Псы, стерегущие мир Игнатушин Алексей
Буслай глянул на труса презрительно, сощурился, до рези всмотрелся в темноту. Сапоги зачавкали. Присел, в ноздри шибанула густая волна тошнотворного запаха. Ладонь опустилась на лицо защитной личиной, вторая пошарила в скользкой и теплой груде.
– Скотина! – простонал Буслай полузадушенно. – Не знал, что в лошадях столько потрохов.
Лют отмолчался, ладонью вытер лоб, а правой намертво вцепился в черен: вздумай кто вытаскивать – оторвет с кожей. Позади клацали зубы бедовика. Витязь подумал с толикой теплоты: в кои веки выручил… на какое-то время.
Нежелан ахнул. Буслай резко привстал, держа в руке сочащуюся печень, готовый швырнуть ее в чудище. Лют невольно отступил на шаг: воздух заплясал мутными струями, зарос плотью и одеждой врыколака. С сухим стуком на пол упала громадная, в человечий рост, охапка. Ветки в тусклом свете углей торчали из груды обломанными костями.
– Благодарю, – сказал Лют по привычке.
Врыколак ответил глухим рыком. Огонь в его глазу умерил пыл, горел ровно, как очаг рачительного хозяина.
Витязь с невольным холодком ощутил, что великан немного приблизился, хотя Лют отошел от места, откуда послал того за хворостом. Нежелан забубнил над ухом:
– Он с каждым разом приближается, беги не беги. Надежа на скорый рассвет, продержимся до зари – уцелеем.
– Что еще знаешь? Как убить чудо?
Ответ бедовика опечалил.
– Он бессмертен, уничтожить нельзя.
Буслай с досады сжал кулак, лошадиная печень брызнула тонкими струйками. У Люта заломило челюсти: до рассвета далеко, надо поручить врыколаку трудноисполнимое дело, придумать бы – какое…
Великан заворчал недовольно, щель рта раздвинула влажная лента, прошлась по верхней губе плотоядно. Нежелан пискнул от страха.
– Принеси поесть, – начал Лют. Кожей спины ощутил удивленно-досадливый взгляд Буслая, поспешно добавил: – Принеси изысканных яств, чтоб не у каждого князя на пиру стояли, не ленись, сгоняй в дальние страны, попотчуй нас заморскими диковинами. Но учти, еда должна усладить животы без вреда и усыпляющего свойства.
Врыколак недовольно хрюкнул и растаял в воздухе.
Буслай хмыкнул глумливо:
– Может, потом красных девиц попросим, из каждой земли по паре?
– Больно крепок задним умом! – огрызнулся Лют. – О чем раньше думал?
– Ай! – отмахнулся гридень.
Нежелан захрустел хворостом, очаг ожил веселым пламенем, яркий свет выточил из темноты убранство мельницы, похожей на скотобойню. Буслай скривился от жалости к лошадям, лицо превратилось в злобную маску, в ладонь вернулся заляпанный молот. Гридень подбросил оружие, пошевелил воздух пробным размахом.
– Неужто даже оружие бабки не поможет? Стрый сказывал, она им Чернобога чехвостила, а тут увалень одноглазый.
Лют пожал плечами:
– Скоро вернется – попробуешь.
Буслай смолчал. В ожидании воины глазели на стены и вздрагивали от каждого шороха. Бедовик деловито ломал ветки и кормил огонь. Насыщаемое пламя разгорелось, как полуденное солнце. Языки огня, огромные, будто метлы, щупали воздух.
Врыколак вернулся довольно быстро. Лют с разочарованием уставился на гору подносов и кувшинов, густые ароматы снеди заполнили мельницу, схватились с запахами крови и победили. Великан выжидательно буравил оком. Лют кисло перевел взгляд с еды на огромную тушу. Лицо кривилось, будто съел недозрелой клюквы.
Буслай покрепче ухватил рукоять молота и примерился к броску прямо в багровый круг на лице. Нежелан от страха закрыл глаза – спрятался от опасности.
Лют сглотнул ком, слова еле пролезли через губы:
– Молодчина. Управился быстро.
Врыколак тихонько рыкнул.
– Куда тебя услать?..
Буслай, держа взглядом гиганта, бросил Люту:
– А может, дев красных? Хоть потешимся… напоследок.
– А зеленых не хочешь?! – огрызнулся Лют. – Вот что, одноглаз-переросток, добудь трех коней: сильных, выносливых, одной масти, и чтоб у каждого…
Витязь пустился в пространные объяснения примет и достоинств коней, вплоть до количества гвоздей в подковах, кожи на седлах, кожи поводьев. Говорил медленно, тягуче, будто лил мед. Буслай против воли зевнул, глаза слипались, молот едва не выскользнул. Костер остался без подкормки – Нежелан стоял столбом, с закрытыми глазами. Языки поредели, буйная пляска сменилась степенным горением, в мельнице потемнело.
Лют закончил требование, перевел дух, шершавый язык со скрипом поскреб сухое нёбо.
– И не торопись, – добавил он, – нам не к спеху.
Врыколак рыкнул, людей облило презрением, облик великана растаял, как льдина на ладони, по лицу Люта скользнул холодный порыв ветра.
Витязь рассерженно вогнал меч в ножны, пол прогнулся под сапогами, пузатый кувшин захолодил ладони. Лют принюхался, лицо подобрело, во рту исчез янтарный водопад. Буслай глянул на прыгающий кадык соратника, сглотнул слюну и пристроил молот на поясе. Глянул на зажмуренного бедовика, пихнул локтем:
– Не спи! Костер потух.
Нежелан охнул, взглядом обшарил мельницу, тряска рук поутихла. Бедовик заторможенно направился к груде хвороста, затрещали ветки, огонь воспрянул духом, остатки темноты по углам исчезли.
Буслай присел на корточки и рылся в яствах, как свин в желудях, губы лоснились жиром, за ушами трещало. Лют ополовинил кувшин, отставил в сторонку, на пирующего соратника глянул неодобрительно. Тут кон скоро выпадет, а он жрет, куском не давится, скотина!
– А что я, – забормотал Буслай смущенно, – хоть напоследок откушаю. Вкуснотища!
Спиной, что ли, чувствует, подивился Лют, махнув на гридня рукой. Отошел к огню, ладонь коснулась желтых языков. Нежелан глянул участливо, глаза расширены, стоят на мокром месте, рот скривил, но Лют отмахнулся.
Буслай успел нажраться, ослабил пояс на дырку, под потолком затихла сытая отрыжка. Даже бедовик глянул с укором, ветками в руках захрустел рассерженно.
Огонь качнуло холодным порывом, снаружи раздались изумленное ржание, перестук копыт. Лют посерел лицом, кулаки беспомощно сжались. Противная громада вынырнула из воздуха, уставилась выжидательно.
– Быстро, – сказал Лют с укором. – А чего внутрь не завел, вдруг что не так?
Врыколак рыкнул оскорбленно, ручищи сложил на груди, сверху полилось обиженное сопение.
Лют озлился.
– Добро! Принеси теперь злата гору, вровень с крышей, полновесными монетами, единого размера. Внутри не ссыпай, а то задохнемся, снаружи оставь.
Врыколак хрюкнул, исчез.
Лют сглотнул горечь: великан в опасной близости, еще один наказ – и схватит, сожмет так, что кровь потечет меж пальцев, будто сдавит сочную ягоду.
Буслай кашлянул, метнул злобный взгляд на бедовика – а кто еще виноват?
– Сходи, посмотри, что за кляч одноглазый достал.
Нежелан глянул испуганно, замотал головой. Лицо Буслая исказилось гневом.
– Что-о?!
Лют остановил соратника:
– Тихо, быстро собираемся и уходим.
Буслай глянул остолбенело, видно, такая мысль ему в голову не пришла. Во взгляде засквозило уважение.
– Другое дело. Кони-то есть, быстроходные.
Спешно собрались, Нежелан хотел погасить костер, но Лют остановил – пусть мельница дотла сгорит.
Дверной проем сочился ночной прохладой, виднелась бледная луна в соляной россыпи звезд. Ошалелые от перемещения, кони бродили неподалеку, пощипывали траву. Врыколак, естественно, не стал их стреноживать или привязывать.
Лют шагнул в проем – уши заложило от грозного рева, грудь хрустнула от удара, ноги оторвались от земли. Буслай увидел налетающую спину, раскинул руки растерянно, троица покатилась кубарем.
Лют приподнялся на локте – грудь ныла, но ребра уцелели – и сощурился в темноту. Воздух замутнел, налился плотью. Врыколак навис на людьми, око буравит Люта с укором. Палец, толстый, как стропило княжьих хором, приблизился к лицу, великан погрозил нерадивому, медленно истаял.
Буслай досадливо сплюнул:
– Вот сволочь!
Лют кивнул:
– Еще какая!
Буслай слез с охающего Нежелана, опасливо приблизился к выходу.
– Коней распугал, скотина! Хорошо, что убежали недалеко.
Лют отошел от выхода, присел у костра. Огонь бросал отсветы на хмурое лицо, брови слиплись в одну, желваки вспухли валунами. Страха не было, но сердце царапала досада.
– Буслай, – сказал Лют ровным голосом, – в моем мешке возьмешь карту и что понравится.
– Лют, да ты чего? – вытаращил глаза гридень. – Я сейчас расплещу громилу! Молот-то не простой.
Лют отмахнулся:
– Брось, лучше собирайся в путь, а если и тебя врыколак не выпустит, то протянешь до рассвета.
– До рассвета не близко, успеет и до меня добраться, – усомнился гридень.
– Ничё, как меня сцапает, пусть исполняет поручения Нежелана, так до зари и протянешь. Поможешь, Нежелан?
Бедовик вытаращил глаза и пролепетал обалдело:
– Рад стараться.
Буслай хотел возразить, но повеяло холодом, волосы встрепенулись и неспешно улеглись, великан заполнил полмельницы. Гридень хрюкнул злобно, болванка молота канула в толстую ногу. Удар прошел впустую, набалдашник пролетел сквозь плоть и ткнулся в доски пола.
Врыколак лениво глянул на неугомонную букашку, уставился на Люта плотоядно. Витязь невольно отступил, великан навис скалой в опасной близости, подергивал пальцами в нетерпении. Одно поручение – и сможет насладиться кровью человечишки.
– Уже собрал гору злата? – процедил Лют подозрительно. – Быстр, ничего не скажешь.
Врыколак рыкнул польщенно, багровый глаз впился в бледное лицо.
– Ну… исполни последнее поручение, – сказал Лют. Витязь задумался надолго, врыколак поторопил раздраженным рыком. – В Железных горах, – начал Лют медленно, – есть сокровищница. Перенеси ее сюда, до последней монетки и камешка.
Врыколак рыкнул несколько смущенно, но пошел рябью, с порывом ветра исчез.
– Неплохо придумал, – похвалил Буслай.
Лют пожал плечами:
– Тебе не придется идти в горы. Отыщешь чудо-оружие – и назад.
– Знать бы, как оно выглядит, а то буду рыться месяц и не найду. Не силен я в колдовских штучках.
Лют смолчал, меч выпорхнул с легким шорохом, уставился острием вниз. Витязь в задумчивости ожидал неминуемого.
Ожидание затянулось. Груда хвороста уменьшилась на две трети, небо спасительно побледнело. Нежелан бесстыдно дрых у огня, его сапоги потихоньку дымились. Гридни клевали носами, резко вздергивали головы, пальцами терли глаза – прогоняли сонную одурь.
– Ну, где он? – пробормотал Лют рассерженно.
В посветлевший дверной проем ворвался порыв ветра, с визгом, похожим на плач, метнулся в середину мельницы. Гридни сбросили сонное оцепенение, сжали оружие до хруста пальцев.
Воздух помутнел, заклубился маревом на полу, облако хрипело и стонало. Прозрачные струи потемнели, и витязи отшатнулись.
На пол грянулась половина туши врыколака: поясница украшена лохматым поясом порванного мяса; густая кровь неохотно вытекает из жил; от одежды – грязные лохмотья; тело зияет страшными ранами; левая рука держится на лоскуте кожи.
Врыколак приподнял голову, гридни с омерзением уставились на темную дыру на месте глаза, заполненную слизью.
Великан потянулся правой рукой, сжатой в кулак, к Люту. Хрип в горле захлебнулся, в израненной груди жутко хлопнуло, обрубок врыколака застыл. Пальцы разжались, под ноги Люту покатилась монетка, ткнулась в сапог, со звоном упала.
Лют поднял кусочек золота, равнодушно мазнул взглядом по невиданной чеканке и прикипел к безжизненному чудищу. Буслай подошел, всласть попинал сапогом голову, под сводами утих крик ликования.
– Не поймавши, лебедя кушаешь, скотина! Кто-то и тобой отобедал.
Нежелан заполошно вскочил, продрал глаза, поперхнулся криком. Лют вложил меч в ножны и, глядя на искромсанную тушу, сказал задумчиво:
– Если бессмертного врыколака сразил хозяин или страж сокровищницы, то каково нам придется?
Буслай на миг запнулся, отмахнулся с великолепной небрежностью:
– Там видно будет.
Лют хмыкнул и покачал головой.
Нежелан робко приблизился к мертвому великану. Лицо Нежелана осветилось радостью, и он с наслаждением пнул великана в бок. Буслай посмотрел на героя насмешливо, но смолчал.
Лют бросил взгляд в сторону выхода: проем сочился утренней хмарью, солнце вот-вот покажет румяный край.
– Нежелан, поймай коней, погрузи поклажу. Поели, поспали, пора двигаться.
Бедовик с трудом оторвался от попрания ворога и кинулся наружу. Буслай пару раз утопил носы сапог в туше и отошел, утирая со лба честный пот.
Мельницу покинули без спешки. Лют перед уходом побросал по углам горящие головни, уверился, что огонь принялся за стены, и вышел на утреннюю прохладу.
Нежелан поймал коней, запыхался, не спеша подвел к мельнице. Буслай указал на поклажу: мешки повисли на седельных крюках, кони недовольно фыркнули – к грузу непривычные. Откуда врыколак их утащил? На хозяев не нарваться бы.
Буслай взгромоздился в седло, одобрительно крякнул: кони видные, мечта любого мужчины, правда, у всех одинаковые. Неловко, что у бедовика такой же, да и люди посмеиваться будут, люди ведь… Ну да ладно, что-нибудь придумает.
Лют потрепал скакуна по холке, пригладил пальцами звездочку на лбу, диво, что врыколак добыл одинаковых коней так быстро. Буслай воззрился на соратника, удивленно крутящего головой. Мельница сочилась белесым дымом.
– Ты чего?
– Я заказывал гору злата, ты ее видишь?
– Нет.
Лют повел очами, мельком глянул на дверной проем, затканный клубящейся паутиной, обшарил взглядом стену. Столб монет не сразу и заметишь, прислонен к стене, солнце едва показалось, золотые ободки тусклые.
– Вот сволочь! – ругнулся Лют. – Разве это гора?
Буслай сказал со смехом:
– Зато, как и просил, вровень с крышей.
Лют тронул деньги, столб опасно качнулся, монеты посыпались желтым горохом в траву. Витязь набил поясной кошель до треска швов, отошел от дымящейся мельницы, легко запрыгнул в седло.
– Ну никому верить нельзя! – воскликнул он возмущенно.
Кони мелкой рысью удалялись от горящей мельницы. Пламя яростно разгорелось, желтые струи охватили мельницу жадно, будто любимую после долгой разлуки.
Всадники отъехали далеко и не видели, как в оранжевых языках порскнуло мутное облачко и треск рушащихся балок слился с яростным рыком.
Глава восьмая
Дорога покорно ложилась под копыта чудо-коней, что не знали усталости: в глазах рябило от деревень и весей, встреченных во время бешеной скачки.
У небозема возникла стена леса, невысокая, как старый заборчик. Солнце неспешно следовало за всадниками, уже багровое глянуло с насмешкой, когда те остановились на опушке дремучего леса. Деревья уходили в небо, протыкая облака, от стволов веяло несокрушимой мощью, густые кроны закрывали небо зеленым покрывалом.
Буслай оглянулся на Нежелана, зыркнул строго: смотри у меня! Бедовик неловко отвел глаза – устал оправдываться мелким потерям и неприятностям, но они происходят и происходят, и не кончатся, покуда он с воинами. Нежелан предлагал остаться в каждой деревне, но Лют отмахивался: не приживешься, там встретят хорошо, погостить пустят ненадолго, а бедовому, оторванному от корней, дорога в город.
Лес миновали, к удивлению Буслая, без приключений. Могучие деревья встретили путников теплым дыханием, воздух был пропитан добротой и заботой. Гридням аж петь захотелось от необычайной легкости, что возникла в чудесном месте.
Кони шли и шли без малейших признаков усталости. Разжигаемые мальчишеским любопытством, гридни не устроились на ночлег, миновали лес в ожидании, когда четвероногие свалятся. Но кони с унылыми мордами уверенно проделали путь, ни разу не запнувшись.
Стена деревьев разомкнулась широким полем, залитым нежным светом, розовые облака неохотно отпускали солнце. Луга и пашни сгрудились вокруг крупной веси, издали дома казались склеенными друг с другом – маленькие, того и гляди на ладони уместятся.
Гридни продрали сонные глаза, посмотрели друг на друга зло, лихорадочно вспоминая, кому первому пришла в голову дурость испытать коней бессонницей. Лют первым усмехнулся, ладонь прикрыла зевок. Буслай что-то забормотал смущенно, покрутил головой. Припавший к холке Нежелан проснулся от удивленного крика.
– Что такое? – спросил он испуганно.
Воины молча смотрели на юг. Воспаленные недосыпом глаза слезливо щурились, пытались рассмотреть получше бугристые холмы. Нежелан внезапно понял, что холмы – на самом деле исполинская горная гряда, которая заслонит мир, когда подъедешь ближе.
– Вот и добрались до Железных гор, – пробормотал Буслай.
– Еще нет, – сказал Лют рассудительно. – Вон еще сколько переть, дай Сварог к вечеру до предгорий добраться. И кто знает, что за люди тут живут.
Буслай молча кивнул. Троица не спеша двинулась к веси. Воины настороженно обшаривали окрестности, взгляды зацепились за мелкие точки коров на зеленом лугу, ветерок донес сухие щелчки кнута.
– Так, Нежелан, как подъедем – молчи! Не хватало, чтобы из-за тебя на вилы подняли вблизи цели.
Бедовик отвернулся, горло сжала твердая рука, в глазах стало горячо и мокро от обиды. Лют глянул хмуро на соратника, меж ушей чудо-коня пролетел плевок.
– Тронулись потихоньку, – сказал он с недовольством.
Путники поздоровались с пастушком и неспешно въехали в деревню. Кожа зазудела под взглядами, одновременно сонными и любопытными. Кони в молчании пересекли середину широкой улицы.
Буслай изнылся от бездействия, но не махать же приветственно, как освободитель, мускулистой дланью – пусть поздороваются, а там ответит. Но жители смотрели со здоровым любопытством, без страха, приветствовать не торопились.
Запоздало выскочил староста, войт, в окружении крепких парней, смеривших чужаков ревнивыми взглядами. Буслай улыбнулся бесстыдно: деревенские в плечах пошире, ручищи, как ветки столетнего дуба, но мускулы рыхлые. Парни ходят вразвалку, кажутся непобедимыми такой же деревенщине. Буслай побьет любого даже на кулаках, доказывая превосходство лучших людей на свете – воинов, благодаря которым существуют эти… копатели земли. Лют глянул на соратника, во взгляде мелькнуло похожее чувство, плечистые парни прочитали суть перегляда, засопели сердито.
В веси задержались не долго, что устроило и крестьян, особенно тех, чьим дочерям Буслай строил глазки. Честно расплатившись за еду и походные мелочи, путники выехали на посвежевших конях в сторону стольного града Предгорий, за чьими вратами лежал путь в Железные горы.
Буслай оглянулся на весь, в глазах зарябило от высыпавшего на работу люда, хохотнул звонко:
– Странные люди, отличные от наших, но чем – понять не могу. Хоть языки похожи.
Лют пожал плечами, мир подпрыгивал перед глазами, далекие горы двоились, сливались с широким полем, маленькими рощицами, пышными кочками.
– Наши пращуры были одним народом, отсюда и язык остался. Недаром старики бают: от края Степи до берега Окияна живет один народ, спаянный общим языком, словене.
Буслай не упустил возможности взглядом кольнуть бедовика, отмахнулся:
– А! Скоро одними словами будем называть разные вещи. Вон у них, – он не сдержался, расхохотался задорно, – у них ужиком зовут не веревку, а родича. Представляешь?
Лют сдержанно посмеялся.
К вечеру, когда мир залило багровое золото заходящего солнца, здесь немыслимо огромного, раздутого, как боярин, путники добрались до столицы Предгорий. Миновали последнею подпорку города – зажиточную весь, – и кони легко взбежали на вершину холма, поросшего короткой травой. От резкого натяжения поводьев кони остановились.
– Их ты! – почесал затылок Буслай.
Лют молча согласился.
Город идеально вписался в тело горы, строители поставили каменные дома на широкой долине, защищенной с трех сторон неприступными скалами. Четвертую сторону прикрывала высоченная стена. К массивным воротам вела извилистая крутая тропа, запруженная повозками, даже досюда доносилась ругань купцов. Каменный мост был перекинут через глубокое ущелье.
Солнце ушло за горы, на стены скал плеснуло красным, и Лют ахнул восхищенно: воздух над городом налился сказочными красками, будто открылись врата в ирий.
Буслай протер подозрительно заблестевшие глаза, голос стал хриплым, словно горло его недавно освободилось от тяжелой хватки.
– Неплохо, но в наших лесах сердцу милей.
Лют тряхнул головой, поспешно согласился. Кони тронулись с места, земля сменилась мощеной брусчаткой, копыта с веселым звоном выбивали искры.
Наперерез двинулись оружные молодцы, нарочито держа ладони на мечах. Буслай ответил на сверлящие взгляды злобной рожей.
– Хто такие? – спросил требовательно старший разъезда, немолодой муж с хищным лицом и гладко выбритой кожей щек.
Помощники взяли пришлых в полукруг, на рассерженного Буслая смотрели насмешливо, похлопывали по рукоятям мечей издевательски. Нежелан съежился в седле, но на него внимания не обратили, ясно же: вред княжеству могут принести вот эти оружные хлопцы.
Лют сдержал огонь в груди, и бурлящая кровь немного успокоилась. Потом откинулся нагло и смерил старшого презрительным взглядом:
– Путники перехожие.
Старшина ревниво обшарил взглядом фигуру чужака, при виде меча глаза его сузились.
– Почему оружные? – спросил он жестко.
Лют ответил с ленцой, как боярин холопу:
– Дороги неспокойные, а покуда вы прискачете на защиту, будет поздно.
Разъезд зароптал возмущенно, горячие головы наполовину обнажили сталь. Буслай охотно бросил ладонь на рукоять молота и сощурился прицельно. Старшина поморщился досадливо. Люто вращая глазами, он заставил подручных угомониться. В его взгляде появилось некоторое уважение.
– Кому присягу давали? – спросил он обыденным тоном.
– Мы из ближней дружины князя Яромира, чьи земли лежат в полумесяце на полночь. Должен заметить, весьма богатые земли, вашим не чета.
Пригорцы шумно засопели, лошади под ними пристукнули копытами нервно, уши резанул противный скрип железа и зубов. Старший успокоительно вскинул длань, посмотрел на Люта с понимающей усмешкой.
– Что-то слышал об этом угодье, говорят, тамошние обитатели настолько трусливы, что от страха не понимают, что говорят, на людей кидаются.
Настал черед Буслая ахнуть в гневе и стиснуть молот, обласканный предгорцами насмешливыми взглядами. Лют остался спокойным, ответил воину такой же ухмылкой.
– Нет, так в лесу себя не ведут, разве что смельчаки, забравшиеся ради спасения шкур в темные и вонючие пещеры, из-за того разумом тронувшиеся. Это да.
Начальник разъезда закончил словесную перепалку и подпустил в голос немного тепла:
– Если явились не бесчинствовать, а посмотреть на дивный город Кряж, славно погудеть в корчмах с потребными девками – добро пожаловать.
Лют кивнул, лицо осветила дружеская улыбка.
– Клянусь, что пришли с миром, по поручению нашего князя, никакого урона жителям и городу не причиним.
Буслай и предгорцы выдохнули разочарованно, Лют обменялся понимающим взглядом со старшим: мальчишки, ведь не хотят кровавой рубки, но пыжатся.
Путники объехали разъезд, кони зацокали по булыжникам. Извилистая петля дороги помалу покрылась золотыми язвами, а когда отряд подъехал к ее началу, узрели Огненного змея, зажженного сотнями факелов.
Двинулись шибче. Словоохотливые купцы и деревенские торговцы пояснили, что ночью, как и в остальных людских городах, за ворота никого не пускают. Придется выбирать меж ночевкой на камнях и пронизывающем ветру и спуском вниз… на дно ущелья, ибо невредимым спуститься трудно.
Путники оттесняли людей конями, посыпались черные ругательства, спину Нежелана тряхнуло от ударов камней.
– Чего вы там болтали? – сказал Буслай, порадовавшись мукам бедовика. – Ничего не понял, вроде друг друга оскорбляли, а разошлись миром.
Лют с облегчением увидал запруженный мост, не оборачиваясь, ответил:
– Да просто языки чесали, бывалые мужи без того не могут.
Буслай засопел обиженно: Лют невольно напомнил ему, что он молодой гридень, в серьезных схватках не бывавший. Хоть и подтрунивает над Лютом всячески, подначивает, перечит, но происходит то по доброте старшего, к оскорблениям нечувствительного.
Палец смахнул из уголка глаза горячую каплю. Буслай стиснул челюсти, в голове билась утешительная мысль, что не виноват в малости лет, не позволившей хоробрствовать на Пепельном валу и в других жарких битвах. А в самой глубине сознания неприятно грыз червячок, что так можно списывать на молодость, но на самом деле…
Буслай тряхнул головой, как мокрый пес, и поспешно затараторил, дабы ужасная мысль не вернулась:
– А чтой-то он гулящих девок потребными назвал? Они тут Покон вообще чтят?
Лют пожал плечами, заметил вдумчиво:
– С другой стороны, непотребное никому не нужно, а раз пользуются, то неча кривить.
Буслай задумчиво хмыкнул.
Нежелан с завистью прислушивался к разговорам витязей и хлюпал носом от обиды: когда и он сможет говорить больше трех слов за день?
«Уйду от них, – всплыло горькое решение, – здесь и останусь, пусть идут одни. И чего таскаюсь за двумя угрюмыми мужами, занятыми важным поручением? Один к тому же постоянно унижает…»
По мосту двигались медленно, брань отражалась от скал, множилась звонкой разноголосицей. Почти стемнело, город осветился огнем, заключенным в прозрачные колпаки на вершинах столбов. Гридни подивились диву, подобрали челюсти и с тоской уставились на людскую запруду. Все орут, давят друг на друга, забывая, что у моста перил нет, а лететь вниз долго, успеешь от страха умереть.
– Что столпились? – простонал Буслай с тоской.
Один из торговых людей пояснил охотно:
– Да мытари товар проверяют тщательно, покуда в каждый кувшин рыло не сунут, дальше не пройдешь.
Эхо расстроенного крика прокатилось по ущелью, на миг заглушив ругань.
На середине моста стало ясно, что заночевать в городе не судьба. На землю опустилась тьма, небо застелилось черной скатертью, прибитой серебряными гвоздиками, факелы трепетали на ветру, поэтому еле разгоняли мрак. Ворота вот-вот закроют.
Нежелан выдохнул разочарованно, зашарил в мешке в поисках факела. Промасленная тряпка охотно разгорелась, едва упали первые жирные искры трута. Нежелан поспешно подхватил факел, вздернул над головой. Пока неуклюжими движениями запихивал трут в непромокаемый чехольчик, конь перестал чувствовать натяжение поводьев, тряхнул головой, лениво всхрапнул.
Читать бесплатно другие книги:
