Четверо мужчин для одной учительницы Ланска Ева

9

За Ольгой, секретаршей Андрея Прошкова, Наташа следила несколько дней, выясняя маршруты ее повседневной жизни. Самым простым оказалось познакомиться с ней в фитнес-клубе, где у той была корпоративная карта постоянного клиента.

Вечером в небольшом зале было не протолкнуться. Или так казалось от того, что зеркалам на всех стенах больше нечем заняться, как отражать красивых людей, следящих за собой и друг за другом. Ольгу Наташа увидела сразу. Худенькая, не привлекающая внимания блондинка с синими жилками под коленками и острым носиком старательно крутила педали на велотренажере в костюме от Naik: коротких шортах и майке, повязке от пота под волосами и новеньких кроссовках. «Серьезно подготовилась девушка, ползарплаты, наверно, потратила на экипировку, – подумала Наташа. – Зачем ей это? Худеть ей не надо, накачанные мышцы тоже ни вяжутся с ее внешним образом. Тогда что?»

Наташа устроилась на соседнем тренажере и, отрабатывая внутреннюю поверхность бедра, стала наблюдать. Ответ на вопрос, что здесь делает эта худосочная секретарша, пришел вместе с персональным тренером Максом. Квадратный Макс, в шортах, над которыми, словно загорелые облака, бугрились мышцы с двух сторон от потерявшейся на его теле майке, сразу подошел к Ольге:

– О! Кого я вижу! Привет! Где пропадала-то, Оль?

– Здравствуй, Максик. А ты, прямо, заметил, что меня не было два дня? – Кокетливо спросила девушка.

– Ну а как же! Работа такая.

Он положил свою ладонь как лопату ей на спину.

– Спинку выпрями, Оль. И наклон вперед чуть больше. Так эффективней, – посоветовал он голосом с эротичными нотками, задержав руку на ее спине чуть дольше, чем при дружеской беседе.

Секунда, и от Наташи не скрылось, как помутнели от желания глаза скромной секретарши и как ни один мускул не дрогнул в ответ на рубленой физиономии Максика.

Что делать дальше, Наташа уже знала. Она дождалась, когда Ольга отдыхала со стаканом воды в руках, плотоядно пожирая глазами стальную фигуру Макса. Словно случайно посмотрев в ту же сторону, Наташа произнесла:

– Макс супер! Просто бог!

Ольга, смутившись, испуганно обернулась.

– Качки – моя слабость, – улыбаясь, объяснила Наташа. – Но это особый вид мужиков. Их легко заполучить, если знать один секрет.

– Да? – пролепетала девушка.

– Конечно. Тебя как зовут?

– Ольга. А тебя?

– Наташа.

– А ты давно здесь? Я тебя раньше не видела, – с подозрением спросила Ольга.

– Я в другой клуб ходила. Но там был такой же вот Максик, которого звали Игорек, ну просто прохода не давал мне. Пришлось искать другой зал.

Ольга посмотрела на нее с некоторым недоверием.

– Внешность не главное. Главное – секрет! – среагировала на незаданный вопрос Наташа.

Глаза Ольги засветились интересом:

– Может, поделишься?

– Чем? – подыгрывала Наташа.

– Ну, секретом.

– А-а-а. Да без проблем. После занятия. Обязательно. И пусть не говорят, что не существует женской солидарности! – Наташа участливо улыбалась.

– Ты на машине? – спросила она Ольгу после того, как они вышли из фитнес-клуба.

– Нет пока, – помедлив, ответила та.

– Да я тоже не так давно научилась водить. Подвезти тебя?

– Спасибо.

– Только мне нужно в одно место заехать. Ничего? У тебя есть время?

– До пятницы я совершенно свободна, – пошутила Ольга.

Наташа продолжала болтовню про спортивную диету и про то, как трудно девушке за рулем на дороге, пока они толкались в московских пробках.

– Ну, так что там с качками? – первой не выдержала Ольга.

– А-а, да все очень просто, – равнодушно произнесла Наташа. – Чтобы влюбить в себя качка, нужно всего лишь осилить алгоритм из нескольких действий. Первое: аккуратно узнай, кто его кумир. У каждого качка обязательно есть кумир. Это какой-нибудь еще более крутой качок. Его фотография висит у него над кроватью в красном уголке, отдельно от голых девушек, потому что он его очень уважает, хочет быть на него похожим и каждый день перед сном докладывает ему о своих успехах. Второе: говори ему как бы между прочим, что его дельтовидная мышца проработана лучше, чем у его кумира. Ну, или трицепс, или большая двуглавая. При этом обязательно называй имя кумира, чтобы их имена звучали рядом, например, так: «А твоя широчайшая, Макс, рельефней, чем у Шварца». Это произведет на него неизгладимое впечатление, вызовет приятный шок, называемый «синдромом вороны», ну, как в басне. И стойкий интерес к тебе. Он поймет, что вы с ним любите одно и то же – он любит свое тело, и ты любишь его тело. А ничто так не сближает людей, как общие вкусы и пристрастия.

Ольга смотрела на Наташу с уважением.

– Действительно, не сложно и вполне логично. Ты так любого мужика можешь разгадать? – спросила она.

– Нет, конечно. К сожалению... Просто качок – это довольно элементарный продукт. Есть такие замки с секретами, над которыми голову сломаешь. Скрытные, недоступные, самодостаточные, закомплексованные. Среди состоявшихся мужчин таких, кстати, большинство.

– Знаешь, я работаю уже полтора года в одной компании, – разоткровенничалась Ольга, – помощником руководителя, он же ее владелец. И ужасно боюсь его. Боюсь, потому что совершенно не понимаю, как с ним себя вести. Когда я расшибаюсь в лепешку, чтобы выполнить все его поручения, он недоволен. Не разговаривает или грубит, даже кричит. Когда я, уже на грани нервного срыва, уверена, что меня вызвали, чтобы уволить, он вдруг демонстрирует благосклонность, вручает премию в конверте и произносит хвалебные речи в мой адрес. Я просто с ума схожу от этого. Я больше не могу так... Я знаю, что он никого не держит в компании подолгу. Не доверяет никому. А мне работа моя нравится. Может, подскажешь, как мне с этим разобраться?

– Да, загадочный тип... А что ты хочешь получить? – спросила Наташа.

Ольга смутилась и ответила явно не всю правду:

– Да ничего... Просто я хочу понимать, что происходит. И мне нужна эта работа. А так – очень тяжело.

– Хорошо, давай попробуем, – ответила Наташа. – Мне нужен максимум информации о нем. Факты, истории, слухи, сплетни – все!

– Да я мало что знаю. Он пресекает любую утечку реальной информации о себе. Журналистов не пускает, все только через PR-менеджеров. Реальных фактов, ну, кроме того, на каких машинах ездит и где живет, у меня и нет. Знаю, что разведен, что переводит деньги бывшей жене на сына. Это через меня идет. Часто летает отдохнуть на пару дней. Чаще всего на выходные. Я заказываю билеты на двоих, на него и на девушку, каждый раз – новую. Но гостиницы он обычно не бронирует. Кто эти девушки – понятия не имею. Что еще? Даже не знаю...

– А что про него вообще болтают в компании? Может, истории какие-то, сплетни? – Помогла Наташа секретарше.

– Да, вообще, про него много болтают. Но это больше на легенды и мифы похоже. Я не очень верю. Правда, такое впечатление иногда, что он сам их поддерживает. Начать надо с того, что мой шеф увлекается нумерологией и гороскопами. Он даже сотрудников подбирает исключительно по тем знакам, которые ему подходят, всегда сам просматривает анкеты, обращая основное внимание на дату рождения. Шеф в это серьезно верит, а к тем, кто родился с ним в один день, – особое отношение. Ну, вроде как к равному, как к человеку, с которым у него в жизни должно произойти что-то похожее, как к определенному знаку судьбы. Он свой собственный День рождения каждый год проводит в разных географических точках, для этого у него на каком-то острове в Индийском океане есть целый штат хиромантов-астрологов, которые ему составляют маршрут в соответствии с движением планет. Он летит в тот город, где для него в этот день наиболее высокая концентрация энергии. В этом году это было, кажется, в Мачу Пикчу. Даже поговаривали, что он черной магией занимается. Ну вот как к такому замороченному человеку найти подход, Наташ?

– Начальник с секретом, действительно, – согласилась Наташа. – Одно могу тебе посоветовать, Оль, тебе понадобится терпение. Отвлекись: переключись на чтонибудь другое. Например, займись Максиком, подлечи им нервную систему. Чем больше страсти в жизни, тем лучше. И постарайся не так болезненно реагировать на увлечения твоего затейливого шефа, он, я думаю, очень закомплексованный человек. «Но весь фокус, похоже, в том, что как только ты перестанешь болезненно реагировать, ты будешь уволена в тот же день», – про себя подумала Наташа, но говорить это напуганной секретарше не стала.

– Спасибо, я подумаю над тем, что ты сказала. Придешь завтра в зал? – спросила Ольга.

– Не знаю пока. Я позвоню тебе. Но если что, Максиму привет! – Наташа улыбнулась и подставила щеку для прощального поцелуя.

Ольга наклонилась к Наташе, и еле различимый, выветрившийся за день чуть горьковатый запах ее духов мимолетно напомнил совсем другой аромат, – пьянящий аромат остановившегося времени... свободы... моря... любви... запах Вики...

Поздним вечером этого же дня Наташа дописала 53-ю страницу дневника:

Острейшее наслаждение, должно быть, чувствует Андрей Прошков, вводя одним своим появлением в офисе своих сотрудников в мощный стрессовый стопор. А ведь он делает это только для того, чтобы получить порцию свежих эмоций. Он просто коллекционер эмоций!!! Вот его главный секрет и ключ к его замку! Странный и опасный человек! Но у меня теперь есть оружие против него, оружие и приманка. Непредсказуемость!

И как странно, что запах несчастной Ольги напомнил мне Викин... Или просто он мне уже чудится везде?

Как бы мне хотелось еще раз прожить те наши первые три дня! Когда все было в первый раз...

Это было так чудесно!!!!!!!!

Наташа вытянулась на своем огромном диване в розовой спальне и закрыла глаза. Она лежала, не двигаясь, а память тихонько относила ее в те три чудесных дня, словно понимающее ночное море потерявшуюся лодку к родным берегам.

10

Про зубную щетку, которую надо было купить Наташе, они с Викой так и не вспомнили. Они забыли обо всем, они видели только друг друга.

За эти три дня и три ночи с Викой Наташа стала взрослее на целую жизнь. На Викину жизнь. Они смеялись и болтали, прерываясь на все более смелеющие ласки и поцелуи. Вика была нежна и настойчива, и Наташа постепенно растворялась в море пшеничного синеглазого удовольствия, в запахе ее желания, очарования ее свободы, музыке ее голоса. Они говорили, целовались, уплывали, обнявшись, в сон и, проснувшись, снова целовались и снова говорили.

Вика была старше на четыре года. Родилась в семье военного – много переездов, школ и знакомых. Отец был строг и угрюм, а мать, всю жизнь мечтающая о собственном, не казенном доме, бросалась создавать уют на каждом новом месте, надеясь, что оно будет последним. Но они уезжали снова. На детей – Вику и ее старшего брата Виктора – душевных сил не хватало. Они росли сами по себе, споря и соперничая друг с другом. Семья окончательно осела в Подмосковье, в малогабаритной «трешке», когда отец вышел на пенсию и дети уже выросли. Виктор уехал работать в Москву, а Вика вышла замуж за подполковника, старше ее на 15 лет. Ей было 18. Зачем? Она сама не поняла. Семейная традиция, молодость, глупость, желание взрослой жизни или что-то еще. Через полгода ей наскучили «внутрисемейные мероприятия», включая занятия любовью строго по уставу, и они развелись. Отставной муж поныл еще пару месяцев, предпринимая вялые попытки нового штурма, но бывшей супруге уже было не до военных действий на подступах к Москве. И подполковник капитулировал. От этого брака у Вики осталась переписанная на нее квартира в военном городке и логопедическая присказка: «Полгода под подполковником – это тебе не сушки сосать на шоссе».

Перебравшись в Москву, Вика всерьез взялась за места массового скопления ценителей женской красоты – киностудии, съемочные площадки, кастинги. Но одной красоты мало, надо уметь ею пользоваться. Надо уметь играть. Вика это хорошо понимала. Она кинулась в водоворот новых знакомств и новых игр, игр с мужчинами, в которых находила особое удовольствие, азарт, возбуждение. Играть она любила. Сам процесс выстраивания отношений с мужчиной был для нее игрой, доставляющей ей не меньше удовлетворения, чем секс с ним, – еще одной ее страсти. Она не могла жить без секса. Это был воздух, которым дышали ее самоутверждение, уверенность в себе, осознание собственной исключительности... Секс и деньги – все, что ей нужно было от мужчины. Много секса и много денег.

Мужчины правят миром, поэтому женщина, правящая мужчинами, равна богине. Вика быстро училась управлять Мужчиной, этим несовершенным, сложноподчиненным механизмом с двумя головами, большой и маленькой, с трудом договаривающимися друг с другом.

Викины рассказы были полны иронии и оптимизма. Первой ее жертвой стал похожий на кролика, упитанный помощник режиссера одной из московских киностудий. Кролику было за сорок. Вспоминая о нем, Вика шутила, что тот со своей морковкой еще вполне справлялся, и капуста у него водилась. Благодаря ему она сняла квартиру и купила машину. Падкие на красоту и грамотную дрессуру «животные» не переводились, но Вика не собиралась останавливаться на достигнутом. Через пару лет она решила получить приличное образование и поступила, не без помощи кого-то из «друзей», в МГУ, где и встретила Наташу на том самом зачете по литературе. Природная бисексуальность прорвала в ее душе плотину холодной расчетливости и заставила сердце, работающее привычно и без сбоя, сладко замерев на мгновение, застучать по-новому. Она что-то почувствовала в хрупкой темноволосой девушке, отчаянно пожертвовавшей своим рефератом ради спасения подруги, – скрытую природную силу, дремлющий вулкан воли, разрушительное обаяние, ослепляющий свет еще не взошедшего солнца. Да, именно так. Вика любила образные сравнения и умела выделить из толпы людей сильных и неординарных. Прямая Наташина спина и движения, полные достоинства и грации, маниакальное упорство в учебе и штудировании иностранных языков, строгость по отношению к себе и постоянное самосовершенствование – все это выдавало в ней человека, рожденного для великих целей.

Это подкупало и завораживало. «Из нее будет толк, из этой серьезной девчонки», – не сомневалась Вика. Тем большим наслаждением было разжигать спящую страсть в ее еще не созревшем, худеньком теле. Вика чувствовала себя музыкантом, впервые тронувшим пальцами уникальный инструмент, и замирающим от силы и глубины извлекаемых им звуков. И тело любимой, и душа ее были сейчас подвластны ее рукам и желаниям. И ей хотелось быть с ней максимально откровенной, как никогда и ни с кем раньше, хотелось рассказать ей все о себе и о том, какие законы отношений между людьми она открыла сама, какие тонкие мелочи подметила, как научилась управлять мужчинами... Ведь она, Вика, не продажная женщина, как, может быть, подумала о ней строгая Наташа. У нее с мужчинами партнерские отношения – она дает им то, что они хотят чувствовать – собственную силу и значимость, взлет и падение, обладание красотой и унижение красотой, постижение тайны женщины и видимость развенчания этой тайны. А за это – всего лишь деньги. Бумажки, придуманные мужчинами для удовлетворения собственного тщеславия и привлечения женщин. Это же замкнутый круг – мужчинам нужны деньги, чтоб привлекать женщин, а женщинам нужны деньги, чтоб привлекать других мужчин. Привлекать как можно больше мужчин, чтобы выбрать из них достойного. Но достойному мужчине нужно соответствовать, самой быть достойной женщиной – той, которая знает себе цену, но никогда не объявит ее мужчине. Вика любила повторять: «К ногам проститутки не бросают бриллиантов, чего бы она ни умела. Только богине мужчина сочтет за честь отдать все, что у него есть».

Наташа старалась быть внимательной, насколько может быть внимательной счастливая женщина. Секс с женщиной, оказалось, кардинально отличался от секса с мужчиной. С мужчиной – это забег на короткую или длинную дистанцию, в зависимости от способностей бегуна. Обязательно имеется разминка, старт, кульминация и финиш, где все участники падают. Для нового забега надо снова идти на старт. Секс с женщиной не имел никакого отношения к спорту, даже к художественной гимнастике или фигурному катанию. Это стихия, это море... Море наслаждения, где в любой момент можно выйти из обволакивающей влаги, понежиться на горячем песочке, и снова окунуться в волну удовольствия, то пробирающую до дрожи, то успокаивающую теплом прикосновений...

В воскресенье утром они открыли глаза одновременно, словно проснулись не две девушки, а одна, отражаясь в зеркале. Они сейчас были так похожи, сонные, взъерошенные, счастливые. Засмеявшись этому совпадению, переплели руки, уютно уткнувшись друг в друга.

– Встаем? – спросила Вика.

– Не-а, – капризно протянула Наташа, надвинув одеяло на нос. – Не хочууу.

– Вставайте, графиня, вас ждут великие дела! – Вика уже накинула черный халат-кимоно на свое безупречное тело. А Наташа, глядя как оно скрылось, поймала себя на мысли, что ей никогда не надоест прикасаться к этому смуглому шелковому чуду... Из ванной послышался шум льющейся воды.

– Соня, иди сюда! – крикнула Вика, и Наташа моментально вскочила с постели.

Мокрые Викины волосы струились по плечам, отяжелев и потемнев от воды. Наташа провела рукой по ее волосам, проговорила, любуясь:

– Они золотые...

– Наташка, какая ты ненасытная, – удовлетворенно промурлыкала Вика и повернула кран с холодной водой.

У Наташи по рукам и ногам побежали мурашки.

– Вода же ледяная, Вик!

– Нам пора возвращаться в реальность, – засмеялась Вика и укутала Наташу в огромное пушистое полотенце. – Я должна кое-что тебе объяснить.

Они не спеша завтракали свежевыжатым морковным соком, кофе с молоком и горячими тостами с клубничным джемом. Джем был густым, бордовым, с кучей малюсеньких желтых косточек.

– А я, представляешь, у одной знакомой пробовала клубничное варенье, где все ягодки были целыми, одна к одной. И сироп прозрачный тянулся за ложечкой... давно это было, почти в детстве, – вспомнила Наташа.

– Я тоже домашнее варенье пробовала только у знакомых. Матери было не до запасов на зиму, всю жизнь на чемоданах. – А ты помнишь, что тебя в детстве больше всего удивляло? – спросила Вика.

– Больше всего? Пожалуй, то, что я считала себя взрослой, а взрослые относились ко мне как к ребенку. Я очень удивлялась, почему они не видят, что я тоже все понимаю. Помню, как однажды высказала, как мне казалось, какую-то трезвую мысль, а все вокруг засмеялись: мама, бабушка, соседка. Мне было обидно. Когда я выросла и спросила, над чем они смеялись, бабушка сказала, что в два года я половину букв не выговаривала, и все, что я тогда говорила, было очень смешно. А мне «изнутри» запомнилось, что я грамотно сформулировала фразу. Это удивление так со мной и повзрослело. До сих пор уверена, что ребенок – это личность с самого рождения.

– Согласна с тобой. Я тоже помню, как с детства проводила психологические опыты над собственным братцем, и мне тоже казалось, что я все понимаю и что не глупее взрослых... А меня, знаешь, больше всего удивляло и до сих пор удивляет разница в психологии мужчины и женщины.

Вот с самого детства. Ну, например, почему только мальчикам всегда интересно, как устроена девочка. Они подсматривают в щели, заглядывают под юбки, делятся друг с другом, кто что видел. А девочки не проявляют такого интереса. Хотя, казалось бы, должно быть наоборот. Им же всю жизнь этим пользоваться! И дальше, когда наступает первая влюбленность. Если мальчик звонит девочке по сто раз в день, она счастлива, хвастается этим подругам, а если девочка так себя поведет, он расценит это как посягательство на свою свободу и независимость. И таких противоречий полно. Вот что надо в школах преподавать, а не строение пестика и тычинки! Ведь когда мальчик и девочка взрослеют, количество «непонятностей» растет вместе с ними. И большинство из них без соответствующей подготовки вообще не постигнешь. Вот тебе недавняя история моего братца Витюши, который, кстати, неплохо устроился в столице нашей родины. Еще полгода назад его доставала очередная возлюбленная тем, что постоянно просила у него деньги. Он плакался мне, что рядом с ней чувствует себя кошельком на ножках. В конце концов он с ней расстался и нашел другую. Рассказывал мне с горящими глазами, какая она замечательная, святая и бескорыстная. Но очень скоро выяснилось, что его новая пассия точно такая же охотница материалистка, как и предыдущая. Она точно так же выгуливает братца в меховых и ювелирных салонах. Но при этом Витюша счастлив абсолютно. Я говорю ему: «Вить, ты же опять наступил на любимые деньгососущие грабли!» А он мне, чуть ли не надувая слюнявый пузырь от счастья, отвечает: «Эта!!! Пусть высосет хоть все!» – Почему так? Как решить такую задачку?

– Не знаю. Может, он влюбился? – предположила Наташа.

– Конечно, влюбился! Кто же без чувств расстается с деньгами! – В Викином голосе звучал сарказм.

– Разве нет? А что тогда?

– Это ему кажется, что он влюбился. Вернее, это она сделала так, чтобы ему так казалось. Она его в себя влюбила, чтобы вытягивать из него деньги и подарки. А без этого ничего не получится. Как ни странно это звучит, но думаю, что себя она не чувствует виноватой и все объясняет подсознательным стремлением к заботе о будущем потомстве. Мужчина, который заботится о ней, будет и о детях так же заботиться. Испокон веков женщины ломают над всем этим голову. Ты вспомни хотя бы Клеопатру. Понимаешь, влюбить в себя мужчину – это самое сложное, а любовь слепа, как известно. Влюбленному недостатки кажутся достоинствами, а наглые требования милыми просьбами, – объяснила Вика.

– Влюблять в себя человека, чтобы вытягивать из него деньги и подарки – подло, по-моему. Использовать любовь как наживку все равно, что жарить картошку на священном огне.

– Все не совсем так, Натусь. На священном огне куча народу жарит свою картошку. Все это целая наука, которую я потихоньку буду тебе преподавать. Ученица ты способная, освоишь.

– Я? Зачем? – удивилась Наташа.

– Затем, что даже к кухонному комбайну дают инструкцию. Без нее не разберешься, что у него для чего. А мужчина, тем более состоявшийся, сложный, самодостаточный, посложнее комбайна! И просто так, прыгая перед ним в одной туфле, даже хрустальной, ты его не получишь.

Вика встала и, достав из нижнего ящика стола тетрадь, протянула ее Вике.

– Вот возьми. Это тебе.

– Что это?

– Жизнь моя. Иль ты приснилась мне! Там все написано. Ты можешь продолжить. Если тебе это будет нужно.

Наташа взяла в руки тетрадь. На ней печатными буквами было выведено «Дневник В.Ш.».

– Это твой дневник? В.Ш. – Вика Шацкая... Но ведь это личное!

– Это тетрадь опыта и знаний. А «В.Ш.» – читай как высшая школа! – засмеялась Вика. – И считай, что пятиклассница отдает свою тетрадь по математике третьекласснице. Все задачки там уже решены. И не просто решены, а с подробным объяснением каждого шага. Уверена, что тебе это пригодится. Я хочу, чтобы ты его взяла.

11

Наташа не заметила, как заснула. Память так быстро погрузила ее в те первые дни с Викой, что она даже почувствовала на своей ладони Викину руку, ее прохладную шелковую кожу. Она моментально открыла глаза и посмотрела на свою ладонь. Край шелкового одеяла лежал у нее на руке. Оказывается, уже утро. Ночь пролетела как один вдох. Но этот вдох был наполнен Викой! До утреннего крика будильника еще был целый час. Заснуть уже не получится. Она вспомнила свой вчерашний разговор с секретаршей Прошкова и задумалась о том, как бы подобраться к нему, своему заданию номер два, – мужчине, коллекционирующему эмоции. Она, кажется, читала что-то подходящее в дневнике. Такой странный диалог-эссе. Она еще тогда удивилась, о ком и для кого Вика написала его.

Наташа дотянулась рукой до столика возле кровати, взяла дневник и пролистала тетрадь назад. Где-то здесь... А, вот, страница 23:

Он сказал: «Мне нравятся многие женщины, я не могу быть только с тобой». Она улыбнулась в ответ. Он сказал: «Я сам по себе, я свободен и никому ничего не должен». Она опустила глаза. Он сказал: «Мне нравятся женщины, которые понимают меня и ценят мою свободу». Она ухмыльнулась и подошла к окну. Он сказал: «Давай проведем хорошо время, ты мне нравишься». Она оглянулась и посмотрела ему в глаза. Он понял, что Она не возражает. Он спросил: «У тебя, наверное, было много мужчин?» Она обняла его и сильнее прижалась к нему. Он спросил: «Тебе хорошо со мной?» Она закрыла глаза и поцеловала его...

...Уходя утром, Он сказал: «Все было здорово, только давай это останется между нами». Она протянула руку и смахнула невидимую пылинку с его плеча. Он сказал: «Я как-нибудь тебе позвоню». Она кивнула и захлопнула дверь. Он позвонил вечером того же дня. Её не было дома. Он дозвонился ей только поздней ночью. Она позволила приехать только через неделю. Он спросил: «Ну, как ты развлекалась без меня?» Она улыбнулась и предложила ему кофе. Он звонил ей почти каждый день. Она почти никогда не поднимала трубку. Он приезжал к ней, когда она разрешала. Она не объясняла, почему приглашения были такими редкими. Он понял, что хочет быть только с ней. Он нервничал, когда Она не отвечала на звонки. Он выходил из себя, когда узнавал, что Её видели с другим. Он захотел, чтобы об их связи знали все. Она была против. Он захотел, чтобы Она была только его... Однажды Он приехал к ней с чудесным букетом роз. Она приняла цветы, но попросила больше не приезжать без приглашения. Он захотел попросить стать его женой, подошел и обнял Ее... Она поняла это по глазам и сказала: «Не надо... Я сама по себе...». Он закурил, у него дрожали руки... Она сказала: «Я свободна...». Ему вдруг стало холодно... Она сказала: «Я никому ничего не должна...» Ему показалось, что сердце остановилось... Она сказала: «И я не собираюсь что-либо менять...»

Наташа оторвала глаза от влекущего Викиного почерка, улыбнулась лучу света, ласкающему утренний сумрак спальни сквозь щель в шторах. «Все старо как мир, – подумала она, – и коллекционеры эмоций не исключение».

Весь день Наташа посвятила шопингу. Она купила темно-синее строгое платье от Diane von Furstenberg, лаковые туфли на высоком каблуке и цветной рюкзак, такой, с какими обычно дети ходят в зоопарк или в цирк, чтобы туда вместились все выпрошенные у родителей подарки.

Вечером, придав голосу легкомысленный оттенок, она набрала номер секретарши Ольги:

– Олечка, привет, это Наташа.

– Привет, Наташ, рада тебя слышать! – искренне обрадовалась Ольга.

– Как ты? В зал придешь сегодня?

– Не знаю, я еще на работе.

– Да что ты! Время-то уже сколько!

– Да шеф опять запряг. Он на встречу поехал, а меня просил быть на рабочем месте, пока она не закончится. Вдруг понадоблюсь. Вот сижу. Сколько там эта встреча продлится – без понятия.

– Работа у тебя – не позавидуешь. Слушай, мне твой совет нужен. У меня тут ухажер завелся, из тех, что считают себя круче всех, сказал мне – выбери сама ресторан, в который ты хочешь, чтобы я тебя пригласил. Не посоветуешь, куда мне себя пригласить? Твой шеф какие предпочитает? Он, наверно, лишь бы куда не пойдет.

– Да, он очень щепетильный в этом вопросе. Но он их меняет все время. То ему французская кухня нравится, то вдруг индийская. Больше двух-трех раз в один и тот же он не ходит. Сегодня он, например, в «Большом».

– Не знаю такой, это где?

– Сейчас посмотрю. По-моему, на Петровке.

– Спасибо, ты настоящий друг! Как у тебя с Максиком? – спросила Наташа, следуя правилу о том, что запоминается всегда последняя произнесенная мысль.

– Ой, все идет по твоему плану! – радостно затараторила Ольга. – Он мне тут звонил по поводу занятий, я его как бы между прочим спросила про кумира. Так его прям развезло на рассказ о нем и о его сногсшибательной спортивной карьере. Я и не знала, что он столько слов знает!

– Ну и отлично! Только не перепутай дельтавидную мышцу с большой двуглавой во втором пункте плана. А то проколешься, как профессор Плейшнер, – подхватила шутливый тон Наташа, и девчонки дружно засмеялись.

Андрей Александрович Прошков сидел в дальнем правом углу зала в компании двух мужчин, спиной к вошедшей в ресторан Наташе, и, наклонив голову, слушал своего собеседника. В зале довольно громко звучала живая музыка. Коротко стриженный затылок, светло-серый костюм, широкие плечи, прямая спина, осанка человека, который знает, что он хочет от жизни.

– Добрый вечер! Извините, у нас остались места только в зале для курящих. Вас устроит? – Тощая, через силу улыбающаяся распорядительница зала старалась быть гостеприимной.

– Вполне.

– Вам столик на двоих?

– Если можно.

Наташа заказала кофе и стала прикидывать, как бы подойди к Прошко, вызвав у него наиболее запоминающиеся эмоции. Случайно облить его капучино? Сесть рядом и, обняв, спросить, зачем Володька сбрил усы? Крикнуть: «Чья машина взорвалась?» – назвав номер его «мерседеса»?

Ей самой стало смешно от своих неуемных фантазий. Справившись с приступом нервного веселья, она встала, нацепила рюкзачок, расправила плечи и направилась в соседний зал, прямо к столику, где сидел Прошков.

– Извините, господа, надеюсь, я вам не очень помешаю, – смущенно проговорила Наташа, присаживаясь на свободный четвертый стул. – Здравствуйте!

– Здравствуйте, – ответил за всех Андрей, остальные только недоуменно повернули головы. – Вы кто? Что вам нужно?

– Я вас сегодня во сне видела, – ответила Наташа, посмотрев в глаза Андрею. – Вы садились в самолет с мальчиком за руку.

– Мы разве знакомы?

– Нет, нет. Я просто видела вас сегодня во сне, а сейчас вот увидела в ресторане и узнала. Представляете, какое совпадение! – радостно вскричала Наташа.

– Вы сумасшедшая?

– Нет, я учительница. Из Подольска. Работаю в гимназии. Преподаю русский язык и литературу. У меня тетя заболела. Она в Москве живет. Я приехала ее навестить. И вот зашла.

– Ну да. В один из самых дорогих ресторанов. Зашла. Учительница. А еще говорят, что у учителей зарплата маленькая. – Выражение лица Андрея не предвещало ничего хорошего, но в его голосе к ноткам раздражения прибавилось что-то еще.

– Я в элитной гимназии работаю. Частные уроки еще даю, к экзаменам готовлю. Мне хватает, чашку кофе могу себе позволить, – обиженно объяснила Наташа. – Извините меня за бесцеремонное вторжение. – Она резко поднялась, но Андрей остановил ее:

– Не хотел обидеть. Как вас зовут?

– Наталья Евгеньевна.

– Вот что, Наталья Евгеньевна, вот вам моя визитка. Позвоните мне завтра в 17.00. Расскажете мне, что там было в самолете. А сейчас я немного занят, если вы не заметили.

Ничего не ответив, Наташа изучила визитку, задумчиво опустилась на стул, поставила на колени рюкзак и принялась в нем сосредоточенно рыться, будто искала что-то очень важное. Все трое следили за ее движениями. Пауза затягивалась. Сосед Андрея слева, полный мужчина с нездоровым красным лицом, нависающим над светлой рубашкой, нервно посмотрел на часы и предложил, обращаясь к Андрею:

– Может, охрану вызвать?

– Не надо. Наталья Евгеньевна уже уходит, – четко сказал Андрей.

Не обращая никакого внимания на этот диалог, Наташа наконец нашла в рюкзаке то, что искала. Небольшой блокнотик. Она неспешно отлистала несколько страниц, прочла про себя то, что там было написано, и произнесла:

– Завтра в 17.00 я не смогу вам позвонить, Андрей Александрович.

Андрей от неожиданности поднял одну бровь.

– Да что вы! Вы так заняты? Чем же это?

– Вас это не касается. Вы проникли только в мой сон, а не в мою жизнь.

– О’кей, позвоните от 17.00 до 17.30, даже до 18.00. Надеюсь, в течение часа у вас найдется для меня минутка?

– Возможно... – неопределенно ответила Наташа и встала. – Всего доброго.

– Жду вашего звонка, – уже вдогонку громко сказал Андрей Прошков, полностью развернувшись корпусом в след к уходящей Наташе. Все трое проводили взглядом ее стройную фигуру в строгом платье с чудаковатым рюкзаком на спине.

– Симпатичная училка, жаль, с приветом, – наконец отозвался третий партнер.

– Еще с каким! – поддержал его краснолицый.

– Да нет... – возразил Андрей. – Интересная девушка.

– Займешься? – с ухмылкой поинтересовался третий.

– Вас это не касается. Вы проникли только в мой карман, а не в мою жизнь, – очень похоже передразнил Андрей учительницу. – Вернее, пытаетесь проникнуть. А я вам не позволяю этого сделать. Вот этот вопрос мы сейчас и обсудим...

12

Детская коляска монотонно катилась по гравию дорожки сквера. Малыш спал, шевеля огромную желтую соску розовыми щеками. Молодая мама устала: катить коляску по гравию тяжелей, чем по асфальту. Идти домой было еще рано, они гуляли только сорок минут. Да и не хотелось – свекровь там наверняка задымила всю кухню, жаря любимые котлеты для «своего мальчика», будто «мальчик» после женитьбы сидит на кефирно-крапивной диете. Да и ладно. Куда уж тут денешься? Ничего плохого она же не делает. Ну, подержит своего 30-летнего малыша возле груди да и уедет. Можно пережить. Слава богу, живем отдельно. Но уж когда вот этот карапуз женится, я не буду лезть в его жизнь, уверенно подумала женщина. Господи, неужели и это когда-нибудь будет? Не верится. А пока главное – режим и не волноваться. Вот только присесть бы где-нибудь...

Пустая скамейка под огромным цветным кленом стояла за поворотом как будто специально для нее. Она обрадовалась и с удовольствием села, устроив рядом коляску. Воробьи, разлетевшиеся было врассыпную от звука шуршащих колес, слетелись вновь терзать свою булку. Сквозь листву клена мутнело уставшее от пыльного лета сизо-голубое московское небо. Тетрадь, лежащая на краю скамейки, попала в поле зрения молодой женщины. Она подтащила ее к себе, ухватив за уголок, прочла на обложке крупные печатные буквы: «Дневник В.Ш.».

– Интересно... что такое В.Ш.? Или кто такой? Наверное, девушка... какая нибудь Валя Шапкина... – Она уселась поудобней и, открыв тетрадь с самого начала, прочла:

Я завожу дневник не для того, чтобы делиться с бумагой переживаниями и размазывать любовные сопли, как делают многие девушки.