Вверх тормашками – вниз Аджикой (сборник) Кобах Сергей

Водоем

В поселке, где я прожил детство и часть юности, были лужи. Ну и что, спросишь ты, лужи есть везде, и что тут какого? Ну, в общем-то ты прав, лужами наша страна богата, как и идиотами, но в моем поселке были не просто лужи. Это были ЛУЖИ! Особенно весной, когда начиналось половодье и вечная мерзлота нехотя отдавала капли воды, которые, собираясь в маленькие ручейки, стекали в одно место, где и образовывалась лужа.

Лужа — это не просто мелкий водоем с грязной водой. Лужа — это место, где мы с друзьями играли во всякие очень неполезные, а временами просто опасные для здоровья игры.

Одной из них было плавание на плотах. Сейчас трудно понять все удовольствие, которое получал я, худощавый пацан в теплых трениках с вытянутыми коленками, в старой болоньевой куртке и в шапочке-петушке, когда, оттолкнувшись длинным шестом от берега, направлял свой трудноуправляемый плот на середину огроменной лужи. «Огроменной» — это не преувеличение, ибо расстояние от берега до берега было метров семьдесят.

Зато какая была радость, когда, доплыв до середины лужи, прекращаешь направлять плот шестом и отдаешься воле ветра. А ветер, переменчивый по пять раз за минуту, мог часами гонять тебя по луже, по этому маленькому морю, и ни разу не причалить к берегу.

…В этот раз необычайно добрая судьба послала нам три больших куска пенопласта. Не те огрызки, на которых мы до этого плавали, рискуя свалиться в мутные весенние воды, а настоящие огромные квадратные и толстые куски! Хотя судьбе весьма сильно помог Вадик, который и стащил этот пенопласт на одной из многочисленных строек. По его словам, за ним даже гналась тыща прорабов, но он, геройски перебирая ногами, обутыми в старые кеды, и произнося заклинания, преимущественно нецензурные, смог оторваться от преследователей. Иначе, по его же словам, «они бы мне этот пенопласт в ж… засунули, а из остатков гробик бы сколотили».

Мы, конечно, все поохали над геройством неслыханным и возрадовались изрядно.

Теперь у нас в наличии была целая эскадра! Это тебе не один мелкий кусочек, за который приходилось воевать с соплеменниками. Теперь судов хватало на всех, и даже на вечно гугнивого Вову, маменькиного сынка, отличника и ябеду.

Первым, по праву добытчика, плот опробовал Вадик. Плотик был что надо! Большой и устойчивый, он плавно скользил по воде, навевая фантазии о бескрайнем океане, пиратах и красивых пленницах из параллельного шестого «А».

Полдня мы лихо плавали по луже-океану, оттачивая мастерство то лоцмана, то рулевого. Плоты сталкивались, шесты скрещивались, брызги летели… Война была в разгаре.

И тут на берегу появился мужик. Некоторое время он пристально смотрел на нас, курил папиросу и о чем-то думал. После чего призывно замахал руками, предлагая заканчивать баталии и пришвартовываться в порту приписки. Мы сразу и все вместе сильно очканули, потому что вариантов не было. Это был один из прорабов, у которых наш сильный и смелый Вадик из-под носа угнал пенопласт.

Вадик пришвартовался последним, ибо подумал то же самое. Но все оказалось не так уж и плохо. Единственный нюанс заключался в том, что отличник и ябеда Вова, предчувствуя грядущие люли, очканул не по-человечески и, метнувшись за бугор, с ходу залег за кустом, прямо в весеннее собачье дерьмо. И теперь нервительно хныкал, представляя, как дома огребет не только за промокшие ноги, но и за куртку в собачьих какахах.

А мужик тем временем достал из кармана чекушку водки, опрокинул ее в свой зев и мечтательно воззрился на океан. Метко брошенная им бутылка плюхнулась точно на середину лужи, и теперь сходство с океаном стало еще более сильным. Пиратская эскадра, собственно, сами пираты, толпящиеся на берегу, бескрайние воды и бутылка с мольбой о помощи внутри.

Видимо, поддавшись всеобщему романтическому настроению, дядя крякнул и полез на плот. Под его весом и объемом пенопласт уже походил не на гордую шхуну, а скорее на утлое суденышко, но, обуреваемый романтикой, мужик на такие мелочи внимания не обращал.

Он встал на середину плота, повернулся лицом к середине лужи и раскинул руки, ловя немного перекошенным от пьянки лицом свежий бриз.

Отличник и гундос Вова еще причитал за грязную куртку, когда Вадик взял шест и тихонечко оттолкнул плот от берега. Картина «Команда отправляет провинившегося на необитаемый остров».

Еще не почуяв засады, мужик глубоко вздохнул, улыбнулся и открыл глаза. То, что он ими увидел, резко изменило его настроение с хорошего на какую-то фигню. Еще не понимая важности момента, он шагнул в нашу сторону. Плот накренился. Мужик попятился. Плот выпрямился.

…А вокруг расстилалось бескрайнее море…

— Эй, пацаны, — почему-то хрипло позвал он, — давайте-ка меня назад. К берегу. А не то я вам…

Дальше мы весьма объемно пополнили наш и без того немаленький запас забавных выражений.

Но вся проблема заключалась в том, что управлять плотом можно было только с помощью шеста. Который остался на берегу. И ветер… Про ветер помнишь?

Через час, когда нам надоело смотреть, как ветерок издевательски носил по луже плот с уже притихшем дядей, прибежала Вовкина сестренка и сообщила, что ее послали за нами. Потому что время — все. Потому что ужинать. Потому что если не, то…

К тому времени мужик уже вовсю пытался грести своей кепкой, но плот почему-то не плыл, а только крутился вокруг своей оси, приводя дядю в некоторую нервозность.

Я никогда не забуду зрелища оторванного от мира человека, который волею судеб оказался один на один со злой стихией. Он сидел на попе, скрестив по-турецки ноги и подперев голову дланью правой руки. Пальцем левой он меланхолично ковырял пенопласт, красивым щелчком отправляя кусочки в воду, и смотрел, как они кружатся в веселом хороводе.

Это картину мы наблюдали, когда после ужина, часа через два, вышли опять погулять.

На наше появление он никак не отреагировал, только поднял голову, глянул на нас и опять приступил к философскому созерцанию. Вот только в его глазах промелькнуло что-то такое, очень далекое от философии человеколюбия.

…Палку для манипулирования судном мы передавали вдвоем с Вадиком. Подплыв на плоту к этому пилигриму, Вадик протягивал мужику шест, а я уже усиленно греб в сторону берега.

В общем, мужик нас не догнал. Хотя регата вышла знатная! Но наш опыт, помноженный на наши предчувствия, сотворил чудо, и в тот момент, когда дядя причалил к берегу, мы уже рвали когти метрах в пятистах от него.

Надеюсь, он не обиделся. Ведь мы же не стали кидать в него собачьи какашки (предложение ябеды Вовы), и камни в воду около него тоже не кидали (совместное предложение мое и Вадика). И вообще. Как бы то ни было, ведь это мы протянули ему шест помощи. А он нас такими словами!

Нехорошо, дядя. Нехорошо.

Петардочка

Мелкие детишки — все-таки такое стихийное бедствие, что справиться с ними могут только крепкие нервы.

Не знаю, насколько мы тогда были мелкие, но по тринадцать лет нам уже стукнуло. А вот в голову дополнительных мозгов почему-то не вложилось, и именно поэтому мы с Вадиком проводили летние каникулы в форме «Где бы чё натворить?».

Мы, не страдающие недостатком фантазии, заканчивали день, как правило, со всех ног убегающими от очередной жертвы нашего безделья.

…В этот раз Вадик принес ошеломляющую новость. Знаешь, молвил он таинственным шепотом, я, кажется, научился делать бомбочки.

Я, поначалу воодушевленный его таинственностью, резко скис. Бомбочки мы умели делать и до того, как Вадик обрел это сокровенное знание.

Воздушные шарики с водой были опробованы еще месяц назад из моего окна, и, несмотря на такой давний срок, при воспоминании об этом ухи начинали самопроизвольно шевелиться и двигаться в различных направлениях, как бы уворачиваясь от цепких пальцев с виду приличного гражданина, который имел глупость остановиться под окном с целью закурить. Испортить здоровье пагубной привычкой мы ему не дали и для этого водрузили ему на голову полный шарик воды с пятого этажа.

Сигарета, конечно, потухла почему-то и даже куда-то моментально исчезла из пальцев. Зато сами пальцы сложились в охрененный по своим характеристикам кулачище, которым гражданин начал махать куда-то вверх, откуда предположительно и появился сосуд с водой. Мы в это время, присев под подоконником, слушали небывалые по своей неповторимости наши характеристики.

В тот самый момент, когда, решив, что мужик ушел, мы выглянули в окно, то сразу осознали свою ошибку.

Мужик и не думал никуда уходить. Он с терпением и выдержкой аллигатора стоял под окнами, обильно обтекал и смотрел прямо нам в глаза. В его взгляде мы прочитали все то, что он сказал до этого, плюс еще немного дофантазировали. Картинка получилась настолько кровожадная, что даже мурашки не решились пробежать по спинам. Только какой-то подозрительный холодок пронесся промеж лопаток, да желудок как-то нехорошо задрожал.

В итоге Вадику отбили его важную сидячую часть в районе рудимента, а мне, поскольку я весьма стремительно уворачивался, пряча от пинков зад и тем самым неосмотрительно подставив врагу уши, накрутили мои многострадальные локаторы до цвета грозовой тучки и размера непропорционального.

Так вот, бомбочки были пройденным этапом и поэтому воодушевления у меня не вызвали. Только воспоминания. Но не все оказалось так банально. Где-то мой друг узнал, что если надрать со спичечных головок серы, а потом как-то по-хитрому завернуть все это в изоленту, то получится то, что надо.

«То, что надо» мы смастерили за час. Сперва хотели сделать маленькую, так сказать, на пробу, но Вадик авторитетно заявил, что он в этих делах специалист крупный и опыт имеет немалый, да и вообще, «вчера Витька маленькую взорвал, фигня получилась».

В итоге через час на столе перед нами лежало нечто, напоминающее какашку гигантского зайца и воняющее тряпочной изолентой. В середине была сделана дырка. «Для фитиля», — грамотно заявил Вадик.

Встал насущный вопрос: где проводить взрывные работы? После перебора вариантов остановились на одном. Взрываем в подъезде, под лестницей на первом этаже. Во-первых, не надо далеко идти, а во-вторых, успеем добежать до квартиры, типа, мы тут не при делах.

Место под лестницей мы хорошо знали, ибо иногда прятались там, не помню уже от кого. Пространство там было большое — наверное, метра два на два и высотой метра полтора.

На цыпочках спустившись с пятого этажа. Вадик достал нашу пиротехническую приблуду, чиркнул коробком и судорожным жестом забросил бомбочку в полумрак подлестничного пространства.

То ли мы что сделали не по инструкции, то ли Вадик не полностью усвоил урок пиротехники…

По нашим расчетам, основанным на «должно хватить» и «вроде так», эта гипертрофированная петарда должна была бахнуть где-то через минуту. Но она хрякнула гораздо раньше. Гораздо. А точнее — через пару секунд.

Как она БАХНУЛА! Это был апокалипсис отдельно взятого подъезда! Это было извержение Везувия! Это был гром всемирного потопа!

От взрыва заложило уши, подогнулись ноги и волосья зашевелились вместе с ушами. Такого эффекта, признаться, мы никак не ожидали.

Не ожидали мы и того, что мужики, потихоньку слинявшие от своих жен, в тапочках и трениках сидели под лестницей, мирно выпивали и вели разговоры о рыбалке.

Первым из клубов дыма показался сосед дядя Слава. Показался он настолько стремительно и настолько же стремительно исчез в своей квартире на первом этаже, что я признал дядю Славу только по паническому воплю: «ЛЯЯЯААА!!! Зинка вернулась!!!»

Вторым из преисподней метнулся другой сосед. Точнее, не метнулся, а выскочил как-то боком и, полуприсев, совсем по-крабьи бросился к выходу.

Кто был третий, мы так и не узнали. Потому что на нас резко снизошел дар ясновидения, и мы в мельчайших подробностях увидели ближайший вечер где-то в районе шести часов. Как раз в момент прихода родителей с работы. Видение было настолько сильным и настолько осязаемым, что мои уши опять затанцевали краковяк, а Вадик непроизвольно прикрыл копчик.

Молча, на цыпочках, но ни капли не потеряв в стремительности, мы чухнули по своим квартирам и затаились, с минуты на минуту ожидая звонка в дверь. Но, странное дело, звонка не было. Не было его и вечером, и завтра, да и вообще никогда не было. То ли мужики не поняли, откуда прилетел бомбардировщик, то ли было стыдно за испорченные треники, я не знаю. Но сборища под лестницей почему-то прекратились.

Но еще очень долго соседи периодически опасливо заглядывали под лестницу в надежде разгадать великую тайну прошлого.

Когда отдыхаешь где нельзя

…Мужик, лежащий на надувном матрасе, лениво приподнял голову и посмотрел в нашу сторону.

…За пятнадцать минут до этого…

— Гражданин хороший! Не могли бы вы покинуть это место, ибо это территория предприятия, и здесь и сейчас будут производиться кой-какие работы. Боимся вам помешать, знаете ли.

— Пошли на hui, — меланхолично молвил гражданин и перевернулся на другой бок.

Ну что ж… Туда, значит, туда… Значит, судьба….

Мастер, руководивший работами, дал отмашку и полез на взгорок, с которого хорошо просматривалось место работы и тело загорающего на берегу речки товарища.

Дизельный экскаватор реванул заведенным мотором и, выпустив из выхлопной дыры нехороший запах, засунул ковш в дамбу, которую следовало разобрать, чтобы сбросить лишнюю воду.

…Мужик, лежащий на надувном матрасе ниже дамбы, лениво приподнял голову, посмотрел в нашу сторону. Через секунду глаза его обрели страшного диаметра размер. Раскрытый рот издавал звуки, больше похожие на рев турбины самолета, сзади от напряжения запарусились трусы, но за грохотом работающего экскаватора его не было слышно.

Побелевшими пальцами он вцепился в матрас, и никакой домкрат не оторвал бы его от этого лежбища. Поток освобожденной воды, размывая дамбу, ринулся вниз. Речка, до этого напоминающая тоненький ручеек из-под описавшегося котика, в один момент превратилась в бурный поток, который становился все шире и шире.

Мужик еще продолжал орать, когда мутная вода вперемешку с грязью, щепками и еще каким-то дерьмом шустро подхватила этого любителя загара и, моментально превратив его в серфера, понесла куда-то вниз.

Матрас с лежащим на нем телом периодически на скорости налетал на торчащие подводные валуны, отчего весь этот водоплавающий комплекс совершал красивый прыжок над водой, сопровождаемый каким-то несуразным ревем, после чего плюхался обратно и продолжал стремительное плавание до следующего препятствия.

Мелькнула мысль, что неплохо бы это сделать олимпийским видом спорта.

Вполне вероятно, что резво уплывающий товарищ и не согласился бы со мной, но красота, с какой он проходил дистанцию, завораживала и удивляла.

Даже экскаваторщик, бросив копать, вылез из кабины и с уважением смотрел на храбреца, уносящегося в неизведанную даль.

Вскоре любитель насильно-экстремального отдыха скрылся за поворотом, и бригада продолжила свою работу.

Через час к нам подошел давешний, унесшийся за горизонт экстремал. Вид у экстремала был немного озадаченный, голова подергивалась, и в волосах торчала небольшая веточка, отчего он напоминал вылезшего из дерьмоотстойника маленького олененка. Через плечо у него была перекинута какая-то грязная и драная тряпка, которая при внимательном изучении оказалась надувным матрасом.

«Ну что, щас нам будут говорить матерщинные слова и даже, может быть, ругаться», — подумали все. Но странно, коллектив оказался не прав.

— Мужики! — молвил очумелый гражданин. — Вы когда в следующий раз будете воду сбрасывать? А то мы с пацанами приедем, покатаемся на матрасах. Охренительно получилось! Спасибо!

P.S. Вот в этом и есть Россия. С ее неласковым «Пошли на hui» и душевным «Спасибо»…

Рекультивация

Рекультивация — это что-то… Особенно когда ты предприятие, которое сделало рекультивацию, и теперь тебе необходимо сдать эти земли городской администрации. Которая, понятное дело, весьма охотно принимала твои арендные платежи, пока ты арендовал у нее эту землю, и теперь никаким боком ей не улыбается принять ее обратно и лишиться арендных денег.

В связи с этим идет постоянная война компромиссов и интересов между нами и администрацией.

В этот раз сдавали мы землю, на которую еще во времена батьки Махно фабрика сливала очень нечистую воду. В результате чего образовалась гигантская лужа, которую ни откачать, ни выпить. Но сдавать-то ее надо…

В результате чего в гениальной голове (каюсь, не в моей) родился план, как убедить администрацию, что вот это озеро есть естественный водоем, задуманный природой и ею же населяемый.

Для реализации грандиозного наипалова был привлечен мужик, которому была нарезана конкретная задача и из бюджета обещана водка чуть меньше самого озера.

Надо сказать, что озеро за многие годы немного самоочистилось, все-таки природа восстанавливает себя после людских пакостей, но до окончательного естественного фона было еще лет триста. По крайней мере ни пить оттуда, ни даже нюхать я бы не решился.

И вот время «Ч». Суровая комиссия из администрации на «Волгах» подъезжает к озеру. Точнее, не к самому озеру, а на расстояние метров двадцати от него. Недавно прошли дожди, и берега сильно трясинистые. А комиссия мало того что в туфельках, так еще и с будуна совсем не среднего. В общем, настроена решительно не принять у нас рекультивацию и тем самым еще на какое-то время обеспечить себе поступление в бюджет.

А в это время на дальнем берегу сидел мужик. Нет, Мужик, наш спаситель и ключевая фигура плана. Мужик сидел уже давно, немного продрог и поэтому грелся тем, чем обычно греются на берегу озера. Но с такого расстояния его состояние видно не было, а было видно, что на берегу красивого озера сидит рыболов и рыбачит рыбу.

Администрация было начала заготовленный монолог, что тут давно все сдохло и пока мы тут все не оживим согласно природной направленности… Наткнувшись взглядом на рыбака, как-то споткнулась и замолчала.

— А вот видите! — торжествующе начал наш ответственный. — Рыбаки сидят.

При этом он широким жестом обвел пол-озера. То, что из «рыбаки сидят» там торчал всего лишь один рыбак, роли не играло.

— А раз есть рыбаки, значит, есть и рыба. А если есть рыба, значит, озеро природное и насыщенное разнообразной живностью! — подвел логическую черту ответственный.

Администрация подавленно молчала, не зная, как покрыть подлый козырь, который внезапно мы вытащили из рукава. Мы торжественно стояли, ожидая от них хода, на который у нас был готовый ответ.

И председатель комиссии сделал его.

— А вдруг тут рыбы нет, а рыбак про это не знает, а? — И еще эдак прищурился, довольный своим каверзным вопросом.

А вот хрен там! Мы этот вопрос проработали накануне…

…— Слышь, мужик. Ты мало что будешь там сидеть, так еще тебе и доказательства надо будет предъявлять. Я сейчас скажу кому надо, тебе пару рыбин дадут. Издалека их покажешь, потрясешь, типа, живые, еще дергаются. Все равно на таком расстоянии никто не поймет, что ТАКОЕ тут не водится. Видно будет, что рыба, а какая она — это дело десятое.

Но мужик отказался, обосновав тем, что сейчас идти далеко, тащить неохота, он-де назавтра сам все организует.

— Ну, смотри. Наша водка, твоя пантомима.

…— А вдруг рыбы тут нет?..

— Э-ге-ге-еееееййй!!! Мужи-и-и-и-ик! Рыба ее-е-е-есть? — заорал ответственный, искоса глядя на председателево лицо и предвкушая свое торжество.

— Е-е-е-е-ееееесть!!!! — что было силы радостно заорал мужик. Опосля чего залез в свой мешок, вынул оттуда нечто светлое и потряс им в воздухе.

Никто и не мог предположить, что накануне мужик, приняв водки лишку, проснулся сегодня поздно и понял: рыбу для демонстрации он найти не успевает. Но поскольку был он человеком ответственным, то не счел возможным подводить людей, а применив инженерную мысль, прихватил с собой своего светло-серого… кота. Все равно далеко, кто там разберет, что показываю.

Пока председатель и члены комиссии, сильно щурясь, пытались рассмотреть показываемую рыбину, случилось страшное.

Вынырнув из темного мешка и узрев под собой водную гладь, рыбина четко поняла: сейчас ее будут топить! Поэтому оглушительно мявкнув и ободрав испуганными когтями руку мужику, рыба, растопырив ошалевшие глаза, рекультивацестремительно, синусоидальными скачками кинулась в лес и там затаилась. Зрелище было настолько сюрреалистичное, что над озером повисла тишина, густая, как кисель.

На берегу стояла охреневшая по самые копчики комиссия, да и мы, надо признаться, тоже грустили. Такой план, такая задумка — и все коту под хвост! Эх…

Через пять минут медитации комиссия молча — ни слова, ни полслова — погрузилась в «Волги» и тихо отчалила.

P.S. Через неделю акт о приемке рекультивации был подписан.