Утонувший в кладезе Романецкий Николай

В трапезной прислуживала Забава. Своего потрясения нынешним видом хозяина она скрыть не сумела. Да и то сказать – отвыкли домашние от подобного чародеева состояния, избаловались…

– Что с вами, Светушко?.. – шепнула она, когда рядом никого не оказалось. – Если хотите, я поднимусь к вам в спальню опосля завтрака. Или аж прямо сейчас…

Глупая курица, по-видимому, возложила вину за настроение своего бывшего любодея на себя!.. Леший их разберет! Ведь только вчера готова была удрать из дома куда глаза глядят, а ныне, эвон, как все повернула!..

Но разбираться с нею у Света не было ни сил, ни желания. Не о ней сейчас след думать. И даже не о Снежане. Думать сейчас след о Контрольной комиссии и смерти вчерашнего соглядатая, о Кудеснике Остромире и Вышате Медоносе. На худой конец о том, имеет ли он право пойти на сегодняшнее ежеседмичное служение… Вот ведь как дело-то оборотилось! Раньше он размышлял, имеет ли право не пойти, а теперь – имеет ли право пойти!..

Забава все еще смотрела на него с ожиданием. Из бездонной глубины круглых синих озер всплывала готовность на что угодно. Хоть жизнь отдать…

– Все в порядке, – сказал Свет. – Вы тут ни при чем. Не волнуйтесь, наша с вами вчерашняя договоренность остается в силе.

Забава вспыхнула, губы ее дрогнули.

Обиделась, глупая курица!.. Неужели ждала от меня иного? Да, должно быть, ждала… Интересно, а Снежана обиделась бы?.. Впрочем, тут и сомнений нет – обиделась бы, еще как обиделась!.. Да ну их обоих!..

Тем не менее он нашел в себе силы улыбнуться служанке, и Забава, изо всех сил пытаясь сохранить на лице недовольную мину, запрыгала вокруг стола, аки горная козочка. Разве что хвостиком от радости не помахивала да не бодалась, играючи…

Опосля трапезы Свет пошел в кабинет.

Волшебное зеркало не подавало признаков жизни: похоже, и Кудесник, и опекун министерства безопасности – прах с ними обоими! – напрочь забыли о чародее Смороде.

Явилась откуда-то мысль связаться со Старой Руссой, но Свет тут же распрощался с нею.

Интересно, что бы он сказал отцу? Я, мол, ныне ночью разговаривал с вашей упокоившейся женой… И она, мол, просила передать вам привет… Да бывший посадник расценил бы такое сообщение как самое настоящее издевательство. А скорее всего и вовсе бы к зеркалу не подошел… Нет, для отца он с семьдесят первого лета отрезанный ломоть, а теперь, после материных похорон, и вовсе не существует!..

Ладно, раз уж мы такие, раз уж мы ныне никому не нужны, то займемся самообразованием. Что у нас там на очереди?.. «Императорский Рим в лицах» мы закончили перед отъездом в Ключград. Значит, на очереди «История культуры Древней Греции и Рима» Джованни Пескарони, перевод с италийского Векши Седака, триста пятьдесят одна страница с рисунками и таблицами…

Однако прочесть он успел лишь введение. А потом в кабинет постучался Петр:

– Хозяин, к вам гость…

Ну наконец-то… У Света словно гора с рамен свалилась. Наконец-то я вам стал нужен, братие!

– Кто?

– Некий Лутовин Кузнец. Волшебник из Ключграда.

Так, подумал Свет. Вас, брате, я не ждал. Кстати, теперь мне и самому непонятно, почему не ждал… Но выслушаю с превеликим удовольствием.

– Просите!

Через минуту домашний колдун Нарышек сидел в кресле для гостей.

– Слушаю вас, брате…

Диковатые блуждающие глаза, но страха в ауре нет. Зато присутствуют совершенно незнакомые коричневатые оттенки.

– Вас ждут, чародей!

Так, подумал Свет. Давление другой стороны продолжается…

– Я не поеду в Ключград, брате. Кто бы меня там ни ждал!

Коричневатые оттенки усилились.

– Вам не надо в Ключград, чародей. Вас ждут здесь, в столице.

– Кто и где?

– Этого я вам сказать не могу. Но она ждет вас с нетерпением. – На слове «она» прозвучало ударение.

– А как я ее найду? – Свет, в свое очередь, сделал ударение на слове «ее».

– Буде вы сейчас пойдете со мной, я вас провожу…

– А буде я сейчас не пойду?

– Тогда назначьте время, и к оному времени я снова буду у вас. Особа, которую я представляю, вынуждена быть осторожной. Она не хочет, чтобы кто-либо знал место ее пребывания…

– Подождите, брате, – оборвал Свет. – Ответьте на один вопрос. Почему вы при нашем разговоре на балу не сообщили мне о том, что в доме все-таки произошло странное? Я имею в виду некую болезнь некоего слуги по имени Олег Лощина.

Коричневые цвета заполонили ауру Кузнеца чуть ли не полностью.

– Мне было не велено говорить об этом.

– Кем не велено?

– Мне не велено говорить об этом.

– А я вам велю!

– Мне не велено говорить об этом. – Глаза ключградского волшебника уже не видели Света. – Мне не велено говорить об этом. Мне не велено говорить об этом…

Свет вдруг понял, что Лутовин Кузнец находится под действием неизвестного заклятья. И кто знает, может быть, сейчас с волшебником произойдет то же, что вчера случилось с кучером таинственной трибуны!..

– Подождите, брате! – поспешно сказал Свет. – Передайте ей, что я не могу прийти. Вам не велено говорить, а мне – покидать дом. Если она хочет, пусть приходит сама. Думаю, ей это не составит труда…

Коричневые цвета стремительно пошли на убыль. Но совсем не исчезли.

– Хорошо, чародей. Я все передам!

Свет вызвал Петра и попросил проводить гостя.

Не прошло и получаса, как все повторилось. На этот раз гостем оказался Сувор Нарышка.

Свет уже ничему не удивлялся.

– Я к вам от отца, чародей. Он просит передать, что очень удивлен событиями последних двух дней. Мой отец не привык, когда его слуги без разрешения покидают дом. И если вы не прекратите использование Таланта с незаконными целями, он обещает вам очень большие неприятности. То, что вы член палаты чародеев, не дает вам права использовать в сыске чужих слуг без разрешения хозяев…

И так далее и тому подобное.

Развеселившийся Свет с интересом наблюдал за изменениями, происходящими с аурой молодого ключградца. Как и у Лутовина Кузнеца, коричневые цвета налились силой и тут же ослабли, едва Свет сказал:

– Я все понял, княже. Передайте своему отцу, что я немедленно отдам задание вашим слугам вернуться домой.

– И моей сестре?

– Ваша сестра тоже сбежала из дома?

Лицо Сувора побагровело. А взгляд прояснился.

– Простите, чародей, но я не потерплю такого тона по отношению к моей сестре. И буде вы немедленно не извинитесь…

Похоже, тот, в чьей власти сейчас находился князь Сувор, утратил контроль над ним. Впрочем, Свету это ничего не приносило. Окромя новых неприятностей. Не хватало еще для полного счастья оказаться вызванным на великородную дуэль.

– Я прошу прощения, княже. Я вовсе не хотел оскорбить княжну Снежану. Паче того, должен вам сказать, что и сам бы…

Договорить Свет не успел: глаза у Сувора Нарышки вновь стали диковатыми, а коричневые цвета в ауре усилились.

– Что я еще должен передать своему отцу, чародей?

Свет пожал раменами:

– Передайте вашему… кх-м, отцу, что давить на меня бесполезно. Если я ему нужен, пусть придет ко мне сам… или сама, и мы расставим точки над «и». – Им вновь овладело веселье. – Скажите, а Порей Ерга, случаем, не был вашим попутчиком по дороге в столицу?

Князь Сувор помолчал. Словно дожидался решения неведомого кукловода…

– Принципал-ехал-в-одном-поезде-со-мной! – выпалил он наконец. Будто сорвался с поводка кобель, обнаруживший метки пребывающей в течке суки…

Свет удовлетворенно ухмыльнулся.

С точки зрения стратегии такой ответ был глупым. Супротивник не должен знать, что его ждет впереди. Когда ваш следующий шаг становится супротивнику известным заранее, вы теряете стратегическую инициативу. Хоть в бою, хоть в острой беседе…

Что ж, подумал Свет, по крайней мере я не ошибся: мой оппонент не слишком терт в делах подобного рода.

– Ступайте, княже! Я жду его…

Сувор покинул дом, а Свет принялся ждать нового гостя.

Тот явился через полчаса. Однако новым гостем оказался вовсе не Порей Ерга.

– Чародей, к вам муж-волшебник Смирный, – доложил Берендей.

Свет был потрясен настолько, что аж забыл включить Зрение. Бросился к вошедшему в кабинет напарнику:

– Здравы будьте, брате Буривой! Честно говоря я не ждал вас…

– И вы будьте здравы, брате чародей! – Смирный выглядел слегка изможденным, но движения его были точными и уверенными. В руках он держал свой колдовской баул.

– Как вы себя чувствуете? Ваша болезнь оказалась для меня весьма неожиданной… Положите баул на оттоманку и садитесь.

Буривой сел в кресло, а Свет позвонил, чтобы принесли чаю.

– Когда я пришел в себя, мне сказали, вы уехали в столицу. – Буривой нервно хрустнул перстами. – Что со мной случилось, брате?

– Не знаю, брате… Но полагаю, что супротивник с помощью колдовства обрел над вами недюжинную власть.

Буривой поежился:

– Да, я оказался прав. Вы вовремя вывели меня из сыска…

Светово потрясение прошло, и он вдруг понял, что по своей воле Буривой никак не мог явиться к нему. По своей воле, обретя сознание и вернувшись в столицу, Буривой тут же направился бы в министерство. И ни Путята Утренник, ни Вышата Медонос не позволили бы ему вот так, запросто, посетить напарника. Они бы сразу посадили Смирного под домашний арест. Или бы и вовсе задержали в подвале министерства. Во избежание и до выяснения…

Вошла Ольга, подала чай, повинуясь кивку хозяина, без лишних слов покинула кабинет.

А Свет спросил:

– Вы уже были в министерстве, брате?

Буривой прихлебнул из чашки:

– Нет, чародей… Я сперва хотел узнать, что со мной такое приключилось, а уж после докладывать о своем возвращении начальству. Вы же понимаете, в каком я оказался положении… Покинув госпиталь, я допрежь всего нанес визит принципалу Ерге. Там сообщили, Ерга только что отбыл в столицу. А где, спрашиваю, чародей Сморода? Тоже, говорят, в Новегороде… Значит, и мне путь-дорога туда…

– Подождите, Буривой, – перебил его Свет. – Вы сбежали из госпиталя?

– Конечно, сбежал. – Буривой развел руками. – Кто бы меня оттоле выпустил!.. Вот и пришлось, так сказать, применить Талант не по назначению… – Он внимательно посмотрел на Света. – Слушайте, брате!.. А вы изменились. Я имею в виду вашу ауру. Там появились совершенно незнакомые мне цвета. – Он хлопнул себя по челу. – О боги!.. Вы же! – Он замолк, прикусив верхнюю губу.

Свет отставил чашку:

– Бедный, бедный брате Буривой!.. Наш супротивник быстро учится! Вы уже не прете напролом, как предыдущие мои посетители. Вы – справный актер и прекрасно разыгрываете порученную вам роль. Во всяком случае, последний эпизод исполнили превосходно. Вы, якобы, начали подозревать меня, будто я сам попал под контроль к супротивнику. А поелику я под контроль не попадал, то, опровергая ваши подозрения, могу что-нибудь и ляпнуть. Но… – Свет открыто улыбнулся. – Вот сейчас я включу Зрение и обнаружу в вашей ауре коричневые цвета. Те же, что у предыдущих моих гостей. Опосля этого любые ваши фразы не будут иметь никакого значения…

Буривой вскочил:

– Как вы смеете, чародей!..

– Бросьте, сударь! Ваше возмущение бессмысленно. Все-таки я хорошо знаю настоящего Буривоя. Он никогда и ничем не возмущается, он привык все принимать в этой жизни как должное… А вы – просто кукла, сударь. И можете сделать сейчас одно – отправиться к вашему хозяину и передать ему, что вся эта игра бессмысленна. Я уже понял, как нужен ему. А потому давление на меня ничего не даст… Лучший для него выход – встретиться со мной один на один и побеседовать в открытую. Кто знает, возможно, и договоримся!

А я посмотрю, добавил он про себя, сыграет ли какую-либо роль то, что на этот раз я ни словом не упомянул о «хозяйке»…

Глаза Буривоя так и не стали диковато-блуждающими. Но возмущаться он перестал.

А может быть, варяжский альфар способен переселяться в чужие тела? – подумал вдруг Свет. Я, правда, ввек не слышал о подобном, но такое умение было бы очень полезным. И многое бы объяснило в происходящем… Вот он сейчас возьмет да и скажет: «А я уже здесь, чародей! Побеседуем?..» В хорошем же я окажусь положении!

Однако Буривой ничего не сказал. Он просто поднялся из кресла, взял свой баул и шагнул к двери.

Свет двинулся следом. Спустились по лестнице. Дождались, пока Петр подаст гостю плащ. Вышли на набережную.

Карета, отмеченная желтым шейным платком, стояла на месте. В правое окно смотрели на Света внимательные глаза охранителя. Или теперь, после вчерашнего – уже соглядатая?..

Эти глаза не обратили на Буривоя Смирного ни малейшего внимания. Они его попросту не видели.

Удивляться, впрочем, нечему. Подобный фокус Смирный был способен выкинуть и без посторонней помощи. Правда, охранители – вроде бы волшебники… Во всяком случае, вчера они были волшебниками.

Свет включил Зрение.

Разумеется, Вышата Медонос и ныне приставил к нему владеющих Семаргловой Силой. И тем не менее чародеева гостя они в упор не видят… А с другой стороны, Петр оной силой не владел, однако Буривоя прекрасно видел. Нет, что не говори, а способности альфара постепенно конкретизируются. И исполать богам! На бесптичье, как известно, и кастрюля – соловей…

Свет кивнул волшебнику-охранителю-соглядатаю и вернулся в дом. Если он не ошибается, то в скором времени следует ждать нового гостя. И если варяжский альфар нуждается в Свете отчаянно, то он придет.

Новый гость пожаловал к обеду.

Свет уже хотел распорядиться, чтобы накрывали стол, когда Петр доложил:

– К вам посетитель, чародей.

– Кто? – встрепенулся Свет.

Сейчас самое время было бы выйти на сцену княжне Нарышкиной. Кем бы она ни оказалась…

– Опекун Вышата Медонос.

– Просите!

Наверное, Кудесник решил организовать Контрольную Комиссию немедленно. Как в прошлом лете…

Вышата был не один. Вместе с ним в кабинет вдвинулись еще двое гостей – судя по аурам, волшебников.

– Вы арестованы, чародей! – Вышата достал из кармана пакет.

Свет глянул на постановление о задержании.

Бумага была в полном порядке: под стандартным, соответствующим закону текстом, на месте, предназначенном для визы, красовалась знакомая любому словенскому волшебнику закорючка самого Остромира. И ниже – не менее знакомая витиеватая подпись Великокняжеского прокурора.

– А вот постановление об обыске.

На новой бумаге красовались те же имена.

Ну и ладно, подумал Свет. Хоть какая-то определенность появляется…

– Сдайте оружие, Серебряное Кольцо и колдовской баул.

Свет вытащил из ящика стола пистолет. Снял с перста Кольцо, аккуратно положил его в кожаный футляр, футляр спрятал в баул.

Вышата проверил содержимое баула. Защелкнул замок. Наложил заклятье-печать.

Оформили протокол об изъятии личного оружия и Колдовских атрибутов.

– Что мне вменяют в вину?

– Государственную измену, чародей.

– Ну, разумеется!.. Ничего другого прокурор бы ввек не подписал. Даже по личной просьбе Великого князя…

Вышата ныне был спокойно-монументален. Как гранитная глыба для кумира Перуну.

– Не ерничайте, Сморода! Лучше велите своей прислуге добровольно отвечать на вопросы сыскников.

Ну что ж, подумал Свет. Вот и станет тайное явным. По крайней мере, в отношении постельных дел чародея Смороды…

Как ни странно, ему почему-то не было страшно. Конечно, обвинение в государственной измене – вещь серьезная, но откуда они возьмут доказательства? А доказательства в таких делах суду присяжных всегда требуются самые серьезные…

– И куда меня сейчас?

– В «Малов приют».

«Маловым приютом» называли замок, построенный четыре сотни лет назад для Великого князя Мала, одного из немногих Рюриковичей, которых боги отметили печатью сумасшествия. Едва сев на Словенский престол, Мал озаботился собственной безопасностью, переложил государственные печали на брата-погодка и уединился в собственной крепости. Однако и там он не уберегся от всесильной Мокоши – в конце концов непроходящий страх свел-таки его в могилу. А из оставшейся не у дел крепости учинили тюрьму сурового содержания для государственных преступников – подобно Бастилии в Париже или замку Стуре в Стокгольме. Как утверждают летописцы, за три с половиной сотни лет из «Малова приюта» был всего лишь один удачный побег, да и то ненадолго – сыскники-волшебники быстро нашли беглеца… Впрочем, мысли о побеге должны заботить настоящих преступников, невинный же Светозар Сморода «Малов приют» покинет хоть и через центральные ворота, зато без барабанного боя. И с надлежащими извинениями от министерства безопасности…

– Я должен поставить в известность об аресте своего судебного заступника.

– Ему уже сообщили. Как положено по закону, вы встретитесь с ним в течение суток с момента задержания, то есть, по-видимому, завтра утром. А покудова вы имеете право не отвечать на вопросы, буде ваши ответы могут быть обращены против вас. – Вышата произнес обязательную процессуальную формулу сквозь зубы, словно она доставляла ему изрядную боль.

– Ну спасибо! – с сарказмом сказал Свет. – Ключи от сейфа в левом верхнем ящике стола. Надеюсь, вернувшись, я найду все на своих местах. – И вышел из кабинета.

Двое молчаливых волшебников последовали за ним, держа руки в карманах. С каждым из них по отдельности Свет бы справился, но сразу с двумя – наверное, вряд ли. Вестимо, можно было бы и проверить, но тогда он бы точно стал государственным преступником. Убийцей должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей… Лишение Таланта плюс уральские рудники – пожизненно. А то и лобное место…

Прислуга стояла в сенях. Возмущенно переговаривались. Забава застыла чуть в сторонке, смотрела на хозяина, широко раскрыв глаза. В синих озерах купался откровенный страх.

– Я отлучусь ненадолго, – сказал Свет. – Считайте, уехал в очередную командировку. Надеюсь, дом будет в полном порядке. Станут спрашивать – отвечайте. Мне скрывать нечего. – И легонько подмигнул Забаве.

Страх в ее глазах сменился надеждой.

– Мы будем ждать вас, хозяин, – сказал Берендей.

И все наперебой загомонили:

– Мы будем ждать!

– Мы не верим в вашу вину!

– Возвращайтесь!

В грудь хлынуло странное ощущение, и Свет отвернулся – у него вдруг зачесались глаза. И тут же с ужасом понял, что, кажись, глаза не просто чешутся. Хорош будет чародей – со слезами на физиономии! Ввек такого не было!.. Он даже и не догадывался, что слезы у него могут выступить совсем не от ветра или пыли.

Пришлось ускорить шаги.

Тюремная карета стояла возле самых дверей дома. Впрочем, карета оказалась вовсе не тюремной: у нее имелись окна, а у кучера на шее был повязан знакомый желтый платок. Все-таки руководство Колдовской Дружины не решилось афишировать арест такого волшебника, как чародей Сморода. Слухи-то, ясно дело, все равно поползут, но на то они и слухи… А потом либо чародей Сморода окажется на свободе, либо… Нет, никакого другого «либо» не будет! Невинных в Великом княжестве Словенском на рудники не отправляют!

Впрочем, в карету волшебники сели как положено – по бокам от арестованного.

Тронулись.

Света так и подмывало обернуться, посмотреть, не следует ли за ними таинственная трибуна. И он не выдержал – обернулся. Вздохнул: буде кто за ними и последовал, узнать его среди катящихся по набережной экипажей было невозможно.

Долго ему смотреть в заднее окно не дали – мягко, но настойчиво взяли за руки, развернули лицом по ходу движения.

Свет снова вздохнул. Надо было привыкать к новой роли – арестованного государственного преступника. Хотя бы на нынешний день…

Теперь он смотрел в правое окно. Картина была привычной. Фасады, фонари, тротуары… По тротуарам прогуливались молодые мамаши и няньки с разноцветными детскими колясками. Все они вдруг показались Свету ужасно далекими – как будто события последнего получаса перенесли его в совершенно иной, на тысячи верст удаленный от Новагорода мир. В тридевятое царство, в тридесятое государство. Подите туда – не ведаю куда; принесите то – не ведаю что… Вот ему и принесли не ведаю что!

Свет мотнул головой. Все происходящее было сродни сну. Или роману. Вот и волшебники по бокам сразу напряглись, вперили в сидящего между ними вострые, внимательные, озабоченные безопасностью государства очи. Как герои сочинителя, скрывающегося под шахматным псевдонимом Ферзь Белый…

Свернули на Гзеньский мост, углубились в разночинные кварталы Кремлевской стороны.

Кому же это я наступил на мозоль? – подумал Свет. И, знать, большая мозоль оказалась. И, знать, болезненная… Неужели самого Кудесника мозоль? Или это Вышатовы происки? Собрал себе медок со смородинных кустов, а теперь и сами кусты – под корень. К ногтю конкурента, к ногтю!.. Может, он сам и приставил ко мне таинственную трибуну. Вот только не слышал я, чтобы Вышата Медонос владел заклятьями, от которых умирают так, как умер вчерашний соглядатай. Подобных заклятий даже я не знаю. Разве лишь Кудесник. Он-то Контрольной Комиссией не проверяется. Жена Цезаря вне подозрений… Но тогда по теории он давно уже должен был разложиться… Ладно, брате Вышата! Все-таки мы еще поборемся, не на таковского напали, брате. Как там было у римлян?.. Ave, Caesar, morituri te salutant!.. 1 И я буду не я, буде не дам обладателю большой болезненной мозоли последнего боя. Хотя бы в стенах справедливого Великокняжеского суда…

Волшебники зашевелились. Свет глянул в окошко.

Над остановившейся каретой возвышалась знакомая всякому туристу серая стена «Малова приюта».

Кучер произнес несколько неразборчивых слов. Впереди заскрипело: по-видимому, открывались ворота. Карета вновь тронулась, въехала во двор.

Послышались новые голоса. Правый волшебник открыл дверцу, выбрался наружу.

– Выходите, чародей!

Двор представлял собой каменный мешок, камнем же и замощенный. Перед каретой стояли пятеро в черных мундирах тюремной стражи. У четверых на поясе висели кобуры, у пятого – шпага в ножнах.

– Примите задержанного! Вот постановление.

Стражник со шпагой – судя по ауре колдун – взял у одного из сопровождающих бумаги, внимательно ознакомился с волшебными печатями, равнодушно глянул на Света.

– Куда его?

– В темницу.

– Но в постановлении не сказано…

– В темницу! Личный приказ Кудесника.

Узнав о бегстве столичного чародея с поля битвы, Порей Ерга индо обрадовался. Появилась наконец справная возможность жахнуть по волшебникам из крупного калибра… Струсил чародеюшка, испугался варяжского альфара!

Однако поразмыслив немного, принципал понял, что все тут гораздо сложнее. В самом деле, Сморода вел себя при их последней встрече весьма странно. Поначалу-то Ерга принял все за чистую монету и лишь обрадовался, что столичному колдуну пришлось убедиться в собственном бессилии. Не на таковского напали, голубчик!.. Порей Ерга плевать хотел на колдунов. Его уже пытались одолеть – был такой случай осенью прошлого лета… И завершилось все благодарностью от самого Кудесника!

А началось с подозрения в предательстве. Клюй Колотка доложил принципалу, будто есть все основания считать, что один из волшебников-рубежников работает на супротивника. Провели тщательный тайный сыск и убедились в справедливости подозрений. Клюй Колотка принялся разрабатывать операцию по использованию раскрытого агента. Дезинформацию, к примеру, можно через него варягам поставлять, ну и прочие возможности имелись. Вот токмо прокололся где-то Колотка – агент понял, что его раскрыли и попытался дать деру. Не удалось – обложили голубчика, аки медведя в берлоге. Колотка уже хотел вызвать из столицы волшебников посильнее, чтобы взять обреченного агента, но Порей Ерга отдал приказ столичных волшебников не беспокоить. И взял агента сам!

Как был потрясен переметнувшийся к варягам колдунишка! У него аж губы затряслись, когда он обнаружил, что все его хваленое волшебство не оказывает на принципала никакого влияния.

Опосля того случая Порея и вызвал к себе Кудесник.

Ничего особенного во время их встречи не произошло: глава Колдовской Дружины задавал вопросы, Порей отвечал… Об отце с матерью, о службе, о жизни… Ему, правда, показалось, что у Кудесника не простой интерес. Кто их разберет, этих волшебников, чем они заняты, делая вид, будто внимательно вас слушают!..

– Что ж, спасибо, принципал, – сказал перед расставанием Кудесник. – Продолжайте нести службу. Ваши возможности очень пригодятся в охране рубежей. Но… – Кудесник поднял перст. – Об оных возможностях, разумеется, никто не должен ведать. Токмо вы, я да муж-волшебник Колотка. Иначе вас попросту убьют. А Клюя Колотку я предупрежу…

На том они и расстались.

И вот теперь, раздумывая о странном поведении чародея Смороды, Порей вдруг понял, что дело пахнет керосином. Не чародей это был у него, елочки-сосеночки, а варяжский альфар под видом чародея. И в столицу он поехал не просто так…

Хорошо придумали, подлецы! Убив Клюя Колотку, выманить из столицы кого-либо из волшебников, приближенных к властям, потом подменить его. И пожалуйста, агент внедрен в самое сердце Колдовской Дружины и министерства безопасности. А там – кто знает?! Можно и Великого князя убить… А еще лучше подменить его. С этих варягов станется! На поле битвы они с нами ничего сделать не сумели, так в тайных делах расстараются!..

Он, правда, ввек не слышал, чтобы такое уже случалось. Но ведь Колдовская Дружина посторонних в свои секреты не пускает, а то, что пришло в голову обыкновенному принципалу, вполне могло осенить и варяжские спецслужбы. И уж буде словенские колдуны не способны справиться с дюжинным принципалом, то с варяжским альфаром они и тем паче не справятся. Не зря же все они так перепугались, опосля этого убийства! Семарглово охвостье!..

А посему Кудесника следует немедленно предупредить. И лучше всего, явившись к нему лично – такие секреты бумаге и курьеру доверять негоже.

Ерга вызвал к себе князя Сувора Нарышку, сообщил, что срочно отбывает в столицу, велел ни во что не вмешиваться – командиры линейных отрядов, княже, сами справятся со всеми возникающими проблемами (во всяком случае, за тот день, что я буду отсутствовать) – и отправился на вокзал.

Кудесник принял Порея, едва тот заявился в резиденцию.

Выглядел Остромир не очень хорошо, но оно и понятно – возраст есть возраст. Лета ведь никаким волшебством не уменьшить – будь вы хоть принципал, хоть Кудесник, хоть сам Великий князь!..

– Слушаю вас, сударь Ерга…

Порей обстоятельнейшим образом доложил о развитии событий в ключградском деле и о собственных подозрениях по отношению к чародею Смороде.

Когда он завершил доклад, Кудесник надолго задумался. По-видимому, не ожидал такого поворота… Тоже, наверное, тот еще волшебник! Охвостье Семарглово!.. Впрочем, вряд ли я прав… Должен же быть в княжестве хоть один приличный колдун! Иначе это была бы не страна, а мыльный пузырь…

– Вы министру доложили? – спросил наконец Остромир.

– Еще не успел…

– И не докладывайте. В отличие от вас Утренник с чародеем Смородой не справится. – Кудесник глотнул из стоящей на столе чашки какой-то бурды и продолжал: – В общем-то, сударь принципал, ваши подозрения основаны на домыслах, но тем не менее я намерен отнестись к ним самым серьезным образом. В таких делах лучше перегнуть палку, чем не догнуть… Я велю немедля арестовать чародея. Пусть посидит в «Маловом приюте». А мы покудова проверим… Кстати, вы мне понадобитесь на пару дней. Ваши возможности могут оказаться весьма кстати…

– Я должен известить министра…

– Я сам извещу его. Скажу, срочно вызвал вас с докладом по ключградскому делу… Надеюсь, вы не оставили принципат обезглавленным?

– За меня там князь Сувор Нарышка. Молодой, но многообещающий работник. Простите, Кудесник… – Порей от волнения привстал. – Не могли бы вы разрешить мне арест чародея Смороды?

Задержать чародея – это вам не колдуна-рубежника схватить, подумал он. Это поступок, вполне достойный сына Любима Ерги. Отец бы одобрил…

Кудесник пожевал губами:

– Скажите, оружие при вас?

– Разумеется!

– Тогда вот что, сударь принципал… Смороду арестуют и без вашего участия. Вы же мне нужны совсем для других целей. – Остромир тоже встал, прошелся, приволакивая левую ногу, вдоль стены. – Я бы вообще не хотел, чтобы кому-либо стало известно, где именно вы находитесь. Думаю, вам следует поселиться здесь, в резиденции. У нас есть подходящие помещения. – Кудесник вновь сел, потянулся к звонку. – Я немедленно предупрежу секретаря, дабы вам подготовили комнату и доставляли пищу…

Не арестовывают ли меня самого? – с тревогой подумал Порей. Елочки-сосеночки, за что?.. Да нет, вестимо! Слишком уж я стал подозрительным. Должно быть, принципал Ерга здорово нужен Кудеснику – и в делах не слишком благовидных… Ладно, поможем Остромиру. Авось, не забудет…