Мечтатели Кузмин Михаил

— Как мило, однако, с твоей стороны проявлять обо мне заботу, — язвительно произнесла она. — Я отлично знаю, почему ты хочешь, чтобы я выяснила правду про Алекса.

— И почему же?

— Если я узнаю, кто убийца, у тебя найдется повод его шантажировать. Потому что не факт, что ты получишь деньги Салли. А вот если кто-то восемнадцать лет назад и впрямь совершил убийство, он наверняка заплатит за молчание.

— О, мне такое и в голову не пришло! — театрально воскликнул Алекс. — Боже, какого ты высокого обо мне мнения! Скажи, а тебя не слишком волнует то, что я высосу деньги, и немалые, из кого-то из твоих родственников?

— Ничуть. Тот, кто убил Алекса Макдауэлла, должен за это заплатить, — спокойно ответила она.

— А я и не знал, что ты была к нему до такой степени неравнодушна. Лично мне он казался избалованным сынком и абсолютным мерзавцем.

— Он таким и был.

— Тогда почему тебе не все равно?

Каролин отвернулась от него, но Алекс уже знал ответ на свой вопрос.

— Ты ведь была в него влюблена. Или я не прав?

— Мне было всего тринадцать! — раздраженно воскликнула она. — В этом возрасте еще не влюбляются. А Алекс только и делал, что издевался надо мной. И ему было наплевать, что он делает мне больно!

— Это еще ни о чем не говорит. Он вполне мог вскружить тебе голову.

— Ну, с годами такие вещи проходят.

— Да, но увидеть объект своих нежных чувств с пулей в спине… Такое не забывается, — возразил он. — Жаль, что Алекс не знал, что ты была в него по уши влюблена. Думаю, он с радостью удовлетворил бы все твои девичьи фантазии.

— А кто сказал, что он не знал? — в ее голосе он услышал ледяные нотки. — Между прочим, ты специально постоянно сбиваешься на то, чтобы говорить о нем в третьем лице? — подметила она. — Ну, так как, сознаешься, что ты самозванец? К сожалению, я этого доказать не могу, пока не могу. Так почему бы тебе не облегчить мне задачу и не признаться самому?

— Я ни в чем не намерен признаваться, киска, — игриво произнес он. — Если это тебе нужно, выясняй сама.

— И если выясню?

— Я же сказал, что на следующий день я сделаю этому дому ручкой. Ну, разве что еще поцелую тебя на прощанье, — сказал и улыбнулся, заметив, как она побледнела.

Глава 10

В конце концов все оказалось легко и просто. Так просто, что Каролин была не в силах устоять перед подвернувшейся ей возможностью. По крайней мере, так она сказала себе, пытаясь заглушить слабые укоры совести.

В кухне было пусто. Констанца хлопотала в столовой, готовя чай для Салли и ее сына. Впрочем, ничто не мешало всем желающим присоединиться к ним. Но Уоррен считал чай женским напитком, у Пэтси был послеобеденный отдых, а ее дети отправились на природу в поисках последнего снега, чтобы покататься на лыжах.

В миске со льдом под крышкой лежала приготовленная начинка для блинчиков с морепродуктами. Крупные креветки лежали отдельно, как можно дальше от начинки, как будто одно их присутствие на столе угрожало жизни Алекса.

Каролин в два счета очистила и нарезала огромную креветку на крошечные кусочки, которые затем добавила к рубленому крабовому мясу и рыбе и хорошенько перемешала, чтобы никто ничего не заметил.

Такая мелкая добавка наверняка безвредна даже для человека с сильной аллергией. И если Алекс поест блинчиков, его порция креветок будет такой микроскопической, что не сможет послужить средством для проверки на аллергию. Так что совесть ее чиста, напомнила себе Каролин, когда, выходя из кухни, столкнулась нос к носу с Констанцей. В конце концов, он ведь сам сказал, что при желании она может его разоблачить. Салли наотрез отказалась проводить анализ ДНК, а вот ее метод куда проще и по-своему надежнее.

За ужином самозванец слопал три блинчика с «меченой» начинкой. Каролин сидела напротив него, ковыряя в тарелке, наблюдала, как Алекс флиртовал со слегка подвыпившей Пэтси, и вполуха слушала, как Уоррен и Салли спорили по поводу политики. Аппетит у нее отшибло начисто.

— Что-то ты, Каро, сегодня молчаливая, — вдруг заметил Уоррен, буравя ее своими бледно-голубыми рыбьими глазами.

От неожиданности Каролин едва не опрокинула бокал с вином.

— Просто я устала после долгой дороги, — ответила она, вовремя подхватив покачнувшийся бокал.

— Алекс сказал, что ты всю дорогу проспала, — добавила Салли и в упор посмотрела на нее. — Может, тебе нездоровится?

— Умоляю, только не дыши на меня! — взвизгнула Пэтси. — Я не хочу заболеть. Ненавижу болезни! И ничего не говори Джорджу, у него патологический страх перед инфекциями!

— Джордж здоров как бык, — фыркнул Уоррен.

— Это не повод, чтобы пренебрегать собственным здоровьем. Кстати, в последнее время я его почти не вижу. Он вечно либо где-то с друзьями, либо в своем клубе и совершенно не уделяет внимания родной матери. И я не хочу, чтобы он сбежал в Нью-Йорк из опасений, что ты на него чихнешь!

— Что еще за клуб такой? — поинтересовался Алекс.

— О боже, какая мне разница! — Пэтси даже махнула рукой, давая понять, что ей все равно. — Он состоит в нескольких, и все они жутко дорогие. Спортивные клубы, клубы охраны дикой природы…

— Что-то я не заметил, чтобы Джордж был большим любителем природы, — произнес Алекс.

Пэтси бросила на него неприязненный взгляд.

— Ты просто понятия не имеешь, какой широкий круг интересов у нашего Джорджа!

— Нет, не имею, — согласился Алекс, и в его голосе Каролин услышала легкое раздражение.

— Можете не переживать, я совершенно здорова, — уверила Каролин. Разговор начал порядком действовать ей на нервы.

— А почему ты так уверена? Обычно ты поддерживаешь беседу, — произнес Уоррен со слабой улыбкой. — Тебе лучше лечь в постель, Каролин, и выпить как можно больше апельсинового сока. Ни к чему, если ты разболеешься.

— Да-да, Каро, ты же знаешь, как мы полагаемся на тебя в это печальное для нас время.

— Между прочим, я еще жива, — язвительно напомнила им Салли. — А так как Алекс вернулся, то вообще не вижу повода для печали. Кстати, я намерена уйти красиво…

— Прекрати! — крикнула Каролин. — Не хочу ничего слышать!

— Мне недолго осталось, Каролин, — спокойно ответила Салли. — Увы, от этого никуда не уйдешь.

— Отстаньте от нее, — неожиданно подал голос Алекс. — Последние несколько дней у Каролин нервы на пределе.

— Надеюсь, это не из-за тебя? — поинтересовалась Салли. В голосе ее прозвучали недовольные нотки. — Я люблю тебя всей душой. Ты даже представить не можешь, как я рада твоему возвращению! Но прошу тебя, не надо, как когда-то, терзать Каролин!

— Как когда-то? — удивился Алекс, изобразив полную невинность.

— Можно подумать, мне неизвестно, что ты себе позволял. Ты обожал дразнить Каролин, когда она была ребенком. Подозреваю, ей порой хотелось выть от твоих шуток.

— Тогда почему ты меня ни разу не остановила? — задал Алекс резонный вопрос. За столом тотчас воцарилось молчание.

Было заметно, что Салли ошарашена.

— Я… как тебе сказать… В этом возрасте на тебя было трудно найти управу. Ты был такой упрямец! Я все перепробовала, разве не так, Уоррен?

— Это верно, от тебя была одна головная боль, — подтвердил дядюшка Уоррен. — К тому же мальчишки обычно имеют привычку дразнить младших сестер.

— Каролин мне не сестра, — напомнил им Алекс. — Вы так и не удосужились ее удочерить.

Каролин подняла голову и посмотрела на него. Могло показаться, что он из-за этого страшно зол на них. Странно, ведь это он отравлял ей существование, а вовсе не они.

— Так или иначе, но я выжила, — сказала она, вставая из-за стола. — И полагаю, вам лучше сменить тему разговора и не перемывать мне косточки. Хотя я услышала о себе немало интересного. А сейчас, если вы не против, я лучше пойду к себе и лягу в постель.

— Я же говорила, что ей нездоровится! — воскликнула Салли. — Выспись как следует, Каролин, и не переживай из-за меня. У меня есть миссис Хэтэвэй и Алекс. Они обо мне позаботятся.

Каролин изобразила улыбку.

— К утру я снова буду в порядке, — она шагнула к Салли, хотела поцеловать ее в щеку, но Уоррен схватил ее за руку и остановил.

— Тебе лучше не подходить к ней слишком близко, пока мы не убедимся, что ты не заразная, — строго произнес он.

— Мудрое замечание, — поддакнула Пэтси и потянулась за бокалом вина.

Алекс промолчал. С другой стороны, что он мог сказать? Он с аппетитом уминал блинчики с начинкой из креветок, на которые у него должна быть аллергия.

Доказательства, подумала Каролин, направляясь к себе в библиотеку и пытаясь успокоиться, чтобы уснуть. Она уже получила одно доказательство, хотя и сомневалась, что сумеет раздобыть новые. В конце концов, кто поверит ей на слово, что она положила креветки в блинчики?

С другой стороны, креветок было так мало, что они вообще могли ему не попасть. Это была глупая идея с самого начала, и она уцепилась за нее лишь потому, что ничего другого ей в голову не пришло.

Лишь когда она погасила свет, ей в голову закралась неприятная мысль. Что, если она ошибается и креветки дадут о себе знать чуть позже, когда он будет один у себя в комнате? Что, если с ним случится приступ, что, если он потеряет сознание? И так как ему будет некому помочь, он умрет. И все из-за нее.

— Не смеши! — сказала она себе. Однако тревога не отступала, и, пролежав в постели целый час, Каролин поняла, что не уснет, пока не удостоверится, что с самозванцем все в порядке.

Она сбросила одеяло и натянула джинсы. Если она застанет лже-Алекса в добром здравии, то непременно сообщит ему, что он спокойно слопал блинчики с начинкой, которая для настоящего Алекса была бы смертельно опасной.

В доме было темно и тихо. Джордж и Тесса еще не вернулись со своей лыжной вылазки, Салли, Уоррен и Пэтси уже спали. Ни одна ступенька даже не скрипнула, пока Каролин поднималась вверх по лестнице, и к тому времени, когда она добралась до дальней спальни в самом конце коридора — той самой, что до недавнего времени принадлежала ей, — у нее началось головокружение.

Она тихо постучала в дверь и немного подождала. Никакого ответа не последовало, однако из-под двери пробивалась полоска света. Она постучала снова и негромко назвала Алекса по имени. Опять ничего.

Она уже повернулась, чтобы уйти, когда с той стороны раздался глухой стук, после чего кто-то щелкнул замком. Может, он там не один, неожиданно пришла ей в голову мысль. Вдруг там Тесса? Вдруг она нагрянула к нему среди ночи и улеглась в его постель?

Дверь приоткрылась. Алекс молча стоял перед ней. Он был без рубашки, и было в этом зрелище нечто угрожающее. Каролин попыталась заглянуть внутрь, но ничего не увидела.

— Что тебе нужно? — спросил он неприветливым шепотом.

— Ты один? — неожиданно для себя спросила она.

Он неприятно рассмеялся.

— Представь себе, что да. А ты думала, у меня гости?

— Твой сообщник, ты хочешь сказать?

— Иди к черту, — он захлопнул было у нее перед носом дверь, но она не дала ему это сделать, чем опять несказанно себя удивила.

— С тобой все нормально? — спросила она.

Ему ничего не мешало захлопнуть дверь — в конце концов, сила была на его стороне, но он этого не сделал. Он просто стоял, прищурившись и пристально глядя на нее. Его глаза казались особенно яркими на бледном лице.

— А с какой стати должно быть иначе?

Чувство вины, однако, не желало ее отпускать — хотелось убедиться, что он ее не обманывает.

— Мне можно войти?

Он насмешливо улыбнулся:

— Войти? Ну, конечно, киска. Почему ты сразу не сказала, зачем ко мне пожаловала? Я всегда готов ублажить тебя.

Впрочем, дверь шире открывать он не стал, и Каролин поняла: самое разумное в этой ситуации — развернуться и уйти. Но разум, наверное, ее покинул. Она распахнула дверь, и он тотчас отступил, пропуская ее в тускло освещенную комнату.

Алекс направился к огромному, заваленному подушками дивану перед камином — дивану, который она выбрала именно по причине этих самых уютных подушек, — и небрежно развалился на нем, глядя на нее с насмешливой ухмылкой.

— Закрой дверь на замок, дорогая, — велел он, — и я налью нам чего-нибудь выпить.

Каролин закрыла за собой дверь, на тот случай, если кто-то из Макдауэллов услышит их голоса и захочет заглянуть в комнату. Запирать дверь на замок она, однако, не стала.

— Думаю, ты сегодня уже достаточно выпил.

Алекс с противной улыбочкой еще небрежнее развалился на ее диване.

— Может, да, — произнес он. — А может, и нет.

Ее глаза постепенно привыкли к царившему здесь полумраку. При этом Каролин избегала смотреть куда-то ниже его шеи — хотела она того или нет, но вид его тела возбуждал. Чего она не могла сделать, так это отвернуться. Несмотря на зиму, он был загорел и мускулист, правда, в меру, чтобы тело не утратило присущей ему хищной грации. Джинсы низко сидели на бедрах, на груди пушок золотых завитков, живот подтянутый и плоский.

Каролин нервно сглотнула застрявший в горле комок. Неожиданно она заметила, что тело его блестит от капелек пота, а обычно яркие и насмешливые глаза как будто слегка подернулись поволокой. Перепил, подумала она, но тотчас поняла, что это неправда.

— Что с тобой? — спросила она.

— Ничего, — улыбнулся он. — Почему бы тебе не подойти ближе, чтобы я мог проверить, что там у тебя надето под футболкой.

Под футболкой у нее ничего не было, и он это знал. Каролин не сдвинулась с места.

— Ты не Александр Макдауэлл, — бросила она ему.

— И ты пришла сюда, чтобы это мне сказать? Не поверю. Почему бы тебе не снять эту дурацкую футболку, чтобы я мог тебя поцеловать?

Каролин не понимала, как этот человек мог возбуждать и раздражать одновременно. Так же на нее действовал и настоящий Алекс.

— Ложись спать. — Она отступила к двери.

— Я так и поступлю, — проворковал он. — Но сначала ты скажи мне честно, что подвигло тебя на этот полуночный визит?

— Хотела убедиться, что с тобой все в порядке.

— А что должно быть не так, Каролин?

Вопрос был задан мягко, с легкой укоризной в голосе.

— Потому что… — она не договорила, заметив на столе шприц, и повернулась к нему. На лице ее застыл ужас. — Ты наркоман!

Он ничего не сказал, смотрел на нее и ухмылялся.

— Как ты посмел! Как ты посмел явиться в этот дом, выдать себя за Александра Макдауэлла и при этом еще и накачиваться наркотиками!

— Видишь ли, они обладают антисептическим действием, — пробормотал он.

— Я бы сейчас разбила твой шприц вдребезги, если бы не боялась подцепить СПИД! — возмущенно воскликнула Каролин.

— О, можешь не беспокоиться. Во второй раз я им не воспользуюсь. Он рассчитан на одну дозу. — Было видно, что ее гнев лишь рассмешил его.

— Подонок! — бросила она ему. — Надеюсь, ты не собираешься окочуриться в нашем доме. Бедная тетя Салли этого не переживет!

— А с какой стати?

— Ты явно ввел себе что-то возбуждающее. Кокаин или типа того. У тебя учащенное, поверхностное дыхание и, готова спорить, зашкаливает пульс.

— А что, если пульс у меня зашкаливает потому, что ты рядом, доктор Каролин? — насмешливо спросил он.

— Я сейчас пойду приведу миссис Хэтэвэй. Пусть она как медсестра проверит тебя.

— Не волнуйся, со мной все в порядке.

Она смерила его презрительным взглядом. Боже, и это роскошное чудовище развалилось на ее любимом диване!

— Я бы убила тебя собственными руками, — заявила она ему и направилась к двери.

— Не переживай, ты еще можешь повторить попытку.

Она застыла как вкопанная. Неожиданно в душу ей закралось страшное подозрение. Не говоря ни слова, она подошла и взяла использованную упаковку от лекарства, которая лежала рядом со шприцем. Даже в тусклом свете камина она смогла прочесть название. Это оказался эпинефрин, препарат, снимающий тяжелые аллергические реакции. Такие, например, как реакция на креветки.

И тогда до нее дошло. Ощущение было такое, словно ее кто-то больно пнул ногой в живот. А все из-за нее, это она виновата, что ему пришлось ввести себе этот препарат. Ее затрясло. Затрясло с головы до ног, причем с такой силой, что она даже не услышала, как он поднялся с дивана и, встав позади нее, обхватил ее руками и прижал ее спину к своей влажной от пота груди. Прижал так близко, что она ощутила его сердцебиение.

— Не переживай, Каролин, — прошептал он ей на ухо. — Я вовремя вернулся к себе, и никто ничего не заметил. Ты не первая, кто пытался меня убить, и, предполагаю, не последняя. По крайней мере ты это не нарочно сделала.

— Но это невозможно, — тихо возразила она. — Этого не может быть.

— В жизни возможно все. Ты слишком долго прожила в стенах этого дома, иначе бы ты знала. Даже если восемнадцать лет назад ты и стала свидетельницей того, что кто-то в меня стрелял, это еще не значит, что я умер.

Она не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. Ей хотелось отстраниться от него как можно дальше, лишь бы не слышать, как бешено бьется его сердце. Но она не смогла. До этого момента она не слишком обращала внимание на то, какой он высокий и сильный, и вот теперь она просто утонула в его объятиях — сущая малютка по сравнению с ним.

— Это еще не доказательство, — не слишком убедительно возразила она, в надежде, что он ее отпустит.

Но Алекс не отпустил.

— Верно, не доказательство. У многих людей аллергия на креветок. А еще у многих голубые глаза и внешнее сходство со мной. И у сотни людей на бедре шрам.

Как она только забыла! Ведь это было так просто, так очевидно. И ее вновь пронзило чувство вины.

Ей тогда было девять, ему четырнадцать, и он дергал ее за длинные светлые косы, щипал, щекотал, доводил, как мог, пока в один прекрасный день она не осмелилась дать сдачи.

К сожалению, они тогда стояли на вершине утеса рядом с Южным пляжем. Она отпихнула его, Алекс потерял равновесие и скатился вниз по каменистому склону. На нем были лишь обрезанные джинсы. В основном он отделался ссадинами и синяками, если не считать длинной раны, что протянулась через все левое бедро. На рану пришлось накладывать швы, а у Каролин случилась истерика. Тогда ее не утешило даже то, что Алексу очень нравилось быть предметом всеобщей заботы. И он был страшно доволен, что заставил ее остро переживать собственную вину.

Точно так же, как и сейчас.

— Шрам? — машинально переспросила она.

— Ну да, тот самый, который я заработал, когда ты столкнула меня с обрыва.

Кстати, это была еще одна их общая тайна. Тогда Алекс никому ничего не сказал. По его версии, он просто дурачился на вершине, нечаянно оступился и сорвался вниз. И хотя этот заговор молчания дал ему над ней дополнительную власть, Каролин так и не осмелилась рассказать правду. И ее никто не знал — никто, за исключением настоящего Александра Макдауэлла.

Который теперь стоял позади нее, обхватив ее руками и прижимая к себе, и она слышала, как колотится в его груди сердце.

— Все равно не верю, — прошептала она.

— Не хочешь верить, — поправил он ее.

— Отпусти меня.

— Пожалуйста.

Каролин даже не заметила, как он оторвал ее от пола, а когда отпустил, она, на какой-то миг лишившись опоры, чуть не упала. Снова обретя равновесие, она посмотрела на него снизу вверх. Он показался ей одновременно и усталым, и довольным.

— Хочу взглянуть на шрам.

— Фома неверующий, — упрекнул ее Алекс. — Но если ты не против, то и я тоже.

С этими словами он расстегнул молнию джинсов. Каролин в ужасе вскрикнула. Он же расплылся в улыбке и как ни в чем не бывало стащил джинсы с узких бедер. Левое бедро пересекал шрам — точно такой, каким она его помнила. Что тоже показалось ей крайне подозрительным.

— Не слишком похоже, что этому шраму двадцать лет.

В ответ Алекс лишь театрально вздохнул и, не успела Каролин сообразить, что он делает, как он схватил ее за руку и рывком прижал к ноге.

— Тебе нужно пощупать, чтобы убедиться? — прошептал он, встав к ней почти вплотную. — А что еще тебе хотелось бы пощупать?

Она попыталась вырваться, однако он силой удержал ее ладонь. Его кожа была горячей и гладкой, и лишь шрам был единственной неровностью под ее пальцами. Неожиданно в комнате стало тихо. До слуха Каролин доносилось лишь шипение и потрескивание углей в догорающем камине. А еще она слышала, как бьется его сердце и как трепещет ее собственное.

Она едва не поддалась безумному порыву — опуститься перед ним на колени и прижаться губами к его шраму.

Каролин опустила глаза, опасаясь, как бы он не угадал ее безумное желание и не понял все, что творится с ней. Он всегда знал ее как свои пять пальцев — какой беспомощной и ранимой она была, чего ей хотелось, чего ей недоставало. В душе она была даже рада, что он исчез на годы ее взросления. Раскаяние и страх, что жили с тех пор в ее сердце, — не столь великая цена за то, что ее на время оставили в покое. И вот теперь он снова оказался с ней рядом. Ее ладонь была прижата его ладонью, его тело вплотную соприкасалось с ней, и она кожей ощущала сквозь тонкий хлопок футболки жар его тела.

— Прошу тебя, Алекс, — взмолилась она, толком не понимая, о чем просит.

— Ты едва не убила меня во второй раз, — прошептал он, касаясь губами мочки ее уха. — Я не утверждаю, конечно, что я этого не заслужил. Думаю, мне даже нравится доводить тебя до исступления.

— Но ведь это опасно, — произнесла Каролин убитым голосом.

— Не надо преувеличивать, — его губы коснулись ее губ, правда, всего на какой-то миг. Или это ей только показалось? — Я всегда знаю, когда остановиться.

Теперь его рот был рядом с ее шеей, где под кожей бешено пульсировала крошечная жилка, и она почувствовала его горячий, влажный язык. Казалось, он пробовал ее на вкус.

— Я тебе не верю.

— Я это знаю, — он целовал ее шею, и все это время ее рука оставалась прижата к его обнаженному бедру. — Это я, Каролин, хочешь ты того или нет. Твой друг детства. Твой бывший мучитель. Твоя первая любовь. Я вернулся за тобой.

Каролин отчаянно пыталась собраться с мыслями.

— Мечтать не вредно, — бросила она ему.

— Что и делается, — его губы переместились на другую сторону ее шеи, дразня, легонько покусывая, и она поймала себя на том, что сильнее сжала его бедро, как будто хотела притянуть к себе еще ближе. — И тебе никуда от меня не деться. Я — твои эротические сны и одновременно твои самые жуткие кошмары. Можешь притвориться, будто делаешь это в знак раскаяния.

— Что делаю?

— Ложишься со мной в постель.

— Я не… — Его губы не дали ей договорить.

Увы, в глубине души она была вынуждена признать, что именно это она и сделает.

Глава 11

Неожиданно она обратила внимание, что в комнате звучит музыка — нежная, медленная, блюзовая. Мелодия парила в воздухе, обволакивая ее подобно облаку сигаретного дыма. При этом сама она, казалось, застыла на месте, остановилась в пространстве и времени, пойманная в ловушку его голубыми глазами и своими собственными девичьими фантазиями.

— Я не думаю… — начала она.

Алекс прикрыл ей ладонью рот.

— Хорошо, — произнес он, — ты не думаешь, что мне хочется, чтобы ты закрыла глаза и забыла обо всем на свете.

Его руки скользнули под ее просторную футболку, и она спиной ощутила прохладу его ладоней. Когда его руки достигли ее лопаток, он вздохнул — это был вздох неприкрытого, животного желания — и притянул ее ближе к себе.

— Ты еще пожалеешь об этом, — она сочла нужным предостеречь его, хотя ее собственный голос прозвучал не громче шепота.

— Я обычно жалею о том, что чего-то не сделал, — он медленно начал стягивать ей через голову футболку. Она знала, что еще может его остановить, как знала и то, что не станет этого делать.

— Все было бы гораздо проще, если бы я напилась, — сказала Каролин с вызовом в голосе.

— Нет, я хочу тебя трезвую, — футболка взлетела в воздух, и теперь она стояла перед ним в одних лишь видавших лучшие дни джинсах, и только камин отбрасывал на их тела пляшущие блики. Она попыталась прикрыть грудь, но он поймал ее запястья и опустил ее руки вниз, а сам принялся ее рассматривать.

— Тебе уже не тринадцать лет, — прошептал он.

— Ты прав, уже не тринадцать.

Он улыбнулся неторопливой, обольстительной улыбкой.

— Значит, мне везет.

Все еще не выпуская ее запястий, он нагнулся и нежно-нежно поцеловал ее в губы. На какой-то миг она ощутила себя чем-то вроде ошеломленного зрителя. Этот тип умел целоваться. Знал, как соблазнить, завлечь, возбудить и затем успокоить женщину, и все это благодаря предельной ловкости рта, языка, губ.

Алекс легонько укусил ее за нижнюю губу.

— На этот раз ты обязана ответить на мой поцелуй, — сказал он, касаясь губами ее губ.

— Я восхищаюсь твоим искусством, — прошептала Каролин.

— О, у меня была обширная практика, — его ладони скользнули вверх по ее рукам, пока не достигли плеч. Он еще ближе привлек ее к себе. Ее соски уперлись в мужскую грудь, и она вздрогнула от неожиданности. Его кожа все еще оставалась холодной, где-то под ней она ощущала биение его сердца. Впрочем, ее собственное билось столь же часто.

Она даже не подозревала, что поцелуй может быть столь откровенно эротичным. Раньше она воспринимала касание губ как неизбежную часть постельной прелюдии, но никогда — как нечто восхитительное само по себе. А вот Алекс целовался так, как будто поцелуи были его самой главной целью, как будто ее губы дарили ему ни с чем не сравнимое наслаждение. И единственное, что ей оставалось, — это ответить на его поцелуй.

Ее руки неожиданно оказались у него на шее. Каролин закрыла глаза. Ей не хотелось смотреть на него, не хотелось признавать откровенную глупость того, что с ней сейчас происходит. Она неловко ответила на его поцелуй, и он издал сдавленный, гортанный стон, стон охваченного похотью самца.

От этого стона она тотчас сделалась мокрой.

Алекс наверняка знал, что делает. Потому что руки его скользнули вниз и схватили за бедра. Мгновение — и он без всяких усилий приподнял ее и понес к постели.

И когда донес, то опрокинул на спину, а сам устроился у нее между ног, как будто там было его законное место. Он был возбужден, и она ощущала его огромный твердый как камень член. Он слегка приподнялся, прижав ее руки к смятому покрывалу.

— Давай, Каролин, закрой глаза, — прошептал он. — Притворись, что это лишь эротический сон, что на самом деле ничего не происходит, что это просто твоя фантазия.

Каролин знала, что это трусость, однако сделала так, как он ей велел. Ей было страшно взглянуть ему в глаза, страшно видеть, как его губы приближаются к ней, страшно признаться себе самой в том, что она сейчас делает.

Она лежала поперек кровати, в которой провела столько одиноких ночей. Он соскочил с кровати, нагнулся над ней в темноте и потянулся к застежке ее джинсов.

Она сделала попытку его остановить, но он оттолкнул ее руку и, бесцеремонно расстегнув молнию ее джинсов, стащил их и отбросил прочь. Она осталась лежать в темноте совершенно голая. Беспомощная. Напуганная.

Схватив ее за бедра, он подтолкнул ее дальше на кровати, а сам стал целовать ее между ног. Она дернулась в знак протеста, пытаясь отстраниться, но, увы, он был силен. Вцепившись пальцами ей в бедра, Алекс заставил ее лежать тихо.

— Ты же не ребенок, Каролин, — раздался в темноте его шепот. — Наслаждайся тем, что я могу тебе подарить.

Она вцепилась в его длинные волосы, но Алекс не обратил внимания. Он продолжал работать языком, и она едва не расплакалась от наслаждения. Она ни разу не позволяла ни одному мужчине делать с ней такое — было в этом нечто слишком интимное, слишком унизительное. Она уронила руки на матрац и стиснула зубы, пытаясь не дать выхода чувствам, что рвались наружу сквозь завесу ее ярости. Ее била дрожь, руки нервно сжимали край простыни. Она даже прикусила губу, лишь бы только ничего не сказать, ничего не попросить у него. Укусила так больно, что тотчас ощутила во рту соленый привкус крови. Ей хотелось одного — чтобы он прекратил, хотелось выползти из темноты на свет, убежать от сладковатого дыма спутанных желаний, которые очистили ее сознание от всяких мыслей, кроме одной — о том, что он делает с ней.

И ей это почти удалось, когда он неожиданно отстранился от нее, и она издала горестный крик. Крик отчаяния и утраты. Каролин тотчас открыла глаза и обнаружила, что он распластался на ней, ощутила его теперь уже разгоряченное тело, скользкое от пота. Он взял в ладони ее лицо и заглянул ей в глаза.

— Ты хочешь, чтобы я остановился?

Она посмотрела на него, не в силах произнести даже слово. Ее била дрожь, била с такой силой, что она была не в состоянии совладать с ней, охваченная желанием, какого она ни разу не испытывала. Алекс прикоснулся к ее губам, и его пальцы ощутили кровь.

— Ты прокусила губу, — сказал он. — Теперь можешь укусить меня.

И он накрыл ее губы горячим ртом.

По идее, ему должно быть больно, но ей было некогда об этом думать. Когда он отстранился, на его губах тоже была кровь. Его поцелуи, влажные и жадные, она теперь ощущала на шее. Интересно, остался ли после них кровавый след, как от зубов вампира, мелькнула в ее голове мысль, но она тотчас выбросила ее. Какая разница.

Страницы: «« 345678910 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

«Три указательных пальца вытянулись по направлению к рейду. Голландский барок пришел вечером. Ночь с...
Василь Быков (1924–2003) на протяжении всего творческого пути оставался верен главной теме – Великой...
«… Моторная лодка, только что обогнавшая катер, колыхалась на воде почти что рядом. К ней подплыла с...
«… – Стой, ребята, стой! Межпланетный корабль! Упал на Косматом лугу. Слышали?.. Как землетрясение!М...
«… В дверь стучат. Павел вздрагивает (он вздрагивает теперь от каждого неожиданного звука), спрыгива...