Смерть – плохая примета Обухова Оксана
Мария обвела взглядом доброе умное лицо ученого, усмехнулась, покачала головой:
– А если я сама себе не верю? Если даже для меня все это – бред и вымысел? Как получится убедить других?..
Дверь в комнату тихонько скрипнула, Мария и профессор оглянулись – в дверном проеме, засунув руки в карманы джинсов, стоял Роман.
Хозяин комнаты тактично крякнул:
– Кхм, молодые люди, я вас оставлю… – и вышел в коридор.
Роман приблизился к столу, оперся на него ладонями:
– Маш, я могу тебе помочь?
Девушка медленно покачала головой.
– Почему?
– Ты и так достаточно хлебнул, нельзя выгребать жар чужими руками…
– Чего я хлебнул, Маша?! – Савельев разгорячился, хлопнул ладонями о столешницу. – Благодаря нам какой-то чеченский мальчишка не превратился в фарш на ринге! Банда Тихона хоть ненадолго притихла…
– Ром! Ром. Не надо. Ты все равно не сможешь мне помочь. А в случае моей неудачи за все буду отвечать одна я.
– Здорово придумала.
– К сожалению, – Мария невесело усмехнулась, – ничего я еще не придумала.
Роман прошипел что-то сквозь зубы, выпрямился.
– Рома, поверь, если ты начнешь вмешиваться, все станет только хуже. – Мария задрала голову вверх, насмешливо улыбнулась: – Я помню, чем заканчиваются «серьезные мужские разговоры»…
– Уела, – фыркнул Савельев. – Пошли, там тебя тетя Соня зовет.
Большой совет в неполном составе сгрудился за столом под круглым абажуром, Софья Тихоновна отчего-то имела очень решительный вид и выжидательно смотрела на входящую Марью, Надежда Прохоровна крутила в руках очки. Вадим Арнольдович поглядывал на дам в легком беспокойстве.
– Марья, – приступила жена профессора слегка звенящим от волнения голосом, – я еще раз внимательно прослушала ваш разговор с Михаилом. И хочу сказать – звоните своему другу, говорите, что у вас есть для Валерии няня. В этот дом поеду я.
На обеденный стол с тихим дребезжанием упали очки из пальцев бабы Нади; Вадим Арнольдович с нескрываемым ужасом смотрел на жену. Роман, вошедший в комнату при этих словах, выразил общее мнение протяжным:
– Ну и ну-у-у…
Софья Тихоновна повернула голову к готовому что-то возразить мужу:
– Вадим, не надо отговаривать. Я все решила.
Меня никто там не убьет. Я просто сниму для Маши информацию с розовой флешки. – И умоляюще просительно склонила голову: – Ты ведь научишь меня, как это делается?
Вадим Арнольдович отпрянул, вскочил, с грохотом опрокинув стул, и, ударив себя ладонью по лбу, завопил, не исключено впервые в жизни:
– Ты соображаешь, что говоришь?! Соня, ты – соображаешь?! Куда тебя несет?! Ты что, не видела, как ребята уже из одной поездки чуть живыми вернулись?! Забыла?! Как таблетки всю ночь пила!!
Вмешательство в супружескую ссору заранее обречено на провал.
Вадим Арнольдович – его затейливый седой хвостик моментально растрепался, глаза сверкали фонарями паровоза – бегал вокруг стола и, склоняясь к жене, то восклицал, то умолял:
– Соня, Соня, не мели чепухи. Какая из тебя разведчица! Ты без валидола в магазин не ходишь!
– Вадим, я еду не в бандитское логово, а в приличный дом, приглядывать за воспитанным ребенком.
– Куда ты – едешь?! Кто тебя отпустит?!
– Вадим, я не раба и не слабоумная…
– Ты – слабоумная! – обрадованно перебил профессор.
И очень быстро понял, что перегнул палку до слышимого треска.
(Легко учить других пониманию и такту, легко красоваться перед молодежью мудрым гуру с трубочкой в зубах. А вот когда самого на седьмом десятке припекать начнет…)
Софья Тихоновна – дама, дворянка, еще недавно тихая библиотекарская мышь – заледенела взглядом, выпрямила спину и вздернула подбородок:
– Мария. Я вас прошу – звоните Михаилу. Уже поздно, у него маленький ребенок – звоните.
Марья растерянно взглянула на супруга строптивой дамы, тот обреченно махнул рукой.
– Нет, Софья Тихоновна, я не могу…
– Что ты не можешь? – спокойно поинтересовалась библиотечная жена профессора, практически молодожен, и баба Надя в немом восхищении покачала головой. – Ваш Игорь Николаевич – приличный человек? – Мария оторопело глядела на порозовевшую от негодования – слабоумная?! – седовласую даму. – Игорь Николаевич – приличный человек? – Голос Софьи Тихоновны звенел требовательно.
– Ну… да. Очень.
– В его доме могут обидеть пожилую няню?
– Ну-у-у… нет. Но, Софья Тихоновна, каждого человека, кто подходит к внучке Каплицкого, проверяют под микроскопом!
– Думаю, Луиза, – усмехнулась потенциальная няня, – уже намучилась с маленькой плачущей девочкой. Она сама устроит так, чтобы мои рекомендации были приняты в ускоренном порядке.
– А у вас есть рекомендации?
Софья Тихоновна посмотрела на Надежду Прохоровну, явно прося подтвердить следующие слова:
– Наденька, помнишь, как я после выхода на пенсию несколько месяцев работала в семье итальянского дипломата? – и пояснила для остальных: – Тогда меня попросила ее подменить бывшая коллега. Она ушла из библиотеки и устроилась работать няней, но однажды сломала шейку бедра и почти полгода лечилась. В то время я ее замещала. Помнишь, Надя?
– Помню, – с готовностью кивнула та.
– Думаю, этой справки будет достаточно. Звоните, Марья. Рома, дай Маше телефон, который купил сегодня на рынке.
Савельев нерешительно посмотрел на мрачного, как триста туч, дядю, промямлил:
– Ну, я не знаю…
Но мобильник, купленный для связи с адвокатом и Вахой, из джинсов все же вынул.
Вадим Арнольдович тут же выхватил телефон из руки племянника.
– Сонечка, – залепетал, – прости, прости, дорогая. Подумай еще раз как следует…
– Вадим, – строго выговорила жена, – я еду в дом к несчастной девочке, которую какая-то сумасбродка лишила самого близкого человека. – Нахмурилась: – Ты слышал разговор? Представляешь,кого может привести к ребенку эта ненормальная? Я еду только на несколько… мгм, часов, на пару дней. Успокою девочку и заодно помогу Маше.
– Нет, ну вы видели?! – огорченно ударил ладонями по бедрам профессор. – Моя жена куда-то едет. Куда-то добывать серьезную информацию.
– Вадим, это – просто. Я сотню раз видела, как ты переносишь информацию с компьютера на носители. Я – справлюсь. И с девочкой, и с этой сумасбродкой…
– Арнольдыч, – баском встряла Надежда Прохоровна, – а ты вот подумай. Приедет к Лерочке какая-то хитрая тетка, уцепится за хорошую зарплату, а потом… вся жизнь ребенка кувырком. У нее и так мамы нет…
Арнольдыч отвалился на спинку стула, развел руками:
– Нет, вы видели, с кем я живу?! Мать Тереза и Мата Хари – два флакона по одной цене! Вам что, есть дело до бедной богатой девочки, у которой на сутки отобрали няню?! Да папа этой девочки – и дедушка, что немаловажно, – за одну слезинку ребенка с Луизы семь шкур спустят! Уже спускают! Вернулись с работы и освежевали!
– Такие, как Лизка, – хитрые! – не сбивалась с пути Надежа Прохоровна. – Они чего хочешь ребенку наплетут, – и, делая голос противно-писклявым просюсюкала: – Ах, Лерочка, ах деточка, твоя няня к больной маме уехала, мы ведь отпустим ее ненадолго, да? – И закончила басом: – Знаю я таких. Потом вовсе ребенку голову заморочат.
– Ладно, – как от назойливых мух отмахнулся профессор и сказал Марье: – Незачем попусту время тратить, звони Михаилу, надеюсь, у этого Каплицкого и вправду по три микроскопа на одну справку и у моей сердобольной ничего не выгорит.
Но выгорело. Когда Мария дозвонилась до Михаила – у того долго был занят номер, – в ответ на предложение «у меня есть хорошая няня для Валерии» услышала:
– Слава богу! Лизка мне весь телефон оборвала! Психует, а пожаловаться только мне может.
– А может быть, Верочку назад возьмет? – осторожно спросила Маша.
– Не-е-ет… Эта дурища собралась завтра в агентство к моей теще ехать… А та – ни сном ни духом. Обе голову оторвут.
– Тогда быстрей звони Луизе – няня есть!
– А она – кто? – настороженно, несмотря на всю нервотрепку, спросил Михаил.
– Суперняня! Дворянка, за пятьдесят, в последний раз воспитывала детей итальянского дипломата.
– Ух ты! И рекомендации есть?!
– Есть.
– Маш, а ты… это… не того?..
– Вахрушев, как ты думаешь, я могу желать зла Валерии и… Верочке?
Миша действительно серьезно подумал над этим вопросом и после паузы ответил:
– Нет. Ты – не можешь.
– Тогда звони Луизе, говори, что завтра утром няня будет.
Вот так и получилось, что вопреки всем уговорам мужа Софья Тихоновна – пенсионерка-библиотекарь, когда-то синий чулочек, – отправилась в разведку.
Часть третья
Глава 1
С детства Сонечка Мальцева обладала хорошим воображением. Подпитываемые книгами фантазии легко переносили в иллюзорные миры, в дома с колоннами и широкими лестницами, по которым гуляют дамы в кринолинах и турнюрах; их кольца цокают по деревянным отполированным перилам, когда дамы дотрагиваются до них тонкими изящными пальцами. За дамой шествует слуга, с левреткой на руках. Собачка трясет прозрачными острыми ушками, вдыхает запах духов хозяйки блестящим мокрым носом, похожим на коричневую пуговку…
Сегодняшнее воображение Софьи Тихоновны уже Савельевой подпитывали еще и кинофильмы-сериалы-мелодрамы из жизни нуворишей и пространный рассказ Марьи, с которой они проговорили до поздней ночи, готовясь, по словам Вадима Арнольдовича, к «чудовищной авантюре».
И несмотря на все описания, данные Марьей, упрямое книжное воображение противилось действительности из рассказа. Упорно рисовало старинную усадьбу, дом с мезонином и колоннами, лужайки с клумбами вокруг ротонды, прудик с кувшинками и даже лебедями, осанистого дворецкого, а было б знойное лето, добавились еще и девушки под липами, над тазами с кипящим на костерке вареньем. Такой обман воображения легко объяснялся тем, что шеф Марии шутливо именовал свой дом – поместьем. И был во многом прав.
Громадная территория с лужайками и парком досталась господину Васильеву в наследство от жены, которая, в свою очередь, получила территорию в качестве свадебного подарка от папы-олигарха.
Игорь Николаевич, тогда более молодой и до одурения гордый, пытался отказаться. Мол, сам, все сам, и Таню обеспечу, и дом построю, и деревьев насажаю. Но тесть в этом случае оказался непреклонен, заявил, что поместье было куплено и благоустроено задолго до того, как в жизни единственной дочери появился пиарщик Игорек. Так что не брыкайтесь, господин хороший, берите, что дают в придачу к молодой жене.
Игорь Николаевич и взял. Парк, озерцо в форме полумесяца, дом в три этажа и взвод недремлющей охраны.
Когда-то, по словам Марьи, этой охраны было куда как меньше. Но после гибели дочери Владимир Сергеевич так стал бояться любой неожиданности, способной лишить его еще и внучки, что появление вокруг поместья наращенной ограды, хитрой сигнализации и кучи бодигардов Игорь Николаевич скрепя сердце принял как должное. Вынужден был принять. Но только не в дом. Охрана базировалась в небольшой кирпичной постройке возле ворот, и ее обилие и облик неприятно поразили тишайшую Софью Тихоновну.
А в остальном все было почти как ей представлялось: вычищенное от растительности озеро без кувшинок и лебедей – присутствовало, беседка, отдаленно напоминающая приснопамятную ротонду, – имела место быть, и даже две колонны поддерживали черепичный свод над ступеньками плавно изогнутого крыльца.
И даже дворецкий – или мажордом? – имелся в наличии. Мария отрекомендовала его Николаем Николаевичем, чуть-чуть электриком, чуть-чуть сантехником (кран если капает, подправит), немного шофером и совсем большим начальником над остальной прислугой. Суровый дядька-домоправитель с выправкой старорежимного фельдфебеля и внешностью опереточного героя-любовника: седой пышный чуб-над гладким лбом, прямые плечи, взгляд зоркого орла.
Николай Николаевич встретил пропущенное на территорию такси с новой гувернанткой, и по тому, как с неуловимой брезгливостью изменился рисунок его губ, после слов:
– Я Софья Тихоновна Савельева, новая гувернантка Валерии Игоревны, – жена профессора мгновенно уяснила: поведение новой пассии хозяина на род не одобряет.
Фельдфебель свысока кивнул:
– Вас ждут, – и в дальнейшем чистейше выбритое лицо мажордома не позволило ни малейшего намека на недовольство.
Он просто оставил Софью Тихоновну одну дожидаться сумасбродную невесту хозяина. Оставил в холле, разноцветном от световых пятен огромной витражной двери, вышел в боковую дверь и явно отказался от присутствия на встрече новой гувернантки – кому она нужна? – и глупой выскочки-невесты.
Это о многом говорило.
На пару минут Софья Тихоновна осталась в тишине. Стояла, незаметно озираясь, в центре большого холла перед плавно извивающейся лестницей с коваными перилами и начинала чувствовать себя прислугой.
Для человека ее формации, жены ученого – черт побери! – ощущение сие нелепое, досадное и, что тут говорить, постыдное: холопка ожидает появления барыни. Софья Тихоновна гордо вздернула подбородок и, изгоняя из себя робость, придала лицу выражение каменной гостьи.
Луиза изображала хромоту. Единственное ее колечко (с нехилым бриллиантом) таки позвякивало о деревянный поручень, насаженный на железное кружево перил; длинное, скрывающее обмотанную бинтом ногу платье с натяжкой принималось за кринолин. За десять секунд, что потенциальная хозяйка дома потратила на притворное «ковыляние» по лестнице, две женщины успели рассмотреть друг друга и вынести суждение.
Вид седовласой дамы с поджатыми губами произвел на невесту впечатление благотворное: строгое серое платье с кружевом у ворота, сколотого камеей, приличные удобные туфли и весь прочий облик вполне дворянский. Небольшой кожаный ридикюльчик – подарок мужа на Восьмое марта – Софья Тихоновна поставила на кресло возле двери и стояла, невозмутимо сцепив пальцы чуть ниже талии.
Парад был принят. И одобрен. Луиза улыбнулась, и Софья Тихоновна поняла, что с новой гувернанткой намерены дружить.
– Добрый день! – прожурчала мисс Шефилова. Девушка не столько миловидная, сколько умеющая себя подать. Хороший цвет лица, отличный макияж, блестящие смоляные волосы, постриженные в хорошо продуманном беспорядке, лежали на плечах, но убери все хорошо продуманное, взгляд это личико не остановит. Простенькие черты, нос-пуговка, капризные губки – наверняка вскоре надует их какой-нибудь химией, но пока, до свадьбы, умненько остережется, – и только глаза безусловно хороши. В них ум, приветливость, отсутствие малейшего намека на стервозность. Луиза Шефилова умела себя преподать. И вероятно, умела быть совершенно обворожительной. – Как я рада, Софья Тихоновна, что вы согласились приехать! Меня зовут Луиза. Прошу.
В просторной, обставленной под старину гостиной они проговорили не более пяти минут. Софья Тихоновна, не преувеличивая, но и не скромничая, описала свои заслуги – воспитывала двоих детей итальянского диплома, учила их русской разговорной речи и немного грамматике, но как долго, не обмолвилась, – наличие хорошо оплачиваемого мужа-профессора и вовсе обошла молчанием. Луиза слушала внимательно, но было видно, что на тот момент она готова принять в этот дома хоть Мери Поппинс, хоть фрекен Бок в придачу с Карлсоном, лишь бы дите не плакало.
– Меня все устраивает, Софья Тихоновна, – сказала в итоге невеста и назвала свои условия, в иные времена и при других обстоятельствах заставившие бы жену профессора задуматься: а не пожить ли в самом деле на природе пару месяцев под такую зарплату?
Но времена действительно другие. Теперь у Сони Мальцевой (Савельевой) были средства и муж.
– Пойдемте, я познакомлю вас с Валерией.
Как по рассказам Марии знала Софья Тихоновна, на первом этаже дома были, так сказать, представительские помещения: гостиные, обеденный парадный зал, библиотека, кухня. Спальни, будуары, детская располагались выше. Третий этаж был отдан под гостевые апартаменты и жилье прислуги, в число которой временно попала профессорская жена.
…Крошечная белокурая девочка – кудряшки-туфельки-оборочки – сидела на ковре перед домиком Барби и пыталась надеть на кукольную лошадку чепчик какого-то пупса.
Невдалеке подремывала в кресле рыжеволосая девушка в форменном платье горничной, делавшая вид, что за ребенком всесторонне приглядывает.
– Лерочка, – мелодично пропела Луиза, – по смотри, кого я тебе привела…
Девочка развернулась на голос всем корпусом, посмотрела на вошедших серыми неулыбчивыми глазами и снова отвернулась к лошадке и чепчику.
А Софье Тихоновне немедленно захотелось дать невесте хороший подзатыльник. Какая страшная жестокость! Лишить ребенка, и так оставшегося без мамы, близкой женщины!
– Ну, Лерочка, – выводила Луиза, – это Софья Тихоновна. Она побудет с тобой, пока не вернется Вера.
– А когда вернется Верочка?
Этот вопрос, скорее всего, набил оскомину.
Луиза присела рядом с девочкой и, ласково сюсюкая, залепетала:
– Ну мы же говорили с тобой, малышка. Ты уже большая девочка и должна понимать – у взрослых тоже есть дела…
– А когда она вернется?! – В голосе бедняжки послышались слезы, и Луиза беспомощно оглянулась на Софью Тихоновну.
– Скоро, Лерочка, скоро, – ответила госпожа профессорша, Валерия строго исподлобья глянула на противную говорливую тетку и упрямо надула губы.
Но Софья Тихоновна не собиралась ничего доказывать и набиваться в друзья к разобиженной девочке. Она села на маленький диванчик в углу рядом с кукольным «поместьем», включающим в себя гараж, конюшню и, кажется, жилище друга-Кена. Поставила на колени ридикюль и достала из него вязальный крючок и клубочек тонких ниток.
– Принеси мне, пожалуйста, свою лошадку, – сказала Лере.
Девочка ершисто спрятала скакуна за спину и наклонила лобастую голову, посверкивая на прилипалу-тетю упрямыми глазенками.
Не обращая внимания на капризы ребенка, Софья Тихоновна начала вывязывать крючком первый ряд петелек.
Расспрашивая Марью о Валерии, она узнала, что няня девочки большая рукодельница и выдумщица. Развивая у ребенка не только трудолюбие и вкус, но и мелкую моторику пальцев, Вера постоянно придумывала какие-то занятия: они вязали, шили куклам платья, составляли мозаики и пазлы, рисовали, лепили из пластилина. И потому, уезжая в этот дом, Софья Тихоновна прежде всего захватила с собой любимое рукоделие: крючок и нитки. (Все кружевные воротнички и манжеты для своих нарядов, салфетки и накидки Софья Тихоновна вывязывала только сама.)
Она удобно сидела на мягком диванчике, пальцы ловко набирали ряд за рядом, все остальные – рыжеволосая горничная, Луиза и Валерия, – вытягивая шеи, смотрели, как из-под пальцев возникает крохотная круглая шапочка.
– Лерочка, принеси, пожалуйста, лошадку. Мне нужно мерку снять. – Потом, когда девочка бегом принесла игрушку, появились волны кружев. – Ну вот. Теперь коню голову не напечет. Ты ведь шапочку от солнца задумала, Лерочка?
Луиза, пятясь к двери, показала новой няне большой палец.
– А может быть, свяжем и попонку? У меня ниток много, все разноцветные…
Вязать крючком, судя по заинтересованности ребенка, няня Вера не умела. Предпочитала спицы. Валерия быстро забралась на диванчик рядом с Софьей Тихоновной и, наклонив голову, наморщив лоб, смотрела на чудное рукоделие, наблюдала, как из-под легких, чуть сморщенных пальцев появляются зеленая полоска, затем оранжевая…
Маленьких девочек стоит отвлекать от глупостей взрослого мира.
Первые два часа знакомства с домом вместе с Софьей Тихоновной и Валерией всегда была горничная Инна, неразговорчивая конопатая девица с глазами снулой рыбы. Она – Лерочка уже вовсю участвовала в обустройстве новой приятельницы-гувернантки – показала ей дом, уютную комнатку на третьем этаже (Лера сама открыла и показала дверцу каждого шкафчика), немного ознакомила с поместьем, сводила к детской игровой площадке, сама, вероятно, с удовольствием прогулялась по парку и лужайкам.
Когда Леру уложили-уговорили на дневной послеобеденный сон, отвела Софью Тихоновну на кухню.
Это была вотчина Маргариты Ниловны: румяной полной поварихи, знатока кулинарии и людских страстей. После того как Инна ушла к себе, она сказала:
– Лера крепко спит, часа два.
И Софья Тихоновна наконец-то задала вполне ре зонный в ее случае вопрос:
– А почему прежняя няня Валерии отказалась от места?
– Отказалась! – фыркнула повариха. – Ее – отказали!
– Игорь Николаевич? – помешивая ложечкой сахар в чае, спросила Софа.
– Как же, Игорь Николаевич, – оглянулась на дверь и добавила шепотом: – Луиза…
– Но она ведь… еще не жена, не мачеха…
– Ну да, – согласилась Маргарита Ниловна, – не жена, не мать. – Отложила в сторону кусок сырого мяса, села напротив Софьи Тихоновны за уголок стола и, держа руки на весу, посетовала: – Вроде умная, Верочка-то наша, а дура. Не знает, что ночная кукушка завсегда дневную перекукует. Чего, спрашивается, на рожон лезла?
– Так Вера сама в увольнении виновата?
– А кто их разберет, – вздохнула повариха, которую горничная называла попросту Ниловна. – Луиза вроде бы девка хорошая – моему Петровичу путевку в санаторий купила, когда того радикулит скрутил. Пусть, говорит, съездит, болезни запускать нельзя… Или вот шофер, Толька, машину поцарапал. Так Луиза сказала Игорьку – она виновата, она за руль попросилась. А с Верой… невзлюбила прям с первого взгляда! Все-то цапались они, все-то цапались… И это не то, и то не эдак… А ведь хорошие. Обе.
– Соперничали? – откусывая кусочек пирога, не винно спросила Софья Тихоновна.
Повариха уперла запястья в край стола, отодвинулась:
– А ты того… тоже умная…
Софья Тихоновна посмотрела в карие навыкате глаза стряпухи, и женщины без слов поняли друг друга: скромная миловидная гувернантка когда-то имела надежды…
– Игорек-то, – шепотом проговорила Маргарита Ниловна, – только-только после смерти Танечки отходить стал… Только-только глаза заблестели… А тут –эта. Задрыга. Ну Верочка-то и того…
– Понятно, – кивнула жена профессора.
– Я тебе зачем все это рассказываю, – пристально глядя на новую гувернантку, сказала Ниловна, – чтоб ты, значит, разумение имела – порядки тут хорошие, платят вовремя, а что две бабы мужика не поделили, нас не касается. Тебя то есть не коснется. Поняла?
– Да. Спасибо.
– Ну вот и хорошо. Не бери лишнего в голову. Лизка девушка хорошая, добрая, а что с Верой так получилось… так это не нашего ума дело. Сами разберутся. Мог ведь вообще в дом какую-нибудь стерву привести, дело молодое, неразумное…
– Мне показалось, Николай Николаевич не очень доволен моим появлением в доме.
– А кто доволен? Ты уж прости… Верочку тут любили, она нам – своя. Но ничего, привыкнет понемногу. Ты меньше на Кольку внимания обращай, он в Лере души не чает. Беспокоится, чтоб не обидели.
«Я тоже беспокоюсь», – подумала Софья Тихоновна, допила чай и сама помыла за собой чашку.
После сна Валерия забыла, что уже успела подружиться с новой няней. Все время куксилась, спрашивала о Верочке, и Софья Тихоновна, с некоторой мстительностью подумав о Луизе, сказала так:
– А пойдем-ка, дорогая, отнесем Луизе чай в кабинет. Она работает весь день, устала, даже на обед не выходила… Пойдем? Ты повезешь сервировочный столик с чаем, я его накрою…
Катание по дому сервировочной тележки оказалось идеей хорошей и тоже слегка мстительной: Луиза едва смогла заставить себя оторваться от работы, руки ее невнимательно покачивали слишком полную, налитую Лерочкой чашку, и несколько капель чая пролилось на светлое бежевое платье.
– Ой, – оторопело-восхищенно пролепетала девочка. – Ты грязная…
– Немного, – отряхивая капли, сказала потенциальная мачеха.
– Надо переодеваться…
Наверное, Валерию поругивали за пятна на одежде, и теперь она, ожидая от взрослого нормальной реакции, выжидательно закусила губу.
– Конечно, надо, – согласилась Луиза. – Замарашкой быть некрасиво. – Потягиваясь, встала из-за письменного стола: – Поможешь мне выбрать другое платье?
Валерия быстро-быстро закивала и вперед Луизы унеслась к ее гардеробам.
Софью Тихоновну с собой будущие родственницы не пригласили. Луиза Шефилова умная девушка: контакт с ребенком стоит перерыва в работе и не требует свидетелей…
Софья Тихоновна несмело подошла к включенному ноутбуку – в гнездо была вставлена розовая перламутровая флеш-карта, – посмотрела на монитор и… поняла, что ничего сделать не сможет.
Луиза и Валерия вряд ли вернутся быстро, девочка наверняка попросит папину невесту перетрясти кучу нарядов, Луиза протестовать не станет…
Но к тому, что так внезапно придется воровать чужие тайны, жена ученого оказалась не готова.
Стояла в ступоре, смотрела на монитор и не могла даже рукой двинуть по направлению к карману, в котором лежала приготовленная заранее флешка. Все предварительные умозаключения – ты действуешь во благо, спасаешь хорошего человека – вымели из головы впитанные с материнским молоком приличия: для воровства нет оправданий.
«А если это корка хлеба для голодного?»
«Щит для поверженного?!»
«Лекарство для больного?!»
Нет, нет, нет, нет!!
Руки налились многопудовой тяжестью, Софья Тихоновна не сделала даже слабой попытки достать из кармана карту и перенести на нее чужую информацию. Есть, бывают вещи, несовместимые с ее натурой.
Да и момент упущен…
Наверное…
Софа сделала шаг к чайному столику, потом, решившись, опять подошла к компьютеру и неверными, трясущимися пальцами несколько раз перевернула электронные страницы.
Все. Это все, на что оказалась способна пожилая разведчица из старославного дворянского рода.
О времена, о нравы, о жизнь, которую не перелистнуть.
Глава 2
Поздним вечером, когда Игорь Николаевич еще не вернулся с работы, Софья Тихоновна сказала Луизе, что сегодня должна обязательно съездить домой.
– Зачем?! – в отчаянии воскликнула потенциальная мачеха. – Вам что-то нужно?! Скажите. Вам все привезут, все купят.
– Нет, мне нужно сегодня быть дома. – Софья Тихоновна тоже умела быть непреклонной.
– Но завтра утром, когда еще не проснется Лера, вы будете здесь?!
– Буду.
На шикарном лимузине, управляемом не менее шикарным шофером, профессорскую жену доставили домой.
Кумушки, все еще сидящие во дворе на теплых лавочках под темными липами, уважительно разинули рот.
– Я не смогла, – покаянно причитала «разведчица».
Муж красноречиво – «а что я говорил!» – хмыкал, Марья и прочие не упрекали. Хотя желание – было, наступили ему на горло.
– Что вы увидели на мониторе, Софья Тихонов на? – спросила Маша.
Отличный в прошлом библиотечный работник прищурился и детально описал каждый из увиденных электронных листов. У большинства библиотекарей превосходная зрительная память, и Софья Тихоновна сумела воспроизвести на бумаге буквально каждую букву и не очень умело, схематично обрисовала картинки.
Роман, которому до черта надоело сидеть в дядином доме, а не тренировать своих бойцов, с надеждой взирал на эти потуги. Вадим Арнольдович усмехался – каракули… Надежда Прохоровна держала наготове цветные карандаши…
Получалось достоверно, но мало художественно.
Впрочем, Марье оказалось достаточно увиденного. Задав несколько уточняющих вопросов относительно фона и мелких деталей, она откинулась на спинку стула:
– Спасибо. Спасибо, Софья Тихоновна.
– Но я… я ничего не смогла!
– Луиза свободно оставляет розовую флешку в гнезде ноутбука? – спросила с прищуром.
– Да… Кажется, да. Но я не уверена. Хотя мне показалось, Луиза доверяет домашним.
– Конечно, – пробормотала Маша. – Домашние – не мой друг Мишка…
– Машенька, я попробую еще раз… Заставлю себя… Это – очень важно?
Марья печально посмотрела на смущенную Софью Тихоновну, на нетерпеливо мнущегося Романа…
– Лукавить не буду. Информация с карты Луизы – единственное вещественное доказательство всей этой истории. Даже с этой информацией я не уверена, что смогу отвести от себя подозрения, все это может не иметь никакого смысла… И это тоже правда. Но… флешка Луизы единственное, что есть.
Читать бесплатно другие книги:
