Адепт Вегашин Влад
— Я откуда знаю? Это от тебя зависит. Переломы и раны я тебе вылечу, внутри тоже кое-что по мелочи подлатаю. Но тут нужен опытный маг-целитель, причем высокого уровня.
— Не поможет здесь никакой маг, — Анжей осторожно пошевелился, пытаясь найти чуть более удобное положение тела. Сильные руки тут же придержали его, слегка приподняли, подкладывая под спину мягкую, пушистую шкуру.
— Ну, тебе виднее, — хмыкнула женщина. — Пить еще хочешь?
— Да! А можно?
— Немного — можно.
К губам снова прижалась губка, на этот раз источающая резкий аромат каких-то трав — снова с примесью странного привкуса, какой был у подогретого вина.
Допив, он откинулся на шкуру, и почти сразу же уснул, успев только подумать, что надо было спросить имя спасительницы.
Следующее пробуждение оказалось куда как приятнее. Еще не успев окончательно согнать сонную одурь, Анжей уже почувствовал пьянящий аромат тушеного мяса, и только тогда понял, насколько он голоден.
Однако мечтам не всегда дано сбываться.
— Мясо тебе пока что нельзя. Ты слишком давно не ел, так что придется обойтись бульоном, иначе разболеешься еще сильнее.
— Да Ярлиг с ним! — вспылил юноша. — Мне все равно долго прожить не светит, так почему я должен еще и лишать себя всех радостей жизни?
— Интересные у тебя представления о радостях жизни, — хмыкнула собеседница, поднося к губам пациента кружку, наполненную дымящимся ароматным бульоном. — Вкусная еда — это мелочь, не стоящая ничего, по большому-то счету. И относить ее к радостям жизни — всего лишь чревоугодие, глупый и ничтожный порок.
Анжей поперхнулся. Теперь все встало на свои места. Вот только нельзя сказать, что самого Анжея это хоть немного порадовало.
— Чревоугодие — порок, говоришь, — пробормотал он, едва откашлявшись. — Теперь я, кажется, понимаю, что произошло.
— Что именно? — с тенью интереса в голосе спросила женщина.
— Это долго рассказывать. К тому же, тебе вряд ли будет интересно — ты же обо мне почти ничего не знаешь…
— Так расскажи, — кажется, она пожала плечами. — Лежать здесь тебе все равно еще не меньше пяти дней, а то и больше. Надо же чем-то заниматься? Я тут живу одна, поговорить, кроме варгов, не с кем, а они не очень-то приятные собеседники, честно признаться.
— Я даже не представляю себе, с чего начать, — почему-то полуэльфа одолевало желание и впрямь выговориться, рассказать спасительнице историю своей недолгой, но богатой на впечатления и неприятности жизни.
— Начни с того, как тебя зовут, — хмыкнула та.
— Анжей. Полностью — Анжей Лаорэне фон Элге, граф Вергальский… точнее, был бы графом, если бы не родился бастардом. Могу я узнать и твое имя?
— Эллири Артос.
— Если не секрет, а что ты сама здесь делаешь, в этих ярлиговых горах?
— Живу, — судя по интонации, женщина грустно улыбнулась. — Когда-то я жила в Ан'гидеале, вместе с мужем. Но он поссорился с городским старейшиной… Понимаешь, мой супруг был эльфом-изгнанником. Мы жили здесь около десяти лет, его знали, как хорошего охотника, уважали и ценили. Пять лет назад сменился городской старейшина. Новый глава города отличался редкостной нетерпимостью к представителям нелюдских рас. Моему мужу старейшина ничего не мог сделать, но все остальные эльфы и немногочисленные орки, обитавшие в Ан'гидеале, подвергались постоянным гонениям, их притесняли, за убийство не-человека даже не наказывали! Муж пытался с этим бороться, но бесполезно. Тогда мы ушли в горы. Не могу сказать, что наша жизнь сильно изменилась, а что все же изменилось — то все к лучшему. Но чуть меньше года назад он погиб во время снежного бурана. С тех пор я живу одна. Правда, я не думаю, что мне долго еще осталось — жизнь здесь полна опасностей, да и не сказать, что я сильно ею дорожу.
— Я думал, пар «эльф — человеческая женщина» не бывает… — удивился Анжей.
— Вообще-то, ты почти прав, — Эллири усмехнулась. — Эльфы-мужчины в подавляющем большинстве слишком самовлюбленны и подвержены самолюбованию, они считают человеческих женщин слишком некрасивыми для себя. Но мой покойный супруг и сам не отличался особой внешностью. Его лицо было изуродовано шрамами, и выбирать ему особо не приходилось, и самолюбования он по понятным причинам был начисто лишен. Кроме того, я тоже не красавица, и по той же самой причине. Так что рядом со мной он не чувствовал себя ущербным.
— А как же любовь? — поразился полуэльф, и тут же пристыжено осекся, понимая, что его слова прозвучали чудовищно бестактно. Однако Эллири не обиделась.
— Любовь пришла позже. Сперва мы оба были счастливы хотя бы не-одиночеству. Уже потом мы научились видеть друг в друге личностей. Стали чем-то вроде друзей, которые еще и спят друг с другом к обоюдному удовольствию. А потом как-то неожиданно поняли, что наши отношения — это уже нечто большее. Я счастлива, что он был в моей жизни, — грустно закончила она.
— Прости, я не хотел тебя обидеть, — сконфуженно пробормотал Анжей.
— Ты и не обидел. Правда, я рада, что могу хоть с кем-нибудь поговорить. Может, теперь ты расскажешь мне о себе?
Несколько минут юноша молчал, собираясь с силами.
Начал рассказывать он медленно, сбивчиво, неожиданно для себя подробно освещая некоторые детские обиды и страхи, и почти не касаясь каких-то, казалось бы, важных деталей. Он рассказывал обо всем — о чем-то более подробно, о чем-то — менее. Он поведал о попытке поступить в Академию Магии, о последующем приезде отца и бегстве от него, и о том, как нашел учителя. Понемногу он добрался и до рассказа о культе Порока.
— Вот так вот и получилось, что я, обладая огромной силой, совершенно не могу ее использовать. То есть, могу, но… Помнишь, в каком состоянии ты меня нашла? Все из-за того, что я, обороняясь, использовал свою Силу, Силу культа. Она выпивает меня, пожирает мою собственную жизненную энергию, и вообще — делает всякие подлянки.
— Подлянки?
— Ага. Думаешь, почему я сбежал один в горы? Я на охоту поехал, за снежными котами. Знаешь, они неуязвимы для обычного оружия, а магов нормальных в Ан'гидеале вообще нет. А местный старейшина платит золотом за шкурки этих котов, они ему для чего-то очень нужны.
— Так ты из-за денег на охоту собрался?
— Да. Дело в том, что я случайно потратил все наши деньги…
И Анжей, сбиваясь и чувствуя, как краска стыда заливает щеки, рассказал Эллири о том, как он «решил вкусно поужинать».
— Я до сегодняшнего дня не мог понять, почему я это сделал. Знаешь, никогда ведь не был особо придирчив в еде, а тут вдруг так… А сегодня понял, когда ты сказала, что «Вкусная еда — это всего лишь чревоугодие, глупый и ничтожный порок». Скорее всего, каждая Грань заключает в себе несколько пороков, и носитель Грани становится подвержен этим порокам. В культе — пятнадцать пороков, разделенных на пять Граней. Следовательно, в каждой Грани — три порока. А у меня две грани, то есть — шесть пороков… ой, мамочка…
Перед глазами замелькали жуткие картинки. Анжей представлял себе, что с ним будет, когда на него начнут воздействовать такие «милые» пороки, как подлость, сладострастие, жестокость…
— И слава Магнусу, что порок «властолюбие» в общем списке отчего-то отсутствует, — поежился он.
— Отсутствует-то отсутствует, но неужели тебе самому, обладающему такой Силой, никогда не хотелось власти над миром? — полюбопытствовала Эллири. Что-то в ее голосе на секунду насторожило Анжея, но чувство беспокойства мгновенно отступило, и юноша не стал придавать ему значения.
— Не-а. Никогда. Я вообще не понимаю, как можно хотеть власти. Вот к примеру, взять моего отца. Он владетель в своих землях, и их повелитель. Деревни платят ему налог, как и наш городок. Графство Вергаль — оно не очень большое, но довольно богатое. У отца есть власть, и немалая, но разве это дает ему хоть какую-то радость? Сплошная работа и ответственность.
— Многие владетели просто гребут оброк с подданных, и никоим образом не утруждают себя работой, — заметила женщина.
— Во-первых, сейчас в Империи такие долго не живут. Их земли быстро начинают загибаться, это привлекает внимание Девятого департамента, и предупреждение выносится только одно. Если оно проигнорировано, то буквально через полгода владетель теряет и земли, и титул, и в некоторых случаях даже голову. А во-вторых, лично мне подобный подход кажется неприемлемым, — честно признался полуэльф. — Я ненавижу и презираю рабство, а жители земель, которыми правит такой «владетель», по существу являются рабами. Это противно и бесчестно.
— Достойные уважения принципы, — сказала Эллири, дослушав до конца.
На полминуты повисла тишина, прерванная тихим «ой».
— Я, кажется, тебе соврал. Однажды я мечтал стать властелином мира.
— Расскажешь?
— Конечно. Началось все с того, что в моей жизни случилось большое счастье — отец услышал о том, что на границе эльфийских земель и Империи, на побережье, есть несколько эльфийских поселков, где эльфы занимались исцелением страждущих — за неплохие деньги, разумеется. На их языке эти поселки назывались olioroern k'enri. Там я впервые увидел море, и море меня очаровало. Высокие лазурные волны с пенными барашками на гребнях, свежий солоноватый ветерок — правда, меня тут же укутали потеплее, чтоб не простудился, но тем не менее. А еще там были эльфы. Я до того момента ни разу не видел родню по матери. Мамины портреты в замке, конечно, были, но она была серая эльфа, а тут я впервые увидел эльфов леса… Они показались мне очень красивыми — грациозные, сильные, несмотря на кажущуюся хрупкость, быстрые, совсем не то, что я. Но привезли меня отнюдь не любоваться красотами, а лечиться — как, впрочем, и всегда. Каждый день меня купали в море несколько раз, строго по пять минут, и только в сопровождении эльфа-лекаря. Мы с отцом гуляли по побережью, и мне всегда очень хотелось побегать по песку, полазать по каменным грядам, выступающим в морской залив… но отец боялся, что я промочу ноги и простужусь, или переломаю себе что-нибудь, поскользнувшись на камнях. В общем, к пятому дню от моих детских мечтаний остались только разочарования.
А на шестую ночь я решился на страшное, о чем раньше даже подумать не мог, но сейчас уж очень хотелось. В общем, я сбежал от отца, когда тот спал, и пошел один к морю. Залез в воду, поплескался на мелководье минут десять — а потом поплыл на глубину. У меня почему-то очень легко получилось плыть, хотя раньше я плавал только дома в замке, в большой ванне.
Я плыл довольно долго, пока не почувствовал вдруг очень сильную боль в бедре — мне свело ногу. Я барахтался, звал на помощь — бесполезно… Не знаю, как мне удалось продержаться на воде все то время, пока меня не нашли грифоны — оказывается, отец довольно быстро обнаружил мое исчезновение, и послал эльфов искать меня. Один из них, грифоний всадник, и меня выловил из воды.
Конечно же, на берегу меня ждали все врачи, каких только смог поднять в это время отец — и он сам, разумеется. Сперва меня отдали на растерзание лекарям, а потом пришлось два часа выслушивать лекцию отца. Я тогда ненавидел всех — и море, и эльфов, и отца, и в особенности — покойную маму, за то, что она сама умерла, а меня зачем-то оставила жить. Как ни странно, я не заболел после этого купания. И уже через неделю смог снова улизнуть от отца, и убежать на берег. В воду я повторно не полез. Просто сидел на самом большом камне, на какой только смог забраться, и любовался всадниками-ныряльщиками.
Если твой муж был эльф, то ты, возможно, знаешь про этот любимый у населяющих прибрежную полосу эльфов вид развлечений. Или он жил в самом лесу до изгнания? Ладно, тогда расскажу про это. Суть в следующем: на грифона цепляется особого вида упряжь, всадник на него садится, грифон взлетает как можно выше — а потом складывает крылья, и с высоты летит головой вниз в воду. Чем больше высота, и чем дольше всадник с грифоном продержатся под водой, тем выше их мастерство. Это основа. Более опытные всадники и грифоны делают красивые фигуры в воздухе, пируэты и сальто, и так далее, или заходят в воду по сложной траектории — много вариантов.
В общем, я сидел и наблюдал за ныряльщиками. Неожиданно один из них притормозил, и направился в мою сторону. Величественный грифон сложил крылья, опустившись на песок в тридцати футах от меня, и с его спины мне улыбнулся эльф. Типичный лесной эльф, пожалуй, слишком старый для подобной забавы — ему было за пятьсот, я умею это определять, а нырянием обычно занимались эльфы помоложе, лет до двухсот, более старшим это просто надоедает. Но в тот момент мне было все равно. Передо мной была моя ожившая мечта — и какая разница, что мечте было от роду несколько дней?
Он подошел, заговорил со мной. Осторожно расспрашивал, кто я и откуда. Я отвечал, сперва сдержанно и осторожно — я боялся, что он решит отвести меня к отцу или тоже прочтет очередную нотацию про то, как я должен беречь свое хрупкое здоровье. А потом почему-то разговорился, начал жаловаться на отца, на постоянные запреты, на бесконечных лекарей и целителей, на то, что мне ничего нельзя… Он долго слушал, потом вдруг посмотрел на меня хитро, и спросил, хочу ли я нырнуть на грифоне. Конечно же, я хотел!
Буквально за минуту я разделся, он посадил меня перед собой на седло, закрепил специальным ремнем, и мы взлетели. Боги, как же это было прекрасно! Ветер, бьющий в лицо и остужающий разгоряченную азартом и некоторым страхом кожу, солоноватый привкус от брызг на губах, сильные руки эльфа, надежно поддерживающие меня за плечи, грифоньи крылья, мощно бьющие по воздуху…
А потом мы нырнули. Было мокро, и немного холодно, но грифон очень быстро вынырнул, и мы вернулись на берег. Эльф обтер меня огромным толстым полотенцем, и дал хлебнуть каких-то заваренных трав, еще горячих, и очень вкусных — я моментально согрелся. Тогда эльф спросил, хочу ли я попробовать сам нырнуть с грифоном, без него. Мне стало очень страшно, и я чуть было не отказался, но потом заметил хитрые искорки в глазах эльфа, и гордо сказал, что хочу. Тогда он снова посадил меня на грифона, пошептав что-то ему на ухо, показал мне, как и за что держаться, и грифон взлетел. Я не знал, как им управлять, но это не понадобилось, ведь он сам знал, что делать.
После первого же прыжка весь мой страх улетучился. Я орал от счастья, и просил грифона нырять снова и снова. После пятого прыжка он все же вынес меня на берег, эльф снова обтер меня, и напоил своими травами, и я, одевшись, побежал домой. Отлучки моей, по счастью, не заметили.
Через пару дней я снова сбежал от отца и пришел на берег. Эльф был там, он сразу меня заметил, и мы снова ныряли, сперва вместе, а потом только я с грифоном. И что интересно — я не заболел, со мной ничего не случилось, и я просто замечательно себя чувствовал, причем чем чаще я сбегал к эльфу и грифону нырять, тем лучше мне становилось! Отец списывал все на целебное действие olioroern k'enri, я согласно кивал, и снова сбегал нырять.
А потом случилась катастрофа. Отец меня хватился, когда я был на море, и пошел искать меня на побережье. И, разумеется, увидел, чем я занимаюсь…
Скандал был страшный. Отец вызвал моего друга-эльфа на дуэль, и даже ранил его — но потом эльф обезоружил его, и отцу, к моей великой радости, пришлось сдаться. Я пытался убедить отца в том, что мне стало лучше от прыжков, но он орал, что я хочу оставить его совсем одного, что у него никого, кроме меня, нет, и что у меня слишком слабое здоровье, чтобы даже просто купаться, не то, что заниматься этим страшно опасным нырянием.
На следующий день мы уехали с побережья, и я больше никогда не был на море.
Но когда мы уезжали, мне удалось опять сбежать, причем на этот раз в открытую не пытаясь сделать так, чтобы мое исчезновение осталось незамеченным. Я пошел на побережье — эльф был там, правда, без грифона. Он подошел ко мне, молча постоял рядом. Мы молчали и смотрели на волны. Тут прибежал отец, сразу схватился за шпагу, но эльф сказал ему что-то по-эльфийски, а я тогда эльфийского еще не знал. Отец ответил ему очень резко и грубо, и тоже по-эльфийски. Они говорили, точнее, орали друг на друга минут пять, потом эльф резко отвернулся от моего отца, подошел ко мне, и сказал, что я еще смогу жить по-настоящему, а не под присмотром, только надо быть сильным — не столько телом, сколько духом. Отец попытался ему еще что-то сказать, но эльф шагнул к нему, бросил что-то вроде: «своими запретами и лекарями, и хранением в коробочке с ватой, вы собственноручно убиваете вашего сына», и ударил отца по лицу так сильно, что тот упал, и еще минут пять не мог подняться, у него ужасно кружилась голова. Эльф последний раз улыбнулся мне, и ушел. Отец потом страшно его ругал, называл убийцей и еще почему-то растлителем малолетних — я тогда не знал, что это означает, а спрашивать не хотел. Я вообще с отцом говорить не хотел.
Потом мы ехали в карете прочь от моря, и я всей душой ненавидел этот несправедливый мир — кроме эльфа и его грифона конечно.
— …вот так я и мечтал, что хорошо бы быть властелином мира — тогда я смогу нырять сколько угодно, и никто мне не сможет этого запретить… Не надо мне сочувствовать, пожалуйста, я очень этого не люблю.
— Извини. Знаешь, а такие, как ты — это большая редкость, — задумчиво проговорила Эллири. — Ты ведь на самом деле очень сильный. Просто не телом, а духом.
— Если бы я был сильный духом, я бы не подвел так Тэйнара и остальных, я бы смог сопротивляться этой гадкой Грани! — воскликнул юноша.
— Ты же сам говорил, что пороков у тебя шесть. Значит, всем остальным ты успешно сопротивляешься, не так ли?
— Я не знаю, какие они у меня. Может, и сопротивляюсь…
— Можно попробовать выяснить. Ты знаешь список из пятнадцати пороков?
— Да, — Анжей принялся перечислять. — Алчность, чревоугодие леность, себялюбие, гордыня, уныние, гневливость, лживость, сладострастие, подлость, жадность, лицемерие, равнодушие, зависть, и жестокость.
Эллири подумала пару минут.
— Вот что. Я буду задавать тебе вопросы, а ты будешь честно отвечать. Вопросы могут быть неудобными и бестактными, но придется потерпеть, если ты хочешь узнать, чего тебе следует от себя ждать. Согласен? — полуэльф кивнул. — Тогда начнем. У тебя много было любовниц или, прости, любовников?
Юноша вспыхнул до корней волос.
— Одна была… — пробормотал он.
— А желания с кем-нибудь, гм, переспать — когда в последний раз было?
Покраснев еще сильнее, он кое-как выдавил:
— Да никогда не было… у меня не сильно удачный первый опыт…
— Значит, сладострастие отметаем сразу.
Следом женщина отбросила алчность, жадность, лицемерие, себялюбие, и многое другое. Вопросы она и впрямь задавала в высшей степени «неудобные», но Анжей честно отвечал. В результате через полтора часа мучений Эллири выдала список:
— Жестокость и гневливость — наверняка. Доказательства — вспомни, как легко ты впадаешь в ярость, если что не так, и вспомни, как ты поступал с теми, кто на тебя охотился. С чревоугодием тоже все понятно. Еще уныние: ты сам этого не видишь, но в твоей речи частенько проскальзывает, как тебе хреново, как нет никаких шансов на счастье, и так далее. А вот с последними двумя пунктами я так и не определилась. Либо лицемерие, либо лживость, либо подлость. Еще, возможно, зависть.
— Не лживость, — возразил Анжей. — В этом я уверен. Я вообще редко лгу, и очень это не люблю. А вот с тремя другими… не знаю, если честно. Ни того, ни другого, ни третьего я за собой не замечал, но может, просто еще не проявилось?
— С тем же успехом могла «не проявиться» лживость, — отозвалась Эллири.
— Тоже верно… Пресветлый Магнус, что же будет, когда я получу еще одну Грань? — в ужасе представил полуэльф.
Естественно, собеседница заинтересовалась, и Анжею пришлось рассказывать о том, как он попал в Тринадцатый департамент, и зачем его отправили с командой на север, и для чего он ищет другого носителя Грани…
— То есть, ты должен найти этого эльфа, убить его, и забрать себе Грань? — немного натянутым голосом уточнила Эллири.
— Именно, — тихо ответил Анжей.
— А потом что? Отправишься в Тринадцатый департамент, и позволишь им сделать из тебя свое ручное оружие массового поражения? — в голосе женщины звучал плохо скрываемый гнев.
А полуэльфу вдруг стало очень обидно.
— Не-а, — с усмешкой произнес он.
— Тогда что? Все же попытаешься захватить мир?
— Еще раз не-а.
— Тогда что? — повторила она.
— Иди сюда, на ушко скажу.
Несколько секунд Эллири колебалась, но потом ее интерес взял верх над осторожностью. Приблизившись к собеседнику, она наклонила голову так, что губы Анжея едва не касались мочки ее уха.
Пораженный собственной наглостью и решимостью, юноша тихо, но отчетливо изложил ей свой только что родившийся план.
13
— Возвращаемся, — к Тэйнару подъехала невысокая женщина лет тридцати, одетая в теплую, но легкую куртку, какие носили местные охотники. — Уже темнеет, а до города добрый десяток миль. Больше мы ничего сегодня найти не сможем.
— Завтра вернемся на это же место, — отрывисто не спросил — утвердил плетущий.
— Да как скажете, хотя по мне, так это пустая трата времени, — пожала плечами охотница, согласившаяся за небольшое вознаграждение послужить проводником для плохо ориентирующейся в горах группы. — Вы ж видели варжьи трупы.
— Именно. Я видел трупы тварей, а не нашего спутника. Следовательно, я предполагаю, что он мог и уйти.
Женщина посмотрела на светловолосого с плохо скрываемой жалостью.
— Варги никогда не ходят поодиночке. Они привыкли нападать на охотников, которые тоже не имеют привычки ходить поодиночке, зато недурно осведомлены о том, на что способны варги, и умеют от них защищаться. Ваш приятель был один, да к тому же он еще и не шибко сильный и выносливый, как я поняла. У него не было шансов против стаи.
— Я плачу вам за услуги проводника, а не за построение теорий относительно сохранности моего спутника, — огрызнулся Тэйнар. — Завтра вернемся сюда же, и продолжим поиски.
— Воля ваша, — охотница, ничуть не обидевшись, пожала плечами, и направила свою низкорослую мохнатую лошадку вниз по тропе, к Ангидеалю. Лэрта кинув быстрый взгляд на командира, последовала за ней.
Плетущий тихо скрипнул зубами. В глубине души он понимал правоту как проводницы, так и целительницы, неохотно признавшей, что шансов выжить в снегу и холоде у болезненного полуэльфа не было. Тем более, что с момента его отъезда из города прошло уже восемь дней. Да, в глубине души он понимал их правоту, но не хотел ее принимать. Все время его не оставляла мысль, что вот еще немного, еще один день, еще пара миль глубже и выше в горы — и они найдут Анжея, пусть больного, пусть раненого, или даже покалеченного, но живого. Впрочем, на последнем уточнении Тэйнар старательно себя обрывал. Ему не хотелось обрекать и без того насквозь больного, хромого, и некрасивого юношу еще и на существование инвалидом.
«Мальчишка. Глупый, наивный, самонадеянный мальчишка. За каким Ярлигом тебя понесло в эти проклятые горы? С чего тебе вдруг понадобилось так срочно „исправлять содеянное“? Почему ты не подумал о последствиях, зачем отправился рисковать собой, горе ты мое? Найду живого — выпорю. Обязательно. После того, как приду в себя».
Возвращались молча. Охотница, задумчиво насвистывая местную песенку, ехала впереди, за ее лохматой лошадкой след в след ступал вороной Лэрты. Целительница тоже не была настроена на общение. Как бы то ни было, исчезновение Анжея тяготило ее сразу по нескольким причинам. Во-первых, ей просто по-человечески было жаль юношу, которому так упорно не везло, по сути, с самого рождения. Во-вторых, ее не отпускало чувство вины как перед Анжеем, которого она не уберегла, так и перед всей командой, чью миссию она поставила под удар: без полуэльфа идти против адепта — чистое самоубийство. А в-третьих… «В-третьих» было очень личным, и девушке совсем не хотелось признаваться в этом даже самой себе. Она ужасно переживала из-за того, что не оправдала надежд Веги.
«Вега!»
Неожиданная идея пронзила сознание, и Лэрта обругала себя последними словами за то, что не сообразила чуть раньше. Она придержала коня, позволяя гнедому Тэйнара обогнать ее, подождала, пока плетущий удалится хотя бы на сотню футов, и осторожно вытащила из кармана округлый полотняный мешочек. Осторожно потянула за завязки, перевернула, вытряхивая на ладонь идеально круглый шар темного стекла, в глубине которого мерцал едва различимый огонек.
около двух недель назад
— Это, конечно, нарушение всех инструкций, но ваша миссия слишком важна, чтобы можно было рисковать только ради соблюдения буквы этих самых инструкций, — Вега сунул руку в карман куртки, и вытащил темный шар. — Это — лим, магическое устройство для связи. У меня есть такой же. Ваш настроен на меня. Для того, чтобы со мной связаться, сожмите лим в кулаке, обязательно без перчатки — необходим как можно более тесный контакт с кожей, представьте меня, и мысленно отчетливо назовите мое имя. Только имя, без фамилии! Разговаривать надо мысленно, четко формулируя вопросы и ответы.
— В каких случаях я могу им воспользоваться? — уточнила Лэрта, осторожно принимая из рук следователя оказавшийся неожиданно тяжелым лим.
— Если вам критично понадобится моя помощь. Если миссия окажется под серьезной угрозой срыва. Если произойдет что-то совсем непредвиденное. Проще говоря, в самом крайнем случае, когда обойтись своими силами не получится. Учтите, скорее всего, я не смогу телепортироваться к вам, и придется обойтись консультацией. Если все будет совсем плохо, я постараюсь придти на помощь, но обещать не могу — я не маг, а телепортационные артефакты вещь редкая, дорогая, и под рукой может оказаться очень редко даже у меня. В любом случае, будьте осторожнее с лимом, не потеряйте его, и… я бы не хотел, чтобы кто-либо еще из отряда знал о том, что у вас есть подобная вещь. Даже Тэйнар.
— Это все инструкции? — улыбнулась целительница.
— Именно. Со всеми вытекающими.
— То есть, если их соблюдение поставит под серьезный удар выполнение нашей миссии, то…
— То вы можете с чистой совестью на них наплевать, — кивнул Вега. — Последствия, конечно, будут не самыми приятными для меня, но я надеюсь, что обойдусь несколькими минутами неприятного разговора со Здравовичем.
«Вега!» — в который уже раз позвала Лэрта, как можно тщательнее восстанавливая перед внутренним взглядом лицо следователя. Но ответа так и не было.
Либо де Вайл был очень сильно занят, и просто не мог ответить на вызов, либо с ним что-то случилось, либо же красивый жест с вручением лима имел целью всего только расположить целительницу к себе и лишний раз убедить ее в том, что судьба исполнителей миссии департаменту тоже небезразлична. Лэрта от всей души надеялась на первый вариант.
Впереди постепенно стала прорисовываться невысокая темная полоса городской стены. Когда спустя много лет назад люди пришли на развалины Aen'giddealle, и возвели на месте эльфийского города свой, они не особо стремились к красоте. Лишь бы были стены и жилища, а остальное — блажь и пустая трата времени и средств. Вот и получилось, что именем города, который по праву мог носить титул одного из чудес света, теперь называли серый и невзрачный городишко, казавшийся уродливым даже многим людям, не говоря уже об эльфах. Последние и вовсе именовали людское творение feann-hal qarra — «кривое отражение» в переводе на имперский.
Всадники приблизились к тяжелым, грубо сработанным воротам. Проводница тут же спешилась, и со всех сил забарабанила кулаками в доски.
— А ну, открывай сейчас же! — заорала она во всю глотку. Изнутри отозвались площадной бранью. Северянка ответила тем же.
Как ни странно, это помогло. Из-за ворот раздалось кряхтение, отборные ругательства, и одна из тяжелых створок медленно сдвинулась с места.
— Какого… вас так поздно несет, вашу мать? — злобно поинтересовался страж, выглядывая за ворота.
— Когда несет, тогда и несет, не твое дело, — оборвала его проводница. — А ну-ка открой пошире, у нас кони!
Обложив женщину очередной порцией брани — она, впрочем, в долгу не осталась — стражи все ж сдвинули створку еще на пару футов.
Тэйнар чуть придержал коня, пропуская женщин вперед.
— Эй, Роггед, Вартсан — не закрывайте, там еще кого-то несет! — окрикнул часовой со стены. Плетущий отстраненно отметил, что выбрался на стену тот только сейчас — по крайней мере, об их появлении часовой явно узнал только тогда, когда проводница начала ломиться в ворота.
— Вот людям дома не сидится, — проворчал не то Роггед, не то Вартсан. — Нашли тоже время шляться по горам…
Тэйнар обернулся, ища взглядом того, кто «нашел время шляться по горам». И с места бросил лошадь в бешеный галоп, едва только разглядел подтянутую кобылу и хрупкую фигурку в меховой куртке, едва удерживавшуюся в седле.
— Тэйнар… — тихонько простонал Анжей, когда светловолосый осадил гнедого в паре шагов. — Ты все еще злишься?
— Глупый ты, — почти ласково отозвался плетущий, бережно пересаживая юношу на седло перед собой. — Глупый, и не в меру отчаянный.
Полуэльф судорожно вцепился в его руку, прижался, и до самой корчмы не сказал ни слова.
С проводницей Лэрта рассчиталась тут же, тем более, что северянка и сама поняла, что в ее услугах более не нуждаются.
— Если еще кого потеряете — обращайтесь, — усмехнулась она напоследок.
Возле корчмы Тэйнар осторожно снял Анжея с седла, тут же подхватив его на руки, и отнес наверх, в комнату. Сидевшие в зале Велен и Альвариэ при виде полуэльфа тут же вскочили, причем Велен — явно с желанием тут же высказать мальчишке все то, что он о нем думает. Однако одного взгляда плетущего хватило, чтобы молодой воин мгновенно закрыл рот и сел на место.
В комнате они с Лэртой быстро раздели юношу, и целительница тщательно его осмотрела.
— Не понимаю, — развела она руками, окончив диагностику. — Ничего не понимаю.
— Что-то не так? — осведомился Тэйнар, старательно пряча тревогу в голосе.
— Да все не так! Судя по свежим шрамам, его очень сильно погрызли не то волки, не то что-то в том же духе. Но все на месте, да и сами рубцы выглядят так, будто им не менее полутора месяцев! Кроме того, нет ни следа обморожения, хотя в целом организм истощен и нуждается в полноценном отдыхе и хорошем питании. Впрочем, это и раньше было…
— Меня лечили, — сонно сообщил полуэльф, кутаясь в одеяло.
— Кто? И где вообще ты был все это время? Мы тебя искали, мы…
— Лэрта, не надо. Не сегодня, — оборвал Тэйнар. — Лучше иди отдыхать. Сегодня был сложный день. Анжею тоже надо отдохнуть, да и мне не помешает.
— Ну, как скажешь, — немного обиженно пожала плечами девушка, и вышла из комнаты.
Светловолосый помедлил, потом скинул шерстяную рубашку и колет, и присел на край кровати.
— И где ты был? — не глядя на юношу, спросил он.
— В горах, — полуэльф поежился, плотнее закутываясь.
— Зачем ты туда отправился?
— На снежных котов охотиться, — потупился он. — Их шкуры, они высоко ценятся, а добывать их можно только с помощью магии…
— И как, добыл? — сарказма в голосе не было. Ну, почти не было. Только если совсем чуть-чуть…
— Не-а, — Анжей помотал головой. — Зато я добыл другое, — он покопался под одеялом, доставая что-то из кармана штанов, и вытянул вперед кулак. Разжал пальцы — Тэйнар выразительно приподнял бровь.
На ладони полуэльфа лежал довольно крупный и очень чистый рубин. Цена такого камня колебалась в Мидиграде от двухсот до трехсот золотых марок.
— Откуда? — коротко спросил плетущий, внимательно изучив камень. Он не был силен в ювелирном или оценочном деле, но кое-какие способы проверить подлинность и чистоту карбункула вполне мог.
— Подарили, — честно ответил Анжей.
Тэйнар вздохнул. Положил драгоценность на тумбочку, сел поудобнее, вытащил из кармана сигареты, и принялся искать огниво. Полуэльф тоже вздохнул, и щелкнул пальцами — в воздухе перед ним заплясал крошечный, но вполне настоящий огонек.
— Элементарный фокус, — пояснил он удивленному другу. — Такие даже в Круги не входят, это так, мелочевка.
— Ага. Понятно, — плетущий и впрямь вполне удовлетворился этим ответом. Прикурил от непривычного огонька, глубоко затянулся, выдохнул, и посмотрел на юношу уже серьезнее. — Рассказывать будешь сейчас, или утром?
Вариант «не рассказывать» он даже не рассматривал. Безусловно, Анжей имел право на свои личные секреты — но не от него. Тэйнар вообще чем дальше, тем больше удивлялся своему отношению к мальчишке. Он понимал, что честно ответит на любой, совершенно любой вопрос Анжея, и с непробиваемой уверенностью почему-то ждал аналогичного… нет, не доверия, но кристальной честности по отношению к себе. Когда плетущий спас полуэльфу жизнь в подземельях Тринадцатого департамента, он словно бы сделал того частью самого себя. Наверное, так чувствуют друг друга братья-близнецы.
— Сейчас, наверное, — вздохнул юноша, продолжая кутаться в одеяло. — Только давай ты что-нибудь поесть принесешь, а то я с раннего утра голодный
Тэйнар подумал. Улыбнулся. Заботливо поправил сползший на пол край одеяла, потрепал полуэльфа по волосам.
— Сейчас принесу. Вино будешь?
— Только если немного.
— А много и нет.
Через полчаса они удобно устроились на кровати. Тэйнар сидел, облокотившись на высокую спинку, Анжей рядом привалился к его плечу, с удовольствием уплетая кусочки жареного мяса. На тумбочке рядом стояли два бокала и бутылка эльфийского вина — того самого, что осталось от памятного ужина.
Полуэльф рассказывал подробно, старательно, иногда возвращаясь назад и уточняя упущенные моменты. Он поведал о том, как сбежал от Лэрты, о том, как напоролся на стаю варгов, о ночной схватке в снегах и последующем пробуждении в пещере отшельницы Эллири. Рассказал то, что они вместе вывели из имеющихся данных, объяснил свою неожиданную страсть к обильной и вычурной пище, перечислил, что еще можно было от него ожидать. Вкратце рассказал историю самой Эллири, стараясь не затрагивать особо личные моменты.
Когда Анжей закончил, уже давно перевалило за полночь. Бутылка на тумбочке опустела, а Тэйнару было слишком уютно и удобно, чтобы идти за новой.
— Вчера вечером она сказала мне, что я уже почти здоров, и могу отправиться в город. Утром я перекусил, сел на лошадь — Эллири как-то сумела ее найти раньше варгов — и за день добрался сюда. А на прощание она дала мне этот камень. Сказала, ей без надобности, а мне может пригодиться. Вот, собственно, и вся история…
Впрочем, кое о чем Анжей все же умолчал. Конкретно — о своем плане относительно культа и Граней. Но об этом он пока что не хотел говорить никому, хотя и не исключал, что плетущий сможет догадаться сам.
— Эллири — странное имя для северянки, — задумчиво отметил Тэйнар. — Скорее смахивает на западно-имперское, там многие имена и названия имеют эльфийские корни. «Aellire» — в примерном переводе означает «весенний рассвет», типично эльфийское имя.
— Полностью ее зовут Эллири Артос, — уточнил Анжей. К своему стыду, язык лесных эльфов он знал очень и очень плохо, в отличие от древней драконики, языка магии, и речи серых эльфов, к чьему роду отчасти принадлежал, и на чьем языке составлялись многие как магические книги, так и непосредственно заклятия.
— «Aelliriartos» — полная ерунда, — плетущий покачал головой, задумался. — А вот если «Aellireat» — то получится «весенний рассветный». Тоже может быть. Только это исключительно мужское имя, женщин так не называли ни у эльфов, ни даже в районах империи, где активно использовались заимствования из эльфийского. Я полностью уверен, что это не настоящее имя.
— Ты в чем-то ее подозреваешь? — тут же подобрался Анжей.
Тэйнар внимательно посмотрел на юношу.
— Я смотрю, у тебя уже есть веские причины ее защищать, — чуть насмешливо произнес он. — Я могу осведомиться, какие именно?
— Она спасла мне жизнь — этого мало? — окрысился юноша.
— Вполне достаточно, — миролюбиво проговорил плетущий, доставая очередную сигарету. — Но с именем все равно непонятно.
— Вероятно, так ее называл ее покойный супруг, — пожал плечами полуэльф. — Оттуда и искажение — он вполне мог именовать ее Aellire, но она-то эльфийского не знает, вот и озвучивает так, как ей привычнее. А насколько я помню, Aellire не относится к «типично мужским» именам.
— Оно вообще к именам не относится, это, скорее, прозвище. Пожалуй, твоя версия имеет право на жизнь. Погоди-ка, — внезапно сообразил он. — Так ее муж был эльфом?
— А я разве не сказал? Да, он был эльф. Его за что-то изгнали с родины, и он осел здесь, в этом городе. А потом, когда в Ан'гидеале сменился старейшина, то ее муж здорово с этим старейшиной поцапался — тот, вроде бы, сильно не жаловал эльфов и других не-людей. И они с Эллири ушли жить в горы.
— Подожди, а не может ли… — начал было Тэйнар, но его тут же перебили.
— Нет-нет, я уже думал об этом. Муж Эллири погиб около года назад, а тот, кого мы ищем, еще полгода назад был жив.
— Все равно что-то здесь не так, — никак не мог успокоиться плетущий. Он привык полагаться в большей степени на логику, нежели на интуицию, но в данной ситуации последняя никак не желала униматься. Да и с точки зрения логики — Велен, Альвариэ, Лэрта, да и сам Тэйнар почти неделю угробили на расспросы местных жителей. Конечно, они искали эльфа, а не отшельницу, но казалось невероятным, что никто ни разу о ней не обмолвился. Еще более невероятным было бы предположение, что эта загадочная Эллири не общается с горожанами — прожить в этих горах, никак не контактируя с местными, попросту не представлялось возможным.
Дав себе обещание завтра же навести в городе справки об отшельнице, он хотел было предложить Анжею ложиться, но повернув голову, обнаружил, что опоздал. Пока плетущий думал, вымотанный событиями последних недель юноша уснул, уронив голову на плечо Тэйнару. Тот сперва хотел осторожно переложить полуэльфа на подушку, но…
Сейчас, бледный и вымотанный, но знающий, что находится в безопасности и под защитой «старшего брата», Анжей, как никогда, напоминал ребенка. Чуть заостренные уши, наследие матери-эльфы, скрывались под спутанными прядями черных волос, и из-за этого он казался еще младше, чем обычно — ни дать, ни взять, мальчишка лет тринадцати от силы.
Тэйнар смотрел на спящего, и его охватывало еще месяц назад совершенно незнакомое, непонятное чувство душевного тепла.
Через несколько минут Анжей чуть шевельнулся, устраиваясь поудобнее, но не проснулся. Плетущий осторожно, стараясь не разбудить, поправил одеяло, запрокинул голову, и закрыл глаза. Он не хотел спать, и не засыпал — просто молча наслаждался чувством не-одиночества, чувством своей нужности кому-то и собственной нужды в этом несчастном ребенке.
— Все будет хорошо, малыш… — уже засыпая, пробормотал Тэйнар, обнимая брата.
14
Сегодня вечером зал северной корчмы Ан'гидеаля почти что пустовал. Путников, кроме «тэйнаровского» отряда здесь не было уже с неделю, а местный люд отчего-то не торопился захаживать в заведение, предпочитая недешевой корчме забегаловку в восточной части города, где вино и эль наливали хоть и дрянные, но зато дешевые.
Собственно говоря, сейчас в зале и вовсе присутствовали всего трое: Тэйнар с Анжеем, ожидавшие, пока корчмарь принесет ужин — после памятного инцидента с эльфийскими винами, деликатесами, и прочими яствами, он повадился прислуживать «молодому господину» сам, все надеясь, что ему снова повезет. И еще глава одного из объединений охотников, пожилой седоусый варвар из Северного княжества. Лэрта третий день подряд с утра до вечера пропадала в доме сына городского старейшины — его жена тяжело болела, и целительница выбивалась из сил, пытаясь спасти ее жизнь. Вчера вроде как наметились положительные изменения, и сегодня целительница предупредила, что может вообще остаться на ночь там же. Тэйнар не возражал — сын старейшины платил золотом, и платил щедро. Альвариэ и Велен по распоряжению командира отряда отправились проверять его гипотезы и подозрения относительно загадочной Эллири, и пытаться найти еще хоть какие-нибудь ниточки, способные привести команду к искомому Адепту культа. Сам командир до заката занимался тем же самым — к сожалению, с нулевым эффектом — после чего плюнул на все и отправился ужинать в корчму. Анжей, которому до смерти надоело целыми днями только спать и есть — прямо в комнате — настоял на том, чтобы ужинать внизу, в общем зале. Памятуя о том, как ребенка залечили в детстве, Тэйнар спорить не стал.
Кухня в корчме была простая, но вкусная и сытная, а порции явно рассчитаны на здоровенных горцев. По крайней мере, худой и невысокий полуэльф едва ли управлялся с третью содержимого своей тарелки. Впрочем, Тэйнар редко осиливал хотя бы половину. Даже Велен обычно не доедал.
— Знаешь, мне кажется, мы тут просто время теряем, — пожаловался юноша, ковыряясь в ароматном гуляше. — За эти три недели вы опросили, наверное, весь город, и так ничего и не узнали. Надо идти дальше на север. Де Вайл говорил, что эльфа видели на границе, а до нее еще добрых сорок миль!
— В этом районе Ан'гидеаль — ближайший к границе город, — меланхолично отозвался плетущий. Ему тоже порядком надоело сидеть в этой дыре, но бросаться очертя голову в неизвестность — нет уж, увольте.
— Он мог тысячу раз покинуть и этот район, и вообще прилегающие к границе земли, — фыркнул полуэльф. — За три недели можно пол-империи пересечь, если очень постараться!
— Вот именно поэтому мы и ищем хоть какие-нибудь его следы. Заметь, не столько его самого, сколько следы. Информацию о том, куда и когда он мог уехать.
— Ага, а сами до сих пор даже имени его не знаем…
Распахнулась входная дверь, в зал корчмы ворвался холодный ветер. На пороге возникли трое.
Первым, пригибаясь, вошел человек огромного роста, крепко сложенный, плечистый, и чем-то неуловимо напомнивший Анжею незабвенного следователя Тринадцатого департамента. Может быть, ростом, а может — взглядом: «я просто делаю свою работу». Полуэльф, конечно, был почти уверен — и не без оснований — что подобное вегино отношение искренним вовсе не является, но вот за нового посетителя корчмы он бы так не поручился. Спокойно, даже равнодушно окинув взглядом посетителей, и задержавшись на несколько секунд на Тэйнаре, он подошел к стойке.
За ним следовали двое, похожие друг на друга, как близнецы. Оба молодые, миловидные, длинноволосые, хорошо одетые и чрезвычайно… обаятельные, что ли? По крайней мере Анжею почему-то очень захотелось приветственно улыбнуться им.
Читать бесплатно другие книги:
