Смерть – плохая примета Обухова Оксана
Когда мужчины уже сидели на веслах, на верхушку косогора неподалеку от дома вышел серорубашечный охранник с овчаркой. Собака резво припустила к лодочному ангару, и этот рывок пса, по счастью, отвлек внимание охранника от уползающей за прибрежные кусты лодки.
Со времени, когда в подвале прозвучал выстрел, прошло не более получаса.
– Блин! – тихонько выругался пыхтящий на веслах Игнат. – Овчарка расслышит, как те в сарае возятся!
– Где еще есть ключи от лодочного ангара? – глядя назад на пристань, спросила Маша.
– В доме.
– В дом не пойдут. У нас есть фора. Может быть, включим мотор? Так быстрее…
– Нельзя, – пропыхтел Захряпин. – Я эту лодку знаю, затарахтит на всю округу, народ сбежится проверить, кто на рыбалку отчалил. Начальство на катерах катается. Моторка – наша. Точнее, ихняя, охранников. Пока за поворот не зайдем, мотор включать нельзя.
– Почему?
Игнат, упорно работая веслом вровень с мощным, как поршень дизеля, Романом, исподлобья взглянул на мадам Лютую:
– Я вас там высажу.
– А сам?! – ахнула Маша и села прямо (пристань все равно исчезла из вида).
– Сам на другую сторону пойду. Выгребу подальше и включу движок. Пусть думают, что мы на тот берег ушли.
– Игнат… – просительно протянула Марья.
– Нет, – пропыхтел парень. – Всем вместе не уйти. Я пока в джипе загорал, разговор подслушал – на базе полная смена. А это значит, через полчаса Тихон пятьдесят стволов на ноги поставить может.
– Ты хочешь сказать… – пораженно прошептала Маша, – Тихон на нас полномасштабную облаву устроит?!
– А как же, – задыхаясь от тяжелой работы, сумел ухмыльнуться Игнат. – Обычное дело. Объявляют «охоту на лис». Поднимают всех в ружье…
– Людей ловить?! С ружьями?!
– С пистолетами. С холостыми патронами, – отрывисто, в так движения тела, ответил Захряпин. – Но в нашем случае, думаю, патроны боевые будут… Когда я первый раз приехал… подняли ночью… сказали – свой придурок Шефа обокрал… Идем ловить…
– И?!
– Ловили.
– Так мы же сопротивляться будем!
– Тот тоже – сопротивлялся. А потом вышел утром перед строем – ржал. «Лисе» за побег – награда. Мы поймаем – тоже пустыми не будем. Игра.
– В «Зарницу», – хмыкнул Роман и, отодвинув ученика, взял из его рук весло: – Отдохни. Тебе еще на тот берег грести.
Лодка шустро – но хотелось бы стремительнее! – огибала заросшее кустами «плечо» озера-бутылки.
– За поворотом будет пляж, – быстро вводил в курс Захряпин. – Раньше на него тьма народу приезжала с шашлыками, теперь – тишина. Наши до рогу перекопали, бревен кое-где навалили – больше не ездят. Но дорога еще не заросла.
– Нам уходить по ней или по той, что вдоль берега, по которой приехали? – спросил Савельев.
– Лучше по старой, – подумав секунду, ответил Игнат. – Там на машинах не проедут даже навстречу. По новой – догонят.
Сильные мужчины уже решили, уже не обсуждали – делиться надвое или уходить всем вместе. С молчащим мотором они огибали высокую прибрежную скалу, вплывали в длинное и узкое озерное «горлышко». Впереди уже виднелась желтая полоска песочного пляжа.
– И все же я не понимаю, – упорно вернулась к прежней теме Марья. – Ты говоришь – Тихон натравит на нас пятьдесят человек… Но кто-то ведь из них не поверит, что мы преступники, что «лисы»!
– Игнат прав, Марья, – шумно дыша, сказал Савельев. – У Тихона нет выбора. После того, что мы услышали в подвале – либо мы, либо он.
– Но как?! Если мы, прежде чем нас доставят в лагерь, расскажем «загонщикам», кто мы такие, почему нас ловят… Как он объяснит?!
Игнат посмотрел мимо Маши на берег…
– Знаешь, – сказал тихо. – Когда мне на первую «охоту» ствол выдали, я все хотел по дереву стрельнуть… А «дед», который с нами бегал, не разрешил…
Одного патрона недосчитаются, сказал, объяснить, куда он делся, не сможешь – сквозь строй прогонят.
И это правда. Это уже не игра. Сейчас ребятам вы дадут боевые патроны… Уверен. Когда наша группа однажды «лиса» выловила… Палили все как сумасшедшие! – И, пристально глядя Марье в глаза, добавил совсем тихо: – Нас завалят, Маша. Дыр по наделают – больше чем в решете. Потом скажут – ошибочка вышла. Патроны кто-то перепутал. Группа, которая нас возьмет… завалит… Молчать все будут как рыба об лед! Понятно?
– Нет. Они же не все полные отморозки.
– Маша! – свистящим шепотом воскликнул Игнат. – Здесь порядки как на секретной базе! Ты думаешь, мы друг друга по именам тут знали?! Нет! Одни кликухи! Прежде чем нас сюда в первый раз везти, со всеми бригадиры работали – никаких имен, никаких адресов! Поняла? Кто вы, откуда – молчать!
– И вы так запросто подчинялись?!
– Да! Все понимали – это в наших интересах! Облажаешься, сцапают менты – ты ничего не знаешь. Кто был рядом в оцеплении, кто заводскому мордовороту череп проломил… Не знаешь! Твое дело сторона! Насвистишь – так, мол, и так, приятель, Фингал какой-нибудь предложил бабла по-легкому срубить, ну ты, дескать, и подписался. А кто рядом стоял, откуда… Знать не знаешь! Будешь молчать и правильно себя вести – адвокаты вытащат. У Тихона их целая свора.
– И все молчат?
– Все –работают. Каждый на своем месте. Так-то вот. – И повернулся к Роману, показывая, что разговор не по существу закончен. – Роман Владимирович, пойдете по дороге, через пять километров деревня будет. Туда не ходите.
– А если не по дороге? Если дальше вдоль трассы и голосовать попутку?
– Не получится. Вдоль дороги здоровенная полоса кустодрома, не продеретесь, в кустах завязнете.
– А если дальше, не залезая в кусты, по хорошему лесу вдоль трассы?
– Болото. И до деревни, что дальше по берегу озера, дороги нет. Болотистый овраг, там сам черт ногу сломит. Выходов на трассу только два – тот, через который мы приехали, и старая дорога. Старая длиннее, зато погони на машинах опасаться нечего. Понятно?
– Насколько длиннее?
– Не знаю… Может, шесть километров, может, все восемь… Новая пять, точно знаю. Так что запомните – ждать вас будут у выходов на трассу. Даже если через кусты полезете, верхушки качаться будут – засекут.
– Это если еще в лесу не поймают, – буркнул Савельев и направил лодку носом на участок зеленой травы. – Так следов на песке не оставим, – объяснил попутно. – Рацию с собой возьмешь? – успел только спросить Игната, как в кармане ветровки Марьи зашипел, затрещал едва чуть-чуть шуршащий до этого прибор:
– Восьмой, восьмой, я третий, прием! – и далее прямым текстом: – Вован, ты где?!
– Племянника ищут, – покачал головой Савельев. – Долго же они вокруг сарая в репах чесали… Субординация, мать их.
Из рации уже гремел голос Тихона:
– Первый на связи. Прекратить болтовню в эфире! Всем перейти на запасную частоту.
– Я запасную не знаю, – понуро помотал головой Игнат, Роман размахнулся и с плеча зашвырнул бесполезную теперь игрушку подальше в воду. – Пошли, Маша, – и встал на дно покачивающейся лодки.
– Роман Владимирович, – быстро заговорил Игнат, – чеха, я думаю, на острове держат! Наших туда не пускали, но думаю – точка там! Вова туда погреб.
– А ринг с решеткой в лагере есть? – помогая Маше перебраться на берег, в том же темпе спрашивал Савельев.
– Есть! Нашим обычно марш-бросок на сутки устраивали, но мы не дураки – когда возвращались, видели – были в лагере гости!
– То есть бои они устраивают без свидетелей?
– Да! Судя по отпечаткам шин, машин возле ринга много стояло, гости толпами валят! Я пару раз окурки от сигар в траве видел – солидные дяди курили. Лес потом еще часов двенадцать духами пахнет.
– Понятно, спасибо, Игнат. Когда выберешься, знаешь, что делать?
– Знаю. В ментовку не сунусь.
– Ищи Ваху… или Карима. Расскажешь все – помогут.
– Спасибо, Роман Владимирович, втянул я вас…
– Еще неизвестно, кто кого втянул, – буркнул тренер и налег грудью на нос лодки: – Греби, Гнат. Надеюсь – до свидания, – и мощно оттолкнул лодку от берега.
Только когда Роман и Марья, огибая по траве разглаженные дождями песчаные пятна, поднялись наверх берега, им в спину раздалось тарахтение мотора.
– Не догадаются, что Игнат нас здесь высадил? – забеспокоилась Маша.
– Нет. То, что мотор заработал после того, как в лагере объявили тревогу, – логично. Они ведь знают, что мы взяли рацию.
Вдалеке тихим комариным писком запел мотор хорошей лодки: видимо, Вова, получив приказ, мчался от острова. Мария, стиснув руку боксера, смотрела, как страшно, до жути медленно приближается лодка с единственным седоком к противоположному берегу.
– Не переживай, подумают, что мы на дно легли, чтоб выстрелами не зацепило…
– Я не о том. У Вовы лодка хорошая. Может догнать.
– Он сначала в лагерь поедет. Один нас ловить не сунется, вначале охранников с собаками подхватит.
– Найдут! – обреченно, с надрывом и испугом за Игната, воскликнула Марья. – С собаками – найдут!
– Игнат еще в доме у Тихона его кроссовки надел.
– След свежий. Собаки могут верхом пойти.
– Все-то ты знаешь, – буркнул Роман Владимирович и повернул застывшую Марью за плечо лицом к лесу. – Пошли, премудрая моя…
– У меня папа рыбак и охотник, – объясняя, вздохнула девушка, в последний раз оглянулась на одинокого седока в моторке и повернулась к нему спиной. – Пошли.
Лодка с Игнатом уже почти дошла до лесистого противоположного берега.
Глава 3
Если бы не дышащий в спины страх, идти по пружинящему мху вдоль двухполосной, почти заросшей колеи было бы даже вполне приятно. Но страх мешал умерить темп, безостановочно подталкивал и заставлял оглядываться. За первый час пути Роман и Марья не сказали друг другу ни слова. Молчали и слушали – когда от озера раздастся собачий лай? Или выстрелы. Уже с той стороны озера.
– Овчарки на «лисиц» натасканы, – пробурчал, наконец, Савельев, понимая, что Мария тоже думает об остромордых псах. – Игнат, правда, догадался свои кроссовки за обувную тумбу запрятать, сегодня не найдут… Но вообще, Маш, как они собираются овчарок по следу пускать?
– По коврикам из джипа, – не отрывая глаз от земли под ногами, ответила Марья. – А с Игнатом вообще просто – собаки от лодки возьмут.
– Ну, ну. А что ты еще о собаках знаешь?
– Об охотничьих много. О натасканных на людей – ничего.
– Жаль.
Мария фыркнула:
– Что, в самом деле – жаль? – И вдруг, присмотревшись к походке спортсмена, повернула к нему лицо: – Ты что хромаешь?
– Да ерунда. Когда лодку от берега отталкивал, в воду свалился. Ноги промочил, теперь стер немного.
– А ну-ка, покажи! – остановилась Маша.
– Да ерунда, дотопаю.
– Не ерунда! Мы сейчас как волки, нас только ноги спасают. Снимай ботинки! Снимай, говорю, пока до костей не стер! Я сейчас подорожник найду, еще светло…
– Нам надо идти, – упорствовал Роман.
– Да мы уже на час оторвались! Пять минут привала ничего не меняют. – И соврала: – Мне тоже отдышаться надо…
Роман покорно подошел к пеньку, скинул мыском о пятку левый ботинок…
– Ничего себе ерунда?! – возмутилась присевшая перед ним на корточки Марья. – Да у тебя весь носок в крови!
– Это вода.
– Это – кровь! Сиди, я сейчас подорожника нарву, – поднялась и встала прямо. – И кстати, можешь попить. В пакете есть маленькая бутылочка с минералкой.
Пакет, который Марья отдала Савельеву еще в доме, тот положил за пазуху под рубашку и совсем, честно говоря, о нем забыл. Других проблем хватало.
Вытащив из-под одежды прилипшую к коже пластиковую торбу, Роман заглянул внутрь. Помимо бережно припрятанной в небольшой пакетик окровавленной кофточки, там лежали: обещанная полулитровая бутылка с питьевой водой, плитка горького шоколада, упаковка жареного арахиса и пачка бумажных платков.
«Кухню обшарила, – догадался Савельев. – Ну и девчонка! Голова варит, как у моей учительницы математики».
Воду Роман цедил маленькими глоточками, больше ополаскивая рот, – экономил. Марья быстро собирала в травяной полосе между протоптанных шинами полосок наиболее симпатичные ей листья подорожника…
Вернулась и облепила холодными листами горячие, болезненные пятки.
– Ка-а-айф… – простонал Савельев.
– Еще бы. Давай посидим немного, пусть как следует прилипнут, а потом вот, – достала из кармана чужой женской ветровки чистый носовой платок в кокетливых цветочках. – Разорви на две части, обвяжем пятки, чтоб крепче держалось…
Роман блаженно перебирал в воздухе сохнущими пальцами ног.
– Шоколадку съешь? – все еще стоя перед боксером на коленях, спросила Маша. – Ты у нас главная тягловая и боевая сила, тебя подпитывать надо.
– Да сядь ты, отдохни! Не суетись…
Мария отошла к лежащему невдалеке бревну, уселась, вытянула ноги… Подняла голову вверх: на фоне пыльно-серого, не собирающегося темнеть неба торчали пушистые сосновые барашки. Едва заметные точки звезд презрительно помаргивали свысока…
– Втянул я тебя, да, Маша? – тихо спросил Савельев.
– Ага, счас! – не опуская головы, фыркнула девчонка. – Это еще кто кого втянул!
Диалог Романа и Игната при прощании на берегу повторился практически в точности.
– А как ты догадалась, что с фазенды надо ноги делать? Почему начала меня утаскивать?
– А я не догадалась, – беспечно отозвалась Марья, не став навешивать на себя лишнего геройства. – Я на экране телевизора отражение увидела – Андрюша держит пистолет у спины Игната.
– А почему мне не сказала?!
– Как? – опустив голову, поглядела на «героя боевика» когда-то рыжая кошка.
– Ну-у-у… Нашла бы как! Намекнула!
– Я намекала.
– Конкретней надо было! – совсем разошелся могучий тренер. – Знак какой сделала бы! – и внезапно осекся под чуть насмешливым взглядом: – Прости. Что-то я с больной головы на здоровую…
– Да ладно, – отмахнулась Маша и вновь подняла голову: – Проехали.
– Зря я с предьявами завелся, – разглядывая свои стертые ноги, рассуждал боксер. – Зря. Надо было тебя послушать, уезжать… Вырвались бы сами, Игната вытащили…
– Ты что, Роман? – Марья села прямо и в полном смысле слова вытаращилась на приятеля: – Ты что – в самом деле думаешь, нас отпустили бы?!
– Ну…
– Да ты подумай! Тебя развели, как ребенка!
Редкий тридцатипятилетний мужчина может принять сравнение с ребенком за комплимент. Савельев нахмурился, потянулся за носком…
– Нет, Ром, постой! – Марья подскочила к боксеру, села перед ним на корточки, заглянула в глаза: – Ты в самом деле решил, что Тихон завелся после твоих слов о каком-то проигранном бое?!
– А ты что думаешь?! – резко, зло выбросил Роман.
– Ром, это был спектакль, – тихо проговорила Маша. – Игра. Только непонятно для кого – для нас или для его своры. Тихон всех развел не по-детски.
– О чем ты? – спросил Савельев.
– Ну вот смотри. – Марья поднялась и заходила перед пнем. – Когда мы только приехали, Тихон предложил тебе выпить. Помнишь?
– Ну, – припоминая, нахмурился боксер. – Я еще сказал, что мне за руль…
– Правильно. А он тебе что ответил?
– Сказал… Сказал – посадишь провожатого за руль!
– Правильно! Когда мы только приехали, Тихон собирался нас отпускать! Тем более что ты ему еще по телефону, в Москве, про Захряпина сказал. Напомнил. Но он нас – отпускал!
– Да! Но потом завелся, когда я ему предъяву кинул!
Марья посмотрела на боксера сверху вниз, закусила губу…
– Какую предъяву? Про меня или про какого-то своего Влада и проигранный бой?
– А я откуда знаю?!
В том, как Марья поглядела на сидящего на пеньке Романа, мелькнуло нечто чисто бабье, жалостливое, Савельев хотел было снова потянуться к носку, но остановился, услышав:
– Прости. Прости, Рома, я забыла, что ты ничего не видел.
– В телевизоре?! – яростно уточнил боксер.
– Нет. Помнишь, я в туалет отпрашивалась?
– Ну.
– Так я не совсем туда ходила. Я решила посмотреть, что делается во дворе, чем занимается наш хозяин…
– Зачем?
– Ну чутье у меня, Рома, на неприятности! Когда ствол на чужой балкон перекидывала – тоже чутье сыграло! Понимаешь? Я посмотрела во двор – Захряпин спокойно сидит в машине. Заглянула в кабинет – Тихон разговаривает по телефону. – И добавила, чуть понизив голос: – Игната, Рома, забрали только после того, как Тихон поговорил с кем-то по телефону. Конкретно – после этого. До тех пор его никто не трогал.
– Подожди, подожди…
– Да нечего тут ждать! Шефилов решил нас задержать после того, как ты рассказал ему о моих несчастьях! Он остался в кабинете, с кем-то там поговорил и дал приказ Сергею увести со двора Игната.
– Уверена?
– Почти на сто процентов.
– Ерунда, – после секундного раздумья отмахнулся Савельев, посмотрел на свою ногу, где налипший подорожник остановил кровь. – Я Тихона два-дать лет знаю, о твоих проблемах он услышал только сегодня. От нас.
– Уверен? – вернула вопрос Марья и деловито приступила к оклеиванию ног дополнительными слоями лопухов, жестом велев Роману разодрать платок на две половинки.
– Почти на сто процентов, – усмехнулся тот. – Шеф, конечно, здорово изменился, но так прикидываться…
Руки Марьи замерли, девушка подняла голову:
– Роман, Шефилов деньги зарабатывает тем, что разводит людей на деньги. Ему прикинуться – раз плюнуть! Это – его нынешняя профессия.
– Мария, не путай! Если Тихон собирался нас отпускать, как ты говоришь, – зачем ему представление разыгрывать?! Он не завелся, пока я о Владе Романове не напомнил!
– Снова здорово, – проворчала Марья, обвязала ногу боксера куском платка – его едва хватило, чтобы поверх ступни кончики завязать, – заботливо спросила: – Не мешает? – и взялась за вторую пятку. – Роман, – повязывая, бормотала, – Тихон тоже знает тебя двадцать лет. Я знаю тебя три дня. Но поверь, этих дней хватило, чтобы понять – ты своих на переправе не бросаешь. НИКОГДА.
– А если бы я бросил?! Если бы уехал?!
– Нет. – Марья встала прямо и печально посмотрела на замершего с ботинком в руке настоящего мужчину.
– Тихон не дурак, Маша, – сказал он. – Зачем ему потребовалось разыгрывать такое представление? Схватил бы нас просто, запер в подвале…
– А это, Рома, уже вторая часть вопроса, – соглашаясь, хмуро кивнула Марья. – Для чего, точнее, для кого Шефилов разыграл представление.
Савельев торопливо надевал ботики, Мария глядела на его макушку и мрачно кусала губы: крепенький узелок сверху на ноге будет точечно натирать нежную кожу на лодыжке.
Роман встал с пенька, осторожно, приминая повязки, потопал.
– Пошли, – сказал. – По дороге расскажешь, что надумала.
Марья болезненно, сочувствующе поморщилась – очень больно? – и неторопливо тронулась вперед.
– Ничего особенного я не надумала, – метров через пятьдесят вернулась она к разговору. Лес вокруг, казалось, совершенно не собирался погружаться в ночную тьму, вокруг было все так же светло. – Только как-то странно все это… Приватно поговорил с кем-то по телефону, потом вызвал Сергея, дал приказание увести со двора Игната… Все закрутилось гораздо позже, Роман.
– Но что тебе странно?
– Не дает покоя мысль – Тихон разыгрывал спектакль с негодованием не столько для нас, сколько для своего окружения. Он представлялся перед своей командой.
– Зачем?
– Не знаю, – честно помотала головой Маша. – Зачем-то ему нужно было задурить головы своей своре… – Подумала немного и предположила: – Может быть, он все же ведет разработку состояния тестя Игоря Николаевича, но так секретно, что об этом не знает даже его голова? Могу предположить, что у Тихона этих «голов» – пруд пруди…
– То есть ты мне не веришь, что Тихон впервые услышал о твоих заморочках только сегодня? От меня…
– В том-то и дело, что – верю! – огорченно воскликнула Маша. – Я сама так подумала – откуда в этой пробитой боксом башке такие актерские таланты… Ой, прости.
– Я не обиделся, – не слишком искренне отозвался боксер. – Привык.
– Еще раз прости. Так вот – откуда такие таланты?! Тихон так всамделишно изобразил непонимание момента! Так удивился! Потом – да. Потом он представлялся. Разыгрывал. Но это – потом.
– Чуйка заработала, говоришь? – усмехнулся Роман.
– Кто?
– Чутье твое железное!
– Ну да. Мне почему-то показалось, что Тихон прикидывается перед всеми вообще. Перед Сергеем, перед своим племянником…
– Зачем? – вернулся к основному вопросу Савельев.
Марья остановилась и растерянно посмотрела на обернувшегося друга.
– Не знаю. Но вполне могу предположить, что ты не дожил бы до завтрашнего боя. – Роман немного наклонил голову вбок, взглянул на девушку из-под бровей и ничего не произнес. Марья, продолжая говорить, почувствовала, что ее начинает немного по тряхивать. – Я почему-то думаю, что сегодняшней ночью нас всех пристрелили бы в том подвале.
– За что? – после короткой паузы спросил Роман.
– За то, что много знаем.
– Не слишком ли хитро? Шеф мог завалить нас еще наверху, а…
– Нет, Рома, – перебила Маша, – не мог! Он уводил своих свидетелей от темы первого разговора. Я это чувствовала – уводил. Вывел тебя на скандал, и получилось – ты сам во всем виноват. Хотя бы в глазах его своры.
Роман развернулся и молча, чуть прихрамывая, потопал вперед, Марья крикнула ему в спину:
– Тихону надо было задержать нас любой ценой! – пошла вслед за другом, приноровилась к шагу. – Я это чувствовала!
– И что дальше? – спросил Роман через некоторое время, когда осмыслил только что услышанное.
– Вариантов много, – печально проговорила Маша. – Он мог вернуться в подвал один, застрелить нас всех по очереди, а потом сказать – ты на него набросился вместе с Игнатом. Еще мог за ужином напоить как следует свою свору… Я, Рома, рядом с Сергеем все время была… Слышала, как он пыхтел недовольно…
– Недовольно? – переспросил Роман.
– Да. Сереже не все нравилось в происходящем. И думаю… Тихон легко навел бы его на разговор о том, какую опасную штуку ОНИ – заметь, все вместе – затеяли. Не исключено, Сережа сам бы предложил нас утопить в озере вместе с машиной…
– Н-да, – крякнул Савельев, – Тихон умный…
– Вот видишь! Он не мог выставить тебя на бой. Ты слишком заметная фигура в мире бокса. А пушечного мяса, – Маша обреченно махнула рукой, – у него и без спортивных звезд хватает. Вот думаешь, он не смог бы как-нибудь ласково, с хитрецой Игната обработать? – Роман сопел не отвечая. – Еще как смог бы! Наплел бы парню – заплати, мол, дружок, по счетам и вали на все четыре… Но он – он повел себя как последний отморозок… Заставил тебя…
– Тут я с тобой согласен, – неожиданно перебил Савельев. – У самого в голове не укладывалось – зачем так рисковать? У меня, поверь, своих болельщиков всегда хватало. Даже если бы на бое присутствовал хоть один человек немного близкий к миру спорта, уже на следующий день по Москве поползли бы слухи – Тихон беспредельничает. Уж я бы на ринге даже в «клетке» молчать не стал.
– Вот! Вот! Теперь ты понимаешь – все это был спектакль! И скорее всего, для всей своры – тоже!
После этих слов остановился уже Савельев, и Марье пришлось оглядываться.
– А как ты думаешь? – прищурился задумчиво. – Кому звонил Тихон? Может быть, твоей Луизе? Такую рисковую тему можно поднять только ради кого-то близкого… родного…
– Или ради чего-то кровного, – быстро вставила Мария. – Конкретно – ради денег. Они Шефилову роднее всех близких. А деньги у тестя моего шефа – больши-и-ие…
Савельев фыркнул и тронулся с места.
– Роман! – крикнула Марья, так и оставшаяся стоять. – Луиза здесь ни при чем! – Боксер недоуменно покачивал головой, и Марья, обгоняя защит ника и друга, заглянула ему в лицо: – Ты мне не веришь? Не веришь?! – Роман шагал молча. – Ну вот смотри. Я доказала тебе, что есть у меня чутье на людей и неприятности? Скажи! Доказала?! – дернула за рукав ветровки.
– Ну, – буркнул боксер.
– И вот теперь послушай. Луиза – мой друг. Настоящий! Она не могла мне навредить!
– Твои слова да богу в уши, – пробормотал упрямец.
Читать бесплатно другие книги:
