти его.

Ее перебила Марсия:

– Тогда вам лучше поторопиться. Пока не поздно.

15 часов 32 минуты

Монк и Грей поспешно тащили лежащего на брезенте Пейнтера к защитному кожуху.

– Положите его ближе к Колоколу, – приказала Лиза.

Когда все было готово, она отдала последние распоряжения помощникам. Оболочки Колокола уже вращались в противоположных направлениях. Лиза вспомнила, что Гюнтер метко назвал Колокол миксером. Над внешней керамической оболочкой возникло неяркое сияние.

Лиза опустилась на колени рядом с Пейнтером, пытаясь отыскать на его лице хоть какие-нибудь признаки жизни.

– Я могу остаться с вами, – предложил Грей.

– Нет. Полагаю, что если квантовых компьютеров будет больше одного, волны начнут интерферировать и погубят результат.

– Два медведя в одной берлоге, – согласился Монк.

– Тогда останусь я один, – предложил Грей.

Лиза покачала головой.

– Второй попытки у нас не будет. Если сфокусировать мысли и волю не удастся, лучше, если с ним рядом окажется медик.

Грей вздохнул, понимая, что причина не в этом.

– Вы сделали свое дело, Грей, дали нам разгадку, подарили надежду. – Она взглянула прямо в его глаза. – Позвольте и мне сделать свою часть работы.

Грей покорно отступил.

Монк наклонился к Лизе.

– Будьте осторожны, загадывая желание, – предостерег он многозначительно, ласково ущипнул ее за щеку и удалился вслед за Греем.

Марсия, сидевшая за компьютером, предупредила:

– Частота пульса – один удар в минуту.

В ответ Лиза скомандовала:

– Поднимайте защитный кожух.

Когда внизу загудели моторы, Лиза склонилась над Пейнтером. Его кожа приобрела голубоватый оттенок, а может быть, на нее лег отсвет сияния Колокола. Так или иначе, жить ему оставалось считанные секунды. Губы потрескались, дыхание стало еле уловимым, сердце не стучало, а издавало чуть слышный шум. Даже волосы изменились – корни приобрели снежно-белый цвет. Состояние Пейнтера стремительно ухудшалось.

Свинцовый щит поднимался выше, отделяя Лизу непроницаемой стеной от друзей, от всего мира. Голоса звучали все тише, пока не угасли совсем, когда щит сомкнулся с потолочным кольцом.

Теперь, когда Лиза осталась одна и ее никто не видел, она наклонилась к Пейнтеру и прижалась лбом к его груди. Ей не было нужды фокусировать волю и мысли в каком-то медитативном усилии. Правду говорят, что перед лицом смерти все становятся верующими, вот и с Лизой случилось то же самое. И тем не менее о какой помощи просить Бога в столь решающий момент, она не знала.

Лиза вспомнила дискуссию с Анной об эволюции и разумном творении. Женщина настаивала на том, что возможность в реальность обращают квантовые измерения. Аминокислоты образовали первый белок, способный к репликации, потому что жизнь – самый лучший квантовый инструмент. Если это положение экстраполировать, то сознание или мышление человека – куда более мощный квантовый инструмент, чем сама жизнь. Вот и найдено еще одно звено в эволюционной цепочке. Лиза мысленно представила себе, как это можно записать:

Аминокислоты>>>первый протеин>>>

>>>первая жизнь>>>сознание

А что там, за сознанием? Если будущее продиктовано прошлым, что сформирует сознание? Какой еще более совершенный квантовый инструмент возникнет в будущем? Насколько далеко протянулась цепочка? И что там, в ее конце?

Аминокислоты>>>первый протеин>>>

>>>первая жизнь>>>сознание>>>???

Вспомнилось еще одно загадочное утверждение Анны. Лиза возразила ей по поводу роли Бога в эволюции, поскольку квантовая эволюция, согласно ее же утверждению, исключила божественную десницу из процесса полезных мутаций. Анна тогда сказала: «Вы смотрите не в ту сторону, в неверном направлении». Лиза решила, что женщина просто устала. Однако не отвечала ли Анна на тот же вопрос, который сейчас мучил Лизу: что там, в конце эволюции? Действительно ли впереди нас ждет некий совершенный квантовый инструмент?

А если так, то Бог ли это?

Склоняясь над Пейнтером, Лиза искала ответ и не находила его. Твердо она знала только одно: Пейнтер должен жить. Ей пришлось скрывать от окружающих, а может быть, и от самой себя, как глубоко ее чувство к нему. Больше она не в силах прятать любовь.

Лиза распахнула свое беззащитное сердце.

Возможно, именно этого всегда ей недоставало, и потому мужчины не задерживались на ее пути. Она скрывала свою беззащитность под плотной броней профессионализма и поверхностного флирта. Прятала от всех свое сердце.

Лиза нежно поцеловала любимого в губы, выразив простым поцелуем все, что так долго скрывала.

Она закрыла глаза, физически чувствуя, как истекают последние секунды, и всем сердцем пожелала своему любимому мужчине – жить. Лиза желала ему здоровья, силы и крепости. А больше всего молилась о том, чтобы быть рядом с ним как можно дольше.

Не в этом ли состоит основная функция Колокола: открывать прямой канал к тому великому квантовому инструменту, что лежит в конце эволюции, к личной связи с главным Создателем?

Лиза поняла, что должна сделать. Она отрешилась от мира, отринула собственное «я». Ее цель лежала за пределами сознания и была превыше молитв.

Цель ее – чистая вера.

В момент наступившего прозрения Колокол взорвался слепящим светом и соединил мужчину и женщину в единое целое, обращая реальность в потенциал.

15 часов 36 минут

Грей повернул рычажок, и кожух начал опускаться. Все затаили дыхание. Что найдут они внутри Колокола? Моторы натужно гудели. Люди собрались вокруг свинцовой стены.

Монк обменялся с Греем тревожными взглядами.

В тишине негромко прозвенел короткий звонок.

Стал виден Колокол, темный и неподвижный. Их глазам предстала Лиза, склонившаяся над Пейнтером.

Никто не проронил ни слова.

Лиза медленно обернулась, из глаз девушки хлынули долго сдерживаемые слезы. Она выпрямилась, держа Пейнтера за руку. Выглядел он по-прежнему плохо: бледный, слабый, недвижный. И вдруг директор поднял голову и устремил на Грея пристальный взгляд.

В глазах Пейнтера светилась мысль.

Грей испытал огромное облегчение.

Короткий звонок прозвенел еще раз.

Пейнтер посмотрел ту сторону, откуда доносился звон, и беззвучно шевельнул губами. Грей подошел ближе, чтобы слышать.

Пейнтер прикрыл глаза и еще раз попробовал заговорить. В его словах не было никакого смысла, и Грей снова испугался, что директор потерял способность мыслить.

– Бомба… – несколько раз с усилием повторил Пейнтер.

Лиза посмотрела в ту же сторону, что и Пейнтер: на тело Балдрика Вааленберга. Потом подтащила Пейнтера к Монку.

– Держите его.

Сама Лиза кинулась к уродливому телу. Балдрик наконец умер.

Грей последовал за Лизой.

Она опустилась на колени и подняла рукав на руке трупа. Покойный носил большие часы. Лиза перевернула их: секундная стрелка бежала по цифровому циферблату.

– Мы с таким уже сталкивались, – вспомнила она. – Датчик реагирует на остановку сердца и начинает обратный отсчет.

Лиза повернула руку мертвеца так, чтобы Грею стали лучше видны цифры.

02.01.

Секундная стрелка дрогнула, прозвучал знакомый негромкий сигнал, и цифры изменились: 02.00.

– У нас меньше двух минут на то, чтобы уйти отсюда как можно скорее, – пояснила Лиза.

Грей сразу поверил ей и выпрямился.

– Всем уходить! Монк, свяжись с Кхамиси! Прикажи людям покинуть поместье, убраться отсюда немедленно.

Напарник послушно выполнил приказ.

– На крыше ждет вертолет, – напомнила Лиза.

Через секунду все обратились в бегство. Грей подхватил Пейнтера, Мози помогал Бруксу. За ними бежали Фиона, Лиза и Марсия.

– А Гюнтер где? – вспомнила Фиона.

– Он ушел со своей сестрой, – ответил Брукс. – И не захотел, чтобы кто-нибудь его видел.

Времени на поиски Гюнтера не оставалось. Грей указал на лифт. Группа Монка заблокировала открытые двери с помощью стула, чтобы враги не смогли проникнуть на этаж. Мози одним движением сшиб препятствие и отшвырнул его в сторону.

Все набились в кабину.

Лиза нажала верхнюю кнопку: шестой этаж.

Лифт медленно пошел вверх.

– Я по рации велел нашему человеку запустить вертолет, – сказал Монк. – Парень уже прогревает моторы.

– Что это за бомба? – обратился Грей к Лизе. – Чего нам ждать?

– Если такая же, как в Гималаях, то будет сильнейший взрыв. Они создали квантовую бомбу на основе ксерума-пятьсот двадцать пять.

Грей вспомнил об огромном количестве контейнеров на складе нижнего уровня.

Черт…

Лифт миновал главный уровень, объятый мертвой тишиной, и пошел дальше вверх.

Пейнтер шевельнулся, по-прежнему неспособный стоять на ногах.

– В следующий раз, – пробормотал он, – в Непал поедете сами.

Грей улыбнулся: прежний Пейнтер вернулся!

Лифт достиг шестого этажа, и двери открылись.

– Осталась одна минута, – сообщила Марсия, у которой хватало присутствия духа следить за стремительно истекавшим временем.

Они взбежали по ступенькам и нашли готовый к старту вертолет. Поддерживая друг друга, люди залезли в кабину. Грей передал Пейнтера Монку.

– Все на борт.

Грей обежал вертолет и забрался в кресло пилота.

– Пятнадцать секунд! – выкрикнула Марсия.

Грей прибавил оборотов. Лопасти заскрипели. Он дернул штурвал, и вертолет оторвал полозья от крыши. Никогда еще Грей не взлетал с таким чувством радости. Сколько еще времени у них осталось?

Набирая высоту, Грей немного наклонил вертолет, осматривая пространство вокруг дома Вааленбергов. Многочисленные джипы и мотоциклы мчались во все стороны, удирая из поместья.

Марсия начала обратный отсчет:

– Пять, четыре…

Она ошиблась всего на пару секунд.

Внизу вспыхнул ослепительный свет, как будто вертолет взлетел с поверхности солнца. Наступила абсолютная тишина. Ослепнув от яркого света, Грей пытался удержать машину. Ему показалось, что мир вдруг исчез.

И тогда облако ослепительного света вокруг них с громким хлопком разлетелось, словно его смыло потоком воды.

После невыносимо томительной минуты беспомощной болтанки лопасти неожиданно вновь обрели воздушную опору.

Потрясенный до глубины души Грей выровнял вертолет и направил его прочь от места катастрофы. Оглянувшись назад, туда, где только что стояло помпезное строение, он увидел огромный кратер с гладкими стенками. Как будто могучий великан сковырнул дом огромной ложкой для мороженого, вместе с большей частью окружавшего особняк сада.

Ничего не осталось: ни развалин, ни обломков. Одна лишь бездна.

Из рассеченных русел ручьев вода каскадами стекала в кратер.

Грей увидел людей. Они останавливались, смотрели назад, даже ехали к месту взрыва, чтобы рассмотреть последствия катастрофы. Армия Кхамиси уцелела. Зулусы собирались у границ бывших владений Вааленбергов. Они хотели вернуть себе давно утраченную землю.

Грей вспомнил об исчезнувшем из тайного хранилища контейнере с ксерумом-525, предназначенном для Соединенных Штатов. Схватив радиотелефон, он начал набирать длинную цепочку цифр, чтобы соединиться со штабом «Сигмы».

К его удивлению, на звонок ответил не Логан, а Шон Макнайт, прежний директор «Сигмы». Грей похолодел, почуяв недоброе. Макнайт немногословно объяснил, что произошло в Вашингтоне.

Оцепеневший и притихший, Грей наконец выключил телефон.

Заметив, что друг изменился в лице, Монк подался вперед.

– Что случилось?

Грей обернулся и заставил себя посмотреть в глаза напарнику.

– Знаешь, Монк… с Кэт беда.

17 часов 47 минут

Вашингтон, федеральный округ Колумбия

Прошло три дня. Три длинных дня они улаживали непростые дела в Южной Африке.

Их самолет, следовавший прямым рейсом из Йоханнесбурга, приземлился в международном аэропорту Даллеса. Монк бросил Грея и других товарищей у терминала, а сам поймал такси и рванул в город. У парка такси попало в пробку. Монку стоило невероятных усилий не выпрыгнуть из машины, чтобы проделать немалый остаток пути на своих двоих. К счастью, «бутылочное горлышко» вскоре освободилось и такси поехало дальше.

Монк подался всем телом вперед и приказал водителю:

– Получите пятьдесят баксов, если довезете меня за пять минут.

Монка отбросило на спинку сиденья. Так-то лучше.

Через две минуты перед такси выросли дома из красного кирпича. Машина пронеслась мимо надписи «Госпиталь Джорджтаунского университета». Почти не тормозя, шофер свернул на гостевую стоянку, едва не врезавшись в бок машине «скорой помощи».

Монк швырнул водителю деньги и выскочил из такси.

Не дожидаясь, пока автоматические входные двери откроются до конца, он протиснулся в щель боком и помчался по коридору, задевая нерасторопных пациентов и сотрудников госпиталя. Он знал, где находится реанимационное отделение.

Монк пулей пролетел мимо медицинского поста, не обращая внимания на крики сестер.

У койки Кэт он упал на колени и проехался на них по полу, с разгону крепко приложившись лбом к металлическому ограждению.

Кэт изумленно уставилась на него, не донеся до рта ложку с зеленым желе из лайма.

– Монк?

– Я приехал, как только смог, – запыхавшись, произнес он.

– Но я говорила с тобой по спутниковому телефону всего девяносто минут назад.

– Подумаешь, разговоры!

Он наклонился и поцеловал ее в губы. Голубой больничный халат не мог скрыть бинтов, которыми были обвязаны левое плечо и верхняя часть груди. Три пулевых ранения, сильная кровопотеря, наполовину спавшееся легкое, разрыв селезенки и раздробленная кость.

Кэт оказалась чертовски везучей.

Через два дня состоятся похороны Логана Грегори.

Застрелив убийцу, посланного Вааленбергом, Логан и Кэт спасли Вашингтон от атаки террористов и не дали осуществиться смертельному плану. Золотой колокол, подаренный посольству одержимым старцем, теперь покоится в недрах лабораторий «Сигмы». Контейнер с ксерумом-525 был благополучно обнаружен на складе в Нью-Джерси. К тому времени, как разведке США удалось отыскать горючее для Колокола, последний образец ксерума оказался безнадежно испорченным. Пробыв слишком долго на солнце, секретное горючее разложилось и без необходимого охлаждения превратилось в инертное вещество. Без ксерума колокола, осевшие в различных посольствах и консульствах, больше никогда не зазвонят.

Все хорошо, что хорошо кончается.

Старомодная схема эволюции Монка вполне устраивала.

Робко прикасаясь к телу любимой, он не решался задать главный вопрос. Кэт избавила его от мучительных раздумий. Накрыв пальцы Монка ладонью, она произнесла:

– Ребенок цел и невредим. Врачи говорят, что все будет хорошо.

Монк снова опустился на колени, с облегчением положив голову на ее живот. Закрыв глаза, он осторожно, стараясь не задеть ран, обнял Кэт и притянул ее к себе.

– Слава богу.

Кэт коснулась его щеки. Все еще стоя на коленях, не открывая глаз, Монк достал из кармана черную бархатную коробочку и протянул ее любимой.

– Выходи за меня замуж.

– О’кей.

Монк изумленно вытаращил глаза.

– Что ты сказала?

– Я сказала, выйду.

Монк все еще не верил.

– Ты серьезно?

– А ты что, хочешь меня отговорить?

– Ну, тебя все-таки напичкали лекарствами. Может, потом, на свежую голову…

– Просто дай мне кольцо. – Кэт взяла коробочку, открыла ее и несколько секунд безмолвно смотрела на подарок. – Его здесь нет.

Монк схватил коробочку и заглянул внутрь. Кольцо исчезло. Монк потряс головой.

– Что произошло? – спросила Кэт.

– Фиона! – прорычал в ответ Монк.

10 часов 32 минуты

Пейнтер находился в другом крыле госпиталя Джорджтаунского университета. Он лежал на платформе, которая медленно выезжала из кольцевидной части компьютерного томографа. Сканирование заняло целый час, и Пейнтер чуть не уснул, измученный событиями последних дней. Когда он нормально спал в последний раз? По ночам ему не давала сомкнуть глаз тревога.

Вошла медсестра, а за ней следом Лиза.

Пейнтер сел, торопливо одернув коротенький больничный халат.

Лиза присела рядом и кивнула головой на окно соседней палаты. Там собрался целый консилиум: группа ученых из Центра Джона Хопкинса и сотрудники «Сигмы» обсуждали состояние здоровья Пейнтера.

– Улучшение налицо, – сообщила Лиза. – Признаки кальцификации уменьшились. Ты почти в норме. Возможно, останутся незначительные рубцы на аортальном клапане, хотя, полагаю, и они пройдут. Скорость восстановления удивительная, я бы сказала, чудесная.

– Может быть, и так, – согласился Пейнтер. – А с этим что?

Он пальцами поднял седую прядь над ухом.

Лиза тоже провела рукой по его седым волосам.

– Мне даже нравится. Ты обязательно поправишься.

Он ей поверил. Впервые Пейнтер верил, что все будет хорошо. С его губ слетел прерывистый вздох: он уцелел, впереди долгая жизнь!