Утонувший в кладезе Романецкий Николай

– Что мне надлежит сделать, Кудесник?

– В свое время я вам сообщу. А пока вам надлежит просто ждать.

И Кудесник снова встал, теперь уже давая понять, что аудиенция закончена.

Непрошеные гости, надо сказать, вели себя вежливо. Серьезный обыск чинили токмо в кабинете и спальне хозяина. Поставец в трапезной осмотрели, как показалось Забаве, крайне поверхностно – несколько десятков ящиков при тщательном осмотре потребовали бы гораздо больше времени. По комнатам же прислуги сыскники и вовсе не лазали.

Опосля обыска из кабинета чародея вынесли его баул – Забава сама видела.

А потом в кабинет начали приглашать прислугу.

Первым зашел Берендей. Пробыл он там недолго, вышел, достаточно удивленный. Но ничего не сказал. Токмо потребовал, чтобы за всеми этими делами служанки не забывали о делах других – домашних.

Остальные, выходя из кабинета, тоже молчали. Лишь Ольга успела шепнуть: «Спрашивают всякую чушь…»

Забаву вызвали последней.

Главный сыскник сидел за Светушкиным столом, нагло так сидел, проходимец, по-хозяйски. Будто дом отныне принадлежал ему и токмо ему.

Забаве такой гонор не понравился, и она решила, что ничего этот тип от нее не добьется.

Тип, однако, оказался любезным, пригласил сесть. А потом спросил равнодушно:

– Вас величают Забава?

– Да. Забава Соснина.

– А меня Вышата Медонос… Давно ли работаете в этом доме, сударыня?

– Больше двух лет.

– Ну и как, нравится вам работа?

– Кабы не нравилась, так давно бы ушла. – Она вспомнила вчерашний разговор со Светушкой, помрачнела. – Моя работа вас не касается. Спрашивайте по делу.

Сыскник смотрел на нее во все глаза. Словно голодный пес на кость… Глаза у него даже стали какими-то выпуклыми. Никогда подобных не видела…

– Хорошо, спросим по делу… – Кость, похоже, была свеженькой и пахла просто одуряюще. У пса только что слюна из пасти не текла. – Скажите мне, Забава… Не появлялось ли у чародея в последнее время странных гостей?

Забава фыркнула:

– Гости к чародею, когда он не в командировке, каждый день приходят. А какие они из себя видом, я не приглядываюсь. Мне не за это деньги платят!.. Знамо дело, всякие ходят – и волшебники, и дюжинные.

– А вчера и ныне какие приходили?

Забава пожала раменами:

– Откель я знаю? Это след у Петра спросить. Или у дяди… у эконома. Мне они не представлялись… На вид я волшебника от дюжинного не отличу, не колдунья. А Серебряное Кольцо с перста можно и снять… Вот у вас, к примеру, Кольца нет. Так откель мне знать – волшебник вы или простой человек?

Сыскник по-прежнему смотрел на нее во все глаза. Но вот слушал не очень внимательно. Так, по крайней мере, показалось Забаве.

– Так что за гости были? Мужчины, вы говорите? Сколь? Двое? Трое?

Он явно хотел ее запутать. Наверное, новичок в своих делах, коли столь неуклюж…

– Вы меня, сударь, не путайте! Я нынешних гостей вообще не видела. Целый день на кухне. Да еще комнаты надо прибирать… Чародей часто вещи раскидывает. Государственные заботы, я понимаю… Но убирать-то приходится мне!

– А вчера какие были?

– Вчера?.. Молодой парень и девица. По-моему, из Ключграда.

Сыскник покрутил головой, словно воротничок мундира жал ему выю. Или ошейник мешал разобраться с костью.

– А вы любите своего хозяина…

Забава вздрогнула. Странно он так сказал… Ужель по ней все видно? Или сыскник – волшебник?..

– Так за что же его не любить-то, сударь! Хозяин – каких поискать. Справедливый и не жадный. Платит хорошо, и работы поменьше, чем в больших семьях, с детьми… А то, что злой за ужином, так ведь волшебники, бают, к вечеру все такие. Мы же понимаем, и вообще… – Что «вообще» она и сама не ведала. – Его все любят. И дядя Берендей, и тетя Стася, и Ольга, и кучер наш…

– Как величают ваших домашних, я знаю, – перебил сыскник. – Простите, вы бы не согласились проехать со мной?

– Куда это?.. Если арестовать меня решили, то попрошу соответствующую бумагу. И нашего судебного заступника вызовите, я без него и слова не скажу.

Сыскник поморщился:

– Я вас не арестовываю, сударыня Забава. Просто с вами хочет поговорить один человек. Вы поймите, я вовсе не копаю под вашего хозяина… Я и сам не верю в то, в чем его обвиняют. Мы с ним прекрасно работаем на протяжении года, и я не менее вас заинтересован в его освобождении. Такими работниками не разбрасываются!

Вот теперь он Забаве нравился. Понимал, понимал, человек, всю Светушкину цену!.. Что ж, тогда и она – с дорогой душой…

– Впрочем, – продолжал сыскник, – буде вы не хотите помочь своему хозяину…

– Я согласна, – поспешно сказала Забава. – Если это ненадолго… И след сказать эконому.

– Я его предупрежу, сударыня.

– Тогда я пойду переоденусь.

– Да-да, ступайте!

Выходя из кабинета, Забава оглянулась.

Сыскник смотрел ей вслед, и лицо его прямо-таки переполнялось удовлетворением.

Здание, возле которого остановилась карета, было Забаве незнакомым. Ясно лишь, что не частный дом – возле дверей застыли стражники.

Молчавший всю дорогу сыскник помог Забаве выбраться из кареты, сделал приглашающий жест.

Стражники пропустили их без звука – наверное, очень хорошо знали Забавиного провожатого. И девице почему-то стало тревожно.

Не подвела ли я Светушку, согласившись приехать сюда? – подумала она. Но теперь поворачивать поздно… Так что будьте осторожны, голубушка! Следите за своим языком!

Стражники стояли и внутри здания.

Забаву провели по каким-то коридорам и лестницам, завели в комнату.

– Садитесь, сударыня! Я на какое-то время вас покину. – Сыскник ушел.

Комната была почти пустой – лишь темно-зеленые шторы на окне, стол, покрытый такого же цвета сукном, да два стула. На один села Забава, повесив на спинку ридикюль, второй стоял за столом и, по-видимому, предназначался для хозяина. Ни шкафов, ни сейфа, ни оттоманки, ни бумаг на столе – совсем не похоже на Светушкин кабинет. Зато уборщице легче – протерла пол лентяйкой, смахнула пыль со стола да подоконника и гуляйте смело…

– Здравы будьте, сударыня!

Забава оглянулась.

Хозяин кабинета оказался совершенно глубоким стариком. Только что песок не сыплется… Но в очах – жизнь и неукротимая энергия. Такие очи и у парней-то не всегда бывают. Наверное, лет тридцать назад не одна мечтала попасть к нему в постель. Но – волшебник, на деснице Серебряное Кольцо. И одет в голубое. Как у Светушки по парадным дням. Правда, с какими-то белыми кружевами, ввек не видела таких. Должноть, начальство…

– Будьте и вы здравы, сударь!

Да, настоящий старец. Идет – чуть не падает. Не идет, а бредет!..

Волшебник, покряхтывая, добрался до стола, сел напротив Забавы, глянул на нее.

Взгляд у него был такой, что Забаву оторопь взяла. Да, это – волшебник. Всем волшебникам волшебник!.. И, значит, не причинит вреда простому человеку.

– Красные служанки у чародея Смороды!

Забава чуть со стула не упала.

– Сударь!.. Вы, колдун, разбираетесь в женской красоте?..

Он по-прежнему смотрел на нее, и теперь в его глазах жило то, от чего Забаву присно в краску вгоняло. Даже Светушка на нее ввек так не смотрел. Нешто лишь Петр – изредка – да соседские слуги-подростки – всегда!.. Ну и многие встречные-поперечные, вестимо…

По мужчине всегда видно, когда он вас желает. Даже буде он на вас не смотрит. А уж коли смотрит… Этот старик ее хотел. Да еще как хотел! Если бы она сейчас не сидела, то села бы – ноги затряслись… Вот токмо хотелка у него давно мхом покрылась и грибами поросла… О Додола-заступница, я думаю о нем, как о простом, а он ведь волшебник!.. Но, видать, и, опричь Светушки, среди волшебников встречаются мужчины.

– В моем возрасте разбираться в женской красоте не опасно, – сказал между тем хозяин кабинета. – Вот раньше бы мне рядом с вами стало страшно.

Забаве показалось, что он сдерживает себя, дабы не улыбнуться. Ну, ей-то в этом деле сдерживать себя не след!..

– Спасибо, сударь! Вы умеете сказать девице приятное…

– А ваш хозяин умеет?

Забава перестала улыбаться – почва под ногами становилась скользкой, и требовалось не упасть.

– Мой хозяин – чародей. Я его с девицами ввек не видела… – Забава спохватилась. – Хотя нет, жила у нас одна, прошлым меженем. Не ведаю уж, с какой целью. – Она прыснула. – Хозяин пытался ей говорить комплименты… Меня бы от эдаких комплиментов скрючило! Для него – что красна девица, что гнилое бревно во дворе. Так посмотрит – изнутри все наружу попросится… Одно слово – ча-ро-дей!

Ей показалось, будто хозяин кабинета прислушивается к самому звучанию ее голоса. Ну, пусть послушает, мышиный жеребчик! Абы раздеться не попросил. Знает она этих великородных, сталкивалась! Не могли бы вы, Забава, мне пирожок принести? С семгой, если можно… А сам норовит задницу ущипнуть… Впрочем, о чем это я? С волшебником ведь говорю… И не прислушивается он, а проверяет меня. Как иногда Светушка. Светушка-медведушка…

– Я вот для чего хотел встретиться с вами, сударыня… Мы намерены предложить вам работу. Станете рассказывать нам, с кем ваш хозяин встречается, о чем говорят. А мы вам платить будем.

Забава перестала улыбаться, поджала губы. Ишь куда хватил, старый козел!

– И много будете платить?

– Не обидим. – Старец подмигнул. – Будете получать столько же, сколько вам хозяин платит.

– Так ведь он же в тюрьме. Мне что, в тюрьме за ним следить?

Волшебник пожал костлявыми раменами:

– Все меняется, сударыня. Ныне вы в тюрьме – завтра на свободе. И наоборот…

Похоже, это была угроза.

Ах вот вы как, рассердилась Забава.

– Я не буду шпионить за своим хозяином! И немедленно ухожу домой!

– А буде мы удвоим цену?

– Я не стану шпионить за чародеем! – Забава вскочила. – Мне не о чем с вами разговаривать!

Мышиный жеребчик поднял руки:

– Ну ладно, ладно… Не хотите – не надо. Настаивать не буду. – Он открыл ящик стола, черкнул в какой-то бумажке. – Вы свободны. Вот пропуск, покажете стражникам на выходе. И позабудьте о моем предложении, это я вам советую от чистого сердца.

Назад ее никто не провожал. Пришлось руководствоваться пожарными табличками «К ВЫХОДУ». Заступивший дорогу стражник равнодушно глянул в пропуск, посторонился.

Вестимо, карета ее теперь не ждала. Пришлось нанимать трибуну. Кучер, разбитной парень лет двадцати, заломил перво-наперво двугривенный, но сторговались на полутора. Парень был весел, всю дорогу насвистывал «Возле старого амбара, возле сада-огорода…»

А Забава дрожала.

Ей казалось, волшебник встречался с нею вовсе не ради предложения стать соглядатайкой, что разговор был совсем-совсем о другом. И будто она, не вымолвив ни единого словечка, рассказала старцу обо всем, что его интересовало.

Его провели по освещенным газовыми светильнями коридорам. Через каждые десять-пятнадцать саженей коридоры перегораживались литыми решетками. Прутья на решетках были толщиной не меньше чем в полвершка. Кругом висели замки, вызывающие своими размерами не только уважение, но и мысли о несбыточности побега.

Надзиратель, сумрачный бородач, в раменах косая сажень – по ауре тоже волшебник – открывал замки не менее внушительным ключом и, едва процессия миновала решетку, тут же запирал.

Заклинаний на замках Свет не ощущал, но они здесь и не требовались. Нет в подлунной колдуна, способного силой своего Таланта одолеть такие решетки и такие замки. Разве лишь варяжский альфар, убивший Клюя Колотку. Да и он, наверное, спасует. Буде не заставит потрудиться на свое благо бородача-надзирателя!.. Словом, неудивительно, что отсюда удалось уйти всего одному человеку. Впрочем, вряд ли беглеца вывела из этих застенков Семарглова Сила. Скорее всего, он воспользовался прозаической помощью со стороны. К примеру, подкупом…

Проскрежетал засов, скрипнула дверь.

– Входите, задержанный!

Свет подчинился, шагнул во мрак, замер.

Снова скрипнула дверь, проскрежетал засов. Донеслись быстро стихающие шаги. Потом чуть слышно звякнула решетка, и на Света обрушились мрак и безмолвие. Аж уши заложило!..

Да, это была настоящая темница.

Свет опустился на пол, привалился спиной к холодной двери.

Наконец глаза привыкли, и темнота слегка разредилась, превратилась в сумрак. По-прежнему сидя на полу, Свет разглядывал свое новое обиталище.

В дальнем углу невысокий топчан, в другом углу крохотный стол с табуреткой, на стене потушенный газовый рожок. Значит, иногда темница все-таки становится светлицей… Ага, под самым потолком небольшое отверстие. Оно и превращает мрак в сумерки. Ближе к двери правая стена переламывается, явно огибает какое-то дополнительное помещение.

Свет встал, обошел выступ, наткнулся еще на одну – уже дощатую – дверь, открыл. Здесь царила настоящая ночь, безлунная и беззвездная. Пришлось разбираться вслепую.

Ага, это, судя по всему, умывальник. Значит, должен быть и горшок. Пощупал ногой: вот он. Обнаружил над умывальником кран, повернул. Вода есть – правда, только холодная. Тут же откликнулся заполненный переживаниями последнего часа мочевой пузырь, настоятельно попросился наружу. Оказалось, что его просьбу можно прекрасно удовлетворить и в темноте.

Что ж, до суда здесь жить можно. А дальше – уж не обессудьте! Невиновных словен в острогах не держат, не Орда…

Вернулся в темницу, обнаружил возле двери вешалку. Повесил шляпу. Шагнул к топчану. Тюфяк; подушка; грубое, но, судя по всему, достаточно теплое одеяло.

Сойдет, подумал Свет, мне здесь не зимовать!..

Скинул ногавицы, снял и положил на табуретку камзол. Потом лег на топчан, заложил руки за голову и принялся думать.

Время в застенках течет странным образом – не то минута прошла, не то час.

Зато размышляется справно.

И чем больше Свет раздумывал над случившимся, тем больше убеждался: его арест не мог быть ошибкой.

По ошибке чародеев не задерживают. И причина задержания – вовсе не смерть вчерашнего соглядатая. Там все ясно, убийства Свет не совершал. А значит его просто должны были посадить дома. До Контрольной комиссии… Так, по крайней мере, поступили бы с любым другим чародеем. Так, к примеру, поступили и с ним – прошлым меженем. И раз ныне все случилось иначе, значит чародей Сморода перестал походить на любых других чародеев…

Свет пошевелил затекшей рукой, потом сел и привалился спиной к стенке. Задумался над последней своей мыслью.

Ну а чем же чародей Сморода перестал походить на других? Тем, что спит с собственной служанкой?.. Несомненно, но кто мог об этом узнать? И откуда?..

Спину холодило так, что пришлось снова лечь и укрыться одеялом.

Способна ли Забава похвастать, что совратила с пути истинного своего хозяина?.. Честно говоря, вряд ли. Ведь главная ее забота – насколько он понял – зачать и родить от волшебника. А спать с ним – еще не значит заполучить в свой кладезь его семя. Тут-то Свет ничем ей помочь не способен – такое заклятье ему не известно. А если исходить из волшебных наук, то оного заклятья и существовать не должно!.. Словом, хвастаться Забаве пока что нечем. А опосля вчерашней своей странной просьбы девица и вовсе должна молчать в тряпочку. Правда, она могла проговориться раньше… Нет, не могла! И почему тогда его не арестовали прошедшей зимой? Уж к тому-то времени Забава бы всем раззвонила…

Кто еще из домашних мог знать о ночных занятиях хозяина? Да ни один человек! Отвращающее заклятье накладывалось всегда и вовремя, так что подслушать или подсмотреть никому бы не удалось. А разговоры, скажем, Ольги о том, что Забава часто бегает наверх по ночам никто бы всерьез не воспринял… Ну бегает, и что с того? Может, чародей служанку лечит. Или заставляет писать под диктовку. Или выслушивает ее сплетни о домашних… Не спит же он с нею, что вы в самом деле!.. Да и не станет Ольга выносить мусор из родной избы. Где она еще столько заработает? Разве лишь на ткацкой фабрике?.. Но там восемь часов на ногах без передыху, да еще выучиться надо, да в столице ни одной ткацкой фабрики нет, тут вам не Ярославль… Впрочем, вряд ли там платят столько. Чародей Сморода – не глупец, знал, чем привязать к себе домашних. Так что даже Ольга – это несерьезно!.. Про Берендея же и Станиславу – и вовсе говорить нечего! А остальные – приходящие, перед полуночью давно у себя дома сидят…

Ладушки-оладушки, вернемся к главному вопросу…

Чем еще чародей Сморода перестал походить на других? Тем, что перси юной княжны вызывают в нем странное, необъяснимое для него самого томление?.. Без сомнения необычная реакция, но кто мог узнать об этом? Разве лишь сама княжна – говорят, девицы такое чувствуют… Но чувствовать – не значит знать! Да и зачем Снежане упрятывать его в острог. Разве лишь за тем, чтобы он не мешал ей, если она – и есть вражеский лазутчик… Стоп, брате, от этой версии мы с вами, помнится, отказались… Или все еще не отказались?..

Свет встал, прошелся по камере, попил воды из-под крана – вода оказалась противной на вкус и чем-то пахла. Снова лег.

Ладно, зайдем с другой стороны… Не мог ли Кудесник почувствовать, что чародей Сморода утаивает от него часть правды? Мог, вестимо! Истинные возможности Кудесника известны лишь самому Кудеснику… Но и в этом случае опять же разбиралась бы со Светом Контрольная комиссия. А с Ночным колдовством его проступок не связан… Впрочем, тут я даже не знаю, какова процедура. Ведь Кудеснику не лгут. По определению!..

Стоп, а не может ли арест быть неким испытанием? Посмотреть, скажем, как поведет себя чародей Сморода в столь необычной и неожиданной ситуации… Ну и как он может себя в оной ситуации повести? Выбор-то невелик! Лежать либо ходить по камере из угла в угол… Бегать в нужник каждые десять минут… Орать, чтобы его немедленно выпустили, и требовать судебного заступника… Дичь какая-то!

Ясно одно – Вышате Медоносу в настоящее время арест чародея Смороды невыгоден. Иначе с какой бы стати опекун стал предупреждать оного чародея, что за тем следят люди Кудесника? Вышате проще всего не вмешиваться и посмотреть, чем все закончится… Впрочем, люди Остромира могли следить за мной и в том невозможном случае, буде Кудесник решил предложить мне свой пост… Но в этом-то случае и беспокоиться не о чем! Зато появляется повод для великих беспокойств у Медоноса. Но у Вышаты нет никаких законных оснований добиваться ареста чародея Смороды…

Леший меня возьми, да тут опять заколдованный круг какой-то!

Ну а что могут мне вменить, исходя из предварительного обвинения? В чем может заключаться измена чародея Смороды Великому княжеству Словенскому?.. Не нашел вражеского лазутчика? Так дело еще не завершено, судари мои! И как раз выходило на заключительный этап. Не зря же незваные гости побежали ко мне косяком!.. Пришел бы и главный, долгожданный гость, да только вы помешали. Так что вас самих можно обвинить в государственной измене!.. Нет, выдвинутое против меня обвинение лишь повод для изоляции, а за самой изоляцией стоит совсем другое…

Но что, Велес меня возьми?!

Ну разговаривал я ночью с умершей матерью!.. Необычное занятие, согласен… Однако об этом узнать и вовсе никто не мог? И уверен ли я, что разговор происходил на самом деле, что это был не сон?.. Да ни в чем я не уверен!

За пределами камеры послышался шум. Скрежетали засовы, звенели решетки. И приближались шаги.

Свет включил Зрение.

Так, идут. Двое. Первый – волшебник, защищенный магическим барьером. Уже успели поставить, надо же! Меня, что ли, опасаются?.. Наверное, тюремный стражник. А кто второй?.. О Сварожичи, у второго ауры нет. Совсем! Неужели он?..

Скрипнула открываемая дверь.

– Не прощупывайте меня, чародей! Бесполезно!

О боги! Сам Кудесник пожаловал!..

Свет выключил Зрение, поднялся с постели:

– Простите, Кудесник, что не встречаю по этикету!

Остромир издал какой-то звук, похожий на негромкое овечье блеяние.

Засмеялся, что ли?.. Не может быть!.. А почему, собственно, не может? Кто вам сказал, брате, что в Колдовской Дружине вы один способны улыбаться?!

– Зажгите-ка нам, сударь надзиратель, светильню.

– Одну минутку, Кудесник. След включить газ.

Волшебник вышел, но почти сразу вернулся. Открыл кран, чиркнул спичкой.

Полумрак тут же умер, а ослепленный Свет зажмурился.

– Вы покудова свободны, сударь. Мы с чародеем немного побеседуем.

– Но, Кудесник… Я не могу оставить вас здесь одного. А вдруг чародей…

– Не беспокойтесь, сударь! Чародей на меня не нападет. Ведь так, Сморода?

Вопрос не требовал ответа, и потому Свет промолчал.

– Идите, идите, сударь… Можете запереть нас. Побуду-ка я полчасика в роли арестованного. – Остромир опять заблеял.

Свет приоткрыл глаза, вытер слезы.

– Плохо встречаете собственное начальство, брате…

Кудесник, покряхтывая, переложил Светов камзол на топчан, уверенно оседлал табуретку.

Глаза наконец привыкли.

– У себя на Торговой набережной я бы встретил вас с почетом, Кудесник…

– Сидите, сидите… Ведь вы в тюрьме!

Оказывается, он и шутить умеет, удивленно подумал Свет.

Кудесник смотрел на него пристально и с интересом, но как-то… отстраненно, что ли? Как будто знакомился с неким любопытным природным явлением…

– Вы уж, наверное, тут сто дум передумали… Не так ли?

– Передумал, – согласился Свет. – И не сто, а всю тысячу!

– Ну и до чего додумались?

– Решил, что меня арестовали не по ошибке.

– Верно…

– Но какие у вас основания обвинять меня в государственной измене?

Кудесник открыто улыбнулся, и Свет уже не удивился его улыбке.

– Обвиняю вас не я, чародей. Обвиняет вас ключградский принципал.

– Порей Ерга?!

– Он самый. И знаете, каковы его умозаключения?.. Он считает, что вы вовсе не чародей Сморода. Он считает, что вашим телом завладел варяжский альфар.

– Но это же невозможно! – Потрясенный Свет вскочил.

– Почему невозможно? – возразил Остромир. – Если принять эту версию, сразу становится понятно, по какой причине вражеский лазутчик посейчас не найден…

– Но я же вам все объяснил…

Кудесник хлопнул ладонью по столу:

– Объяснили, говорите?.. Объяснили да не все.

– Что вы имеете в виду?

– А вот говорят, будто к одному чародею стала заходить по ночам в кабинет служанка… Такое вы способны объяснить?

Проболталась-таки, подумал Свет. Впрочем, она ведь обязана отвечать на вопросы сыскников. Я сам велел, а моего подмигивания она не поняла… Ладно, будем выкручиваться полуправдой.

– Да, верно говорят… Я готовлю ее себе в секретарши, она пишет под диктовку, разбирается в моих делах.

– Извините, сударь, но никому из волшебников и в голову не придет брать к себе в секретарши девицу. Проще сразу сдаться супротивнику… Вы лжете, брате. Не забывайте, кто перед вами! Причем вы лжете мне уже давно, с тех самых пор, как из-под вашего носа удрала неизвестная паломница, труп которой нашли рядом с трупом щупача Бондаря. Так почему я должен верить вам, а не Порею Ерге?

Похоже, это была катастрофа… Свет оглянулся по сторонам, словно надеялся найти правдивое объяснение на каменных стенах.

– Ну хорошо, – сказал он. – Все очень просто. Я открыл заклинание, делающее корень волшебника пригодным для занятий любовью, и опробовал его на практике. Девице нравится, а для меня это справная разрядка. Вполне заменяет фехтовальные упражнения. Что в этом плохого?

– А почему вы не поделились открытием с братией? Оформили бы лицензию…

Свет пожал раменами:

– Мне и в голову не приходило, что кому-то может понравиться подобная замена фехтованию. А потому оная лицензия ничего бы не стоила.

– Вот-вот! – Кудесник поднял тонкий крючковатый палец. – Никому из членов Колдовской Дружины подобная замена не понравится. Опричь чародея Смороды. Но не это главное… Главное в том, что никому из членов Колдовской Дружины и в голову бы не пришло работать над подобным заклятьем!

А я над ним и не работал, чуть было не ляпнул Свет. Но сдержался. Слишком многое пришлось бы объяснять после такого ответа! И еще больше спрашивать! Ибо молчание будет хуже лжи..

– Главное, – продолжал Кудесник, – причина, в силу которой именно вам пришло в голову разработать подобное заклятье…

– Не знаю, Кудесник.

– Зато я знаю! И эта причина мне очень не нравится. И обвинение, выдвинутое против вас Пореем Ергой, недалеко от истины. Вы – действительно угрожаете безопасности Великого княжества Словенского!

– Но в чем моя вина?

– На этот вопрос я не отвечу, чародей. Вернее, бывший чародей…

Аж вот так, подумал Свет. Ну ладно, перейдем тогда из обороны в нападение…

– Интересно, каким образом вы сможете доказать справедливость обвинения на суде?

Кудесник ухмыльнулся:

– Сударь, это не составит большого труда. Я заставлю вашу служанку признаться в том, что она варяжская лазутчица. И что завербовали ее вы… Найдутся и другие свидетели.

– Но ведь это магическое насилие! – воскликнул Свет. – Вы же займетесь Ночным колдовством!

– Ничего, Семаргл простит мне сие маленькое прегрешение. Абы не случилось гораздо большее лихо!..

Мысли понеслись в голове чародея вскачь.

Это что же получается?.. Выходит, Кудесник не боится изменения своей личности? А вот оставить меня на свободе он явно боится! Почему?.. Чем же я отличаюсь от других колдунов? Чем, о Сварожичи?!

– Скажите, Кудесник, чем я так выделяюсь среди остальных, что вы меня боитесь?

Остромир фыркнул:

– Я вас боюсь?! И это говорит человек, сидящий в «Маловом приюте»!..

– Боитесь, боитесь… Иначе бы вы не пришли сюда. Вы могли судить меня и разрушить мой Талант без нынешнего нашего разговора. Однако вы пришли…

– Дичь!