Подозреваемый Кунц Дин
– Когда вы увидели его, идущего с собакой, до того, как его убили, у вас не возникла мысль: «Эй! А я ведь знаю этого парня!»
– Он был на другой стороне улицы. Я только глянул на него, как раздался выстрел.
– И вы разговаривали по телефону, что вас отвлекало. Мистер Барнс говорит, что вы разговаривали по телефону, когда раздался выстрел.
– Совершенно верно. Я не присматривался к мужчине с собакой. Просто мельком глянул на них.
– Как мне показалось, мистер Барнс не способен на обман. Если он солжет, его нос ярко вспыхнет.
Митч не знал, намекает ли Таггерт, что вот ему, Митчу, полностью доверять нельзя. Поэтому улыбнулся:
– Игги – хороший человек.
Глядя на конверт, Таггарт спросил:
– С кем вы разговаривали по телефону?
– С Холли. Моей женой.
– Она звонила вам, чтобы сообщить о мигрени?
– Да. Чтобы сказать, что будет дома раньше.
Таггарт бросил взгляд на входную дверь.
– Надеюсь, ей уже лучше.
– Иногда голова может болеть целый день.
– Итак, оказалось, что мужчина, которого застрелили, раньше снимал с вами квартиру. Вы понимаете, почему я нашел это более чем странным.
– Понимаю, – согласился Митч. – У меня у самого мурашки по коже бегут.
– Вы не виделись с ним больше девяти лет. Даже не разговаривали по телефону.
– У него появились новые друзья, другой мир. У меня не было желания общаться с ними. А он более не появлялся в тех местах, где мы бывали вместе.
– Иногда совпадения – всего лишь совпадения. – Таггарт встал и направился к ступенькам.
С облегчением, вытирая вспотевшие ладони о джинсы, поднялся и Митч.
Остановившись на верхней ступеньке, по-прежнему не поднимая головы, Таггарт добавил:
– Мы еще не провели тщательный обыск дома Джейсона. Только начали. Но уже обнаружили одну странность.
Земля вращалась, уходя от медленно опускающегося солнца, яркий луч нашел щелку в листве перечного дерева, на мгновение ослепил Митча, заставил сощуриться.
Таггарт же говорил из тени:
– На кухне мы нашли ящик, в котором он держал мелочь, квитанции, ручки, запасные ключи; там же лежала одна визитная карточка. Ваша.
– Моя?
– «Биг грин», – процитировал Таггарт. – Декоративное садоводство, посадки, уход за растениями. Митчелл Рафферти».
Вот что привело детектива сюда, на север, так далеко от побережья. Сначала он побеседовал с Игги, который совершенно не умел врать, и выяснил у него, что между Митчем и Джейсоном существовала связь.
– Вы не давали ему визитную карточку? – спросил Таггарт.
– Нет, во всяком случае, не помню. Какого цвета визитка?
– Белая.
– Белыми я пользуюсь последние четыре года. Раньше они у меня были светло-зеленые.
– И вы не видели его больше девяти лет?
– Да.
– То есть, хотя вы потеряли след Джейсона, он, похоже, следил за тем, как идут ваши дела. Можете сказать почему?
– Нет. Понятия не имею.
Заговорил Таггарт после долгой паузы:
– У вас серьезные неприятности.
– Моя визитная карточка могла попасть к нему самыми разными путями, лейтенант. Это не означает, что он не упускал меня из виду.
Не поднимая глаз, детектив указал на белый поручень ограждения крыльца, где уютно устроились два крылатых насекомых.
– Термиты, – пояснил Таггарт.
– Скорее, летающие муравьи.
– В это время года термиты сбиваются в рои, не так ли? Вам надо бы внимательно осмотреть дом. На первый взгляд он крепкий и прочный, но, если потерять бдительность, термиты его сожрут и крыша рухнет вам на голову.
Вот тут детектив поднял голову и встретился с Митчем взглядом.
– Вы не хотите сказать мне что-нибудь еще, Митч?
– Сейчас – нет.
– Подумайте. Может, что и скажете.
Если бы Таггарт был с похитителями заодно, он разыграл бы эту партию иначе. Не проявлял бы такой настойчивости, дотошности. По всему чувствовалось, что для него в этом деле слишком много неясного.
«Если бы ты тогда раскололся, Митч, Холли уже была бы мертва».
Их предыдущий разговор могли записать издалека. Техника подобное позволяла. Специальные направленные микрофоны улавливали каждое слово с расстояния в несколько сот футов. Он видел такое в кино. В фильмах, думал он, мало правды, но дистанционные направленные микрофоны действительно существуют. И Таггарт, как и Митч, мог не знать, что их разговор записывался на пленку.
Разумеется, сделанное однажды не составляло труда повторить. Микроавтобус, которого Митч никогда раньше не видел, стоял напротив его дома на противоположной стороне улице. В кузове вполне хватало места для размещения подслушивающего оборудования.
Таггарт оглядел улицу, возможно, пытаясь понять, что заинтересовало Митча.
Дома тоже подпадали под подозрение. Митч не знал всех соседей. Один из домов пустовал, и его выставили на продажу.
– Я вам не враг, Митч.
– Никогда не считал вас своим врагом, – солгал он.
– Все так думают.
– Я предпочитаю думать, что у меня нет врагов.
– У всех есть враги. Даже у святых.
– Откуда у святого могут взяться враги?
– Порочные ненавидят добродетельных только потому, что те добродетельны.
– Полагаю, в вашей работе все выглядит черно-белым.
– При всех оттенках серого, Митч, все у нас черное или белое.
– Меня всегда учили обратному.
– Знаете, мне тоже трудно верить в эту аксиому, пусть я каждый день получаю доказательства ее истинности. Оттенки серого менее контрастны, менее определенны, жить с ними куда как проще.
Таггарт достал солнцезащитные очки из кармана рубашки, надел. Из того же кармана вытащил визитную карточку.
– Вы уже дали мне визитку, – напомнил Митч. – Она в моем бумажнике.
– На той только мой рабочий телефон. На эту я добавил номер моего мобильника. Я редко кому его даю. Можете звонить мне в любое время.
Митч взял визитку и заверил детектива:
– Я рассказал вам все, что знаю, лейтенант. Участие Джейсона в этой истории – для меня загадка.
Таггарт молча смотрел на него, отгородившись солнцезащитными очками.
Митч глянул на номер мобильника, сунул визитку в нагрудный карман рубашки.
А детектив, похоже, снова кого-то процитировал:
– «Память – это сеть. Человек вытаскивает ее из реки, полную рыбы, но двенадцать миль воды пробежали сквозь нее, не оставив следа»[9].
Таггарт спустился по ступенькам. По дорожке зашагал к улице.
Митч знал, что все сказанное им поймано сетью детектива, каждое слово и каждая интонация, каждое ударение и каждая заминка, каждое выражение лица и каждый жест, не просто слова, но и контекст, в котором они произносились. И с этим богатым уловом детектив будет разбираться с мастерством настоящего цыгана, гадающего на заварке. Поэтому откроется ему многое, и он обязательно вернется с новыми вопросами.
Таггарт миновал калитку, закрыл ее за собой.
Солнце вновь сдвинулось, его лучи более не пробивались сквозь листву, лицо Митча оказалось в тени, но по-прежнему горело, потому что и с самого начала согревал его не солнечный свет.
Глава 11
В семейной гостиной большой телевизор смотрел на него слепым глазом. Даже если бы Митч нажал кнопку на пульте дистанционного управления и заполнил экран яркими, идиотскими картинками, этот глаз увидеть его не мог. И, однако, он чувствовал, что за ним наблюдают, наблюдают с холодным пренебрежением.
Автоответчик стоял на угловом столике. Единственное сообщение оставил Игги:
«Извини, дружище. Мне следовало позвонить, как только он ушел. Но Таггарт, он как эта чертова гигантская волна, заслоняющая горизонт. Пугает до смерти, вызывает желание остаться на суше и просто наблюдать, как эта и ей подобные накатывают на берег».
Митч сел за письменный стол, открыл ящик, в котором Холли хранила их чековую книжку и выписки с банковского счета.
В разговоре с похитителем он переоценил свои финансовые возможности, потому что одиннадцати тысяч долларов у них не счету не было. Только 10 346 и еще пятьдесят четыре цента.
Кроме того, предстояла оплата счетов. Они лежали в другом ящике стола. Их Митч просматривать не стал. Его интересовали только активы.
Ежемесячный платеж по закладной снимался с банковского счета автоматически. Из выписки следовало, что за дом еще осталось заплатить 286 тысяч семьсот семьдесят долларов.
Недавно Холли прикидывала, что их дом стоит 425 тысяч. Безумная цена за маленькое бунгало в старом районе, но реальная. Многие хотели здесь жить, и немалая часть этой суммы приходилась на большой участок.
То есть, с учетом десяти тысяч на счету, в его распоряжении было порядка 150 тысяч долларов, гораздо меньше требуемых двух миллионов, а похититель, с которым он говорил, судя по голосу, не собирался торговаться.
Да и потом, продать дом, даже если бы нашелся покупатель, который прямо сегодня выложит деньги, ему бы не удалось. Дом принадлежал им обоим, поэтому он не мог обойтись без подписи Холли под договором купли-продажи.
У них не было бы дома, если бы Холли не унаследовала его от своей бабушки, Дороти, которая воспитала ее. На момент смерти Дороти сумма, которую оставалось выплатить за дом, была меньше, но с учетом налогов на наследство им пришлось взять больший кредит.
Итого он располагал десятью с небольшим тысячами долларов.
До этого момента Митч не полагал себя неудачником. Видел себя молодым мужчиной, который ответственно строит свою жизнь.
Ему было двадцать семь лет. Нельзя быть неудачником в двадцать семь лет.
И, однако, теперь сомневаться в этом не приходилось: хотя Холли составляла сердцевину его жизни и цены не имела, цену эту ему назначили, а заплатить он не мог.
Его переполняла горечь, но кого он мог винить, кроме себя? А толку в этом не было. От признания собственной вины один шаг до жалости к себе, а жалость эта ни к чему хорошему привести не могла. У него опустились бы руки, и Холли ждала смерть, потому что рассчитывать она могла только на него.
Даже если бы они уже выплатили кредит за дом, даже если бы на их банковском счету лежали полмиллиона долларов, то есть они добились бы невероятных успехов для молодой супружеской пары их возраста, этих денег не хватило бы, чтобы выкупить ее у похитителей.
И вот тут ему открылась истина: деньги спасти Холли не могли. Спасти ее мог только он, если еще оставалась такая возможность: его выдержка, его находчивость, храбрость, любовь.
Возвращая чековую книжку и выписку с банковского счета в ящик стола, Митч увидел конверт со своим именем, написанным почерком Холли, на лицевой стороне. В конверте лежала открытка с днем рождения, которую она купила за несколько недель до этого знаменательного события.
Фотография на открытке изображала морщинистого старика. Митч прочитал подпись: «Даже в старости ты будешь мне нужен, дорогой».
Митч раскрыл открытку и прочитал: «К тому времени мне останется наслаждаться только выращиванием овощей, а ты готовишь прекрасный компост».
Он рассмеялся. Представил себе, как рассмеялась Холли, когда в магазине раскрыла открытку и прочитала последнюю фразу.
Но смех внезапно перешел в слезы. За последние пять ужасных часов он не раз и не два мог расплакаться, но сдерживал себя. А вот открытка его добила.
Под отпечатанным текстом она написала: «С днем рождения! Люблю, Холли». Своим уверенным, аккуратным почерком.
Он буквально увидел ее кисть с зажатой в пальцах ручкой. Кисти ее выглядели такими миниатюрными, но обладали удивительной силой.
И вот, вспоминая силу ее миниатюрных рук, Митч перестал плакать, собрал волю в кулак.
Прошел на кухню, нашел ключи от автомобиля Холли. Они висели на гвоздике у двери черного хода. Ездила Холли на четырехлетней «Хонде».
Сняв мобильник с зарядного устройства, стоящего рядом с тостером, Митч вышел из дома и отогнал пикап к гаражу.
Открыл ворота. Белая «Хонда» сверкала: Холли мыла ее в воскресенье, во второй половине дня. Митч загнал пикап в гараж.
Вышел из машины и захлопнул водительскую дверцу, постоял между автомобилями, оглядывая гараж. Если кто-то здесь и был, то они наверняка услышали шум приближающегося пикапа и сбежали.
Если в гараже и пахло моторным маслом, то чуть-чуть. Потому что господствовали запахи земли и травы, идущие из кузова пикапа.
Митч посмотрел на низкий потолок, который служил полом второму этажу, занимавшему две трети первого. Те окна второго этажа смотрели на дом и могли послужить отличным наблюдательным пунктом.
Кто-то ведь знал, что Митч приехал домой раньше обычного, знал, когда он вошел на кухню. Телефон зазвонил через несколько секунд после того, как он увидел разбитую посуду и кровь.
Хотя наблюдатель мог тогда находиться в гараже, он мог и сейчас быть здесь, Холли рядом с ним не было. Он мог знать, где держат Холли, а мог и не знать.
Если наблюдатель, чье существование пока оставалось гипотетическим, и мог сказать, где найти Холли, Митчу тем не менее не следовало его искать. Эти люди поднаторели в насилии и не знали жалости. Что мог им противопоставить садовник?
Над головой скрипнула доска. Конечно же, гараж мог скрипнуть сам по себе, под действием силы тяжести.
Митч подошел к водительской дверце «Хонды», открыл ее. После короткой заминки сел за руль, оставив дверцу открытой.
Завел двигатель. Ворота тоже оставались открытыми, так что отравиться окисью азота он не мог.
Митч вышел из машины и захлопнул дверцу. Тот, кто находился наверху, если находился, наверняка бы решил, что дверцу захлопнули изнутри. Мог бы предположить, что Митч, перед тем как уехать, решил кому-то позвонить.
На стене висели садовые инструменты, которыми Митч работал на своем участке. В том числе разнообразные секаторы и ножницы. Но на оружие они определенно не тянули.
В итоге Митч остановил свой выбор на крепкой стальной лопатке с обтянутой резиной рукояткой.
Лезвие было широким и не столь острым, как у ножа, но достаточно острым.
Митч, однако, быстро понял, что противника, если он окажется наверху, надо бы не убить, а вывести из строя, скажем, оглушить. И даже если он и мог нанести человеку колющий удар, лопатка в сложившийся ситуации ему не годилась.
На противоположной стене висели другие инструменты. Митч выбрал газовый ключ с удлиненной ручкой.
Глава 12
Митч понимал, что на него нашло безумие, вызванное отчаянием. Бездействие стало невыносимым.
С удлиненным газовым ключом в правой руке он двинулся в глубь гаража, где в углу находилась крутая лестница, уходящая на второй этаж.
Продолжая реагировать, вместо того чтобы действовать самому, терпеливо ожидая шестичасового звонка (ждать оставалось один час и семь минут), он бы вел себя, как машина, чего и добивались похитители. Но даже «Феррари» иной раз заканчивали свой путь на свалке.
Почему Джейсон Остин украл собаку и почему именно его застрелили похитители, чтобы показать Митчу серьезность своих намерений, оставалось для него загадкой.
Интуиция, правда, подсказывала: похитители знали, что он знаком с Джейсоном, и это знакомство заставит полицию более пристально взглянуть на него. Они плели паутину косвенных улик, с тем чтобы свалить убийство Холли на Митча. И как знать, на суде, исходя из этих улик, присяжные могли признать его виновным и потребовать смертной казни.
А может, они проделывали все это лишь для того, чтобы он не смог обратиться за помощью к властям. Одиночку контролировать куда как проще.
Возможно, они и собирались возвращать ему жену в обмен на выкуп, если бы ему и удалось добыть два миллиона долларов только им ведомым способом. Если бы они смогли использовать его для ограбления банка или какого-то другого финансового учреждения, если бы они убили Холли после того, как получат деньги, и если бы им хватило ума не засветиться и не оставить следов, тогда Митчу (и, возможно, еще какому-нибудь козлу отпущения, пока ему незнакомому) пришлось бы держать ответ за оба преступления.
Одинокий, горюющий, презираемый, брошенный в тюрьму, он так бы и не узнал, кто был его врагами. И ему оставалось бы лишь гадать, почему они выбрали его, а не какого-либо другого садовника, плотника или каменщика.
Хотя отчаяние, которое гнало его вверх по лестнице, и заглушило страх, но тем не менее не лишило Митча здравого смысла. Он не взбежал по ступенькам, а поднимался медленно и осторожно, держа газовый ключ, как дубинку.
Деревянные ступеньки наверняка поскрипывали, но монотонный гул двигателя «Хонды», работавшего на холостых оборотах, заглушал эти звуки. Второй этаж со стороны лестницы стены не имел. Ее заменяло ограждение, которое тянулось во всю ширину гаража.
Свет, падавший из окон во всех трех стенах, освещал картонные коробки и другие вещи, которые хранились над гаражом по той простой причине, что в бунгало места им не хватило.
Коробки стояли рядами, где-то высотой в четыре фута, где-то – в семь. В проходах между ними царил сумрак. В дальнем конце все ряды заканчивались в футе-другом от стены, то есть подход к каждому проходу обеспечивался с обеих сторон.
Поднявшись по лестнице, Митч оказался напротив первого из проходов. Пара окон в северной стене давала достаточно света. Если бы между стеной и первым рядом коробок находился человек, Митч его бы увидел.
Второй проход оказался темнее первого, хотя дальний его конец освещался невидимыми окнами в западной стене, которые смотрели на дом. И свет этот очертил бы силуэт человека, если бы тот стоял в проходе.
Поскольку коробки были разных размеров, да и ставили их друг на друга не так чтобы аккуратно, в каждом проходе хватало ниш, где мог спрятаться даже взрослый мужчина.
Поднялся Митч очень тихо. Внизу двигатель «Хонды» работал еще не так долго, чтобы вызвать подозрения. Поэтому человек, находящийся на втором этаже, мог насторожиться, но, скорее всего, еще не осознал, что ему пора прятаться.
Третий проход заливал свет: окно находилось практически напротив него. Митч проверил четвертый проход, пятый и, наконец, шестой, который располагался у южной стены и освещался двумя запыленными окнами. Никого не обнаружил.
Необследованным оставался только один проход, у западной стены, в который упирались все остальные проходы, вернее, его части, скрывающиеся за рядами коробок.
Подняв газовый ключ еще выше, Митч двинулся вдоль южной стены. Добравшись до поперечного прохода у западной стены, увидел, что он пуст.
На полу, однако, стояли технические устройства, которые он туда не ставил.
Более чем половину коробок на втором этаже занимали вещи, оставшиеся от Дороти. Главным образом керамические фигурки, которыми она украшала дом и участок по всем большим праздникам.
На Рождество она доставала из коробок пятьдесят или шестьдесят снеговиков самых разных размеров. К ним добавлялась добрая сотня Санта-Клаусов. Плюс керамические олени, ели, сани, колокольчики, фигурки детей и домики, которых хватало на целую деревню.
В бунгало для всей этой керамической коллекции Дороти места не было. Она доставала нужные фигурки на соответствующий праздник, а потом вновь убирала их в коробки.
Холли не захотела продать керамику. Так же, как и ее бабушка, она украшала дом к каждому празднику, а потом убирала фигурки обратно. Когда-нибудь, говорила Холли, они купят дом побольше и тогда смогут показать коллекцию бабушки во всей красе.
А пока в сотнях коробок лежали влюбленные, которые видели свет в День Валентина, пасхальные фигурки барашков, кроликов, святых, патриоты для Дня независимости, хеллоуинские призраки и черные коты, первые поселенцы для Дня благодарения и рождественские легионы.
Но на полу последнего прохода Митч увидел совсем не керамические фигурки. Там стояло электронное оборудование. Он опознал приемник и передатчик, но не смог определить предназначение еще трех устройств.
Все они были подключены к удлинителю на шесть или восемь розеток, от которого тянулся провод к ближайшей розетке в стене. Горящие индикаторные лампочки и подсвеченные дисплеи показывали, что все оборудование включено.
Оно и обеспечивало наблюдение за домом. Вероятно, комнаты и телефоны прослушивались.
Уверенный в том, что никто не мог заметить, как он поднялся на второй этаж и никого там не обнаружил, Митч решил, что оборудование работает в автоматическом режиме. Возможно, и управляется дистанционно.
Но в этот самый момент замигали индикаторные лампочки, а на одном из дисплеев замелькали числа: начался непонятный Митчу отсчет.
И тут же на мерное гудение двигателя «Хонды» наложился голос детектива Таггарта:
«Нравятся мне эти старые кварталы. Именно так выглядела Калифорния в ее лучшие годы».
То есть прослушивались не только комнаты, но и переднее крыльцо.
Митч понял, что его перехитрили, за мгновение до того, как ствол уперся ему в затылок.
Глава 13
Митч вздрогнул, но не попытался ни повернуться к стрелку, ни отмахнуться газовым ключом. Знал, что толку не будет.
За последние пять часов он остро прочувствовал все свои недостатки, что следовало рассматривать как достижение, поскольку он привык верить, что недостатков у него нет.
Он мог быть архитектором собственной жизни, но уже осознал, что более не является хозяином своей судьбы.
«…до того, как вырубили апельсиновые рощи и понастроили море домов».
За спиной раздалось:
– Брось газовый ключ. Не наклоняйся, чтобы положить на пол. Просто брось.
У похитителя, с которым Митч разговаривал по телефону, был другой голос. Этот звучал моложе и произносил слова иначе, монотонно, с короткими паузами между каждым предложением.
Митч выпустил дубинку из руки.
«…удобнее. Но вот случайно заехал в вашу округу».
Незнакомец выключил запись, воспользовавшись, судя по всему, пультом дистанционного управления.
– Ты, должно быть, хочешь, чтобы ее изрезали на куски и оставили умирать, как он и обещал.
– Нет.
– Может, мы допустили ошибку, выбрав тебя. Может, ты мечтаешь избавиться от нее.
– Не говорите так.
Но незнакомец продолжил:
– Большая страховка. Другая женщина. У тебя могут быть причины.
– Ничего такого нет и в помине.
– Может, ты с большей охотой поработал бы на нас, если бы мы пообещали убить ее.
– Нет. Я ее люблю. Очень люблю.
– Еще один такой же фортель, и она мертва.
– Я понимаю.
– Пошли обратно, тем же путем, каким ты сюда пришел.
Митч повернулся, повернулся и незнакомец, оставаясь у него за спиной.
Двинувшись по проходу, к первому из окон в южной стене, Митч услышал, как газовый ключ с удлиненной ручкой царапнул по дереву, когда незнакомец наклонился, чтобы поднять его с пола.
Наверное, он мог бы развернуться, ударить ногой, свалить с ног незнакомца, когда тот распрямлялся. Но он подозревал, что не сумел бы застать своего противника врасплох.
Пока он воспринимал этих безымянных людей как профессиональных преступников. Все так, но они были и кем-то еще, много хуже. Но он не мог сказать, кем именно.
Преступники, похитители, убийцы. Он не мог представить себе, что могло быть хуже, но точно знал: они хуже.
Незнакомец, который шел по проходу следом, приказал:
– Сядешь в «Хонду». Поедешь покататься.
– Хорошо.
– И дожидайся звонка в шесть часов.
– Хорошо. Буду ждать.
Когда они приближались к концу прохода, где требовалось повернуть налево и пересечь гараж, чтобы добраться до лестницы, случилось невероятное. Незнакомец, похоже, зацепился ногой за петлю на конце веревки, которая торчала из какой-то нижней коробки.
Митч не видел причины случившегося, только следствие. Башня из картонных коробок рухнула. Некоторые упали в проход, другие – на незнакомца.
Судя по надписям на коробках, в них лежали керамические фигурки, которые доставали на Хеллоуин. Коробки не были тяжелыми, но их лавина пусть и не сбила незнакомца с ног, но бросила его вперед.
Митч увернулся от одной коробки и поднял руки, чтобы смягчить удар другой.
Падение одной башни тут же спровоцировало падение соседней.
Митч едва не потянулся к незнакомцу, чтобы остановить его. Потом сообразил, что попытка приблизиться может быть истолкована как нападение. Чтобы избежать неправильного толкования своих действий и не получить пулю в грудь или живот, Митч отошел в сторону, освобождая незнакомцу путь.
Старое сухое дерево ограждения могло удержать человека, если бы тот осторожно облокотился на поручень. Но ограждение не выдержало удара. Завизжали вырываемые из дерева гвозди. Часть поручня и две или три стойки подались вперед под напором незнакомца.
Он свалился вниз, на пол гаража. Высота была небольшой, каких-то восемь футов, но приземлился он со страшным грохотом, заглушив треск ломающегося дерева. И тут же прогремел выстрел.
Глава 14
Читать бесплатно другие книги:
