Я хотел получить миллион Чейз Джеймс

– Что-то ты очень скоро. Неужели ты все упаковал?

– Стюард упакует мои и твои вещи. На вот, взгляни. – Я протянул ей счет.

Несколько минут она изучала его пункт за пунктом, затем, пожав плечами, вручила его мне:

– Ну и что. Удовольствие стоило того. Я не жалею.

Мои деньги она, конечно, не жалела.

– Практически я снова на бобах, беби.

– Да, но у тебя остается твоя работа.

– Да, работа еще остается.

Она налила мне бокал шампанского и погладила матрац рядом с собой, как бы приглашая меня прилечь.

– Не расстраивайся, милый. Деньги для того и существуют, чтобы их тратить.

Банальней ничего придумать она не могла.

Я прилег и подумал, каким же простофилей я оказался, удовлетворившись пятьюдесятью тысячами долларов от Диаса. Я даже не пытался настаивать. Ведь я просил сто тысяч и дал уговорить себя на половину этой суммы. Какой же я болван! Загнать гадюку в угол, прижать ее голову к земле, а потом дать ей выскользнуть. Идиот! Но тут я вспомнил его слова:

«Не вздумайте вернуться, Андерсен. Шантажисты жадны. Это полный расчет, ясно? Если вы попытаетесь нажать на нее снова, вы плохо кончите. Я лично займусь вами, и вы умрете мучительной, медленной смертью».

Каким простаком я оказался! Но теперь ничего не поделаешь. Во всяком случае, с ним. Он не шутил.

– Барт! – вдруг резко сказала Берта. – Неужели банка с червями, которую ты расшевелил, оказалась такой вонючей?

– Хуже не бывает.

– И она заплатила пятьдесят тысяч без колебаний?

– Не совсем так, но все же заплатила.

– Ты не за ту лошадку взялся, Барт. Не к ней ты должен был пойти.

– Что ты несешь? Я действовал через ее посредника, но деньги-то ее.

– Тебе нужно было идти прямо к Россу Хэмэлу.

– Ты не понимаешь ситуацию, крошка.

Она закурила сигарету.

– Хорошо, тогда обрисуй ее мне.

– Берта, тебе не следует в это ввязываться.

Взгляд ее стал жестким.

– Расскажи.

– Будет лучше, если ты останешься в стороне.

– Что ты ломаешься, как девица, которая впервые увидела член. Давай рассказывай.

И я ей все рассказал, после чего мне стало намного легче. Берта внимательно слушала, а когда я дошел до сообщения, что Нэнси и Лючия Поффери – одно и то же лицо, она села, но не перебивала, пока я не закончил.

– Ведь это когда-нибудь может всплыть – и мне не миновать тюрьмы.

– И ты продал это Диасу за пятьдесят тысяч долларов?

– Ну, конечно. Я просил сто тысяч, но когда он выложил на стол свои «зелененькие», которые мне достались так просто, я не смог устоять, тем более что он сказал, что Нэнси выскребла все до последнего.

– Но ведь он ничего не мог тебе сделать, – зашипела Берта, подпирая руками открытую грудь. – Он был у тебя на крючке, и ты дал ему возможность так легко выкрутиться. Ну и простофиля же ты, Барт!

Я вытер с пылавшего лица пот.

Немного успокоившись и понизив голос, она сказала:

– Теперь ты можешь закинуть крючок на более крупную рыбу.

Я вылупил глаза:

– Послушай, крошка. Все кончено. Я получил и промотал пятьдесят тысяч долларов. Мы получили огромное удовольствие. Возврата к этому больше нет. В понедельник возвращаюсь обратно в контору. О каком крючке и о какой рыбе ты говоришь?

Она чуть не задохнулась:

– Бывают времена, Барт, когда я действительно начинаю думать, что у тебя не все дома.

Я начал злиться, но она не обратила на это никакого внимания и продолжала гнуть свою линию:

– Нужно было сразу идти к Россу Хэмэлу. Неужели тебе не ясно это было? Это не поздно и сейчас сделать. Он всемирно известен и купается в деньгах. Своим первым браком с этой шлюхой Глорией он уже привлек к себе скандальное внимание общественности. Любил он ее или нет, не знаю. Но все же ему пришлось развестись с ней. Теперь он женился вторично на молодой женщине и считает свой брак безупречным, а ее поведение безукоризненным. Представь себе его реакцию, если он узнает, что она крупная террористка с двумя убийствами на руках. Тут уж он не побежит разводиться. Такая огласка означает для него конец.

– Ты все преувеличиваешь и вообще несешь черт знает что.

Но она не унималась:

– Говорю тебе, он не сможет допустить такого скандала. Это для него как взрыв, который разнесет все в прах. Кроме всего прочего, она его жена, он любит ее и будет вынужден защищать. Он сделает все, чтобы спасти ее от тюрьмы.

– Не знаю, захочет ли он это делать, когда узнает, что она замужем за Поффери и в настоящее время продолжает с ним встречаться?

– А откуда тебе известно, что она жена Поффери? Может быть, это сплетни итальянской полиции.

– А зачем им городить чушь, если это не так?

Берта нетерпеливо перебила меня:

– Ладно, не уходи от главного, а оно заключается в том, что Хэмэл не захочет выносить сор из дома независимо от того, замужем ли она за Поффери или нет.

Подумав над этим, я тоже начал склоняться к мысли, что такой человек, как Хэмэл, не захочет, чтобы о нем говорили и шумели в прессе, что он дал себя провести, как глупый сосунок.

– Послушай, Барт. Не дай этой рыбке сорваться с крючка. Она стоит миллионы, и выкинуть один миллион ему ничего не стоит.

– Миллион?! Да ты совсем рехнулась!!

– Ничуть, глупышка. Он купается в деньгах.

– Подожди минутку, беби. Это может его взбесить, и он кинется к копам. Где я тогда буду?

– А где он тогда будет? Где будет Нэнси? У него нет выбора, Барт.

Слушая ее, я начал думать над тем, что значит владеть миллионом, и понемногу начал сдаваться. Первое, что я сделал, возвратившись домой, это позвонил Говарду Сэлби и сообщил лично ему, что я вернулся.

– Сохрани конверт, Говард, – сказал я. – Буду звонить тебе каждую неделю и подтверждать, что все еще жив, хорошо?

– Похоже, что тебе приходится туго, – проговорил Сэлби.

– Не очень, но это так, на всякий случай. Пока, дружище. – И я повесил трубку.

Налив виски, я сел и задумался.

«Барт, малыш, вот когда тебе придется напрячь свои мозги и показать, на что ты способен».

Я отсутствовал четыре недели и не знал, естественно, что происходило все это время. Может быть, Поффери уже схватили и Колдвэлл все узнал про Нэнси? Нужно было сразу же идти в отдел справок «Парадиз-Сити геральд». Я взглянул на часы. Было 19.40, Фанни Бэтли могла еще быть на работе.

Допив виски, я спустился к «мэйзеру».

– Боже мой, какой загар! – воскликнула она, когда я предстал перед ней. – Хорошо провел время?

– Спрашиваешь! – Я наклонился над ее письменным столом и выдал ей дежурную улыбку. – Но все хорошее быстро проходит. А когда ты собираешься в отпуск?

– В следующем месяце. Поеду к родственникам в Джорджию. Деловой визит, – вздохнула она.

– Понятно. Что новенького?

– Да ничего особенного. Несколько очень крупных воротил прибыли на отдых.

– А преступления были? – Я затаил дыхание.

– Пара квартирных краж, но всех поймали. Оказались какими-то хиппи. Один придурок пытался ограбить казино. По-моему, это все.

Я облегченно вздохнул. Если бы Поффери поймали, Фанни, конечно, знала бы об этом.

– Стареет наш город. Ничто его не колышет.

– Да, вот еще что. Чуть не забыла. Позавчера на улице машина сбила Пэнни Хайби.

Я напрягся:

– Жену адвоката?

– Да, какой-то пьяный водитель. Она собиралась сесть в свою машину, но откуда ни возьмись появилась эта машина и врезалась в нее. Есть два свидетеля. Они показали, что шофер мчался как ненормальный.

– Ну и крепко ей досталось?

– Умерла по дороге в больницу.

– Боже мой! – У меня пересохло во рту. – Шофера поймали?

– Где уж там? Никто из свидетелей не заметил номер машины. Один клялся, что машина была синего цвета, а другой утверждает, что зеленого.

«Лучшая подруга Нэнси, – подумал я. – Что бы это могло значить?»

– У нас в газете была большая статья, – продолжала Фанни. – Хочешь прочесть?

– Нет, не сейчас. – Я посмотрел на часы. – Пора идти. В понедельник начинаю работать.

Когда я двинулся к двери, она сказала мне вдогонку:

– Да, еще вот что: одного маленького парнишку-индейца вытащили в порту из воды. Тебе это интересно?

Сердце у меня екнуло.

– Какого маленького индейца?

– Да одного из тех, кто постоянно околачивается в порту. Копы считают, что он просто поскользнулся, ударился головой о бетонный парапет и упал в воду.

– Как его звали, Фэн?

Быстро взглянув на меня, она тем не менее не изменила своей репутации и не стала задавать вопросы. Встав и подойдя к картотеке, она порылась в ней и сказала:

– Его звали Джимбо Оцеола. Жил на Лобстер-Корт.

– Когда это произошло?

– Вчера.

– Спасибо, Фэн. – И оставив ее слегка озадаченной, я вернулся к «мэйзеру».

Инстинктивно я почувствовал, что смерть Пэнни Хайби и маленького Джимбо связана с Нэнси и Поффери. В машине я задумался. Я ведь предупреждал Джоя держаться подальше от Диаса, но он, видно, не обратил внимания на мое предупреждение и не предостерег брата. Видимо, они засекли Джимбо, как засекли в свое время Томми. Нужно было найти Джоя. Я проехал к набережной, припарковал «мэйзер» и пешком направился к Лобстер-Корт. Все та же стайка ребятишек гоняла мяч. Когда я подходил к дому, в котором жил Джой, один паренек подбежал ко мне:

– Вы ищете Джоя, мистер?

– Ну и что ты хочешь сказать?

– Он здесь больше не живет. Он вчера ушел отсюда.

– Куда?

– Не знаю, мистер.

Я достал долларовый банкнот.

– Так куда он ушел? – переспросил я.

Он уставился на деньги жадными глазами.

– Вас зовут мистер Андерсен?

– Да.

– Он не сказал мне, куда уходит, но попросил вам передать, что тот парень все еще там. Он сказал, что вы поймете, о чем речь.

– Жаль, что он не сказал. Мы с ним друзья, и я бы хотел с ним встретиться. – Я вынул второй доллар.

– Я правда не знаю, мистер. Он сел в автобус, направлявшийся в Ки-Уэст. Он был с чемоданом.

– Хорошо! Если увидишь его, скажи, пусть позвонит мне.

– Хорошо, мистер.

По дороге домой я чувствовал себя одиноким. Меня подтачивал червь беспокойства, и я решил завернуть к Берте.

Она все еще распаковывала чемоданы.

– Прости, дорогой, у меня полный кавардак.

И хотя Берта за собой очень следила, в квартире у нее всегда был бедлам, а теперь к тому же наполовину раскрытые чемоданы и разбросанные повсюду белье и верхняя одежда.

– Отложи-ка все это, беби, – сказал я. – Пойдем поужинаем где-нибудь. Нужно поговорить.

Взглянув на меня с удивлением, она удалилась в спальню, но уже через десять минут, что, кстати, было рекордом для нее, вернулась изысканно одетая и причесанная.

– Что-нибудь случилось?

– Да, но ничего срочного. Пойдем в «Чез Луи». Там мы и поговорим. Сегодня я ночую у тебя.

– А кто сказал «нет»? – И она крепко прижалась ко мне. Она уже считала, что я стою миллион.

Когда мы уселись в маленьком, немного темном ресторанчике и сделали заказ, я сообщил ей свои новости.

Допивая бокал шампанского, она сказала:

– Может быть, это всего лишь совпадение?

– Не думаю. Хайби позавчера, а Джимбо вчера. Я говорил тебе, беби, что эти люди опасны.

– Тебе-то ничего не угрожает?

– Надеюсь, что нет.

– Чем скорее ты поговоришь с Хэмэлом, тем скорее мы сможем улететь отсюда.

– Пока еще не время для такого разговора.

– Почему?

– Погибла жена его адвоката и лучшая подруга его жены. Момент совсем неподходящий. И вообще, встретиться с ним довольно не просто. – И я объяснил ей о мерах безопасности в Парадиз-Ларго.

– Да, вот что значит быть богатым! – вздохнула Берта.

– Вот именно. Надо подождать, пока не уляжется пыль. Затем я постараюсь дозвониться к нему по телефону.

Берта продолжала есть, и по морщинкам на ее лбу я понял, что она усиленно думала. Затем она отложила вилку и сказала:

– А если пойти на похороны?

– А какого черта я буду делать на похоронах Пэнни Хайби?

– А ее муж никогда не обращался по делам в ваше агентство?

– Об этом стоит подумать.

– Если да… то можно пойти и выразить ему соболезнование от имени агентства.

– А почему ты считаешь, что Хэмэл будет там?

– Барт! Если его не будет, значит, не будет. Но если он придет, ты можешь сказать, что тебе нужно с ним встретиться по важному делу. Он назначит время встречи. Почему не попробовать?

Все это мне не очень нравилось, но я согласился с тем, что такая неожиданная встреча удобнее, чем звонок по телефону.

– Но я не знаю, где состоятся похороны, – продолжал я еще слабо сопротивляться.

– Боже, дай мне силы! – простонала Берта. – Черт возьми! Ты детектив или кто? Узнай!

Гленда Кэрри оторвала взгляд от разбросанной на столе почты и спокойно, даже прохладно посмотрела на меня, не испытывая, видимо, никаких эмоций в связи с моим появлением в агентстве.

– Хэлло, а вот и я. Чертовски соскучился по работе. Что у вас здесь новенького?

– Тебе придется опять заняться этим Солли Гершенхаймером. Начиная, действуй осторожно. И начать нужно прямо сегодня днем.

– Да ты шутишь?!

– Они хотят именно тебя. Не могу понять почему, но это так. Я хотела послать к ним Чика, но они хотят только тебя.

– Весьма лестно. Естественно, что они предлагают меня: я образован, красив, опытен, ловок. Хорошо, пусть будет так.

Солли Гершенхаймер каждый год пользовался услугами агентства Парнэлла. Это был очень богатый, эксцентричный человек с навязчивой идеей, что его собираются убить. Никто, включая и шефа полиции Террелла, не мог убедить его в абсурдности этой мысли. Он не мог назвать имени своих врагов, и поэтому никто серьезно его страха не воспринимал, а общее мнение было таково, что у него всего лишь мания преследования. Жил он как отшельник, держал двух телохранителей, которые все время должны были быть начеку в ожидании нападения на него. Когда подходило время одному из телохранителей уходить в отпуск, наше агентство присылало на замену своего детектива. В прошлом году этим пришлось заниматься мне, и вот сейчас они опять пригласили меня. Работа была сплошным ничегонеделанием. Нужно было ходить вокруг дома, по вечерам смотреть телевизор вместе с хозяином, есть с ним кушанья, которые приносил слуга Гершенхаймера – Джарвис. Единственным минусом работы было то, что старый параноик не поощрял, когда телохранители выпивали, сидя с ним за обеденным столом; но выход был найден: у каждого был свой собственный запас спиртного. Эта служба продолжалась две недели, в конце которых детектив Парнэлла получал двести долларов, что было весьма соблазнительным моментом для наших ребят.

– Ты знаешь, что мистер Гершенхаймер переехал? – спросила Гленда.

– Нет, а где он теперь обитает?

– В Парадиз-Ларго. Он там живет уже около трех месяцев.

Так вот куда он решил укрыться со своими страхами. Я сразу же подумал, а далеко ли это от резиденции Хэмэла. С трепетом в душе я понял, что, работая в Ларго для Гершенхаймера, я буду иметь возможность наблюдать за бытом Хэмэлов, не привлекая ничьего внимания. Удача как будто сама шла мне в руки.

– Хорошо, моя прелесть, – сказал я. – Пойду готовиться.

От Фанни Бэтли я узнал, что похороны миссис Хайби назначены на 10.30. У меня было время побывать и на траурной церемонии, и не опоздать к началу работы на новом месте.

Прибыв на кладбище, я понял, что мне не удастся осуществить идею Берты поговорить прямо там с Хэмэлом. Я принял подобающий печальный вид, но напрасно пытался найти писателя в толпе людей, пришедших отдать последний долг умершей. Присутствовало человек четыреста. Лишь после захоронения я увидел его в толпе. Рядом с ним, вся в трауре, находилась Нэнси.

Проталкиваясь в толпе, я старался, насколько это было возможно, приблизиться к ним. То, что я увидел, потрясло меня. Нэнси была как тень: белая как полотно, с глубоко запавшими глазами, трясущимися губами и лицом, блестевшим от слез.

Время было совсем неподходящим, чтобы просить о свидании. Я решил уже было отойти, но в это время Нэнси упала в обморок, и Хэмэл, подхватив ее на руки, понес по дорожке к ожидавшему их автомобилю.

– Мистер Андерсен…

Я обернулся и увидел Мэла Палмэра.

– Печальное событие, мистер Андерсен. Жизнь – штука короткая. И тем не менее это грустно. Боюсь, что это очень расстроило мистера Хэмэла. К счастью, он уже закончил книгу. – Палмэр просиял. – Книга – триумф! Лучшее из всего им созданного!

– Сейчас мистера Хэмэла, по-моему, очень беспокоит состояние миссис Хэмэл. Она так подавлена.

– Да… да. – Мне показалось, что это его мало интересовало. – Но время – великий целитель. У нее еще будут новые друзья.

Заметив какого-то знакомого, он откланялся и отошел от меня.

Я медленно побрел к «мэйзеру». Меня озадачил вид Нэнси. Выражение скорби на ее лице не могло быть игрой. Возможно, она оставалась в полном неведении.

Подходя к машине, я оцепенел от неожиданности: на месте пассажира сидел Том Лепски в надвинутой на глаза шляпе и с тлеющей сигаретой, зажатой кончиками губ. Сразу по-думалось – провал, но надо было взять себя в руки. Мне это обычно удавалось. Выдавив что-то вроде дружеской улыбки, я приблизился к «мэйзеру».

– Хэлло, Том.

Он сдвинул шляпу на затылок и кивнул.

– Машину надо запирать, – нравоучительно пробурчал он. – Что это тебя принесло на похороны?

Я обошел машину и сел за руль.

– Хайби – наши клиенты, – ответил я, стараясь успокоиться. – Полковнику захотелось выразить сочувствие. А что ты здесь делаешь?

– Присматриваюсь. У нас не очень-то верят в этот сценарий. Шофер не был таким уж пьяным. Имеются подозрения…

– Какие?

– Полной уверенности нет, но возможно, совершено убийство. Есть свидетель: Эрни Трэшэр. Он клянется, что из окна своего дома видел, как автомобиль убийцы был припаркован в другом конце улицы. Он еще удивился, почему машина так долго стояла на улице без движения. Как только миссис Хайби вышла, автомобиль рванулся с места как бешеный и сбил ее с ног. Она, наверное, даже ничего не сообразила.

Я понемногу стал успокаиваться.

– Кому же нужна ее смерть?

– В том-то и проблема. Во всяком случае показания Трэшэра очень полезны. Есть еще два свидетеля, но их показания противоречивы. Трэшэр, кстати, запомнил даже номер машины и дал ее описание. Мы проверили. Она оказалась украденной у одного судебного репортера, некоего Гарри Дэлиша. Угнана машина была из гаража накануне случившегося. Мы нашли автомобиль с помятым передним крылом. И еще одна интересная деталь, на которую указал Трэшэр: водитель был негр.

«Джон Джонс!» – осенило меня, но мое лицо осталось неподвижным.

– И что же?

– Пока ничего. Только ниточка, тянем понемногу. Может быть, и продвинемся, если узнаем, кому нужна была смерть такой милой женщины, как Пэнни Хайби.

Я почувствовал во рту привкус тошноты. Наверное, я мог бы разгадать эту тайну и рассказать ему, чьих рук это дело, но тогда каким могло бы оказаться мое положение? Нет уж, мне надо молчать.

– Может быть, месть? Какой-нибудь недовольный клиент Хайби? У каждого адвоката есть враги.

Лепски пожал плечами. Сбросив пепел с сигареты, он спросил:

– Ну а ты, Барт? Как отдыхал?

– Если скажу, не поверишь. Какой-то богатый клиент моей подружки одолжил ей на месяц яхту. Представь себе – бесплатно.

Лепски кисло улыбнулся:

– Тебе всегда везло с женщинами. – Он немного помолчал, а затем продолжил: – А насчет еще одного индейского парнишки слышал?

Я прикинулся удивленным:

– Ничего не слышал. О ком это ты?

– О брате Томми Оцеолы, Джимбо. Помнишь паренька Томми, которого пристрелили вместе с Питом?

– Как же это произошло?

– Стукнули по голове и сбросили в море. Никто ничего не видел. – Он пристально посмотрел на меня. – В городе что-то при всем этом происходит, Барт. Все началось, как только Колдвэлл стал копать под Поффери. Произошло сразу четыре убийства: Пит Левински, два индейских парнишки и Пэнни Хайби. В ее случае тоже пахнет убийством. И вот я спрашиваю себя: зачем этому итальяшке Поффери нужно было столько крови?

– Да, тебе нелегко, – посочувствовал я ему и взглянул на часы. – Мне нужно ехать, Том. Опять эта работенка у Гершенхаймера. Подвезти тебя куда-нибудь?

– Я и сам на машине. – Лепски вылез из «мэйзера». – Гершенхаймер? Это тот придурок, который нанимает телохранителей?

– Он самый.

– Пока, Барт. Если у тебя появятся какие-нибудь идеи в связи с этими похоронами, сразу же сообщи нам. Нам нужна любая помощь.

Чувство мое было раздвоено. Но я сказал себе: «Барт, малыш. Сейчас не время думать о совести. Если ты начнешь сочувствовать другим и входить в их трудности, тебе не видать миллиона как своих ушей. Вспомни, что говорил отец: „Мудр тот, кто держит свой рот на замке!“»

Я завел мотор и поехал на Парадиз-Ларго.