Первый после бога Ахманов Михаил
Таунли вскочил. Холод в его глазах сменился яростью и изумлением; то ли его удивляло, что он еще жив, то ли ловкость, с которой враг доказал свое превосходство. С громким криком он прыгнул к Шелтону, целясь в горло острием ножа, но тот опять увернулся. Правда, на этот раз не так удачно – нож распорол рубаху, задев кожу на плече.
– Джентльмены пустили друг другу кровь! – выкрикнул Рокуэлл.
– На этом можно и закончить, – произнес Дэвис. – Как ты считаешь, Чарли? Или подождем, когда Френки лишится ушей?
– Это было бы печально, – отозвался Сван. – Он и так у нас не красавец, а без ушей…
Конец фразы был перекрыт яростным воплем Таунли. Его лицо налилось кровью, жилы на шее вздулись, в глазах сверкало бешенство. Он снова бросился на противника, и Питер снова отступил, но ухитрился кольнуть ножом в ягодицу. В толпе корсаров загоготали.
– Я сказал – закончить! – рявкнул Дэвис, озирая свой экипаж. – Ну-ка, парни, растащите этих идиотов! Боб, Сэм, Дик, Джонни! Растащите их, живо!
«И правда пора кончать», – решил Шелтон. Схватка не утомила его, были в жизни Питера баталии посерьезнее – не раз и не два старый его бриг, прежнюю «Амелию», пытались ограбить то испанцы, то французы, а однажды пришлось померяться силами с португальским галионом – к счастью, неповоротливым, а то бы ног не унести. С нынешней «Амелией» такие казусы происходили реже – корабль большой, быстроходный, калибр пушек тоже не маленький… Убеждает!
Перехватив руку Таунли с ножом, он прижал его к мачте. Крепко прижал и, надавив всей силой, стукнул затылком о дерево. Зубы Таунли лязгнули, глаза померкли. Клинок Питера щекотал его под правым ребром.
– Дернешься, получишь пять дюймов железа в печень, – тихо промолвил Шелтон. – Это всё, чем могу быть полезен. А про «Амелию» не мечтай. Корабль мой!
– Сообразил… – хрипло вырвалось у Таунли. – Ничего, жизнь еще не кончилась… Я тебя достану!
– Но не сейчас, – сказал Питер и ударил его коленом в пах. Потом сунул клинок в ножны и сделал шаг назад, оставив Таунли корчиться на палубе.
– Хваткий юноша, – подвел итог Сван. – Клянусь сатаной, мы еще о нем услышим!
– В будущем – вполне возможно, – согласился Дэвис. – А сейчас прошу джентльменов очистить палубу и вернуться к своим кораблям. Ночуем здесь, завтра выступаем и, как решили, идем в Панаму. Этого, – он ткнул пальцем в Таунли, – грузите в его шлюпку. Поосторожнее с ним, а то яйца оторвутся!
Ранка на плече Шелтона немного кровоточила. Он прижал к порезу ткань рубахи, дождался, когда кровь засохнет, и стал оглядываться в поисках Пата Брэнди и своего камзола. Но Брэнди уже и след простыл – шлюпки и ялики капитанов двигались к кораблям, весла пенили воду, кто-то веселился и, радуясь грядущим барышам, палил в воздух, кто-то орал дурным голосом, но в шлюпке Таунли молчали. Сам он сидел на корме, мрачно разглядывая берег.
– Ваша одежка, сэр.
Матрос протягивал Шелтону камзол и пояс с пистолетами. Кивнув, он сунул руки в рукава, застегнул пояс и направился к фальшборту и своему ялику.
– Стой, Шелтон! Подожди!
К нему быстрыми шагами приближался Эдвард Дэвис. Лицо его было озабоченным, как и положено адмиралу, которого ждут сокровища Лимы, Панамы и Золотого флота. Всё погрузить, пересчитать, вывезти и разделить… «Видит бог, изрядные хлопоты!» – подумал капитан «Амелии».
– Твой дед мог бы тобою гордиться, – молвил Дэвис, положив руку на плечо Питера. – Таунли – крепкий орешек!
Питер молча кивнул, ожидая продолжения. Наверняка у Дэвиса было что сказать, кроме пары лестных слов.
– Ты мог бы отправиться с нами, – произнес адмирал после недолгой паузы. – Здесь хватит богатств на всех. Загрузишь корабль серебром по самую палубу! Так и будет, клянусь преисподней!
– Нет. Я свой контракт выполнил, – отозвался Шелтон. – Панама в мои планы не входит.
– А что входит? – Дэвис уставился на него испытующим взглядом, но капитан «Амелии» молчал. – Ну что ж, – сказал вождь корсаров, – твои тайны – это твои тайны, и я в них лезть не стану. Однако жаль терять такой корабль и такого капитана. Может быть, ты останешься со мной, пока мы не встретим испанский флот? Твои пушки очень пригодились бы.
Питер покачал головой.
– Сожалею, сэр, но у меня есть точные предписания хозяев, которым я обязан подчиняться. С пятидесятого градуса широты они вступили в силу.
Дед преподал ему много полезного, но кое-что досталось и от отца. Джон Шелтон был мирный человек, не корсар, а предприниматель и купец, но люди этих занятий имеют изощренный ум. Совет, данный им сыну, звучал так: если нужно отговориться, вали все на компанию. Неважно, что ты наследник и будущий ее владелец; сейчас ты – капитан на службе у фирмы «Шелтон и Кромби». Что велели, то и делаешь, а о сути приказов – молчок, ибо таково распоряжение хозяев.
– Тебе все равно придется плыть с нами, пока ты движешься к экватору, – заметил Дэвис. – Если мы встретим испанцев и вступим в бой, ты ведь не убежишь? Не забудь о добыче и о том, что я тебя не обделю.
– Безмерно благодарен, сэр. – Питер отвесил изящный поклон. – Клянусь Господом, я был бы счастлив плавать под командой такого адмирала, как вы! К сожалению, я не могу дольше оставаться с вами. Я снимаюсь с якоря немедленно и беру курс в океан.
– В океан? – Дэвис в изумлении приоткрыл рот. – Черт возьми, в океан! Что там тебе нужно?
Питер потер висок. Врать не хотелось, но, кажется, другого выхода не было.
– Видите ли, сэр, компаньон моего отца – человек богобоязненный. Его тревожит, что в мире полно язычников, не узревших света истинной веры. Так что мы должны найти подходящий остров в океане и поведать его диким обитателям о Сыне Божьем, который принял муки за нас и за этих несчастных туземцев, которые даже не знают про Господа, Иисуса Христа и Святую Библию.
Дэвис упер руки в бока и расхохотался. А отсмеявшись, произнес:
– И когда ты придумал эту сказочку?
– Почему сказочку, сэр? Мой предок, как вам известно, плавал с Френсисом Дрейком, посетившим многие острова в южных морях. На них произрастают пряности и другие полезные злаки, ценность которых выше, чем у золота и серебра. Если мы случайно наткнемся на такой остров, можно совместить обращение язычников с другим полезным делом. В конце концов, мы несем им свет веры, а за это нужно платить! Скажем, мускатным орехом, корицей и перцем!
– Вот это я понимаю, – произнес Дэвис. – Что ж, плыви к дикарям за перцем, а я поплыву в Панаму за золотом. Каждому свое!
Спустившись в ялик, Питер бросил прощальный взгляд на «Радость холостяка» и его капитана. Дэвис задумчиво глядел ему вслед. Похоже, он оставался в твердой уверенности, что славный предок рода Шелтонов оставил потомкам не только сведения о проливе, но еще и о каком-то острове в южных морях, полном сказочных сокровищ. На рынках Лондона и Парижа пряности в самом деле стоили изрядно.
Гребцы навалились на весла. Дюжий Мэт Уэллер сказал:
– Ловко вы разделались с этим типом, капитан. Будет неделю кровью мочиться.
– Лучше две, – добавил Найджел Мерфи.
– Да сгноит Господь его душу! – с чувством произнес Билл Хендлер по прозвищу Фартинг, а Брукс – просто Брукс – кивнул одобрительно. Этот Брукс был известный молчальник.
Проплывая мимо «Старины Ника», Шелтон заметил на палубе суету. Самого Таунли не было видно, но люди его словно собирались в бой: разбирали мушкеты, топоры и шпаги, готовили шлюпки к спуску на воду, вязали к канатам железные крюки. Хотят на берег съехать и поохотиться на птиц?.. «Нет, не на птиц, – подумалось Питеру, – для этого не нужны топоры и крючья». Он велел гребцам поднажать, и через несколько минут ялик стукнулся о борт «Амелии».
– Выбрать якорь! – выкрикнул Шелтон, взлетев по трапу на палубу. – Ставить паруса! Мартин, выводи корабль из бухты! Мы уходим. Немедленно!
Лязгнула якорная цепь, боцман погнал матросов к снастям, на реи и мачты, четверо гребцов подняли шлюпку, рулевой, прислушиваясь к командам Кинга, начал осторожно разворачивать «Амелию». Хлопнули, забирая ветер, паруса, и бриг будто ожил, ощутил свою мощь в борьбе с волнами и течениями. Скалистый берег, над которым кружили чайки, все быстрее и быстрее поплыл мимо, и вместе с ним уходили назад силуэты кораблей: фрегаты Дэвиса и Свана, большой барк Таунли, крохотный «Москит» Самуэля Лейта, суда Кука и Рикса, Брэнди и Бамфилда. Ветер спускался на незримых крыльях с далеких гор, и когда «Амелия» обогнула мыс, похожий на согнутый палец, лихо вздул паруса и погнал корабль в море.
Подошел Дерек Батлер – как раз тогда, когда капитан ухитрился стащить камзол. Заметив окровавленную рубаху Питера с разрезанным рукавом, первый помощник окликнул хирурга, велел нести бинты и воду. Затем полюбопытствовал:
– С чего шумели на «Холостяке»? Ром в башку ударил? Решили слегка капитанов порезать?
– Нет, – промолвил Питер, наблюдая, как хирург бинтует царапину. – Таунли повеселиться захотел. Пришлось его охолонить.
– Таунли? Лихой моряк, но скандалист! – Батлер с осуждением хмыкнул. – А уходим почему?
– Чтобы веселье не продолжилось. На «Амелии» пушки, зато у него народа вдвое больше. Свара нам ни к чему.
– Это верно, – согласился помощник. Затем бросил взгляд на мыс, над которым торчали мачты пиратской флотилии, и добавил: – Чем выше заборы, тем лучше соседи. Так уж от праотца Адама повелось, и так, думаю, будет до скончания веков.
Резвая волна приподняла «Амелию» и покачала на своей упругой спине. Красный солнечный диск плыл над горизонтом, но еще не коснулся морской поверхности. Распустив паруса, бриг плыл прямо к солнцу, словно мошка, что летит на яркий свет костра.
Южное море. Апрель 1685 года.
Сорок три градуса южной широты. Испанский галион
Осенью погода капризна – подул внезапно южный ветер, попутный для «Амелии» и для корсарских кораблей. Быстроходный бриг мог бы обогнать флотилию, но Шелтону этого не хотелось; кто первым плывет, тому и грозят неприятности. Скажем, встреча с испанцами, чьи галионы, вероятно, болтаются в прибрежных водах… Уходить в океан на многие мили он тоже не хотел – координаты острова Мохас были известны с большим приближением, и главными ориентирами являлись заросшие сосной холмы да пироги индейцев на берегу. То и другое не разглядишь издалека, и Шелтон решил вести корабль милях в двадцати от перуанских берегов, примерно на том же расстоянии, что отделяло остров от континента. В записках прадеда сообщалось, что островок невелик, всего-то двенадцать-пятнадцать миль в окружности, но плодороден и населен воинственным племенем, а также инками и другими индейцами, сбежавшими из Перу. Знатные инки очень почитались у местных обитателей и ненавидели испанцев со всей свирепостью порабощенного народа.
Ночью корабль странствовал в океане, продвигаясь на север с попутным ветром на скорости в девять узлов. Когда взошло солнце, «Амелию» и бухту, где встали на якорь корсары, разделяло уже не меньше сотни миль, и с каждым часом это расстояние увеличивалось. Но, не желая плыть впереди корсарской флотилии, Шелтон, сменивший на вахте Дерека Батлера, велел зарифить паруса на фок– и грот-мачте и поворачивать на восток, к близкому берегу. Здесь, на границе между сушей и океанскими водами, было великое множество островов, населенных лишь стаями птиц да тюленями, выползавшими на камни, множество извилистых протоков и скрытных бухточек, где даже взор Господень отыскал бы «Амелию» с большим трудом. Выбрав подходящее место, капитан приказал бросить якоря и спустить шлюпки, которых на бриге было две, не считая ялика. Вскоре шлюпки закачались на мелких волнах, и команда, кроме вахтенных, съехала на берег – размяться и добыть пару нагулявших жир тюленей. Бивак был разбит на островке, в той его части, что обращена к материку и скрыта от океана утесами. На самой высокой скале залегли наблюдатели, Дик Сазерленд и Керти Донелл; им полагалось следить за морем и судами корсаров, если те появятся.
Когда спустились сумерки и дым стал незаметен, разложили костры и начали жарить сочное тюленье мясо. Оно пованивало рыбой, но после солонины и черствых сухарей моряки поглощали его с жадностью; жир капал на бороды, пачкал одежду, челюсти работали без перерыва, лица раскраснелись, а ром, выданный коком, пролился в глотки освежающим дождем. Кто-то, осоловев от выпивки и обильной еды, развалился на гальке и уже похрапывал или дремал вполглаза, другие сидели и лежали у костров, толкуя о прошлых делах, былых товарищах, удачных и неудачных набегах, а главное о том, какая добыча ждет их в нынешнем походе и где ее лучше взять – в Панаме, где дома испанцев крыты серебром, или же в Лиме, где из золота льют дверные ручки, а в окна вместо стекол вставляют изумруды.
Шелтон поднялся и зашагал вдоль линии костров, озирая свой маленький лагерь. На вершине утеса мерцал едва заметный огонек – Донелл и Сазерленд не спали и сейчас, должно быть, высматривали в океане свет корабельных фонарей. Такие же фонари зажглись на баке и юте «Амелии» – там несли вахту Пим и Никос Костакис. Остальные грелись или спали у костров, и Питер видел, что каждый, повинуясь привычке либо инстинктивной потребности, выбрал место рядом с близкими людьми. Те, кого он знал не первый год, с кем плавал у побережий Мексики и Новой Англии, пересекал Атлантику, ходил на Санто-Доминго, Гренаду, Сент-Винсент[22] и другие острова, те сидели по трое-четверо, ибо связи между ними давно определились, и было всем известно, кто кому компаньон и товарищ. Что, однако, не разобщало экипаж «Амелии», являясь лишь традицией опасного морского ремесла: нынче ты жив, а завтра смыт волною за борт или погиб под испанским клинком. В этой печальной ситуации есть наследник, который приголубит твою женщину и о детишках не забудет, а коли нет ни жены, ни детей, то уж долю твою получит непременно и пропьет в кабаке, вспоминая верного товарища[23]. Таков обычай. И неудивительно, что он соединяет и разделяет, ибо люди, даже одних занятий и одной судьбы, так непохожи друг на друга!
Новички, нанятые в Порт-Ройяле, сидели отдельно у большого костра. Не все восемнадцать, а чертова дюжина – оба драчливых ирландца, бывшие каторжники Дигби, Кейн и Престон, буканьеры Смарт и Нельсон и шестеро других. Стоя в темноте, Шелтон оглядел их с особым вниманием, запомнив имена и речи, а говорили здесь о том, что отделяться от Дэвиса не стоило, что слишком мало на «Амелии» людей и пушек, город богатый не взять и не ограбить караван торговцев, а если встретится испанский галион, так всем конец – не устоять «Амелии» против его орудий. Заводилой в этой компании считался Ник Макдональд, и Шелтон решил, что с рыжим ирландцем еще будут неприятности.
С этой мыслью он возвратился к костру, где его поджидали Батлер, Кинг и Хадсон. Братец Руперт на берег не съехал, сидел в своей каюте на «Амелии» и, очевидно, дулся на Питера; он был злопамятным и за день, прошедший после стычки, не сказал капитану ни слова. Его отсутствие Шелтона не печалило; здесь, на диком берегу, Руперт Кромби выглядел бы неуместным, как и среди разбойных соратников Дэвиса.
Присев у костра, капитан кивнул Мартину Кингу.
– Позови Тома. Пусть придет с Джонсом, Айрлендом и Муром. Нужно поговорить.
Они подошли один за другим и опустились на камни. Отблески пламени играли на суровых бородатых лицах, делая морщины более глубокими, кожу – более темной, что прибавляло Беллу, Джонсу и Муру, людям отнюдь не в преклонных годах, по доброму десятку лет. А вот Айрленд был уже немолод, старше всех в команде, старше даже Батлера, с которым плавал с тех времен, когда случилась смута в Англии и короля отправили на эшафот.[24]
Хотя торговля в вест-индских морях шла рука об руку с разбоем, «Амелия» не считалась капером или тем более пиратским судном. То был боевой корабль для перевозки ценных грузов и сопровождения других судов компании, когда те нуждались в защите – например, по пути в Старый Свет, где вечно бушевали войны. Слово капитана было на «Амелии» законом, но любая власть крепка, когда ее поддерживают не словом, а оружием. Поэтому Шелтон не отвергал кое-каких обычаев Берегового братства, признавая их практическую ценность.
Том Белл был боцманом и лучшим канониром на «Амелии», Райдер Мур не только готовил пищу, но отвечал за все запасы продовольствия, включая ром, масло и воду. Сорокалетний Палмер Джонс являлся корабельным плотником, прошедшим школу на верфях Бристоля; еще в молодые годы он перебрался с семьей на Барбадос, а затем на Ямайку. Берт Айрленд, старый пират, оружейник и парусный мастер, сумел бы оснастить любое судно от яхты и кеча до фрегата. Но на этом его таланты не кончались: хоть было Берту за шестьдесят, с тесаком в руках мог он уложить любого, кто на сорок лет моложе.
Было у этих людей еще одно, самое важное назначение: эти четверо, да еще Дик Сазерленд, рулевой и подельник боцмана, стояли между капитаном и командой. Не офицеры, но те, без которых трудно управлять лихими людьми, особенно в море и в сражении; те, кто следит, чтобы слова капитана дошли до каждого и были исполнены точно и быстро. Им, по обычаю Берегового братства, полагалось знать, куда и зачем плывет корабль.
– Быть может, кто-то удивился, что мы покинули Дэвиса, – произнес Шелтон, всматриваясь в лица моряков. – Напомню: у нас своя цель. В Порт– Ройяле команде была обещана награда, и я еще раз это подтверждаю. Есть вопросы?
Айрленд зашевелился, потер колени, разгоняя кровь в ногах.
– Со всем уважением, сэр… Нельзя ли подробнее об этой цели?
– И о награде, – добавил Мур. – Мы все тут, сэр, честные парни, клянусь котлом и черпаком! Будет обидно, если висельники Дэвиса получат больше нас!
Питер переглянулся с Мартином Кингом, посвященным в планы экспедиции. Объяснить что-то людям, сохранив тайну, было нелегкой задачей.
– Мы ищем богатство, но возьмем его не в городах Перу или Панамы, – промолвил он. – И нам не придется грабить испанцев и резать им глотки.
– Приятно слышать, – откликнулся Стив Хадсон. – У меня будет меньше работы. Я всегда считал, что резать глотки – крайне негуманное занятие. Даже для хирурга.
– Как бы они до наших не добрались, – буркнул Палмер Джонс. – И что тогда?
– Господом сказано: всякий вправе встать на защиту живота своего, – заметил Дерек Батлер. – И если злодей-испанец нанес тебе ущерб, то можешь разбить ему башку и возместить свои потери хоть серебром, хоть золотом, хоть овнами и козлищами. В этом нет греха.
– Так и сказано? – восхитился плотник.
– Не только сказано, но и в Библии записано, – сообщил Батлер. – Капитан у нас книгочей, Святую Книгу знает от корки до корки, он подтвердит. Верно я говорю?
– Хм… верно, – с запинкой произнес Шелтон. – Только не помню, где написано об этом, в Послании к Коринфянам или во Второзаконии. Может, в Притчах Соломоновых?
Боцман Том Белл запустил пятерню в густую бороду.
– Очень мудрено, сэр, хотелось бы попроще. Козлы и овны нам вроде ни к чему. А вот за какой ущерб можно золотом взять?
– Если встретим проклятых папистов на земле или в море и они пальнут первыми, то вот и ущерб. Это значит, что все их добро будет нашим, – сказал первый помощник. – Так, капитан? Мы ведь не должны с ними объясняться?
– Так, – согласился Питер. – Не помню, чтобы мы кому-то объясняли, какие мы мирные люди. Особенно после первого выстрела.
– И я не помню, – подтвердил Батлер. – Кто не рискует, не ест ветчины.
Они помолчали, глядя, как огонь пожирает сухие ветви кустарника. Потом Райдер Мур сказал:
– А что там с добычей, сэр? Много ли придется на долю честному матросу?
– Сколько тебе надо?
Кок почесал в затылке.
– Пятьсот песо у меня отложено. Еще пятьсот, и я бы открыл кабак и женился.
– И будешь дурак дураком, – пробормотал Том Белл, имевший опыт в подобных делах.
Капитан с горечью усмехнулся. Пятьсот пиастров каждому, тридцать пять тысяч на весь экипаж – неплохая добыча… Но это было много, много меньше, чем задолжала компания «Шелтон и Кромби» лондонскому Ллойду и другим воротилам с Корнхилла и Бонд-Стрит[25]. Брали на расширение торговли, на новые фактории и корабли, на ссуды плантаторам, растившим табак и сахарный тростник, брали на другие нужды, столь же необходимые – сколько золота ушло в карманы губернаторов Ямайки, в сундуки сэра Модифорда, сэра Воугана, сэра Линча! Платили грабительский процент, зато компания росла, и мнилось, что этому росту и процветанию ничто не угрожает. Забыли, что, кроме лондонских негоциантов, есть еще один партнер, самый ненадежный и коварный – море! Ему проглотить корабль с людьми и товаром, что бродяге почесаться!
Питер стер с лица усмешку и сказал:
– Если будет нам удача, вернешься с деньгами, Мур, даже с большими, чем просишь. Не нужно сейчас загадывать, ибо жадные не угодны ни Богу, ни людям. – Сделав паузу, он продолжил: – Мы останемся тут на несколько дней, пока Дэвис со своими кораблями не удалится к северу. Поплывем следом за ним, на остров, до которого отсюда миль семьсот или восемьсот. Там можно перезимовать, но если ветер и море позволят, уйдем и спустимся в низкие широты, примерно до пятнадцатого градуса.
Все молчали и глядели на него, все, кроме Мартина, который знал маршрут и конечную цель. Взор второго помощника был обращен к небесам, а мысли блуждали среди звезд, сиявших в эту ночь над Порт-Ройялом и домом его возлюбленной Лиз. На мгновение Шелтон представил сестру и отца, веранду с накрытым к ужину столом, горящие свечи, запах цветов, которым веяло из сада, представил все это, вздохнул и произнес:
– Добравшись до нужного места, высадимся на берег. Затем я поведу отряд в горы. Это будет трудное путешествие, джентльмены. Возможно, триста миль или более того.
– Что мы будем искать, капитан? – спросил хирург. – Сказочную страну Эльдорадо? Я слышал, что многие пытались до нее добраться, но сгинули в диких лесах, среди людоедов, кайманов и ядовитых змей. Как бы нам не разделить их судьбу!
– Мы не будем искать Эльдорадо и царство пресвитера Иоанна[26] тоже, – промолвил Шелтон. – У меня более определенная цель.
Глаза Хадсона блеснули.
– Клад, сэр?
– Если угодно. Сейчас у этих сокровищ нет хозяина. Кто найдет их, тот и возьмет.
Боцман пошевелил носком сапога сучья в костре. Вспыхнувшее пламя озарило лица сидящих алыми сполохами.
– Что сказать команде, сэр? – Томас Белл поднял взгляд на капитана. – Наши парни надежны и пойдут за вами хоть в преисподнюю, но теперь на «Амелии» полторы дюжины висельников. Испанцев пограбить, пожечь, кишки выпустить, это они мастаки. А клад… Будь в нем ржавый фартинг, я бы и того не стал искать с этими ворами!
– Том верно говорит, – согласился Дерек Батлер. – Если бросил камень в выгребную яму, кто знает, куда полетит дерьмо.
Вопрос боцмана не был праздным. Взять в море испанца, захватить прибрежный город, высадиться на берег и совершить марш в тридцать-сорок миль – все это являлось для корсаров делом привычным, знакомой частью разбойного ремесла. Они были искусными воинами и ради добычи могли преодолеть джунгли, реки и болота, штурмовать укрепления и схватиться с врагом, превосходившим их вдвое или втрое. Но всему существует предел. Долгое странствие в горах, среди снегов, ущелий и покрытых льдом вершин непривычно для морехода – тем более что на берегу, в любом испанском поселении, можно найти вино и мясо, золото, серебро, сколько угодно пленных и даже черноглазых сеньорин для потехи. Это было много ближе и доступнее, чем подпиравший небеса горный хребет. В горы их могла погнать только одна из двух причин: преданность своему капитану или алчность. Для кого-то одно, для кого-то другое, но лучше, если оба повода сойдутся.
– Скажите людям, что мы постараемся до времени избегать встреч с испанцами, – промолвил Шелтон. – Скажите также о походе в горы и о том, что со мной отправится большая часть команды. И еще скажите, что пойдем мы брать Потоси, серебряный рудник.[27]
Наступило молчание. Наконец Батлер ухмыльнулся и кивнул головой.
– Потоси! Ловко придумано! Околеть мне от чумы, если это их не соблазнит! Ходят слухи, что за год там добывают миллион песо серебром!
– Миллион! Разрази меня гром! Это сколько же в фунтах будет? – Боцман вцепился в бороду, наморщил лоб, но сосчитать не смог.
– Тысяч двести или около того, – подсказал образованный Хадсон. Затем бросил взгляд на темный берег, где, сейчас невидимый, вздымался горный хребет, таивший в своих недрах несметные сокровища. – Если разобраться, Потоси ничем не хуже Эльдорадо, – пробормотал хирург. – Только где этот рудник? Как туда добраться?
– Дьявол знает, – молвил капитан. – К чему нам это, Стив? Потоси где-то в горах, а нам и нужно в горы.
С этими словами он придвинулся ближе к огню, лег на спину и уснул. И снилось Питеру Шелтону, будто его корабль взмыл в небеса и летит над землей к горам в сверкающем льдистом убранстве, к далекому городу Мачу-Пикчу и реке со странным названием Урубамба… Точно рев трубы и удар колокола – урру!.. бамб!..
Утром, в девятом часу, появилась флотилия Дэвиса. Появилась и прошла на всех парусах, подгоняемая свежим ветром. Шелтон следил за кораблями с вершины утеса, прикидывал скорость; получалось, что плывут быстро, делая не меньше двенадцати узлов. Можно было бы переждать сутки, пропустить флотилию вперед на пару сотен миль, но беспокоил капитана ветер – вдруг переменится?.. Попутный ветер при ясном небе – счастье моряка и, как правило, недолгое… По этой причине Шелтон решил, что сорокамильной дистанции хватит, и в полдень «Амелия» подняла паруса.
Три дня и три ночи шли хорошим ходом, одолев изрядное расстояние и не видя ни чужого паруса, ни вымпела на мачте. Море повсюду было пустынным; катились чередой валы к земле, темневшей по правому борту, а за левым распластался серо-синий океан, уходивший в бесконечность, светлую днем и непроницаемо-черную, смоляную ночью. В темноте чудилось, что поверхность вод смыкается у горизонта с небесами, заворачивается над миром огромным звездным плащом, и корабль плывет к этим созвездиям, к огням тысяч и тысяч неведомых городов, что сияют по другую сторону океана. Питер Шелтон, стоявший ночную вахту, глядел на звезды и вспоминал названия земель, находившихся так далеко на западе, что запад там становился востоком. Острова, такие огромные, что Ямайка в сравнении с ними казалась жалким клочком земли… таинственный Китай, сказочная Индия… а дальше, за двумя океанами – Африка, Черный континент, и там тоже край света, подобный тому, который они обогнули недавно… Плыть в эти дальние дали месяцы и месяцы; как сообщал старый Чарли в своем тайном дневнике, «Золотая лань» шла на запад от берегов Калифорнии шестьдесят восемь дней, не встретив признаков суши. Представляя это, Шелтон думал о ничтожности собственных свершений, и хотелось ему повернуть бриг к закату, пересечь океан вслед за предком и взглянуть на чудеса Востока. Что эти испанцы! Видел он испанцев и индейцев тоже! А вот какие люди живут в Китае, в Индии, в Аравии?.. Какие у них города, какие одежды, как звучит их речь, красивы ли их женщины, пьяны ли напитки, сладки ли плоды?.. Но тут вспоминались Питеру отец и компания «Шелтон и Кромби», и он, вздыхая, отводил взгляд от тонувшего в ночи запада и поворачивался к северу. Над горами вставало солнце, Батлер или Кинг принимали вахту, и капитан, сделав утренний осмотр корабля, мог отдохнуть. Иногда не спалось, и он лез в сундук за подходящей книгой; обычно – за сочинением мессира Марко Поло о странствиях в землях великого хана. Давно уже канули в вечность и этот хан, и его империя, но читать было интересно.
На заре четвертого дня Шелтон определился с положением «Амелии», выяснив, что корабль достиг сорок третьего градуса южной широты. Берега континента здесь отступали к востоку, образуя большой залив протяженностью в сотню миль, огражденный со стороны океана довольно крупным островом или, возможно, полуостровом – во всяком случае, капитан и его помощники решили, что хоть эта земля меньше Эспаньолы, но вполне сравнима с Ямайкой[28]. Бриг двигался мимо нее с самого утра до времени обеда, и Питер не только успел выспаться, но и просмотрел зарисовки берегов, сделанные Хадсоном. У хирурга, обладавшего острым глазом и твердой рукой, был недюжинный дар рисовальщика.
В пятом часу пополудни Никос Костакис из вахты Кинга приблизился к квартердеку и, склонив голову, встал так, чтобы быть замеченным капитаном. Пожалуй, из всех завербованных в Порт-Ройяле только он внушал Шелтону симпатию – человек образованный и явно не разбойник, он выделялся среди людей Берегового братства, как породистый пес среди волков. Обстоятельства, что привели его в Вест-Индию, оставались тайной – впрочем, как и у многих переселенцев из Старого Света. Одни покинули родину по долгу службы или по собственной воле, другие – в трюмах каторжных кораблей, но вспоминать о прошлом не любил никто.
Сделав Никосу знак подняться, капитан спросил:
– Прочитал Сервантеса? Хочешь новую книгу?
– Нет, сэр. Историями дона Мигеля нужно наслаждаться не торопясь, читать их вдумчиво, чтобы увидеть за смешным трагическое. Я, сэр капитан, беспокою вас по иной причине. – Никос склонил голову к плечу, и на его смуглой, с впалыми щеками физиономии изобразилась задумчивость. Помолчав недолгое время, он произнес: – Кажется, я различаю звуки канонады. Где-то на севере, сэр.
Шелтон прислушался. Гудели канаты, поскрипывало дерево, иногда хлопал парус, и все эти звуки являлись таким же обыденным голосом корабля, как рык боцмана и перекличка между матросами. Еще раздавался плеск волн и вопли метавшихся над морем чаек. Больше капитан не слышал ничего.
– Ты уверен, Никос?
– Да, сэр. – Заметив недоумение Шелтона, грек быстро произнес: – У меня отличный слух, капитан. Я с Родоса, где обитает особое племя – моряки, торговцы и мошенники. Но честные люди тоже попадаются.
– С Родоса?
– Это остров в Эгейском море, сэр, у турецкого берега. Про родосцев говорят, что мы за милю слышим звон денег в чужом кошельке. Ну а пальбу из пушек… – Костакис усмехнулся. – Этот звук мы узнаем и за сорок миль.
– Выходит, кроме склонности к языкам, у тебя есть и другие таланты, – произнес капитан, оглядывая пустынные воды. Не заметив ни паруса, ни мачты, он подозвал боцмана и распорядился: – Том, пошли Донелла в воронье гнездо! Пусть смотрит, не появятся ли клубы дыма. И тишина на палубе! Всем заткнуть рты!
Кивнув греку, Шелтон поднялся на квартердек и встал рядом с Мартином Кингом. Скосив глаз на капитана, тот нерешительно передернул плечами и пробормотал вполголоса:
– Что случилось, Питер?
– Никос, этот грек, слышит канонаду, и я думаю, это ему не приснилось. Корабли Дэвиса могли встретить испанцев.
Мартин приложил ладонь к уху, и его лицо напряглось.
– Но я ничего…
– Я тоже. Должно быть, греки слышат лучше других людей.
– Зато англичане пьют больше джина и рома, – заметил помощник Шелтона и добавил: – Чайки орут как грешники в чистилище. Я по-прежнему не…
Керти Донелл, сидевший на верхушке грот-мачты, закричал, замахал руками:
– Вижу дым! Много дымов! Прямо по курсу!
Кулаки Шелтона сжались. На мгновение он замер, всматриваясь в северный горизонт, над которым плыли то ли мелкие темные облака, то ли клочья дыма, потом выкрикнул:
– Офицеров – на квартердек! Мартин, правь ближе к берегу! Это не наш бой. Найдем подходящий залив и бросим якорь.
Если прислушаться, уже можно было различить едва заметные звуки пушечных залпов. Вероятно, битва происходила милях в двадцати-двадцати пяти, но приглушенный грохот орудий далеко разносился над водой, сопровождаемый паническими стонами чаек. Питер вытащил из-за пояса подзорную трубу, но не увидел ничего, кроме дымных клубов, уносимых ветром в небеса. Но такое зрелище было ему знакомо – не в первый раз он наблюдал за морским сражением, происходившим где-то за линией горизонта, когда не видны ни мачты, ни корабли, а лишь пороховой дым, плывущий над морем.
По трапу торопливо поднялись Батлер, братец Руперт и хирург; двое первых – при шпагах и пистолетах, безоружный Хадсон тащил свой лекарский сундучок. На лице Дерека Батлера змеилась хищная улыбка – должно быть, старый пират представлял, как ревут пушки, летят обломки дерева и горят паруса, как крючья впиваются в планшир и сотня разбойных молодцов, потрясая тесаками, лезет на вражескую палубу. Его глаза сверкали, ноздри раздувались, будто с расстояния многих миль Батлер чувствовал запах пороха; принюхавшись, он оглядел горизонт и рявкнул:
– Чтоб мне лизать сковородку в аду! Похоже, Дэвис сцепился с испанцами! Не терпится ему набить сундуки серебром!
Этот возглас услышали на палубе, где уже столпилась вся команда брига. Люди из старого экипажа «Амелии» молча ждали приказов капитана, но среди новобранцев, заметивших, что корабль идет к берегу, поднялся ропот:
– А мы куда?.. Вместо драки – рожей в дерьмо?..
– Я тоже хочу звенеть испанским серебром!
– Что за хрень? Куда прется наша лоханка?
– Навоз козлиный! Похоже, будем без навара!
– Так дело не пойдет, капитан!
– Говорят, он на серебряный рудник собрался… Так до рудника далеко, а тут пожива близко!
– Капитан! Эй, капитан!
– Капитана сюда!
Громче всех звучал голос Ника Макдональда, рыжего ирландца. Сделав знак Кингу, Питер спустился на палубу. Мартин шел следом. Руки его лежали на пистолетах.
– Кажется, звали капитана? – негромко молвил Шелтон, разглядывая крикунов. – Кто? Ты, Макдональд?
– Мы все! – Ирландец с дерзким видом расправил плечи. – Гроб и могила! Мы хотим знать…
Подзорная труба в руках капитана уперлась ирландцу в челюсть, заставив его захлопнуть рот.
– На этом корабле нет «мы», а есть «я», наместник божий на борту, – произнес Шелтон. – На этом корабле слушают капитана и выполняют его приказы. А если кому-то нужно обратиться к капитану, он не забывает добавить «сэр». Боцман! Дюжину линьков ему!
Том Белл уже стоял наготове, вместе с молчальником Бруксом и Диком Сазерлендом. Ирландца скрутили, бросили на палубу ничком, задрали рубаху. Сазерленд придавил коленом его шею, Брукс сел на ноги. Свистнула веревка. Вопль Макдональда перекрыл далекий гул орудий.
– Еще вопросы, джентльмены? – Питер окинул взглядом свою команду. Его старые товарищи ухмылялись, наемники из береговых братьев смотрели мрачно и отводили глаза. Кивнув, он вернулся на квартердек, к Батлеру, проворчавшему с довольным видом:
– Этот сукин сын давно нарывался. Я бы протащил его под килем, капитан. Соленая водица отменно прочищает мозги.
– Некогда. Хватит линьков, – отозвался Шелтон и приставил к глазу трубу. «Амелия» шла сейчас у северной оконечности большого острова или, быть может, полуострова, за которым лежал просторный залив. Берег здесь оказался гористым, зубья утесов вставали прямо из кипящих пеной волн, и удобного места для скрытной стоянки не было. Впрочем, Питеру мнилось, что звук канонады стихает или, во всяком случае, удаляется. Дымы над северным горизонтом тоже как будто развеялись, что могло быть признаком конца баталии. Возможно, люди Дэвиса, Таунли, Свана и других вожаков уже тащат добычу с испанских судов, вяжут пленных и гонят их в трюмы, а тех, кто ранен, швыряют за борт. Труд недолгий, подумал капитан, решив, что искать стоянку на ночь нет нужды.
– Если это остров, – он вытянул руку к берегу, – то севернее найдется пролив, отделяющий его от континента. Войдем туда, бросим якорь, если повезет, и переждем до заката. А там опять в море.
– В проливе, должно быть, сильное течение, – заметил Дерек Батлер.
Питер пожал плечами:
– У нас хорошая скорость. Но если не справимся, просто ляжем в дрейф.
– Мы в кабельтове от суши, – молвил Мартин Кинг, бросив тревожный взгляд на воду, кипящую у скал. – Не хотелось бы лечь в дрейф рядом с этими камнями.
– Удалимся от них. Хватит половины мили.
С минуту капитан и его офицеры молчали. Три морехода всматривались в очертания берега, ожидая, когда появится пролив и нужно будет отдать команду рулевому. Руперт Кромби, облаченный в камзол из розового атласа, принимал воинственные позы, выпячивал подбородок, поглаживал то рукоять пистолета, то эфес французской шпаги. Хирург Хадсон с озабоченным видом изучал северный горизонт. Наконец он произнес:
– Я ничего не слышу, джентльмены. Ни орудийных раскатов, ни иных звуков, кроме воплей птиц. Что бы это значило?
Дерек Батлер ухмыльнулся:
– Испанцы кормят рыб. А Господь, как известно, сделал рыбок молчаливыми.
– Откуда такая уверенность? – полюбопытствовал Кромби. – Почему вы полагаете, что рыб кормят испанцы, а не наши приятели из Берегового братства?
– Сейчас я тебе объясню, красавчик. Мы ведь на сорок третьей параллели, так?
– И что с того?
– Он не понимает! – Батлер окинул кузена Руперта пренебрежительным взглядом, затем произнес: – Отсюда очень далеко до Лимы, верно? Может, две тысячи миль, а может, три… Края здесь пустынные, городов не видать, полей и дорог тоже, и если бродит кто по этим берегам, так только дикари. С чего бы испанцам посылать сюда флот? За птичьим дерьмом и перьями?.. Это вряд ли! Поэтому я думаю, встретилась Дэвису мелкая лоханка, дозорный корабль, что ходит вдоль побережья – так, на всякий случай. Встретилась, и Дэвис утопил папистов во славу Господа.
Неожиданно встрепенулся Хадсон.
– Вам, морякам, виднее, куда и зачем пошлют галионы, но я бы и другое не забывал. А если в Лиме уже знают о нашей экспедиции? Если вице-король отправил корабли, чтобы отвратить угрозу от своих богатых городов и плодородных земель?
– Будь он хоть трижды вице-король, а всё не святой провидец, – буркнул Дерек Батлер. – Откуда ему знать? Разве что наши парни в Панаме… – Он нахмурился и смолк.
– Гронье с Пикардийцем могли уже там нашуметь, – продолжил Шелтон. – Возможно, испанский губернатор послал весть в Лиму и запросил о помощи, так что сомнения Хадсона справедливы. А это значит…
– Мачты! Вижу мачты! – раздался крик из вороньего гнезда. – Три мачты, сэр! Полтора румба на ост!
Шелтон потянулся за подзорной трубой. Земля, вдоль которой шел его корабль, оказалась островом, и пролив, куда он собирался повернуть, был на месте, только место это уже заняли – из-за темных прибрежных утесов выплывал испанский галион. Не мелкое сторожевое суденышко, а фрегат под кастильским флагом, с высокими надстройками на носу и корме, с распахнутыми орудийными портами и мачтами в белой пене парусов. Возможно, он очутился тут по воле случая, отбившись в пылу сражения от эскадры; возможно, поджидал в засаде корабли пиратов, плывущие вслед за Дэвисом. Так или иначе, он был здесь, и стволы его пушек глядели прямо на «Амелию».
– Испанцы! Мой бог, испанцы! – простонал Руперт Кромби, бледнея на глазах.
– Они, это уж точно, – подтвердил Дерек Батлер, разглядывая фрегат в трубу. – Двадцать пушек с каждого борта, и калибр не меньше, чем у нас. Что прикажешь, Питер?
Но Шелтон уже распоряжался.
– Томас, на пушечную палубу! Айрленд, раздать оружие! Пим – к рулю! Готовить крючья и веревки!
Толпа на баке и шкафуте зашевелилась, забурлила. Берт Айрленд, открыв оружейный чулан, совал в руки морякам мушкеты и гранаты, боцман со своей командой спустился вниз, к пушкам, ядрам и набитым порохом рукавам, Уэллер и Брукс встали с помощниками к палубным орудиям, кок и плотник Джонс потащили из ящиков веревки с крючьями, Пим, сын Пима, сменил Сазерленда у штурвала. Всё свершалось быстро, споро и без суеты. В эти мгновения команда «Амелии» была едина и не делилась на прежних и новых моряков, на мелкие кучки компаньонов и товарищей; под пушками врага все они были друг другу братьями.
– Мы на ветре, а испанцы идут галфвинд, – произнес Мартин. – У нас преимущество в скорости. Может, проскользнем?
– Нет, – ответил Шелтон, изучая испанский корабль в трубу. – До них еще три мили. Успеют перекрыть нам дорогу. Подойдут на пару сотен ярдов и разнесут нас в клочья.
Три мили, десять минут быстрого бега «Амелии»… Капитан покосился на Батлера. Первый помощник был абсолютно спокоен и занят делом: следил, как экипаж готовится к драке, покрикивал, поторапливал. Но блеск глаз и пальцы, ласкавшие рукоять тесака, его выдавали: мысленно старый пират уже рубился с испанцами на скользкой от крови палубе.
– Стрелки, на правый борт! Палубная команда, на реи и к снастям! Остальным приготовиться к абордажу! – скомандовал Шелтон и подмигнул первому помощнику. – Поведешь их, Дерек?
Батлер ощерился:
– Как бог свят!
Дистанция сократилась до двух миль, потом до мили. Галион лег на ветер, набрал скорость и развернулся бортом к «Амелии». В подзорную трубу казалось, что пушечные жерла целят Питеру прямо в лоб.
– Похоже, удрать не получится… – пробормотал хирург. – Что будем делать, капитан?
– Маневрировать. – Питер пожал плечами. – Маневрировать и стрелять. Наши пушки бьют дальше испанских, наше судно поворотливее, а там – все в руках Божьих!
– Но они не стреляют, – молвил дрогнувшим голосом кузен Руперт. – Может быть, они…
Борт испанского корабля окутался огнем и дымом, грохот залпа прервал Руперта Кромби. Свистнули ядра, и в шести кабельтовых от «Амелии» поднялись фонтаны зеленоватой воды. Расстояние было еще слишком большим для прицельного огня – галион просто демонстрировал свою мощь.
– Пресвятая Троица! – Батлер с радостным видом перекрестился. – Хвала Господу, они пальнули первыми! А ведь мы их трогать не собирались! Так ведь, капитан?
– Несомненно, – подтвердил Шелтон и, взглянув на Мартина, добавил: – Уверен, помощник Кинг тоже так считает.
Мартин усмехнулся и молча склонил голову.
– А раз они начали свару и нанесли нам… гм… ущерб, то, как я давеча говорил, мы вправе возместить свои потери. Так, Питер?
– Не буду спорить, – согласился капитан и крикнул: – Эй, на пушечной палубе! Заряжай!
– Какие потери, какой ущерб! – Лицо кузена Руперта пошло красными пятнами. – Они же в нас не попали! Щепки от планшира не откололось!
– Ущерб нанесен нашей чести и нашему флагу, – важно подбоченившись, сообщил Дерек Батлер.
– Но мы не поднимали флаг!
– И не поднимем. На кой черт он сдался? Верно, капитан?
Шелтон подтолкнул старого пирата к трапу.
– Что-то ты разболтался, Дерек. Иди к абордажной команде и объясни им про флаг, про честь и корабельную казну. На таком галионе должен быть хоть один сундук с пиастрами… Верно, старина?
Читать бесплатно другие книги:
