Горячие точки на сердце Михановский Владимир
— Ты не понял меня, полпред. А ты поглубже копни. — Семенов хотел еще что-то добавить, но тут его позвал запыхавшийся человек из избирательного штаба.
— Мой день, мой день… — бормотал Матейченков, пока шофер заводил машину. — Конечно, твой день. Ну, какие тут могут быть варианты?
Стояло начало сентября, детишки с самодельными сумками, изредка с портфелями, шли из школы, радостно щебеча, словно воробьи на ветках.
Мирная картина радовала глаз и говорила, что осталась еще, черт возьми, мирная, разумная жизнь со своими законами, которая умудряется существовать рядом с этими сумасшедшими митингами, стычками, исступленной борьбой и прочей неразберихой.
И в этом и его, Ивана Матейченкова, заслуга.
Утром, во время первого кофе, для которого Святейший собственноручно приготовил побольше молотых зерен, в кабинет заявился самолично комендант подземного дворца, который заявлялся утром в кабинет исключительно редко, только если произошло какое-нибудь ЧП.
— Чем порадуешь? — мельком бросил на него взгляд Верховный и сделал глоток бодрящего напитка.
— Ночью во дворец пришла смерть! — объявил комендант и почему-то стал навытяжку.
— Хочешь кофе?
— Никак нет!
— Ну, рассказывай, что у тебя за ЧП. Может, робот башмаком подавился? — предположил Верховный.
— Роботы в порядке. Умер гость, который на рассвете должен был быть доставлен к самолету.
Верховный поднял брови:
— Это кто же?
— Мулла Северо-Кавказского региона.
— Ах, этот? Отчего он умер?
Комендант развел руками:
— Непонятно. Видимо, разрыв сердца. Перед сном метался по кровати — одеяло и подушка смяты.
— Аллах его прибрал. Он сильно провинился перед всемогущим и всеведущим, — произнес Верховный, принимаясь за следующую чашку кофе.
— Прикажете назначить расследование? — спросил комендант.
— Зачем расследовать? — пожал плечами Святейший шейх. — У тебя есть какие-нибудь сомнения?
— Нет.
— И у меня их нет. А расследовать деяния Аллаха всемогущего нам не приходится, не так ли?
— Разумеется.
— Ну, что еще? — спросил Верховный, поскольку комендант мялся, переступая с ноги на ногу.
— Как быть с телом? Отправить грузом 200 в Минеральные воды?..
При словах «грузом 200» по лицу Святейшего пробежала судорога.
— Это лишнее, — произнес он. — Пусть похоронят здесь, на местном мусульманском кладбище, в отрогах Гиндукуша. Он все-таки был мусульманин, и умер он, что ни говори, мусульманином.
Случилось так, что книга, подаренная Матейченкову, увлекла генерала. Когда была возможность, он брал ее с собой. Если выдавалась свободная минутка — с увлечением читал. Это была для него, признаться, совершенно новая информация.
Поздним вечером вернулся он в свой номер. Сел к столу, раскрыл наугад книгу. «В мой день», — сказал Владимир Семенов. Стоп! А где, как не в православном календаре искать ответ на этот вопрос!? Карачаевцы считают его своим, но ведь Семенов — наполовину русский!
— Чай подать, товарищ генерал? — спросил сквозь дверь дежурный, осторожно постучав.
— Есть готовый?
— Да, только что заварили.
— Тащи.
— Есть тащить.
— И себя не забудь.
Матейченкову не хотелось возиться с электрочайником: он был весь во власти захватившей его идеи.
Сначала рассеянно полистал книгу, начиная с первых страниц. Дни различных святых… Сведения о великих подвижниках, о деятелях истории и тех выдающихся деятелях, которых церковь впоследствии канонизировала, причислив к лику святых… То, о чем он, к сожалению, и слыхом не слыхивал ни в школе, ни в высшем учебном заведении.
Перед ним проходил хоровод ныне мало употребляемых, а то и вовсе неизвестных ему имен, мелькали разные Агафоны, Аглаи, Анемподисты… Подробно объяснялось, какой святой и кому именно является покровителем. Где и когда совершил он свой подвиг за веру.
Перевернул с полсотни страниц и узнал, что святой Николай Угодник — покровитель моряков и рыбаков. Припомнилось, как когда-то, когда был в командировке на Байкале, один местный поэт прочитал ему стихи, где были строчки:
- Култук — исправный работник,
- Без роздыха дует, дюж.
- Трудись, Никола Угодник,
- Спаситель рыбацких душ!
…Что же такое култук? Да, ветер такой байкальский…Там существуют десятки ветров… Нет, так дело не пойдет, он и за всю ночь книгу не одолеет, на нее и годы могут уйти.
Нужна система. Танцевать надо от печки. Семенова зовут Владимир. Значит, с этого имени и начнем.
Таких дней в календаре, увы, оказалось слишком много. Имя Владимир на Руси было достаточно популярным, начиная с Владимира — Ясное Солнышко.
После глотка горячего, отдающего древесным дымком чая пришло внезапное озарение.
«Как это мне сразу в голову не пришло? Сейчас — начало сентября. Самое вероятное время инаугурации, намеченной Семеновым, — пожалуй, середина либо конец сентября. Значит, среди этих дней и необходимо порыться».
…Дежурный еще не раз приносил ему чай: персонал гостиницы любил Матейченкова. Когда он в последний раз доставил чай в металлическом подстаканнике и осторожно притворил за собой дверь, ему почудился за ней негромкий возглас генерала:
— Привет, сэр Исаак Ньютон!
Дежурный замер. Может, почудилось? Ведь генерал в номере один. Какой еще Исаак мог объявиться в комнате? Или, в самом деле, показалось? Решил было заглянуть в дверь, но передумал. Лезть начальству на глаза зазря — последнее дело.
Дежурный протопал по коридору в дежурку, на всякий случай снова поставил закопченный чайник на плиту. Пускай покипит, авось еще потребуется. Генерал чай уважает.
Матейченков лихорадочно перелистывал страницы календаря, проштудировал весь сентябрь. Ну не было на них ни одного Владимира, хотя бы самого завалящего, хоть убей!
Хотя, вот! Может быть это? Он впился глазами в текст: СЕМЕНОВ ДЕНЬ. Быть может, именно на этот день намекал Владимир Семенов, когда говорил о своем дне?
Вскоре Матейченков убедился методом исключения: да, именно так. Другой возможности просто не остается.
Матейченков не стал прыгать по номеру и кричать, подобно известному историческому примеру, «Ай да Иван, ай да молодец!», тем более, что в комнате как раз был дежурный, который принес чай. Он лишь дождался, когда последний выйдет, и вполголоса поприветствовал дух сэра Исаака Ньютона, который, безусловно, помог решить ему нехилую задачку со многими неизвестными.
Неизвестно почему, генерал был уверен, что решил задачу правильно.
Да, именно на 14 сентября, вопреки желанию федерального центра, Владимир Семенов тайно назначил свою торжественную инаугурацию. Подготовку к ней он развернул с большой помпой и одновременно основательностью.
Первоначальный замысел Семенова был — провести инаугурацию в Черкесске. Где же еще, как не в столице республики? Однако мэр города Станислав Дерев, ярый противник генерала Семенова, хотя, несмотря на все усилия, и не сумел узнать точной даты этого события, поступил просто. Он официально, через правоохранительные органы республики, довел до сведения Владимира Семенова, что не может поручиться за его безопасность.
В этом предупреждении угадывалась плохо скрытая угроза, и будущий президент отлично почувствовал ее. Его штаб предлагал различные варианты, но Семенов выбрал собственный: провести торжество в родном городе Усть-Джегуты, откуда был родом и где когда-то окончил школу с золотой медалью.
Это был достаточно крупный город с богатой историей, второй по величине в республике. Город весьма гордился своим именитым земляком.
Здесь-то, нужно отдать ему должное, организационный талант бывшего главкома сухопутных войск России проявился в полной силе, уж не говоря о возможностях.
Одних только приглашенных по списку было более 600 человек. В это число вошли все депутаты Народного собрания, члены республиканского правительства, главы городов и районов республики, правда, за исключением адыге-хаблюского и хабезского, где компактно проживают черкесы и адыги — те бы заведомо отказались.
Отказался также от приглашения временно исполняющий обязанности главы КЧР Валентин Власов.
До намеченного Семеновым мероприятия оставалось всего несколько сентябрьских ненастных дней.
…Кабинет огласился резким, дребезжащим звонком телефона, и Иван Матейченков, как всегда поспешно, снял трубку:
— Слушаю.
— У аппарата законно избранный президент Карачаево-Черкесской республики…
— Привет, Семенов.
— Теперь узнаешь меня, значит, по телефону?
— Как видишь.
— Приветствую тебя, Иван Иванович. И к черту официальность! Имею честь пригласить тебя на свою инаугурацию.
— Спасибо.
— Тебе первому открываю свою тайну.
— Давай.
— Торжество состоится…
— 14 сентября сего года, — столь же торжественным тоном закончил генерал Матейченков.
На той стороне провода воцарилось продолжительное молчание, нарушаемое только учащенным дыханием.
Наконец Семенов проговорил:
— Продали, мерзавцы.
мы о чем?
— Дату… Дату ведь не знал почти никто, только несколько самых верных человек из моего штаба. Я еще даже не определился, в каком месте проводить инаугурацию…Иван Иванович, прошу только об одном: скажи, кто?
— Что — кто?
— Кто тебе сообщил дату?
— Никто.
— Не хочешь говорить?
— Правду говорю — никто.
— Слово, небось, дал?
— Я сам тебя вычислил.
— Да брось ты — вычислил. Другим сказки рассказывай.
— Я не Арина Родионовна.
— Ладно, сам разберусь.
— Желаю удачи.
— И накажу примерно, чтоб другим неповадно было! — повысил голос Семенов.
— Успокойся, президент, — произнес Матейченков. — Говорю же, никто мне твою тайну не выдавал.
— Оно и видно.
— Я серьезно.
— Как же ты ее узнал?
— Это уже моя тайна.
— Ох, хитер урус… Выходит, никто тебе не сообщал дату моей инаугурации?
— Никто.
— Мистика…
— Слово офицера.
— Хорошо, оставим это. Короче, я имею честь пригласить тебя, генерал-полковник Матейченков, на мою торжественную инаугурацию. Когда она состоится — сам знаешь. А где — пока и сам не ведаю, когда решу — сообщу особо. Есть одна задумка…
— Черкесск — столица, — напомнил Матейченков.
— Неохота с молодцами Станислава Дерева связываться, будь он неладен.
— Вольному воля…
— Спасенному рай, — закончил Семенов.
— А за приглашение спасибо, генерал. Но вынужден его отклонить. По ряду причин.
— Будь здоров, — вздохнул Семенов и отключился.
Полный отчет о том, как прошла инаугурация первого в истории КЧР президента, Матейченков получил от своего вездесущего помощника Сергея Завитушного, который, конечно, присутствовал на торжестве.
— Какие у тебя впечатления, Сергеич? — спросил Матейченков, когда помощник явился к нему с отчетом. — Как прошли торжества?
— Здорово, — одним словом ответил обычно скупой на восторженные словесные оценки помощник.
— Беспорядки были?
— Так, мелочь.
— А по крупному?
— Обошлось без инцидентов.
— Ну и слава богу. Расскажи подробно про саму инау… инаугурацию. Тьфу, напридумывали словечек, сам черт ногу сломит.
— Одно скажу — молодец Семенов. Все у себя там, в Усть-Джегуты, выстроил красиво и торжественно.
— Давай с самого начала.
— Ну, начну с того, что Владимир Семенов, как тебе известно, достаточно популярен у нас в республике. Но там, в Усть-Джегуты, его буквально каждая собака знает, он там — чуть ли не национальный герой.
— Так.
— Нашли там для него огромный зал, побольше нашего депутатского, специально отремонтировали… Зал набился — яблоку негде упасть, уж не говоря о груше.
— Давай без шуточек.
— Приглашали шестьсот, прибыло больше восьмисот человек. Затем прозвучали оба государственных гимна.
— В каком порядке?
— Сначала гимн КЧР. Потом РФ.
можно и так.
— Потом на сцену через весь зал начали вносить знамена. Казалось, этому не будет конца.
— Какие знамена?
— Они были от каждого клана, каждого объединения и каждой политической партии.
— Не знаю точно, как насчет кланов, но партий здесь, по-моему, не меньше, чем в России, — заметил Матейченков.
— Больше, — уверенно произнес Завитушный. — А уж кланов — тьма-тьмущая.
— Интересно, сколько было знамен?
— Начал я было считать, потом со счета сбился, — честно признался Сергей Сергеевич.
— Генерал был в мундире?
— В штатском.
— Правильное решение.
— Но костюмчик тот еще, закачаешься. Думаю, не иначе, как от Версаче, прости за рифму.
— Ничего, летописцу это положено.
— Опять же при галстучке…
— С гардеробом ясно.
— Потом Владимир Семенов принес присягу, которая прозвучала очень торжественно. Меня чуть слеза не прошибла.
— Тебя прошибешь.
— Президент обещал твердо стоять на страже единства и целостности родной республики в составе Российской Федерации.
— Этого я и ждал от него, — кивнул Матейченков.
— Я записал слова присяги, — сказал Завитушный и протянул начальнику листок бумаги, вырванный из блокнота.
— Спасибо, потом почитаю обязательно, — Матейченков положил листок на стол. — Как было представлено духовенство?
— От имени православной церкви выступил отец Василий.
— Что говорил?
— От лица всех православных КЧР поздравил Семенова с избранием президентом, а в конце подчеркнул, что глас народа — глас божий…
— Не поспоришь.
— Но это не все. Далее отец Василий благословил первого нашего президента двумя самыми уважаемыми иконами — Спасителя и Богоматери. Да, кстати, Иван Иванович, чтобы не забыть. Я в перерыве пообщался с Семеновым…
— Каким образом?
— Он сам подошел ко мне. И очень чудной разговор у нас был… Он сказал, что у тебя есть какие-то сверхъестественные способности…
— Какие же?
— Вроде бы ты будущие события предсказывать можешь. Вроде предугадывать, когда что произойдет. Это он в шутку или всерьез?.. Скажи правду.
— Такими вещами не шутят.
— Иваныч, мы столько месяцев работаем вместе, а ты мне ни разу это не продемонстрировал…
— Повода не было.
Глаза помощника загорелись:
— Да я тебе поводов косой десяток найду. Скажи, пожалуйста, мне, например: когда произойдет…
— Погоди, брат, — поднял руку генерал, — такие вещи не делаются на ходу. Выберем подходящее время и место. Где-нибудь в духанчике, за стаканом вина или самой полезной в мире минеральной воды… А пока рассказывай, что там дальше было.
— Ну, кончилась торжественная часть. Владимир Семенов вышел на площадь, а там народу — прорва!
— 6 тысяч.
— Так ты сам все знаешь!
— Не все, но кое-что. Но оперативные сводки — дело сухое, а меня интересуют детали. Есть хорошая латинская пословица: дьявол таится в подробностях.
— Хорошая пословица. Народ был празднично одет, женщины — разряжены в пух и прах.
— Нашу знакомую не видел?
— Какую?
— Ну, с которой на митинге как-то познакомились.
— Не встретил, — улыбнулся Завитушный. — Думаю, ей и в Черкесске работы хватает.
— Пожалуй.
— Семенов выступил перед народом с речью…
— Вот это интересно.
— Говорил он откровенно. Хорошо говорил, без бумажки. О том, что враги республики сначала всячески старались сорвать выборы, потом хотели расколоть народ по национальному признаку. Однако Владимиру Семенову и его сторонникам удалось выстоять и победить.
— А как он закончил свою речь?
— Это мне врезалось в память. Он сказал: Я клянусь, что выстою, если со мной будет народ.
— Мне сообщили, что потом была пресс-конференция, где было много корреспондентов, в том числе иностранных.
— Была.
— Удалось тебе присутствовать на ней?
Вместо ответа Завитушный вытащил из кармана пестрый квадратик аудиокассеты и положил его перед Матейченковым.
— Молодчина, — произнес генерал и положил кассету на блокнотный листок. — отом внимательно послушаю, нужно подробный отчет для Москвы готовить… А ты пока расскажи, что там было главное, на этой пресс-конференции.
— Все было пристойно, провокаций не наблюдалось. Не буду упоминать теснотищу, а также падающие яблоки и груши. Владимир Семенов произнес вступительное слово. Очень искренне говорил. Честно сказал, что Москва была против инаугурации и всячески советовала отложить ее.
— До какого времени?
— Дождаться хотя бы приезда в республику премьер-министра Владимира Путина.
— Как же он объяснил, почему не дождался?
— Сказал, что медлить больше не мог, народ бы не понял его. Объяснил, что сразу после второго тура выборов, когда стало ясно, что Семенов блестяще победил, в Черкесск со всех сторон потянулись люди, которые голосовали за него. И эти потоки остановить нельзя было. Сделать это — все равно, что перекрыть реку плотиной. Сделаешь ее — получится наводнение.
— И здесь он прав, — задумчиво произнес Матейченков. — По оперативным сводкам, всего должно было прибыть со всех концов республики более пятидесяти тысяч избирателей.
— Ничего себе.
— Это и впрямь могло обернуться взрывом.
— Да, и еще он сказал, что нынешний день, 14 сентября — это его, Семенова день, благословенный богом, потому все у него в будущем должно получиться. Я толком не понял, почему это его день, и в перерыве спросил. А он ответил: Твой начальник в курсе, и объяснит тебе лучше, чем я сам. Растолкуешь, Иван Иванович?
— Позже.
— В том же духане?
— Ну да.
— Заметано.
— Что еще говорил Семенов на пресс-конференции?
— Что действует в полном соответствии с законом и обеими конституциями.
— Скажи, а был в его словах призыв к насилию?
— Нет, ни разу. Только к миру и согласию, — твердо ответил Сергей Сергеевич.
Матейченков что-то пометил в блокноте.
— Может, так оно и к лучшему, — заметил он и захлопнул блокнот.
Итак, Владимир Семенов совершил давно задуманную и выношенную, можно сказать, выстраданную акцию — торжественное введение в должность, во время которой был провозглашен действующим президентом Карачаево-Черкесской республики.