Синий георгин Робертс Нора
Губы Люка задрожали.
—Он на нас сердится?
—Нет, нет! Что ты, малыш. Нет, — Стелла прижалась лицом к его волосам. Ее снова затошнило, а то, что осталось от сердца, запульсировало, как глубокая рана. — Он на нас не сердится. Он любит нас. Он всегда будет нас любить.
—Он умер, — ярость зазвенела в голосе Гэвина, вспыхнула в глазах, и вдруг его лицо сморщилось.
Он стал просто маленьким мальчиком, рыдающим в маминых объятиях.
Стелла обнимала плачущих сыновей, пока они не заснули, затем отнесла их в свою кровать, чтобы ни мальчики, ни она не проснулись в одиночестве. Как сотни раз прежде, она сняла с них кроссовки, подоткнула одеяло.
Не выключая свет, она обошла — ей казалось, будто она плывет в загустевшем воздухе — дом, запирая двери, проверяя окна. Убедившись в полной безопасности, она закрылась в ванной комнате и наполнила ванну такой горячей водой, что пар заполнил все помещение. И только погрузившись по подбородок в обжигающую воду, Стелла дала волю слезам. Она дрожала и рыдала, рыдала, рыдала...
Стелла держалась. Друзья предлагали ей успокоительные таблетки, но она не хотела ходить, оглушенная антидепрессантами. Ей нужно было заботиться о своих детях, и она желала сохранить ясную голову.
Церемония была простая. Стелла знала — Кевин хотел бы, чтобы все было просто. Она сама выбрала все необходимое для поминальной службы: музыку, цветы, фотографию. И серебряную урну для праха. Она решила развеять прах Кевина над озером. Чудесным летним днем он на этом озере во взятой напрокат лодке сделал ей предложение.
На похоронах она была в черном — вдова в тридцать один год с двумя маленькими сыновьями, ипотечным кредитом и разбитым сердцем. Стелла не удивилась бы, если острые осколки сердца резали ее душу до конца жизни.
Она ни на минуту не отпускала от себя детей. Стелла записала и себя, и мальчиков к психотерапевту, консультирующему родственников жертв катастроф.
Детали... С деталями она могла справиться. Пока она была занята, пока могла делать что-то определенное, она справлялась. Она могла быть сильной.
Приходили друзья. В их глазах стояли слезы. Друзья выражали ей сочувствие, приносили еду в тарелках, накрытых фольгой. Она была им благодарна, но не за сочувствие, а за то, что они ее отвлекали. Никакое сочувствие ей помочь не могло.
Из Мемфиса прилетел ее отец с женой — они и стали опорой Стеллы. Джолин, жена отца, ухаживала за ней, утешала и развлекала детей, а ее собственная мать возмущалась тем, что должна находиться в одном доме с этой женщиной.
Когда закончилась поминальная служба, когда друзья разошлись, а отец и Джолин уехали в аэропорт, Стелла с трудом поднялась в спальню и стянула с себя черное платье. И сунула его в пакет, чтобы потом отослать в приют для бедных. Она больше никогда не хотела видеть это платье.
Мать осталась. Стелла сама попросила ее побыть в доме несколько дней. К кому же еще обратиться после такой трагедии, если не к родной матери? Их отношения всегда были сложными, но что такое эти трения и конфликты по сравнению со смертью Кевина...
Когда Стелла вернулась на кухню, мать варила кофе.
«Господи, как хорошо, что не придется возиться самой!» — подумала Стелла и с благодарностью поцеловала мать в щеку.
—Спасибо, мама. Меня уже тошнит от чая.
—Не успевала я повернуться, как эта женщинаснова заваривала чертов чай.
—Джолин старалась помочь. Тогда я и думать не могла о кофе.
Карла — худощавая женщина с коротко стриженными белокурыми волосами, сражающаяся с неумолимым временем с помощью регулярных визитов к пластическому хирургу, — обернулась. Манипуляции, призванные разгладить морщины, подтяжки и уколы... стерли несколько лет, но черты лица стали резче, черствее. Она смогла бы сойти за сорокалетнюю, однако счастливой не выглядела.
—Ты всегда ее защищаешь.
—Я не защищаю Джолин, мама.
Стелла устало опустилась на стул. Ей больше нечего было делать, не о чем думать. Как она сможет пережить эту ночь?
—Не понимаю, почему я должна была ее терпеть!
—Мне жаль, что ты чувствовала себя некомфортно, но Джолин очень помогла. Они с папой женаты... сколько?... лет двадцать пять. Тебе пора бы привыкнуть.
—Терпеть не могу, когда она мельтешит передо мной, ненавижу ее визгливый голос. Голодранка и шлюха!
Стелла хотела было возразить, но прикусила язык. Джолин никогда не была ни голодранкой, ни шлюхой, однако какой смысл говорить об этом матери? Или напоминать, что мать сама потребовала развода и разрушила семью. Также бессмысленно напоминать, что после того развода Карла еще дважды выходила замуж.
—Она уже уехала, мама.
—Могла бы вообще не приезжать!
Стелла глубоко вздохнула. Сил на споры у нее не было. Ее внутренности как будто сжимал огромный кулак, ненадолго отпускал и опять сжимал.
—Дети спят. Они так устали... Завтра... ну, завтра и подумаем, что делать. Наверное, теперь так и будет. Потихоньку. Шаг за шагом. — Стелла закрыла глаза. — Мне все кажется, что это ужасный сон, я вот-вот проснусь, и Кевин будет рядом. Я не... Я не могу представить свою жизнь без него... Я даже думать об этом не могу... — Слезы снова подступили к ее глазам. — Мама, я не знаю, что теперь делать.
Карла поставила перед дочерью чашку кофе.
—У него ведь была страховка?
Стелла замигала и тупо уставилась на мать.
—Что?..
—Страхование жизни. Кевин был застрахован?
—Да, но...
—Обязательно свяжись с адвокатом и подай в суд на авиакомпанию. — Карла села за стол и сделала глоток кофе. — Пора заняться практическими вопросами.
—Мама... — Стелла заговорила медленно, словно переводя с иностранного языка. — Кевин умер.
—Я знаю, Стелла, и мне жаль. — Карла коснулась руки дочери. — Я все бросила, чтобы приехать сюда и помочь тебе, не так ли?
—Да.
Она должна это помнить. И ценить.
—Мир, в котором мужчина его возраста вдруг ни с того ни с сего умирает, отвратителен. Жуткое расточительство. Я никогда этого не пойму.
—Да, — Стелла взяла салфетку и вытерла слезы. — Я тоже.
—Кевин мне нравился, но теперь ты попала в затруднительное положение. Ты должна оплачивать счета, растить детей. Ты теперь вдова с двумя маленькими мальчиками. Поверь мне, редкий мужчина согласится взвалить на себя готовую семью.
—Господи, мама! Я вовсе не хочу, чтобы нас кто-то... взваливал на себя.
—Захочешь, — Карла глубокомысленно кивнула. — Послушай моего совета — в следующий раз найди мужчину с деньгами. Не повторяй моих ошибок. Ты потеряла мужа, и это тяжело. Очень тяжело. Но женщины теряют мужей каждый день. И лучше так, чем через развод.
Стеллу пронзила боль, слишком резкая для скорби, слишком холодная для ярости.
—Мама, мы только сегодня попрощались с Кевином. У меня в спальне в проклятой урне его прах.
—Ты хотела моей помощи, — Карла сделала еще глоток кофе. — Я пытаюсь тебе помочь. Надо подать на авиакомпанию в суд. Предъявишь иск на крупную сумму и отлично себя обеспечишь на первое время. Только смотри не свяжись с каким-нибудь неудачником, как я то и дело. Развод, между прочим, тоже серьезное испытание. Тебе-то не приходилось разводиться, а я прошла через это. Два раза. И, к слову сказать, надвигается третий. Этот мерзавец мне надоел. Ты даже не представляешь, как я из-за него настрадалась! Мало того, что он равнодушный горластый идиот!.. Подозреваю, что он мне изменяет.
Карла приподняла фольгу над одной тарелкой, над другой и нашла то, что хотела. Она отрезала себе кусок торта и вернулась к разговору:
—Если он думает, что я это буду терпеть, то глубоко ошибается. Как обидно, что я не увижу его лицо, когда он сегодня получит документы!
—Мама, мне жаль, что твой третий брак не сложился, — сухо сказала Стелла. — Но мне трудновато сочувствовать тебе, поскольку и твой третий брак, и твой третий развод были твоим решением. А вот Кевин погиб... Мой муж мертв, и, черт побери, не я принимала это решение.
—Думаешь, я хочу снова пройти через этот ад? Думаешь, я мечтала мчаться к тебе на помощь и смотреть тут на то, как твой отец любезничает со своей шлюхой?
—Джолин — его жена. Она никогда не оскорбляла тебя и всегда хорошо относилась ко мне.
—Ты понятия не имеешь, что она болтает о тебе за твоей спиной! — Карла откусила огромный кусок торта. — Думаешь, у тебя одной проблемы? У тебя одной горе? Посмотрим, как ты запоешь, когда в пятьдесят перед тобой замаячит одиночество!
—Мама, пятидесятилетие можно встретить по-разному. И твое одиночество опять же твой выбор.
От гнева глаза Карлы потемнели, стали холодными и колючими.
—Мне не нравится твой тон, Стелла. Я не собираюсь его терпеть.
—Конечно, он тебе не нравится. И терпеть тебе ничего не надо. Пожалуй, для нас обеих будет лучше, если ты уедешь. Немедленно. Не знаю, о чем я думала, когда просила тебя остаться. Это была плохая идея.
—Выгоняешь меня? Отлично! — Карла поднялась, как королева с трона. — Я с радостью вернусь к собственной жизни. Ты всегда была неблагодарной! Когда в следующей раз захочешь поплакать на чьем-то плече, позвони своей деревенской мачехе.
—Непременно, — прошептала Стелла, когда Карла выплыла из кухни. — Я так и сделаю.
Она вышла из-за стола, но не поставила чашку в раковину, как собиралась, а, поддавшись порыву, швырнула ее туда. Чашка разбилась вдребезги. Стелла хотела разбить все, как разбили ее сердце. Она хотела разрушить весь мир, как разрушили ее жизнь.
Стелла вцепилась руками в край раковины. Она стояла и молилась, чтобы мать поскорее собрала вещи и уехала. Почему она вообще решила, что хочет, чтобы мать осталась? Они никогда не могли найти общий язык. Вечно ссорились, воевали друг с другом. У них не было ничего общего. Ничто их не связывало.
Однако, видит бог, ей так нужно было выплакаться на родном плече! Хотя бы сегодня ночью. Завтра будет завтра. Но сегодня ей безумно хотелось, чтобы ее обняли, погладили, утешили.
Дрожащими руками она вытащила из раковины осколки, всплакнула над ними и выбросила в мусорное ведро. Потом Стелла подошла к телефону и вызвала матери такси.
Они больше не разговаривали, не сказали друг другу ни одного слова. Это и к лучшему, решила Стелла, закрывая дверь и прислушиваясь к звуку отъезжающей машины.
Оставшись одна, она заглянула к сыновьям, поправила им одеяла, нежно поцеловала в макушки.
Они все, что у нее осталось, а она — все, что осталось у них.
Стелла поклялась, что будет им хорошей матерью. Терпеливой матерью. Она никогда-никогда их не подведет. Она никогда не бросит их, всегда окажется рядом, если они будут в этом нуждаться.
—Вы для меня на первом месте, — прошептала она. — И так будет всегда.
Она вошла в спальню, разделась, достала из шкафа старый махровый халат Кевина, завернулась в него и вдохнула родной, надрывающий сердце запах. Она легла, закрыла глаза и помолилась о завтрашнем утре. О том, что приготовит ей и мальчикам новый день.
2
2004 год, январь
Харпер-хаус
Стелла надеялась, что не струсит перед знаменитой хозяйкой не менее знаменитого дома. Дом славился элегантностью, историей и садами, соперничающими с райскими, в чем Стелла только что убедилась. Про хозяйку говорили, что она интересная, любит уединение и, мягко говоря, человек трудный. Последнее, как знала Стелла, могло характеризовать кого угодно — от женщины с сильным характером до первостатейной стервы.
Подавляя желание вскочить и заметаться по парадной гостиной Харпер-хаус, Стелла напомнила себе, что сможет работать и с той, и с другой. Она справлялась и не с такими трудностями.
Ей необходима эта работа, и не только из-за жалованья, очень щедрого, но и из-за поразительных перспектив. Стелла чувствовала, что способна на большее, гораздо большее, чем то, чем изо дня в день занималась дома. Давно пора разорвать порочный круг, рискнуть и попробовать что-то новое, интересное. Сколько можно вертеться как белка в колесе за зарплату, которую все равно пожирают бесконечные счета? Она мечтала — и пусть это похоже на мантры из серии «Помоги себе сам!» — о творческой и интересной работе. О яркой, насыщенной жизни.
Стелла знала, что у Розалинд Харпер все это есть. Прекрасный дом предков, процветающий бизнес. Интересно, что чувствуешь, когда каждое утро, просыпаясь, точно знаешь, что ты на своем месте, знаешь, что, как и зачем тебе делать.
Если бы она могла заработать и передать своим детям только что-то одно, она выбрала бы это ощущение уверенности. После смерти Кевина Стелла боялась, что потеряла способность ясно воспринимать жизнь. Она умела работать и работала. С этим у нее проблем не возникало. Поставьте перед ней задачу и не мешайте решать ее, она справится.
Однако уверенность в том, кто она и зачем пришла в этот мир, поколебавшаяся в тот страшный сентябрьский день две тысячи первого года, так полностью и не восстановилась.
Переезд в Теннесси мог бы стать для нее началом новой жизни. Финальное — и первое лицом к лицу с Розалинд Харпер — собеседование очень важно. А если не получится с этой работой... Ну, найдется другая. Никто не посмеет обвинить ее в том, что она не хочет работать или не умеет зарабатывать на жизнь для себя и своих детей.
Но, боже милостивый, как же хочется получить эту работу! И она получит ее, обязательно получит.
Старательно заглушая жужжащий в голове шепоток сомнения, Стелла расправила плечи. Она тщательно подготовилась к встрече, постаралась создать деловой, но не слишком агрессивный образ. Темно-синий костюм, белая блузка, хорошие туфли, хорошая сумочка. Простые украшения. Ничего пестрого, ничего аляповатого. Натуральный макияж, только чтобы подчеркнуть синеву глаз. Волосы скручены в узел на затылке и закреплены заколкой. Если повезет, кудрявая грива не вырвется на свободу, пока не закончится собеседование.
Розалинд задерживалась, и Стелла начала подозревать, что намеренно. Ее усадили в роскошной гостиной любоваться чудесными картинами, антиквариатом и потрясающим видом из окон. И томиться неизвестностью.
Может, этой южной изысканностью и неспешностью ей хотят напомнить, что гостей с севера тут не очень жалуют?
«Да, здесь жизнь течет медленнее», — мысленно согласилась Стелла. И она видит, что здесь, можно сказать, совсем другой мир. Роскошный мир.
Камин... Похоже, «Адам»[1]. Лампа от Тиффани, определенно подлинная. Интересно, шторы здесь называют портьерами? Или так их называли во врсмена Скарлет О'Хары? А кружевные гардины на окнах — семейные реликвии?
Господи, она, случалось, чувствовала себя не в своей тарелке, но не настолько же! Сейчас она самой себе казалась рыбой, выброшенной из воды. Как вообще вдову — представительницу среднего класса из Мичигана — занесло в это южное великолепие?
Услышав шаги в коридоре, Стелла подобралась и придала лицу безразличное выражение.
—Я принес вам кофе.
Это была не Розалинд, а жизнерадостный парень лет тридцати, чуть раньше открывший ей дверь и проводивший в эту гостиную. Дэвид, как он представился. Среднего роста, очень изящный. С волнистыми блестящими каштановыми волосами, обрамляющими лицо голливудской звезды. В черном, но совершенно не похожий на дворецкого. Слишком стильный, даже артистичный.
Дэвид поставил на низкий столик поднос с кофейником, чашками и блюдцами, льняными салфеточками, сахарницей, молочником и крошечной вазочкой с фиалками.
—Роз немного задерживается, но скоро придет, так что пока наслаждайтесь кофе. Вам здесь удобно?
—Да, очень.
—Не хотите ли чего-нибудь еще?
—О нет! Спасибо.
—Тогда просто отдыхайте, — Дэвид налил ей кофе. — Что может быть лучше огня в камине в январе? Забываешь, что всего несколько месяцев назад кожа плавилась от жары и сползала с тела. С чем вы пьете кофе, милочка?
Стелла не привыкла к тому, чтобы незнакомые мужчины, подающие ей кофе в роскошной гостиной, называли ее милочкой. Особенно если с виду они на несколько лет моложе ее.
—Со сливками. Немного, пожалуйста, — она усилием воли отвела взгляд от его лица... такого очаровательного, с пухлыми губами и сапфировыми глазами, резко очерченными высокими скулами и ямочкой на подбородке. — Вы давно работаете у мисс Харпер?
—Вечность, — Дэвид одарил Стеллу обаятельной улыбкой и подал ей чашку кофе. — Или так кажется в самом лучшем из всех возможных смыслов. Прямо отвечайте ей на прямые вопросы и не заискивайте. — Он улыбнулся еще шире. — Она терпеть не может, когда перед ней ходят на задних лапках. А знаете, милочка, мне безумно нравятся ваши волосы.
—Ах! — Стелла машинально прикоснулась рукой к узлу на затылке. — Спасибо.
—Тициан знал, что делал, когда писал рыжеволосых женщин. Желаю вам удачи с Роз, — Дэвид повернулся к двери. — Между прочим, потрясающие туфли.
Оставшись одна, Стелла вздохнула. Он похвалил ее волосы и заметил ее туфли. Похоже, парень из тех, кто ходит под голубыми флагами... Какая потеря для женского пола!
Зато кофе очень вкусный, и Дэвид прав: приятно сидеть в тепле, когда на улице холодно и сыро, а небо затянуто низкими облаками. Не хватает еще привыкнуть проводить зимние вечера у камина и пить изумительный кофе из... мейсенского фарфора? Веджвудского? Охваченная любопытством, Стелла приподняла чашку, чтобы рассмотреть клеймо.
—Стаффордшир. Привезен одной из новобрачных Харпер из Англии в середине девятнадцатого века.
Поздно ругать себя и бессмысленно досадовать на то, что ее белая кожа — проклятие рыжеволосых — от смущения заливается румянцем. Стелла опустила чашку и посмотрела прямо в глаза Розалинд Харпер.
—Прекрасный выбор.
—Я тоже так думаю, — Розалинд подошла, плюхнулась в соседнее кресло и налила себе кофе.
Стелла поняла, что одна из них промахнулась с дресс-кодом.
Высокая гибкая фигура Розалинд утопала в растянутом оливковом свитере и бурых, мешковатых, обтрепанных понизу брюках. Вместо туфель длинные узкие ступни облегали толстые коричневые носки, почему, собственно, Стелла и не слышала, как хозяйка дома вошла.
До сих пор они общались только по телефону, факсу или электронной почте, но, желая побольше разузнать о своей потенциальной работодательнице, Стелла покопалась в Сети.
Интернет пестрел выдержками из газет и журналов. Стелла проследила за взрослением Розалинд с раннего детства до юности, с восхищением разглядывала фотографии поразительно красивой и грациозной восемнадцатилетней невесты, сочувствовала мертвенно-бледной, стоически переносившей свое горе двадцатипятилетней вдове.
Разумеется, этим информация не исчерпывалась: колонки светских новостей, слухи, сплетни, досужие домыслы по поводу того, когда вдова снова выйдет замуж и выйдет ли вообще. Затем несколько заметок о созданном вдовой питомнике растений, ее садах, ее личной жизни. Ее скоротечном втором браке и разводе.
Вырисовывался образ умной волевой женщины, а ее поразительную красоту Стелла отнесла на счет выгодных ракурсов, освещения и макияжа.
Как же она ошиблась!
В свои сорок шесть лет Розалинд Харпер была розой в полном цвету. И ни в коем случае не тепличной, а упорно сопротивляющейся стихиям и с каждым годом становящейся все более сильной и прекрасной.
Узкое лицо с тонкими аристократическими чертами, бездонные миндалевидные глаза цвета дорогого виски. Четко очерченные пухлые губы, не накрашенные, как и все прелестное лицо, а уж в этом Стелла разбиралась. Черные, прямые, коротко подстриженные волосы подчеркивали идеальную форму головы и открывали длинную гибкую шею.
Разумеется, время оставило свой след — мелкие тонкие морщинки, разбегающиеся веером в уголках глаз, но они не умаляли красоту этого лица, и единственное, о чем могла сейчас думать Стелла: «Господи, как же я хочу в ее возрасте выглядеть так же. Только я бы одевалась получше, если не возражаете... »
—Я заставила вас ждать, не так ли?
Прямые ответы, напомнила себе Стелла.
—Немного, но ждать в этой комнате и пить изумительный кофе из стаффордширского фарфора... Я не назвала бы это тяжким испытанием.
—Дэвид любит пускать пыль в глаза. Я заработалась в школке [2].
«Быстрая речь, — отметила про себя Стелла. — Не отрывистая — теннесийский говор просто не может быть отрывистым, — но четкая и энергичная».
—Вы выглядите моложе, чем я ожидала. Сколько вам, тридцать три?
—Да.
—И вашим сыновьям... шесть и восемь?
—Верно.
—Вы не привезли их с собой?
—Нет. Они сейчас с моим отцом и его женой.
—Я очень люблю Уилла и Джолин. Как у них дела?
—Прекрасно. Сейчас они наслаждаются общением с внуками.
—Могу себе представить! Когда Уилл показывает их фотографии, он просто лопается от гордости.
—Я хотела, чтобы они как можно больше времени проводили вместе. Это одна из причин моего переезда сюда.
—Хорошая причина. Я сама люблю детей. Соскучилась по шныряющим вокруг маленьким мальчикам. То, что вы приехали с двумя, сыграло вам на руку. Ну, и ваше резюме, и рекомендации вашего отца, и письмо от вашего предыдущего нанимателя не повредили.
Не сводя глаз с лица Стеллы, Розалинд взяла с подноса печенье, надкусила.
—Мне необходим организатор, творческий и трудолюбивый, неравнодушный и, по существу, неутомимый. Мои служащие не должны от меня отставать, а я устанавливаю быстрый темп.
—Мне и говорили.
«Ладно, — решила Стелла. — По существу, так по существу».
—Я дипломированный специалист по управлению садовыми хозяйствами. За исключением трех лет, когда я сидела дома с детьми, одновременно занимаясь ландшафтным дизайном своего сада и двух соседских. После смерти мужа я больше двух лет воспитывала сыновей и управляла садовым питомником и хорошо справлялась и с тем, и с другим. Я сумею работать в вашем ритме, мисс Харпер. Я сумею работать в любом ритме.
«Может быть, — подумала Роз. — Пока только может быть».
—Позвольте посмотреть на ваши руки.
Слегка раздосадованная, Стелла протянула руки. Роз отставила свою чашку, схватила Стеллу за запястья и, повернув ее руки ладонями вверх, провела по ним большими пальцами.
—Вы умеете работать.
—Да, умею.
—Меня сбил с толку строгий костюм. Хотя он очень милый... — Роз улыбнулась и быстро доела свое печенье. — В последние дни было сыро. Попробуем найти вам сапоги и спасти ваши красивые туфли. Я покажу вам питомник.
Сапоги нашлись, правда, слишком большие, серо-зеленые, совсем не подходящие к модному костюму, зато спасшие ее новые туфли от раскисшей земли и шершавого гравия.
Да и вряд ли ее внешность имела хоть какое-то значение по сравнению с тем, что удалось создать Розалинд Харпер.
Питомник «В саду» занимал западную часть поместья. Здание садового центра фасадом выходило на шоссе, привлекая прекрасно оформленной территорией перед входом и обрамлением просторной парковки. Даже сейчас, в январе, Стелле было ясно, сколько труда и вдохновения вложено в выбор и размещение вечнозеленых и декоративных деревьев. Она словно наяву видела, как просыпаются весной дремлющие в клумбах многолетники, как раскрываются луковицы однолетников и пробиваются сквозь мульчу ростки, как пышное разноцветье перетекает из весны в лето, а затем в осень и снова замирает к зиме.
У нее с первого взгляда вспыхнуло желание — поскорее взяться за дело. Страстное желание, похожее на вожделение, обычно приберегаемое для возлюбленного.
—Я нарочно оттеснила торговлю подальше от дома, — заметила Роз, останавливая автомобиль на парковке. — Харперы всегда занимались бизнесом, даже в те времена, когда земля вокруг была не застроена домами, а засажена хлопком, но это вовсе не значит, что я должна портить вид из собственного окна.
У Стеллы во рту пересохло так, что она не могла говорить и только кивнула. Узкая полоса естественного леса окружала длинные низкие постройки, торговый центр и, очевидно, большинство теплиц, заслоняя их от Харпер-хауса и надежно защищая величественный дом от нескромных взглядов посетителей.
Взор Стеллы упал на конский мясокрасный каштан, и она чуть не задохнулась от восхищения. О боже, какое роскошное старое дерево!
—Магазин открыт круглый год, — продолжала Роз. — Мы предлагаем все необходимые сопутствующие товары, комнатные растения и книги по садоводству. Здесь мне помогает мой старший сын, хотя он чувствует себя намного счастливее в теплицах и в саду. Сейчас у нас работают два помощника на неполный рабочий день, но через несколько недель потребуется гораздо больше.
«Хватит восхищаться. Займись делом!» — приказала себе Стелла.
—Горячая пора начинается в этой полосе в марте?
—Да.
Женщины поднялись по заасфальтированному пологому склону к распластавшемуся на возвышении белому зданию и, миновав безупречно чистую веранду, вошли внутрь — в залитый светом зал.
Вдоль стен по обеим сторонам от входной двери тянулись длинные широкие прилавки с комнатными растениями, стеллажи с почвенными субстратами, удобрениями, добавками и подкормками, вращающиеся стенды с семенами, полки с книгами и разноцветными горшками для различных трав и комнатных растений и множеством самых разных аксессуаров от «китайских колокольчиков», или «музыки ветра», как их еще называют, до декоративных садовых скульптур.
Совершенно седая женщина протирала фонари на солнечных батарейках. Под бледно-голубым кардиганом с вышитыми на груди розочками виднелась накрахмаленная блузка — белее белой.
—Руби, это Стелла Ротчайлд. Я показываю ей наши владения.
—Рада познакомиться с вами.
Руби, судя по ее оценивающему взгляду, знала, что Стелла претендует на открывшуюся вакансию.
—Вы дочка Уилла Дули, не так ли?
—Да.
—С... с Севера.
С ума сойти! Руби произнесла это так, будто Стелла приехала из страны третьего мира, имеющей оч-ч-чень сомнительную репутацию.
—Из Мичигана. Но я родилась в Мемфисе.
—Да что вы говорите? — Руби наконец улыбнулась. — Ну, это уже лучше, не так ли? Уехали еще совсем маленькой девочкой, верно?
—Да, с матерью.
—А теперь подумываете вернуться?
—Я вернулась, — уточнила Стелла.
—Понятно.
«Поживем — увидим», — мысленно перевела Стелла.
—Сегодня сыро, — перевела разговор на погоду Руби. — В помещении уютнее. Можете осмотреть все, что вас интересует.
—Спасибо. Больше всего на свете люблю осматривать питомники.
—Ну, так вы нашли лучший. Роз, заезжала Мэрилин Букер. Она купила дендробиум. Как я ни старалась, так и не смогла ее отговорить.
—О, только не Мэрилин! Она убивает все, к чему прикасается... Что уж говорить об орхидеях! Мэрилин необходимо по суду запретить подходить ко всему живому ближе, чем на десять футов[3].
—Прости, Роз, но я взяла с нее обещание привезти нашу орхидею назад, как только у нее пожухнет хоть один листик.
—Ты не виновата, — отмахнулась Роз, стремительно направляясь в глубину зала. Стелла поспешила за ней. Глаза разбегались от обилия растений — экзотических и классических, а также горшков — от крохотных, чуть больше наперстка, до огромных, диаметром с крышку канализационного люка. И снова множество аксессуаров, только более крупных — камни для мощения садовых дорожек, решетки для вьющихся растений, разобранные беседки, садовые фонтаны и скамьи.
—Мои служащие должны знать понемногу обо всем, — заметила Роз. — А если они что-то не знают, то должны знать, как найти ответ. По сравнению с оптовыми питомниками или архитектурно-ландшафтными фирмами наш бизнес довольно скромен. Мы не можем позволить себе низкие цены, как в садовых дискаунтерах[4], поэтому, кроме стандартного ассортимента, предлагаем необычные растения и послепродажную поддержку. И осуществляем доставку.
—У вас в штате есть специальный консультант для выездов к заказчикам?
—Если вы имеете в виду клиента, у которого возникли трудности с чем-то, что он купил здесь, или того, кто просто нуждается в совете, то выезжаю я или Харпер. — Розалинд сунула руки в карманы и покачалась на пятках. — Для крупных заказов у меня есть ландшафтный дизайнер. Пришлось потратить целое состояние, чтобы отбить его у конкурента. И предоставить полную свободу действий, черт побери! Но он лучший. Я намерена развивать это направление бизнеса.
—Какова общая концепция деятельности вашей компании?
Роз обернулась, и Стелла увидела ее изумленно взлетевшие брови, веселые искры, вспыхнувшие в темных проницательных глазах.
—С ума сойти! Вот поэтому мне и необходим кто-то вроде вас. Кто-то, кто может на одном дыхании и абсолютно серьезно произнести словосочетание «общая концепция деятельности». Дайте-ка подумать.
Роз подбоченилась, обвела взглядом груды товаров, а затем распахнула широкие стеклянные двери в примыкающую теплицу.
—Я думаю, у нас две задачи... Кстати, здесь мы храним большинство однолетников и подвесные корзины с растениями, расцветающими в марте. Первая — помощь любителям, обустраивающим сад. От новичков, которые только пробуют свои силы, до более опытных садоводов, которые знают, чего хотят, и не прочь испытать что-то новое или необычное. Вторая — удовлетворение потребностей клиентов, у которых есть деньги, но нет ни времени, ни желания копаться в земле, которые хотят озеленить свое жизненное пространство, но не знают, с чего начать, или не желают работать в саду сами. Здесь и появляемся мы — за определенный гонорар разрабатываем дизайн, подбираем растения, нанимаем рабочих. И гарантируем полное удовлетворение.
—Понятно, — Стелла внимательно рассматривала длинные роликовые столы, распыляющие головки системы орошения, желоба для стока воды в наклонном бетонном полу.
—С началом сезона мы выставляем вдоль этого здания столы с однолетниками и многолетниками. Их видно и тем, кто проезжает мимо, и тем, кто заходит в центр. И достаточно тени для тенелюбивых растений, — поясняла Роз, шлепая резиновыми сапогами по бетону. — Здесь мы храним травы, а за теплицей есть складское помещение для лишних горшков, пластмассовых контейнеров, маркировочного материала. — Роз вывела Стеллу на воздух. — Дальше у нас теплицы для материнских растений и саженцев. Вон те две будут открыты для покупателей.
Сапоги захрустели по гравию, вскоре сменившемуся асфальтом, окаймленным кустами и декоративными деревьями. Роз указала на боковой участок, где зимовали укрытые растения.
—Там школки и прививочные территории, закрытые для публики. Мы в основном продаем посадочный материал в контейнерах, но примерно акр[5] я выделила для посадок в открытый грунт. Вода для полива не проблема, поскольку там дальше есть пруд.
Пока они обходили владения Роз, Стелла прикидывала, анализировала, и вожделение, свернувшееся тугим узлом в ее животе, разгоралось все сильнее. О, она могла бы оставить здесь свой след, могла бы внести свой вклад в прекрасное здание, построенное другой женщиной! Улучшить, расширить, усовершенствовать...
Черт, она работала бы не покладая рук, она творила бы и решала самые сложные задачи ежедневно, ежеминутно! И была бы безумно счастлива.
Стелла смотрела на пустые парники, рабочие столы, стенды и представляла их заставленными, заполненными цветами, словно наяву видела снующие вокруг толпы покупателей и ощущала ароматы даже не цветов, а безграничных возможностей.
Когда Роз открыла дверь в школку, Стелла не сдержала восхищенного возгласа. Она понимала, что от влаги ее волосы завьются мелким бесом, но решительно вошла во влажную духоту, сразу окутавшую ее запахами земли и растений.
Бесконечные ряды контейнеров с нежно-зеленой порослью, пробившейся из удобренной почвы. На кронштейнах поближе к свету корзины с уже высаженными цветами. В боковом крыле материнские растения — родители этих робких ростков. На крюках висели фартуки. Множество садовых инструментов было разбросано на столах или торчало из ведер.
Стелла заметила, что все контейнеры снабжены ярлыками, но многие растения она узнавала и не глядя на названия. Космеи и водосбор, петунии и пенстемоны. Здесь, на юге, через несколько недель их уже можно будет высаживать на клумбы в тени или на солнце, выставлять в горшках на внутренние дворики.
Читать бесплатно другие книги:
