Мечтатели Кузмин Михаил

Глава 19

Она слишком измучилась и перенервничала. Алекс не собирался останавливаться по пути на юг, однако вид у Каролин был такой, как будто последние силы вот-вот оставят ее. В конце концов он был вынужден сделать небольшую остановку рядом с кафе на границе с Массачусетсом, чтобы, пусть даже силой, заставить ее съесть хотя бы что-то из дежурного меню. Каролин не стала спорить, однако ела без всякого аппетита. На Алекса она упорно не смотрела. Руки ее были в синяках, лицо в ссадинах и кровоподтеках, а сама она была вся какая-то притихшая, отчего ему стало немного страшно. Сначала он хотел отвезти ее в больницу, чтобы ей сделали рентген лодыжки, однако передумал. Хромала она не слишком сильно, и чем раньше они доедут до места, тем лучше.

Он должен был заранее знать, что к тому времени, когда они достигнут Вудс-Хоул, последний паром уже отойдет. Каролин молча сидела в машине, пока он покупал билеты на первый утренний рейс. Она также не проронила ни слова, когда он подъехал к какому-то обшарпанному мотелю и снял для них двоих один номер.

Там Каролин прямиком направилась в ванную, и вскоре он услышал, как она на всю мощность включила душ. Алекс заранее проверил: второго выхода из номера не было, так что сбежать она никак не могла, даже если такая безумная идея вдруг пришла бы ей в голову. Мотель был дешевый, еду в номер не приносили, однако он позвонил в ближайший китайский ресторан и сделал огромный заказ. Когда Каролин, похожая в просторной футболке и джинсах не по размеру на бледного, мокрого мышонка, вышла из душа, он расставлял на столе картонные коробки с ужином.

— Только не говори мне, что ты не проголодалась, — сказал он, предвидя протесты с ее стороны. — Тебе нужно поесть. А если ты откажешься, я привяжу тебя к кровати и стану запихивать в тебя жареный рис.

Она даже не улыбнулась — впрочем, он и не надеялся. Вместо этого она села на стул и протянула руку к банке с содовой, которую он купил в автомате.

Тарелок не было, поэтому он просто пододвинул к ней коробку с едой и пару палочек, после чего принялся за свою говядину с брокколи.

— Пирожки можешь взять себе, — произнес он, нарушив молчание. — Потому что они с начинкой из креветок.

Его слова вывели ее из оцепенения. Она резко подняла голову, ее глаза были полны печали.

— Зачем мы сюда приехали?

— Потому что мы опоздали на последний паром.

— Ты сам знаешь, что я не об этом. Зачем мы приехали в это место? Мы что, возвращаемся на остров?

— Нужно закончить кое-какое дельце. Хочу выяснить, кто стрелял в меня. Похоже, никто не в состоянии выудить из тебя эту информацию. Не хотелось бы, чтобы она навсегда осталась в твоей голове, особенно сейчас, когда кто-то пытался использовать тебя в качестве тренировочной мишени. Сначала я подумал, а не махнуть ли мне на все рукой и жить себе дальше, но, как оказалось, прощать — не в моем характере. Особенно после того, как кто-то явно взялся за старое.

Каролин без всякого аппетита ковыряла палочками в своей картонке.

— Это ты о чем?

— Тот, кто в тебя стрелял, тот, кто испортил тебе тормоза, по идее, это тот же самый человек, кто восемнадцать лет назад пытался убить и меня. По крайней мере у меня есть все основания полагать, что это так. В ту ночь, когда в меня стреляли, они все были дома, но я надеюсь, что два покушения на убийство семейству Макдауэлл ни к чему. Это уже явный перебор.

— Но зачем кому-то убирать с дороги меня? Я ведь не имею к тебе ни малейшего отношения, — в ее голосе он не услышал и нотки вызова.

— А разве не ясно? Кто-то задумал прибрать к рукам все состояние Салли, мы же с тобой представляем преграду на его пути.

— Но мой трастовый фонд — это сущие крохи, которые мало что значат. Особенно если учесть, какое огромное наследство оставила после себя Салли. К тому же трастовый фонд передан опекунам. Моя смерть ничего бы не изменила, — Каролин оттолкнула от себя картонку с едой.

— Возможно, наш с тобой убийца об этом не догадывается. Или же ему отлично известно, что у тебя есть все права требовать гораздо большую долю. И при желании ты это можешь сделать.

— О чем ты?

— Ешь, а не болтай.

— Я не голодна. И я не положу в рот и кусочка, пока ты не объяснишь мне все до конца.

Потихоньку в ней просыпался гнев. А еще, как ему показалось, страх. Вряд ли ей будет приятно услышать то, что он собирался ей сказать. Вряд ли ей будет приятно узнать правду.

— Тебе никогда не приходило в голову, откуда ты взялась? — спросил он, ставя на пластиковый стол очередную картонку с едой. — Неужели ты никогда никого об этом не спрашивала? Неужели никогда тебя не мучил вопрос, с какой стати Салли привела тебя в дом и сделала членом семьи? Согласись, что не в ее привычках было подбирать на улице бездомных детей. — Помня о своем собственном происхождении, Алекс не удержался от циничной усмешки, однако Каролин поняла все по-своему.

— Тебе нет необходимости мне об этом напоминать, — обиженно возразила она. — Я не член семьи. Меня лишь терпели рядом с собой. У меня нет никаких прав находиться среди Макдауэллов.

— Ты никогда не спрашивала ее, где она тебя нашла?

— Я знаю, где она меня нашла. Никто из этого никогда не делал секрета. Я внебрачный ребенок одной ее служанки.

— Как мило со стороны Салли.

— Алекс, еще не прошло и суток, как она умерла, а ты уже поливаешь ее грязью, — упрекнула его Каролин.

— То, что она умерла, не делает ее святой, и она первая сказала бы тебе то же самое.

— Ты знаешь эту историю не хуже, чем я. Салли всегда относилась с симпатией к этой женщине и, когда она умерла, позаботилась о ее ребенке, то есть обо мне.

— Ей ничто не мешало просто выписывать на твое содержание ежемесячный чек. И только не говори, что такое не в духе Салли. И ты не хуже меня знаешь, что она была не любительница афишировать благотворительность. Что же тогда заставило ее взять тебя в дом?

— Как я полагаю, у тебя имеется на этот счет своя теория? — спросила Каролин. От ее ледяного спокойствия не осталось и следа. — Почему бы тебе не поделиться ею со мной?

Алекс слегка качнулся на стуле и окинул ее испытующим взглядом.

— Потому что ты тоже Макдауэлл, — заявил он.

Она даже не моргнула.

— Разумеется.

— Ты никогда не замечала семейного сходства? Вы с Тессой почти как близнецы.

— У тебя не в порядке с головой. Моя мать — служанка-шведка…

— Что ж, очень даже вероятно. Зато твой отец — Уоррен Макдауэлл.

Лицо Каролин сделалось бледным как полотно. Несколько мгновений она смотрела на Алекса с выражением ужаса и омерзения одновременно.

— Нет, — наконец решительно заявила она.

— Да, — спокойно возразил он. — Потому что других объяснений нет. Салли была уже немолода, чтобы иметь детей, у Пэтси же только что родилась Тесса. В течение последних нескольких поколений Макдауэллы вырождались. Заключали близкородственные браки, не спешили обзаводиться детьми. Единственные известные мне представители другой ветви семейства — это какая-то древняя тетушка, обитающая в доме престарелых где-то в Англии, плюс троюродный брат, который еще слишком юн и к тому же голубой. Других нет.

— Я не Макдауэлл. Не может быть…

— Еще как может. Ты — Каролин Макдауэлл, и сама это знаешь, — возразил Алекс. — И в этом всегда заключалась проблема. В глубине души ты всегда догадывалась, что ты одна из них.

— Ты с ума сошел, — сказала она, однако в глазах ее читалось сомнение — в глазах, так похожих на глаза Тессы.

— Почему бы тебе не спросить у самого Уоррена?

Охваченная внезапным приступом ярости, Каролин резко встала из-за стола.

— Я ничего не хочу спрашивать у Уоррена! Салли больше нет, и мне наплевать на всю вашу больную семейку! Даже если Уоррен и мой отец, уверена, по его мнению, это самая большая ошибка в его жизни, которую, однако, он ни за что не признает. И я тоже ничего не хочу знать. И я хочу никогда, до конца моих дней, не видеть больше никого из Макдауэллов и не общаться с ними, — с этими словами Каролин принялась расхаживать по тесному номеру, как будто что-то искала. — Кстати, это касается и тебя тоже.

— Что ты ищешь?

— Свои туфли. Я уезжаю отсюда.

— Никуда ты не уезжаешь, — с непробиваемым спокойствием возразил он. — Я сказал, со мной тебе ничего не грозит.

— А я сказала тебе, что знать не хочу никого из Макдауэллов.

— Отлично. Я не Макдауэлл.

Сказал и тотчас понял, что совершил тактическую ошибку. Каролин была сильная духом женщина, однако в последние дни на нее свалилось слишком много испытаний, и самым тяжелым стала смерть Салли. Схватив стул, она со злостью швырнула им в Алекса.

Впрочем, тот успел увернуться и сам подскочил к ней. Не обращая внимания на то, что она босиком, Каролин успела распахнуть дверь, однако Алекс поймал ее за руку, затащил внутрь и захлопнул дверь. Его собственное самообладание лопнуло, как натянутая струна, но ему было уже все равно. Навалившись на нее всем телом, он с силой прижал ее к двери и не собирался отпускать. Каролин пыталась отбиваться. Ее сильные кулачки колотили его по груди, голые ноги больно лягали бедра. С губ одно за другим срывались до смешного неумелые проклятия.

Он схватил ее за плечи и как следует тряхнул. От неожиданности Каролин на мгновение закрыла рот. По ее бледному лицу катились слезы. Она впервые расплакалась с тех пор, как сидела у мертвого тела Салли.

— Кто-то должен научить тебя ругаться, — ехидно пробормотал Алекс.

Каролин громко втянула в себя воздух.

— Кто ты такой, черт возьми? — хрипло спросила она.

Алекс нехотя расплылся в улыбке:

— Это уже лучше. Я Александр Макдауэлл. И ты это сама знаешь.

— В таком случае мы с тобой двоюродные брат и сестра, — сделала она вывод.

Он покачал головой:

— Единственный представитель рода Макдауэллов в этой комнате — это ты. Ребенок Салли родился мертвым, он умер еще в ее чреве. Она же исхитрилась найти ему подмену, живого и здорового младенца мужского пола.

Каролин оставила попытки сопротивления. Привалившись затылком к двери, она посмотрела ему в глаза.

— Ты с ума сошел!

Алекс покачал головой.

— Скажи, почему Салли была так решительно настроена против анализов ДНК? Потому что знала, что они ничего не докажут. Я чужой в этой семье, Каролин. Я. А не ты.

Она в ужасе посмотрела на него. Он не удержался и прикоснулся к ее лицу, к шелковистой, бледной коже.

— Я, а не ты, — повторил он негромко и прижался лбом к ее лбу. — Я, а не ты.

Он дал ей побыть одной. Когда она оттолкнула его, он не сделал попытки ее остановить, наоборот, шагнул в сторону. И она была ему за это благодарна. Потому что, рискни он прикоснуться к ней снова, она за себя не ручалась. В лучшем случае разревелась бы во весь голос, чего ей хотелось меньше всего.

Каролин почувствовала, что продрогла. Казалось, лютая стужа пробирает ее до самых костей. Она также потеряла счет времени, но это ее не волновало. Забравшись в постель, она натянула до самых глаз одеяло, отгораживаясь от остального мира, отгораживаясь от того, кто принес в ее жизнь сплошные страдания и несчастья. И если уснет, кто знает, вдруг, когда она проснется, его уже рядом с ней не будет.

Когда она проснулась, комната была наполнена призрачным утренним светом, а ее кровать двигалась. Каролин лежала в странной тишине, сбитая с толку, понимая, что что-то не так, но не в силах вспомнить, что именно. Кровать под ней тряслась, и она не сразу поняла, что это ее саму колотит дрожь, и от этой дрожи кровать под ней ходит едва ли не ходуном.

Алекс лежал на другой кровати и крепко спал. Комната была наполнена голубоватым светом телеэкрана, звук был приглушен, и Каролин на миг посмотрела, что передают. Похоже, прежде чем уснуть, он смотрел прогноз погоды. Каролин не могла сказать, зачем ему это понадобилось. То ли он ожидал какой-то природный катаклизм, то ли просто жить не мог без прогнозов погоды. Впрочем, какая ей разница.

Сейчас для нее главное — согреться. Если верить электронным часам на тумбочке, было 3:47 утра. В комнате стоял жуткий холод — как в морозильнике. Странно, что у нее изо рта не идет пар. Груда одеял высилась над ней подобно айсбергу, не спасая от холода, а, наоборот, сохраняя его. Алекс лежал на кровати в футболке и джинсах и, похоже, ничего не замечал. На его постели осталась лишь одна простыня, все остальное он навалил на нее. Каролин испытала нечто похожее на благодарность. В этой ледяной дыре он был готов заморозить себя до смерти, лишь бы ей было тепло.

В свое время она где-то вычитала, что замерзнуть до смерти — самый легкий способ уйти из этого мира. Тело немеет, теряет чувствительность, человек погружается в забытье, и жизнь незаметно оставляет его. Увы, ее тело терять чувствительность упорно отказывалось, как бы сильно ей самой того ни хотелось. Холод пробирал ее до костей, и она закусила губу, лишь бы не расплакаться. Все, что ей оставалось, это завернуться в одеяла и продолжать дрожать.

Затем Алекс встал и перебрался к ней. Она попыталась ударить его, но его руки обхватили ее под слоем одеял. Он не сделал и попытки скользнуть под них, просто лег сверху, согревая ее своим телом. В ледяной комнате от него исходил тропический жар, и Каролин подумала, что у него лихорадка. Впрочем, какая разница. Лишь бы он согревал ее.

Затем до нее дошло, что он разговаривает с ней. Согревая ее, Алекс произносил тихие, бессмысленные фразы, ласково поглаживая ее по щеке. Наверно, ее слезы превратились в лед, но тепло руки растопило их, и они вновь побежали по щекам, обжигая кожу.

Он нашептывал ей слова, в которых не было и крупицы смысла:

— Тише, Каролин, все будет хорошо, вот увидишь. Я не позволю, чтобы что-то случилось. Ты, главное, вздохни поглубже, и тебе станет тепло. Обещаю, я не оставлю тебя и о тебе позабочусь.

Она про себя рассмеялась этим его обещаниям. Ей не нужна ничья забота, ничья защита. Она давно научилась быть сильной и при необходимости позаботится о себе сама.

Кроме того, все неизменно бросали ее, не сразу, так потом.

Какие глупости он еще наговорил ей? Какая разница. Ее согревало его горячее тело, и она чувствовала, как вытягивает из него этот жар. Если она не проявит осторожности, вскоре он превратится в ледышку. Надо пустить его под одеяла, поделиться с ним теплом. А еще она скажет ему, что не нуждается в нем. Ей предстоит сделать еще тысячу самых разных вещей.

С этими мыслями она погрузилась в сон.

Алекс сначала хотел заставить ее доесть содержимое картонки на завтрак, но потом решил, что это жестоко. В номере стояла страшная духота, и когда он наконец разбудил ее, она была вся липкой от пота и потери сил.

— Даю тебе пять минут на душ, иначе мы опоздаем на первый паром. Потому что в противном случае неизвестно, сумеем ли мы достать билеты на следующий.

Она посмотрела на него непонимающим взглядом. И он усомнился, помнит ли она, что произошло накануне вечером. Похоже, что нет, и в известном смысле это даже к лучшему. Потребовалось бы время, чтобы побороть ее подозрительность и недоверие, тем более что накануне она беспомощно плакала на его груди, пытаясь найти защиту в его сильных мужских объятиях.

Ему не хотелось вторгаться в ее эмоциональное пространство, главное, лишь бы она не слишком замыкалась в себе. Сейчас для них обоих самое главное — остаться в живых. А все остальное может подождать.

Каролин приняла душ и оделась ровно за пять минут. За это время он собрал вещи, засунул их в багажник машины и теперь ждал рядом с открытой дверью, когда она выйдет к нему.

— Думаю, мы сможем выпить кофе и позавтракать на пароме.

— Я не голодна.

— Если ты скажешь мне эту фразу еще раз, я тебя придушу, — спокойно ответил он. — Мне наплевать, голодна ты или нет. Мы в опасности, и необходимо поддерживать силы.

— А зачем нам вообще возвращаться на остров? Особенно если ты прав и кто-то действительно задумал убрать нас? Тебе не кажется, что убийца может первым делом направиться на наши поиски в Эдгартаун? Потому что знает, что найдет там нас обоих?

— Вот и пусть найдет. Зато я выведу его на чистую воду. Хочу посмотреть в лицо человеку, который стрелял в меня восемнадцать лет назад. Посмотреть ему в глаза.

— Ему?

— Или ей. Садись в машину, Каролин, иначе мы опоздаем на паром.

— А что, если я хочу на него опоздать?

— Тогда тот, кто задумал нас убрать, просто застукает нас в Вудс-Хоул.

Каролин забралась в джип и не проронила ни слова, пока они не добрались до причала.

Алекс надеялся, что она и дальше будет играть с ним в молчанку, лишь бы не задавала вопросы, ответы на которые он и сам не знает.

Как только они поставили машину, Каролин тотчас вышла и направилась прочь. Он не стал ее удерживать. Пока они на пароме, ей от него никуда не сбежать, кроме того, здесь они оба в безопасности. Так что если ей хотелось часок побыть одной, что ж, пусть побудет. Он не станет ей препятствовать.

Чего он никак не ожидал, так это увидеть ее с подносом, на котором стояли два картонных стаканчика кофе и лежали две булочки.

Она посмотрела на пассажирское сиденье и протянула ему картонный поднос. Он усмехнулся:

— Надеюсь, в кофе нет креветок?

— Могу ради пробы немного пролить тебе на коленку, — ответила она. — Я пытаюсь поддержать мир. Ты мог бы сделать то же самое со своей стороны.

Он посмотрел на ее бледные губы — никакой улыбки, одна решительность. Каролин оказалась гораздо сильнее духом, нежели он подозревал. Она села рядом с ним — внешне такая тихая и спокойная, хотя поверхностное это спокойствие наверняка было обманчивым. По какой-то причине это ее умение сохранить чувство собственного достоинства тронуло его даже больше, чем ее ранимость.

Он взял у нее картонный стаканчик. Кафе оказался переслащенным — впрочем, именно такой он и любил.

— Значит, перемирие?

— Да, временное. Бери булочку с цианистым калием.

Алекс улыбнулся. Каролин натянула на себя несколько свитеров, включая и его собственный. Ее светлые волосы еще не усели высохнуть после утреннего душа и теперь свисали на спину спутанной мочалкой. На ней по-прежнему были выцветшие джинсы. Но и теперь, несмотря на потрепанный вид, перед ним была истинная представительница семейства Макдауэллов. Ему стоило немалых усилий держать свои чувства под контролем.

— Так ты все-таки скажешь мне, кто это такой? — ее прозаический вопрос мигом разрушил его эротические фантазии.

Алекс сделал очередной глоток кофе. Напиток обжигал губы, но он этого не замечал.

— Понятия не имею.

— Но у тебя наверняка имеются какие-то подозрения.

— Это может быть кто угодно. Пэтси. Уоррен. Рубен. Констанца. Черт, я не стану зарекаться, что Джордж и Тесса не имеют к этому отношения.

— Когда ты сбежал, Тессе было всего четырнадцать.

— Тебе тоже было почти четырнадцать. Будь у тебя пистолет, как ты думаешь, смогла бы ты выстрелить в меня?

— Легко. Только зачем ей это было нужно?

— Не знаю, — признался он. — Я понятия не имею, зачем кому-то понадобилось меня убивать.

— Я тоже не знаю, зачем кому-то понадобилось убивать тебя тогда, — согласилась Каролин. — Вопрос в другом: каким образом это связано с настоящим? И почему ты так уверен, что кто-то хочет непременно тебя убить? Или меня, если на то пошло? Вдруг я ошиблась и тогда на поле в меня никто не стрелял? Или какой-нибудь идиот-охотник просто принял меня за животное. Да и тормоза тоже иногда отказывают.

— Да, и тормоза тоже иногда отказывают, — согласился он, — но только не с такой удивительной точностью. Или ты хочешь вернуться к своим дорогим родственничкам и дать им шанс сделать третью попытку?

— А разве не за этим мы сейчас возвращаемся на остров? Насколько я понимаю, ты пытаешься заманить сюда убийцу и вынудить его действовать. Иначе зачем нам было ехать сюда? Но с тем же успехом мы могли остаться дома и сэкономить время. Да и бензин не надо было жечь.

— Потому что здесь преимущество на нашей стороне.

— Вот как? — в ее вопросе прозвучала издевка.

— Вот увидишь, он придет за нами. Но мы будем готовы к встрече с ним, — спокойно ответил Алекс.

— И снова он. Ты считаешь, что это Уоррен, не так ли? Милый, любящий дядя Уоррен, который рыщет вокруг, пытаясь пришить племянника и родную дочь, — в ее голосе слышались истерические нотки. — Как это, однако, в духе Макдауэллов!

— Я не знаю, кто это. Но Уоррен — самая явная кандидатура. Ему известно, что ты представляешь угрозу при дележе наследства. В отличие от меня. Именно поэтому он избрал тебя в качестве мишени.

— И что теперь?

— Теперь, сдается мне, он захочет оградить себя от возможных осложнений. Не знаю, что они думают там, в Вермонте. Может, что мы вернемся назад лишь после нескольких дней необузданного секса. Вот только убийца не так наивен. Он догадывается, почему мы сбежали.

— А если он не догадается, где мы? Вдруг все не так очевидно, как тебе кажется?

— В таком случае мы им позвоним и скажем, где нас искать, — ответил Алекс. — Чтобы ускорить события.

Каролин какое-то время молча разглядывала крошки, оставшиеся от булочки.

— Ну, хорошо, — сказала она наконец. — Но только при одном условии.

— Каком?

— На острове у нас не будет никакого необузданного секса.

Тон, каким это было сказано, не предполагал возражений.

Алекс не стал вступать с ней в пререкания. Сражаться на два фронта нет смысла.

— Как скажешь, — ответил он.

Глава 20

Дом на Уотер-стрит сиял чистотой — в их отсутствие кто-то побывал здесь и убрал все следы предыдущего визита. На их счастье, электричество и водопровод работали, более того, на этот раз даже был включен телефон. Каролин пару секунд слушала гудок в трубке, а затем, слегка нахмурившись, положила ее на рычаг. Звонить кому-то не было настроения.

— Телефон работает? — крикнул из прихожей Алекс, держа их чемоданы.

— Да.

— Не отвечай, если он зазвонит.

— Я думала, ты хотел, чтобы они узнали, что мы здесь.

— Верно, — ответил он. — Но мне не нужны разговоры с ними.

С этими словами он направился вверх по лестнице.

— Я сама отнесу свой чемодан, — заявила Каролин. — Я буду спать в моей старой спальне.

— Только не там, — отрезал Алекс. — Мне надоели твои игры в Золушку.

— Отлично, — огрызнулась она. — Тогда я буду спать внизу, в комнате Салли, и купаться в роскоши.

— Извини, — произнес он, правда, без капли раскаяния в голосе, — но ты будешь спать со мной.

Каролин была готова испепелить его взглядом.

— Я, кажется, сказала тебе, что больше спать с тобой не намерена.

Ее гневные слова оставили его равнодушным.

— Как ты похожа на мою мать в те минуты, когда она диктовала свои условия. Странно, как я раньше этого не замечал.

— Мне казалось, ты сказал, что она тебе не мать.

— Да, не она меня родила. Но все равно она мне мать.

— И все равно спать с тобой в одной кровати я не буду.

— В этом нет необходимости. Довольно того, что ты будешь спать со мной в одной комнате. Или ты забыла, что ты тоже в опасности? Этот дом слишком велик, и я не позволю, чтобы ты бродила по нему одна, без моего присмотра.

— То есть ты считаешь, что дядя Уоррен может в любую минуту нагрянуть сюда с пистолетом в руке? — У Каролин язык не поворачивался назвать его иначе как дядей. — Но зачем ему это? Почему он должен видеть во мне угрозу? До вчерашнего вечера я понятия не имела, что имею к нему какое-то отношение. И даже теперь, когда я это узнала, я постараюсь по возможности держать дистанцию. Ему нет смысла меня убивать. Он и без того всю свою жизнь отвергал меня. И сейчас я не намерена у него ничего просить.

— А вдруг тебе захочется отомстить ему за его черствость?

— Мстительность мне не свойственна, — спокойно ответила Каролин.

— Сам знаю. Но мне кажется, что Уоррен наблюдательностью не отличается. Его интересуют лишь деньги Макдауэллов, и он не в состоянии понять, что кого-то деньги не интересуют. Как бы то ни было, мы не знаем точно, он это или нет. Хотя логически он самая подходящая кандидатура. Но доказательств у нас нет. Кто знает, вдруг Пэтси не настолько безобидное существо, как может показаться на первый взгляд.