На пороге чудес Пэтчетт Энн

В лаборатории стало тихо, и в этой тишине все услыхали неожиданный хрип.

Доктор Свенсон пыталась восстановить дыхание.

После слов доктора Буди она послушно опустилась на стул и поставила на ящик отекшие ноги. Нэнси Сатурн принесла ей стакан воды, но доктор Свенсон отмахнулась. Потом опять заговорила, но уже спокойнее:

— Мистер Фокс, посмотрите все, что вам нужно. Вы убедитесь, что все идет правильно. Вам помогут доктора Сатурн. Завтра, когда рассветет, доктор Буди отведет вас к мартинам, а после этого вы сядете в лодку и вернетесь в Манаус. Вот все гостеприимство, на какое я способна.

— Доктор Сингх поедет с нами, — объявил мистер Фокс.

Это был не романтический жест, а встречное предложение в начавшихся переговорах.

Доктор Свенсон отрезала:

— Это невозможно. Доктор Сингх согласилась остаться тут, пока я не рожу ребенка. — Она положила на живот отекшие руки. — Огромная сенсация, мистер Фокс. Мне семьдесят три года, и я беременна. Если вы посмотрите утром на жителей деревни, вы увидите, что я не одна такая. Мы очень близки к тому, чтобы представить вам искомый препарат. Если только, конечно, вы будете контролировать свой деструктивный темперамент. Я держу свое слово и рассчитываю на то, что вы сдержите свое.

Мистер Фокс на мгновение растерялся.

Он не изучал высших млекопитающих, не проводил эксперименты с грызунами. Он не имел представления ни о первой эффективной дозе, ни об исследованиях по безопасности многократного применения. Он не читал докладов о шансах на успех, и внезапно перед ним оказался шестимесячный успешный результат первой человеческой дозы. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить новость, но, когда это произошло, лицо мистера Фокса озарилось нежностью, удивлением и радостью.

То же самое произошло тридцать пять лет назад, когда его жена Мэри сообщила ему нечто подобное.

Он нерешительно подошел к доктору Свенсон. Смягчил свой голос:

— Сколько уже?

— Почти семь месяцев.

— У меня нет квалификации, чтобы делать кесарево сечение, — заявила Марина. — Я уже говорила вам. Вы должны рожать в больнице.

— С доктором Сингх я чувствую себя более комфортно, — сказала доктор Свенсон. — Мы не можем позволить себе никакую утечку информации. Я не могу ехать в город и там рожать! Я уже видела несколько раз, как оперирует доктор Сингх. Она делает это великолепно. У меня нет вопросов к ее квалификации и компетентности.

Марина находила аргументы в споре с доктором Свенсон, когда они оставались наедине, но публично у нее это не получалось.

Все комплименты лежали на ее дороге в ад.

— Мы можем привезти специалиста из Рио, — сказал мистер Фокс. — А если хотите, то из «Джона Хопкинса». — Он уже забыл о мучительном плавании, о миссис Бовендер, о стрелах туземцев. Препарат работал — вот все, что ему требовалось узнать. Его не интересовали научные материалы, деревья, ему не хотелось остаться наедине с Мариной. Он мог спокойно возвращаться в Манаус.

— Мне нужно то, о чем я уже сказала. Доктора Сингх я учила сама, поэтому оставьте ее здесь еще ненадолго.

— Хорошо, — ответил мистер Фокс.

Марина раскрыла рот, но доктор Свенсон опередила ее:

— Доктор Буди права, я устала. Доктор Сингх, проводите меня до хижины. На сегодня с меня хватит.

Она протянула Марине руку.

Кожа между пальцами потрескалась и кровоточила. Когда они уходили, мистер Фокс дотронулся до плеча доктора Свенсон; она милостиво кивнула в ответ.

Они вышли под звездный купол неба, и Марина нарушила молчание.

— Я уже сказала вам, что не намерена оставаться, — раздраженно прошептала она под шорох крылышек насекомых и бесконечные рулады лягушек. — Вы думаете, что можете просто взять меня в аренду у моего босса?

— Подождите еще чуточку, — ответила доктор Свенсон.

Хижина доктора Свенсон соседствовала с лабораторией.

В маленькой комнатке еле уместились узкая кровать, комод, раздвижной стол с двумя стульями. Доктор Свенсон одолела четыре ступеньки, опираясь на Марину, и тяжело опустилась на кровать.

— Мне надо лечь, — сказала она и с тихим стоном вытянулась на кровати. Что означал этот стон, боль или облегчение, Марина не поняла. — Пожалуйста, доктор Сингх, снимите с меня сандалии.

Марина повозилась с сандалиями «биркеншток», но все же сумела их снять. Ноги профессора распухли и приобрели неестественный багровый цвет.

— Не вынуждайте меня жалеть вас, — заявила Марина. — Чем больше я за вас волнуюсь, тем больше уверена, что вы должны лечь в больницу, где доктора знают, что надо делать.

— Вы тоже это знаете, — возразила доктор Свенсон. — А меня вы жалеете, потому что у вас такой характер. Тут уж я ничего не могу поделать.

Марина присела на край тонкого матраса.

— Кто этот мужчина на фото? — Она приложила пальцы к запястью доктора Свенсон. Пульс был такой частый, что она еле успевала считать.

Доктор Свенсон повернула голову и посмотрела на черно-белую фотографию в рамке, стоявшую на столике. На фоне джунглей стоял высокий худой мужчина в белой рубашке, с прямым английским носом, и смотрел через плечо на фотографа.

— Никогда не задавайте вопроса, если сами знаете ответ. Это противная привычка.

— Он очень красивый, — сказала Марина.

— Да, он был красавец, — согласилась профессор и прикрыла глаза.

— Где тонометр?

Доктор Свенсон махнула рукой на красную сумку, стоявшую на полу. Марина достала из нее тонометр и стетоскоп.

— Плод мертв, доктор Сингх. Он умер вчера или позавчера. Я собиралась сказать вам об этом, но тут явилась эта компания. Можно подождать еще и послушать, но там никакого движения. Я не помню точно, когда он шевелился в последний раз.

Марина взяла было ее за руку, но доктор Свенсон оттолкнула ее.

— Давайте, — сказала она. — Послушайте.

Марина вставила в уши концы трубок и стала водить мембраной по животу беременной, останавливаясь в одном месте, потом в другом, третьем.

— Ничего, — сказала доктор Свенсон.

— Ничего, — подтвердила Марина. Измерила давление, потом измерила еще раз, чтобы убедиться в правильности показаний. — Сто семьдесят два на сто пятнадцать.

Доктор Свенсон прикрыла глаза:

— У меня преэклампсия. У нас нет питоцина. Есть сироп, который лакаши обычно используют, чтобы вызвать в таких случаях схватки; это экстракт из сверчков или чего-то в этом роде. Но сейчас я обессилела от собственного эксперимента и сомневаюсь, что переживу схватки. Так что плохая новость — вам придется делать кесарево, и хорошая, что вам не придется ждать для этого два месяца. Мистер Фокс уезжает завтра с желанным доказательством, что препарат эффективен, и это даст нам много времени. Если вы сможете хоть немного задержаться здесь после операции, чтобы у меня не возникло осложнений, я буду вам признательна. Потом я прикажу Истеру и Сатурнам отвезти вас в Манаус. Вы согласны?

— Я могу посадить вас завтра в лодку, и мы отправимся в настоящую больницу с настоящими врачами, с анестезиологом и стерильной хирургической. Я не намерена оперировать вас, набрав в шприц кетамин.

Доктор Свенсон махнула рукой:

— Не смешите меня. Для особых случаев у нас есть версед.

У Марина нашлись возражения и на этот счет:

— Ситуация серьезная. Сейчас вы должны рассуждать как врач, а не как этноботаник. Если вы отправитесь завтра утром с Милтоном и мистером Фоксом, то через считаные дни вернетесь сюда. Учитывая ваше давление, это нужно сделать как можно скорее. Будь на вашем месте кто-нибудь другой, вы бы не стали это откладывать.

— Доктор Сингх, сначала послушайте, что я вам скажу. У меня нет сил повторять это. Я никуда не поеду, и если я умру до того, как у вас появится шанс меня спасти, бремя ответственности будет целиком на мне. Не заставляйте мистера Фокса везти меня в больницу. Тогда рухнут все его мечты, а следовательно, и мои мечты. Я не хочу жертвовать потенциальной вакциной от малярии ради койки в больнице Манауса. Я прошу вас сделать эту операцию, чтобы мне не пришлось заставлять Алена Сатурна. Не понимаю, почему вы считаете невыполнимой такую простую просьбу.

Марина молчала, обдумывая ужасную ситуацию. В конце концов ей ничего не оставалось, как кивнуть.

— Конечно, есть все основания предполагать, что это меня убьет.

Доктор Свенсон открыла глаза и взглянула на Марину:

— Трудно сказать, то ли это побочное действие препарата, то ли возрастной фактор. Закончу я на этом свою жизнь или нет, будет видно, но я хочу, чтобы вы знали: препарат готов, по крайней мере его репродуктивный аспект. Мистер Фокс может объявить об этом на весь мир. При некотором везении мы сумеем не сообщать ему эту новость еще несколько лет — пускай он финансирует нашу работу над вакциной от малярии.

Марина пожала плечами.

Слова доктора Свенсон она списала на трудную ситуацию. Через пару месяцев, когда все будет позади, профессор будет думать по-другому…

— Не надо так говорить. Вы работали над этим проектом слишком долго, чтобы отказываться от него.

— Как нам тестировать этот препарат? Я годами ела кору, в шестьдесят лет ко мне вернулись менструации. Я снова прошла через юношеские прыщи и судороги и скажу вам, что там нечем наслаждаться. Я не хочу повторять такие аспекты моей юности.

— Так пусть они найдут нормальных, здоровых волонтеров. Никто и не рассчитывает, что вы станете испытывать все на себе.

— Чтобы оценить безопасность препарата, нам придется найти много бездетных семидесятитрехлетних женщин и убедить их согласиться на оплодотворение. Велики шансы, что мы убьем многих из них в процессе испытаний.

— Да, шансы есть, — согласилась Марина и пригладила ладонью непослушные кудри доктора Свенсон.

— Давайте без нежностей, доктор Сингх. Я говорю это, чтобы вы знали, что не будете виноваты, если со мной что-либо случится. Я проделала это с собой в интересах науки и ни о чем не жалею. Вы понимаете? Все к лучшему. Мы очень близки к завершению работ над вакциной и, кроме прочего, теперь знаем, что постменструальные женщины не приспособлены к беременности. Надо запомнить это и учитывать.

— Ладно, допустим, это не получается в семьдесят три. Но не исключено, что может получиться в пятьдесят лет. Сейчас не время отбрасывать все подряд.

— Пускай пятидесятилетние довольствуются, как и раньше, зачатием в пробирке. Я не собираюсь дарить миру такую напасть и верю, что женщины перестанут испытывать судьбу и будут рожать детей в разумном возрасте, — она вздохнула. — Итак, все хорошо, все нормально. Сейчас я хочу спать и хочу, чтобы вы тоже выспались. Мы сделаем операцию завтра после полудня, когда все уедут и будет много света. Постарайтесь спровадить их пораньше. Милтон и Барбара задерживаться не станут, а вот мистер Фокс может и застрять. Когда они сядут в лодку, попросите доктора Буди вам ассистировать. Нет смысла говорить ей об этом сегодня.

— Ладно, — согласилась Марина.

Она опустила сетку над кроватью, убавила пламя в фонаре, но никак не могла заставить себя уйти.

— Вы все еще здесь? — спросила доктор Свенсон.

— Хочу подождать, когда вы уснете.

— Я умею засыпать, доктор Сингх. И не нуждаюсь в том, чтобы вы наблюдали за мной. Разве если только вы хотите у меня поучиться чему-нибудь.

Когда Марина вернулась в лабораторию, доктор Нэнси Сатурн объясняла мистеру Фоксу связь между деревьями и пурпурными мартинетами, а Томас Нкомо показывал ему диаграммы беременностей, рождения живых детей, веса ребенка при рождении, и все лгали ему — потому что о многом умалчивали.

Милтон и Барбара делали сэндвичи из магазинного хлеба, который привезли с собой. Все были при деле.

Все прекрасно ладили.

— Вы видели все это? — спросил мистер Фокс у Марины, когда она подошла.

— Видела, — ответила она. — Ведь я здесь уже давно.

— Превосходная работа. Поистине превосходная.

Теперь он улыбался ей без малейших сомнений. Он был просто счастлив. Скоро препарат будет у «Фогель», акции взлетят, а его риск будет оценен по достоинству будущими поколениями членов правления.

Доктор Буди протянула Марине сэндвич — консервированную курятину после нескольких недель консервированной ветчины.

— Как доктор Свенсон? — спросила она.

— Очень высокое давление, — ответила Марина.

Мистер Фокс озабоченно нахмурился, и она поспешила его успокоить:

— Она устала, ей просто нужен отдых, вот и все. И как можно меньше стрессов.

Такие слова она когда-то говорила своим пациенткам. Это всегда успокаивало. Мысль об отдыхе нравилась всем.

— Мы уезжаем утром, — сказал Милтон.

— Когда посмотрим на деревья, — добавил мистер Фокс.

Марина подождала еще минуту — ради памяти о былом.

Мистер Фокс снова склонился над бумагами; ей очень хотелось погладить его по голове…

Что ж, пожалуй, так лучше, что он не глядит на нее, не отвел ее в сторону и не шепнул ей на ухо свой истинный план. Если он любит ее и сейчас, тем печальнее будет впоследствии, когда он поймет, что она лгала ему вместе с остальными. Он бросит ее сразу, как только развалится программа. Может, пройдет несколько лет, но когда он поймет, что вместо препарата от бесплодия он финансировал противомалярийную вакцину и что Марина знала об этом, но молчала, он порвет с ней все отношения. Принять такую потерю будет намного тяжелее, если он любил ее когда-нибудь.

— Теперь пора в постель, — спокойно сказала она.

Тут он все-таки поднял голову и посмотрел на нее, словно говоря: я, конечно, что-то неправильно понял?..

— Я с вами, — сказала Барбара Бовендер и положила вторую половину своего сэндвича в один из карманов.

Они взяли с собой Истера, а остальные пожелали им спокойной ночи.

В том числе и мистер Фокс.

— Как вы тут размещаетесь? — поинтересовалась Барбара, оглядывая веранду.

— Я на койке, Истер в гамаке, но сейчас Истер спит со мной. Так что, думаю, вам достанется гамак. Конечно, не очень удобно, но лучше, чем спать на полу.

Истер старательно обтирал свои ступни мокрой тряпкой. Такому ритуалу его научила Марина.

— Слушайте, — сказала Барбара, накручивая на пальцы кончик косы. — Я знаю, это ваше место, но можно я буду спать с Истером? Только эту ночь. Я весь день хожу еле живая. Честно говоря, если бы не было Истера, я бы напросилась спать с вами, но только мы вдвоем не уместимся на такой узкой койке, — она грустно посмотрела на мальчика. — Как неудачно, что Джеки уехал.

Марина кивнула.

Она хорошо знала, как успокаивает соседство Истера.

Но все-таки подумала, вытряхивая из гамака помет мармозеток, что именно в эту ночь ей и самой хотелось спать не одной…

Ночью Марине приснился не ее отец, а отец Барбары Бовендер, бегущий через лес к реке.

Когда она проснулась, одна ее нога и обе руки свешивались через край гамака.

Первая ее мысль была о мартинах.

На веранде было почти темно, Барбара и Истер спали, Истер в нейлоновых шортах, которые носил днем, а Барбара в белой ночной рубашке. Марина посмотрела на них и удивилась, что на свете бывают такие вещи, как ночные рубашки.

Она взяла фонарик и вышла в джунгли, светя себе под ноги, так как в этот ранний час тарантулы медленно уползают с тропы. Ей хотелось побывать возле мартинов и вернуться назад до того, как туда придут другие. Теперь она была уверена, что у коры есть и какое-то другое свойство, о котором все умалчивают, и знала, что не хочет ни дня оставаться без нее. В последний день перед отъездом она придет сюда и отпилит от деревьев несколько веток на дальнем краю рощи. Потом распилит их на кусочки, свяжет между собой и увезет домой как память. Потом будет сидеть на своей кухне, вынимать из морозильной камеры, когда потребуется, веточку и соскребать кору зубами.

Размечтавшись, она едва не наступила на муравейник. Остановилась и понаблюдала за муравьями, прогрызавшими дорожку сквозь прелые листья.

Всю остальную дорогу она уже внимательно смотрела под ноги, а когда подняла глаза, то увидела, что утреннее солнце уже позолотило стройные стволы мартинов, а на поголубевшем небе стали заметны гроздья розового цвета.

Пожалуй, она уже не жалела, что не уедет на лодке с мистером Фоксом.

Она прижалась ртом к мягкому отверстию в коре, и по ее телу разлилось ощущение покоя и радости.

Может, ей и в самом деле рано уезжать отсюда?

К деревьям шли первые женщины-лакаши.

Они подняли руки и помахали ей. Марина помахала в ответ и быстро пошла на край рощи.

Вдали слышался голос Нэнси Сатурн; она рассказывала о пурпурном мартинете, его пищеварении и выделениях.

Марине захотелось убежать куда-нибудь подальше, но почему?

От кого ей бежать?

Мистер Фокс был ее любовником, Сатурны — друзьями.

Марина знала только одну тропу, ведущую к лаборатории, и боялась заблудиться в джунглях, если сейчас сойдет с нее.

В общем, она раздумывала слишком долго.

— Марина! — крикнул Ален.

Она направилась к ним.

Лакаши стояли возле деревьев, и тихий скрежет зубов о кору звучал для нее как музыка. Одна из женщин похлопала Марину по бедру, это была ее помощница в операции. Марина в ответ похлопала ее по голове.

— Ее теперь не отличишь от местных, разве что она выше ростом, — сказал Ален мистеру Фоксу.

Мистер Фокс стоял между стволов мартинов, одетый в голубую рубашку и более темные брюки. При свете дня он выглядел лучше.

Впрочем, в этой роще все выглядели лучше и здоровее.

Марине даже не верилось, что, спешно отправляясь ее спасать, он захватил с собой смену одежды.

— Вчера я хотел спросить про это платье.

— Это местная мода, — ответила Марина, погладив грубую ткань.

— Где же ваша остальная одежда?

— Случайное недоразумение. А платье действительно мне пригодилось.

— Будь мои ноги такими же красивыми, я бы тоже носила такое платье, — вмешалась Нэнси Сатурн.

Ноги Марины были ровные и длинные, но все в синяках и царапинах; они давно забыли про эпиляцию и густо покрылись укусами насекомых.

Марину поразило, что она лгала не только мистеру Фоксу. Лгала она и всем докторам, ее друзьям — тем явно было бы интересно узнать, что у нее с приехавшим боссом не только деловые отношения.

Маленькая женщина-лакаши, получив свою порцию коры, подошла к Марине и дважды хлопнула ее по плечу. Марина послушно села — почему бы и не посидеть среди мартинов? Все насекомые, кроме пурпурных мартинетов, огибали этот участок джунглей. Женщина развязала нитку на косе Марины и стала расчесывать пятерней ее волосы.

— Такой сервис? — поинтересовался мистер Фокс.

— Их все равно не остановить, — пояснила Марина. — Бесполезно и пытаться.

— Когда я приехала сюда, — сказала Нэнси, у меня были длинные волосы. Лакаши не давали мне прохода. Тогда я остриглась и стала для них невидимой.

— Каждое утро они причесывают Буди, — добавил Ален. — Специально приходят к ее хижине.

— Так вы уже привыкли к этому месту? — спросил мистер Фокс.

Впервые за все время он говорил с Мариной как со знакомой.

Она кивнула:

— Когда экскурсия закончится, я отведу вас в лагерь. Вы расскажете мне, что происходило в компании после моего отъезда.

Мистер Фокс согласился и ушел с Сатурнами.

Марина вслушивалась в их голоса — все мартины и мартинеты, о раппах не было сказано ни слова.

Она протянула руку и сорвала маленький голубоватый гриб, росший у корней дерева, чуть больше ее мизинца. Поднесла его к носу, понюхала, словно цветок. Женщина, заплетавшая ей косу, засмеялась, нагнулась через Маринино плечо, тоже понюхала гриб, потом обхватила Марину руками и со смехом уткнулась в ее шею. Марина тоже засмеялась. Закончив свою работу, женщина взяла гриб из пальцев Марины и, с опаской оглядевшись по сторонам, сунула его в рот.

И пошла домой.

Сатурны остались в роще с лакмусовой бумагой и ватными тампонами, а Марина повела мистера Фокса в лабораторию.

Проходившие мимо женщины махали ей.

— Ты тут популярная персона, — сказал он.

Она остановилась и повернулась к нему, взяла его за руки.

Когда-то они летали вместе в Чикаго, взяли в отеле «Дрейк» роскошный номер и полдня не вставали с постели…

— Я написала тебе много писем. Некоторые обязательно дойдут. Вторая сумка тоже потерялась, вместе с телефоном.

Мимо прошли три женщины, одна похлопала Марину по спине.

Мистер Фокс торопливо убрал свои руки.

— Не беспокойся насчет них, они никому не расскажут.

— Ну, все-таки, — пробормотал он.

— Все это не имеет значения, — сказала она. — Никого не волнует, что мы делаем. И раньше это никого не волновало.

Она поцеловала его, потому что не знала, будет ли другая возможность. И тут же подумала, что, вероятно, от нее ужасно пахнет. Ей так и не удалось до конца отмыться от змеи.

Он выдержал поцелуй лишь секунду.

Мимо шли женщины, спокойно разговаривая и пересмеиваясь.

— У тебя все в порядке, — проговорил он, отходя от нее. — Скоро ты приедешь домой, и тогда мы обо всем поговорим. Все лучше, чем я ожидал, спасибо тебе за это. Ты проявила храбрость, приехав сюда. Теперь я это вижу.

Он повернулся и пошел дальше.

Тут Марина увидела змею, это была маленькая копьеголовая змея, знакомая ей по иллюстрации из книг Андерса. Мистер Фокс уже занес над ней ногу. Марина схватила его и потянула назад с неожиданной силой.

— Марина! — сердито воскликнул он, но она держала его так крепко, что он не мог высвободиться. Она не сразу его отпустила, сначала легко прикоснулась губами к его уху:

— Змея.

Как только они вернулись в лагерь, Марина решила проведать доктора Свенсон и встретила Барбару. Та шла с горящими щеками, а глаза были заплаканные. То ли это были остатки ночных слез, то ли она плакала недавно — Марина не поняла.

— С ней все в порядке, — сказала Барбара и преградила Марине дорогу. — Но вы туда не ходите. Она сказала, что хочет отдохнуть.

— Вы вернулись к своим обязанностям стража ворот?

На Барбаре были белые льняные брюки и облегающий топик цвета морской волны. Вероятно, она решила, что морские мотивы годятся и для плавания по реке.

— Может, вы замолвите за меня словечко? Скажите ей, что я все-таки делаю свое дело.

— Она собирается вас уволить за то, что вы привезли сюда мистера Фокса?

Барбара оглянулась на дверь, из которой только что вышла, и убедилась, что доктор Свенсон не стоит на пороге.

— Не знаю. Может, она просто меня пугает. Сказала, что еще не решила. Между прочим, выглядит она жутко. Раньше я думала, что можно не торопиться с детьми, но теперь вижу, что это не так.

— Да, — согласилась Марина. — Лучше не откладывать.

Миссис Бовендер взяла ее под руку, и они направились к реке.

— Не понимаю, как вы тут живете. Вы так страдали в Манаусе, но ведь здесь в тысячу раз хуже. Может, я и обрадуюсь, если она нас уволит. Мне хочется вернуться в Австралию. Мы с Джеки ненавидим эту страну.

— Тогда уезжайте.

Марина поймала себя на желании расчесать и заплести в косу золотистые волосы, рассыпавшиеся по плечам Барбары. Она подумала, что, возможно, желание ухаживать за чужими волосами — тоже действие коры мартинов, и что это тоже неплохо бы исследовать.

— Но все дело в том, — доверительно проговорила Барбара, — что мы больше нигде не найдем такой халявы.

Уезжая, Барбара поделилась с Мариной: дала ей двое кружевных трусов и к ним парные бюстгальтеры, белую хлопковую ночнушку и баночку жасминового крема для лица.

Мистер Фокс отдал ей белую рубашку, в которой приехал накануне, и вторые брюки, которые она собиралась подвязывать куском веревки.

Милтон подарил ей свою соломенную шляпу.

— Но ведь вы сами ее носите, — сказала она.

— Я могу носить и другую, — ответил он, пожимая плечами.

Она поглядела на красную ленту, покрутила шляпу в руках, надела на голову и сразу почувствовала себя комфортно.

— Потом я верну ее вам.

— Тогда она станет такой ценной для меня, что я не смогу ее носить.

Марина подумала, что ей надо было сбежать вместе с Милтоном в тот самый миг, когда она увидела его в аэропорту. Она упросила бы отвезти ее в Рио, и там они бы затерялись в толпе танцующих девушек и парней…

На пристани она всех расцеловала; мистер Фокс смутился.

Тогда она хлопнула каждого из них по спине.

Потом Марина с Истером и непременные лакаши стояли и смотрели, как отплывает красавица-лодка.

Все махали руками на прощание.

Для утешения Марина положила руку на голову Истера. Лица и фигуры друзей постепенно уменьшились и исчезли за дымкой речных испарений, но еще долго Марина различала блеск золотых волос Барбары, развевавшихся на ветру…

Предстоящая операция огромной тяжестью давила на сознание; Марина долго стояла на пристани, ощущая этот груз.

Наконец она прошла в лабораторию, осмотрела хирургические инструменты, сообщила доктору Буди, что той придется ей ассистировать.

Она, как могла, пыталась предотвратить неизбежное, но доктор Свенсон уже сидела за своим столом перед множеством папок и бумаг — напечатанных на принтере и рукописных, вырванных из блокнота.

Страницы: «« ... 1516171819202122 »»

Читать бесплатно другие книги:

Гвендолин МакНорман – очаровательная 23-летняя девушка, светлый лучик семейства МакНорман. Сама Гвен...
Кристина Барретт умна, талантлива, красива и точно знает, чего хочет от жизни. Она полностью отдаетс...
В двадцать четыре года хорошенькая Мелани Саундфест наконец встретила мужчину своей мечты. Счастлива...
Элисон Эпплберри по прозвищу Ягодка о любви не думает совсем. Печальный пример матери, отдавшей свое...
Дэниэл Эверетт, вице-президент косметической компании, безумно влюблен в свою коллегу, великолепную ...
Шесть столетий назад норвежская красавица Ингебьерг прибыла в Англию, чтобы выйти замуж за родственн...