Как общаться с ребенком, чтобы он рос счастливым, и как оставаться счастливым, общаясь с ним Тимошенко Галина
Запретить ребенку осваивать многие взрослые навыки можно самым простым способом – выполняя за него все необходимые действия. Понятно, что в самом начале совершать все эти действия ребенок будет медленно, неловко и не слишком удобно для родителей. Вот только почему бы им не вспомнить, как они в последний раз чему-нибудь учились, например водить машину или есть палочками суши? Неужели с первого раза получилось идеально?
И наконец, последний принципиально возможный способ запретить ребенку овладение умениями, основанными на подражании, – ограничение возможностей для наблюдения и взаимодействия с социумом. Ведь чтобы подражать, необходимо иметь хотя бы объект для подражания. Таким же запретом является и постоянное удаление ребенка из зон, где обитают взрослые, и ограждение его от «участия» в каких бы то ни было домашних делах, отказ родителей от необходимого ему участия в его играх.
Какие же конкретные формы могут принимать подобные запретительные действия родителей?
Довольно часто родители устанавливают жесткие и непроницаемые границы между игрушками ребенка и прочими предметами, существующими в доме.
Почему-то предполагается, что если мама готовит обед, а малыш пытается при этом играть с какими-то мисочками, кастрюльками и ложками, то тем самым он маме мешает. А уж если он хочет порезать что-то вместе с ней, то это просто катастрофа! «Он мне ничего не дает делать, я вынуждена постоянно следить, чтобы он чего-нибудь не натворил!»… Но ведь для ребенка это – единственная возможность освоить правильное и удобное для него обращение со всем, что есть на кухне и что неизбежно когда-нибудь ему понадобится.
То же самое происходит, когда ребенку покупают только игрушки с однозначно закрепленной функцией и не предлагают простых предметов, такой функцией не обремененных.
У малыша может быть огромное количество самых современных игрушек – точных копий мобильных телефонов, машинок, танков и пистолетов, движущихся кукол и животных на батарейках, детских компьютеров с картинками, пищалок, каруселей и прочих увеселений. При этом в его детском хозяйстве может не оказаться ни одной простой палочки, шарика, кубика или пластмассовой баночки. Тем самым его лишают возможности создать для себя те самые предметы-заместители и попрактиковаться в творческом их использовании.
Выругать или даже наказать ребенка за порчу вещей или игрушек в процессе игры почему-то часто считается вполне допустимым.
Но в этом случае очевидно нарушается принцип «Что не запрещено, то разрешено», и ребенок получает опыт того, что осваивать жизненное пространство можно только весьма ограниченным количеством способов. При таком подходе к исследованию мира он серьезно рискует тем, что очень многое из необходимого окажется под запретом и освоено не будет.
К тому же легко приводит покупка для ребенка чрезмерно дорогих, но очень непрочных игрушек.
Понятно, что для фарфоровой куклы или коллекционной машинки трехлетний ребенок – источник повышенной опасности. Ну не выживет подобная игрушка в таких условиях! Но ведь причина тому – не в ребенке, а в самой игрушке! Или в родителях, которые не учли возрастных особенностей своего чада… Вариантом можно считать игрушки, которые по каким-то личным причинам очень дороги или безмерно нравятся самим родителям. Если папа так боится за железную дорогу, о которой он безнадежно мечтал в собственном детстве и теперь наконец купил своему сыну, – значит, не нужно эту железную дорогу ребенку показывать. Папа тоже, в конце концов, имеет право иметь свои игрушки – вот пусть сам с ней и играет. Даже если кукла, купленная дочке, невероятно красива, с ней не случится ничего страшного, если девчушка нарисует на ее неотразимом личике страшные раны и замажет их зеленкой. Хотите сохранить куклу в неприкосновенности – поставьте ее на шкаф и не называйте детской игрушкой. Дали куклу ребенку – забудьте о ее судьбе. Хозяйка сама разберется, что с ней делать.
Родителей нередко раздражают действия и особенно звуки, издаваемые ребенком в процессе своих «подражательных» игр.
Понятно, что играть в шофера или скакать на «лошадке» тихо просто невозможно. Точно так же невозможно учиться действовать деревянным или пластмассовым молотком, не колотя им изо всех сил по полу, кроватке и игрушкам. И уж вовсе не получится изобразить самолет, не носясь при этом по всей квартире. И родители находят тысячу способов дать ребенку понять, что ему нужно вести себя потише или поспокойнее. У него можно отнять игрушку, провоцирующую на нежелательные действия или звуки, можно на него накричать, закрыть в его комнате и пр. В результате малыш опять же получает мощный запрет – и на само действие, которое он совершал, и на все действия, в состав которых оно входит, и на собственную активность в освоении окружающего мира…
Иногда родителей раздражает само действие подражания, которое в таких случаях начинает называться «передразниванием».
«Не кривляйся», «Что ты прыгаешь, как обезьяна?!», «Не смей передразнивать бабушку»… Ребенок при этом отчетливо понимает: делать так, как делают взрослые, – нельзя. Пытаться понять животных – тоже. Выяснять, как выражаются мимикой различные чувства, – тоже. Как ему научиться все это делать?
Довольно часто родители пытаются привить ребенку «высокие» понятия о нравственности в его собственных играх.
Когда малыш играет в бандитов или в супермена, связывает игрушечных зайцев или кукол, лупит ими об пол, сбивает машинкой стоящих кукол и т. д. и т. п., он изучает сами эти действия и их последствия, а вовсе не учится быть жестоким. Родители же считают своим долгом сообщить ребенку, что это нехорошо, что куклам больно, что бандиты – плохие… По сути дела, они дают ему понять, что такого его они любить не будут. Но ведь чтобы научиться собственной агрессией управлять, ее необходимо в себе почувствовать, признать, понять – словом, освоить! Да еще, кроме запрета на проявление агрессии, малыш опять-таки получает глобальный запрет на выполнение каких-то определенных действий, функций или ролей – и даже на мысли о них. И более того – он получает запрет на саму свободу выбора того, каким ему быть. Как вы думаете, кого можно считать по-настоящему нравственным человеком – того, кто не совершает ничего плохого потому, что боится наказания, или того, кто отказывается от совершения каких-то действий вполне сознательно, по своим внутренним причинам?
Еще один – очень хитроумный – способ запретить ребенку саму возможность подражания состоит в непоследовательности родительских запретов.
Малышу постоянно говорят, что ругаться плохо – а все выяснения отношений в семье происходят на повышенных тонах или, того хуже, с употреблением ненормативной лексики. Это, конечно, самый крайний и очевидный пример, но вариантов того же действия на самом деле очень много. Любое действие, которое запрещается ребенку, но при этом совершается родителями, является, по сути, запретом на саму возможность подражания им – причем во всем, а не только в конкретном действии.
Многие родители очень рано и не слишком разумно начинают пытаться сформировать у малыша «правильное» поведение, соответствующее его полу.
«Мальчики не плачут», «Хорошие девочки не кричат так громко», «Что ты, как девчонка, играешь в куклы?» – тут вариантов не счесть. Результаты получаются довольно плачевные. Мальчики получают запрет на выражение своих чувств – как вы думаете, это очень поможет им в будущем при выстраивании отношений с противоположным полом? Да и игра с куклой – это прообраз и будущих отношений папы со своим собственным ребенком, и отношений мужчины с женщиной… Тоже, конечно, очень вредные умения, не правда ли? Девочки начинают тихо ненавидеть свой пол, не дающий им вести себя свободно и естественно – дескать, вот была бы мальчиком, могла бы громко кричать, бегать, лазать по деревьям… При этом ни мальчики, ни девочки, подвергшиеся такой родительской «агрессии» (хотя почему в кавычках?), не становятся воплощениями мужественности или женственности. Слишком уж много пришлось им в детстве самим себе запретить, чтобы в будущем быть естественными в мужской или женской роли…
Отдельным, но, к сожалению, весьма нередким вариантом того же самого становится навязывание ребенку поведения не его собственного пола, а противоположного, который почему-то кажется родителям предпочтительным.
Это происходит обычно в тех случаях, когда родители страстно мечтали о мальчике, а родилась девочка, или наоборот. Во всех подобных случаях родители исподволь, а иногда даже и впрямую побуждают ребенка к проявлениям, свойственным противоположному полу. Это ведь довольно легко сделать: достаточно начать покупать ребенку одежду другого пола или «унисекс», соответствующие игрушки, поощрять желательные для родителей проявления малыша и активно не одобрять нежелательные. В сущности, ребенок оказывается перед запретом быть тем, кто он есть на самом деле, осваивать определенные самой природой формы поведения и жизненную позицию…
К тем же результатам приводит и негативное отношение родителей к излишне (на их взгляд) активно проявляемой позиции, свойственной естественному полу малыша.
«Что ты крутишься перед зеркалом? Тоже мне, женщина!» – вроде бы совершенно безобидная фраза, но ведь на самом деле девочка, услышав ее, получает все тот же запрет на то, чтобы быть девочкой, а значит, и просто самой собой. Наверное, вы сами сможете вспомнить аналогичные фразы, предлагаемые «чрезмерно мужественным» мальчикам.
Запретить ребенку научиться быстро и аккуратно одеваться или есть легче всего, если делать все это за него.
Еще эффективнее запрет становится, если при этом сообщать малышу, что он ужасно неповоротлив, неуклюж, ленив, бестолков, что все остальные дети уже давно все это умеют делать сами… Но даже если всего этого не делать, закон Жан-Батиста Ламарка снова напомнит о себе: если кто-то что-то постоянно делает за меня, то зачем этому учиться мне?! То же верно и по отношению ко многим другим навыкам, которые малыш в принципе способен освоить в 3 – 4-летнем возрасте. Когда, например, за ребенка все игрушки постоянно убираются родителями – как вы понимаете, чаще всего это сопровождается упреками в неаккуратности, – для него это равносильно запрету начать это делать самому. В самом деле, зачем пытаться делать то, что ты делаешь просто из рук вон плохо, и нарываться на многочисленные проявления родительской нелюбви?
Не дать ребенку наблюдать за взрослыми тоже несложно – вполне достаточно, например, полностью сдать его с рук на руки няне.
А если при этом имеется еще и домработница, дающая няне возможность безраздельно заниматься ребенком, то у малыша нет ровным счетом никакой возможности расширить свой кругозор и представления о различных видах человеческой деятельности. Да и взрослых в таком случае он видит крайне немного – а значит, и вариантов проявления эмоций, различных человеческих характеров и профессий тоже.
К тому же результату приводит и жесткое разграничение пространства в доме на доступное и недоступное для ребенка.
«У тебя есть своя комната – там и играй», «Не болтайся среди взрослых, когда они заняты своими делами», «Что ты лезешь к взрослым? Иди, играй с детьми» – все эти фразы и им подобные четко обозначают для ребенка запрет на возможность за взрослыми наблюдать, собирать информацию об их жизни и потихоньку начинать ее осваивать.
Заставить ребенка что-то сделать или, иначе говоря, осуществить долговое нарушение родители тоже могут достаточно большим количеством способов.
Первое, что могут сделать родители, чтобы помешать ребенку нормально осваивать все умения, связанные с подражанием, – это навязать ему общение с какими-либо предметами. И совершенно неважно, о каких именно предметах или игрушках идет речь, – важно, что в этом случае у ребенка нет возможности свободно выбирать предметы для изучения и навыки для освоения.
Второй способ помешать нормальному развитию ребенка тоже, разумеется, связан с навязыванием – только на этот раз с навязыванием определенных манипуляций, способов действия и ролей в детских играх. В эту категорию долговых родительских воздействий входит очень многое: и та же пропаганда «нравственного» поведения и «нравственных» же социальных ролей, и неоправданно раннее навязывание роли ученика, и умиление от подражания взрослым действиям, и особое поощрение поведения «умного ребенка» или «хорошего ребенка», и побуждение к слишком раннему или утрированному поведению, связанному со стереотипом определенного пола… Общий смысл всех подобных действий родителей – «ты должен вести себя каким-то определенным образом».
Еще один вариант долговых воздействий – отсутствие достаточного участия в действиях ребенка. Мы имеем в виду и неоправданный отказ в помощи ребенку, когда тот пытается совершить действительно непосильные действия, и отсутствие родительского участия в ролевых играх. А ведь скрытое или явное родительское послание «ты должен сделать это сам» заметно отличается от «ты можешь сделать это сам», правда?
Родители могут покупать ребенку только игрушки с четко определенным способом использования.
Мы уже писали об этом чуть выше, но в данном случае нам важно подчеркнуть следующее: при таком наборе игрушек малыш получает совершенно недвусмысленное сообщение – «ты должен все делать четко определенным способом, ничего не выдумывая». Иначе говоря – «ты должен быть таким, как положено».
То же самое происходит, когда родители, купив ребенку какую-нибудь игрушку, настойчиво добиваются, чтобы он играл с ней именно так, как написано в инструкции или изображено на картинке.
Конечно, приятно посмотреть, как 3 – 4-летний ребенок будет лихо справляться с радиоуправляемой машинкой; но что делать малышу, если ему очень хочется поработать шофером самому – покатать машинку по столам и стульям? А если он не может удержаться от того, чтобы сделать из машинки самолет или даже молоток? Снова все тот же опыт – «нужно вести себя только так, как принято или как говорят родители».
Ничего хорошего не получается и в обратном случае – когда родители пытаются навязать ребенку игру с предметами-заместителями.
Прочли, например, родители в какой-то книге, что существует какая-то определенная система воспитания, при которой ребенку вообще предлагаются только условные игрушки, – и решили воплотить ее в жизнь. И теперь они настойчиво навязывают ему всяческие чурбачки, палочки, тряпочки и прочее в надежде, что таким образом развивают у него творческое мышление. Но по-настоящему творческое мышление невозможно развить посредством принуждения! Идея «ты должен быть творческим человеком» ничем не лучше любого другого долгового родительского послания.
В последние годы родители уж очень настойчиво стремятся к раннему интеллектуальному развитию ребенка.
Ему нередко начинают навязывать еще несвойственную этому возрасту учебную деятельность, участие в разного рода кружках, школах раннего развития и т. д. В итоге ребенок опять-таки начинает привыкать быть тем, кем быть он на самом деле пока еще не хочет, – учеником. А что следует из фразы: «Ты должен учиться»? Ровно то же самое, что из любого другого навязанного обязательства. Мы же с вами уже договорились, что реализовывать собственные желания всегда намного радостнее (и, кстати, продуктивнее), нежели изобретенные кем-то долги. И ребенок, получается, привыкает к тому, что учиться – это до…лжно, следовательно, это неинтересно. Из этого вовсе не следует, что ребенка не стоит вообще никак готовить к школе или помогать ему интеллектуально развиваться. Мы говорим только о том, что не стоит это делать так – вместо него, вопреки его желанию, в несвойственной его возрасту форме и навязанными ему способами. Ведь давным-давно известно, что никого нельзя ничему научить – человек всему может только научиться. Невозможно развить мышление ребенка – можно только создать ему условия, в которых он сможет сделать это сам.
Другой вариант того же самого – обилие развивающих игрушек и занятий дома.
Итог оказывается тем же самым – к началу собственно учебной деятельности ребенок уже устал от разнообразных задачек, слишком умных игр, раннего английского и прописей. Он уже знает, что учиться все равно придется, против родителей ему не выстоять – значит, нужно просто постараться обойтись в этом процессе малой кровью. При этом он уже вполне надежно разучился интересоваться чем-либо самостоятельно – родители ведь лучше знают, чем ему надо заниматься. В лучшем случае, как только родительская бдительность слегка ослабевает, он бросается к простым игрушкам и самозабвенно ими наслаждается. Кстати, еще он прочно усвоил, что лучший способ получить доступ к любимым, но запрещенным игрушкам – это заболеть…
Иногда родители пытаются навязать ребенку какие-то определенные роли в играх.
Руководствуются они при этом, как правило, самыми лучшими побуждениями – или нравственные устои малыша укрепить, или призвать его к большей реалистичности… Честно говоря, обычно заставить ребенка увлеченно исполнять роль, которая ему не интересна или не актуальна именно сейчас, не удается. Но тогда нередко начинается шантаж: если так, то я не буду с тобой играть. Скрытый смысл – когда ты так играешь, ты плохой, и я тебя не люблю. Итог – я должен быть каким-то определенным, чтобы родители меня любили. Я должен делать все так, чтобы им нравиться, учиться я имею право только тому, что одобряют они, чувствовать можно тоже только так, чтобы их это устраивало.
Иногда родители, видя, что ребенок по собственной инициативе или по их просьбе взялся помогать им в домашних делах, всячески добиваются того, чтобы он делал все именно так, как им кажется правильным.
«Я же тебе сказала – веник нужно держать двумя руками!», «Кто так завинчивает гайки?!», «Если не умеешь это делать – не берись!»… Но ведь понятно, что в этом возрасте малыш оказать родителям существенную помощь просто не в состоянии! Его задача в процессе подражания родительским действиям – выяснить, как вообще это происходит, и по возможности получить от этого удовольствие! Результатом же подобных родительских «уроков» становится только то, что он понимает: к домашним делам он не пригоден, радости они доставить не способны, и, чтобы не сталкиваться очередной раз с родительской нелюбовью (а как еще прикажете все это малышу воспринимать?!), лучше от домашнего хозяйства держаться подальше.
Примерно то же получается, если родители не помогают ребенку в совершении им тех действий, которые пока что для него еще слишком сложны.
Можно, конечно, поручить малышу пропылесосить всю его комнату, а потом уйти. Но тогда очевидно, что, вернувшись, родители обнаружат комнату чистой примерно на одну четверть, а малыша преспокойно играющим с куклой или мишкой. То же самое – с чрезвычайно хитроумной задачей завязывания шнурков. Папа, например, почему-то считает, что четырехлетний сын вполне в состоянии с ней справиться самостоятельно. Когда выясняется, что это не так, – папа злится. Но ведь неудачным оказалось его собственное предположение, а вовсе не сын! Вот если бы ему немного помогли – ну хотя бы показали, с чего можно начинать… Но обратите внимание: от ребенка должен поступить хоть какой-то намек на просьбу о помощи! Пока он пыхтит и твердит «Я сам», – можно ведь просто постоять рядом, верно?
Что из этого может получиться
Как всегда, даже самые простые ошибки взрослых способны привести к самым что ни на есть глобальным последствиям. Впрочем, вы уже, наверное, заметили, что количество вариантов того, чем могут закончиться неграмотные родительские действия, ограничено. Все правильно, ведь и причин принципиально возможных внутренних неполадок не так уж много – на нашем профессиональном языке они называются базовыми личностными нарушениями. При этом к одному и тому же базовому личностному нарушению могут привести самые различные воздействия, поэтому и те последствия, которые мы вам собираемся перечислить сейчас, вам уже знакомы. Но что ж поделаешь – способами, описанными в предыдущей главе, всех этих результатов тоже можно достичь, вольно или невольно, осознанно или неосознанно.
Итак, главным – и наиболее вероятным – результатом всего вышеперечисленного можно считать человека, который практически не способен к какому бы то ни было творчеству. Он всегда и во всем действует известными, социально одобряемыми, стереотипными методами и, естественно, мгновенно теряется при встрече с незнакомой ситуацией. Ему страшно заниматься всем, что может быть хоть сколько-нибудь непредсказуемым, – он предпочитает рутинные, «конвейерные» профессии. Да и вся его жизнь устроена крайне стереотипно, по раз и навсегда заведенному распорядку. Жить в таких условиях, как вы догадываетесь, совершенно неинтересно… Да и откуда взяться интересу, если в детстве родители четко определили: все всегда должно происходить, как положено.
Частный случай того же самого – агрессивный педант. Он точно знает, как правильно не только для себя, но и для всех окружающих. Его страшно раздражает малейшее отклонение от принятых стандартов. Никаких вольностей он не приемлет и будет не на жизнь, а на смерть бороться с ними в чужом исполнении. Такой начальник – кошмар для подчиненных. Угодить ему практически невозможно – его правила строги и незыблемы. Впрочем, сам он тоже не слишком счастлив – очень уж многое в окружающем мире нарушает его представления о том, как правильно.
Чуть менее жесткий вариант – человек, который привык не позволять себе быть естественным, спонтанным. Ему очень трудно выстраивать близкие отношения – ведь близость предполагает хоть какую-то искренность поведения, иначе что это за близкие отношения? Ему быть естественным очень страшно – ведь родители еще в детстве приучили его к тому, что за свободным и непосредственным поведением следует отвержение. Вот и привык он к мысли, что такой, каков он есть, он никому понравиться не может. Ему приходится постоянно изображать кого-то другого – такого, каким он нравился родителям или хотя бы не вызывал активного неприятия.
Еще одним результатом родительского вмешательства в процесс естественного детского подражания может стать перфекционист – то есть человек, который всегда и во всем стремится достичь абсолютного совершенства. А поскольку это по определению невозможно, то он и вынужден вечно быть недовольным собой, постоянно что-то переделывать, усовершенствовать, критиковать самого себя – уж лучше пусть это сделает он, чем другие заметят какую-то его малейшую погрешность. Вам кажется, что это прекрасно? Дескать, именно это дает человеку стимул для самосовершенствования? Вот только зачем нужно самосовершенствование, если оно лишает человека всей радости жизни?
С другой стороны, человек, который всего боится, – тоже результат неадекватного участия родителей в процессе его детской игры. Его так часто поправляли, одергивали, заставляли соответствовать установленному родителями стандарту, что он на всю жизнь смирился с тем, что ни на что не годен, сделать ничего толком не может. Ни на что мало-мальски интересное и значительное он посягнуть не способен в принципе – куда ему, неумехе! Всякое недовольство окружающих он заранее принимает именно на свой счет. В любой момент он к нему готов – в самом деле, разве может он сделать что-то правильно?! Любое дело он начинает, готовясь к проигрышу – и, естественно, именно им все и заканчивается… Словом, перед вами – портрет классического неудачника.
Инфантильный человек – тоже продукт все тех же родительских ошибок. Ведь ему в детстве не дали освоить все необходимые социальные умения на простых и доступных для него моделях – игрушках, ролевых играх, простом подражании… Вот он и остался на том же уровне – малыш, который толком не знает, как ориентироваться в окружающем мире, как овладевать новыми навыками или знаниями. Он не понимает, что он чувствует в каждой конкретной ситуации и что чувствуют окружающие, – а как он мог научиться это понимать?! Он готов подчиняться любому, кто скомандует, соглашается со всем, что сказано уверенным и безапелляционным тоном, но одновременно и капризен – а что с него взять? Ребенок же – ему положено капризничать…
Еще один принципиально ведомый человек – это человек, который готов согласиться с чем угодно, только чтобы не вступать в открытую конфронтацию. Он в глубине души даже догадывается, что сам-то думает совершенно иначе, но зачем ему лишние осложнения? Ему ведь в детстве не дали понять и освоить великую способность – способность проявлять агрессию, вот он и боится ее до сих пор. Как вы догадываетесь, манипулировать таким человеком – одно удовольствие. Возразить-то он не посмеет!
Впрочем, обратный вариант тоже возможен. Это – человек, который агрессивен всегда и везде. Ему же нужно куда-то деть ту агрессию, которую с родителями проявлять нельзя! Накапливается ее много – того гляди разорвет. Приходится искать любые поводы ее выплеснуть, не опасаясь гнева собственных родителей. Если же поводы не находятся – что ж, приходится их по ходу дела создавать…
Еще одна разновидность человека, которому родители помешали разобраться с собственной агрессией посредством соответствующих игр, – человек, у которого одни правила для своих и совсем другие – для всех остальных. Двойная мораль, одним словом. Такие люди могут казаться невероятно приятными и симпатичными в близком окружении – и быть яростными тиранами во всех прочих ситуациях. Там-то они могут себе позволить то, чего дома позволять нельзя ни при каких обстоятельствах! Впрочем, нередко такой человек с собственной женой или мужем тоже не церемонится – главное, чтобы в общении с родителями все было нормально. Его, правда, тоже можно понять – вот натерпелся-то в детстве…
У людей, чьим родителям не хватило мудрости дать им возможность освоить различные социальные роли, могут возникать серьезные проблемы с выстраиванием собственных семейных отношений. От них скрывали все, что связано с отношениями папы и мамы, или мешали естественным образом играть в «семью» так, как они это видели, – родителям, видите ли, не нравилось, как их родное чадо изображает их в своих играх! Вот они и в собственной семье не очень представляют себе, в чем состоит роль жены, мужа, папы, мамы – и даже бабушки или дедушки.
Из людей, в чьи детские игры постоянно тем или иным способом вмешивались родители, нередко вырастают бунтари, борцы за правду и ниспровергатели начальства. Причем мы не имеем в виду тех, кто реально отстаивает собственные права или борется за интересы дела. Нет, речь идет о тех, кто просто не в состоянии осознать свой статус подчиненного, его рамки, возможности и правила. Они способны вломиться в кабинет начальства без стука – не из-за природной невоспитанности, а просто из-за непонимания того, что допустимо, а что нет в отношениях с руководством. Они, естественно, вынуждены часто менять место работы – кто же вытерпит подобное?! Соответственно и удовлетворения от собственной профессиональной деятельности они получают немного – слишком много сил уходит на то, чтобы урегулировать последствия собственной непонятливости.
Как родители могут ребенку помочь
Из всего сказанного уже достаточно легко понять, чем же родители могут помочь ребенку в освоении им всех умений, основанных на великом детском искусстве подражания. Честно говоря, помочь настолько просто, что кажется просто немыслимым – зачем тратить столько сил на то, чтобы помешать?!
Самый главный принцип – ребенок сам знает, с чем и как ему играть!
Понятно, что речь идет о тех предметах, которые ему определенно разрешили использовать для игры. Впрочем, об этом более подробно мы поговорим чуть позже. Главное – не нужно ограничивать никакие способы игры и манипуляции со всеми разрешенными предметами и игрушками. Точно так же не нужно навязывать никакие варианты взаимодействия с ними.
Игрушки, предлагаемые ребенку, должны соответствовать особенностям его возраста.
Поскольку очевидно, что для двух-пятилетнего ребенка сломать почти любую игрушку не составляет никакого труда, принцип выбора игрушек должен быть тоже очень простым: они должны быть либо дешевыми, чтобы ломать их было не жалко, либо уж дорогими и по-настоящему качественными, чтобы сломать их было не так-то просто даже взрослому.
Разнообразные бытовые предметы, которые предлагаются ребенку в качестве осваиваемых или исследуемых, должны быть безопасными и, конечно, теми, которые сломать либо невозможно, либо не жалко.
Предметы, которые ребенок может использовать только в ограниченных пределах, лучше ему просто не давать или уж давать с четко определенными правилами игры. Например, с молотком – кстати, даже деревянным – не играют там, где есть хоть какие-нибудь бьющиеся предметы. Во всех остальных местах играть можно как угодно. Ножницы – если это не специальные детские, с безопасными концами и лезвиями – можно брать только тогда, когда ребенок играет вместе с кем-то из взрослых. Во всех остальных случаях с ними играть нельзя. Все это родители должны ребенку четко объяснить и неукоснительно следить за соблюдением этих правил.
У ребенка должно быть достаточное количество игрушек без определенных способов использования.
Это означает, что ему необходимы предметы, которые можно приспособить для чего угодно, – уж он-то найдет для чего, можете не сомневаться! В качестве таких потенциальных предметов-заместителей подойдут, например, крупные пуговицы, катушки от ниток, несложные объемные геометрические фигуры – кубики, шарики, палочки, конусы и т. п., – бумага в большом количестве, коробочки разных размеров, тряпочки – словом, то, чего в каждом домашнем хозяйстве хоть отбавляй.
Если уж родители покупают ребенку игрушки с четко заданным способом обращения с ними, то пусть это будут те, которые способны помочь ребенку в его ролевых играх.
В качестве таковых вполне подойдут достаточно крупные имитации кухни, мастерской или больницы. Впрочем, их лучше покупать не раньше четырех-пятилетнего возраста. Пусть он сначала получит опыт придумывания игр и вариантов использования различных предметов, а уж потом – возможность для осуществления таких сложных игр. Еще по отношению ко всем подобным игрушкам стоит накрепко запомнить – не нужно добиваться от ребенка «правильного» их использования! Если, конечно, малыш сам начал выяснять, как именно тем или иным предметом пользоваться, тогда отвечайте и помогайте ему на здоровье. Во всех прочих случаях – он сам знает, с чем и как играть, не забывайте!
Детскую игру необходимо уважать!
Это означает, что ее не следует прерывать в тот самый момент, когда родители решили, что ребенку пора есть или спать. Лучше дать ему время на завершение игры, то есть заранее предупредить его о том, что, скажем, через полчаса он будет обедать. И не нужно лениться напоминать ему о том, сколько времени у него остается на доведение игры до конца. Точно так же стоит действовать во всех остальных случаях – когда родители просто вошли в комнату, когда приехал кто-то из родственников и даже когда папа принес новую игрушку.
Попытки ребенка поучаствовать в домашних делах вместе с родителями тоже достойны уважения.
Это значит, что необходимо создать те условия, в которых ему будет удобно и приятно это делать. Пусть он сделает все не так быстро, не так чисто или не так аккуратно, как вам бы хотелось, но пусть почувствует, что это увлекательное занятие, что вам приятно делать это вместе с ним и что вы радуетесь каждому его успеху, даже самому маленькому. Критика опять-таки возможна только в том случае, если ребенок сам спросил: «Хорошо я сделал?» Впрочем, даже и в этом случае намного лучше будет просто описать, как выглядит то, что сотворил малыш: «Ты много сил потратил, чтобы подмести пол». Это означает, что мама увидела все, что ребенок сделал, и оценила его усилия – этого ребенку вполне достаточно. Говорить ему, что он что-то сделал хорошо, – значит опять-таки привязывать его действия к внешней оценке. Тем более что совсем хорошо он выполнить их вряд ли сможет.
То же самое верно и по отношению к любым видимым результатам его игры.
«Ты построил очень высокую башню», «У твоей куклы теперь есть и кофточка, и юбочка», «Ты очень быстро скачешь на своей лошадке» или «Твоя машинка ездит совсем как настоящая»… Получается, что обратная связь родителей в таком варианте оказывается не количественной (то есть оценочной), а качественной – то есть обращающей внимание ребенка на конкретные характеристики его собственных действий, а не на то, как они выглядят со стороны.
Любая помощь ребенку должна оказываться только по его запросу и строго дозированно.
В противном случае почти невозможно определить, где заканчивается собственно помощь и начинается делание чего-то за ребенка. С одной стороны, чтобы чему-то научиться, необходимо потрудиться, но с другой, у маленького ребенка существуют вполне объективные ограничения возможностей. Когда он сталкивается с такими ограничениями, он обращается за помощью. Пока он считает, что может что-то сделать самостоятельно, – пусть пыхтит сам. Причем очень важно добиться от ребенка конкретного описания необходимой помощи – это, во-первых, даст ребенку возможность осознавать конкретные возникающие трудности, а во-вторых, не даст ему переложить ответственность за дальнейшее выполнение трудной работы на родительские плечи.
Всяческие нравственные правила ребенок усваивает не из родительских нравоучений и навязываний «добрых» и «правильных» поступков в играх, а исключительно через подражание нравственным устоям, принятым в семье.
Когда в семье естественным поведением являются «спасибо» за каждое действие, сделанное для кого-то (кстати, в том числе и обязательные «спасибо» ребенку за то же самое!), и «прости, пожалуйста» за невольно причиненное неудобство – то каким образом ребенок может научиться вести себя как-то по-другому?!
Настоящее, эффективное обучение происходит не в специально организованных группах, не по какой-то определенной системе и не с использованием сложных развивающих игрушек, а в процессе реального взаимодействия ребенка с окружающим миром.
Когда ребенок вместе с мамой готовит на кухне, помогает папе ремонтировать мебель или вместе с бабушкой украшает дом к Новому году, он в это время естественным образом осваивает и счет, и представление о формах, цветах, практических действиях, причем делает это с ориентацией на конкретный, практический результат. И это приносит радость ему точно так же, как вам доставляет удовольствие получение наглядного и конкретного результата вашей деятельности. Вы ведь знаете, в чем главная беда нашего среднего образования? Правильно. Вы по сей день не понимаете, зачем изучали в школе производные, окислительно-восстановительные реакции, оптику или особенности голосеменных растений – если, конечно, что-нибудь из вышеперечисленного не стало вашей профессией. В ходе изучения всех этих вещей, не имеющих никакого отношения к реальной жизни ребенка в настоящий момент, кто угодно способен потерять интерес к самому процессу обучения. Ведь настоящий, живой интерес вызывает то, что связано с какой-то значимой деятельностью, легко и очевидно встраивается в существующую картину мира, – а все прочее по определению является неважным и неинтересным. Как тут прикажете полюбить учиться?!
Событие четвертое: ребенок взаимодействует
Как это происходит
Честно говоря, нам не очень много осталось рассказать о том, что происходит с ребенком в возрасте от двух до пяти лет. Все, что относится собственно к четвертому событию – началу самостоятельного взаимодействия с окружающим миром, – очень тесно связано с тремя предыдущими. Тем не менее какие-то очень важные вещи пока еще остались «за кадром».
Главное, что определяет начало взаимодействий малыша с миром, – это обретение им речи. За счет этого специфически человеческого приобретения на самом-то деле и возникает возможность настоящей совместной деятельности и истинного общения.
До этого момента для любого ребенка другой малыш выступал в основном в роли некого предмета внешнего мира, своего рода «подставки» для игрушки, которая могла бы его заинтересовать. У этой «подставки» приглянувшуюся игрушку следовало просто отобрать – в крайнем случае громко возмутиться невозможностью это сделать и завопить. А с появлением свободной речи появляется возможность обсуждать не только переход игрушки из одних рук в другие, но и более значимые, почти мировоззренческие вопросы – вопросы отношений. Ребенок уже может предложить другому дружить, обменяться на время игрушками, делать что-то вместе, на кого-то пожаловаться… Можно совместно решить, в какую игру играть, что, вообще говоря, тоже немаловажно. Ведь такой договор устроен так же сложно, как и любой деловой контракт. Сначала проясняются интересы сторон, затем находится некий обоюдовыгодный консенсус… Появляется возможность заинтересоваться чужой игрой не только в процессе участия в ней, но и просто в пересказе. Иначе говоря, интерес уже способно вызывать не только непосредственное впечатление, но и отвлеченная по своей сути словесная конструкция. Это означает, что ребенок приобретает способность строить целостный образ на основе слов.
Но это – не единственное важное для процесса взаимодействия с окружающим миром достоинство речи. Существенно расширяются возможности ребенка отстаивать свои интересы и сопротивляться внешним воздействиям. В самом деле раньше ребенок мог сопротивляться нежелательным для него действиям родителей только физически – впрочем, с предсказуемым исходом. (Вообще страшно делается, когда подумаешь, насколько ребенок беззащитен перед нами – большими, взрослыми и сильными, правда?) Теперь он уже получает возможность сопротивляться «по-взрослому» – словесно. Он может совершенно определенно заявить: «Не буду», «Не хочу», «Нет» и т. д. Правда, это еще крайне редко способно по-настоящему помешать родителям своевольничать…
Второе событие, определяющее вступление ребенка в эпоху самостоятельного взаимодействия с окружающим миром, – это его приход в детский сад. В среднем ребенок оказывается в детском саду – самом первом в его жизни организованном человеческом сообществе – в возрасте трех лет. И для такого нежного возраста это – поистине гигантская революция. Вдумайтесь: впервые в своей жизни ребенок оказывается там, где у него нет никакой гарантированной внешней защиты. Мы, конечно, не пытаемся представить воспитателей детского сада ужасными монстрами, с которыми невозможно общаться без родительской охраны. Но ведь на самом деле для ребенка во всех его прочих «выходах в свет» за спиной всегда был кто-то из родителей, к которому можно было обратиться за защитой, помощью, объяснением, сочувствием… И вдруг – на целых восемь часов каждый день он этой ставшей уже привычной опеки лишается! Представьте себе, что вы оказываетесь вынужденными по восемь часов в день ходить совершенно голыми. В принципе ничего страшного нет – при условии, конечно, что на улице тепло. Но вам ведь все равно не хотелось бы провести над собой такой эксперимент? А между тем в свое время вы в точно таком же эксперименте участвовали…
Итак, малыш пошел в детский сад. Это связано для него, во-первых, с необходимостью самостоятельно выстраивать свое общение со сверстниками, во-вторых, с кошмаром восьмичасового пребывания без родителей и, в-третьих, – с освоением большого количества новых правил и ограничений.
Кстати, даже если кто-то из детей по разным причинам в детский сад не идет, все равно возможность общения со сверстниками существенно расширяется. Теперь в роли партнеров могут выступать соседи, детвора, оказавшаяся рядом на детской площадке, дети знакомых родителей и многие другие. Во взаимодействии с ними ребенок все равно вынужден учиться строить устраивающие его отношения с людьми с разными характерами, различными правилами, принятыми в других семьях, и пр.
Кстати, именно в этом возрасте – конечно, ближе к пяти годам – в эмоциональном «ассортименте» ребенка появляются два очень сильных и важных для его последующей жизни чувства – стыд и вина. Мы же с вами уже говорили о том, что чувствовать тоже нужно учиться – вот малыш к 5 годам и учится испытывать эти совершенно новые для него, сугубо социальные чувства.
Зачем это происходит
Так, может быть, если все это для ребенка так трудно и мучительно, лучше было бы ему вовсе не ходить в детский сад? Ввести законный отпуск для мам до семилетнего возраста их детей, и дело с концом. Конечно же, все не так просто. Ведь в любом случае учиться строить отношения и взаимодействовать с некой внешней структурой ему придется все равно – хоть в детском саду, хоть в школе. Просто чем раньше человек начинает осваивать эти жизненно необходимые умения, тем легче они ему даются. Причем в отличие от развивающих игр и учебного материала эти умения изначально органично встроены в сферу его интересов и в его повседневную жизнь.
Так каковы же те умения, которые человек осваивает в ходе своих первых контактов с окружающим миром?
Первое умение, которое впоследствии определит очень многое в его жизни, – это умение позиционировать себя в коллективе. Причем не надо забывать, что оно на самом деле включает в себя решение сразу нескольких задач. Во-первых, ребенку необходимо построить для себя некую картину того, что происходит в том месте или в той группе, куда он попал. Во-вторых, нужно сориентироваться в собственных желаниях и предпочтениях, понять, как ему хочется вести себя в этих, новых для него условиях. И, в-третьих, нужно суметь занять такое место во внешней для него человеческой среде, которое соответствовало бы его желаниям и отношениям к каждому ее элементу. Сами понимаете, что свободное владение этим сложным комплексным умением незаменимо для взрослого человека, который хочет быть счастливым и комфортно чувствовать себя в любой обстановке.
Следующее жизненно важное умение, овладеть которым помогает ребенку детский сад и любое другое общение со сверстниками, – это умение быть в команде. Это мы сейчас привыкли считать его чем-то очень частным, имеющим отношение к бизнесу. Но ведь на самом-то деле оно касается вообще способности человека ставить перед собой цели, которые в одиночку реализовать принципиально невозможно. Касается это умение и способности разделять чьи-то цели, находить единомышленников и присоединяться к ним. Еще давайте вспомним и то, что умение быть в команде подразумевает необходимость периодической смены статуса, принятия ответственности на себя, передачи ее другому, готовности подчиняться… Словом, умение опять получается практически глобальным.
Следующее умение, связанное с процессом взаимодействия с другими, – это умение находить баланс между отстаиванием собственных интересов и принадлежностью к группе. Согласитесь, ведь это и вправду непросто – не поступиться чем-то чрезвычайно важным для себя и вместе с тем не попасть в отверженные, не стать белой вороной или волком-одиночкой. Для того чтобы уметь такой баланс находить, очень важно научиться и справляться с отвержением другими, и принимать их симпатии. Задумайтесь: можете ли вы сказать, что свободно владеете этим непростым искусством?
В детском саду или каком-то ином организованном коллективе ребенок овладевает и еще одним очень тонким умением – умением подчиняться правилам. Столь тонким оно становится по одной простой причине: правила не всегда бывают разумными. Любой взрослый человек это прекрасно знает по собственному опыту. Казалось бы, чего проще – не надо подчиняться неразумным правилам, и все тут. Но так ли это? Представьте себе, что вы пришли на очень интересную и высокооплачиваемую работу, а для сотрудников этой фирмы установлен, допустим, очень жесткий дресс-код. Вам при этом может казаться, что это бессмысленно и вполне можно было бы обойтись более мягкими предписаниями, но… таковы правила! Перед вами возникает выбор: или смириться с этим правилом, или сменить работу. Но работу-то менять не хочется! Остается одно: принять правило, которое вам не по душе. И это еще, согласитесь, не самый вопиющий пример. В конце концов ходить на работу в колготках даже в 35-градусную жару – не самая большая неприятность в жизни. В других ситуациях правила могут оказаться куда более непонятными или трудновыполнимыми. Но если вы по каким-то причинам хотите оставаться в той ситуации, где они действуют, вам придется их принять.
Вот именно этому и учится ребенок в детском саду. Вполне возможно, дома он не привык ложиться спать вообще или в строго определенное время – а теперь придется. Может быть, дома он отказывался есть котлеты – а в детском саду другого не дадут. Папа с мамой позволяли ему играть с игрушками в любое время, а в детском саду есть время для игры, есть – для прогулок, а есть – для занятий. И ничего он с этим поделать не может. Таковы правила.
Понятно, что для овладения этим умением в полной мере ему еще потребуется несколько лет школьного обучения, но самое главное будет заложено именно в детском саду, пока психика малыша еще очень пластична и безо всяких серьезных психотравм способна настроиться на нужную волну.
И наконец, последнее умение из тех, которые малыш осваивает в процессе взаимодействия, – это умение выстраивать отношение. Обратите внимание: не отношения, а отношение. Речь идет о формировании целой системы критериев, по которым он будет всю дальнейшую жизнь оценивать, с кем ему приятно общаться, а с кем не очень, какие задачи он предпочитает выполнять один, а какие – в команде, что умеет он, а что умеют другие, кому больше верить – другу или воспитательнице, заступиться за кого-то или промолчать, сопротивляться или смириться… Тут всего и не перечислишь.
Для того чтобы подойти к овладению этим крайне важным умением, ребенку пришлось научиться говорить, отделять себя от других, осознавать, чего он хочет, различать собственные удовольствие и неудовольствие даже в очень сложных жизненных ситуациях. И опять-таки, совершенствовать это умение он будет всю оставшуюся жизнь. Просто в детском саду он впервые столкнется с самой необходимостью уметь это делать и положит самые первые кирпичики в здание собственной жизненной концепции.
Кстати, немаловажную роль в этой самой жизненной концепции будут играть разнообразные нравственные принципы – как ни странно это звучит по отношению к пятилетнему ребенку. Тем не менее чувства вины и стыда, о появлении которых в этом возрасте мы уже писали, имеют самое прямое отношение именно к понятиям ребенка о нравственности. Речь идет об умении оценивать собственные поступки. Так что же это за чувства такие удивительные, чем они отличаются друг от друга, в каких ситуациях возникают и к чему относятся?
Давайте обратимся за помощью к нашему языку. В русском языке существительное «вина» требует дополнения, отвечающего на вопрос «перед кем?», а «стыд» – дополнения, отвечающего на вопрос «за что?». Получается, вину можно назвать чувством, обращенным вовне, а стыд – чувством сугубо внутренним. Интересно и то, что вина чаще всего соотносится с понятием наказания, стыд же к нему никакого отношения не имеет.
Представьте себе: разбил ребенок мамину любимую вазу, но мама об этом не знает. Мучается он, бедный, чувством вины – что будет, когда мама обнаружит отсутствие вазы? Мама обнаруживает, ребенка наказывает – все, дальше можно не переживать. Причем совершенно неважно, какое именно наказание понес ребенок – его выругали, отлупили, поставили в угол, мама просто заплакала… Последствия наступили, вина искуплена. Можно сказать, что чувство вины – это всего-навсего ожидание наказания.
Совсем иначе обстоят дела со стыдом. Он связан для человека с его собственным пониманием того, что он сотворил что-то не слишком красивое, которое никуда не исчезает оттого, что наказание имело место. Наверняка каждый из вас знает про какие-то свои поступки, одно воспоминание о которых рождает жгучее, мучительнейшее чувство стыда, заставлявшее впоследствии от подобных действий удерживаться. Именно поэтому мы и говорили много раз о том, что никакое наказание или принуждение к «добрым» поступкам не является основой нравственности. Нравственность ведь по определению – чувство внутреннее, и связано оно с наличием у человека его собственных представлений о том, что – по-человечески, а что – нет.
Даже когда чувство вины возникает у ребенка, и то уже можно говорить о каких-то огрехах в родительском поведении. Это означает, что папа с мамой не помогли ребенку научиться принимать последствия собственных действий. А уж если ребенок вырастает и во взрослом состоянии продолжает вместо стыда чувствовать вину… Сами подумайте, кто и за что имеет право наказывать взрослого человека?!
Иными словами, умение оценивать собственные поступки – не ждать наказания за них, а самому давать им некую нравственную оценку! – и состоит в формировании своих личных представлений о порядочности, допустимом и недопустимом, влиянии собственных поступков на чувства и состояние других людей… Если ребенок подобную систему создаст, основываясь на тревожном ожидании возмездия извне, – вы представляете, во что превратится его будущая взрослая жизнь? Мало того, что воровать и убивать он не будет только потому, что так не делают другие, или потому, что за это могут в тюрьму посадить, – так он же еще и окажется полностью зависимым от мнения других людей о том, что хорошо и что плохо лично для них… О каком душевном спокойствии тогда может идти речь?!
Как родители могут ребенку помешать
Какими же способами может осуществляться запретное нарушение в процессе освоения ребенком процесса взаимодействия с другими людьми? Понятно, что физическое воздействие сохраняется – причем и как ограничение активности ребенка в какой-то определенной области, и как физическое наказание.
Но в этом возрасте добавляется и новый инструмент «вредоносного» родительского воздействия – запрет словесный. Хотя стоит напомнить, что по-настоящему травмирующим ребенка запретом можно считать, в сущности, только такой, который подкреплен бурными негативными эмоциями взрослого. Такие родительские проявления ребенок однозначно воспринимает как очевидное проявление отвержения – а в этом возрасте потеря любви матери или любого другого значимого взрослого для него все еще равносильна мировой катастрофе.
Появление речи, как ни странно, дает ребенку возможность легче переносить огрехи родительской педагогики. Преимущества здесь два. Во-первых, ребенок все-таки получает возможность обсуждать с родителями их запреты и отношения к чему-либо. Понятно, что далеко не все подобные обсуждения что-то меняют в происходящем, но все же… И второе: поскольку ребенок уже научился разделять, то и понятия «я хочу» и «я могу» стали для него отдельными. Запрет сделать что-то уже не становится для него запретом на то, чтобы этого хотеть. Это – очень значимое изменение в самой системе родительских запретов и уж тем более здоровых ограничений.
Если на первом этапе любой запрет становится для ребенка принципиально непреодолимым препятствием, вырезающим из «шара» его жизненного пространства – то есть пространства его возможностей – целый «объемный сектор», то с появлением речи ребенок уже в состоянии за этим препятствием увидеть и захотеть все, что запрещено. Это значит, что у него появляется реальный выбор: он может все-таки попытаться напрямую нарушить запрет, взять запрещенный предмет или совершить нежелательное действие – или поискать какие-нибудь обходные пути для достижения желаемого. Получается, если на первом этапе из пространства возможностей ребенка исключалась способность хотеть чего-то определенного, запретного, то на втором исключаются только определенные возможности. Хотеть уже можно – и это здорово! Вам кажется, что никакой принципиальной разницы нет? А давайте подумаем.
Во-первых, мы с вами договорились, что главная движущая сила, заставляющая человека расширять свое жизненное пространство, – это все-таки энергия «хочу». Соответственно, когда уже возможно хотеть – даже желать совершить те действия, которые родители категорически запрещают, – у ребенка все равно имеется энергия, которая может быть использована в освоении разных вариантов взаимодействия.
Во-вторых, когда можно хотеть, но почему-то нельзя сделать, у ребенка всегда остается возможность сделать как-то по-другому – вдруг так будет можно?
В-третьих, у ребенка все-таки появляется возможность – пусть не очень значительная, но все же! – начать сопротивляться родителям, а значит, освоить саму суть противостояния окружающему миру.
После всего, что сказано выше, нам остается только понять, какие принципиально возможные формы принимают запреты родителей на процесс естественного вступления ребенка в контакт с окружающим миром.
Первая возможность для родителей помешать ребенку начать нормально взаимодействовать с миром – это запретить ему какие-то конкретные формы такого взаимодействия.
Второй способ – это запрещение общаться с какими-то определенными людьми. Это может касаться как детей, так и взрослых – самым страшным в любом случае является сама навязанная малышу обязательная избирательность партнеров по общению. Речь ведь не идет о том, что ребенок впоследствии сам неизбежно начнет принимать решения, кто ему нравится, а кто нет. Получается, что ребенок теряет не только возможность взаимодействовать с определенными лицами, но и возможность освоить специфические формы контакта, необходимые именно в таком общении.
Есть еще одна, причем весьма распространенная форма запрета. Родители в этом случае не запрещают напрямую само действие или общение с конкретным человеком, но пугают всякими ужасными последствиями, которые якобы неизбежно наступят в случае его продолжения.
И еще одно – родители могут отказать ребенку в какой бы то ни было помощи при освоении сложных для него форм контакта. Само действие контакта в таком случае оказывается настолько сложным, что впоследствии малышу становится намного легче подобных способов взаимодействия избегать.
Итак, какие конкретные формы такие запреты могут принимать?
Родители могут не позволять ребенку совершение каких бы то ни было агрессивных действий.
Понятно, конечно, что даже маленький ребенок по недомыслию вполне способен попытаться ударить сверстника камнем по голове, и в этом случае речь будет идти о возможности совершенно конкретного и опасного ущерба для здоровья. Но беда начинается тогда, когда запрет на агрессивные действия становится абсолютным. Малыш же не будет разбираться сам, когда можно, а когда нельзя. Родители сказали: «Нельзя!» – значит, нельзя всегда. Тогда получается, что даже возможность дать сдачи, то есть оказать совершенно справедливое и необходимое сопротивление, становится для ребенка запрещенным. То же касается традиционного для мальчиков запрета «Девочек бить нельзя никогда!». Но если учесть, что девочки до определенного возраста существенно опережают мальчиков в физическом развитии, а вредности одной девочки вполне может хватить на целую компанию мальчиков, те оказываются совершенно беззащитными перед женской агрессией. Ныне, присно и во веки веков, как говорится…
Тот же смысл для ребенка имеет родительское действие по ограждению его от чужой агрессии.
Нередко мама считает необходимым увести ребенка с детской площадки, если на ней есть хотя бы один чрезмерно, по ее мнению, агрессивный ребенок или ребенок, который использует ненормативную лексику. В этом случае малыш тоже на самом деле получает запрет на саму возможность проявления агрессии.
Нередко родители ограничивают условия возможного взаимодействия с другими детьми.
Самый распространенный вариант этого ограничения – нельзя пачкаться. Под такой запрет автоматически попадает игра с песком, с землей, с водой и все прочие виды невероятно привлекательной для детей деятельности. В грязь или в лужи оказывается недопустимо даже ступать! Нужно очень четко понимать: к интересам детей все подобные запреты не имеют никакого отношения. В этом случае мама просто пытается облегчить себе жизнь и избавиться от необходимости ликвидировать последствия таких игр. Результат, как ни странно, оказывается весьма серьезным: ведь у нас в языке слово «грязь» имеет отношение отнюдь не только к физическим пачкающим субстанциям. Мы говорим «грязные действия», «грязные слова» и пр. Таким образом, малыш получает запрет вообще подходить близко ко всему, что может быть названо грязным, – и как ему, став взрослым, например, защитить женщину от грубых приставаний матерящегося хулигана? Да и секс для такого выросшего ребенка-«чистоплюя» нередко попадает в категорию «грязных» действий. Кроме того, такой запрет неизбежно создаст ребенку сложности в общении со сверстниками, которым возиться с песком разрешено. Тут и до изгнания из детского коллектива недалеко…
Мощнейшим запретом становится для ребенка наказание за какие-то его недопустимые, по мнению родителей, действия.
Такое наказание может быть как следствием нарушения уже озвученного родителями запрета, так и существовать само по себе – папа с мамой ребенку этого не запрещали, но по факту решили, что совершенное им действие ужасно и достойно сурового возмездия. Сокрушительность такого родительского действия оказывается двоякой: и само действие жестко подавляется, и картина мира ломается – малыш же не знал, что этого делать нельзя! Тогда получается, что любое его действие для него является потенциально опасным – а вдруг оно тоже попадает в категорию скрыто запрещенных?
Иногда родители наказывают ребенка за те его действия, о которых они узнали с чьих-то слов.
Речь идет о тех ситуациях, когда мнение малыша о происшедшем родителями в расчет не принимается. В этом случае к собственно запрету на действия, за которыми следует наказание, добавляется еще одно опасное последствие: ребенок начинает воспринимать родителей находящимися «по другую сторону баррикад». Иначе говоря, те, кто рассказал родителям о проступке малыша, и родители как бы объединяются против него. Впрочем, почему «как бы»? Именно это ведь и происходит! Ощущение собственной защищенности рушится полностью – все против меня! Стоит повести себя как-то не так – и все! Каково малышу, представляете себе?
Почему-то родители часто берут на себя функцию третейских судей в улаживании детских конфликтов.
Понятно, что иногда детские «разборки» оказываются для родителей только внешним поводом, актуализирующим их собственные взаимоотношения с родителями другой конфликтующей стороны. В итоге они в подобных ситуациях не дают ребенку возможности самому разобраться, что необходимо сделать: последовательно противостоять другому или начать договариваться. По сути дела, все детские выяснения отношений являются прообразом любых взрослых конфликтов, и не дать малышу научиться вести себя в таких ситуациях просто преступно по отношению к его будущему.
Иногда родители берутся вместо собственного ребенка выполнять те действия во взаимодействии с другими людьми, которые самому малышу выполнить трудно, страшно или не хочется.
При всей кажущейся мягкости подобного родительского действия его все-таки можно вполне определенно считать запретом на самостоятельное решение возникающих в ходе общения затруднений. Ведь и взрослому человеку постоянно приходится сталкиваться с необходимостью неприятных или очень сложных взаимодействий. Согласитесь, далеко не всегда просить прощения или обращаться за помощью легко и приятно. Но научиться-то это делать нужно! Не всегда рядом будет кто-то, кто сделает это вместо выросшего ребенка, и тогда он окажется перед непреодолимым препятствием – ведь делать это самостоятельно он так и не научился. Быть рядом с ребенком в ходе совершения таких действий – это одно, а обратиться вместо него к другому человеку – совсем другое…
Любая чрезмерно бурная, непоследовательная или непонятная для ребенка этого возраста реакция родителей на какой-либо проступок создает все необходимые предпосылки для вранья.
Вы вообще когда-нибудь задумывались, когда человек врет? Ведь врать – занятие очень энергоемкое, трудозатратное и вообще утомительное. Нужно ведь держать в памяти все, тобой сочиненное, постоянно пребывать в состоянии беспокойства – а вдруг все-таки вранье обнаружится? – и с тревогой ожидать заведомо малоприятных последствий. Поэтому если уж мы врем, то только по очень серьезной причине. И причина эта проста: правду сказать страшно. Мы не верим, что ее поймут правильно, что с нами обойдутся по справедливости и т. д. И очень часто родители сами порождают у ребенка уверенность в том, что понять его правильно они не способны – и уж тем более не способны принять его ошибки или некрасивые поступки. Обратите внимание: ведь принять – вовсе не обозначает восхититься. В данном случае мы говорим о принятии как о способности спокойно обсудить с малышом то, что он сделал, и вместе найти выход из сложившейся ситуации.
Весьма своеобразным способом запретить ребенку саму возможность взаимодействия является отсутствие у родителей интереса к рассказам малыша обо всем, что с ним происходит в ходе общения.
Мы ведь уже говорили о том, что для ребенка в этом возрасте родительское участие, поддержка и интерес к его действиям являются очень мощным стимулом к их совершению. И вот он, горя желанием обо всем рассказать папе с мамой, приходит домой или встречает родителей в детском саду – и натыкается на их безразличие или, еще того хуже, на раздражение… Очевидно, что малыш говорить будет много, очень громко и далеко не всегда понятно. Ясно, что родители устали. Но ему-то все это вовсе не так ясно и очевидно! И получает он в результате опыт того, что делиться с родителями своими впечатлениями нельзя. В итоге возникает непроницаемая стена между двумя его мирами – миром семейным и миром сверстников. Нельзя так эмоционально относиться к тому, что с ним происходит. Нельзя свободно общаться с родителями. Нельзя рассчитывать на их поддержку или помощь в таком сложном и новом деле – налаживании контактов с окружающими.
Поводов запретить ребенку общение с каким-либо конкретным человеком обычно у родителей бывает предостаточно.
И независимо от того, по какой причине общение с тем или иным сверстником или взрослым ребенку запрещается, из его спектра возможных действий заведомо исключаются все те варианты контактов, которые могут быть связаны с этим человеком или с подобными ему. Более того, у ребенка формируется чувство собственного превосходства над «нежелательными» людьми – он-то хороший, поэтому ему с плохими общаться не подобает! Как вы думаете, помогает ли подобная гордыня взрослому человеку строить отношения с окружающими? Ведь людей, которых его родители сочли бы «плохими», ему в жизни неизбежно встретится немало – с ними же тоже нужно как-то взаимодействовать!
А сколько у родителей возможностей создать у ребенка долговые нарушения появляется вместе с умением малыша говорить и, следовательно, выстраивать свои собственные отношения – даже подумать страшно! Впрочем, при всем многообразии конкретных вариантов и катастрофичности и глобальности их последствий принципиально возможных форм всего две: родители могут принуждать ребенка к каким-то определенным формам взаимодействия и к взаимодействию с неинтересными или неприятными для него людьми.
Выглядеть это может по-разному.
Родители могут заставлять ребенка выполнять некие «ритуальные» действия.
Чаще всего это, конечно, будет касаться различных вежливых или иных «правильных» форм поведения. «Старших надо уважать», «Хорошие девочки всегда улыбаются другим людям», «Мальчики всегда уступают девочкам» и т. д. В результате ребенок получает, во-первых, опыт неискренности в общении, во-вторых – жесткие стереотипы поведения, не соотнесенные с особенностями каждой конкретной ситуации, а в-третьих, – ограничение собственной свободы в оценке ситуации и выборе возможных вариантов поведения.
Иногда родители, воспитывая в ребенке «храбрость» или какие-то иные, на их взгляд, жизненно необходимые качества, подталкивают его к совершению тех действий, которых он боится или просто еще не готов совершить.
Малыша можно учить плавать или прыгать со слишком большой для него высоты, не обращая никакого внимания на его страх или нежелание это делать. Точно так же можно заставлять его обратиться к незнакомому человеку с каким-то вопросом, попросить кого-то о чем-то… Одно дело – дать ребенку денег, если он захотел конфету, чтобы он пошел и сам ее купил. И совсем другое – решить, что отпрыск слишком стеснителен и необходимо прямо сейчас начать его приучать к самостоятельности. В первом случае предложение самостоятельного действия, во-первых, соотнесено с конкретным, существующим прямо сейчас желанием ребенка, а во-вторых – предоставляет ему выбор. Ребенок может попытаться преодолеть свой страх обратиться к продавщице и купить себе конфет, а может этого не делать – но тогда ему придется обойтись без желанного лакомства. Во втором случае ребенок оказывается вынужденным платить за осуществление желания родителей, а вовсе не своего. Результатов оказывается опять-таки много. Ребенок привыкает к тому, что общение – это страшно. Он учится выполнять действия, никак не связанные с его собственными желаниями и потому лишенные для него всякого смысла. Он перестает ориентироваться в происходящем сам и начинает ждать команд родителей – а потом и каких-нибудь других людей. Достаточно?
Очень часто родители забывают о том, что у ребенка есть собственные предпочтения в общении, и вынуждают его общаться с теми, кто ему не нравится или неинтересен.
Чаще всего это – обязательные походы в гости к родительским друзьям или разнообразным родственникам. Тут начинается: «Поздоровайся с тетей», «Расскажи дяде Андрею, что ты любишь делать», «Поговори с Танечкой»… Кто-нибудь спрашивал у ребенка, нравятся ли ему дядя Андрей или Танечка?! Почему, спрашивается, он обязан с ними разговаривать?! Только для того, чтобы родители могли похвастаться тем, какой воспитанный у них малыш? То же происходит во время приема гостей с детьми. Ведь дети самой любимой маминой подруги совершенно необязательно должны нравиться сыну. Он вовсе не намерен с ними общаться или давать им поиграть своими игрушками! Почему именно он должен расплачиваться за родительское гостеприимство?
Что из этого может получиться
Последствия родительской некомпетентности оказываются, как всегда, весьма разнообразными.
В результате родительских запретов на проявление агрессии во взаимодействии с окружающими, как легко понять, вырастает человек, который избегает каких бы то ни было прямых столкновений. Если уклониться от выяснения отношений ему не удается, то в открытом конфликте он, как правило, проигрывает – научиться-то противостоять ему не дали!
Частный случай того же самого – мужчина, который никогда не спорит с женщинами. Девочек-то обижать нельзя! Вот человек и оказывается совершенно беззащитным перед женской агрессией и женскими манипуляциями. Такого человека легко на себе женить, вынудить что-то сделать, «раскрутить» на денежные траты, обыграть в деловых отношениях…
Ребенок, которому в детстве категорически нельзя было пачкаться, зачастую вырастает в высокомерного брезгливого «чистюлю». Он будет отворачиваться, когда на экране будет происходить что-то жестокое или неприятное, пройдет мимо лежащего зимой на асфальте пьяного, откажется ухаживать даже за собственными родителями, когда в силу преклонного возраста они станут неопрятными, не очень хорошо пахнущими или просто неприятными в общении. Такой человек обычно точно знает, что он выше большинства знакомых ему людей, – и соответственно имеет кучу проблем в общении с ними.
Еще одна вариация на ту же тему – человек, испытывающий серьезные трудности в сексуальном общении. Он может никогда не произносить фразу «секс – это грязно», но совершенно неосознанно считать именно так. Такой человек нередко остается девственником до седых волос, страшно смущается в общении с противоположным полом и испытывает панический ужас, когда какое-нибудь общение вдруг становится хоть сколько-нибудь интимным.
Человек, которого в детстве часто наказывали за «неправильное» поведение с другими людьми, часто убежден в том, что его «никто не любит». А как же – ведь даже собственные родители жестоко наказывали его по малейшей жалобе соседей, воспитателей детского сада или родителей его сверстников! А такая убежденность чревата одним очень страшным последствием: человек и вести себя с другими людьми начинает так, что это убеждение становится правдой… Он может ныть, провоцировать, ехидничать, лицемерить – а потом страдать от того, что к нему плохо относятся.
Если человеку в детстве не дали научиться самостоятельно решать возникающие противоречия, то он скорее всего и во взрослом возрасте не будет уметь договариваться. Не уметь договариваться можно по-разному: кипятиться по каждому поводу, впадать в отчаяние от малейшего несогласия окружающих, отказываться идти на какой бы то ни было компромисс… Результатом всегда становится одно: договориться не удается.
Если родители приучили своего ребенка к тому, что все самое сложное, неприятное и пугающее они сделают сами, то велика вероятность того, что из ребенка вырастет манипулятор. И хорошо еще, если он окажется талантливым – тогда проблемы возникнут у окружающих его людей. Но чаще бывает не совсем так: человек всегда и во всем ищет тех, кто справится с возникающими трудностями за него. Иногда ему это удается, иногда – нет. А в какой-то далеко не прекрасный момент он достает окружающих настолько, что поддаваться на его манипуляции они перестают. И он оказывается беспомощным – сам-то налаживать отношения не умеет!
Чем чаще и жестче наказывали родители своего отпрыска в детстве, тем с большей вероятностью из него вырастет человек, который постоянно врет. Он же знает, что говорить правду опасно, – вот и защищается единственным доступным ему способом. Договариваться с ним невозможно – он же своему слову не хозяин. Точнее, хозяин, конечно, – только слово часто меняется…
Еще один вариант последствий родительской неумелости – человек, который не получает никакого удовольствия от общения. Люди ему неинтересны (читай: опасны), взаимодействие с ними слишком сложно, да и жить-то ему, прямо скажем, нерадостно. Нет, конечно, необходимые социальные ритуалы он выполняет – а как же, родители приучили, – но не более того. Общение утомляет, разнообразие раздражает, непредсказуемость пугает… Кошмар, а не жизнь!
Результатом мощных долговых воздействий родителей нередко становится человек, настолько хорошо воспитанный, что естественные и живые проявления становятся для него практически невозможными. Общаться с ним – одно удовольствие. Вот только далеко не всегда понятно: ему действительно интересно или он просто вид делает. Трудно выяснить, вправду ли вы близкий для него человек или он просто не может позволить себе послать вас куда подальше.
Еще один вариант родительского вмешательства в естественный процесс установления контакта с окружающим миром – классический трус. Причем речь идет не о том трусе, который боится переходить улицу или выносить детей из горящего дома. Нет, совсем наоборот – тот, о ком мы говорим, вполне способен совершать даже героические поступки. Просто своей жизнью он рискнуть готов, а вот репутацией, скажем, – никогда. Он – трус во всем, что касается отношений с людьми. Он боится обидеть, боится отказать, боится согласиться и тем самым принять на себя хоть какую-нибудь ответственность… Он не способен выступить против, проявить инициативу, высказать свое мнение – а вдруг оно кому-нибудь не понравится?
И наконец, последний вариант из тех, о которых мы собирались написать, – но, поверьте, совсем не последний из возможных… – добрая подколодная змея. Это человек, который говорит о своих самых что ни на есть добрых чувствах и светлых намерениях, а сам при этом ждет удобного случая сделать гадость. Заявить прямо о своей антипатии или просто несогласии он не в состоянии, но сам-то он ее постоянно ощущает! Вот и ищет безопасной возможности для проявления своей неприязни…
Как родители могут ребенку помочь
А помочь ребенку, как всегда, намного проще, чем помешать. Важно помнить несколько очень простых правил.
Ребенок сам имеет право решать, с кем и каким образом ему общаться.
С ним можно обсуждать результаты и сам процесс его общения с другими людьми, воздерживаясь от «количественных» оценок его действий – то есть от оценок по шкале «хорошо-плохо», «правильно-неправильно» и т. д. Родители могут сообщать ребенку не оценку или предписание по поводу его общения, а собственные представления о подобных ситуациях: «Мне было бы неинтересно играть с человеком, который постоянно отнимал бы у меня игрушки и не давал свои», «Мне никогда не нравилось общаться с ребятами, которые говорят грубые слова или обзываются», «Мне обычно не нравятся пьяные люди», «Странно было бы, если бы этот мальчик захотел с тобой общаться и дальше, если ты будешь все время его бить» и т. д. и т. п. Ведь родитель точно так же, как и ребенок, имеет право на собственные предпочтения и вообще на избирательность в общении. Он не имеет права только навязывать свои вкусы и взгляды ребенку.
Точно так же родители не имеют права навязывать ребенку партнеров по общению.
Если они решили взять малыша с собой в гости, то это их, родителей, забота – оградить его от назойливого общения с ним неинтересных для него собеседников. «Ты сможешь общаться там только с тем, с кем сам захочешь». Это, безусловно, относится и к присутствующим в чужом доме взрослым, и к детям. И уж точно самим родителям не следует принуждать ребенка к общению! Если такой вариант по каким-то причинам кажется им неприемлемым – значит, не стоит брать ребенка с собой в гости вообще. Если же родители пригласили своих друзей к себе домой и при этом ожидается, что те придут с собственными детьми, то соблюдать правила гостеприимства должны те, кто гостей пригласил, а вовсе не их дети. Если пришедший в гости ребенок скучает и хозяев дома это тяготит, это их забота – обеспечить ребенку необходимое общение или развлечения. Не нужно перекладывать эту заботу на плечи своего чада. Причем ребенок наверняка имеет право выбирать, с какими игрушками пришедшим детям играть можно, а с какими – нет. Хозяин он или нет своим игрушкам, в конце-то концов?!
Любое наказание способно только отучить ребенка отвечать за свои собственные поступки.
Ведь, в сущности, когда человека наказывают за что-либо, – разумеется, речь не идет об уголовно наказуемых деяниях, – никогда не заходит разговор об ответственности. Ведь отвечать – значит принимать естественные последствия своих поступков, а вовсе не придуманные папой или мамой способы «справедливого возмездия». Ребенок в результате наказания учится врать и скрывать то, за что его могут наказать, затаивает обиду, привыкает к тому, что он и родители находятся в «разных лагерях», теряет свободу и естественность в выборе способов взаимодействия, ищет безопасных – а значит, более слабых – противников для того, чтобы отыграться за наказание… В общем, ничего хорошего из всего этого не получается. Поэтому в тех случаях, когда ребенок совершает действительно недопустимые поступки по отношению к другим – пытается сделать что-то реально опасное для чьего-то здоровья, например, – ему лучше предложить выбор: «Или ты перестаешь обижать маленьких (кидаться палками или песком, толкаться на горке и т. п.) и тогда продолжаешь играть с ребятами, или ты уходишь домой». В этой ситуации выбор остается за ребенком, и именно тогда он сталкивается с естественными последствиями своих поступков – и своего выбора. И уж тем более речь не может идти о наказании ребенка на основании чьих-то слов.
Если родители не хотят, чтобы ребенок им врал, нужно создать ему такие условия, чтобы быть правдивым стало безопасно.
Иначе говоря, то, что мы в предыдущих главах называли настоящим запретом, на вранье провоцирует ребенка неизбежно. Если ребенок знает, что за правдивым рассказом последует наказание или родительское отвержение, – он обязательно начнет врать. Чтобы этого не произошло, родителям нужно иметь терпение, чтобы, несмотря ни на какие собственные эмоции, выслушать рассказ ребенка, помочь ему разобраться в происшедшем и вместе с ним найти несколько разных возможных вариантов того, как бы он мог в этой ситуации поступить. Здесь опять должен свято соблюдаться принцип: родительские предпочтения, оценки или мнения не должны быть обязательными для ребенка!
У любого взаимодействия ребенка со сверстниками могут быть не самые приятные для родителей последствия.
После детского общения частенько приходится стирать и зашивать одежду, отмывать обувь, ремонтировать игрушки и пр. Важно помнить: детей рожают не для того, чтобы родителям было удобно! Ребенок – это всегда неудобно. В том смысле, что без него хлопот всегда меньше, чем с ним. Что ж, папа с мамой, вы знали, на что шли. Как бы маме ни хотелось, чтобы ее ребенок выглядел модно, нарядно и аккуратно, для игры намного лучше подходит немаркая прочная одежда, которую легко отстирать и в крайнем случае не жалко выкинуть. Всегда лучше предъявлять определенные требования к одежде, чем к собственному ребенку. Ребенку можно пачкаться, рвать одежду и бегать по лужам. Разумеется, это не касается случаев, когда он намеренно портит вещи. А если уж вы собрались в театр или на какое-то парадное мероприятие, требующее нарядной одежды даже для ребенка, то прогулку всегда можно отложить на более удобное время.
Не нужно строить за ребенка его взаимоотношения с другими людьми.
Это означает, что любые детские разногласия должны улаживать те, кто их создает – то есть сами дети. Еще это значит, что сложные, пугающие или неприятные действия, которые требуются самому ребенку, он тоже должен делать сам. Родители могут только «обеспечить тылы» – побыть рядом с ним, взять за руку, положить руку на спинку малышу, пока он просит прощения, обращается с просьбой к незнакомому человеку или совершает другие нелегкие для него действия.
Поскольку для ребенка родительский интерес к его действиям является важнейшим условием их привлекательности, он этот интерес должен видеть!
К сожалению, мало кто из родителей, придя за ребенком, например, в детский сад, интересуется, как он сегодня играл, кто его друзья, как он договорился сегодня с тем, с кем поругался вчера, и т. д. Куда более популярны вопросы про то, как он спал, ел, вел себя, не кашлял ли… Но ведь ребенку совершенно необходимо поделиться своими коммуникативными успехами! Ему это наверняка представляется намного более важным, чем отчитаться об обеденном меню или продолжительности дневного сна. Поэтому очень важно, чтобы родители малышу такую возможность предоставили. Для этого, конечно, им необходимо быть в курсе всех его отношений с другими детьми и уметь выслушивать все сообщаемое с неослабевающим интересом, даже если рассказ не слишком вразумителен.
Нет ни одного действия, которое ребенка можно было бы заставлять делать.
Вежливость и прочие социально обязательные правила усваиваются намного лучше на собственном примере родителей. В конце концов, искренняя улыбка малыша, сопровождающая его звонкое «здравствуйте!», совсем не похожа на произнесенное из-под палки «здрас-сьте…». Что бы вам больше понравилось услышать? Вот то-то и оно.
Глава 6
Ребенок учится достигать (от 4 до 10 лет)
Событие первое: ребенок контролирует себя
Как это происходит
Мы уже очень многое обсудили в связи с событиями, происходящими с ребенком в течение первых лет его жизни, и вы наверняка уже догадались, что самое главное в его жизни к пяти годам уже произошло. Но это вовсе не значит, что дальше родители могут расслабиться и позволить себе почивать на лаврах, вытворяя со своим ребенком все что заблагорассудится. Очень значимые события продолжают с ним происходить и дальше, и соответственно родители все еще могут серьезно исказить естественное развитие своего малыша – впрочем, к этому возрасту называть его малышом как-то уже не очень прилично… На оставшихся страницах нашей книги мы эти события и обсудим.
Итак, к четырехлетнему возрасту, с которого примерно начинается третий этап раннего развития человека, ребенок уже вполне разобрался с контролем за своей физиологией (разумеется, мы говорим о физиологической норме детского развития). Причем речь идет не только о том, что он освоил все необходимые туалетные навыки. Он научился еще и терпеть какое-то время, прежде чем поесть или попить, даже если он этого очень хочет. Хотя и с туалетными навыками дела обстоят совсем не так просто. Ведь чтобы овладеть ими в полной мере, нужно научиться не только соотносить собственную потребность опорожнить кишечник или мочевой пузырь с местом, где это можно приемлемым образом сделать, но и терпеть определенное время, пока он сможет это сделать. Так вот, к четырем годам ребенок всему этому уже научился. Это – большая радость и облегчение для родителей, но это и первый опыт ребенка в совершенно взрослой сфере – сфере волевой деятельности. В сущности, все основное содержание описываемого нами первого события связано именно со способностью ребенка делать что-то произвольно, иначе говоря – согласуясь с собственной волей, а не просто по чьей-то команде или по любому другому принуждению извне.
Следующий шаг вперед в освоении этого сугубо взрослого умения произвольности – это приобретение ребенком способности к контролю над собственной активностью. До сего момента его внутренний позыв сделать что-то или двинуться куда-то служил безусловным стимулом для начала соответствующего действия. Чтобы его от этого действия удержать, требовались недюжинные усилия родителей – им необходимо было либо физически помешать ребенку, либо переключить его внимание на другой «внутренний позыв». Нет, конечно, даже двухлетний ребенок способен хоть сколько-нибудь долго оставаться на одном месте или заниматься одним делом, но только при условии поддержания у него устойчивого интереса к происходящему.
К четырехлетнему же возрасту ребенок уже способен какое-то – хотя еще не очень продолжительное – время оставаться на месте не только в тех случаях, когда ему очень интересно то, что он делает, но и в других ситуациях, когда пребывание на одном месте задано некой внешней структурой.
С этим связано и другое новоприобретенное умение – умение произвольно удерживать внимание. Ведь у совсем маленького ребенка период естественной устойчивости внимания очень небольшой, и, как только он заканчивается, малыш незамедлительно оказывается поглощенным чем-то новым. На третьем этапе своего развития он уже может заставить себя продолжать заниматься чем-то, чего требует полученное им задание, даже тогда, когда ему стало скучно или хотя бы не очень интересно.
В результате у него возникает способность сделать что-либо, определенно заданное, – иными словами, он уже может не просто рисовать или лепить то, что ему захотелось самому, но нарисовать или слепить то, что требуется заданием.
Одновременно со всем этим значительно усложняются игры, в которые ребенок уже способен играть. К играм чисто процессуального характера – различным постройкам на песке, играм с предметами, ролевым играм – добавляются игры с весьма сложными правилами, игры-соревнования и многие другие. Ведь, если задуматься, даже игра в прятки – это игра с очень непростыми правилами. В ней необходимо оценить имеющиеся укрытия, спрогнозировать наиболее очевидные из них (иначе говоря, предположить наиболее вероятные реакции того, кто водит) и от них отказаться, найти наиболее неожиданное убежище, успеть до него добежать – причем тихо! – вытерпеть там столько времени, сколько потребуется водящему, чтобы отойти достаточно далеко, вычислить подходящий момент, чтобы из укрытия выбраться, и постараться добежать до условленного места раньше, чем там окажется водящий. Часть этих действий очевидным образом связана с произвольностью, другие основаны на умении анализировать обстоятельства и поступки других людей. Если дать себе труд внимательно рассмотреть даже самые обычные детские игры, легко убедиться в том, что любая из них требует значительного числа умений. Мы ведь с вами помним, что главная сложность детства – это именно необходимость осваивать действия, настолько простые и очевидные для взрослых, что никто из них не способен объяснить ребенку, как именно они совершаются.
Читать бесплатно другие книги:
