«Гремя огнем». Танковый взвод из будущего Полищук Вадим

Где-то за Нижним Новгородом дорога кончилась. Осеннее дыхание еще не успело коснуться центральной России, погода стояла теплая и сухая. Ненадежные мосты удавалось объехать либо воспользоваться железнодорожными мостами. На шпалах грузовики прыгали как зайцы, долго так ехать никто не мог.

Если в столицах автомобили только привлекали внимание, то в провинции появление сразу четырех грузовиков становилось сенсацией. Весть о пробеге летела впереди колонны, в городках машины встречали делегации местного начальства и толпы зевак. Ревущие моторы, блеск хрома и латуни, бензиновая вонь и упакованные с головы до ног в черную кожу шоферы, которых местные жители почему-то именовали кондукторами, поблескивающие стеклами необычных очков. Ну как тут можно устоять? Они казались пришельцами из другого, невиданного мира. Приходилось останавливаться, выслушивать, толкать ответную речь, потом вкушать, отбиваясь от щедрых предложений налить и выпить, после чего продолжать путь. Потери времени были бы колоссальные, будь Россия многолюднее. Зато на продовольствии и приготовлении пищи удавалось экономить.

Между Казанью и Елабугой гнилой настил очередного моста не выдержал тяжести «Мерседеса». Машину предварительно разгрузили, но попытка проскочить мост на скорости потерпела фиаско. К счастью, «Мерседес» шел последним, а несущие балки выдержали, и автомобиль повис между ними, зацепившись задним колесом за одну и уперевшись кузовом в другую.

— Вылезай, приехали, — оценив масштаб катастрофы, скомандовал Сергей.

Вытаскивать застрявшую технику на ночь глядя не стали, отложили до утра. Для облегчения машины с «Мерседеса» сняли все, что можно. Трос зацепили за передний бампер, «Берлие» напрягся… Бесполезно, только вонь выхлопа да бессильно крутящиеся в дорожной пыли колеса. Стало ясно, что «Мерседес» засел прочно.

— Стой!

Когда шум мотора стих, Сергей принял решение:

— Сами не вытащим, я за помощью.

В первой же деревне стайка ребятишек указала на дом старосты. Солидный мужик, борода лопатой, узнав, кому нужна помощь, тут же согласился помочь.

— Не извольте беспокоиться, вашество, все сделаем в лучшем виде. Вы сейчас обратно езжайте, а я пока мужиков соберу и сей момент буду.

И сам вышел на крыльцо, чтобы лично увидеть отбытие самобеглой повозки.

Староста не подвел: не прошло и двух часов, как он прибыл к месту аварии во главе артели из полутора десятков таких же бородатых мужиков, вооруженных топорами, пилами, лопатами и веревками. Сергея вежливо, но настойчиво оттерли от руководства спасением машины, староста все взял в свои руки. «Мерседес» подперли бревном, чтобы он не провалился глубже. Затем из тут же срубленных деревьев возвели рядом с мостом дополнительную опору, перекинули через нее веревки — и крестьянские лошадки приподняли заднюю часть автомобиля. Тут же подключились бородачи.

— Раз, два, взяли! Еще, взяли!

И передние колеса немецкой машины уже стоят за пределами настила.

— Иваныч, цепляй!

Полтора десятка людских и сорок лошадиных сил французского мотора окончательно вытащили «Мерседес» на берег. Упрек о плохом состоянии моста староста отверг.

— Мы, вашество, за мост не отвечаем, это вам к земскому начальнику.

Но настил моста мужики тут же восстановили — им же по нему еще ездить и ездить. Тем временем военные осмотрели «Мерседес» и пришли к выводу, что он почти не пострадал, надо было только долить бензин в опустевшие баки.

— Лейтенант, давай быстро собираемся и ноги в руки.

— Ты чего, Иваныч, надо же хоть людям спасибо сказать!

— Говори, только быстро.

— А чего такая спешка? — удивился Сергей.

— Того. Представляешь, что будет, если они раньше нас в деревню вернутся?

— И что будет?

— Они стол накроют, и хрен мы раньше завтрашнего дня от них уедем.

Распрощавшись с крестьянами, на одном дыхании доехали до Елабуги, где и заночевали. Еще одной задержкой стала переправа через Каму. Местный паром на такой вес транспортных средств рассчитан не был. Пришлось разгружать машины, по частям переправлять груз, а потом и сами автомобили. Провозились почти весь световой день.

За Уфой автоколонну настигли проливные дожди. Дороги моментально раскисли и превратились в месиво серой грязи. На малейшем подъеме приходилось подкладывать под колеса ветки. Прилагавшиеся к машинам цепи противоскольжения ситуацию не спасали, машины вязли до самых осей. Толкавшие машины люди покрывались летевшей из-под колес грязью с ног до головы. Роскошный образ русского шофера был погребен под коркой серой грязи. Пытались двигаться по обочинам дорог, но это ситуацию не спасало.

От такой дороги уставали не только люди, но и машины. К счастью, крупных поломок пока не было, но начали досаждать мелкие неисправности. В этом смысле лучше всех смотрелся «Мерседес», преподносивший неприятных сюрпризов меньше других. Через некоторое время выяснилось, что надетые на колеса цепи быстро стирают деревянные спицы и обода. Колонна едва доползла до Златоуста, где окончательно застряла до окончания дождей.

Первое время нарядно одетая публика проявляла к автомобилистам немалый интерес, приходили целыми семьями.

— Чувствую себя как обезьяна в зоопарке, — пожаловался Ерофеев.

— Терпи бремя славы, — парировал Сергей.

Несмотря на некоторые неудобства, отдых пошел на пользу автомобилистам, люди отдохнули и, как только установилась хорошая погода, тронулись в путь. Почти сразу после отъезда из Златоуста выявилась еще одна проблема — деревянные спицы, набухшие от воды во время дождей, усохли и начали выскакивать из гнезд. Колеса стали на ночь замачивать в воде, но за день спицы успевали высохнуть, и все повторялось.

В начале октября, проведя в пути почти месяц, колонна въехала в Нижний Тагил. На окраине ее встретил сверкавший свежестругаными досками забор.

— О, гляди, командир, ограду построили!

Сергей не стал перекрикивать мотор и только головой кивнул. Ворота приближались. Еще из Екатеринбурга он отправил телеграмму Кондратьеву, поэтому прибытие автомобильной колонны не стало сюрпризом, их уже ждали. Когда до ворот осталось совсем чуть, двое солдатиков торопливо распахнули створки, и машины, не притормаживая, въехали во двор. Капитан, видимо, хотел построить роту для торжественной встречи, но не успел. Едва первая машина появилась в воротах, как строй сломался.

— Ура-а-а!

Как только машины остановились, водителей и их помощников вытащили из кабин и начали качать. Первая техника прибыла по назначению.

— Эй, отпустите меня! Отпустите, я вам приказываю! Мне рапорт, рапорт нужно. Доложить…

Кто бы еще его услышал в этом гвалте! Отчаявшись отбиться от встречающих, Сергей решил просто отдаться на волю событий. Минуты через три его опустили на землю, и он попытался добраться до ротного, но был перехвачен.

— Сергей!

Это был счастливый молодожен и с недавних пор еще и отец при таких же погонах подпоручика.

— Мирошкин! Прибыл наконец, а то я тут уже устал единственным субалтерном за все отдуваться. Ну, как жена? Как ребенок?

— Нормально все. Лиза со мной приехала, в городе квартиру снимаем. Елизавета Андреевна Мирошкина от бремени разрешилась благополучно. Дочку назвали Аграфеной.

— Ничего другого придумать не могли? — поинтересовался у сослуживца Сергей.

— Какое в святцах было… Теща настояла, да и Лизе нравится.

— Я смотрю, ты совсем подкаблучником стал.

Послушать новости от прибывшего из Харбина Мирошкина было бы интересно, но окружающая обстановка не располагала. Сам новоиспеченный подпоручик предупредил:

— Кондратьев идет.

Сергей хотел было доложить капитану о результатах пробега, но тот не стал его слушать.

— Завтра, все дела завтра. Сейчас отдыхайте, а вечером ждем всех на банкет, посвященный успешному окончанию пробега. Ротные повара уже готовят стол.

Банкет удался на славу. Жаль только, что окончание пробега не пришлось на предвыходной или предпраздничный день. После утреннего развода участники пробега, офицеры роты и те, кому предстояло учиться на шоферов и механиков, собрались у машин. Сергей даже на комсомольских собраниях не выступал ни разу, перед такой большой аудиторией он робел, да еще и не до конца выветрившийся вчерашний хмель мешал сосредоточиться. Но постепенно он взял себя в руки, и речь его зазвучала увереннее. Рассказав о перипетиях дороги через российскую глубинку, Сергей перешел к недостаткам машин, выявившимся в ходе пробега:

— Деревянные колеса для эксплуатации в условиях российских дорог абсолютно непригодны, до половины всех поломок и задержек в пути приходилось именно на них. А их еженощное замачивание со снятием и установкой вспоминается с содроганием.

— И что вы предлагаете? — спросил Кондратьев.

— В наше вре… К-ха, к-ха.

Сделав вид, что закашлялся от долгого выступления, Сергей попросил воды и продолжил:

— Предлагаю для начала изготовить полностью металлические колеса. Литейка на заводе неплохая, полагаю, справится. Станок для проточки обода надо поискать. Позднее перейдем на стальные колеса с пневматическими шинами.

— Стальные получатся тяжелее деревянных, — возразил Мирошкин.

— Сейчас для нас важнее прочность и долговечность. К ободу надо грунтозацепы прива… приклепать для улучшения проходимости. Дальше. Цепная передача — слабое место всех грузовиков, но так глубоко влезать в конструкцию мы не можем, придется работать с тем, что есть, только к частому ремонту цепей надо быть готовым.

С этим все согласились, возражений не последовало.

— Конденсаторное зажигание ни к черту не годится, надо будет заменить его на зажигание от магнето по типу мерседесовского. На некоторых листах рессор есть признаки усталости металла, поэтому их тоже вскоре придется менять. Велик расход свечей зажигания, подгорели накладки фрикционов. Ацетиленовые фары никуда не годятся, в темноте с ними ездить практически невозможно. Остальное — мелочи, вполне устранимые своими силами.

— Ну и каков же будет общий вывод? — поинтересовался капитан.

— В существующем виде ни один из типов машин для эксплуатации в российской армии не пригоден. Они могут передвигаться только по дорогам с твердым покрытием, ненадежны и капризны в эксплуатации. Хорошо бы увеличить мощность двигателя и сделать ведущими все колеса.

— Неужели все так плохо? — поинтересовался кто-то из собравшихся.

— Ну почему же? Потенциал у всех конструкций есть, рамы прочные и надежные. К тому же до сих пор эксплуатация автомобилей проходила в экстремальных условиях пробега по плохим и очень плохим дорогам, а зачастую и без таковых. Большой суточный пробег, нагрузки, на которые конструкция не была рассчитана, отсюда и поломки. К тому же учить будущих шоферов и их помощников все равно больше не на чем, придется на том, что есть. Нагрузки в этом случае будут меньше, только накладки фрикционов часто менять придется.

Итог собрания подвел капитан Кондратьев:

— По итогам успешного завершения автопробега и анализа его результатов объявляю благодарность всем участникам. Особо хочу выделить подпоручика Иванова, унтер-офицеров Ерофеева и Аббасова, младшего унтер-офицера Чеботаева. Рапорт на основе выводов, сделанных подпоручиком Ивановым, а также предложений по совершенствованию конструкции автомобилей будет направлен в военное министерство.

Сделав паузу, командир роты продолжил.

— Кстати, у меня есть еще одно приятное сообщение. Из Петербурга пришел приказ о присвоения звания подпоручиков российской армии Иванову и Мирошникову со старшинством в чине от двадцатого сентября сего года.

Два десятка глоток дружно рявкнули «Ура-а!», а затем на виновников торжества обрушилась лавина поздравлений.

После официального получения офицерского звания материальное положение Сергея взлетело на немыслимые прежде высоты. Полуторный оклад, положенный подпоручику автотракторной роты, вполне позволял снять приличное жилье непосредственно в городе, как это делали Кондратьев и Мирошников, но он предпочел продолжить обитать в крохотной каморке на территории роты. Кондратьева такое положение вещей вполне устраивало: один из ротных субалтернов практически безвылазно находился в роте и мог приглядеть за солдатами и пресечь намечающиеся безобразия.

Прошедшие от Петербурга до Нижнего Тагила машины разобрали, изучили конструкцию, устранили неисправности и начали собирать обратно. Денег на опыты со стальными колесами пока не выделили, поэтому новые колеса взамен пришедших в негодность заказали в тележных мастерских. Тележных дел мастера профессиональной чести не посрамили, изготовленные ими колеса были даже лучше, чем заводские. Две машины уже были на ходу, и на них понемногу начали обучать шоферов и помощников из пришедших в роту призывников. Царские «военкоматы» опытную роту не обижали, солдат присылали грамотных, многие были из мастеровых, что позволяло привлекать обучаемых для ремонта техники.

— Сейчас мы учим шоферов для себя, но, когда начнется обучение для других частей, необходимо будет разделить роту на постоянный состав — те, кто учит шоферов и обслуживает технику, — и на переменный, куда войдут все обучаемые.

— Вполне разумно, — поддержал предложение Мирошкина Кондратьев, — но это на перспективу, а пока у нас есть более насущные задачи.

Рота была разделена на четыре взвода: автомобильный, тракторный, ремонтный и материального обеспечения. Сергей курировал тракторный и материального обеспечения, Мирошкину достались автомобильный и ремонтный, последний, впрочем, был почти номинальным: хотя мастеровые нужных специальностей среди солдат взвода в некотором количестве имелись, оборудование ремонтных мастерских было крайне скудным.

Поскольку Сергей отвечал теперь и за снабжение техники ГСМ, то он не замедлил выдвинуть еще одно предложение:

— Сколько можно горючее со станции в бочках на телегах возить? Надо одну из машин, я предлагаю «Мерседес», переделать в бензовоз. Поставим на раму цистерну куба на два — два с половиной, насос для заправки, и все дела. Не надо будет из бочек в ведра, а из ведер в бак заливать.

Мирошкин пытался возражать, ведь один из четырех автомобилей уплывал в другой взвод, но Кондратьев принял решение в пользу Иванова.

— Вот вы, Сергей Николаевич, этим и займитесь.

Выполнять собственную инициативу, облеченную в приказ командира, Сергей взялся энергично, привлек к делу Ерофеева, кузов с «Мерседеса» сняли быстро, но дальше дело застопорилось. Вроде и невелика премудрость к раме бочку приклепать, но всплыли неожиданные проблемы. Во-первых, цистерны пока не существовало, ее еще только предстояло изготовить, причем без применения электросварки. Во-вторых, требовалось спроектировать и изготовить детали крепления. В-третьих, нужно было где-то найти или изготовить насос для перекачки топлива и арматуру к нему. В-четвертых… Для решения этих задач десяти классов средней школы и полугода танкового училища оказалось недостаточно. Даже опытный и надежный Иваныч помочь ничем не мог.

— Я ведь только слесарь-сборщик, а не инженер. Готовую деталь на место прикрутить могу. Чертежи читать могу, а самому чертить — увольте, не обучен.

В сорок пятом эту задачу можно было решить без труда, своя и трофейная техника, оставленная на полях и дорогах, служила источником всевозможных агрегатов и деталей, приспосабливаемых для других нужд. А еще там были чумазые, пропахшие маслом и соляром ребята из ремонтно-эвакуационного взвода и ремлетучка со сварочным аппаратом. В девятьсот шестом не было ничего.

Решение проблемы пришло неожиданно, вместе с первым снегом. Никто не знал, что пассажир экипажа, подкатившего ранним утром к воротам роты, может направить ход истории в несколько ином направлении. Пассажиром оказался приятной наружности молодой человек в сером драповом пальто. Извозчик помог ему выгрузить объемистый чемодан, саквояж и пару баулов, получил плату за проезд и отбыл, а пассажир остался. Его попытка проникнуть за забор через ворота потерпела фиаско. Молодой человек вступил в пререкания с дежурившим по роте унтером. Тогда-то и вызвали подпоручика Иванова, благо он всегда в роте и есть на кого свалить разбирательство с незваным гостем.

— Кто вы такой?

В неурочное время вызванный посыльным Сергей не успел побриться, да и окончательно проснуться тоже. Но хрустящий под сапогами снежок и морозный воздух бодрили.

— Филиппов Дмитрий Дмитриевич, — представился молодой человек, — инженер. Прибыл на должность инженера автотракторной роты.

Смысл произнесенных слов не сразу дошел до Сергея. Не найдя офицера, обладающего нужными знаниями, военное ведомство сочло возможным нанять на эту должность молодого гражданского инженера.

— Так чего же мы здесь стоим? Пойдемте, Дмитрий Дмитриевич. Документы у вас с собой? Капустин, отнеси вещи господина инженера.

Подвернувшийся под руку солдат подхватил чемодан с баулами. Инженер достал из саквояжа пачку бумаг и протянул Сергею. Продираться на холоде сквозь казенные «яти» и «ижицы» подпоручик не стал — хоть и не велик мороз, а хватает за нос. Сунув бумаги в карман, повел инженера к казарме.

У казармы их встретил Ерофеев:

— Быстро ты барских замашек набрался. Сами не могли вещички донести?

— Иваныч, брось. Не положено местным «благородиям» самим вещи таскать, вот и приходится соответствовать. Да не кривись ты! Знаешь, кто это приехал?

— Кто?

— Инженер. Кем-то вроде зампотеха будет. Пошли, пошли цистерну с ним обсудим.

К приходу Кондратьева и Мирошкина ротная канцелярия была прочно оккупирована этой троицей, а стол наполовину завален эскизами крепления будущей цистерны к автомобильной раме. Все-таки наличие дипломированного инженера в коллективе практиков — большое благо. Уже к вечеру эскизы деталей крепления цистерны были готовы.

— Таким образом, при диаметре четыре фута и длине шесть объем цистерны получается семьдесят пять и три десятых кубического фута, что позволяет перевозить девяносто три с половиной пуда бензина или сто двенадцать пудов дизельного топлива.

Да, здесь люди мыслят «осьмыми», «шестнадцатыми» и «фунтами на квадратный дюйм». Им и за год мозги не переделаешь. Припомнив некоторые формулы, Сергей прикинул, что объем цистерны чуть больше двух кубометров, а масса перевозимого топлива — полторы тонны и тонна восемьсот соответственно. Еще одной приятной неожиданностью явилось сообщение инженера, что технология производства цистерн клепаной конструкции уже лет десять как освоена и с ее изготовлением проблем возникнуть не должно.

— А здесь у вас что?

Экскурсия подходила к концу. Назначенный экскурсоводом Сергей уже показал инженеру почти все ротное хозяйство. В мастерских Филиппов успел набросать список необходимого оборудования, с нескрываемым интересом исследовал «Мерседес», уже лишенный кузова. Короче, первая половина дня прошла плодотворно. И вот молодой инженер остановился у запертых на замок ворот бокса. Можно было соврать, что здесь склад вещевого имущества, но это глупо, вся рота прекрасно знала, что скрывают наглухо запертые ворота. Пусть лучше сам увидит.

Сергей хотел было отправить за ключами посыльного, но вспомнил ехидную рожу Ерофеева и решил сходить сам.

— Минуту подождите, Дмитрий Дмитриевич, сейчас ключи принесу, сами все увидите.

Щелкнул амбарный замок, скрипнули петли ворот. Сергей сделал отметку, что петли надо бы смазать. Обернувшись, он застал инженера буквально замершим с открытым ртом.

— Это откуда же здесь такое чудо?

Не дожидаясь ответа, Филиппов нырнул в полутьму бывшего склада. Секунду спустя оттуда донеслись восторженные возгласы: инженер обнаружил, что чудесная машина здесь не одна. Однако освещение в боксах, где стояли танки, отсутствовало, и это не давало изучить технику детально.

— Сергей Николаевич, а можно хоть одну машину на дневной свет вывести?

— Можно, если командир роты разрешит.

Кондратьев разрешил. Вызывать кого-нибудь из механиков Сергей не стал, решил, что с рычагами и сам справится. Взяв шлем, он вернулся к боксу. Инженер пытался изучить место механика-водителя через люк в лобовой броне.

— Сергей Николаевич, можно ли мне увидеть процесс запуска двигателя и управления машиной?

— Эта машина называется танком. А что касается посмотреть, — Сергей скептически взглянул на щегольское пальто и шапку инженера, — не стоит вам в таком виде внутрь соваться.

Инженер заверил, что сохранность верхней одежды его волнует меньше всего. Взглянув на разрумянившееся, то ли от мороза, то ли от волнения, лицо и горящие глаза Филиппова, Сергей понял — возражать бесполезно, похоже, к ним прислали настоящего фанатика. Тем не менее инженера переодели в комбинезон, надели на голову шлем.

— Прошу.

Дмитрий Дмитриевич неловко полез в люк, тут же приложился обо что-то головой и наконец угнездился на сиденье стрелка-радиста. Сергей проскользнул в люк, включил подсветку.

— Вот эту фишку вставляем сюда… Слышите меня?

Инженер энергично закивал головой.

— Если эту тангенту нажать, то я тоже смогу вас услышать.

В наушниках рев дизеля не так оглушает, зато вибрация корпуса пробирает. Филиппов внимательно, стараясь запомнить каждое движение, наблюдал за манипуляциями Сергея. Погоняв дизель на холостых оборотах, подпоручик выжал главный фрикцион и включил передачу.

— Ну что, поехали?

Инженер не забыл про тангенту, и в наушниках послышался его вибрирующий от волнения голос:

— Поехали!

Сергей взялся за рычаги. От длительного отсутствия практики тронулся резко, Филиппов второй раз приложился головой. Танк выпрыгнул из бокса, прополз несколько метров на первой передаче и замер. Дизель продолжил молотить на холостых. Только вылезая из танка, инженер обратил внимание на толщину брони, задал вопрос о массе машины и получил ошеломивший его ответ:

— Две тысячи пудов.

— А скорость?

— По хорошему шоссе — пятьдесят верст в час, знать бы только, где в России есть хорошее шоссе… А так двадцать-тридцать верст в час. Запас хода почти триста.

Филиппов на пару секунд задумался, что-то прикидывая в уме.

— Это какой же тут стоит мотор?

Ответить Иванов не успел.

— Дизель, — принюхался к выхлопу инженер. — Какая у него мощность?

— Номинальная — четыреста пятьдесят лошадиных сил при тысяче семисот пятидесяти оборотах. Максимальная — пятьсот при тысяче восьмистах.

Вот эти цифры инженера впечатлили по-настоящему. Как выяснилось, он по дизелям и специализировался, только по стационарным. По молодости лет к серьезному конструированию его не допускали, но характеристики выпускаемых в России моторов он знал отлично. Мощность их не превышала 40 л. с., обороты коленвала до трех сотен в минуту, размеры исчислялись несколькими футами, а масса — десятками и сотнями пудов. Тут стоял компактный, легкий и мощный высокооборотный дизель. Мечта, сказка! Инженер ерзал от нетерпения, пока снимали решетку с моторного отсека, и немедленно нырнул в него, до того как решетка коснулась снега.

Через полминуты инженер поднял свое лицо, на котором было написано крайнее изумление. Наткнулся на одну из номерных табличек на агрегатах, догадался Сергей. А там и страна, и завод, и год выпуска набиты…

— Сергей Николаевич, это не мистификация какая-то?

— Нет, не мистификация.

— Тогда потрудитесь объяснить…

— Объясню, Дмитрий Дмитриевич, все объясню. Только времени много потребуется. Пойдемте к Кондратьеву, там поговорим. Чеботаев, загони танк обратно и ворота запри.

Сверкая свежей зеленой краской, «Мерседес» въехал на заснеженный ротный двор. Вместо кузова на машине красовалась двойными рядами заклепок новенькая цистерна, казавшаяся непропорционально маленькой для такой машины. Капитан обошел машину вокруг, постучал костяшками пальцев по металлу. Цистерна отозвалась низким гулом, указывая на приличную толщину металла.

— А побольше нельзя было сделать?

— Нельзя, — категорически отверг идею капитана инженер Филиппов, — даже при такой цистерне есть риск опрокидывания на крутых поворотах. При увеличении объема цистерны центр масс поднимается, и площадь свободной поверхности увеличивается.

— Не продолжайте, Дмитрий Дмитриевич, все понятно. Ну хоть на военную машину стал похож. — Капитан провел рукой по свежей краске на крыле.

— Надо было в зимний камуфляж перекрасить, — заметил Мирошкин.

— А снег сойдет — опять в зеленый перекрашивать? — возразил капитан.

— На фронте так и делали.

— Здесь не фронт, — высказался Сергей, — каждый раз перекрашивать смысла нет. Пусть остается зеленым.

На том и порешили, но инженер не успокоился.

— Обратите внимание, господа, насос для перекачки топлива с ременным приводом. Насос реверсируется с помощью внешней арматуры и может откачивать топливо из бочек в цистерну, причем предварительного заполнения насоса не требуется.

Господа понимающе покачали головами. Слово взял Кондратьев:

— Дмитрий Дмитриевич, с первым заданием вы превосходно справились. Но у меня для вас есть еще одна задача — коробка передач. Сможете починить?

Филиппов тяжело вздохнул:

— Я попробую.

Неисправная КПП была легкой головной болью не только капитана. Вроде, и не сильно досаждает, но время от времени взгляд натыкался на застывший в самом дальнем боксе немой укор технической отсталости этого времени, и в голове начинало зудеть: «А может, все-таки можно?» Но затем разум брал свое, напоминая, что в ближайшие лет двадцать-тридцать никакой ремонт невозможен. Короче, задача была практически не выполнимая.

Снятая с танка полуразобранная КПП уже несколько месяцев лежала за танком, чтобы не мозолить глаза, и покрывалась пылью. Пыль смахнули, коробку перетащили в мастерскую и разобрали.

— Ну что? — поинтересовался капитан.

Инженер отрицательно покачал головой. Задумчивые взгляды обоих скрестились на изуродованном развалившимся подшипником валу.

— Если нельзя отремонтировать эту, то, может, можно сделать другую?

— Другую?

Филиппов опять задумался, что-то прикидывая в уме, потом неожиданно выдал:

— Это будет очень трудно, но попробовать стоит. Да, еще мне потребуется чертежник.

Чертежник неожиданно обнаружился прямо в роте. До призыва успел поработать в бюро Коломенского завода. Правда, там ему доверяли только карандаши точить и чертежи простейших деталей копировать, но, по крайней мере, с какой стороны кульмана надо стоять, он знал. Да и карандаши точить его научили отлично. Сергей вызвался помочь сам, четвертым привлекли Ерофеева.

Изначально хотели спроектировать трехступенчатую коробку по типу БТ, благо образец от «тридцатьчетверки», по сути, являлся глубокой модернизацией прежней с добавлением четвертой передачи переднего хода, но потом, проведя нехитрые расчеты, Филиппов озвучил окончательное решение:

— В прежних габаритах получится только двухступенчатая.

— А не маловато будет? — усомнился Сергей.

— Хватит, — неожиданно поддержал инженера Ерофеев. — Ты, лейтенант, тех времен уже не застал, а я хорошо помню. Бывало, главный фрикцион поведет и передачу на ходу даже вдвоем включить невозможно. Так перед боем вторую втыкали, ограничитель оборотов долой — и воюешь. До двадцати пяти километров иногда разгонялись, правда, дизель быстро гробился, но тогда на ресурс никто не смотрел. Редкий танк до замены двигателя доживал.

— Надо будет только передаточные отношения правильно подобрать. Максимальная скорость, конечно, снизится верст до двадцати — двадцати пяти, но ездить будет.

Предложение инженера приняли, но тут же вылезла еще одна проблема — коробка-то спроектирована и изготовлена в метрической системе. Пытались перевести размеры в дюймовые, но замучились с сотыми и тысячными дюйма. Наибольшие проблемы возникли с муфтами первичного и выходного валов.

— Будем делать в метрической, — принял решение инженер.

Филиппов связался с кем-то из своих институтских друзей, и те помогли решить проблему без бюрократической волокиты. На присланных ими измерительных и чертежных инструментах красовалась надпись на английском языке «Made in Germany».

Дело двинулось с мертвой точки. Имея перед глазами образец, Дмитрий Дмитриевич приступил к составлению чертежей, но тут произошло еще одно событие. В один прекрасный декабрьский день в мастерские, где трудилось импровизированное КБ, ворвался Мирошкин:

— Трактора прибыли!

Маневровый паровоз затолкал платформы в заводской тупик и, пыхая паром, попятился назад. На платформах громоздились три здоровенных ящика, сколоченных из толстенных досок. Кондратьев постучал кулаком по одной из стенок, та даже не дрогнула.

— На совесть упаковали, — констатировал он.

Через полчаса кран снял с платформы последний ящик и поставил его на пандус. Сергей, указывая на ящики, спросил:

— С какого начнем?

— Все равно, можно и с этого.

Повинуясь указующему персту капитана, вооруженные ломами и топорами рабочие облепили крайний слева ящик. Пара минут отчаянной матерщины — и одна из стенок, заскрипев гвоздями, с грохотом рухнула в снег.

— Вот это…

Неяркое зимнее солнце высветило черный прямоугольник с широкой, почти паровозной, трубой над ним и двухэтажную желтую надпись «HART PARR». Все это покоилось на метровых стальных колесах красного цвета. Когда убрали внутренние крепления, то смогли выкатить его из деревянного убежища. По конструкции американец напоминал паровоз. Черный параллелепипед оказался глушителем. Двигатель с горизонтальным расположением цилиндров стоял поперек трактора. Слева по ходу находился здоровенный маховик, справа — что-то вроде реверсора и сухого сцепления в одном круглом корпусе. Распределительный вал стоял открыто, прямо перед трактористом. А рулевое колесо удивило неожиданно скромным размером, не соответствующим общей громоздкой конструкции. Кабина, открытая всем ветрам, сверху была прикрыта крышей. Тракторист во время управления должен был стоять. Настоящий паровоз, только без тендера.

В следующем ящике оказался еще один трактор, в последнем — два двигателя с огромными красными маховиками и десяток бочонков с надписью «Mobiloil».

— Масло, — обрадовался Иваныч, — моторное! Наконец-то масло в дизелях сменим, а то уже все сроки прошли.

Минуту спустя радость механика стала вдвое больше:

— И трансмиссионное тоже есть!

Подогнали «Рено», двигатели и бочки с маслом краном погрузили в кузов и повезли в расположение роты. За один рейс все не влезло, пришлось делать второй. Трактора остались в заводском дворе. На ночь у них выставили часового с винтовкой.

— Может, попробуем завести? — не удержался Чеботаев.

Как ни хотелось опробовать импортную технику на ходу, а пришлось отложить до следующего дня. Все детали были покрыты толстым слоем густой смазки. К подготовке путешествия через океан американцы подошли основательно. Весь остаток дня и половину следующего посвятили расконсервации и изучению заокеанской техники.

Пуск первого тракторного двигателя назначили на два часа, собрались все, побросав работу пришли даже заводские рабочие, начальство не возражало, уж очень интересно было, чем все это закончится. Ерофеев покрутил какие-то вентили и махнул рукой стоявшему у маховика Чеботаеву:

— Давай!

Механик крутанул маховик. Безрезультатно. Еще раз, еще.

— Стой.

Иваныч чем-то щелкнул в кабине, подумал и передвинул маховичок еще на два щелчка.

— Давай!

Пол-оборота, оборот… Мотор стрельнул выхлопом, как будто из винтовки кто-то пальнул. Все вздрогнули. Следующие два оборота маховика сопровождались серией револьверных «выстрелов», но крутился он уже без посторонней помощи. Потом скорость вращения увеличилась, и маховик закрутился с неожиданно тихим чух-чух-чух-чух-чух…

— Ура-а-а-а!

От избытка чувств в воздух полетели шапки. Сергей с трудом сохранил показное спокойствие, хотя от радости хотелось подпрыгнуть. К ним подскочил возбужденный Ерофеев.

— Командир, давай на ходу попробуем!

— А сможешь?

— Обижаешь! Четыре года за рычагами.

Сергей вопросительно посмотрел на Кондратьева.

Капитан решительно рубанул рукой:

— Давай!

Механик вскочил в кабину, решительно закрутил какой-то маховик. Скрежетнули шестеренки, закрутился корпус реверсора, и трактор рывком двинулся назад. Ерофеев начал крутить маховик в обратную сторону, и трактор встал. Опять скрежет, и «Hart Parr» двинулся вперед, разгоняя собравшуюся толпу. Скорость трактора соответствовала неторопливому пешеходу. Механик бросил маховик и схватился за рулевое колесо, трактор нехотя начал кружение по двору. Иваныч попытался прибавить скорость. «Чух-чух-чух-чух» стало чуть громче и быстрее, скорость возросла до нормальной пешеходной, но на этом все и закончилось. После трех кругов Сергей поднял над головой скрещенные руки, все и так было ясно, трактор послушно замер. Собравшаяся толпа выдернула механика из кабины и вскинула над собой. К автомобилям на заводе и в городе уже привыкли, трактора пока были в диковинку.

Когда толпа отпустила механика-водителя, его опять пристроили к делу. Завели второй трактор, и короткая колонна не спеша почухала по проторенной грузовиком дороге. Проводив ее взглядом, Кондратьев спросил:

— Что скажете, Сергей Николаевич?

— Нам нужны гусеничные тракторы, у этих проходимость не та.