Смерть – плохая примета Обухова Оксана
Справедливые, грубые слова ударили наотмашь. Мария отпрянула, оперлась на спинку дивана, отдалилась.
Но Савельев не мог иначе. Ему воздуха не хватало, не то что… такта.
Марья схватила вытянутой рукой бокал, сделала глоток коньяка. Закашлялась.
И то ли коньяк, обжегший горло, то ли досада пополам с обидой выбили из глаз слезы. Две жалкие, нисколько не похожие на путный бабий поток слезинки скатились по щекам.
Савельев много раз видел, как плачут женщины. Иногда зло, иногда с истерикой, тихо, затравленно, превозмогая боль от удара на ринге или татами… Порой хотелось пожалеть, чаще отвернуться, скупые Машины слезинки вообще не вызвали эмоций. В них не было картинности, они не напрашивались на сочувствие, скользнули по щекам и высохли.
Такие слезы льда не топят. Они как яд: захочешь – отравись, а хочешь – выплесни, забудь…
Неотработанные слезы. Случайные. Их не заметили даже Машины глаза…
Роман достал из кармана джинсов сложенную пачечку купюр, отстегнул с походцем, на чай и встал:
– Пошли.
Пока Марья выбиралась из глубины подковы, почти влюбленный в накачанного боксера официант принес коньяк.
Удивленно посмотрел на деньги, поставил фужер на стол, Савельев подумал и – выпил.
Напиться вообще хотелось в лоскуты. До черной комы. До беспамятства.
И будь что будет. Тяжело нарисовать себе женщину, а потом увидеть, как кто-то облил дивный портрет чернилами…
Прохладный воздух немного отрезвил. (Не от спиртного, от злости.) Роман шагал чуть впереди к стоянке такси и потерянно думала: «А что я, собственно, завелся?..»
У всех его женщин, кроме, пожалуй, первых школьных романов, до него были мужья, любовники, приятели. Было прошлое. Марья ему знакома вообще нисколько. У нее была своя жизнь, свои проблемы, радости, и жила она не в монастыре, а в стольном граде…
Но почему так больно?!
«Я накрутил себя».
Еще дома, каким-то невероятным, тем самым верхним собачьим чутьем – почувствовал соперника. Уловил. По одному слову, по имени, по вздоху, по мимолетному жесту…
Уже обрисовал себе чужой предполагаемый роман, увидел, как коллеги встретились, и тут же – поехало.
Пустое все. Пус-то-е.
– Что будешь делать? – спросил уже в такси.
– Завтра встречусь с Мишей.
Удивительно, но эти слова не вызвали зубовного скрежета. Напротив – успокоили.
«Встречусь с Мишей» прозвучало так себе – по делу. Миша помогает, и это просто факт. Почти казенный. Единица в штатном расписании.
Как и Роман.
Глава 5
Софья Тихоновна и Надежда Прохоровна уже спали. Марья тихо прошелестела «Спокойной ночи» и скрылась в комнате.
Роман прошел на кухню, где за вечерней трубочкой под некий успокоительный зеленый чай сидел Вадим Арнольдович.
«А ведь курить – бросал, – подумал, усмехнувшись горько: – Женился. Опять к табаку потянуло. Интересно, так со всеми?»
– Тетушки уже спят? – спросил рассеянно, присаживаясь на табурет возле дяди.
– Намаялись. Переволновались. Вчера, когда вы не позвонили, всю ночь валидол глотали.
– А ты чего не спишь?
– У меня завтра первая пара в половине пятого. Успею выспаться.
– Понятно. Дядь, у нас выпить что-нибудь есть?
Вадим Арнольдович с прищуром поглядел на племянника: косая сажень, кровь с молоком, а выглядит как неотжатая половая тряпка.
– Немного найдется, – сказал неспешно. – Вы – поссорились? Или что-то произошло?
Роман вяло махнул рукой, боднул головой воздух, и умный дядя, для легкого течения беседы, принес из комнаты бутылку с коньяком.
Накапал в две крошечные серебряные рюмочки, не повелся на укоризненный взгляд – это что, все?! – и сел обратно на любимый «вечерний» табурет под форточкой.
Роман не выпил, прополоскал рот коньяком, словно зубным эликсиром, сгорбился и достал из заднего кармана джинсов диктофон.
Положил его на стол-тумбу, нажал на кнопочку:
– На, слушай.
Десять минут, пока племянник трудолюбиво накачивал себя произведением армянских виноделов, Вадим Арнольдович слушал запись и, кажется, в итоге – понял. Скорее по виду дорогого родственника, чем по тексту.
– У них, – ткнул пальцем в диктофон, – роман?
– Да. И он – женат.
– У тебя никогда не было связи с замужней женщиной? – Вопрос не по теме. Неожиданный, скорее риторический. Савельев хмуро посмотрел на дядю и не ответил. – Я тоже не ханжа, но адюльтеров не одобряю.
Роман расправил спину, покачался на табурете вперед-назад, разминаясь…
– Ты осуждаешь Машу? – спросил профессор.
– Она нам всем – врала.
– Она недоговаривала.
– Мы – заслужили?!
– Нет.
– Тогда – за что?!
Вадим Арнольдович вынул изо рта трубочку, близоруко прищурился на затухающий дымок…
– Я думаю, она не считала это признание важным. Настало время – рассказала.
– Настало?! Время настало?! Да она купается во лжи!
– Не надо, Рома, – поморщился профессор. – Не надо.
– А надо – что?! Что – надо?! Я не пойму, когда она настоящая! Когда бегает со мной по лесам и мужиков стреляет, или когда здесь с вами – мур-мур-мур да мур-мур-мур. Пушистая, куда деваться.
– Роман, Мария – леди. А леди всегда ведет себя сообразно обстоятельствам и окружающим ее людям.
– Леди?! – поперхнулся Рома. – Она – леди?! Леди не врут, не вопят как ненормальные на людей, которые их задницы спасают!
– Когда Маша на тебя кричала?
– Сегодня. Когда я снова заговорил о Луизе.
– Ром, а было б лучше, если бы она обдала тебя ледяным спокойствием? Поверь – Маша это умеет.
– Умеет, – хмыкнул боксер. – Еще как умеет – представляться. Кошка!
Вадим Арнольдович невозмутимо выбил трубочку, набил ее новой порцией табака…
– Ром, знаешь, моя первая супруга отлично умела обдавать холодом. Поверь – ощущение не из приятных. Мгновенно распределяются все роли – ты грубиян-болван, она – вся сталь и выдержка.
– И что?
– Мария позволила тебе не чувствовать себя грубияном и болваном. Так умеют только сверхтактичные женщины. Не унижают совершенством, а лукаво уподобляются. Мария – леди. Она щадить умеет, так как привыкла.
Роман чуть оторопело смотрел на дядю. Как он, не бегавший с ним по лесам, сумел буквально подслушать мысли племянника!
Мария – леди. Щадящая, умелая в обращении с мужчинами с ущемленным самомнением. Почти что – нянька. Всегда – другая, всегда особенная… Для людей, под обстоятельства.
– Дядя Вадик, что мне делать? Я не могу ее понять. Она неуловима…
Вадим Арнольдович печально покачал головой, выпустил ноздрями дым…
– Не повторяй ошибку ее мужа. Дай ей свободу быть собой.
– Да я – даю!
– Нет. Ты тоже требуешь объяснений. Напираешь. Ломаешь.
– Нет! Я только хочу правды!
– Роман, ее муж, как мне кажется, не понял, каким сокровищем обладает. Таких, как Маша, ломать нельзя. И впрочем, невозможно. Они – уйдут. Как Маша ушла от Марка. Отодвинулась и почти забыла.
– Предала? – хмуро уточнил Роман.
– Нет, сомневаюсь. Она – устала. Быть игрушкой в безвольных руках, быть беззаветной, бессловесной нянькой…
И снова – совпадение! Дядя в точности озвучивал мысли Романа.
Неужели даже непонятность Марьи такая выпуклая, значительная…
– И что мне делать?
– Если не хочешь, чтобы она закрылась и от тебя, – уйди в сторону. Не мешай. Если потребуется твоя помощь или совет, Маша попросит. – Глубоко затянулся и повторил: – Не лезь к ней, Рома. Она все решит сама. Только – сама.
– И?
– Все просто. Подойди к ней завтра и скажи, что она может во всем на тебя рассчитывать.
– Ага, – нетрезво хмыкнул племянник. – А если она меня убить попросит?
– Маша? – поднял брови профессор. – Ты бредишь. Не юродствуй.
– Пожалуй… Согласен. Я – балбес.
– Тут я согласен, – усмехнулся дядя. – И вот что, Ромка. Прекращай-ка напиваться, ложись спать. Завтра твоя голова может трезвой понадобиться…
Утром отлично выспавшиеся тетушки встали рано.
Мимо дверей, за которыми спали Роман и Марья, ходили на цыпочках, поругивая за шалости неугомонного кота, и раза два прослушали на кухне диктофонную запись и комментарии к ней Вадима Арнольдовича.
И запись и особенно комментарии их снова поразили. Какой роман – приключенческий, разумеется! – разворачивался в непосредственной близости, почти перед их глазами, внутри, повсюду! И все не по телевизору или книгам, все – рядом. Протяни руку – дотронешься до главного героя.
События, события, события…
Только страшно. И сердце иногда сжимается, рука не к герою, а к нитроглицерину тянется…
А Машино поведение после недолгого обсуждения – одобрили.
– Культурная женщина свои шуры-муры на обзор не выставляет, – категорически заявила баба Надя.
– Культурная женщина любовников не заводит, – попыталась робко не согласиться Софья Тихоновна и тут же получила.
– Ой! – фыркнула мадам Губкина. – Глядите на нее… Заплесневели все с культуры этой! Мхом покрылись, а вспомнить нечего! – И добавила: – Правильно Машка делает, пока молодая – надо жить. Муж из дома сбег, и что? Подушку грызть?.. Так новых не накупишься…
Вадим Арнольдович с усмешкой наблюдал, как две старинные подруги проводят реестр мировоззрений, и в женский спор не вмешивался.
В результате победа осталась за современной любительницей киношных приключений, и, когда Мария вышла на кухню пожелать всем доброго утра, встретили ее как воскресшую после тяжелой болезни любимую родственницу: с тактичным пониманием, немного с соболезнованием. Вопросов не задавали, взглядами не упрекали.
И более того. Когда из гостиной вышел выспавшийся Роман Владимирович, почти сразу поймал Марию в тихом коридоре и сказал:
– Ты, Маш, ты это… В голову не бери. Я балбес.
Решай, как лучше поступить, это твои проблемы… То есть я не это хотел сказать! – От друга-боксера легонько тянуло перегаром. Марии ситуация была привычной – на следующий день после застолья вместе с Марком просыпалось оглушительное чувство вины.
Так что плавали, знаем…
Она едва заметно улыбнулась и положила руку на плечо неловко мнущегося Савельева:
– Я понимаю, Рома.
– Если что, я, Маш, в лепешку! Я – с тобой.
– Спасибо.
Роман быстро попил чаю и унесся на улицу решать какие-то дела.
Мария чистила на кухне картошку для обеда, полоскала под струей воды «неправильные» неокультуренные картофелины с рынка, и с грустью думала: «Как жаль. Как жаль, что встретить таких людей довелось только сейчас… Когда беда…»
Жизнь с Марком приучила ее совсем к обратному. Марк умел либо вовсе не замечать, либо требовал отчета по совершенно пустяковым вопросам, мучительно выворачивал наизнанку…
Свекровь – чудесная женщина! – тоже не умела обходить молчанием неловкие моменты… Наверное, решила, что Маше нужен собеседник…
А так нельзя. Все получалось наперекосяк… Молчание – большое благо. Нельзя лезть пальцами в закрытое и нежное нутро…
Мария наполнила водой кастрюлю с картофелем, поставила ее на газ и, вздохнув, подумала: «Наверное, вступил в силу благородный закон вселенского равновесия. Встреча с этими людьми дана мне компенсацией. Как ложка меда к бочке дегтя… А впрочем, почему ложка? Нет, здесь не ложка, здесь – бочонок!..»
Глава 6
Михаил назначил встречу в том же сквере на половину восьмого.
Роман снова поехал с Марьей, снова сидел на той же лавочке, но уже не испытывал прежних мучений. Смотрел спокойно со стороны на встречу двух приятелей и удивлялся на себя: вчера хотел топить тощего юзера в фонтане, сегодня… Отболело.
Да и разговор Марии с, мгм, коллегой, судя по жестикуляции и позам, не нес в себе ничего хорошего. Роман смотрел, как пыжится или уныло качает головой компьютерщик, и понимал: скоро Марье понадобится его, Романово, подспорье. Твердое плечо без истерик и упреков.
По дороге обратно, в такси, Маша больше молчала. На безмолвный вопрос покачала головой – все плохо, Рома, и полчаса сидела, теребя в руках коробку диктофона.
Диктофон заработал на воспроизведение, когда в гостиной за круглым столом, суетясь от нетерпения, расселся большой совет: вернувшийся из университета Вадим Арнольдович, Надежда Прохоровна в очках, Софья Тихоновна, порозовевшая от беспокойства за двух беглецов…
Мария нажала на кнопочку, смущенно улыбнулась:
– Простите, я не сразу запись включила, разволновалась, – и в комнате раздался уже знакомый тенорок системного администратора:
«…Я, Маш, скачал тебе всю информацию без личных фоток – они слишком долго сливаются, – но думаю, бесполезняк все это. Лизка все на флешке держит. Когда я уходил, попросила подождать, отвернула от меня топ и флешку вставила: проверила, не проник ли в нее вирус. Сечешь?»
«Угу».
«С комом она меня спокойно на полчаса оставила, а флешку с собой унесла. Так что если и есть что-то важное, то только там. На рабочем железе Лизка ничего не держит… Прости. Но флешку достать не получилось, Лизка ее без присмотра не оставляет».
«Понятно. Спасибо, Миша, ты сделал все, что мог».
«Увы, увы…»
«А как там вообще дела? Как обстановка?»
«Ух! Обстановка та еще – Шефилова лютует. Я ее еще такой не видел. Прикинь – Верочку выгнала».
«Веру Андреевну?! Няню Валерии?!»
«Ага. К Лере учитель английского пришел, Лизка к чему-то прицепилась и – чтоб духу твоего здесь не было! Вопила».
«А Верочка?!»
«Заплакала. Прикинь, заплакала и ушла. Лизка совсем одурела, Вера для Лерки четыре года вместо мамы была…»
«Чего они не поделили?»
«А ты не понимаешь? – хмыкнул Михаил, помолчал немного и продолжил чуть жалобно: – Теперь вот ко мне пристает – найди, говорит, для Леры гувернантку… У меня теща – помнишь? – в бюро по найму прислуги работает…»
«А ты?»
«А я что – идиот? Луиза завтра перебесится… – Из диктофона, перекрывая отдаленный шум московской улицы, донесся простецкий звонок телефона. – О! Легка на помине… Да, Луиза. Что? Нет, не нашли… А ты как думаешь! Это легко?! У тебя запросы, как у жены английского посла! Самый дефицит требуешь! Красотку до тридцати я тебе хоть сейчас направлю… Да, да… Нет, я понимаю… Я понял. Постараюсь… Да, теща тоже постарается. Все, чао… Ух! Совсем сдурела. Лера, говорит, плачет, няню свою требует, а у нее, видишь ли, крыша от детского нытья едет… А где ее крыша была, когда она няню выгоняла?!»
«А что Луизу не устраивает?»
«В Верочке? – Компьютерщик невесело усмехнулся. – Понятно что. Вера молодая, Лера ее обожает, зачем Лизке готовый конкурент? Я и то, честно говоря, думал, у Игоря хватит ума на Верочке жениться…»
Тут Марья нажала на паузу в воспроизведении и выдала короткую справку:
– Миша дальний родственник Игоря Николаевича. Шеф Михаила из хорошего банка к себе переманил, тот просто обалденный системщик. Начинал, когда в Москве еще компьютеров больше чем хороших специалистов было.
– А сколько лет Михаилу? – хмуро спросил Роман.
– Он твой ровесник, – просто ответила Маша и нажала на кнопочку.
«…Лизка, конечно, девушка видная, но – не Вера. Мать не заменит. – И после паузы: – Я знаешь что думаю. В субботу у Игоря день рождения, хочу с ним о Вере поговорить… Пусть Лизке хвост прищемит… Хочешь, за тебя словечко замолвлю?»
«Нет, Миш, спасибо».
Из диктофона вновь донесся звук телефонного звонка.
«Нет, ну просто достала! – выпалил юзер. – Да, Луиза! Слушаю!.. Хоть какую?! Хоть на два дня?! Да ты что, в натуре, офигела?! Какую «хоть какую» Игорь к Лерке подпустит?!. Все, понял, отстань, пока… Во ей, а не няню «хоть какую»!..»
– Здесь Мишка фигу показал, – с усмешкой быстро вставила Марья.
«Запросики…»
«А что Луиза хочет?»
«Тетку. Не моложе пятидесяти. С манерами придворной герцогини и чтоб детей любила. Здорово, да? Мери Поппинс двадцати пяти лет я ей за полчаса найду! А тут…»
«А ты ищешь, Миша? Честно».
«Не-а. Я что, с дуба рухнул? Лера еще денек поноет, Лизка сама к Вере на четвереньках прибежит, прощения попросит. Да и Игорь… дочь на новую жену не променяет. Понятно?»
«Конечно. То есть ты свою тещу еще ни о чем даже не попросил?»
«Во ей. – Тут, наверное, компьютерщик снова изобразил кукиш. – У ребенка и так матери нет, а тут какая-то свиристелка еще и няню отнимает. Маш, ты не знаешь, что с Лизкой происходит? Это как-то с твоими делами связано, а? Раньше она такой бесноватой не была…»
«Не знаю, Миша, честное слово – не знаю».
«Вы бы разбирались быстрей… Нечего ребенку нервы трепать… А то, слушай, хочешь, я в самом деле с Игорем о тебе переговорю? На дне рождения народу мало будет, не юбилей, только свои…»
«Спасибо, Маша, не надо. Ты и так сделал все, что мог. Спасибо».
В диктофоне раздалось шуршание, наверное, Маша в этот момент вставала с лавочки.
«До свидания, Миша, мне пора».
«Слушай, Машк… А ведь нога у Лизки не болит… Когда она с Верочкой ругалась, по лестнице туда-сюда бегала, хромать забыла…»
«Спасибо, Миша. Иди, тебя семья ждет».
«Ну… тогда чао, подруга. Не кисни. Прости, что не очень тебе помог, но, если что понадобится, обращайся».
«Я поняла, Миша. До свидания. И кстати… флешка, которую Луиза везде с собой носит, розовенькая такая, с перламутром?»
«Ага. Сплошной гламур».
«Я так и поняла. Спасибо, Миша, до свидания».
Мария выключила диктофон, печально оглядела безмолвствующий большой совет.
– Ну вот и все, – сказала едва слышно, опустив глаза. – Вадим Арнольдович, я могу воспользоваться вашим компьютером, чтобы просмотреть то, что принес мне Миша?
– Да, да, конечно. Прошу в нашу комнату.
Софья Тихоновна и Надежда Прохоровна, с которыми Вадим Арнольдович провел серьезную упредительную беседу – не лезьте к девочке с расспросами, понадобится – сама все расскажет, помощи попросит, – сочувственно смотрели Маше в спину. Уже в коридоре Марья услышала возмущенный шепот бабы Нади:
– А ты что молчишь, Ромка?! Не видишь, девочка как в воду опущенная…
Что на упрек ответил Рома, Марья так и не услышала. Вадим Арнольдович провел в ее свою большую комнату, разделенную на две зоны: жилая и рабочая. И включил компьютер.
Информацию с ноутбука Луизы Мария просмотрела бегло.
И разумеется, ничего путного не нашла.
Да и было ли оно – путное это? Все зыбко, не наверняка…
Слепо глядя вперед на кусок стены, завешанный фотографиями, на окно за прозрачным тюлем, она сидела в бессмысленном оцепенении, когда в комнату вернулся хозяин.
Сел на стул сбоку от стола, печально посмотрел на Марью.
– Ничего? – спросил тихонько.
– Ничего, – кивнула Маша.
– А это было важно?
– Очень.
– Вы что-то поняли, Мария? Еще тогда, раньше?
– Казалось – да. Хотела получить доказательства, но вот… не вышло.
– А без этих доказательств?
– Абсолютно бессмысленно.
Приятно разговаривать с умным человеком. Вадиму Арнольдовичу не надо все разобъяснять, разжевывать, он многое читает между строк.
Мария повернулась, села прямо лицом к профессору и, глядя в сочувствующие глаза, выцветшие от многих солнц и знаний, сказала:
– Мне было важно узнать все именно сейчас. До выходных.
– Почему?
– В выходные в доме Игоря Николаевича соберутся все, кто мне нужен. Только там, только тогда я смогу добиться правды.
– Ты уже знаешь, кто все это устроил?
– Да. Наверное. Сама не знаю… – Маша запуталась и опустила голову. – Все слишком невероятно, чтобы быть правдой. Мне никто не поверит…
Я сама, – вскинула вверх разгоряченное лицо, – сама себе не верю!
– Но почему, почему ты думаешь, что тебе никто не поверит?! Неужели все так безнадежно?! Неужели ты сомневаешься в людях, которые тебя знают?!
– Вадим Арнольдович, нет доказательств! Самых малейших! Самых ничтожных! Если бы я получила крошечную зацепку, я смогла бы хотя бы начать!.. Добиться быть выслушанной!
– А так?
Мария обреченно махнула рукой:
– А так все бесполезно. Мне не поверят. И больше всего мне не поверят не прокурор или следователь, а люди, хорошо меня знающие.
– Почему?
– Потому что все – НЕВЕРОЯТНО! Такого – не бывает!
– Чего, Маша, чего не бывает?! Надо доверять людям, надо надеяться…
Читать бесплатно другие книги:
