Мечтатели Кузмин Михаил

Глава 23

Это был поразительной красоты рассвет. Они шагали по извилистой тропе в направлении скал, странная похоронная процессия. Уоррена оставили лежать в луже крови, которая с каждой минутой становилась все больше. А они теперь брели вверх по утесу, на который частенько взбирались детьми. Джордж трещал без умолку. Всю дорогу он продолжал трепаться, не опуская при этом пистолет.

— Ну, как там твоя память? — подначил он Алекса. — Всплывают из ее темных глубин события прошлого или нет?

— Всплывают, — ответил Алекс и еще крепче сжал руку Каролин. — Ты с пистолетом в руке — очень убедительная картинка.

— Не сомневаюсь. Я сам не могу взять в толк, как ты заставил поверить дядю Уоррена, что ты — это не ты. Лично я понял, что это ты, в самый первый момент. А ведь это я убил тебя в прошлый раз. Даже моя мать и та тебя узнала, хотя и была уверена, что ты нарочно восстал из мертвых, чтобы мучить ее.

— Им известно, что ты стрелял в меня восемнадцать лет назад? Они тоже имели к этому отношение? — Голос Алекса звучал на удивление спокойно, как будто его почти не интересовало то, что должно ему быть далеко не безразлично.

— И да, и нет. Они узнали лишь тогда, когда было уже поздно, и им ничего другого не оставалось, как все скрыть. В конце концов, я сделал это ради них, не так ли? А вот тетя Салли всегда чересчур тряслась над тобой. Ей уж точно было бы все равно, какой скандал разразится, если бы меня обвинили в убийстве. Разумеется, Уоррен и Пэтси приложили бы все усилия к тому, чтобы снять с меня обвинение, но все равно честь семьи была бы запятнана.

— И ты решил повторить попытку? — спросил Алекс. — Но зачем меня убивать? Неужели за то, что я постоянно тебя шпынял? Но, согласись, ты и сам был не подарок, насколько мне помнится.

— Вот в этом ты и не прав. Я был образцовый сын. Интересы матери для меня — прежде всего. Да, я очень даже наблюдательный, как ты знаешь. В тот вечер, когда ты собрался сбежать, ты застукал меня за тем, как я подглядывал за собственной матерью и ее любовником. Они там такие вещи вытворяли, что я оторваться не мог. Как вдруг появился ты и все испортил.

— И что я такого сделал?

— Пригрозил, что выбьешь из меня последнее дерьмо, если я не перестану подглядывать. Но, как ты понимаешь, это такая привычка, от которой сразу не избавишься, — Джордж расплылся в сальной ухмылке. — Вы тоже были хороши в библиотеке несколько дней назад. Я надеялся на повторение спектакля, прежде чем плеснуть бензина и чиркнуть спичкой, но так и не дождался. Хотя я никогда не поверю, что вы там не трахались, как пара кроликов. Просто мне с моего места не было видно.

Каролин едва не стошнило.

— Ты подглядывал за нами?

— Я подглядываю за всеми. Это мое самое любимое занятие. Как правило, я сам не предпринимаю никаких действий. В Нью-Йорке есть один клуб, который специально организует для своих членов такие вещи. Особенно для таких ценителей, как я.

— Извращенцев, — поправила его Каролин.

— Ну-ну, дорогая кузина. Когда речь идет о взрослых людях, такого понятия, как извращенец, просто не существует. Вот и ты, как взрослый человек, могла позволить себе с ним кое-какие шалости. И как я понимаю, не без удовольствия, — Джордж глубоко вздохнул. — Эх, жаль, у нас слишком мало времени. Не знаю, кого бы трахнул первым, тебя или его. Впрочем, сомневаюсь, что мое желание нашло бы у вас понимание. С другой стороны, было бы забавно, если бы я трахал одного, а другой при этом наблюдал.

— А куда ты так торопишься? — вкрадчиво спросил Алекс, не обращая внимания на выражение ужаса на лице Каролин. — Если что, я готов сыграть.

Джордж расхохотался.

— Как, однако, мило с твоей стороны, но не надейся, меня ты не проведешь. Ты думаешь, что лишнее время поможет тебе перехитрить меня. Боюсь, я научился сублимировать свои желания во имя куда более высоких целей. К восходу солнца вы двое должны стать покойниками. Двойной прыжок со скалы навстречу собственной смерти. Ну, разве это не впечатляет?

— А зачем нам это делать?

— Я не психолог. И потому не в состоянии объяснить ход ваших мыслей, мой дорогой, — игриво произнес Джордж. — С какой стати тебе понадобилось портить тормоза в машине Каролин и потом увозить ее с собой? А когда твой дядюшка явился к тебе, чтобы попытаться тебя остановить, ты хладнокровно всадил в него пулю. Скажи, кто возьмется это все объяснить? Я уже не говорю о причине, по которой ты спалил фамильный особняк. Когда мне сообщат эти новости, я буду у постели моей мамочки и ничего не смогу сказать по этому поводу. Мы все будем вне себя от горя, — Джордж изобразил приторную улыбку.

— Тебе не кажется, что, спалив дом, ты слегка перегнул палку? Полагаю, тобой в первую очередь движет меркантильный интерес, но даже если ты и получишь страховку, дом все равно стоил большего.

— Верно. Но с другой стороны, как известно, нельзя приготовить омлет, не разбив яиц. Мне казалось, дядя Уоррен это отлично понимал.

К этому моменту они дошли до самого верха. Солнце уже всходило над горизонтом, и на востоке чернильная чернота неба сменялась алым цветом.

— Джордж, — негромко позвала кузена Каролин. — Я все равно ничего не понимаю. Зачем тебе нужно унижать нас? Неужели деньги для тебя так важны? Ведь у тебя их и так достаточно.

— Денег никогда не бывает слишком много, Каролин. Ты же всегда была страшно наивной. Мой стиль жизни стоит денег, и немалых. Но ты права — деньги не главная причина.

— А что же тогда?

— А разве не ясно? Думаю, Алекс уже все понял. Вы с ним не Макдауэллы. Ты внебрачный ребенок, он подменыш. Ни ты, ни он, вы оба не являетесь членами семьи, ни ты, ни он не заслуживаете даже цента тех денег, какие мои предки копили на протяжении нескольких поколений. Вы самозванцы, вы оба. Я знал это еще тогда, когда был ребенком, я только что сам сказал вам, что имею привычку подглядывать и подслушивать. И я всегда знал, что рано или поздно, но я избавлюсь от Алекса. Так что когда он застукал меня подглядывающим за постельной акробатикой моей матери, я решил, что момент настал. Я, правда, не знал, что мне делать с тобой, но к старости Уоррен стал жутко сентиментальным. Он предупредил меня, чтобы я тебя не трогал. До того момента у меня и в мыслях не было что-то с тобой делать, но такая родительская забота была слишком опасна. — Джордж остановился. Они были на самой вершине утеса. Внизу под ними из воды торчали скалы, и пенился прибой, и чуть левее, омытый рассветными лучами, высился маяк. — Время совершить прыжок, дети мои. Можете взяться за руки, если вам так удобней.

— А если мы не прыгнем? — спросил Алекс. — Тебе ведь нелегко будет объяснить, откуда в наших спинах взялись пулевые отверстия.

— Ничего страшного. Вас унесет в море. К тому времени, как ваши тела обнаружат, от них мало что останется, чтобы провести опознание, и никто так и не узнает, как вы умерли. И если вы откажетесь прыгать, я готов пойти на этот риск. Море однажды тебя выбросило на берег. Сомневаюсь, что это повторится.

На вершине утеса было ветрено. Над головами, кружа в солнечных лучах, истошно кричали чайки. Каролин убрала с лица волосы, и ей показалось, что она слышит вдалеке рев мотора.

Похоже, Джордж тоже его услышал.

— Кто-то едет к нам, — произнес он с улыбкой. — Итак, кто из вас хочет стать первым?

Машина оказалась проворнее, чем предполагала Каролин. Натужный рев древнего мотора слышался совсем близко, а в следующий миг предрассветные сумерки прорезал свет фар и осветил вершину утеса, словно софит сцену. Джордж застыл на месте, как лось, застигнутый фонариком браконьера. Прямо на него на всех парах несся допотопный грузовик. А в следующий миг Каролин увидела, кто за рулем, и пронзительно вскрикнула.

— Ложись! — крикнул ей Алекс, хватая за талию, и, толкнув ее на каменный карниз, накрыл сверху собственным телом. Сильными ладонями он прикрыл ей уши, а лицо прижал к своему плечу.

Единственное, чего он не мог отключить, это звук. И еще правду. Угнанный грузовик врезался в Джорджа и на всей скорости сорвался с утеса вниз. Несколько раз перевернувшись на лету, он с оглушительным грохотом рухнул на скалы и взорвался. И все же Каролин успела заметить лицо — бледное, но исполненное решимости лицо Уоррена, когда он направил грузовик прямо на Джорджа, увлекая его за собой вниз с утеса навстречу смерти.

Наконец Алекс отпустил ее и медленно, словно дряхлый старик, поднялся на ноги. Он протянул ей руку, но Каролин отвернулась, отказываясь сдвинуться с места. Тогда он подошел к краю обрыва и, считая минуты, посмотрел вниз.

Солнце уже встало. Чайки с пронзительными криками кружились у него над головой, а где-то вдали завывала полицейская сирена.

В душе Каролин что-то расцвело и погасло.

Глава 24

Он уехал. Спустя пять дней он уехал, не сказав ей ни слова. Она слышала, что он говорил полиции, но даже не раскрыла рта, чтобы его опровергнуть. Ей было все равно, почему он солгал. Куда обидней было другое — после того, как на место трагедии прибыла полиция и увела их обоих, он даже не подошел к ней, ни разу не попробовал прикоснуться.

Она жила как будто во сне. Салли предали земле со всеми почестями. Уоррена похоронили рядом с ней. Иное дело Джордж — его похороны прошли тихо, и на них присутствовали лишь две его сестры. Последняя передозировка Пэтси не прошла бесследно. По всей видимости, кислород не поступал ей в мозг слишком долго, и после выписки из больницы она замкнулась в приятном мирке мыльных опер, водки и круглосуточного медицинского ухода.

Но самое главное, Алекс уехал. Алекс, который заявил полицейским, что он самозванец, что настоящий Алекс Макдауэлл погиб восемнадцать лет назад. Он рассказал полиции изощренную и вместе с тем простую историю, такую достоверную и убедительную, что даже Каролин в какой-то момент готова была ему поверить. Уоррен сам нашел его, хотел вывести на чистую воду своего проходимца-племянника. Он также представил служителям закона все необходимые документы, подтверждающие, что он не кто иной, как Сэм Кинкейд, человек без определенного рода занятий, предпочитающий жить за границей.

Прошло несколько месяцев. Весна сменилась летом, лето осенью, но для Каролин все оставалось по-прежнему. Хотя нескольких Макдауэллов уже не было в живых, она все так же была привязана к дому, к семье. Пэтси переехала в бывшие комнаты Салли, и если когда-нибудь и вспоминала о том, что у нее был сын, то быстро забывала снова, обитая в мире лекарств и своих фантазий.

По какой-то глупой причине Каролин была уверена, что Алекс вернется. Неожиданно появится посреди ночи на пороге ее комнаты, как когда-то зимним утром, и все изменится. Но он так и не появился. И когда в воздухе закружились первые снежинки, Каролин поняла, что больше не в силах ждать.

Из нескольких десятков адвокатов,состоявших в услужении у Макдауэллов, Каролин больше всего доверяла Джеральду Таунсенду. Он уже тактично ознакомил ее со всеми подробностями и подводными камнями завещаний, уважая ее желание сохранять дистанцию. Она в свою очередь доверила ему принятие решений. Они никогда не обсуждали то, что произошло. Их тихий, вежливый разговор сводился лишь к фондам, рынку ценных бумаг и процентным ставкам.

Но так не могло продолжаться вечно.

— Я давно ждал, когда же вы начнете задавать вопросы, — негромко произнес немолодой юрист, когда Каролин вошла в библиотеку вермонтского дома. Она хотела приехать к нему в офис, однако Джеральд Таунсенд настоял, что прибудет к ней лично. Такие важные клиенты, как Макдауэллы, заслуживали особого отношения, сказал он, и Каролин не стала с ним спорить.

— У меня нет вопросов, — сказала она. — Я лишь хотела бы получить доступ к своему трастовому фонду, чтобы уехать отсюда. Как я понимаю, все остальное в порядке. От меня больше ничего не требуется.

— Верно, больше ничего, — согласился он, — вы свободны в своих действиях. Как я понимаю, именно это вы и хотели услышать. Я давно говорил Салли, что ей следует отпустить вас от себя, но она была женщина властная и, главное, сильно к вам привязана.

— Я бы сама ее не оставила, — сказала Каролин.

— Полагаю, что не оставили бы, — мистер Таунсенд вздохнул. — Как все это, однако, печально.

— Да, — сухо отозвалась Каролин, — печально.

— Не понимаю, как мужчина в расцвете сил мог отказаться от таких денег, — произнес юрист.

— Потому что он не Алекс, — повторила Каролин ставшую привычной ложь.

— О, не говорите так! И вы, и я знаем, что он Алекс. Однако он был совершенно непреклонен и отказался взять даже цент из денег Макдауэллов. Впрочем, если бы он передумал, я ради него постарался бы что-нибудь сделать. Но теперь этих денег ему никогда не видать, чему он, похоже, несказанно рад.

Каролин пристально посмотрела на него.

— Так вы с ним поддерживаете связь?

— Разумеется. Мне нужно было его содействие, чтобы убедиться, что все юридические аспекты улажены. Я также помог ему приобрести на острове кое-какую собственность, хотя, если честно сказать, до сих пор не понимаю, зачем она ему.

— Дом Робинсонов, — сказала Каролин, и это был не вопрос.

— Верно. Хотя, если подумать, кажется, я могу угадать, зачем.

— А где сейчас он сам?

— В Италии. У него есть небольшой сельский дом в Тоскане. По крайней мере, корреспонденцию я посылаю ему туда.

— А чем он зарабатывает себе на жизнь?

— Предполагаю, что когда-то, еще молодым, он начал свой бизнес, который затем продал за приличные деньги. Он занимается тем, что ему интересно. Разумеется, его деньги не идут ни в какое сравнение с состоянием Макдауэллов или, если на то пошло, с вашим. Но ему больше не нужно.

Каролин удивленно посмотрела на старого юриста.

— С моим? Салли всегда была щедра по отношению ко мне, но мой трастовый фонд нельзя назвать состоянием. Просто дополнительный источник существования.

Теперь была его очередь удивиться.

— Мое дорогое дитя, неужели вы не обратили внимания на те формальности, которыми я занимался почти полгода?

— Нет, а что?

— Поскольку Алекса объявили мертвым, состояние Салли, после небольших вычетов вроде вашего наследства и сумм, которые она оставила прислуге, было поровну разделено между ее братом и сестрой.

— Я в курсе.

— А вам не приходило в голову, что вы — единственная наследница Уоррена?

Каролин уставилась на юриста.

— Не может быть.

— Уверяю вас, вы собственноручно подписали признание этого факта. Уоррен составил завещание еще десяток лет назад. Мы были с ним дружны, Каролин, и, несмотря на все его слабости и личные недостатки, безответственным его назвать нельзя. Его личное состояние плюс половина состояния Салли вместе составляют очень даже внушительные деньги, — Джеральд Таунсенд на минуту умолк. — Я полагаю, мистер Кинкейд отлично это понимал.

— Он знал, что я наследница всех этих денег?

— Знал.

— И потому уехал?

— Да, — ответил Таунсенд. — Я уверен, что ему хорошо в Тоскане, а Читта-дель-Монте очень даже милая деревушка, хотя до нее и довольно трудно добраться, особенно если не знать дороги. К счастью, он на всякий случай снабдил меня подробным описанием.

— Действительно, какое счастье, — подавленно произнесла Каролин.

— Полагаю, что я должен поделиться с вами известной мне информацией, вдруг она вас заинтересует, — произнес старик с невинным видом. — Не хотел упоминать о ней раньше — после этих ужасных майских событий на вас было больно смотреть. Кроме того, мистеру Кинкейду тоже требовалось время, чтобы прийти в себя. Однако, как мне кажется, нет ничего дурного в том, если я поделюсь ею с вами сейчас. Кто знает, вдруг она вам пригодится!

Его теплая улыбка светилась отеческой любовью, и Каролин не могла не улыбнуться в ответ, правда, сквозь слезы.

Мистер Таунсенд оказался прав. Деревушку Читта-дель-Монте найти было невозможно. Даже имея подробное описание, которым ее снабдил старый юрист, Каролин умудрилась трижды заблудиться на извилистых горных дорогах. К тому времени, когда ее крошечный, взятый напрокат «Фиат» свернул на узкую сельскую дорогу, что вела к полуразрушенной вилле, Каролин с ног валилась от усталости и отчаяния.

Она понятия не имела, что скажет ему. Возможно, попрощается с ним. В конце концов, он ведь уехал от нее, не попрощавшись. Уехал, зная, что она любит его. Она заслуживала лучшего к себе отношения, пусть даже это будет последнее «прощай».

Хотя была осень, вокруг буйствовала зелень. Старую ферму явно ремонтировали — Каролин заметила новую крышу, почувствовала запах свежих досок. И даже на расстоянии ее ухо уловило стук молотка и веселый мужской голос.

Не вынимая вещей, она вылезла из машины и прошла по мощенной булыжником дорожке к дому. И тотчас застыла на месте, скованная ужасом: из дома ей навстречу вышла хорошенькая рыжеволосая женщина с темноволосым ребенком на пышном бедре.

— Вы что-то хотели? — участливо спросила она с британским акцентом.

Казалось, Каролин потеряла дар речи. После всей лжи, после всех намеков и утаек ей и в голову не могло прийти, что Алекс, возможно, женат. Но женщина стояла перед ней, веселая и улыбающаяся, и Каролин хотела лишь одного — провалиться от стыда на месте.

— Наверно, я свернула не туда, — в конце концов выдавила она. — Я искала… искала своего родственника. Он снимает в этой округе дом.

Женщина задумалась. Вид у нее был растерянный.

— Я не знала, что здесь есть другие американцы. Пойду спрошу у мужа, может, он в курсе. Как зовут вашего родственника?

— Не надо! — ответила Каролин, пятясь от нее. — Наверно, я заехала не в ту деревню. Может даже, не в тот район. Извините, что побеспокоила вас.

Увы, слишком поздно. Стук молотка прекратился, а мужские голоса зазвучали ближе. Каролин уже была рядом с машиной, когда из дома вышел Алекс, без рубашки, загорелый, с отросшими волосами, небритый. Его синие глаза лучились радостью и весельем. Каролин застыла как вкопанная, не в силах оторвать от него взгляд.

В следующий миг он тоже увидел ее. Смех его тотчас смолк, на лице появилось каменное выражение. Следом за ним с хохотом вышел другой мужчина и встал рядом.

— Ага, ну вот и вы, — крикнула им женщина с ребенком на бедре. — Эта женщина заблудилась, она ищет своего родственника. Ты случайно не в курсе, Паоло, есть здесь в округе какой-нибудь другой американец?

Второй мужчина покачал головой.

— Нет, mia cara, только вот это ублюдок, — он обошел застывшего, словно статуя, Алекса и поцеловал женщину в щеку.

— Так мы остаемся обедать?

Англичанка посмотрела сначала на Алекса, затем на Каролин, и на губах ее появилась улыбка.

— Не думаю, дорогой. По-моему, наша гостья нашла того, кого искала, — сказала она и вручила ему ребенка. — Пойдем.

Каролин даже не заметила, как они ушли. Наверно, к дому вела еще какая-то, неизвестная ей тропинка, потому что в следующий миг Паоло и женщина с ребенком куда-то пропали. И лишь тогда Алекс сделал шаг ей навстречу.

— Каким ветром тебя сюда занесло?

В его голосе не прозвучало особой радости, но Каролин не обиделась.

— В Вермонте уже выпал снег, и я поняла, что не вынесу очередной зимы в этом доме. Я подумала, что это твоя жена, — ни с того ни с сего добавила она.

Слова Каролин удивили его.

— Кто? Анна? Она замужем за Паоло. Я никогда не был женат, как ты помнишь. Я сам тебе говорил.

— Ну, ты мне много чего говорил.

Его губы скривились в усмешке — губы, чье прикосновение она помнила так хорошо!

— Верно, много чего.

— Почему ты отказался от денег? Салли ведь завещала их тебе.

— Салли привыкла во всем поступать по-своему. Это нехорошие деньги, и мне они не нужны.

— А как же я?

Он лишь пожал плечами, однако за маской безразличия Каролин разглядела нечто такое, отчего ее ладони тотчас сделались потными, а в животе словно стянули тугой узел.

— Откуда мне знать, нужны тебе эти деньги или нет. Решай сама.

— Я не об этом, — сказала Каролин. — Ты сказал, что деньги тебе не нужны. А я? Я нужна тебе?

Он явно не ожидал от нее такого подвоха.

— Я должен ответить?

— Если учесть, что я приехала сюда за тысячи миль, то да.

Она даже не заметила, как он подошел ближе к ней. Подкрался медленно, словно хищник, и неожиданно до нее дошло, что в западню угодил не только он, но и она. Хищник и жертва, оба.

Он встал рядом с ней. Под ярким средиземноморским солнцем его кожа отливала шелком, и Каролин тотчас захотелось припасть к ней губами. Алекс положил руку ей на шею — большую, сильную, мозолистую руку и вместе с тем такую нежную.

— Ты мне нужна, — произнес он. — И ради тебя я даже готов закрыть глаза на эти проклятые деньги.

Он поцеловал ее властно и жадно, как будто припал к источнику жизни. А когда наконец отстранился, то увидел в ее глазах слезы и тотчас улыбнулся.

— Какое, однако, великодушие, — пробормотала Каролин.

— Еще какое! — согласился он. — Придется сдать билет на самолет. Я собирался к тебе на следующей неделе.

— Великие умы думают одинаково, — засмеялась она. Его руки легли ей на грудь, и ей тотчас захотелось лечь с ним на траву под ярким тосканским солнцем.

— Я все еще не сказал тебе.

— Что не сказал?

— Что люблю тебя. С тех самых пор, когда тебе было тринадцать.

Каролин улыбнулась ему и принялась расстегивать пуговицы на блузке.

— Ну конечно, как же иначе! — воскликнула она. — И тебе понадобилось столько лет, чтобы это понять?

— Нет, — сказал он. — Просто я дал тебе время, чтобы убедиться, что это тебе нужно.

— По крайней мере теперь мы знаем, что ты женишься на мне не из-за денег.

Алекс вопросительно поднял бровь.

— А кто сказал, что я на тебе женюсь?

— А разве нет?

— Ладно, как только найду священника, — согласился Алекс и вновь заключил ее в объятия. — И знаешь что?

Его губы почти касались ее губ.

— Что? — прошептала она.

— В Тоскане почти не бывает снега.