Дело толстых Обухова Оксана

Толкнув массивную деревянную дверь, капитан вошел в вестибюль и сразу попал из XIX века старинного двора в век XXI: в воздух, очищенный кондиционерами, в качественный евроремонт, на покрытые коврами полы. Несколько современных (но приятных) картин висело на светлых стенах, за конторкой у входа сидел молодой мужчина в черном костюме, белой рубашке и темном галстуке. На посетителя в сером мешковатом пиджаке и успевших измяться брюках охранник взглянул исподлобья. Потом увидел под мышкой капитана толстую кожаную папку и несколько подобрался — визитеры из дойных инстанций не всегда выглядят как денди. Встречаются и толстяки в затрапезных костюмах. Но тем не менее «Добрый день, рады вас видеть в фирме «Гелиос» охранник не произнес. Приветствия и раздача слонов — прерогатива секретаря.

Подумав секунду, Валерыч достал из кармана удостоверение и протянул его охраннику:

— Капитан Тарасов к Марте Игоревне.

Визиты милиции негативно сказываются на служащих, но скрывать звание и место службы в этом случае не имело смысла. Офис небольшой, и через час каждый сотрудник будет в курсе — шухер, братцы, органы с проверкой нагрянули.

— Второй этаж, налево, — произнес парень, и капитану показалось, что в лице охранника что-то изменилось.

Сделав несколько шагов по направлению к лестнице, Михаил Валерьевич вдруг развернулся и спросил:

— Извините, не подскажете, кто дежурил вечером в пятницу?

— Я, — коротко ответил охранник.

Капитан потоптался на месте, оглядел вестибюль и произнес:

— Если позволите, позже я к вам спущусь. Поговорим?

— Поговорим, — вздохнул парень.

На первом этаже офиса располагались подразделения фирмы, занимающиеся поставками, маркетингом и рекламой. Тарасов поднимался на второй, так сказать, начальственный уровень.

Первая дверь налево оказалась заперта. «Юрисконсульт Семен Абрамович Фельдман», — говорила бордовая с золотом табличка, прибитая к бордовому же дерматину. «Мне дальше», — понял Тарасов и потопал вперед по неширокому, но светлому коридору.

Второй по счету двери слева не было. Обогнув выступ стены, капитан увидел то, что принято называть офисным предбанником: диван и кресла для посетителей, журнальный столик с рекламными проспектами, кадки с цветами и улыбающуюся остроносенькую красотку за секретарским столом.

— Добрый день. Вы к кому?

— Здравствуйте. Капитан Тарасов к Марте Игоревне, — доложил Валерыч. В его тоне было что-то от «Извините, но так уж получилось».

Секретарская улыбка слегка завяла, голубые глаза распахнулись до невероятных размеров, и красотка икнула:

— Минуточку.

За процессом поднимания офис-менеджера из-за стола было приятно наблюдать. Сначала, изгибаясь, взвилась верхняя часть корпуса, потом из-под заголившейся короткой юбки мелькнуло стройное бедро, но, когда подол отъехал вниз, попка, обтянутая какой-то искрящейся материей, подарила еще один дивный вид.

«Плейбой», — вздохнул Тарасов. Кусок искрящейся материи скрылся за бордовым дерматином, и Михаил Валерьевич без стеснения огляделся. От предбанника в разные стороны расходились две двери. На одной висела табличка: «Гольдман Борис Аркадьевич», на второй, за которой скрылась секретарша, висело объявление: «Гольдман Марта Игоревна. Коммерческий директор». Над секретарским столом прибили натюрморт с набором полезных для жизнедеятельности продуктов — виноградом, персиками и бутылкой красного вина. Рядом с нарисованной бутылкой стоял почему-то пустой хрустальный бокал.

— Проходите, пожалуйста, — возникло на пороге видение из «Плейбоя», мечта из снов озабоченного юнца. — Марта Игоревна вас ждет.

Тарасов одернул пиджак, сделал лицо более значительным и перешагнул порог.

Госпожа Гольдман могла дать своей секретарше сто очков форы. Аттракционов с подниманиями ей не требовалось. Холеная, зреющая (не зрелая, а именно зреющая) красота и обаяние ума поднимали женщину до высот далеких от видений юнцов, стареющих ловеласов и пожилых, толстых милиционеров. Марта Игоревна — миф, такие даже во снах не являются, так как им некогда, они мужчинами правят.

Тарасов невольно втянул живот и почти строевым шагом прошествовал к предложенному стулу.

— Капитан Тарасов Михаил Валерьевич, — на ходу представился он, — добрый день.

— Здравствуйте, Михаил Валерьевич. Я Марта Игоревна Гольдман, — улыбнулась женщина. — Извините, у меня очень мало свободного времени, поэтому без предисловий, сразу к делу.

Валерыч положил на стол перед собой папку, устроился поудобнее, достал из папки блокнот и дешевую пластмассовую ручку.

— К делу так к делу, — буркнул Тарасов немного смущенно. — Марта Игоревна, вас не насторожило внезапное исчезновение мужа?

— Нет.

Тарасов изобразил бровями недоумение:

— Но… ведь он исчез? На звонки не отвечает…

— В этом нет ничего необычного, — холодно произнесла хозяйка кабинета. — Когда Борис Аркадьевич отдыхает, на звонки он предпочитает не отвечать.

— Куда он собирался уезжать?

— Куда-то на острова с мягким климатом, — четко, но ничего не определяюще ответила женщина.

— Он вам не сказал? — искренне поразился Тарасов. Супруга Марьюшка требовала от капитана отчета обо всех передвижениях в нерабочее время.

— Говорил. Но я боюсь ошибиться. У меня географический кретинизм, и названия — Гаити, Таити, Карибы, Мальдивы — я путаю. Спросите у секретаря, обычно заказом билетов ведает Юлия. Или позвоните в турагентства.

— Хорошо, — вздохнул Тарасов. — Но все же, вас не удивило, что, собираясь уехать в пятницу, он отбыл в четверг?

— Нет.

Михаил Валерьевич повертел в руках бесполезную ручку и задумчиво надул губы.

— А-а-а… о каких-нибудь пансионатах в средней полосе России вы от мужа не слышали?

— Нет.

— Кто-нибудь, кроме вас, мог знать о планах Бориса Аркадьевича?

— Кто-нибудь мог, но мне об этом не известно.

Женщина категорически не шла на контакт, и

сердиться на нее за это капитан не мог. В каждой семье свои привычки…

— Марта Игоревна, что вы думаете о трупе собаки, появившемся в вашем офисе?

— Многое вообще, но ничего конкретно.

Тарасов двинул скулами:

— Поделитесь, пожалуйста, вашими соображениями.

Марта Игоревна откинулась на мягкую спинку кожаного кресла, легонько оттолкнулась от стола и села к капитану в полуанфас.

— Я не уверена, — глядя в окно, медленно начала она, — что в морозильный шкаф положили именно труп Тяпы. Тяпа не единственный тойтерьер в мире. Думаю, возникновение мертвой собаки на празднике — чья-то глупая, злая шутка. И кстати, — резко развернулась женщина, — если бы погиб именно Тяпа, Борис Аркадьевич никуда бы не уехал…

— Кто мог так подшутить?

— И над кем, — добавила Гольдман. — Над Юлей, чей день рождения мы праздновали? Надо мной, над Борисом Аркадьевичем? Как видите, вариантов множество. Но какой из них верен? Увы, Михаил Валерьевич, я ничем не могу вам помочь. — Гольдман посмотрела капитану прямо в глаза и проговорила со слабой усмешкой: — И умоляю вас, господин Тарасов, не спрашивайте меня, есть ли у Бориса Аркадьевича враги.

Капитан хотел спросить как раз об этом, но, удивленный прозорливостью коммерческого директора, лишь вытянул губы дудкой и покачал головой.

— У каждого есть враги, — четко произнесла Марта Игоревна. — У меня, у вас и у кошки моей соседки.

— Но соседских кошек не травят труднодоступным ядом, — парировал капитан.

Если бы Марта Игоревна на это возражение спросила: «Каким ядом?» — то Михаил Валерьевич тут же откланялся бы. Но госпожа Гольдман проявила редкое для женщин отсутствие любопытства:

— Повторяю, то, что мертвая собака — Тяпа, не есть факт.

Михаил Валерьевич почувствовал зуд интуиции в области желудка и послал очередной вопрос:

— Вы давно живете врозь?

Марта Игоревна посмотрела на визитера как на надоедливого хама, но сдержалась, сцепила в замок тонкие пальцы и отвела взгляд:

— Четыре с лишним года.

— Позвольте узнать почему?

— Борис Аркадьевич отшельник. Ему удобнее жить одному.

— А вам?

— И мне. У нас разный режим дня.

— А друзья?

— У Бориса Аркадьевича нет друзей.

— Совсем?

— Абсолютно. Я вам уже говорила, мой муж из породы отшельников.

— Марта Игоревна, а вас совершенно не беспокоит его странное отсутствие?

Гольдман нажала на селекторе кнопку и вызвала секретаршу:

— Юленька, сделайте нам, пожалуйста, кофе. Или вам лучше чай? — обратилась она к Тарасову.

Капитан изобразил бровями «без разницы», и красотка с разворота «Плейбоя» принесла ему чаю. Быстро, словно поднос стоял за дверью.

Отпив горячего, с парком, кофе, Марта Игоревна стала любезней.

— Михаил Валерьевич, хочу вам признаться. В четверг, за обедом в ресторане, мы с Борисом Аркадьевичем слегка повздорили.

— Из-за чего? — Тарасов с удовольствием пил крепкий чай с хорошим ароматом и косился на бутерброды с икрой.

— За последнее время мой муж сильно поправился. И никакие просьбы и уговоры сесть на диету на него не действовали. Вам, наверное, жена тоже на лишний вес пеняет?

Тарасов отвел глаза от бутербродов с икрой и кивнул.

— В четверг я сказала Борису, что, чем на острова ехать, лучше б в концлагерь на хлеб и воду отправился. — Марта Игоревна увидела мучения капитана и подвинула ближе тарелочку с бутербродами. — Попробуйте, пожалуйста, икра в этот раз невероятно удачная. — Пока Тарасов деликатно скушал два бутербродика подряд, хозяйка продолжала: — Могу предположить, что этот разговор стал последней каплей. Во вторник, завтра, мы открываем новый центр семейного отдыха — бассейны, водные аттракционы, шейпинг, тренажерные залы… Как вы думаете, Михаил Валерьевич, хорошо бы смотрелся разжиревший владелец подобного заведения на фоне спортивных снарядов? — Марта Игоревна грустно улыбнулась. — Плохо. Борис Аркадьевич и так не большой любитель официальных мероприятий, а тут… такое мощно-спортивное представление. Возможно, вместо курорта он лег в клинику.

— Какую?

— В любую. И не исключено, что инкогнито.

— Так-так-так, — пробормотал Тарасов, — а почему инкогнито?

— Мужчины не легко идут на пластику… А Борису Аркадьевичу требуется хирургическое вмешательство.

— Жир отсосать? — неловко снимая с пиджака упавшую икринку, брякнул капитан.

Марта Игоревна поморщилась:

— Да.

— И где нам его искать?

— Где угодно, только не у шарлатанов. Борис осторожный человек, к шарлатану под нож не ляжет. Так что… самые дорогие, лучшие клиники.

— Их много? Может быть, посоветуете, куда обратиться в первую очередь? Как я понимаю, пластическая хирургия — это ваш профиль…

— Не совсем, — не согласилась Гольдман. — Через год будет нашим, а пока нет.

— Ну все же, посоветуйте…

— Я не понимаю, к чему такая настойчивость?! — перебила женщина. — Дайте человеку спокойно сделать свои дела! Или отдохнуть, в конце концов.

Михаил Валерьевич решил показать, чьи уши торчат из-за его спины, и уныло произнес:

— Я, Марта Игоревна, человек подневольный. Мне приказали, я действую.

Симпатии это признание не вызвало. Гольдман хлопнула ладонью о стол, фыркнула разозленно и встала. Пока она шла к окну, Тарасов с удовольствием смотрел на стройные женские ноги и думал: «Не сто очков форы, а двести».

— Михаил Валерьевич, мне тоже неприятна эта ситуация, — разглядывая зелень за стеклом, проговорила Марта. — Она меня тревожит. Но не пугает. Вы чувствуете разницу?

— Разницу-то я чувствую. Но все же, Марта Игоревна, вы уж постарайтесь нам помочь…

— Хорошо, — хозяйка кабинета вернулась к столу, взяла ежедневник и какое-то время его листала, тихо бормоча по нос, — где-то он у меня был… где-то я записывала. Нет, не нашла. — Гольдман положила, почти швырнула тетрадь на место и объяснила: — Я искала телефон ветеринара, наблюдающего Тяпу. Михаил Валерьевич, если тело собаки еще не кремировано, советую показать его врачу. Думаю, ветеринар точно ответит, что за собака оказалась в морозильном шкафу. Пока мы не будем знать точно, все разговоры бесполезны.

— На собаке был ошейник?

— Да. Но купить такой же ничего не стоит. Ошейник обычный, заказать медальон с гравировкой тоже возможно. Так что… выясняйте, капитан. Мне тоже интересно, что за свинью нам подложили.

— Этим и занимаюсь, Марта Игоревна, — улыбнулся Тарасов.

Ответной улыбки он не получил. Женщина смотрела холодно и мимо. Как ледяная вода, обтекала капитана и устремлялась дальше.

— И еще, Марта Игоревна. Извините, но эти вопросы я буду задавать всем.

— Говорите, — поторопила деловая леди.

— Раньше вы не замечали каких-нибудь странных или угрожающих происшествий?

— Нет.

— Финансовых махинаций? Иных пропаж?

— Нет.

— Вам угрожали?

— Нет.

— А Борису Аркадьевичу?

— Насколько мне известно, тоже нет.

— Конкуренты не беспокоят?

— Ничуть.

«Печень в порядке?» — чуть не спросил Тарасов. Гольдман отфутболивала его с завидным, здоровым упорством.

— Марта Игоревна, вы совсем не хотите расследования этого происшествия?

Гольдман задумалась на секунду и ответила:

— Хочу. Но сейчас это не ко времени. Как я вам уже говорила, завтра мы открываем новый центр, дел невпроворот. И мне бы не хотелось отвлекаться на недоразумения. Во всяком случае, до тех пор, пока не будет точно установлено, что собака в морозильнике принадлежала моему мужу. Такой ответ вас устраивает?

— Почти. Я могу поговорить со служащими фирмы?

Гольдман нажала на кнопку вызова секретарши.

— Юлия, — сказала она вошедшей девушке, — окажите Михаилу Валерьевичу все возможное содействие.

— Конечно, Марта Игоревна, — пробормотала секретарша и подошла к столу за подносом.

Тарасов встал.

— Всего хорошего и успехов, Михаил Валерьевич, — хмуро кивнула Гольдман.

Капитан достал из кармана визитную карточку и протянул ее женщине:

— Марта Игоревна, если муж с вами свяжется, прошу вас, сообщите мне об этом по любому из этих телефонов в любое время.

— Обязательно. А вы, Михаил Валерьевич, будьте добры, оповестите меня о результатах беседы с ветеринаром.

— Оповещу, — мотнул подбородком Валерыч и без церемоний откланялся.

Выйдя из кабинета, он увидел, что Юлия стоит с подносом в руках и ждет.

— Пойдемте со мной, — сказала девушка, — на кухню.

Капитан кивнул и послушно потопал вслед за секретаршей.

— До сих пор без дрожи не могу туда ходить, — на ходу жаловалась девушка. — Как вспомню… бр-р-р-р, жуть берет! Тетя Маша вообще в обморок хлопнулась…

— Это вы обнаружили собаку в холодильнике? — спросил капитан.

Девушка запнулась, поднос дрогнул в ее руках, и чашки клацнули по блюдцам, как зубы.

— Ага. Я. Больше никогда мороженого есть не буду.

Проходя до кухни, Тарасов насчитал еще четыре двери. Кому принадлежат кабинеты, он быстро прочитал на табличках, но так и не решил, куда наведается в первую очередь, после визита на место происшествия.

…Газовой плиты на кухне не было. Только электроплитка, микроволновая печь, электрические чайник и кофейный аппарат. Приличных размеров холодильник радовал глаз, небольшой, квадратный морозильный шкаф стоял под навесной посудной полкой, вместо стола использовали верхнюю площадь кухонной тумбы.

Юлия поставила поднос в мойку и развернулась к Тарасову.

— Вот здесь, — она ткнула пальцем в низенький морозильник, — нашли Тяпу.

Капитан поднял крышку и увидел, что, кроме нескольких брикетов и ведерок с мороженым, никаких продуктов в нем не было.

— Этот морозильник поставили специально для Бориса Аркадьевича, — пояснила секретарша. — Раньше он свои пломбиры в общий морозильник холодильника складывал, но пару лет назад прежняя секретарша купила рыбу своему коту и положила подтаявший минтай рядом с мороженым. Борис Аркадьевич чуть не скончался от запаха.

— Вы питаетесь в офисе? — поинтересовался Тарасов.

— Нет. В кафе на углу.

— Мороженое в таком количестве принадлежит только Гольдману?

— Ага. Просто жить без него не может…

Валерыч захлопнул крышку морозильника и посмотрел на девушку:

— Все дни рождения сотрудников отмечают в офисе фирмы?

— Нет, — красотка хлопнула пушистыми ресницами, — мало кто в офисе отмечает. В основном заказывают рестораны. Но, — Юля покраснела и опустила глаза, — у меня на рестораны денег не хватит…

Тарасову очень хотелось задать еще один вопрос, но он не стал смущать девушку и лишь подумал: «Не в каждой фирме вице-директора придут поздравлять простую секретаршу».

— Юленька, а вообще у вас какая обстановка? Дружно живете?

Девушка пожала плечами:

— Нормально.

— Демократия?

— В смысле? — хлопнули пушистые ресницы.

Тарасов вильнул и задал вопрос иначе:

— Борис Аркадьевич — хороший начальник?

— Очень! — совершенно искренне воскликнула Юлечка. — Добрый, чуткий, внимательный! Никогда не пройдет мимо, не поздоровавшись. — Девушка обернулась к мойке и начала споласкивать чашки и ставить их в кухонный шкаф.

— А кто не здоровается?

— Мне повезло, я работаю с воспитанными людьми, — сказала Юленька в стену.

«Могу себе представить, — разглядывая тонкую девичью спину, подумал Тарасов, — хорошо воспитанного Вову Гудвина. Государство его воспитанию лет пять за колючей проволокой посвятило».

— А кто самый строгий начальник, Юленька?

— Самая требовательная Марта Игоревна, — ответила секретарша и развернулась к капитану. — А к чему эти вопросы?

— Ну… я же должен знать, с кем разговаривать придется…

— Так вы уже разговаривали с Мартой Игоревной.

— А остальные? Не в счет?

«Воспитанная секретарша, работающая у воспитанных людей, никогда не сплетничает», — прочел Валерыч на лице девушки и пошел другим путем. Прямым, по существу, прямо к делу.

— Расскажите, пожалуйста, кто был на вашем дне рождения в пятницу?

Юлечка быстро отрапортовала, перечисленных лиц Тарасов занес в блокнот, и секретарша повела его на выход.

— Юлия, как показала распечатка телефонных звонков, в конце рабочего дня, без пяти шесть, Борис Аркадьевич звонил в офис из машины по сотовому телефону. С кем он разговаривал?

— А он точно звонил сюда?

— Да. И разговор длился тридцать секунд.

— Не знаю, я трубку не брала. Без пяти шесть начальства в офисе уже не было… кажется, я в тот момент отходила на перекур…

Продолжая отвечать, девушка провела Тарасова по коридору и остановилась у двери с табличкой «Бухгалтерия».

— Хотите сюда зайти? — спросила она. — Ира вместе со мной Тяпу нашла.

— Позже зайду обязательно, — пообещал Тарасов и, кивнув Юлии, поспешил на первый этаж.

Охранник сидел за конторкой, листал какой-то справочник и на появление перед собой капитана никак не отреагировал.

— Кирилл, — прочитал табличку на его груди Михаил Валерьевич, — вы ведете учет посетителей?

Парень кивнул и раскрыл книгу регистрации:

— Сюда заносятся только посетители второго этажа.

— Почему?

— На первом этаже проходной двор, — серьезно ответил охранник. — Рекламные агенты, поставщики, перекупщики. Много народу ходит. Солидные клиенты поднимаются наверх.

Тарасов нашел в книге прошлую пятницу и убедился, что после 13.00 не было ни одной записи.

— После обеда на второй этаж никто не поднимался? — уточнил он.

— Нет.

— А свои? С первого этажа…

Парень задумался.

— Кто-то ходил… Да, Савушкин и Малькова.

— К кому?

— А я откуда знаю? Спросите у Юлии.

— Обязательно, — пробормотал Тарасов. — А кроме этих двоих, вы никого не запомнили?

Кирилл усмехнулся и ответил без обиняков:

— Товарищ капитан, в половине второго, во время обеденного перерыва, Юля пришла из магазинов и занесла на первый этаж три пакета с вином и закуской. Менеджеры начали отмечать и поздравлять сразу. Пятница — короткий день. Но как вы думаете, после пары рюмок кто-нибудь захочет на глаза начальству попадаться? Рабочий день, в принципе, еще не был закончен… Сидели тихо, как мыши.

— А Савушкин и Малькова?

— У Савушкина язва, Малькова беременна.

— Значит, кроме них, никто наверх не поднимался?

— Нет. А посетителей в пятницу после обеда всегда мало. Конец недели…

«Получается, что, кроме беременной и язвенника, собаку могли подкинуть только сотрудники второго этажа. Так сказать, свои, — подумал капитан. — Тойтерьер собачка маленькая, и тельце легко спрятать в «дипломат» или сумку. Жаль, нельзя изъять на экспертизу все портфели офиса».

Впрочем, шерсть Тяпы может оказаться в нескольких сумках. Судя по всему, Гольдман часто привозил собаку на работу, и шерстинки могли залететь в сумки случайно.

— Кирилл, вы давно работаете здесь?