Человек с двойным дном Гриньков Владимир

Конвоир Ныркова, нервничая, взял своего подопечного под локоть и поднял, довольно резко. Получилось грубо. Нырков едва не упал. Корнышев это видел.

– Осторожнее. Держитесь за меня, – сказал парень в черном. – Я вас доведу. Все будет в лучшем виде.

Пытался представить дело так, будто это Нырков так много выпил, что с трудом удерживается на ногах. Но Корнышев понимал, что сейчас водка ни при чем. Это конвоир спешит Ныркова увести. Такой, видно, поступил приказ.

Сергей свободной рукой взял со стола бутылку с недопитой водкой.

– Не возражаешь? – спросил он, обращаясь к Корнышеву. – Я у себя допью.

Но конвоир был начеку, бутылку отнял и возвратил на стол. Корнышев наблюдал за происходящим и мотал на ус.

Этот парень в черном автоматически выполнял свою работу. Почти что инстинктивно. Просчитывал обстановку, как компьютер.

У подопечного не должно быть при себе колющих и режущих предметов. Потому что бутылка в руках Ныркова где-нибудь на скрытой сумраком аллее могла превратиться в грозное оружие. Да и в комнате у него наверняка есть мини-бар, как и у Корнышева. И зачем в таком случае бутылку брать с собой? Подозрительно.

Нырков выразительно посмотрел на Святослава. Разве что не подмигнул ему. Видишь, мол, что происходит? Он вдруг потянулся к Корнышеву. Конвоир удерживал его за локоть, но Нырков все же дотянулся и пожал Корнышеву руку.

– Передавай привет Африке! – сказал он.

Конвоир нервно рванул его к себе, и Нырков отлип от Корнышева.

Привет Африке? А как же сам Нырков? Он что – не едет? А он не едет! Он уже знает, что не едет!

– Нам пора! – сказал конвоир и поволок за собой Ныркова, уже особо не скрывая, что ведет его насильно.

Конечно, можно было обмануться. Поверить в то, что с Нырковым он не церемонится так, как зачастую не церемонятся с пьяными. Но подоплека здесь была другая. Корнышев это твердо знал.

Вынырнул откуда-то еще один провожатый в черном, схватил Ныркова под вторую руку, и тут дело у них заспорилось. Ныркова снесли вниз по ступеням так, что бедолага лестницы ногами не почувствовал.

Бесшумно подкатил электромобиль. Ныркова усадили на сиденье, зажали с двух сторон. И прежде чем электромобиль умчался, Сергей еще успел обернуться к Корнышеву, бросил напоследок взгляд.

А никто в Африку не едет, понял Корнышев.

Здесь их на куски порежут.

* * *

Нырков, с двух сторон зажатый конвоирами, хмуро озирал окрестности. Все ему было здесь знакомо. Проехали поворот к главному дому. Было слышно, как за деревьями шумит вода в фонтане – его не выключали даже на ночь. Потом еще один поворот, эта узкая дорожка вела к воротам. Левее – там вспомогательные службы и мастерская, еще чуть дальше – гараж. Лесистая местность, где, кроме деревьев и фонарей, Нырков сейчас ничего не видел, в его мыслях стала наполняться объектами. Всплывали в памяти образы построек, к ним тянулись дороги, и очень скоро Нырков явственно представлял себе территорию поместья, будто видел ее с высоты птичьего полета.

Он все здесь знает. За эти пару дней ничего нового не обнаружил, ничего такого, что появилось бы на территории за годы его отсутствия. Этот опыт ему пригодится.

Сергей стал думать. В его голове сама собой выстроилась логическая цепочка.

Самое главное – вырваться за пределы охраняемого периметра. Забор штурмовать бессмысленно: он высок и неприступен, а за ним – точно такая же охраняемая территория, только чужая. Глупо из одной клетки перебираться в другую. Единственный путь – через ворота. От того места, где содержат Ныркова, до ворот далеко. Он может просто не дойти до них. Не успеет. Потому что повсюду стоят видеокамеры, а еще в темное время суток территория патрулируется. Но можно доехать. На машине. Потому что это до ворот далеко, а до гаража близко. На ночь там всего один охранник остается. Всего один. Так было, по крайней мере. Если ничего не изменилось – есть шанс. Еще чем машина предпочтительнее: он подъедет к воротам с включенными фарами, а фары слепят охрану. Машину охранник видит, а водителя – нет. И ему придется подойти, этому охраннику, к самой дверце. У охранника есть автомат, и если Нырков этим автоматом завладеет, его шансы еще больше возрастут.

План обретал стройность и уже представлялся осуществимым. Нырков все здесь знал. Это ему поможет. Он воспрянул духом. И решился.

Тем временем они подъехали к зданию. Это было одноэтажное строение в глухом углу обширной территории. Одинокий фонарь светился над входной дверью. Провожатый Ныркова на ходу выскочил из электромобиля и нажал кнопку звонка у двери. Через несколько секунд дверь распахнулась. Выглянул рыжеволосый парень, которого Нырков видел все эти дни, что ему здесь довелось прожить. Рыжий был вроде как сторож этому дому. А на самом деле он сторожил Ныркова.

Сергея вывели из электромобиля, поддерживая под руки. Он сейчас был паинькой, поскольку тут не пошалишь, территория просматривается видеокамерами.

– Проводи его до кровати, – сказал рыжеволосому один из нырковских конвоиров. – Он набрался сильно.

Нырков с готовностью споткнулся, чтобы подтвердить его слова.

– Отоспится до утра, – ответил рыжий, принимая Ныркова в свои крепкие руки. При этом поморщился, потому что от Ныркова разило спиртным.

– Спокойной ночи! – пожелал парень в черном.

– Спокойной ночи! – отозвался рыжий.

Продолжая придерживать Ныркова, он запер входную дверь.

– Я сам! – капризно сказал Нырков.

– Ну-ну, – добродушно попытался остановить его рыжий.

Но Нырков выдернул свою руку и нетвердой походкой пошел по коридору. Он слышал шаги рыжего за своей спиной. Тот не отставал, едва ли не дыша в затылок.

Нетвердой походкой Нырков шел не долго – до огнетушителя, стоящего у стены. Здесь он резко наклонился.

– Что?! – обеспокоился рыжий.

Уж не плохо ли стало его подопечному?

Но Нырков уже развернулся к нему, держа в руках огнетушитель. Рыжий еще не успел ничего сообразить, а ему в лицо ударила ослепляющая пенная струя.

Едва противник потерял возможность видеть, Нырков ударил его огнетушителем что было сил. Рыжий рухнул на пол, но Нырков не оставил его в покое, а продолжал наносить удар за ударом – до тех пор, пока тот не затих.

Огнетушитель выплюнул остатки пены. Нырков отбросил в сторону ставшую бесполезной железяку. Склонился над поверженным врагом, обшарил его карманы. Оружия никакого не было.

Нырков прошел в комнату, в которой жил его опекун. Обыскал помещение быстро, но тщательно. И здесь оружия нет. Из полезных вещей – только резиновая дубинка и переговорное устройство с куцей антенной. И то, и другое Сергей прихватил с собой. Найденным в столе скотчем обмотал ноги и руки рыжего. Теперь можно было уходить.

Он вышел из здания. Спокойно, без суеты и спешки, закрыл за собой дверь. Столь же спокойно, размеренным шагом он пошел в направлении гаража. Знал, что пространство здесь просматривается, поэтому нельзя было выдать себя подозрительным поведением.

До гаража Нырков добрался без помех. Из сумрака, из-под деревьев, разглядывал залитую светом фонарей площадку с оставленными на ночь автомобилями, внушительное здание гаража, где можно было хранить с десяток машин, и светящееся окно помещения охраны.

– Второй – седьмому! – вдруг ожило переговорное устройство в руке Ныркова, и он вздрогнул от неожиданности.

Смотрел на эту черную штуковину в своей руке и лихорадочно пытался сообразить, что ему следует предпринять.

Пауза затягивалась. Нырков запоздало сообразил, что его план, возможно, был не так хорош. Сергей был еще в самом начале пути, а уже начались неожиданности.

– Второй – седьмому! – повторил сердито голос.

Это ему только показалось, что он здесь все знал. Созревший в его голове план был идеален. Там все происходило логично, шаг за шагом. Именно так, как было нужно Ныркову. И как никогда не бывает в жизни.

Он еще попытался что-то исправить, попробовал их перехитрить. Поднес переговорное устройство к лицу, нажал на клавишу и произнес отрывисто:

– Седьмой!

В надежде на то, что искаженный голос введет его собеседника в заблуждение.

– Сто пять! – произнес требовательно голос.

И это уже было предвестием близкой катастрофы. Выстроенная Нырковым схема разрушалась на глазах. Да, он помнил, что здесь есть система шифров, используемая при общении в радиоэфире. Но это знание сейчас не давало ему ровным счетом ничего. Тебе назвали одну цифру, ты в ответ должен назвать другую. Шифр, пароль. Разговор двух посвященных.

«Ты в порядке?»

«Да, я в порядке».

Но Нырков цифры не знал. Правильной цифры. Которая только на сегодняшний день определена как правильная и единственно верная. А в другие дни бывают правильными другие цифры. Он не знал пароля. Это рыжий знал. И рыжий ответил бы правильно. А Нырков правильного ответа не даст. Он его не знает.

Cургей выключил переговорное устройство и решительно шагнул из темноты в освещаемое пространство. Времени у него теперь в обрез. Да просто нет у него этого времени, если честно.

Он подбежал к двери помещения охраны, рванул за ручку, дверь ожидаемо не поддалась. Тогда он бросился к окну. Охранник уже всполошился. То ли его шум за дверью насторожил, то ли он на мониторе увидел картинку с видеокамеры, когда Нырков к гаражу бежал. Сергей прильнул к окну. Охранник его увидел. Он бы незамедлительно поднял тревогу, но его сбил с толку вид Ныркова. У того в руках были резиновая дубинка и переговорное устройство – точно такие, какие на время дежурства выдали и самому охраннику, и он в первый миг не то чтобы принял Ныркова за своего, а не распознал в нем чужака. Пошел к окну, всматриваясь. Нырков ему даже подыграл, показал жестами: поторопись, мол, дверь открой. Озадаченный охранник не растерял остатки осторожности, дверь открывать не помчался, но к окну приблизился, чтобы получше рассмотреть, что происходит. Он был совсем близко. Их с Нырковым разделяли сантиметров пятьдесят. И когда Сергей увидел глаза своего противника так близко, он понял, что тот дверь ему не откроет.

Нырков без замаха ударил дубинкой по стеклу, вкладывая в этот удар всю силу, на какую только был способен. По охраннику он не попал, поскольку тот инстинктивно отшатнулся, но дело сделали полетевшие в лицо парню осколки стекол. Они посекли беднягу, как ножи целой банды обезумевших маньяков, и этот первый шок не оставил охраннику шансов. Нырков через оконный проем ворвался в помещение, парой ударов сбил противника с ног, и после этого молотил дубинкой, как палкой, выбивая из поверженного врага остатки жизни. Забил бы парня до смерти, но слишком спешил.

Бросился на поиски ключей, без них не заведешь машину. Обшарил последовательно ящики столов, шкафы, и только когда наткнулся взглядом на замаскированный шкафом сейф, понял, что ключи в этом сейфе и что ни одной машиной ему воспользоваться не удастся.

Он давно проиграл. Его план оказался ни к черту. Он это уже знал, но пока еще себе не признавался. Делал вид, что если что-либо предпринять, то в итоге все у него получится. Надо только не останавливаться. В одном из шкафов он увидел комплект камуфляжа. Точно в такую же одежду был облачен поверженный им охранник. Нырков поспешно натянул камуфляж на себя, прямо поверх своей одежды. Сменщик охранника был, по-видимому, богатырского телосложения. Нырков выглянул в окно. Далеко за деревьями, в абсолютной тишине, метались лучи света. Похоже, что это электромобиль бесшумно катился по асфальтированной дороге. Сергей метнул по комнате взглядом, увидел блок выключателей. Орудуя обеими руками, в две секунды выключил свет повсюду: и в помещении, и вне его. Еще светился монитор системы видеонаблюдения. Нырков смахнул его со стола дубинкой, экран погас. Теперь только свет фар электромобиля угадывался в темноте. Сюда ехали. К гаражу. Нырков сообразил, что отсиживаться нельзя, он в этом помещении, как в ловушке.

Вылез через разбитое окно. Электромобиль как раз выкатился из-за деревьев. Нырков отважно побежал ему навстречу, но прикрыл рукой лицо – якобы его слепил слишком яркий свет фар. На самом деле он боялся, что его опознают прежде времени.

– Он там! – выдохнул Сергей и махнул дубинкой в сторону гаража. – Я его туда загнал!

Фары осветили разбитое окно. Эти двое, что приехали на электромобиле, с ходу оценили обстановку. Соскочили на асфальт, на бегу выдергивая пистолеты из-под своих черных пиджаков. Нырков наотмашь ударил дубинкой по лицу ближайшего; тот кувыркнулся в воздухе, обронил пистолет. Сергей бросился к оружию. Пистолет был уже у него в руках, но воспользоваться им он не успел. Второй охранник, вмиг сообразив, что происходит, выпустил в Ныркова одну за другой несколько пуль – и прервал побег, который с самого начала был обречен на неудачу.

* * *

О побеге Корнышев задумался почти сразу, едва только остался на террасе в одиночестве. Им с Нырковым крышка. Сергей об этом сказал практически открытым текстом. Значит, оставаться здесь нельзя.

Опасность Корнышев вычислил быстро. Нырков дал ему понять, что ищут Катю Ведьмакину. Отец Кати прятал деньги по западным банкам, ворочал миллиардами. И не все деньги, как теперь можно догадаться, потом нашлись. Что-то такое, видимо, про Катю известно, что не дает людям спать спокойно. Ее могут разыскивать, чтобы получить доступ к каким-то большим деньгам. Но Кати нет. Исчезла бесследно. И на нее хотят выйти с помощью Корнышева.

Святослав бестрепетно налил в свою рюмку водки. Рука не дрожала. Нормально. Время есть, надо все тщательно обдумать.

Он выпил водку, закусил грибочками. Откинулся расслабленно на спинку стула. Ни дать ни взять – подгулявший бизнесмен в загородном ресторане. Жизнь удалась, и приятно об этом подумать на досуге. На самом деле Корнышев разыгрывал спектакль для соглядатаев. Он был уверен в том, что где-то под деревом прячутся эти злобные абреки. И сделай он сейчас хоть одно резкое движение, соверши какой-то необдуманный поступок – его жестко возьмут под опеку, как совсем недавно на глазах у Корнышева проделали это с Нырковым.

Святослав поманил к себе официанта.

– Гриль хочу, – сказал он. – Сделайте такое мясо, чтоб позажаристей.

Официант замер на мгновение, ожидая, не будет ли еще каких пожеланий, не дождался и умчался выполнять заказ. Это минут тридцать, никак не меньше. Время есть. Надо думать.

Тайком покинуть территорию? Об этом можно даже не задумываться, не тратить время зря. Здесь столько рубежей охраны, что преодолеть их наверняка не сможет даже человек, который посвящен в подробности. А Корнышев о системе защиты владений Левочкина не знает ничего. Это значит, что такой план осуществить нельзя. Он обречен на неудачу. Проехали.

Прорваться на свободу с шумом? Охрана, эти парни в черном – они все время рядом. И сейчас они где-то близко; и в гостинице, когда Корнышев туда вернется, его будут стеречь. Это раз. На воротах охрана, там автоматчики, а таких не забросаешь кирпичами. Это два. До ворот он, кстати, не доберется, потому что поднимется тревога и его перехватят где-то на полпути. Это три. План обречен на неудачу. Проехали.

Взять заложника? И под это дело потребовать машину и оружие. В каких случаях идут на уступки шантажисту? Когда заложника надо обязательно спасти. Раз. Когда к инциденту приковано всеобщее внимание и напортачить никак нельзя. Два… Здесь ценные заложники есть? Есть. Левочкин. Возможно – Костомаров. И все, пожалуй. Они недосягаемы. Корнышева к ним не подпустят. А тот, кто доступен – как вот этот официант, к примеру, – за его жизнь никто сражаться не будет. За этого бедолагу Корнышеву не то что пистолета, даже стреляной гильзы не дадут. Проехали. Теперь другой фактор. Огласка. Эта огороженная территория – она как отдельное государство. Все решат между собой. Наружу ни Корнышева не выпустят, ни информацию об инциденте. Все будет шито-крыто. Значит, информацию надо выпустить за пределы поместья. Чтобы там, вовне, узнали о том, что происходит за высоким забором. Уже теплее. Корнышеву показалось, что он нащупал верный путь. Но надо бы проверить.

Подозвал официанта. Сказал небрежно:

– Я остался без телефона. Не одолжишь мобильник?

– Телефона нет, – мягко ответил официант, глядя на собеседника преданным взглядом.

– Я оплачу звонок…

– Телефоны, плееры, фотоаппараты – мы все сдаем при входе на территорию, – сообщил официант. – И ни у кого из обслуги здесь телефонов нет.

Мол, даже не пытайтесь.

– А в ресторане у вас есть стационарный телефон?

– Есть, – кивнул официант. – Но звонки только по территории, на город выхода нет.

Связь с внешним миром недоступна. План неосуществим. Проехали.

– Гриль скоро будет готов, – на всякий случай сообщил официант.

– Я не спешу, – успокоил его Корнышев.

Еще выпил водки.

Этот трюк с изъятием мобильников – он очень показательный. Из своего открытия Корнышев сделал сразу два вывода. Первый вывод был весьма лестный для него. Он проявил дальновидность, когда самому себе сказал – он не знает ничего о здешней системе охраны, и поэтому даже не будет пытаться преодолеть ее рубежи с наскока. Тут охранные мероприятия продумывали знающие люди, настоящие профессионалы. И недооценивать их – лично себе рыть яму. Зато второй вывод был просто убийственным. Выхода во внешний мир нет, и возможности вырваться отсюда, следовательно, тоже.

Несмотря на неосуществимость любого из перебираемых вариантов, Корнышев отчаяния не испытывал. Что-то было такое в его недавних мыслях, что промелькнуло и вроде бы забылось, на что Святослав и внимания не обратил, но это было что-то на самом деле важное. Нужно было это важное выловить, вычленить, вспомнить.

Побег. Прорыв. Заложники. Это все не то. Где-то в мелочах это искомое важное пряталось.

Он хочет бежать. Покинуть это замкнутое пространство. Оказаться на свободе. Внешний мир. Нет связи с внешним миром. Там, вовне, не знают, что происходит здесь. Вот оно. Он ведь еще тогда подумал, что уже теплее. Но отвлекся на телефон, и потому мысль не додумал до конца.

Он не вырвется за эти стены. Нет такой возможности. Слишком плотно его обложили. Самостоятельно – никак. Хоть бейся лбом. Помощь может прийти извне. Он не сможет сам. Не надо себя переоценивать. Он слаб, одинок. И он им не соперник. Сам не справится. Его могут только спасти. Помочь. Это сделают те, кто снаружи. Кто живет в том, внешнем мире. За пределами проклятого забора.

Корнышев нащупывал верный путь, интуитивно выбирая спасительные варианты.

Тот, кто продумывал здешнюю систему безопасности, мыслил все поместье как неприступную крепость. Выстраивал рубежи обороны, дублировал на всякий случай схемы безопасности. Замкнутая система, способная длительное время выдерживать осаду. Все делалось для того, чтобы не допустить на территорию врагов. А Корнышев им эту схему должен поломать. Ввести внешний фактор, который вызовет в системе сбой. Потому что никогда не бывает так, чтобы предусмотрели все. На всякий яд со временем придумывают противоядие.

– Ваш гриль! – приблизился официант.

Мясо истекало соком. Хотелось взять этот кусок и по-первобытному жадно рвать его зубами.

– Кетчуп принесите, – попросил Корнышев. – И водочки еще.

У него уже был план. Быстро выстроился в голове, как выстраивается любая мысль, если ты долго к ней идешь и долго готовишь ее появление.

Официант вернулся скоро. Поставил на стол перед Корнышевым пластиковую бутылку с кетчупом и готов был поставить водку, но Корнышев попросил его:

– Плесните мне водочки!

Святослав не хотел, чтобы официант уходил. Он был нужен рядом.

Парень тренированно наполнил корнышевскую рюмку. За это время Корнышев успел открутить пробку у бутылки с кетчупом, а потом перевернул и встряхнул бутылку, как это обычно делают для того, чтобы густой кетчуп переместился вниз. Кетчуп выбил незавернутую пробку и выплеснулся на брюки Корнышеву.

– Бляха-муха! – сказал Корнышев в сердцах, будто случившееся стало для него полной неожиданностью.

– Сейчас, сейчас! – засуетился официант и поспешно взял салфетку в руки.

Но Корнышев его помощи не принял.

– Водой надо залить! – произнес он с такой досадой в голосе, что официант мгновенно осознал, что сам он, возможно, и виноват.

– Простите! – выдохнул официант.

А Корнышев уже поднялся из-за стола.

– Вода где у вас? – спросил сердито.

– А вот, сюда прошу!

И так получалось, что это официант сам позвал Корнышева на кухню. Святослав предусмотрительно прихватил со стола салфетку. Чтобы не показалось подозрительным, он смахнул ею кетчуп с брюк.

Официант услужливо распахнул перед Корнышевым зеркальную дверь. Тот переступил через порог, замер на мгновение, быстрым взглядом охватив обширное пространство кухни. Видеокамера тут одна. Справа в углу. Святослав решительно направился туда.

– Нет-нет, сюда! – вякнул ему в спину официант.

Корнышев собирался набросить на видеокамеру салфетку, для того он ее и захватил с собой, но только очутившись в кухне, он обнаружил, что видеокамера не висит на кронштейне, а упрятана под прикрепленный к потолку стеклянный колпак, на котором никакая салфетка, разумеется, не удержится. Не долго думая, Корнышев схватил с кухонного стола пакет с майонезом, поднял повыше и резко сжал пакет в руках. Струя жирного белесого майонеза залепила колпак видеокамеры, превращая далеких наблюдателей в слепых котят. Корнышев волчком крутанулся на месте, успев загрести со стола в ладонь кухонный нож. Официант смотрел на него со страхом. Наверняка подумал, что этот не знакомый ему мужик напился до чертиков и у него сорвало крышу.

Быстрым движением Корнышев запер дверь кухни изнутри.

– Кто еще здесь? – спросил отрывисто.

– Повар!

– Где?

Официант только кивнул в ответ. Корнышев проследил направление кивка и уперся взглядом в дверь ватерклозета.

– Жить хочешь? – спросил Корнышев у официанта.

Чтобы услышать единственно верный ответ, легонько ткнул острием ножа в шею бедолаге.

– Хочу! – с готовностью сообщил официант.

– Тогда – на пол! Лицом вниз! И я тебя не трону.

Официант рухнул как подкошенный. Теперь можно было действовать. Корнышев схватил черпак на длинной ручке и торопливо посбивал все противопожарные датчики на потолке. После этого зажег полдюжины конфорок длинной газовой плиты и принялся метать на огонь все, что попадалось под руку: халаты отсутствующих поваров, картонные коробки, рецептурные сборники, деревянные разделочные доски. В подсобном помещении он обнаружил настоящее сокровище: там были припасенные для мангала деревянные поленья и целая упаковка розжига. Поленья – в огонь. Затем розжиг. Полыхнуло так, что Корнышев даже попятился.

В это время распахнулась дверь ватерклозета. Появился повар-азиат. Замер на пороге, изумленный видом открывшегося ему кошмара.

– Пожар! – коротко сообщил ему Корнышев.

Повар осознал, наконец, масштабы надвигающейся катастрофы. Рванул к двери, да не к той, что вела на террасу, а к другой, которая соединяла ресторан с гостиницей. Но Корнышев был начеку, поймал беглеца за ворот:

– Куда?!

– Ба-бах! – взвыл повар. – Ба-бах чичас будит!

– Ба-бах? – с надеждой переспросил Корнышев. – Где?!

Перепуганный повар указал жестом. Только теперь Корнышев увидел то, чего не заметил в спешке: в углу стояли компактные газовые баллоны. Походный вариант. Их использовали, наверное, на выезде.

Корнышев хватал баллоны один за другим и швырял в огонь. Он уже видел за стеклом, отгораживающим кухню от террасы, своих мечущихся опекунов. Те сообразили, наконец, что происходит нечто экстраординарное, и пытались сквозь зеркальное стекло рассмотреть, где их подопечный. Но пока не решались разбить стекло. Такой команды, видно, не было. Но в дверь, которая вела в гостиницу, уже ломились. И официант, как видел Корнышев, поглядывал на ту дверь с надеждой, ждал избавления.

– Тут подвал! – крикнул Корнышев официанту. – Есть лестница туда?

– Нет.

– Как – нет?! – изумился Корнышев.

Он очень рассчитывал на этот запасной ход. Потому что видел прежде, как по наклонному пандусу съезжали в цокольный этаж автомобили. На бортах фургонов было изображено всякое съестное. Корнышев это так расценивал: продукты разгружают в цокольном этаже, а затем поднимают в помещение кухни.

– Лифт?! – осенило Корнышева.

И увидел искомое прежде, чем услышал ответ. Дверцы в стене. Распахнул. Это был маленький грузовой лифт, способный поднять или спустить всего лишь несколько коробок. Корнышев притянул к себе повара, едва ли не носом ткнул того в блок управления, вмурованный в стену, скомандовал:

– Отправляй меня вниз! Сюда жми! Понял! И потом беги! Через дверь!

Нырнул в чрево лифта, свернулся эмбрионом. Азиат захлопнул дверцы. Корнышев почувствовал, как дрогнула и пошла вниз кабина лифта. Он уже не видел того, как повар с официантом одновременно бросились к выходу, ведущему на террасу, и вывалились из дверного проема с искаженными ужасом лицами – прямо под ноги парням в черных костюмах. Те рванули в кухню, дабы исправить собственную оплошность и скрутить Корнышева, но тут взорвались баллоны. Огненный вулкан подбросил кухню крыши в ночное небо, полыхнуло ярким жаром; теперь уже горела и примыкающая к кухне гостиница. Стало светло, как днем. Огромное зарево можно было увидеть, наверное, из любого уголка Рублевки.

Потрясенные зрелищем случившейся на их глазах катастрофы, повар и официант бросились прочь. Их потом долго не могли найти.

* * *

В поместье Левочкина был оборудован единый пульт охраны. Когда туда поступил сигнал о возгорании в гостиничном ресторане, дежурный первым делом связался с Костомаровым. Так было здесь заведено.

– Возгорание? – раздраженно переспросил Костомаров. – Тушите, черт возьми!

Он не сразу осознал, что происходит. Потому что в эту самую минуту стоял над трупом Ныркова. Пал Палыч примчался к гаражу немедленно, как только ему сообщили о том, что беглец обнаружен и застрелен.

Когда Нырков сбежал, прихватив с собой переговорное устройство, и с его опекуном никак не могли связаться, – с той минуты Костомаров уже был в курсе происходящего. Он первым делом распорядился послать в тот дом, где должен находиться Нырков, людей. Одновременно связался с теми, кто присматривал за Корнышевым. Ему сообщили, что объект никуда не спешит, пьет водку и только что заказал гриль. Почти сразу после этого выяснилось, что Нырков исчез, а его охранник сильно избит. Костомаров велел прочесать территорию. Снова осведомился, как там Корнышев. Тот пил водку. Костомаров решил, что может вплотную заняться проблемой Ныркова.

Вот это действительно проблема. Костомаров окончательно в этом уверился, когда узнал о том, что Нырков убит. Много людей вовлечено. Слишком много свидетелей. Еще придется крепко подумать над тем, как объяснить случившееся.

Для начала, конечно, надо бы поставить в известность Левочкина.

Едва Костомаров об этом подумал, где-то за деревьями оглушительно рвануло и небо озарила ослепительная вспышка. Костомаров резко обернулся. Полыхало в той стороне, где был ресторан. Где был Корнышев! И Костомаров, еще не получив от своих людей доклада, уже все понял, уловил своим звериным чутьем.

Теперь он знал, что ошибался. Нырков на самом деле – не проблема. Проблема – это Корнышев.

– Тревога! – крикнул Пал Палыч в переговорное устройство. – Людей – к ресторану! Всех!

Ему сообщили, наконец, о том, что объект исчез.

– Искать! – заорал Костомаров.

Подчиненные, те, кто был с ним рядом, смотрели на шефа с нескрываемым страхом. Он был сейчас ужасен.

– Вперед! – скомандовал Костомаров. – К ресторану!

Сам он задержался на секунду, только для того чтобы оставить одного из своих головорезов сторожить труп Ныркова. Прыгнул в электромобиль, скомандовал водителю:

– Ресторан!

Полыхало в полнеба. Проблемы росли как снежный ком. Соседи наверняка уже всполошились и вызвали пожарных – огонь мог перекинуться и к ним. Костомаров связался с охраной, что несла дежурство на въездных воротах, и распорядился пожарные машины на территорию не впускать. Никого посторонних быть не должно.

Он вдруг осознал, что происходит. Сделанное им открытие его ошеломило. Все это как-то в одну секунду сомкнулось в единую цепочку: дерзкий побег Ныркова, пожар в ресторане, исчезновение Корнышева и пожарные машины, много-много посторонних людей, которые вот-вот окажутся на находящейся под присмотром Костомарова территории. Пожар возник не случайно. Костомаров оценил задумку Корнышева. Это парень был не промах. Только теперь Костомаров понял, с каким непростым противником столкнулся.

Еще раз связался с охраной, что на воротах, и пообещал лично расстрелять того, кто распахнет перед пожарными ворота. Затем распорядился срочно вызвать тех сотрудников, у кого сегодня был выходной день. Он чувствовал, что в эту беспокойную ночь людей ему потребуется много. Ресторан и гостиница пылали, и от нестерпимого жара уже вспыхнули близко стоящие деревья. Ветер рвал огонь в клочья, создавая все новые очаги. Вокруг огня метались люди, их собралось много, но они были бессильны перед этой стихией.

Костомаров построил их в шеренгу. Лицом к огню.

– Тушить не будем! – объявил Пал Палыч. – Будем искать поджигателя! Это мужчина, ему сорок лет, рост приблизительно метр восемьдесят…

Обвел взглядом свое многочисленное воинство. Обнаружил, что едва ли не треть присутствующих подпадает под такие приметы. И добавил:

– У него лицо – в ожогах!

Что-то еще он не сказал. Ах да!

– Тому, кто его найдет, я лично заплачу сто тысяч долларов!

Возбуждение пробежало по рядам. Все рвались в бой.

– Вперед! – скомандовал Пал Палыч.

Как свору спустил. Бросились врассыпную – прочесывать территорию.

Подъехал «Брабус». Из него выскочил Левочкин. Он был сильно нетрезв и на огонь смотрел восхищенным взглядом подростка.

– Смотри, как полыхает, Палыч! – произнес он. – Сейчас соседей спалим!

Огненный вал действительно смещался в направлении смежной территории.

– А где же пожарные? – вопрошал Левочкин, завороженно глядя на бушующее пламя. – Как всегда, опаздывают?

Летели искры. Два телохранителя, приехавшие с Левочкиным, безуспешно пытались переместить шефа на безопасное расстояние.

– Пожарных пускать сюда нельзя, – с мрачным видом доложил Костомаров.

– Да? А почему? – невнимательно откликнулся Левочкин.

– Корнышев сбежал!

Левочкин еще целую долгую секунду таращился на пламя, осмысливая услышанное, потом резко развернулся на каблуках. Он стоял перед Костомаровым и ждал объяснений.

– Это побег, – сказал Пал Палыч. – Поджог – его рук дело!

– Тебе доложили? Это точно?

– Я уверен. Он все рассчитал. Он хочет сбежать в этой суматохе. Пожарных пускать нельзя! По крайней мере, до тех пор пока мы его не поймаем.

Тут Костомарову сообщили о том, что под воротами стоят пожарные машины.

– Не пускать! – гаркнул Пал Палыч в микрофон.

– Но он точно еще на территории? – спросил Левочкин.

– Выйти за пределы охраняемого периметра он не может, – уверенно ответил Костомаров. – Это исключено!

Здесь все просматривается и простреливается. Систему безопасности Костомаров знал как свои пять пальцев.

Левочкин отвернулся к огню. Времени у них не так уж много. Скоро соседи всполошатся. Он как в воду глядел. Только подумал об этом – ему позвонили.

– Да, – сказал в трубку Левочкин, досадуя на себя за то, что не догадался выключить мобильник. – Да, это я… Горим, вы правы… Сейчас потушим, не волнуйтесь… Как это пожарных на территорию не пускаем?.. Сейчас узнаю… Я вам перезвоню…

Завершив разговор, Левочкин обернулся к Костомарову:

– Пять минут у тебя есть на то, чтобы выловить Корнышева. Потом придется открыть ворота. Я с ним не собираюсь ссориться.

Левочкин кивнул в ту сторону, где был дом его могущественного соседа. Присутствовал он когда-то на свадьбе дочери этого человека. Был удостоен такой чести, пригласили. Левочкин тогда постарался не ударить в грязь лицом. Подарил молодым картину Айвазовского и один миллион двести тысяч долларов. Это не потому, что Левочкин такой богатый, а потому, что к такому соседу, как у Левочкина, никак нельзя без уважения. И спалить дом такого большого человека – на подобное может решиться только самоубийца.

Костомаров еще попытался что-то исправить. Решил побороться, переломить ситуацию в свою пользу.

– Я не успел сказать вам… У нас труп!

Хозяин даже вздрогнул.

– Нырков, – сообщил Костомаров. – Тоже пытался сбежать. Его застрелили.

Левочкин молчал. Костомаров подумал, что его собеседник, возможно, не осознал всей серьезности случившегося. Надо бы ему растолковать.

– У нас тут пожар, Олег Дмитриевич. Это ЧП. Вместе с пожарными на территорию войдет милиция. А у нас труп, – с нажимом повторил Костомаров.

– Это твои проблемы, – сказал Левочкин. – Думай, как будешь выпутываться. А я ничего не знал. Я не в курсе.

Пьяная сволочь, подумал раздраженный Костомаров. Устроить бы тебе сейчас веселую жизнь, да не получится – к сожалению, нет времени на это.

Огонь уже плясал по верхушкам деревьев и вот-вот должен был перекинуться на соседний участок.

Пожарных придется допустить на территорию. Костомаров воспринимал это как неизбежное зло. Он был человек трезвомыслящий и уже знал, как будет действовать. Ничего у Корнышева не получится. С кем он тягаться вздумал? С Палычем?

– Сейчас мы откроем ворота, – сказал Костомаров, стараясь не смотреть на хозяина. – Про Ныркова с Корнышевым – прошу! – никому ни слова. Труп спрячем, Корнышева отловим. Я лично этим займусь.