Конец легенды Белякова Людмила

У Андрея больно заныло под диафрагмой. Давно с ним такого не было.

– Это… там, у реки? Когда на тебя напал тот боров? – пугаясь своих слов, едва выдавил он.

– Да. – Анна посмотрела на него. – Там и тогда.

Наверное, эта ночь для нее была тяжелее всех последних, вместе взятых. Глаза Анны были совершенно безнадежные, обведенные синевой, уголки губ горестно опущены.

– Я же говорила… А мне никто не верил, там была еще одна девушка. Мне показалось, что она была там добровольно или почти добровольно. Ко мне она отнеслась враждебно – будто я незваная гостья.

Анна замолкла, глядя на парк за окном.

– И ты думаешь, эта черная и та девчонка – одно и то же?

– Я уверена. Я вчера, когда ее увидела, сразу поняла, что ее знаю… И вот, точно, все вспомнила.

– Хорошо, и что с того?

– Ну, как ты не понимаешь? Они же там с этим…

Она замялась, не зная, как назвать своего похитителя.

– Ну да, с диким, неокультуренным бомжом, – чуть иронично подсказал Андрей.

– Да… Вроде они какое-то время вместе жили, даже хозяйство какое-то вели, если можно это так назвать.

– Угу, пещерное.

Анна молчала, по-прежнему глядя за окно.

– Так что ты хочешь сказать, что Ваня – плод любви этой цыганки и того полудикого мужика?

– Ну да, выходит, так… Но не только это.

Андрей встал и принялся ходить между окном и кроватью.

– А что еще?

– Ну, если верить тому, что говорят в народе… то этот…

– … Пещерный, – не без иронии подсказал Андрей.

– Да… это и есть… тот самый… который у речек…

– Водяной конь, что ли? Оборотень кусачий? Который девушек потрошил?

– Да, да! – Анна закрыла лицо руками и тихо заплакала.

– Ну, дела! – Андрей забегал по проложенному маршруту. – Ты что хочешь сказать, что наш Ванятка – водяной жеребенок?! Будущий оборотень?

Анна, не отрывая рук от лица, кивнула.

– Боже мой, Анна, мы же современные люди! Как можно во все это верить? Смешались в кучу кони, люди… Бред какой-то!

Утомившись от ходьбы, Андрей плюхнулся на стул. Анна, наплакавшись, утерла лицо платком.

– Ты же верил, что я русалка.

– Ну, так это ж очевидный факт. Сырость разводишь – надо, не надо.

Анна невесело усмехнулась. В кроватке заворочался и захныкал обеспокоенный Ванятка. Анна глянула на него, привстала, но мальчик, повозившись, успокоился.

– Это он просто решил размяться, – прокомментировал Андрей. – Не знаю, как насчет способностей к оборотничеству, но спит и жрет Ванька по-дикому. Ладно, давай это дело как-то резюмировать… То есть ты считаешь, что тот, ну, допустим, водяной жеребец или какой-то неадекватный гражданин, решивший таковым себя представить, решил обзавестись семьей и потомством… Так?

– Ну, ты же сам автор этой теории. Сам все придумал и расписал, – неуверенно пожала плечами Анна.

– Ну, чего не напишешь, чтоб номер заполнить. Работа такая!.. Хорошо… Значит, он девчонку ту оприходовал до тебя, и она, сдается, была не против. Так? А тебя тогда зачем своровал? Во вкус вошел, гад? Нашел девушку получше, с образованием, да?

– Некто постарался, чтобы этого уже никто никогда не узнал, – многозначительно глядя ему в глаза, сказала Анна.

– Ага, ну да, – смутился Андрей. – Но тебя он не тронул, поскольку звериные инстинкты подсказали ему, что для его низменных целей ты, по объективным причинам, не годилась – я правильно излагаю? Укладывается это в твою концепцию?

– Это, вообще говоря, твоя концепция, – сухо заметила Анна.

– Без разницы. А эта девчонка чего?

– Ну… – Анна встала и пошла к холодильнику. – Она ведь, если я правильно все поняла, и помогла мне бежать. Отвлекла его, а я сбежала. Меня, видимо, она считала соперницей. Соку желаешь?

– Не откажусь, дорогая. Выходит, она того волосатика любила?

– Любовь зла, – пожала плечами Анна, подавая ему стакан с соком.

– Намек понял, – пробормотал Андрей, допив прохладную гущину апельсинового нектара. – Зна чит, ты считаешь, что эта девчонка родила, причем по любви, от этого чудища болотно-копытного, бросила ребеночка в роддоме, потом одумалась и попыталась вернуть? И этот ребеночек – наш теперешний Богом посланный сынок Ванечка?

– По-другому не выходит, – пожала плечами Анна, забирая у него пустой стакан.

– М-да… Ну и что?

Анна снова села и, наклонив голову, сказала:

– Тебе решать… Я во всей этой истории виновата. Как ты скажешь, так и будет. – Анна судорожно вздохнула. – Если ты не хочешь воспитывать Ванечку, потому что он… он…

– Водяной жеребенок, – не без ехидства подсказал Андрей, и Анна кивнула, все так же глядя в пол.

– … и ты не хочешь, чтобы он жил с нами, с твоей дочкой… я согласна… отдать его… или… как ты сам решишь…

Анна начала всхлипывать и теребить платочек.

«К таким вещам, как женские слезы и детский крик, мужику привыкнуть невозможно… Наверное, это как-то генетически предопределено».

Андрей вскочил и начал бегать – теперь от двери к окну, мимо кроватки с Ваней. Парень завозился, будто вознамерился выпростаться из своего кокона, приоткрыл глазки и подал голос.

«Во, сейчас на меня эта водяная мафия ка-ак навалится! Что я против них?! Пигмей!»

Ванятка вдохнул поглубже, напрягся и издал первую тягучую ноту.

– Иван! – остановился Андрей напротив кроватки. – Не смей вмешиваться, когда родители разговаривают!

Тут Андрей заметил, что глазки у мальчика уже не голубенькие, будто затянутые нефтяной пленкой, а черные, осмысленные, и глядят на него серьезно, изучающе. Трогательные слезки, появившиеся на них, мгновенно втянулись назад.

– Вот так! Слушай, что отец говорит!

Андрей повернулся к Анне, которая, чуть приоткрыв рот, наблюдала за их общением.

– Значит, я две недели личного отпуска нахожусь под диким давлением, слушаю твои упреки в бездействии, мотаюсь колбасой по району, по помойкам каким-то, потом отслюниваю ментам двухмесячный заработок – только за то, заметь, что они просто сделали свою работу! А теперь, в завершение всего, должен отказаться от Ваньки под предлогом того, что он – сын мифического чудовища? Мы в каком веке живем, а?

– Мы в России живем, – тихо сказала Анна и вздохнула. – У нас тут местность такая… особенная.

– В таком случае, я – сказочный богатырь, типа бродячего рыцаря, в порядке свершения очередного планового подвига просто обязан воспитать Ваньку настоящим человеком, а не оборотнем или водяным – как у вас, в этой вашей тихой местности, подобное классифицируется? Такое возможно?

– Я не знаю… Но вообще считается, если тебе интересно, что русалка может сделаться обычной женщиной, если выйдет замуж за… ну…

– Нормального мужика, да? Во, значит, я еще один подвиг совершил и даже не заметил.

Мальчик, воспользовавшись паузой, решил вставить словечко. Анна быстро подхватила его на руки и принялась качать, что-то тихо приговаривая. Он мгновенно успокоился.

«Вот, правильно… Ведь чувствуют родство свое водяное, русалочье, а?… Ну точно Ванька жеребенок, хочу я этого или нет… Ишь, как хорошо им вдвоем! Анька Ванюшке, поди, по крови роднее родной матери».

– И как ты себе вообще это представляешь? – поинтересовался Андрей.

– Что? – гундосо сказала Анна, садясь с ребенком у окна.

– То, что мы можем отказаться от Ванюшки.

– Не знаю, – почти прошептала она.

– И я не знаю. Он же нашим родным ребенком записан – даже не усыновленным! Как это выглядеть будет – молодые, здоровые, обеспеченные родители отказались от одного из двух близнецов, потому что не захотели или не смогли воспитывать обоих? На имидже нашей семьи после этого можно ставить крест. И на моем персональном реноме тоже. А? Тем более историю эту мы сами на весь район раздули.

– Я знаю, знаю, Андрюшик, что я во всем виновата!

– Никто ни в чем не виноват, Аня, перестань! Просто так получилось. Но если б даже, чисто гипотетически, Ванюшка оказался в каком-нибудь детдоме, приюте – не важно, его бы рано или поздно разыскала или эта чернушка, или другие дикие родичи. Если, конечно, признать их существование. Действительно, вырастет каким-нибудь… ух… Нет!

Андрей не нашел нужного слова и, чувствуя, что избегался вусмерть и очень устал, плюхнулся на стул перед Анной. Мальчик повернул головку и посмотрел на него – ну, чего, закончился твой словесный понос, папаша?

Андрей отвел глаза и добавил не без подтекста:

– А тут мы за ним присматривать будем и все попытки встать на дыбы и заржать будем решительно пресекать. Да, сынок?… Так что никто никого никуда не сдает, Аня. И все мы сейчас едем домой! А то через сутки тебя дочка за свою не признает.

– Признает, – тихо, но с вызовом ответила Анна и поднялась.

– Вот единственное, что бы я сделал, – нахмурился Андрей, – я бы, ну так, для порядка…

– Что? – Анна встала, положила мальчика в кроватку и подошла к раковине умыться.

– Наверное, мне бы того… окреститься не мешало.

– А ты разве некрещеный? – удивилась Анна, застыв с мокрым лицом и полотенцем в руках. – Как же мы венчались-то?

– Ну, так и венчались… Мне как-то в голову не пришло.

– Надо же… А почему ты некрещеный?

– Смеешься – я за четыре года до перестройки родился, а папка у меня – проректор центральной партшколы был. Наверное, меня поэтому и нечистая сила не брала, а?

– Вот это уж точно! – прыснула со смеху развеселившаяся Анна.

– А еще б я книгу написал, – блаженно потянулся Андрей, и стул под ним опасливо заскрипел.

– О чем бы это?

– А про эти местные заморочки. Русалки, лешие, ведьмы разные… Ясновидящие. Старички-боровички…

– А это кто? – удивилась Анна.

– Михал Юрич, кто ж еще?

Кто имелся в виду под русалками, Анна уточнять почему-то не стала.