Адепт Вегашин Влад
— А вы-то уж приложили все усилия для того, чтобы оказаться первым в списке тех, кого он захочет уничтожить, — Тэйнар насмешливо приподнял бровь.
— Вы думаете, он станет разбираться?
— Вам не надоело еще обсуждать, кого я решу прикончить в первую очередь? — голос Анжея дрожал от ярости, самого юношу трясло от перенапряжения. Гроздь мелких пульсаров вращалась по спирали под его распростертыми пальцами.
— И в самом деле, некрасиво — мы даже не спросили о твоих намерениях непосредственно у тебя, — вежливо проговорил Тэйнар. Так вежливо, что его тон прозвучал вопиюще неуместно.
— Я собираюсь убить двух других носителей Грани, — с вызовом бросил юноша, глядя плетущему в глаза. — Убить, и больше никогда не пользоваться этой Силой.
— Но прежде ты хочешь уничтожить всех, кто находится в этой комнате, — проронил Вега, не отрывая взгляда уже не от Анжея — от стоявшей близко, слишком близко, слишком опасно близко от полуэльфа Лэрты.
— Я просил отпустить меня. Я говорил, что справлюсь сам. Я просил хотя бы отпустить меня с командой, — каждое слово срывалось с губ и падало, словно камень. — Но вы отдали меня палачу, понадеявшись на расчеты ваших магов, которые решили, что если меня довести до болевого предела, я пережгу и уничтожу Грань в себе! И хотел бы я знать, кому именно из вас пришла в голову эта «светлая» идея! — голос все же сорвался, губы юноши искривились в судорожно сдерживаемом порыве рыдания. — Вы же сочли меня слабым, ни на что не годным, как и многие до вас! А знаете, что я делал с этими многими? Я их убивал!
Вега двинулся вперед — медленно, осторожно. Пальцы легли на рукоять катаны. Он не сводил взгляда с Лэрты.
— Анжей, не надо так… — тихо проговорила девушка. Ее ладонь мимолетно коснулась спутанной пряди волос, тут же отстранилась — и снова ласково погладила. — У тебя было и есть множество врагов, но я не враг, обещаю. Я просто хочу помочь. Ты же не злой на самом деле, ты же не хочешь их смерти…
Все это время она пыталась дозваться до юноши, но все — бесполезно. Он не желал ничего слышать, его сжигала изнутри боль обиды и ненависти, желание мести, и самое страшное — навязчивая идея доказать всем свою силу, показать, что он не слабак, не калека, что он и правда может что-то сделать.
— Я — носитель Грани. Даже двух, — медленно начал он. — Во мне живет две пятых части демона, который уничтожит этот мир, если вырвется на свободу. Тринадцатый департамент хочет поставить демона себе на службу.
— Ты уж определись, чего мы хотели, — бросил следователь. — То ли подчинить Грань, то ли уничтожить ее…
Анжей не обратил внимания на его слова.
— Я в любом случае обречен на смерть. Скорую смерть. Я это знаю, и знаю также, что мне в любом случае не избежать смерти. Потому что ценой моей жизни будет возрождение Порока — во мне.
— Я рад, что ты это понимаешь, — напряженно проговорил Вега, делая еще один короткий, плавный, почти незаметный шаг. — Но если понимаешь, почему тогда…
— Потому что я хочу уничтожить культ. Потому что я понимаю тщетность и наивность попыток поставить его себе на службу. Потому что если уж мне будет суждено умереть, то пусть я умру не ради ярлигова Тринадцатого департамента, а ради этого ярлигова мира! Поэтому я должен выйти отсюда. Я просил по-хорошему — вы не позволили. Я умолял, когда вы отдали меня палачу — вы были глухи. Теперь я возьму свою жизнь и свободу силой.
Вега сдвинулся еще на полфута, подался вперед всем телом, катана до середины лезвия выскользнула из ножен…
…и все-таки он не успел.
Лэрта стояла слишком близко.
Ярость и желание выжить придали полуэльфу сил.
Целительница только тихо вскрикнула от неожиданности, когда пальцы Анжея сжались на ее плече. Резко рванув, он развернул девушку спиной к себе, несильно сжал за горло. Спираль из пульсаров, набирая скорость, вращалась перед ее лицом.
— Вега, еще один шаг — и она умрет, — с каким-то мертвенным спокойствием проговорил юноша. — И ты опять не успеешь.
Де Вайл побледнел, отшатнулся, второй раз за каких-то пять минуть возвращая так и не понадобившуюся катану в ножны.
Тэйнар коротко выругался на эльфийском.
Лэрта медленно повернула голову — настолько, насколько позволяла слабая хватка на горле.
— Анжей, не надо, — тихо проговорила она. — Прошу тебя, не надо. Не надо никого убивать. Ты ведь не хочешь этого на самом деле. Ты не злой. Ты не хочешь убивать.
— Да, — так же тихо прошептал юноша. — Я хочу жить. Только как раз жить мне никто и не позволит…
— Отпусти ее, — напряженно заговорил Вега. — Отпусти. Она ничего тебе не сделала. Она заступалась за тебя, ты же слышал. Отпусти.
— Ты просишь милосердия, — полуэльф явно старался, чтобы в его словах прозвучала насмешка. Правда, получалось не очень хорошо. Совсем не получалось, если уж на то пошло. — А ты сам проявил милосердие?
— Я отпущу тебя с командой, — продолжил следователь. — Я сделаю так, что тебе позволят идти. Только отпусти ее. Прошу.
Лэрта чуть напряглась, высвобождая шею — хватка пальцев почти сразу разжалась. Повернув голову, девушка посмотрела в глаза Анжею, перевела взгляд на Вегу. В её взгляде не было страха, только требовательный вопрос.
— Вы знаете способ извлечь силу, не убивая её носителя? Ваши маги хоть немного представляют, как обезопасить мир от этих темных сущностей?
Полуэльф поднял руку с пульсарами выше.
— Гарантии? Почему я должен тебе верить?
— Нет, — коротко бросил Вега Лэрте. — Анжей, я даю тебе свое слово. Если ты так много знаешь обо мне, то ты мне поверишь. Отпусти ее.
Лэрта вновь посмотрела Анжею в глаза.
— Мы найдем способ. Должны найти. Только сейчас надо не швыряться магией, а успокоится. Разреши мне помочь. Ты же видишь, виконт согласен отпустить тебя с нами. Анжей, пожалуйста… — она прошептала последние слова, вложив в них мольбу позволить ей помочь, прислушаться к ней.
— Идите вы все к Ярлигу… — выдохнул полуэльф, отталкивая от себя целительницу. Пульсары в его руке рассыпались в прах.
Полуэльф сполз по стене на пол, и обхватил колени руками.
«Совсем же еще мальчишка по меркам полуэльфов» — отстраненно подумал Вега, и подхватил чуть не упавшую от резкого толчка Лэрту.
Альвариэ медленно выдохнула. Велен выпустил графин, с мягким стуком упавший на устилавший пол ковер.
— Прошу вас, идите по своим комнатам, — напряженно проговорила Игни. — Завтра утром снова встретимся здесь, обсудим детали, и вы отправитесь. А сейчас — идите отдыхать. Возможно, это последняя ночь, которую вы проведете в безопасности.
Лэрта тем временем высвободилась из рук Веги, и опустилась на колени рядом с Анжеем. Положила ладони ему на плечи, закрыла глаза, прошептала несколько длинных формул — ее руки охватило слабое зеленоватое свечение, распространившееся на пациента. Тот сперва дернулся, посмотрел на целительницу — но его взгляд почти тут же потускнел, глаза закрылись, и юноша обмяк.
— Все. Я погрузила его в глубокий сон, он проснется не раньше, чем через десять-двенадцать часов, — она опустила руки, но с колен подниматься не спешила. Девушка понимала, что выложилась сегодня слишком сильно — непростое исцеление обожженного слуги, потом бесконечная и неудачная попытка психовоздействия на Анжея, когда она пыталась успокоить его, потом еще несколько сложных заклинаний… И все это на фоне бешеного, постоянного стресса. Нет, вставать на ноги явно было бы небезопасно.
— Тэйнар, вы готовы взять на себя ответственность за действия, гм, носителя Грани? — негромко спросил Вега.
Вместо ответа плетущий подошел к юноше, легко поднял его на ноги, и направился к выходу. Лишь в самых дверях он на мгновение остановился, и холодно обронил:
— Я сделал это еще тогда, когда прошедшей ночью вытащил его из-под ножа в ваших казематах.
Велен и Альвариэ покинули комнату еще до него. Игни вышла следом за светловолосым. В помещении остались только Лэрта и следователь.
Вега помог ей подняться на ноги, поддержал, когда девушка заметно пошатнулась.
— Мне неудобно просить вас об этом сейчас, но время не терпит, — поразительно, как изменился его тон. Как будто бы это не он десять или пятнадцать минут назад прижимал лезвие катаны к горлу Анжея, как будто бы не он резким окриком предупреждал ее саму об опасности приближения к адепту культа, словно не ему принадлежали ядовитые и злые слова о том, что полуэльф неадекватен и опасен. Сейчас это был вежливый, галантный без подобострастности, и что скрывать — приятный кавалер. — Я хотел бы поговорить с вами. Наедине и так, чтобы нас никто не слышал.
— Бокал вина, пять минут на то, чтобы немного придти в себя — и мое время в вашем распоряжении, — слабо улыбнулась Лэрта.
— Вы не будете возражать, если мы переместимся в мой кабинет?
— Если я до него дойду, — чуть виновато усмехнулась она, делая шаг к двери.
— Не дойдете, — констатировал Вега, в который уже раз за сегодня ловя ее за миг до падения. — Что ж, простите мне мое нахальство…
Целительница только охнула от удивления, когда он легко подхватил ее на руки.
6
за день до начала описываемых событий
— Завтра они встретятся.
— Кто именно?
— Все пятеро. Дающая жизнь, сплетающий нити, женщина и мужчина с мечами. И Адепт. Все так, как должно было быть.
— Ты хотел сказать — все так, как было предсказано, Николас? — резко бросил Вега, пинком отшвыривая попавшийся под ноги низкий табурет.
— Именно. Все так, как было предсказано, — отозвался третий участник разговора, высокий и невероятно красивый сереброволосый эльф, Кирандрелл д'Эверлеанетт, глава магического отдела Тринадцатого департамента.
— А не напомнишь ли ты мне расклад вероятностей по делу Культа? — запальчиво воскликнул следователь, вновь примеряясь к многострадальному табурету.
— Изволь. Второй носитель двух Граней связан с нашей главной проблемой — сорок восемь процентов. Усиление нашей главной проблемы в несколько раз при учете присоединения к нему адепта культа — семьдесят четыре процента. Гибель Империи, каковая при отсутствии поддержки адепта составляет двадцать один процент, при наличии этой самой поддержки будет равняться уже тридцати пяти процентам, — Николас Вандекампф, формальный глава департамента, а на самом деле — руководитель отдела аналитики, резко встал. — Прекрати издеваться над мебелью, Вега, и подойди сюда. Посмотри мне в глаза. Видишь, я точно так же смотрю в глаза тебе. И — да, я готов прямо сейчас привести тебе статистику хоть в процентах, хоть в единицах. Статистику смертей одаренных юношей и девушек, которые погибли во время наших попыток получить хотя бы несколько толковых пророчеств по делу культа, не говоря уже о нашей основной проблеме — Левиафане.
— Если уж на то пошло, то говорить об этом должен я, — мелодично поправил его эльф. — Ведь это именно я накачивал пятнадцати и шестнадцатилетних детишек смертельными дозами наркотиков, вгоняя их в такой транс, из которого живыми они выйти просто не могли. Я помню их лица, я помню их количество, и я помню, что пошел на такой эксперимент после того, как получил общую статистику смертности вместе с вероятностью положительного результата.
— Видимо, для тебя они так и остались цифрами в этой статистике, — гневно фыркнул даргел, избегая, впрочем, смотреть Кирандреллу в глаза.
На несколько мгновений в комнате повисла тишина.
— Нет, — тихо и как-то глуховато прозвучал наконец обычно звонкий и мелодичный как весенний ручей голос эльфа. — Не циферки в статистике. Но прежде, чем ты продолжишь швырять мне и Николасу в лицо свои слабо завуалированные упреки и обвинения в бездушности, равнодушии, жестокосердии, и прочая, учти, будь милостив, такой момент: я сейчас говорю с тобой обо всем этом и объясняю свои действия лишь потому, что ты молод и неопытен. Нет-нет, не стоит так ухмыляться — я не девочка и не юнец, чтобы от твоих ухмылок падать в обморок. И — да, я знаю, сколько тебе лет. Мне, если интересно, ровно в десять раз больше. И повидал я, соответственно, как минимум в десять раз больше, чем ты. Повторю, ты молод и неопытен, и лишь поэтому я объясняю тебе свои действия, и лишь поэтому сделаю сейчас то, что сделаю. Кто-нибудь другой получил бы как минимум Leackte Merterrisa. Тебе же я просто покажу, что ты говоришь о том, чего не знаешь.
На протяжении всего короткого монолога Кирандрелл медленно и плавно приближался к напряженному, недвижно застывшему Веге. В момент произнесения последних слов эльф замер ровно напротив следователя.
— Я не обещаю, что это не будет больно. Но доходчиво — наверняка.
Узкие, прохладные ладони, переплетенные особым образом пальцы. Южные псионики при тактильном контакте всегда плотно охватывают виски, но чистокровный серый эльф и высший маг довольствовался лишь точечным, ледяным касанием к вискам, в том месте, где слабо проступали под кожей бьющиеся синеватые жилки.
Мидиград, прекраснейший из городов Империи, величественный и изящный, грозный, неприступный, доброжелательно-открытый, холодный и элегантный, отзывающийся на прикосновения желаний блеском и роскошью, похожий на парадную изукрашенную шпагу и прямой, стальной, боевой меч, иссеченный зазубринами и покрытый пятнами въевшейся крови. Мидиград, что с одинаковой легкостью раздаривал смерть на эшафотах и наслаждения в кабаках и борделях, Мидиград, дававший путевку в жизнь безродным и отправлявший гнить в Нижний Город аристократов. Мидиград, в котором можно было прожить всю жизнь, так и не узнав и сотой доли его секретов, его тайн, сокрытых во мраке ночи и слепящих лучах солнца, как письмо любовника сокрыто за декольте блудной жены. Мидиград, преданный и неверный, любимый и ненавидимый, но всегда — врезающийся в память и сердце, вспоминаемый с радостью и с горечью, но никогда забываемый.
Мидиград горел. Горели дома, с дикими воплями носились по улицам, чтобы рухнуть через мгновение на пылающую мостовую, горящие люди. Ржали, шарахаясь от пламени кони, их гривы и хвосты вспыхивали, как сухая солома под палящим солнцем. Сваливались с седел горящие всадники. Город был наполнен огнем. А еще — криками и кровью. Болью и смертью. И особенно — ужасом.
По улицам срединного города, от стен Города Шпилей, шли легионеры. Шли, не нарушая строй, шли умирать. Около половины доходило до следующего кольца стен, чтобы погибнуть там, на воротах. Идущие последними рядами сражались и умирали на телах тех, кто шел впереди.
В город вошла смерть. Смерть была облачена в темные доспехи, отделанные полосами цвета киновари. У смерти были длинные алые от крови мечи и горящие черным пламенем глаза в узких прорезях глухих шлемов. Смерть была неуязвима, неумолима, и вездесуща. Смерть несла на своих плечах пламя, от смерти разило болью, кровью, и дерьмом. Смерть шла к стенам Города Шпилей, которые уже поддавались невыносимым ласкам и поцелуям охватившего Мидиград огня.
Белокаменный императорский дворец уже сейчас казался объятым пламенем — но пока что это были всего лишь отблески кроваво-красного заката. Пока что.
На площадке одной из башен, венчавших дворец, собрались уцелевшие маги Академии. Здесь же был сам Император.
— Ваше величество, город не спасти, — негромко вымолвил Фальзар Серебряный, ректор Академии. Пламя горящего Мидиграда и пламя заката отражалось в его огромных серебристых глазах, унаследованных от матери — эльфы серой ветви.
— Я вижу, — отрывисто бросил император, вглядываясь в марево пожара впереди. Впереди, слева, справа — везде, где еще вчера стоял красивый, богатый, живой город.
Столица Империи. Сердце Империи. Символ Империи.
Краешек солнечного диска бросил последние блики на белый камень башни, и скрылся за далекой линией горизонта, однако темнее не стало.
Скрипнула ведущая на площадку дверь
— Александр, — констатировал император.
— Да, ваше величество.
Вошедший был высок, темноволос, и безумно опасен. Но сейчас даже он был бессилен. Император прочел это в вишнево-карих глазах.
— Ты выполнил мой приказ, так?
— Нет, ваше величество, — не размыкая губ, улыбнулся темноволосый. В его глазах можно было прочесть боль — но лишь тем, кто действительно хорошо его знал. Император знал недостаточно хорошо, иначе последовал бы совету. Иначе Мидиград не горел бы. — Однажды вы вынудили меня выполнить приказ. Я знал всех правителей Империи, начиная от Магнуса. Вы — первый после него, кому удалось вынудить меня. Первый и последний, ибо Императоров больше не будет, как не будет и Империи.
— О чем ты говоришь?
— О приказе, мой Император, разве нет? — на сей раз Здравович улыбнулся шире. Маги тактично отводили глаза, хотя в тактичности не было уже никакого смысла. — Три года назад вы отдали мне приказ. Я отказывался выполнять его, предоставляя вашему величеству все выкладки моих аналитиков, записи пророчеств, и многое другое. Однако вы собрали круг магов, дабы они вынудили меня выполнить ваш приказ. Я выполнил. Результат, — глава тринадцатого департамента широко повел рукой, — перед вами.
Император погиб двадцать пять минут спустя, бросившись грудью на фамильный меч Правосудие. Маги — в течение последних двух часов.
Александр Здравович умер на рассвете, в тот самый миг, когда погибла и Империя, Стражем которой он был со времен Магнуса.
— Кирандрелл, возвращайся. Кирандрелл, возвращайся. Кирандрелл, возвращайся, — монотонный голос вгрызался в сознание, заставлял отринуть пережитые только что тысячи смертей, отрешиться от картины гибели всего живого. Но голос был слишком тихим, слишком монотонным, слишком далеким. Горящий город, умирающие люди, самоубийство Императора и смерть Здравовича были гораздо ближе.
Хлесткая, болезненная пощечина вырвала эльфа из транса. Он замотал головой, пытаясь восстановить нормальное зрение и прогоняя противный звон в ушах.
— Выпей, — Александр кивнул на наполненный вином бокал, стоявший на столике перед магом. Кирандрелл осушил его залпом, и перевел взгляд на главу департамента. Во-первых, желал убедиться в нереальности видения, во-вторых — не хотел смотреть на распростертое посреди комнаты тело десятилетнего мальчика.
— Каковы результаты?
— Я видел пожар, смерти, кровь. Император покончил с собой, вы…
— Мне не нужны подробности моей смерти, как и лишние доказательства недалекости и трусости императора. Я их слышу после каждого второго транса, то есть, уже более тридцати раз. Ты нашел вилку?
— Кажется, да. За три года до этих событий Император отдал вам некий приказ. Когда вы отказались его выполнять, он при помощи круга магов вынудил вас.
Взгляд Здравовича помрачнел.
— Ты уверен, что именно выполнение приказа было вилкой? Не факт принуждения меня императором, не сам приказ, а именно его выполнение?
— Да.
— В таком случае, у нас еще есть время.
— Александр, позвольте спросить… — неуверенно начал молодой эльф, которому так хорошо удавалось входить в чужой транс, запоминать видения, и в отличие от непосредственно медиума оставаться после этого живым и здоровым.
— Да, — прервал его глава департамента.
— Император уже…
— Ты не понял, Кирандрелл, — Здравович посмотрел на эльфа в упор. — Это было не согласие. Это был ответ.
На следующий день Мидиград погрузился в траур. Покойного Властителя любили в столице, несмотря на его строгость. А еще через неделю человек с рунической «XIII» на перстне вошел в небольшой особняк в Хендарине. За дверью особняка остались двое магов, намертво блокирующие в помещениях любую магию. Короткий крик, донесшийся из открытого окна мансарды, оповестил мир о том, что четырнадцатилетняя Вельна, незаконнорожденная дочь покойного императора, рассталась с жизнью от удара кинжала убийцы.
Тринадцатый департамент хранил верность Империи, и берег ее покой. А Вельна, останься она в живых, через два года подняла бы такой бунт, какого еще не было даже на памяти Александра Здравовича, а еще через полгода ее облаченные в украшенные киноварными полосами доспехи воины внесли бы пламя и смерть в обреченный Мидиград.
Император отдал приказ: ни при каких условиях, ни прямо, ни косвенно не причинять вреда его единственной и любимой дочери. Император подтвердил этот приказ сложным заклятием, отменить которое не представлялось возможным. Однако со смертью Императора его приказ потерял силу.
А молодой серый эльф, обладавший множеством магических талантов, еще много лет видел во снах детей, которых по приказу Здравовича использовал для трансов. Ни один из них не выжил. Но пылающий Мидиград и гекатомбы трупов на улицах города ему тоже снились.
Лежать на полу было жестко и немного унизительно. Но Вега точно знал, что уж что-что, а унизить его Кирандрелл точно не хотел. А что жестко — это можно было и потерпеть.
Однако затягивать было нельзя. Пришлось сперва шевельнуться, не сдержав стона, потом попробовать сесть. Взять сунутый Николасом бокал с вином, в которое, судя по запаху и странному теплу, добавили укрепляющий эликсир, выпить гремучую смесь.
Кирандрелл помог ему подняться на ноги. Взгляд эльфа был испытующим, внимательным.
— Ты понял?
Несколько минут Вега молчал. Потом он был очень благодарен главе магического отдела за то, что тот его не торопил.
— Я не признаю принцип меньшего зла, — осторожно подбирая слова, начал он. — Не верю в него. Но тебя я понял.
— В таком случае, давайте вернемся к нашему делу, — Вернувшийся за свой стол Николас бросил взгляд на лист пергамента, лежавший перед ним. — Пока вы были заняты, я просчитал вероятность успеха для нашей группы. Во всех вариантах, которые вообще счел возможными. И нашел один, который дает восемьдесят три процента на удачное окончание дела. Мы, конечно, можем подождать других пророчеств, но я не считаю это целесообразным.
Выслушав детали варианта в подробностях, Вега разразился скверной бранью.
Однако это было все же менее подло и бесчеловечно, как убивать юных медиумов для поиска новых пророчеств. Менее подло.
Или, как сказал бы Николас, более целесообразно. Редкий случай — как правило, более целесообразными оказывались как раз те варианты, в отношении которых эпитеты «подло» и «бесчеловечно» казались Веге наиболее подходящими.
7
Перед глазами все плыло, стены и потолок опасно шатались, а воздух, казалось, сгустился до консистенции студня и слабо, но ощутимо вибрирует. От этой вибрации, от раскачивающихся стен, от пелены перед глазами ее сильно мутило. Девушка попыталась закрыть глаза, но не помогло — ощущения ничуть не ослабли, зато прибавилось чувство полной дезориентации.
Однако ощущения опасности не было. Сильные руки, уверенно и в то же время мягко удерживавшие ее под коленями и за плечи, были надежными, от них шло тепло и защита. «Будь, что будет» — подумала Лэрта, для большего удобства обнимая Вегу за шею и расслабляясь.
Раздался глухой удар, следом еще один — де Вайл пинком распахнул дверь, отлетевшую и ударившуюся о стоящий за нею шкаф. Так же пинком закрыл дверь за собой, осторожно опустил ношу в глубокое, мягкое, поразительно удобное кресло — целительница слегка сжалась, непроизвольно пытаясь уснуть.
Что-то тихо зазвенело, забулькало. Обтянутая черной кожей куртки рука обняла ее за плечи, губ коснулось прохладное стекло.
— Выпейте это. Станет лучше, — словно сквозь туман, донесся голос.
Все еще пребывая в состоянии, близком к бессознательному, Лэрта послушно выпила горькую травяную жидкость со странным, маслянистым и смутно знакомым привкусом.
Спустя несколько секунд сознание словно бы омыла холодная волна. Вернулась ясность мыслей, отпустила смертельная усталость, оставив лишь мягкое утомление, отхлынула эмоциональная вымотанность — ей на смену пришло состояние глубокого спокойствия и, если так можно выразиться, сосредоточения на этом спокойствии. Физическая усталость вроде как даже осталась, но тем не менее, сейчас Лэрта чувствовала себя несравнимо лучше, чем когда-либо в последние несколько дней.
Вега стоял возле кресла на одном колене, держа в руках пустой бокал. В первый момент девушка сочла его позу чрезмерно патетичной и псевдоромантичной, но стоило следователю подняться на ноги, как она поняла — при его росте, попробуй он просто склониться над ней, это было бы крайне неудобно, не говоря уже о нелепости подобной позы.
Убедившись в том, что эликсир подействовал, Вега отошел от ее кресла, снял перевязь, переместив катаны на специальную подставку, сбросил куртку, швырнув ее через весь кабинет на кушетку. Под жесткой черной кожей обнаружился черный же дублет и темно-серая рубашка. Левый рукав слегка топорщился повыше локтевого сгиба — опытный взгляд целительницы безошибочно определил повязку.
Лэрта потерла виски ладонями.
— Спасибо. Эликсир — это, конечно, здорово, но он не очень-то вкусный. Можно вина? — она слабо улыбнулась, устраиваясь в кресле поудобнее.
— Увы, большая часть лекарств обладает этим омерзительным свойством — чем они полезнее, тем гаже на вкус, — по губам Веги скользнуло подобие улыбки. Не вставая с кресла, он дотянулся до висящего на стене шкафчика, достал бутылку и пару бокалов, и, наполнив их вином, один протянул Лэрте. — Прошу. Эльфийское белое, сорокалетняя выдержка. По их меркам, считается довольно молодым.
— Так-то по их меркам, — иронично заметила девушка, принимая бокал. Отпила немного и прикрыла глаза. Несмотря на эликсир, утомление давало о себе знать. — О чем вы хотели со мной поговорить, господин следователь? — целительница сделала ударение на последнее слово, и бросила быстрый, внимательный взгляд на собеседника.
Вега усмехнулся.
— Скажите, баронесса, история, в которую вы попали, не кажется вам… — он сделал паузу, отпил вина. — …подозрительной?
Она поморщилась.
— Пожалуйста, называйте по имени, не люблю придворные расшаркивания и этот титул… — Лэрта отпила вина. На ее вкус, слишком терпкое, но приятное. — Естественно, история подозрительна. От начала и до этого момента, — она немного помолчала, собираясь с мыслями.
Де Вайл не торопил, спокойно изучал золотистые искорки в своем бокале, терпеливо ждал.
— Во-первых, компания. Я не верю, что такая идеальная группа — маг, два воина, целитель, и не-пойми-кто-но-наверняка-полезный де Каэна, могла подобраться случайно. Госпожа дель Даск говорила, что мы «оказались не в том месте и не в то время». Я не верю в это. Я не в первый раз в Мидиграде, господин следователь.
— Окажите мне ответную любезность, Лэрта. Называйте меня по имени. Не больше вашего люблю… придворные расшаркивания.
— Охотно. Так вот, Вега, я не в первый раз в Мидиграде. И я точно помню, что по дороге от ворот, через которые я въехала в столицу, и до «Пушистой наковальни», находится еще как минимум четыре таверны. В ту ночь лил чудовищный дождь, я промокла и замерзла, и хотела остановиться в первой из них, как в самой ближней. Но трактир «У западных ворот» был закрыт, хотя насколько я помню, главный принцип тамошнего хозяина — «мы готовы принимать гостей в любое время дня и ночи, невзирая на погоду и политическую обстановку, лишь бы было чем платить». Вторую я почему-то, сама того не заметив, проехала. Третья и четвертая, опять же, были закрыты. Из этого я могу сделать только один вывод: меня целенаправленно вели именно в «Наковальню». Больше того, я уверена, что если расспросить прочих членов нашей невольной команды, то они поведают примерно то же самое.
Не понимаю я только одного — почему трактирщик не вызвал вас сразу, как только вся будущая группа оказалась в сборе.
— Досадная ошибка, — поморщился Вега. — Я рассчитывал сам быть в «Наковальне» к моменту появления фон Элге, но меня, к сожалению, задержали. Впрочем, и это сыграло нам на пользу в результате. Но не будем о моих служебных тайнах, — он скривился, будто отхлебнул не прекрасного эльфийского вина, а уксуса. — Прошу, продолжайте.
— Собственно, вопрос с командой можно вычеркнуть из списка подозрительных, раз теперь не остается сомнений в ее искусственном подборе. Дальше — полуэльф. Можно для начала один уточняющий вопрос? Выходя из комнаты, Тэйнар сказал что-то вроде: «когда вытащил его ночью из ваших подземелий», или как-то так. Это правда?
— Да.
— В таком случае, мне непонятно, зачем была нужна вся эта комедия. Зачем было делать вид, что вы не отпустите юношу с нами, когда на самом деле это был решенный вопрос?
— Это я вам объясню. Еще что-нибудь?
— Наша группа. Да, она сбалансирована и хорошо подобрана, с точки зрения эффективности действия. Но с точки зрения взаимодействия… От вас наверняка не укрылось то, что Анжей нисколько не симпатизирует ни госпоже Ллинайт, ни господину дель Криста. Что эти двое не симпатизируют вообще никому, включая друг друга. Мне, признаюсь, тоже не по душе никто, кроме несчастного юноши-полуэльфа, да и тому я скорее всего лишь сочувствую. О господине де Каэна говорить не возьмусь, слишком он странный… человек. Команда не сработана. В команде слишком много антипатий, причем зачастую — взаимных. Вы могли подобрать гораздо более эффективную, имеющую опыт совместной работы, группу.
— И это я тоже объясню. Еще что-нибудь?
— Пока нет. Лучше поясните перечисленное, тогда у меня, возможно, появятся дополнительные уточняющие вопросы. Хотя нет, вот еще что! Вы — следователь Тринадцатого департамента. Вы вольны отправить нас куда угодно, вплоть до эшафота. Но вы почему-то сидите сейчас здесь, отвечаете на мои вопросы, хоть и не должны этого делать. В «личную симпатию» я, простите, не верю.
— Почему же? — в черных, непроницаемых глазах Веги невозможно было угадать ни единой мысли.
Лэрта помолчала несколько секунд, тщательно подбирая слова. Ей очень не хотелось по неосторожности задеть следователя. Не хотелось по тысяче причин, среди которых далеко не последнюю роль играла ее же собственная безопасность.
— Потому что вы — следователь департамента. И долг перед родной службой для вас в любом случае должен быть превыше личных симпатий. Что бы вы сами по этому поводу не думали.
Теперь молчал он. Молчал гораздо дольше, чем требовалось, чтобы подобрать слова для достойного ответа.
Наконец, наполнив бокалы, Вега заговорил.
— Я начну издалека. Так как ваши шансы выжить не так уж велики, я даже приоткрою вам одну из множества тайн департамента, а конкретно — его магического отдела, — цинизм его слов казался настолько искренним и безразличным, что Лэрта не поверила ни на секунду. — Иногда бывают очень сложные дела. Дела, по которым нам катастрофически не хватает информации, и добыть ее доступными методами не представляется возможным. В таком случае используется отдел в отделе. Группа специально подготовленных медиумов. Медиум, находясь под воздействием особых препаратов и заклинаний, входит в глубочайший транс, сосредотачиваясь на конкретном деле. И на пике транса изрекает пророчество. Пророчества эти, как правило, запутаны до предела, и требуется немало попыток, чтобы вычленить хоть какую-нибудь конкретику. Но при условии отсутствия иного способа добыть нужную информацию, нам приходится довольствоваться тем, что есть.
Полные тексты пророчеств по делу культа Порока не умещаются в обычную папку для бумаг. Однако анализ этих текстов позволил сделать краткую выжимку, содержащую все необходимое. Первый абзац говорит о носителях Граней, это вы и так знаете. Второй абзац посвящен непосредственно вашей миссии. В нем говорится, что против предавшегося пороку эльфа должны выступить дающая жизнь, сплетающий нити, женщина и мужчина с мечами, и Адепт. Дающая жизнь — целительница, то есть вы. Сплетающий нити — Todlaenell, плетущий. Тэйнар де Каэна. А дальше все вообще предельно ясно.
Почему именно вы, хотя под описание могли бы попасть многие другие люди? Игни сказала правду. Вы оказались первыми, отвечающими требованиям пророчества, кто собрался в нужном месте и в нужное время. То же самое пророчество в разнообразных и очень туманных формах утверждает еще одно: в группе не должно быть ни одного служителя Империи. То есть, сформировать группу из работников департамента невозможно. Одно время мы подумывали о наемниках, но с этим тоже вышла промашка: нанимать тех, кто вне закона, мы не рискнем — с ними, как правило, слишком много хлопот, и хотя сбежать они не могут, но дело завалить — наверняка. Да и поди найди еще одного Todlaenell.
Что же касается вопроса, «к чему вся комедия», то тут вообще все просто. Анжей фон Элге сам и только сам виноват во всем, произошедшем с ним в стенах департамента. Вначале мы пытались договориться миром. Предложили ему отправиться вместе с командой. Он гордо отказался, надерзив при том всем, кому только мог. А по условиям все того же, вижу, набившего вам оскомину пророчества, Адепт должен отправиться с группой добровольно.
С Анжеем связан еще один аспект пророчества. Аспект, являющийся причиной того, что я вам сейчас все это подробно расписываю.
— Я вся внимание. Особенно если вы нальете мне еще полбокала вина.
— Когда вы найдете эльфа — носителя Грани, будет поединок. Поединок, в котором неминуемо победит Анжей. После смерти эльфа Грань перейдет к победителю. Я не верю, что фон Элге сможет обуздать третью часть силы.
— Почему? Ведь справился он с двумя, неужели не справится с третьей?
— Не знаю, как это правильно объяснить, но попробую. Дело в том, что при получении новой Грани сила Адепта возрастет не в арифметической прогрессии, а в геометрической. Анжей в одно мгновение станет вдвое сильнее, и получит огромный запас энергии. Скорее всего, он не сможет сам удержать полученное. Но этот момент пророчество тоже не оставило без внимания.
Если бы речь шла о ком-нибудь другом, не об Анжее, возможно, удалось бы обойтись и без этого. Но наш юный полуэльф… он не привязан ни к кому, он никого не любит, он от каждого ждет только презрения, обиды, попытки использовать его, и тому подобных малоприятных вещей. Один из наших псиоников обследовал его, и выявил латентную, но очень близкую к проявлению склонность к самоубийству. Проще говоря, получив силу, Анжей вполне способен убить себя, а заодно — всех тех, кто его обидел и кому он хочет отомстить. Ему не для кого жить. Есть для чего — но этого мало. Нет человека, ради которого юноша хотел бы жить, хотел бы справиться с живущими в нем Гранями, ради кого обуздал бы третью, а потом — и прочие Грани.
— Что вы хотите получить в результате? — перебила его Лэрта, осмелевшая от вина и собственного гнева.
— Собрать все пять Граней в Анжее.
— И превратить мальчика в управляемое магическое оружие страшной разрушительной силы?
Вега удивленно приподнял бровь.
— Кто вам сказал такую глупость? Попытка управлять подобной силой может привести только и исключительно к катастрофе. А катастроф у нас и без того хватает, чтобы их еще и дополнительно провоцировать.
— Тогда что вы собираетесь делать после того, как…
— Изолировать носителя культа, — жестко проговорил он глядя девушке в глаза. — И искать способ уничтожить демона.
— Вместе с носителем? — дерзко вскинулась Лэрта.
Он помолчал немного.
— Это зависит только от вас.
— От меня?
— Да. Мы немного уклонились от темы. Я говорил о том, что Анжею не для кого жить. Но если будет рядом с ним человек, способный его полюбить, способный его отогреть, и дать ему то, чего он всегда был лишен — юноша найдет в себе силы победить носителей Граней, обуздать мощь культа, и сохранить себя, как личность. В противном случае после объединения Граней в нем, он будет заточен в изоляции, пока наши маги не придумают, как уничтожить его и демона вместе с ним. Если же он сохранит себя, свою личность, живые чувства — тогда можно будет говорить о попытках сохранить его жизнь. Но только тогда.
— Почему… я? — только и смогла выдавить целительница. На глаза наворачивались слезы.
— Потому, что больше не к кому. В отряде две девушки, вы и Альвариэ. К воительницам в целом Анжей питает неприязнь, и госпожа Ллинайт не стала исключением из этого правила, даром что спасла его в «Наковальне», а может — именно поэтому. Остаетесь вы. Я понимаю, насколько вам это неприятно и как вы этого не хотите — но сохранение его личности есть единственный гарант того, что мы попробуем сохранить его жизнь в процессе уничтожения демона культа.
— И что я должна сделать? — она все же совладала с желанием расплакаться, и посмотрела собеседнику прямо в глаза.
Антрацитовые радужки оставались непроницаемыми.
— Завоевать его доверие. Его симпатию. Его дружбу. Его любовь, наконец.
— Какое значение при этом имеют мои настоящие чувства?
— Почти что никакого, если только вы не станете демонстрировать ему какой-либо неприязни.
— Каким именно способом я должна добиться его… расположения? — неживым, бесстрастным голосом продолжала уточнять Лэрта.
В непроглядной черноте взгляда Веги появился маленький огонек.
— Способы — на ваше усмотрение.
— Благодарю.
— У вас еще остались вопросы?
— Нет. Какие могут быть вопросы? Вы ведь все уже решили! В одиночку, или с этими своими магами, но все уже решили! Этот разговор, разве он не был продуман и срежиссирован от первого и до последнего слова, разве каждая моя реплика не была предсказана и проанализирована? — она все же сорвалась на крик. — Зачем весь этот спектакль, все эти расспросы? Вы все уже решили, и могли бы просто поставить меня перед фактом! Все решено, роли расписаны! Ведь выбора у меня не было с самого начала!
— Если вы думаете, что у меня он был, то вы глубоко ошибаетесь, — очень тихо промолвил Вега. Его голос наполнился вкрадчивой, холодной угрозой. Лэрте вдруг подумалось, что так могла бы разговаривать смертельно опасная змея, если бы умела членораздельно говорить. — Однако когда у меня не оказалось выбора, но мне он был необходим — я его нашел. Наш с вами разговор от первого и до последнего слова — не срежиссирован, не продуман, не проанализирован. Наш с вами разговор, от первого и до последнего слова — исключительно моя инициатива, мое решение, мой выбор. Тринадцатому департаменту глубоко наплевать на жизнь какого-то там полуэльфа, если на кону стоит безопасность и спокойствие Империи. Анжея фон Элге решено уничтожить, как только он соберет в себе пять Граней. Изолировать, исследовать, и уничтожить. Потому что никто не верит, что в нем может остаться хоть что-нибудь от него самого. Потому что по всем расчетам и выкладкам, анализам и предсказаниям, Анжей фон Элге превратится в физическую оболочку для демона культа Порока. Не более. Потому что ему не для кого себя сохранить. Если бы он остался собой — я бы сумел сделать так, чтобы он остался жив. Чтобы уничтожили только демона, а юношу оставили бы в покое. Я вообще могу несколько больше, чем должен был бы, учитывая мою не очень-то высокую должность в департаменте.
— Зачем это вам? — ничего другого спросить ей просто в голову не пришло.
— Вы не поверите, баронесса, но у меня есть совесть. Непозволительная роскошь для следователя Тринадцатого департамента, служителя Империи. И вы себе даже представить не можете, сколько неудобств она мне доставляет. Но тем не менее — она у меня есть, как бы странно это не звучало. И каждое дело, к которому я имею отношение, я стараюсь решить по совести. Так, чтобы не пострадали невиновные. Я не верю в меньшее зло. Только в совесть, хотя это непростительно наивно с моей стороны.
— И как ваша совесть относится к тому, что вы пытаетесь, простите, подложить меня под Анжея? — все же спросила она. Спросила с издевкой, которой тут же устыдилась.
Вега едва не выронил бокал, его глаза изумленно расширились, тут же утратив свою непроницаемость.
— Извините, я, кажется, плохо вас расслышал. Окажите милость, повторите.
Лэрта уже поняла, что ошиблась. Очень ошиблась. Однако повторила — тихо, опустив глаза, залившись краской.
Следователь в удивлении покачал головой.
— Я был о вас лучшего мнения. Мне казалось, что уж вы-то должны понимать, что взаимоотношения между разумными разного пола могут быть теплыми и дружескими, и не включать в себя сексуальный контакт. Я просил вас приложить все усилия для того, чтобы стать Анжею другом. Простите за бестактность, но вам двадцать четыре года. Анжею, в переводе на человеческий возраст — около шестнадцати. У меня и в мыслях не было…
Читать бесплатно другие книги:
