Зомби Чекалов Денис

Три актинии вспыхнули над его головой, и закружились в безумном танце.

– Я не один из вас, – сказал Кардинал. – Там, на пороге смерти, Бог даровал мне новую частицу себя. Он дал мне бессмертие.

Люди в ужасе отшатнулись.

– Убить меня невозможно, – продолжал Кардинал. – И чем ближе к центру Проклятых Земель, тем сильнее я становлюсь. Я помогу вам разрушить Обитель Ворона, – так же, как три года назад, я низвергнул Башню Орла.

– Братья мои! – провозгласил Рейгодор. – Восславим же Бога, создателя нашего, милосердного Господа! Именем Его мы сожжем дотла эту башню. Во славу Бога Всеблагого тысячи людей пойдут на заклание. И будем мы убивать их, снова и снова, пока не повергнем Диавола.

– Смерть сталкерам! – пронеслось под сводами залы. – Слава Всемогущему Богу и Шестикрылому Ангелу.

– Почему там?

Турбоглайдер несся над выжженной степью.

– В моем убежище безопасно, доктор.

Ковач похлопал его по колену.

– Вы же не хотите, чтобы ваши друзья, из деранторов, снова вас навестили.

– Но это так далеко…

Ренье смотрел, как проносятся под ними обломки зданий, искореженные машины. Тут и там, валялись гнилые трупы, – и странные, уродливые твари пожирали их.

– Чем меньше вокруг людей, тем безопаснее, – заметил Ковач.

Жак поерзал на кресле.

Его пугало все, – и новый партнер, и его хмурая охрана, и серые пустоши за окном.

– Может, лучше мне остаться в Париже? У меня там прекрасная лаборатория. Я много лет ее оснащал.

– Всем нам надо идти вперед, – сказал Ковач. – Это и есть жизнь. Но чтобы идти вперед, надо оставлять что-то позади…

Он откинулся на спинку кресла, и расстегнул воротничок.

– Вам не о чем волноваться, доктор. Ваша новая лаборатория будет не хуже прежней. На самом деле, гораздо лучше.

Ренье нахохлился и молчал.

Ковач усмехнулся.

– Понимаю, вам все это не нравится. Жить невесть где, у черта на куличках… Вы привыкли к Елисейским полям, ресторанам, опере…

Он достал наладонник.

– Но и здесь можно найти достойные развлечения. Думаю, вам понравится.

Ренье взял компьютер, – без всякой охоты, но его взгляд сразу же вспыхнул, когда он увидел снимки.

– Хороши, да? – улыбнулся Ковач.

Жак листал фотографии.

Одну за другой.

Там были маленькие девочки, – не старше тринадцати лет. В коротких платьицах, высоких сапожках. Майки туго обтягивают маленькие, изящные груди.

Дерзкий вызывающий взгляд.

Ренье тихо выдохнул.

Он надеялся, что Ковач не заметил, как покраснело его лицо, как дрогнули руки. Сердце бешено заколотилось в груди.

– Но это же… это неправильно, – сказал он.

– Правильно?

Полковник презрительно усмехнулся.

– Люди придумали это слово, чтобы оправдать свою лень и трусость. Во всех культурах, близких к природе, – секс начинается именно в этом возрасте. Двенадцать, тринадцать, – девочка становится женщиной.

– Но в Америке…

– Америка давно прогнила, мой дорогой Жак. Штаты превратились в посмешище.

– По-вашему, это связано?

Ренье не мог понять, – смеется над ним полковник, или говорит всерьез.

– Ну конечно! – воскликнул Ковач. – Секс это жизнь, свобода и счастье. Но еще ответственность. Взрослость. В юности все мы полны сил, и готовы своротить горы. Но власть… дряхлые старики…

Он засмеялся.

– Вроде меня… Боятся дать детям свободу. Боятся, что юная, сексуальная энергия прорвет все преграды и смоет их грязный, лживый мирок…

Турбоглайдер тряхнуло.

Оглушительный взрыв сотряс кабину. Ренье видел, как бурлящий огонь лижет окно.

Машину развернуло.

– Что это было? – с испугом спросил Ренье.

– Кажется, нас подбили, – невозмутимо отвечал Ковач. – Лучше вам пристегнуться.

Но Жак не мог.

Он вскочил, и в панике кинулся вперед, к кабине пилота.

Забился в дверь, заскулил, – было заперто.

– Не стоит, – бросил полковник. – Думаю, там все уже мертвы.

Машину тряхнуло вновь.

Ренье увидел в окно, как разлетаются прочь осколки кабины.

– Мы же упадем, – воскликнул Ренье.

– Полагаю, да, – кивнул Ковач.

Глайдер рухнул.

Ренье закружило, закидало по полу. Грохнул еще один взрыв. На краткий миг, Жак потерял сознание. А когда очнулся, полковник стоял над ним, и подавал руку.

– Поднимайтесь, Жак. Нам пора идти.

Пахло гарью и жженым мясом.

Наверное, человеческим.

Доктор сидел на полу, не в силах пошевелиться.

– Ну же! – прикрикнул Ковач. – Времени мало.

Он обернулся куда-то за спину.

– Митро, ты его понесешь.

Сильные руки подняли Ренье, и потащили куда-то. Он вспомнил, что в самолете были двое охранников. Наверное, им удалось спастись.

Лязгнул люк.

– Те холмы, Митро, – бросил полковник. – Там мы спрячемся.

– Да, полковник.

Ренье только с трудом не терял сознание. Все расплывалось, как в полусне.

Отстраненно, – словно все это происходило не с ним, – Жак отметил, не охранники вели Ковача, чтобы спрятать в безопасном месте, не тащили его, точно плюшевую игрушку, – как бывает всегда с богатыми людьми и политиками, а он командовал ими, – опытный полководец на поле боя.

– Кто это? – чуть слышно спросил Ренье.

Вдалеке показался тяжелый боевой вертолет.

Ковач ощерился.

– Кто угодно. Врагов у меня хватает.

Внезапно, к своему ужасу, Жак осознал, – что полковнику все это безумно нравится. Наверное, там, на вилле в Монако, в роскошных номерах дорогих отелей, – Драган скучал по риску, опасности, по настоящей жизни.

– Скорее! – приказал Ковач.

Вертолет приближался.

Они бежали по мертвой, выгоревшей на солнце пустоши. Там и здесь ее пересекали глубокие трещины. Вдруг из одной из них хлынул рой насекомых; почти все они были мертвы, и крошечными сухими градинками раскатились по земле.

Огромная морда Твари выстрелила из трещины.

Открылась длинная пасть.

Мощные клыки сомкнулись на одном из охранников. Кровь хлынула у него изо рта. Кости треснули. В последнем, безумном усилии солдат вскинул автомат, и начал стрелять.

Пуля за пулей вонзались в склизкое тело твари. Прозрачная густая влага сочилась из ран.

– Стреляй! – крикнул Ковач.

Второй охранник сбросил Ренье на землю.

Боль от острых камней привела Жака в чувство. Тот поднялся на ноги, и ринулся прочь, – не разбирая дороги, забыв обо всем, кроме череды холмов.

Так близко, и так далеко.

Ковач бежал за ним.

Телохранитель остался между ними и Тварью.

Челюсти монстра двигались, неровно, резкими движениями. Он разгрыз первого солдата, и теперь пережевывал его грудную клетку. Человек еще оставался жив; видно, слюна Твари не давала ему умереть раньше времени, как яд паука или личинки осы.

Солдат кричал, широко раскрывая рот, и обрывки его собственных внутренностей падали туда, вперемешку с кровью и пеной из пасти монстра.

Его товарищ вскинул оружие.

Под стволом автомата была ракетница. Солдат спустил курок, и снаряд, гудя, понесся вперед. Он угодил прямо в пасть Твари и взорвался.

Полумертвое тело солдата, зажатого в зубах Зверя, разметало кровавым снегом. Шея чудовища дернулась.

На краткий миг, показалось, что взрыв не причинил ему никакого вреда; что сейчас шея твари изогнется, выстрелит, словно арбалетный болт, в поднявшего оружие человека, – и огромные зубы сомкнутся на новой жертве.

Потом дым хлынул из ушей твари, существо покачнулось, и с оглушительным грохотом рухнуло наземь, подняв тучи пыли.

Ренье почти добежал до холмов.

Ковач смог обогнать его, и уже карабкался вверх.

В отличие от Жака, – полковник ни разу не обернулся. Знал, это бесполезно, и даже опасно.

– Руку! – приказал Ковач. – Давайте руку.

Он уже забрался на самый верх.

Охранник, убивший Тварь, догнал их, и полез на холм.

– Все, теперь я спасен, – подумал Жак.

Злобное, глухое рычание послышалось за его спиной. Он обернулся. Тугие, острые щупальца захлестнулись на его ногах, и поволокли вниз.

Ренье видел, как из расселины выползает новая Тварь.

Морда у нее была плоской, шесть глаз горели вдоль верхней челюсти. Острые зубы оскалились, готовые сомкнуться на Жаке. То, что Ренье принял сперва за щупальца, – оказалось языком твари. Он состоял из шести плетей, и теперь стремительно тащил Жака вниз.

– Помогите! – пискнул Ренье.

Но он понимал, что Ковач никогда не станет рисковать жизнью ради него.

Пальцы Жака цеплялись в камни, впивались в каждую крошечную расщелину, – в жалкой попытке хоть как-то удержаться на склоне. Он сдирал кожу, мясо до кости, – а тварь все тащила его, и Ренье чувствовал ее смрадное дыхание.

– Нет!

Это кричал охранник.

Второй язык вылетел из пасти чудовища, и захлестнулся на ногах солдата. Тот не смог удержаться, и теперь тоже катился вниз.

– Ну вот, хотя бы не один сдохну, – вспыхнула у Ренье злорадная мысль.

Глупо, но это его слегка успокоило.

Может, даже и лучше умереть здесь, – быстро, в пасти у неведомой твари. Кто знает, что могло бы ждать их потом, – если враги настигли бы их.

Жака перестали тащить.

Видно, тварь решила сосредоточиться на второй жертве, – уверенная, что этот слабый, кричащий человечек уже никуда не денется.

Он лежал, в крови и пыли, боясь пошевелиться. Тугой язык по-прежнему стягивал ему ноги.

Еще чуть-чуть… Пожить хотя бы немного…

И все его прежние проблемы вдруг стали такими жалкими, такими далекими.

– Нет…

Охранник не хотел умирать.

Каким-то чудом он успел сорвать с себя пояс, и теперь захлестнул его за высокий камень; язык чудовищной твари напрягался, дергался, – но не мог уволочь солдата дальше.

– А ведь ему тоже страшно, – с какой-то усталой обреченностью подумал Ренье. Такой огромный, сильный, он наверняка повидал в жизни немало, и прикончил уйму людей.

Этот парень мог бы сломать меня одним пальцем, – но здесь, в этой паскудной пустыне, он так же слаб и жалок, как я.

Говорят, бог создал людей, и только Кольт сделал их равными.

Это ложь.

Равными нас делает страх.

– Ренье!

Полковник Драган Ковач показался на склоне холма. В его руке темнел автомат.

Грянул выстрел.

– Хочет, верно, убить меня, чтоб не мучился, – пронеслось в голове Ренье.

Он еще успел удивиться, – вот уж не ждал от коменданта концлагеря такого милосердия.

Пуля вонзилась в землю, пыль и мелкие камни ударили в лицо Жака. И он вдруг ощутил свободу. Язык чудовища ослаб, и спал с его ног.

Ковач перерубил его.

– Беги! – приказал полковник.

И Ренье побежал.

Никогда в жизни он не мчался с таким отчаянием. Боль, страх, сомнения, – все исчезло, растворилось, растаяло в одном желании – жить.

Полковник выстрелил снова. Он хотел спасти своего охранника. Но было поздно. Высокий камень качнулся, вылетел из скалы, – и с громким, оглушительным криком солдат покатился по земле.

Тварь стремительно тащила его к себе.

Охранник взмахнул руками, и исчез в зияющей пасти.

Алые глаза чудовища закрылись, огромное тело содрогнулось, когда монстр заглотил человека целиком. Потом гигантская туша вновь исчезла в расщелине.

Жак стремительно пополз вверх, – крича и завывая от боли, хватаясь за камни разодранными, залитыми кровью пальцами.

Ковач подхватил его, и затащил наверх.

– Цел, доктор?

– Вы…

Ренье тяжело дышал.

Его стошнило, прямо на рубашку, – но Жак даже этого не заметил.

– Вы спасли меня.

Ковач усмехнулся.

Он ждал, что Жак будет его благодарить. Может даже, в ногах валяться. Но Ренье его удивил, – спросив только:

– Почему меня? Не охранника? От него же вам проку больше.

Ковач посмотрел вниз, – туда, где скрылось чудовище.

– Митро был хорошим бойцом, – полковник улыбнулся. – Честным, верным и преданным. А таких всегда легко заменить.

Вражеский вертолет был уже совсем близко.

– Башню Ворона невозможно взорвать.

Верхний ярус, угол платформы.

Тот, что обращен к Зоне. Отсюда, сквозь бронированные окна, открывался вид на мертвые пустоши. Кое-где виднелись черные точки, – это одинокие сталкеры шли навстречу своей судьбе.

Чем выше ты поднимаешься, – тем лучше видно людей. Их бессилие и ничтожность.

– У нас лучшая система безопасности.

Комендант Башни Ворона был поляком. Маленькие, глубоко посаженные глаза прятались под высоким лбом. Крючковатый нос придавал лицу недоброе выражение.

Губы плотно сжаты.

– Но Башня Орла была уничтожена, – сказал я.

Комендант лишь покачал головой.

– Это совсем другое. Ее тогда едва успели достроить. Вы читали доклад экспертов? Он уже давно лежит в интернете. Не знаю, кто его слил…

Офицер нахмурился.

– Такой информации не место в открытом доступе… Но сейчас уже поздно об этом думать.

– И что же там сказано?

– Ошибка проектировщиков. Башня не могла устоять. Трагическая случайность… Но с другой стороны, удивляться нечему. Нельзя строить крепости на песке. Или посреди аномалий.

– Значит, эксперты едины в своем решении?

– Безусловно.

Не потому ли доклад таким загадочным образом протек в интернет? Не сами ли строители башни сделали это, – чтобы раз и навсегда пресечь все слухи о взрыве и о теракте.

– Но этот человек, Вацлав… Он утверждает, будто сам уничтожил вышку.

– Конечно, – подтвердил комендант. – Рейгодор хочет, чтобы люди в это поверили. Тогда они пойдут за ним, в его нелепом восстании…

Он сложил руки на груди.

– Я благодарен вам за бдительность, мистер Хорс. Спасибо, что сообщили. Но должен сказать, мы здесь тоже не задницей щи хлебаем.

Комендант легко улыбнулся.

– На той встрече были три моих человека. Один даже заснял все на камеру. Я сам прослушал речь Рейгодора…

Мне стало слегка досадно.

Мой геройский поступок, – моя бочка с яблоками, – все это оказалось напрасно. Лучше бы я просто сыграл с Питбулем в бильярд черепом мутанта, – как предлагал наемник.

– Конечно, мы усилим охрану, – продолжал комендант. – Но можете мне поверить. Взорвать Башню Ворона невозможно. Еще не придумали такой бомбы, мистер Хорс.

Я смотрел в окно.

Там, – возле самого горизонта, – дымились искореженные обломки Башни Орла.

Аномальная Зона

в часе езды от границы

Ферму окружал высокий забор.

Скрежет и глухое рычание раздавались из высоких бараков.

– Кто это? – спросил Мэддокс.

– Зервольфы, – флегматично отвечал Ренди. – Здесь их разводят.

Среднего роста, сгорбленный, с толстым и небритым лицом, – он был похож на простого фермера, из Айдахо или Висконсина.

– Но зачем?

Ренди обернулся.

Удивление Мэддокса его позабавило.

– Ну а зачем разводят коров? – спросил он. – Мясо, молоко, шкуры… Так и зервольфы.

– А что они дают?

– Кровь.

– Кровь? Для чего?…

Ренди лишь покачал головой.

– Ты от гриппа лекарства пьешь? Как побреешься, морду лосьоном мажешь? Зубы по утрам чистишь, а?