Спасти дракона Волынская Илона
– Ну где ж вам, змеям иномирским, понять чуткую душу девушки с крыльями и ракетницей. – продолжая разглядывать находку, вздохнула Ирка.
Он шагнул к ней вплотную и аккуратно обнял ладонями за плечи.
– Раньше мы понимали друг друга… – прошептал змей, наклоняясь к ней и обдавая горячим дыханием.
Ирка запрокинула голову, глаза ее расширились, впитывая это родное, знакомое каждой черточкой лицо – высокий лоб, словно штрихом карандаша перечерченный черной прядью, гордый разлет бровей, глаза, сверкающие багряным закатом солнца над морем, и губы… насмешливые и в то же время нежные.
– Ты… хочешь меня поцеловать? – прошептала она.
– Мы же уже это делали. Совсем недавно. – В ответ прошептал он, чуть касаясь губами ее виска, и их движения отдались дрожью во всем ее теле.
– Как скажешь, – покорно шепнула она и крепко-крепко зажмурилась.
Уверенным, властным движением он притянул ее к себе, склонился над ее запрокинутым лицом, чуть усмехнулся – и ринулся в поцелуй, словно вражеская армия в захваченную крепость. Его рука легла на кудрявый Иркин затылок, и губы прижались к ее губам. И точно вспыхнуло пламя и огненный вихрь пронесся через все ее тело, отдаваясь крохотными бурлящими взрывами в крови.
Они стояли посреди зала, выросшего в самом сердце Мирового Древа, перед Алатырь-камнем, Повелителем всех Камней, стояли, замерев и прижавшись губами к губам.
Ирка тихо вздохнула и чуть отстранилась. Он удержал ее, не размыкая объятий, с тревогой всматриваясь в ее лицо. Взгляд у нее был задумчиво-отрешенный… а потом она слегка облизнула губы, как человек, попробовавший некое экзотическое блюдо, которое все так хвалили, так хвалили… а на самом-то деле ничего особенного!
– Ну не знаю… – трезво-критическим тоном протянула Ирка. – Но с другой стороны, должна же я хоть раз поцеловаться с другим парнем? Ну хотя бы для сравнения. Целуешься ты, конечно, горячо… – Ирка поглядела на него сочувствующе, как смотрят на безногих и безруких калек. – Но твой брат Айт делает это гораздо лучше, Татльзвум Ка Рийо, огненный змей.
В глазах змея вспыхнула паника – зрачки превратились в две пылающие багровые полоски, то вспыхивающие, то гаснущие вновь.
– Я тебя не понимаю. У меня действительно есть брат…
– Есть, а как же… – закивала Ирка. – Если б Айт больше рассказывал о семье, я б знала, что у вас тут каждый червяк знает – в человеческом облике огненный Татльзвум как две капли… хм, воды похож на своего брата Айтвараса! А так твоя маскировка продержалась аж целую одну ночь, – голос Ирки наполнился ехидством. – Включая время, когда ты спал и не мог себя выдать.
– Это не я на него похож! Это он на меня похож! Я старший! – заорал тот, кто был так похож на Айта – примерно как алмаз Сваровски похож на настоящий.
– Даже мы, люди, уже поняли, что старше – не значит умнее, – невозмутимо парировала Ирка. – А уж с вашим сроком жизни… – Ирка попыталась в очередной раз пожать плечами, но только что обнимавшие ее руки сжались поистине драконьей хваткой и начали стремительно нагреваться, будто она к батарее прижалась.
– Догадалассссь, человечка! – процедил змей, и между губ его заплясал раздвоенный язык.
«О! – восхитилась Ирка. – Надо же, я всего лишь толкнула целую речь – и до него дошло!»
– Задумка, конечно, была неплохая, – покровительственно, как маленькому, но глупенькому шалуну, покивала ему Ирка и с удовольствием отметила, что огненный аж кипит от злости. – Например, в башне: взять с собой в огненное кольцо ундину, чтоб убедить меня, что в пламени заключен именно водный дракон!
– Моя идея! – с детской гордостью бросил огненный.
«Бедняжке не хватает в жизни похвалы», – сообразила Ирка – и тут же старательно усугубила его страдания.
– Бросить ее потом на самом видном месте – тоже твоя? – едко поинтересовалась она. – Неужели ты думал, я никогда не узнаю, что в таких раковинах живут духи воды? – Иркин голос звучал обиженно. Понятно, весь спектакль рассчитан на дурочку, которая ничего про Ирий не знает. Но что ж она – и по сторонам не смотрит, и выводов не делает, и вообще пребывает в полном ступоре? Или надеялся, как только Ирка его увидит, так сразу брык – и мозги в отключке? – Кстати, рассказ о бедненьком-несчастненьком Великом Водном, потерявшем Силу Воды, тоже после этого звучал… как-то противоречиво.
Физиономия змея начала наливаться огнем – вот прям как котелок над костром!
– А одежда? – продолжала добивать Ирка.
– Одежда как одежда, – огненный растеряно оглядел свои облегающие кожаные штаны и шелковую рубашку.
– Вот именно! Айта похитили из моего мира – и там он ходил в джинсах и футболке! Вряд ли его стали бы специально переодевать. – Ирка повела плечами, но не сделала попыток освободиться от его хватки. – Хотя, знаешь, был один момент, когда я тебе даже поверила. Когда ты выступал насчет того, как Айт глупо попался в ловушку. Айт, знаешь ли, тоже очень жестко оценивает… себя, – голос ее наполнился ядом, не хуже чем у настоящей змеи. – Ну а дальше… – Ирка скривилась, давая понять, что то был единственный успех. – Перепутать тебя с Айтом могут только те, кто его вообще не знает. Вроде мужиков в деревнях, куда ты в человеческом облике шлялся! В Айтовом человеческом облике! На самом деле вы совершенно не похожи. Поцелуй – это так, последняя проверка. – Ирка скривилась еще больше…
Как она и ожидала, именно слова про поцелуй вывели огненного из себя окончательно. Все парни похожи, вне зависимости от видовой принадлежности!
– Говорил я, что тебя надо просто убить! – с тяжелой ненавистью процедил огненный, и пальцы на ее плечах сомкнулись еще сильнее – теперь уж точно до синяков. – Так нет, им все сложные извилистые интриги подавай! «Вдруг она сможет вывести нас на Айтвараса!», «Не-е-ет… вдруг сам Айтварас выйдет на нее!», «Давайте заманим ее в Змеевы Пещеры, тогда он за ней явится!», «Нет, давайте заманим ее в Мертвый лес… вдруг он за ней туда явится!», «Давайте хотя бы отберем у нее драконий плащ!» – явно передразнивая завопил он.
«Ой какой же ты умничка! – восхитилась Ирка. – Сам все рассказываешь, даже спрашивать не надо! Значит, Айт от них и правда сбежал! – Щеки у Ирки раскраснелись от гордости за своего змея. – Еще бы знать, кто именно у нас «они»? Может, расскажешь, а, горячий чешуйчатый парень?»
– Все, все великие стратеги – а я выполняй! – Языки пламени начали вылетать у огненного из-под ног, взвиваясь вверх желто-оранжевыми лентами.
– Осторожнее, мы все-таки внутри дерева! – завопила Ирка.
– Теперь они скажут, что я не справился. Хотя с чего они взяли, что жалкая человечка может найти Айтвараса? Или что Айтварасу есть до тебя дело? – яростно встряхивая Ирку за плечи, выпалил он. – Но уж плащ ты мне точно отдашь! Где он? – Он снова с силой встряхнул ее – голова у Ирки мотнулась, волосы перелетели с плеча на плечо, а крылья за спиной глухо захлопали, пытаясь приподнять ее в воздух.
– Ты всерьез считаешь, я полезла бы к Алатырь-камню, зная, что ты самозванец… а плащ из Айтовой старой шкуры прихватила с собой? – старательно удивилась Ирка.
На самом деле плащ сейчас топал сюда… почти что своим ходом, но Ирка искренне надеялась, что лабиринты на пути к Алатырь-камню быстро не пройдешь.
– Где ты его спрятала? – прошипел Айтов братец, и на кончиках его пальцев прорезались когти. Стукнулись о звенья кольчуги. Он снова зашипел от досады. – Говори, или я тебя просто убью!
– Вряд ли это будет просто, братец Тат.
Мгновенное движение, скрежет когтей о кольчугу, руку чуть не выворачивает из сустава – и она прижала ракетницу огненному к шее.
– Ты ж сказала, это не пистолет? – скашивая глаза, поинтересовался он.
– Ничего, если пальнуть в упор, башку все равно снесет. Даже дракону, – пояснила Ирка. – Может, теперь ты расскажешь, кому должен был подать сигнал этой ракетницей? Твари Прикованного нас ведь все равно нашли…
Глава 57. Возвращение Великого Водного
– Маленькая обезъянка угрожает змею? – Тат засмеялся. С его, драконьей, точки зрения, ситуация была и впрямь смехотворной – ни малейшего проблеска не то что страха, даже тревоги не мелькнуло на таком знакомом – и совершенно чужом лице.
– Забыл, что меня здесь называют Хортицей-убийцей? Одним змеем больше…
Змей усмехнулся – так же пакостно, как это умел делать Айт.
– Ты даже не выс… – он еще говорил, он был невозмутимо спокоен, но уже начал двигаться.
Он еще говорил, он только начал двигаться… а она уже выстрелила. Сразу. Без сомнений. Без колебаний.
Одна из проблем даже самых сильных спортсменов в драках с городской шпаной – спортсмены слишком цивилизованны, им противников… жалко, они боятся сделать им больно, а шпана наслаждается чужой болью и потому выигрывает. Но страх перед болью противника проходит после первой же «неспортивной» драки. У наднепрянской ведьмы-хозяйки таких драк было много.
Ракетница грохнула так, что эхо прокатилось по всему Мировому Древу. Выращенный внутри него зал прошила дрожь, золотистые узоры на стенах начали стремительно таять. Даже Алатырь-камень насторожился – хотя как может насторожиться камень? Похожая на толстый карандаш сигнальная ракета вырвалась из ствола ослепительным пучком света.
Змей стоял у дальней стены. Все его тело, пока еще человеческое, точно гибкий скафандр, покрывала красно-черная чешуя. Он отнял прижатую к шее руку – ладонь его покрылась темной змеиной кровью. Вспоротая выстрелом чешуя на горле торчала дыбом. И змей, и Ирка злобно заорали: он явно не рассчитывал, что ракета его хотя бы заденет, Ирка, наоборот, рассчитывала, что хотя бы оглушит.
Ракета отскочила от деревянной стены, как от батута, и заметалась по залу, волоча за собой искристый розовый хвост.
– Гла-амурненько! – захлебываясь от истерического хохота, стонала Ирка.
Змей взревел… и ринулся на нее. Ирка швырнула бесполезную ракетницу – со всей оборотнической силой и меткостью. Стальное дуло влепилось дракону точно в глаз. Удар толкнул огненного назад, крылатая борзая атаковала. Мощное, покрытое лоснящейся черной шкурой тело грохнулось на грудь Тату. Его с размаху впечатало в стену, и борзая принялась рвать клыками и полосовать когтями. Чешуйки летели во все стороны, будто чистили рыбу. Пасть борзой щелкала у самого лица змея, норовя добраться то до горла, то почему-то до носа. Собственно, за нос она его грызануть успела.
Обезумевшая сигнальная ракета просвистела мимо, обрызгав обоих розовыми искрами. Змей взревел – и его тело начало стремительно расти. Хортица застыла, судорожно вцепившись зубами в толстенную лапу черно-красного дракона. Того самого, что сидел на крыше ратуши в Симуране, куда приволок ее оранжевый Фима. Интересное кино выходит!
Взметнулся чешуйчатый хвост. Удар должен был оставить от Хортицы плоский блин с крылышками, но она успела прыгнуть змею на спину. Второй удар огненный влепил… самому себе по гребню. Взревел, выгибаясь дугой. Хортица пронеслась мимо змеюки, на лету рванув клыками открывшуюся на горле рану. Кровь хлынула сильнее. Расправить крылья в слишком узком зале змей не мог, зато чешуйчатая башка на длинной шее стремительно метнулась вперед, клыкастая пасть настигла Хортицу… Отчаянно работая крыльями, черная борзая крутанулась воздухе, пропуская летящую навстречу розовую ракету точно в распахнутую пасть змея.
Змей невольно щелкнул челюстями. Между его клыками полыхнуло розовым. Змей взревел, судорожно отплевываясь неестественно яркими розовым искрами. Из его пасти выкатился клуб огня – и расплескался об подножие Алатырь-камня. Змей вытянул шею как огнемет – и вдогонку Хортице полетела струя кипящего алого пламени.
– Сдурел? Здесь же все деревянное! – успела провыть Хортица, закладывая лихой вираж в воздухе. Струя огня пронеслась мимо, обдав ее нестерпимым жаром, ринулась к стене зала… На глазах у Хортицы стены зала стремительно раздавались в стороны, точно надеясь смыться от убийственного пламени, потолок с испуганной поспешностью вырастал вверх… Змей захохотал и взмыл к потолку. Шары огня автоматной очередью вырвались из распахнутой пасти, целя в Хортицу.
Маневр влево, маневр вправо, нырок вниз и набок. Огненные шары пронеслись рядом, один врезался в пол. Хлынул сок Великого Древа, заливая начавшийся пожар и сам вскипая в драконьем пламени. Крылатой молнией Хортица неслась среди брызг и остро пахнущего пара, разъяренным бомбардировщиком змей гнался за ней. Казавшаяся неимоверно далекой, стенка зала вдруг оказалась перед самым носом. Хортица сложила крылья, кувыркнулась в воздухе, оттолкнувшись от стены всеми четырьмя лапами, как от батута. Вертясь в воздухе, Хортица пролетела под брюхом у змея… Огненный раскинул крылья, тормозя… Поздно! Громадная туша с размаху впечаталась в стенку. От удара из глотки змея вырвался клуб огня. Стена судорожно натянулась, норовя отбросить его, но не выдержала и с треском лопнула. Окутанный собственным огнем, змей с ревом вылетел через громадную дыру. Свежий ветер прокатился по залу – слабо тлеющие язычки огня полыхнули факелами. Древесный сок брызгал со всех сторон – как противопожарная система в офисном здании, а посреди зала невозмутимо и одиноко торчал Алатырь-камень. Хортица подбежала к нему… в жарком, нагретом, как баня, зале от камня ощутимо веяло прохладой.
– Ну где же ты? – в отчаянии прокричала Ирка. – Можно было бы уже и появиться!
Появился. Раздался утробный рык… Ирка обернулась. Громадная тень закрыла дыру в стене и… В нее просунулась черно-алая чешуйчатая башка на длинной шее. Клыки оскалились в выразительной ухмылке. Айтов братец дохнул огнем. Широченная, как при взрыве бомбы, клубящаяся волна пламени ринулась через весь зал. С пронзительным щенячьим визгом Хортица метнулась за Алатырь-камень. Поток пламени врезался в него, расплескался, окатил пол и стены – костры вспыхнули со всех сторон. Стены отчаянно пульсировали, тут и там полыхая огненными языками. Длинная дрожь прошла под ногами, взбежала по стенам, мелко задергался потолок – кажется, Мировое Древо ощутило, что внутри него что-то… не так. Что-то вроде изжоги.
Змей поднажал плечом и протиснулся внутрь. Хортица скорчилась за Алатырь-камнем.
– Боишшшшься? Прячешшшшься? – издевательски процедил змей. – Поняла, во что ввязалась, чшшшеловечка?
Хортица съежилась еще сильнее – понимала-то она с самого начала. А какие были варианты? Деревянный пол заскрипел под драконьими лапами. Змей демонстративно-громко набрал полную грудь воздуха – аааааахххх! И… пшшшш! Хортица в ужасе задрала голову. Пламя взметнулось над Алатырь-камнем, нависло как волна, а потом раздвинулось – из него высунулась драконья морда и поглядела вниз. На скорчившуюся за камнем Хортицу.
– Собачшшшшка! – издевательски прошипел змей… и пламя хлынуло вниз.
Хортица рванула в сторону… новая струя пламени едва не подпалила ее в воздухе. Татльзвум Ка Рийо бил влет! Хортица заложила немыслимый вираж. Проклятый змей лишь чуть шевельнул громадными крыльями – и его зубастая пасть оказалась совсем рядом. В глотке уже вскипало пламя. Второй раз в жизни Хортица смотрела прямо на клубок огня, который должен был ее сжечь.
Когда это произошло в первый раз, она отбилась собственным, зеленым ведьмовским огнем – но тогда она была на ее острове, на алтаре, источнике ее Силы, а без алтаря она могла разве что ореол на шкуре вызвать! Алатырь-камень содержит в себе не только все камни мира, но и все алтари тоже, если вернуться к нему, она сможет позвать каменные круги острова на Днепре… Только вот змей ринется за ней, а сейчас, именно сейчас его надо держать как можно дальше от Алатырь-камня!
Протяжная дрожь снова побежала по стенам зала – что-то приближалось, что-то вот-вот должно было произойти…
Хортица вильнула еще раз и со всех крыльев рванула прочь от Алатырь-камня. Струя огня ударила вслед, она снова увернулась… но следующая неслась навстречу. Крылья Хортицы вспыхнули, задымились, от каждого взмаха огонь разгорался, струился шлейф из черного дыма…
– А-а-а-а! – Хортица спикировала вниз, на лету стряхивая собачий облик. Хрупкая черноволосая девушка с обгоревшими волосами грянулась об пол. Воздух содрогнулся от хлопка могучих крыльев, и огненный дракон рухнул сверху. Когти с хрустом вошли в обгоревшую древесину, ловя Ирку как в клетку. Ее прижало к полу, драконья лапа давила на грудь. Зубастая башка нависла над ней – и снова глаза в глаза, яростная ведьмовская зелень против вертикальной черты змеиного зрачка.
– Значит, цшшшшелуюсь плохо? – прошипел огненный Ирке в лицо. Раздвоенный язык скользнул между клыками, вполз под ворот ее кольчуги, до-о-олго полз по щеке, по шее… Ирка содрогнулась. – Дрожишшшь? – самодовольно ухмыльнулся огненный.
– Противно очень! – сквозь навалившуюся тяжесть простонала Ирка. – С тобой, как с бульдогом, в слюнях утонуть можно.
Змей заревел – лицо Ирки обдало горячим ветром, и она снова увидела вскипающее в его глотке пламя…
Потолок зала над Алатырь-камнем распахнулся, и сквозь огонь и дым вывалился Пенек.
– А-а-а-а-а! – Вертя руками и ногами, как обезумевшая мельница, парень с размаху насадился на Алатырь-камень.
– Не-ет! – Ирка отчетливо услышала, как хрустнул его позвоночник. Изломанная фигура, похожая на марионетку с оборванными ниточками, обвисла на вершине камня. Планируя, как опавший листок, сверху спорхнул драконий плащ и накрыл парня целиком.
Алатырь-камень, такой каменно-невозмутимый, вдруг словно решил – а что же это я тут сижу… стою… лежу? Вокруг хаос и разрушение – почему без меня? Камень засветился десятком, нет – сотней, нет – тысячью невиданных, невообразимых, не имеющих названия цветов. Мировое Древо в такт этой пульсации звенело тысячами тысяч невероятных звуков, сливающихся в гармонию, абсолютно прекрасную и столь же абсолютно невыносимую для слуха. Ирка скорчилась под драконьей лапой, крепко зажмурившись и вжимаясь лопатками в горячее дерево. Свечение стало нестерпимым настолько, что выжигало мозг сквозь закрытые веки, но вопреки всякому соображению Ирка чувствовала, что хочет во что бы то ни стало открыть глаза! И никакие панические вопли логики – не делай этого, ненормальная! – ее не остановят. Ирка вывернула голову и уставилась на Алатырь, Камень Камней.
На вершине Камня стоял Пенек – так стоят, когда не только позвоночник, когда каждая кость изломана в трех местах сразу и скелет просто рассыпается. Но он все равно стоял. Простецкая курносая физиономия замерла в абсолютной неподвижности – только мускулы подергивались, точно под человеческой оболочкой шевелилось иное существо. И еще потоки пота, больше похожие на ручейки, катились по лбу, по светло-блеклым волосам. Глаза – пустые и бессмысленные, как в первый день их с Иркой встречи – тускло мерцали, но свет этот не был отражением, он шел изнутри. Лежащий у его ног драконий плащ шевельнулся. Шурша, обвился вокруг ног, точно живая змея, пополз выше, обволакивая колени, бедра. Глаза парня расширились так, что, казалось, уже не умещались на лице, а в глубине их вдруг стремительно завертелись темные, грозные водовороты, сквозь воронку которых наружу рвалось что-то… кто-то… Драконий плащ окутал парня по пояс… его выгнуло дугой, и он страшно, чудовищно закричал!
А ответом ему было тихое журчание. Огненный змей Тат вдруг содрогнулся, точно просыпаясь, повел громадной башкой – как пушка дулом рыскает, туда-сюда. Прямо между его когтей, обмывая Иркины обожженную кожу и волосы, неторопливо и нахально сочился звенящий ручеек. Навязчивое журчание множилось… множилось… Переливаясь в невиданных лучах, испускаемых Алатырь-камнем, ручейки проклевывались там и тут, текли по стенам, змеились по полу и капали с потолка. Здоровенная, как воздушный шарик, капля мстительно долбанула огненного змея по носу. Змей вскинул голову, и предназначенный Ирке заряд пламени ударил в потолок. Волна горячего пара хлестнула во все стороны.
Змей и Ирка ахнули одновременно – зал начал покрываться льдом! Ледяная корка, похожая на чешуйки драконьей шкуры, нарастала на стенах, раскатывалась по полу, будто кто-то заливал каток. На потолке повисли сосульки. Они сверкали, отражая сполохи испускаемого Алатырь-камнем света. А посреди ледяной дискотеки яростно и отчаянно билась фигура, похожая на сгусток света, чешуи и брызжущей во все стороны воды! Билось громадное змеево крыло! Свет, цвет и затухающий огонь свернулись вокруг камня в пеструю спираль. В ее центре Ирка увидела глядящий прямо на нее громадный глаз с узким золотистым зрачком! Зрачок расширился и снова сузился, словно ее узнали. Цвета завертелись безумной каруселью, сквозь их пляску прорвалась нить стального серебра, прорисовывалась гибкая драконья шея и голова, увенчанная царственным гребнем, как на боевых шлемах древних королей. Пасть распахнулась, и оглушительный рев заставил содрогнуться Мировое Древо!
Ирка почувствовала все и разом: как кренится пол, как она скользит по льду и удерживается, только ударившись о когти огненного дракона. Услышала, как бьет крыльями сам дракон, пытаясь устоять на лапах, как скрипит и крошится лед, когда он вкапывается когтями. Ощутила, как качнулась крона Древа, как кренятся дома в ирийских городах и селах, ломаются под собственной тяжестью хищные цветы и недоуменно скрипят черные стволы Мертвого леса. И одновременно, словно одна картинка накладывалась на другую, увидела, как ломаются, точно в кривом зеркале, знакомые улицы наднепрянских городов… и всей душой, всей сутью своей вцепилась в ствол Древа. В ответ точно беззвучный голос откликнулся: «Занятная какая девочка…» И Древо начало потихоньку выпрямляться, замедляя шатание.
Алатырь-камень вспыхнул так, что все предыдущее его свечение показалось бенгальским огнем на фоне полярного сияния. И в потолок с силой взорвавшегося гейзера ударила струя воды! Мировое Древо встало, застыв в обычном невозмутимом покое. Струя воды влепилась в потолок – сломанные сосульки с грохотом и звоном посыпались, молотя по спине и растопыренным крыльям красно-черного дракона. Вода хлынула на пол, расплескиваясь гигантской лужей.
Сидящий на вершине Алатырь-камня серебристо-стальной змей вытянул длинную шею, оскалил клыки и длинно, вибрирующе прошипел:
– А что это ты делаешшшшь с моей девушшшшкой, брат?
– А это он меня убивает! – наябедничала Ирка. – И знаешь, у него получается!
Огненный дракон стремительно развернулся, бросив пойманную добычу, – Ирка кубарем откатилась прочь. Черно-красные крылья взбаламутили воду. Заряд пламени ударил в Камень и сидящего на нем змея. И прямо в воздухе встретился со струей воды. Прицельная, как арбалетная стрела, и толстая, как старое дерево, водная струя сцепилась с огненной… и стала пожирать ее, будто одна змея, сверкающе-прозрачная, заглатывала вторую, сверкающе-оранжевую. Откусила голову, сожрала половину туловища, две трети, дожевала хвост… и совсем как настоящая стрела вонзилась в пасть черно-алому Тату!
Глаза у огненного дракона стали большие, как в мультиках. Внутри его чешуйчатой утробы что-то с грохотом взорвалось, и струи бело-кипящего пара вырвались из глотки, ушей и из-под хвоста! Бубухнуло снова – красно-черного подбросило до потолка. Он бессмысленно хлопнул крыльями… Вниз полетело человеческое тело и грянулось об пол.
Сидящий на Камне серебристо-стальной дракон обвел зал слегка мутноватым ошалелым взглядом – и окатил водой из пасти последние очаги огня. Бессильно поник крыльями и соскользнул с Алатырь-камня.
– А они еще говорят: дракона в сброшенную шкуру не засунешь! – приподнимаясь на локтях, пробормотала Ирка. – Это смотря чем пропихивать и как трамбовать!
Глава 58. Самый любимый дракон
Два парня, два красивых, светлокожих и черноволосых парня лежали в громадном зале внутри Мирового Древа на кое-где покрытом льдом, а кое-где обгоревшем полу. Живой пол и стены нервно «дышали» и слегка шевелились, словно норовя убраться подальше от этой парочки. Ирка поглядела сперва на одного – в добротном кожаном колете и почти целой белой рубахе. Потом на второго – в лохмотьях, из-под которых проглядывали голые плечи и грудь.
– Не похожи абсолютно! – сделала вывод она. – И дело вовсе не в шмотках – просто не похожи, и все!
Постанывая, Ирка поднялась на четвереньки – встать сил не хватало – и поползла к тому, кто, уткнувшись лицом в воду, лежал у самого Алатырь-камня. Пыхтя и поскуливая, перевернула его на спину – тяжелый, ну тяжелый же! Его рука бессильно перекатилась, как неживая, плюхнулась, разбрызгивая воду… Ирка подползла поближе, нависла над ним, ее волосы упали ему на лицо. Длинные темные ресницы задрожали… и распахнулись глаза, темные, как грозовое море. Ирка увидела крохотную себя, отраженную в этой темно-серой, почти черной глубине… он моргнул, точно на мгновение пряча ее образ в себе… и глаза его стали стремительно светлеть, наполняясь насыщенной и радостной синевой с проблеском золотой солнечной дорожки. Моргнул еще раз – маленькая Ирка в глубине его глаз опять спряталась и появилась.
– Ты сейчас похожа… на саму себя в собачьем облике, – хрипло сказал Айт. Настоящий, всамделешний Айт! – Так и хочется почесать тебя за ухом.
– Ну почеши, – согласилась Ирка.
Он поднял руку – пальцы его дрожали… но он все-таки дотянулся и правда почесал ее за ухом. Ирка зажмурилась, давя подступающие слезы. Но они все равно прорывались, капельками сочась из-под ресниц.
– Мне тебя в ответ в нос лизнуть? – ломким голосом поинтересовалась она.
– Знаешь… – его рука легла ей на плечо – прохладное, почти невесомое касание. – Я на что угодно согласен! – С неожиданной силой он дернул ее к себе, руки Ирки подломились… и она упала ему на грудь, сама вцепилась в едва прикрытые лохмотьями рубашки плечи. – Толку от меня сейчас не много, но подушкой поработать могу, – пробормотал он, переворачиваясь набок, подтягивая Ирку к себе и крепко обнимая ее обеими руками, как ребенок – плюшевого мишку. Она почувствовала, как его нос утыкается ей в затылок.
– Никогда не думала, что можно так уютно лежать в луже, – вздохнула Ирка, устраиваясь в его объятиях.
– Она теплая… – сонным голосом пробормотал Айт. – Мне даже не хочется тебя ругать… за то, что ты полезла в Ирий. Я тебя зачем тогда прогонял? Чужой мир – а если бы вдруг… – он не закончил. Помолчал. – Глупо звучит, да? Ты же справилась!
– Еле-еле… – честно призналась Ирка. – Вот заставлю тебя написать путеводитель по Ирию! – пригрозила она. – А то у вас тут местных заморочек больше, чем Танька про Арабские Эмираты рассказывала.
– Про некоторые я и сам узнал, только когда стал Пеньком. Переименовала-таки! Дорвалась! – Ирка его не видела, но чувствовала, что он усмехается. – Скажи, пожалуйста, а я и правда чуть не утонул в каких-то оврагах, или мне привиделось?
– Правда, – засмеялась Ирка.
– И пытался свергнуть Дъну с помощью мужиков из ее же деревни?
– И это правда.
– И сдал тебя как убийцу драконов на допросе у Шена?
– Ты не то чтобы сдал… ты просто так бурно этим восхищался…
– И шинкарь в Баранцовке, у которого я жил, – он все еще живой?
– Когда мы оттуда уезжали – вроде был, – подтвердила Ирка.
– О-о-у! – Айт негромко застонал. – Где тут был Алатырь-камень? Пойду побьюсь об него головой.
Ирка тихонько засмеялась и прижалась щекой к его руке:
– Мне Пенек даже стал нравиться – особенно когда начал активно плести туески и лапти и травить драконов розовенькими грибочками.
– Что может понравиться девушке? – философски вздохнул Айт и зачем-то подул ей в волосы. – Я тебя сильно разочарую, если скажу, что вот это… – он пошевелил ногой в окончательно развалившемся, висящем лохмотьями лыка лапте, – вершина моего таланта лаптеплетения?
– Ничего, я и того не умею. Только здесь я обнаружила, что я типично городская девушка, – утешила его Ирка.
– Как ты догадалась? – наконец спросил он. – Что ты Тата разгадала, я не удивляюсь… – Она по-прежнему не видела его лица, но поняла, что губы его скривились в брезгливой гримасе. – Но как ты узнала в Пеньке… меня?
– Я не догадалась, точнее, не я, точнее, у меня накопилось. – Ирка слегка повертела головой, чтоб увидеть хоть кусочек его лица, – и впрямь увидела: мокрые волосы, изгиб щеки и внимательный глаз. И почувствовала его пальцы, неторопливо разбирающие спутанные пряди ее волос. – Сперва мой компас на тебя… – Айт многозначительно хмыкнул. – Ну да, а как бы я тебя искала? Одна драконья шкурка, одно заклятие, склянка воды… Он перестал светиться, когда мы с тобой… с Пеньком в Баранцовке встретились. А зачем, я же тебя нашла! Только ничего не поняла. Потом… помнишь, в ветке тех деревьев, что караулили башню, клочок ткани застрял? Он мне еще тогда показался похожим на трикотаж наших футболок, только я сама себе не поверила – откуда в Ирии футболки? Разве что одна – на тебе! Второй компас, который я сделала, тоже давал понять, что ты рядом, – а я на твоего братца сбилась. Только очень ты сам на себя не походил, в смысле, он, когда прикидывался тобой, не походил на тебя, вот я и стала задумываться. А потом прилетела Белая Змея. Она была права в своем… диагнозе. Отсечь что-то важное, то, что составляет суть, – и тогда человек… или не человек, сильно меняется: ведь отнять главное – все равно что уничтожить. Только она ошиблась, когда думала, что твое главное – вода. Мне Калин на мосту пафосно вещал, что надо быть человеком и вообще каждый должен быть тем, кто он есть, и я подумала: если мое главное, что я – человек, то твое – что ты змей. И если заблокировать именно это, твое… – она усмехнулась, – …змейство, то Сила Воды откажет сама собой, и даже внешность может измениться – Белая Змея так и говорила! Как думаешь, Калин знал, что змей со мной – вовсе не ты? Не Великий Дракон Вод?
– Калин у нас личность загадочная. – Айт потянул, разбирая, влажную прядку у нее на виске. – Сидит на своем мосту, и чего он знает, а чего он не знает, только он сам и знает! А может, и он не знает, а лишь прикидывается.
– Извилисто выражаешься, – покивала Ирка.
– Ну так сама говоришь – я змей, – он вздохнул и прижался лицом к ее плечу.
– А еще у входа в лабиринты Камня ты… Пенек сказал, что совесть у него есть, но он ею не пользуется, – смущенно пробормотала Ирка. – Ты тоже так говорил… говоришь.
– У меня и правда есть совесть! Ценная штука, между прочим, ее надо беречь и вынимать только по большим праздникам, а не трепать направо-налево, – наставительно сообщил он.
Ирка хихикнула и шмыгнула носом:
– Айт, а это и правда… ты?
Он отнял руку от ее волос, зачем-то дернул себя за нос, за ухо, похлопал себя же по заднице – не иначе как нащупал спрятанный хвост, и уверенно сказал:
– Вроде бы я. Если, конечно, это не очередная накладная личность, считающая себя Айтварасом Жалтисом, Драконом Вод. Но тогда кем еще я могу быть? Змеем Шешу разве что? Шешу с два, я не согласен всю жизнь жевать собственный хвост! – Он снова обнял ее за плечи и прошептал: – Одно остается неизменным – даже Пеньком я все равно хочу быть твоим парнем. – И его губы едва заметно скользнули по ее щеке и виску.
– Вот именно! – смущенно заерзав в кольце его рук, неестественно оживленно откликнулась Ирка. – Мне ведь тоже Пенек показался… симпатичным. Вот я и подумала – чего это мне вдруг симпатичен совершенно посторонний парень?
– Твоей ведьме вообще парни… симпатичны, – вдруг сказал Тат. Огненный дракон попытался приподняться, хлюпнулся в лужу, забулькал, снова приподнялся и прохрипел: – Она и на меня вешалась! Даже целовалась! Слышишь, брат? Твоя девушка хотела, чтоб я ее поцеловал! Осмелишься сказать, что я вру, ведьма?
– Врешь, конечно! – не моргнув глазом, ответила Ирка. – Целоваться еще с таким… потом от ожогов сметаной мазаться? Фу! – И насмешливо поглядела на кипящего от возмущения Тата. А ты как думал: предашь моего парня, попытаешься обмануть меня, и тебе за это ничего не будет? Бу-удет, и так, и этак, и по-всякому! А не связывайся с ведьмами, червячок! – Айт, если ты не заметил, тут твой предатель-братец очнулся. Мы будем по этому поводу что-нибудь предпринимать?
– Он никогда не развивал человеческий облик, так что я его и в таком состоянии уделаю, – хмыкнул Айт. – А превратиться он не сможет, я его загасил основательно. Так что я спокойненько полежу… от здешних источников живой и мертвой воды подпитаюсь… Хорошее место – остров Буян, для любого змея, но мне он сейчас еще и слегка благодарен – устроенный моим братцем пожар его… обеспокоил.
– У тебя не будет времени спокойно полежать, – неожиданно жестким и насмешливым тоном отрезал Тат. – Ты не учел, что я здесь не один. Ты многим надоел, мой Великий братец.
Глава 59. Побег сквозь Алатарь-Камень
Сквозь прожженную в плоти Мирового Древа дыру упали длинные тени. Звучно хлюпнула вода, и в зал шагнули… трое. Они шли, они приближались, их лица были видны все отчетливей. За спиной у Ирки Айт судорожно перевел дух, узнавая, понимая…
– Да, это именно я, мой господин! – скромно сказал первый. А второй жалко и опасливо улыбнулся. – Не советую вам шевелиться. – предостерегающе бросил первый, когда Айт попытался приподняться на локте. – Я, конечно, даже сейчас не могу тягаться с Великим Водным. Но вот эта штука – она может, – и он предостерегающе похлопал по дулу гранатомета, легко и непринужденно лежавшего у него на плече.
– Ну вот и ответ на последнюю загадку. А я все думала, почему Дина не догадалась, что твой братец тебя подменяет, ведь она знала о вашем сходстве, – вздохнула Ирка. Раньше надо было соображать, раньше!
– Она знала, что Татльзвум Ка Рийо со мной, и даже мысли не допускала, что он может работать против Великого. Ведь о моей верности господину ходят легенды. – И Шен, воздушный дракон, преданный друг, начальник охраны Великого Водного, Айтовой охраны, склонил голову, пряча довольную усмешку. Переминающийся у него за плечом апельсиново-рыжий Елеафам старался смотреть куда угодно, лишь бы не на Айта. И только на плоской, будто по ней доской огрели, физиономии третьего – гибкого, как стебель растения, тощего, ушастого и серокожего не отражалось ничего, кроме равнодушия. Ирка сперва даже приняла его за серокожего, что преследовал их в ее родном мире, но этот экземпляр творчества Прикованного был выше, и кожа его заметно отливала зеленью.
– Значит, ведьма действительно вас нашла, – переводя взгляд с Айта на Ирку, задумчиво сказал Шен. – И даже смогла доставить сюда. А ты не сумел ей помешать. И драконий плащ тоже отнять не сумел, – он посмотрел на Тата, и блеклые губы воздушного дрогнули презрением.
– Он меня обманул! И усыпил! Подло! – тыча пальцем в Айта, возмущенно заорал Тат.
– Лишенный памяти и сути, он сумел тебя обмануть и усыпить. Да-а, это подло-о-о… – вкрадчиво, как шорох ветра в камышах, протянул воздушный дракон. – Если еще вспомнить, что до этого, раненый, он сумел оглушить тебя и удрать из башни… Единственный среди всех пойманных Великих… – Шен скривился еще больше. – Все-таки некоторых своих детишек Владычице Табити, да будет потомство ее многочисленно, как звезды, следовало бы давить хвостом еще в скорлупе. Чтоб не портили породу. – И он отвернулся от огненного дракона, как от раздавленного червя. – Все были убеждены, что вы не выживете, пройдя сквозь охранное заклятие Прикованного, мой господин. Змеи не живут без сути, без личности. Но вы сумели слепить новую личность! Надо же… слабый человечек, люто ненавидящий змеев. – Шен удивленно покачал головой. – Чужая цель и чужой смысл – но все же цель и смысл, есть для чего жить. Вы выжили, мой господин! Вы очень, очень серьезный противник, – и он стряхнул гранатомет с плеча на сгиб локтя. – Надеюсь, вы понимаете, что для достижения наших целей мы ни в коем случае не можем оставить вас… на свободе.
Судя по тому, как нервно дернулся и принялся пристально изучать окрестные лужи рыжий Елеафам, имелось в виду, что Айт и в живых не останется. И плевать на последствия для Ирия!
– Весьма огорчен, что вынужден разделить вас с госпожой ведьмой. Хватит вам, Ирина Симурановна… – Он многозначительно улыбнулся, давая понять, что теперь знает, как связаны Ирка и город Симурана, – … по Ирию бестолку бегать. Наши уважаемые союзники вас уже обыскались. Ваш высокопоставленный родич желает с вами наконец познакомиться. Поверьте, вы ему очень, очень нужны… – И он обернулся к новому серокожему, кажется собираясь предложить ему Ирку как презент в честь заключения сделки…
– Что вы с ними раговариваете! – заорал разъяренный общим пренебрежением Тат. – Прикончить их, и дело с концом, пока опять не сбежали! – И с уже испробованной Иркой на собственной шкуре стремительностью взвился в прыжке… и вырвал гранатомет из рук Шена. По лицу воздушного прокатилось изумление – мгновенное, краткое, не дольше доли секунды. Он уже кинулся к огненному… но тот развернул гранатомет в сторону Айта… и нажал на спуск.
– Не-е-е-ет! – успел заорать Шен.
Айт успел больше. Сгреб Ирку в охапку и взвился в невозможном для человека прыжке – совсем как змея, стремительным броском атакующая противника. Только прыгали они прямо… в Алатырь-камень.
– А-а-а-а! – заорала Ирка, когда громадный булыжник словно сам кинулся ей наперерез. В черно-розовой гладкой поверхности вдруг распахнулась воронка, похожая на водоворот, приведший Ирку в Ирий, – только каменный. Иркин вопль оборвался – их крутануло, точно в стиральной машине, и по разноцветной, пылающей тысячами тысяч неведомых цветов спирали они понеслись вниз. Над головой у Ирки распахнулись драконьи крылья цвета серебра и стали, когтистая лапа бережно прижимала ее к чешуе.
– Алатырь нас выведет, он обещал… – увенчанная гребнем голова дракона склонилась к Ирке, тревожно заглядывая в лицо.
«Это ради твоей дружбы с Грэйл Глаурунгом, не ради тебя, Водный! – проворчал прямо у Ирки в голове уже знакомый беззвучный голос. – Меня гораздо больше интересует твоя девушка. Кто же ты такая?»
«Ирка Хортица. Ведьма. Человек! – подумала Ирка. – Дочь Си… Дочь…» – и не смогла закончить.
«Что ж, пусть будет как сама решила!» – загадочно сообщил голос и пропал.
Вращение стало стремительным, как на аттракционах. Туго закрученная световая спираль несла ее все дальше, дальше… Ирка вдруг почувствовала, что Айт исчезает, точно тает струйками пара, и она остается одна, а неистовый цветной ветер вздымает ее волосы черным знаменем. Каменная пыль, мелкая, точно сплошная завеса из молекул камня, пронизывает ее тело насквозь, то ли отчищая что-то внутри, словно жесткой пемзой, то ли, наоборот, достраивая. И все исчезло.
Хлопнуло серебристо-стальное крыло, она снова почувствовала под щекой жесткую прохладную чешую, и Айт прогудел:
– Почти выбрались! – Огромный драконий глаз с золотистым вертикальным зрачком оказался совсем рядом – и сейчас в нем не было привычного змеиного равнодушия. Далеко внизу разгоралось такое же золотое пятно солнечного света.
Ирка кивнула, старательно пряча лицо под завесой волос. «Ваш высокопоставленный родич… высокопоставленный родич…» – звенело в ее ушах. Она слишком хорошо понимала, кем может быть этот родич. И ткнулась лицом в Айтову чешую, пряча от хлынувшего со всех сторон света предательские слезы.
Ирий: география и обитатели
Приэльбрусье. Крым. Урал. Киев. И даже берега Северного Ледовитого океана, в древности называемого Молочным… Это места, куда исследователи загадочного и непознанного пытаются поместить страну Ирий. Странные люди: ведь во всех славянских мифах ясно сказано, что Ирий расположен в кроне Мирового Древа (так не только славяне, но и многие другие народы представляли Вселенную), в то время как мир людей находится на стволе. Славяне считали Ирий миром иным, соседним, или, если хотите, параллельным, который не может находиться в одном пространстве с нашим.
Путь в Ирий лежит через воду. Не в том смысле, что надо пересечь некую водную преграду, а в том, что прямо через воду, насквозь. Поколения наших предков были убеждены, что к холодам птицы собираются в стаи и, убедившись, что любопытные люди за ними не подглядывают, ввинчиваются в воду и исчезают до весны. Отставшие от стаи добираются до Ирия ныряя в колодцы, а потом таким же образом возвращаются (и только ласточки всегда уходят через колодцы). Воробьи, вороны и галки считаются проклятыми, им путь в Ирий закрыт (предположительно – за склочность и вороватость), они вынуждены оставаться в холода в мире людей.
Для змей, которые тоже зимуют в Ирии, описаны два способа туда попасть: 1) змеи-одиночки ползут вверх по деревьям, исчезают в густой листве и… больше не появляются, то есть они уже в Ирии; 2) массовое переселение осуществляется прямо противоположным способом – змеи сбиваются в подобия стай, находят в лесу самую большую яму и через нее заползают под землю, тоже попадая по назначению. По имеющимся в легендах сведениям, солнце Ирия гораздо ближе нашего, поэтому там всегда тепло. Перезимовав в Ирии, весной птицы и змеи возвращаются обратно в наш мир. Змеи могут размножаться и у нас, и в Ирии, в то время как птицы откладывать яйца и выводить птенцов всегда отправляются в наш мир, поэтому в Ирии известны только змеиные яйца, но не птичьи.
В «Змеином календаре» в книге «Повелительница грозы» и в «Весеннем календаре» в книге «День рждения ведьмы» мы уже указывали даты как ухода, так и возвращения птиц и змей. Кроме этих дат есть еще способы сообщения с Ирием напрямую – для этого надо иметь ключ, отмыкающий дорогу в иной мир. Ключи доверены кукушке (предположительно главной из них, Марье-Кукушке, вдове водного змея Кукуна). Кукушка отвечает за благополучную дорогу птиц в Ирий (например, переносит туда ослабевших на своих крыльях). Но прежде чем ключи были переданы Кукушке, они хранились у ворона и, отдавая их, недовольный ворон один оставил себе. С тех пор вороны занимаются контрабандой из Ирия, в основном живой и мертвой воды, вряд ли они это делают бесплатно (недаром в сказках вода достается представителям древней элиты – царевичам, богатырям – или тем, кто имеет связи, то есть простым парням, связавшимися с непростыми девушками, возможно змеицами, или личным друзьям воронов).
Живая и мертвая вода вытекает из-под великого камня камней, Алатырь-камня (есть предположения, что священные камни нашего мира, например мусульманский Кааба или индийский Чинтамани, являются его воплощениями). Тут есть противоречие: согласно легендам Алатырь-камень лежит у корней Мирового Древа, а корни эти находятся в подземном царстве. В то же время четко сказано, что сами источники живой и мертвой воды текут в Ирии, который распложен в кроне. Но если Мировое Древо – Вселенная, мало ли какое там может быть искривление пространства? Кроме самих источников живой и мертвой воды в Ирии множество мелких водоемов – и большинство из них целебные: восстанавливают силы, излечивают раны, дарят душевный покой. Весь Ирий – большой водный курорт. Две основные реки Ирия: Молочная и Смородина[27]. Но Молочная – звездная река, в нашем мире она сияет на ночном небе и называется Млечный Путь, а Смородина – огненная (по другим версиям – кровавая). Что не мешает острову Буяну с Мировым Древом находиться именно на Смородине. Через Смородину переброшен Калинов мост[28], который одновременно является порталом между различными мирами и местом встречи поединщиков при конфликтах между змеями и людьми.
Ирий также считается местом «постоянного проживания» славянских богов. А еще в некоторых легендах его связывают с загробным миром, но даже в этих легендах Ирий – вовсе не рай для праведников. Хорошие, то есть работящие и готовые помогать другим, люди, попав в Ирий, живут возле целебных источников и едят необычайно вкусные и крупные плоды, выросшие под жарким солнцем. А земное начальство (то есть сотники, полковники, писари, атаманы и пр.) должно отрабатывать лень земной жизни и используется в Ирии в качестве транспорта, как для верховых поездок, так и для перевозки грузов. Возможно, представление об Ирии как обители умерших связано со случаями бегства в Ирий жителей обреченных сел и городов, вроде града Китежа, спасшегося таким образом от татарского нашествия, или деревеньки в Хмельницкой области, ускользнувшей от нашествия зверей.
Связь Ирия с посмертным существованием в легендах очень заметна, например, та же Кукушка, хранительница ключей, является еще и плакальщицей по умершим – она прилетает к тем, кто умирает далеко от дома и кого некому оплакать. В Ирии также проживают двенадцать Старших Зверей – главы всех звериных родов. Каждый умерший в нашем мире зверь (а также рыбы, птицы и насекомые) являются в Ирий к главе своего рода, но не для того, чтоб тот судил его жизнь (жизнь зверя всегда идет по заведенным правилам и порядку), а чтобы оценить, какой смертью он умер. Если смерть была причинена руками человека и оказалась для зверя мучительной, то его Старший может решить, что не нужно ему снова возрождаться в мире людей, а можно остаться в Ирии, где на зверей не охотятся ради пропитания. Именно поэтому в старину охотники всегда благодарили убитого зверя за то, что он отдал свою жизнь ради продолжения их жизни, просили прощения за необходимость его убить и воздавали зверю почести. Современная ситуация с отравленными землей, лесами и водой, где гибнет зверье, рыбы и птица, а также охотой ради забавы, а не для пропитания, в глазах Старших Зверей выглядит… мягко говоря, не очень. В Ирии водится множество существ, упоминание о которых у нас сохранилось только в мифах. Возможно, когда-то они жили и у нас, а потом Старшие запретили им возвращаться. С другой стороны, в Ирии нет привычных нам домашних коров, овец и коз, поэтому там не производят молочные продукты.
Какие именно звери Старшие, неизвестно, но раз легенда о них – славянская, вряд ли среди них есть обезьяны или слоны. Хотя истории о Старших Зверях и звериных королях существуют не только у славян, например, имя Старшего Кота – Ирусан – взято из кельтских мифов.
Попасть в Ирий зверь или птица может через так называемое «Зверячье кладовище» – идеально круглое озеро в лесу, берега которого усыпаны костями умерших животных, а на деревьях вокруг сидят мертвые птицы. На озеро в погоне за подраненным зверем иногда попадали охотники нашего мира, но потом никак не могли найти его второй раз. Вероятно, «Зверячье кладовище» перемещается и существует как в нашем мире, так и в Ирии.
Кроме зверей в Ирии есть разумные обитатели, отношения между которыми вовсе не такие благостные, как между животными. Доминантным видом разумных там являются змеи, люди в Ирии не местные, а пришлые. Ниже мы перечисляем жителей Ирия (разумных, полуразумных и вовсе неразумных), упоминания о которых встречаются в человеческих мифах. Не всегда авторы и пересказчики этих легенд прямо говорят, что описанное им существо живет именно в Ирии, часто употребляются термины «за морем-океаном», «в жарких странах» и попросту «далеко». Но поскольку в нашем мире ни одно из этих существ не обнаружено, мы думаем, что сведения о них – результат контакта с Ирием.
Ирийский бестиарий
Аримфеи (аримтеи) – люди без головы. Лицо (глаза, нос, рот) у них расположено на груди. Ловкие, быстро двигаются, много суетятся.
Аспид – нечто вроде крупного крокодила с зубастым птичьим клювом и крыльями бабочки. Ночью эти крылья черные, а днем переливаются всеми цветами радуги. Убить аспида сталью очень сложно, зато можно уничтожить огнем. От звука труб впадает в истерику. Не любит садиться на землю, предпочитает камень или же любые возвышения, поэтому его естественная среда обитания – Ирийские горы.
Баранец – растение-животное. Сведения о нем в Европе появились от купцов, путешествовавших на восток. По их утверждению, баранец живет на берегах рек, имеет ноги-корни, которыми он пытается перебирать, но они слишком тонкие и перепутанные, чтоб куда-то на них добраться, поэтому питается баранец тем, что растет поблизости. Его плоды похожи по вкусу, по некоторым сведениям, на ягнятину, по другим – на говядину. В доказательство существования баранца купцы предъявляли шапки, связанные из его шерсти.
Берныкли – дерево, которое по весне обвешивается плодами, похожими на крупные ракушки. Ракушки открываются, и из них вываливаются птенцы ярко-желтого цвета, чуть больше уток, но меньше гусей по размеру. Считалось, что берныклей можно есть в Великий пост, так как они не птицы, а фрукты, пока это не было запрещено специальной папской буллой. Путешественники утверждали, что дерево берныкли растет на Шетландских островах у побережья Шотландии, но поскольку там его не обнаружили, скорее всего, берныклей добывали через имевшиеся на островах проходы в Ирий.
Вол морской – русалковол, то есть, существо, похожее на обычного земного вола, но с рыбьим хвостом для плавания. Рыбу не ест, а питается… рыболовами. Выслеживает по болтающемуся в воде крючку с червяком, выпрыгивает и скусывает прямо с берега. В Ирии все взаимосвязано, и если уж ты пристроился на бережке с удочкой, значит, вписался в местную экосистему и немедленно найдется тот, кто будет тебя есть. Вот уж где не назовешь рыбалку спокойным времяпрепровождением!
Зиз – мать всех птиц. Гигантская птица, чьи крылья могут закрыть солнце, спасая землю от его жара. Первоначально птенцы Зиз были такие же огромные, как и она сама, но когда они вылуплялись, разлетающаяся скорлупа их яиц уничтожала все живое. В модель были внесены изменения, и птенцы Зиз приняли современные размеры – от них и пошли все птицы. Больше Зиз яиц не несет и все свое время проводит в полете, редко присаживаясь на вершины скал или ветки самых высоких и крепких деревьев.
Зиня – она же Зиня-кровопийца, или Зиня, що батько з матерью зъила. Змееподобное существо, сожравшее собственных родителей. Питается человеческими девушками, которых заманивает на посиделки с угощением, и… угощается – рвет на части и ест. Судя по тому, что девушки на ее приглашения попадаются, – или может менять облик, или обладает гипнотическими способностями, или это просто очень глупые девушки.
Золотая рыба, Мать рыб, Чудо-Юдо-Рыба-Кит, в западной мифологии более известная как Левиафан – громадная рыба, почти не плавает, находится на одном месте, иногда проплывающие мимо корабли принимают ее за остров. Во время нереста рыб опускается на дно, и все рыбы приплывают, чтоб потереться об нее, и только после этого приобретают возможность метать икру.
Идроп – русалко-конь. Верхняя половина – конь, нижняя – рыба, на нем очень быстро можно совершить морское путешествие, если он, конечно, согласится нести седока. Среди обитателей моря пользуется огромным уважением, путешествие на нем абсолютно безопасно.
Коты с пылающими очами, они же коты-чудовища – подстерегают одиноких путников вдоль дороги, наводят ужас пылающими глазищами и жуткими звуками. Никогда не нападают, самое приятное для них – когда жертва с воплями кидается бежать. Развлекаются они так!
Криксы (ничницы) – злые духи, выглядят как то ли самодельные игрушки, то ли маленькие уродливые девочки. Приходят туда, где есть маленькие дети, усыпляют родителей и убивают малышей. Трусливы, с детьми постарше обычно не связываются. Существуют и в мире людей, но там они гораздо слабее, могут стать причиной только детской бессонницы и плача. Крикса попадает в дом с принесенным на ночь ведром воды.
Леволюди, они же макровиты, они же леонтокентавры – люди с львиной гривой и когтями, от пояса и ниже покрыты перьями. Очень высокие, не агрессивные. Первоначально предполагалось, что живут в Индии, но там не обнаружены.
Люди с ртом на голове – ничего особенного, люди как люди, разве что рот на макушке. Когда едят, засовывают еду под шапку. Да, еще, говорят, у них глаза на локтях.
Мушхуш – формой тела похож на лошадь, но с головой змеи (ящерицы), покрыт плотной чешуей, четыре когтистые лапы. Во лбу растет острый рог, которым мушхуши неплохо сражаются. Используются как верховые и тягловые животные.
Мышь Ирийская – размером с кота, а по некоторым источникам – с козу. Устроена на манер матрешки – если открывает рот, изнутри выскакивает мышь поменьше, из той – еще меньше, и так далее. И так до настолько мелкой, что невозможно разглядеть. Первоначально предполагалось, что обитает в Индии, но там не обнаружена.
Нитки – тончайшие, действительно похожие на нитки существа, подбирающиеся к спящим детям и сосущие из них кровь. Могут существовать как в симбиозе с криксами, так и отдельно. В мире людей существуют тоже.
Оен, или Оаннес, – одно из самых древних существ на земле, произошедшее из первичного яйца. Наполовину человек, наполовину рыба, человеческая голова расположена под рыбьей, рыбий хвост заканчивается человеческими ступнями, на которых он и перемещается по суше. Жил в окрестностях древнего Вавилона, потом исчез, возможно эмигрировал в Ирий.
Пауки – от их укуса люди или начинают бешено, безостановочно хохотать и умирают со смеху, или так же рыдают до смерти. Местом жительства первоначально называют Албанию, только следует помнить, что древняя Албания – не Албания, а вовсе даже Азербайджан. Ни в Албании, ни в Азербайджане подобных пауков не нашли, вероятно, проникали к нам из Ирия.
Птички-с-дерева, они же вултанки, – заводятся на деревьях, выделяющих клейкий сок. Из слипшегося комка сока, обросшего корой, выводится существо, напоминающее червяка в перьях. Если, вылезая из клейкого гнезда, оно будет подхвачено ветром – станет летать, если упадет в воду – станет водоплавающим.
Скиаподы – люди, живущие вверх ногами, а волосы их, как корни, уходят в землю. Большие, как зонтики, ступни прикрывают скиаподов от дождя и солнца. Размножаются ногами.
Скилла (сцилла) – существо, напоминающее собаку, но имеющее двенадцать ног, шесть шей с шестью головами и в каждой пасти – три ряда зубов.
Сцитала – змея, двигается очень медленно, но при этом такая красивая и завораживающая, что люди стоят и смотрят, как она подползает, пока она их не проглотит.
Сыроеды – имеют одну ногу, одну руку, растущую из груди, и один глаз в треугольной глазнице. Низкорослые, кожа напоминает старую кору, лица похожи на вырезанную из коры маску. Предположительно имеют растительное происхождение. Цепляются друг за друга цепочкой и бегают так быстро, что от них почти невозможно удрать. Живут в норах под землей. Питаются разумными обитателями Ирия. По отдельности, скорее всего, разумом не обладают, только в коллективе. Огромное значение для них имеет бессменный вождь по имени Передовожа – в отличие от остальных сыроедов, у него растет борода и не только один глаз на лбу, но и два маленьких на затылке.
Стратим-птица – одна из первых, гигантских детей Зиз, Матери Птиц. Священная птица Стрибога, повелителя ветров. Живет на море, откладывает яйца в волны, оттого новые Стратим и не появляются. История Стратим-птицы трагична – некогда она сражалась с наступающей на мир великой тьмой, но победа стоила ей разума и того, что называли ее «светом». Этот свет она сохранила лишь под правым крылом. С тех пор носится над морем, разбивая попадающиеся ей корабли.
Тараска – чудовище с шестью медвежьими ногами. Вроде бы нападало на людей, но под влиянием св. Марты поклялось отказаться от этого злого дела и жить с людьми в мире (значит, разумное было). Решило проводить святую до селения, чтоб не обидел никто, где местные селяне его немедленно убили – и плевать им было на данное святой слово и на ее попытки защитить чудище.
Краткий колдовской словарь
Алконост – райская птица – дева радости (в противовес Сирин – птице – деве печали). Птица с женской головой, увенчанной короной. Радует своим пением святых в раю. «Алконост близ рая пребывает. Когда в пении глас испущает, тогда и самое себя не ощущает. А кто вблизи тогда будет, тот все на свете забудет: тогда ум от него отходит и душа из тела выходит» (из подписи к лубочной картинке).
Аспид — см. Ирийский бестиарий.
Баюн, кот – иногда изображается с девятью головами, иногда – как обычный крупный кот. Своим голосом может навевать дрему, страх, оцепенение, галлюцинации, кошмарные сны. Живет на железном столбе на границе между миром живых и миром иным.
Безымень, он же Тень, След, – двойник. Дух умершего неестественной смертью, утонувшего, самоубийцы. Во всем похож на человека, но не имеет лица, носит маску того, кем хочет показаться. Сам по себе не появляется, их призывают колдуны, желающие причинить зло, произнося специальный заговор в лесу у осины.
Блуд – существо, заставляющее человека заблудиться, заманивающее его в опасные места (трясину, чащу леса, овраги). Предстает в обликах прохожего, подсказывающего дорогу, летящей впереди птички, мерцающего вдали огонька. Блуд может «водить» человека и в малом пространстве – вокруг стога, по родному селу и даже… на собственной печи, не давая узнать хорошо знакомые места. Для спасения от Блуда есть несколько способов: 1) знать день и час своего рождения и крещения, 2) припомнить, на какой день недели пришелся Свят Вечер, что елось на Риздвяну Вечерю (см.) и своего соседа справа во время церковного причастия, 3) для не слишком соблюдающих обряды – нагнуться, поглядев себе между ног, – прячущие дорогу чары Блуда ничего не смогут поделать с такой «точкой зрения». На мальчиков, родившихся в семье первыми (первенцев), чары Блуда не действуют.
Буревик — командует всеми тучами, как дождевыми, так и снежными и градовыми. Является в образе немолодого бородатого пана верхом на коне. Замораживает озера, чтоб его двенадцать помощников могли посечь лед на мелкие кусочки и из этого льда сделать град.
Ведьма, наднепрянская, робленная, рожденная – женщины, реже – мужчины (ведьмаки), обладающие колдовскими (чаклунскими) способностями. Наднепрянские ведьмы (земли вдоль р. Днепр) отличались своеобразными методами колдовства, позволяющими управлять людьми, нелюдью, нежитью, а также животными и явлениями природы. Ведьма могла быть рожденной: 1) унаследовавшей дар (обычно по женской линии), 2) перенявшей его от ведьмы, не имеющей собственных детей, 3) родившейся в семье, где семь дочерей и ни одного сына, – тогда одна из девочек обязательно ведьма. Робленные ведьмы не имеют природного дара, а получают способность к ведьмовству, пойдя в учение к рожденной ведьме, ведьмаку или самому черту. Рожденные могут по желанию творить добро или зло, а также взять свои чары обратно. Робленные ведьмы творят только зло, даже если их рожденная учительница не заставляет. Поэтому не желающие зла рожденные не берут учениц.
Велес – древнеславянский бог-змей, ведал скотом и торговлей. Специалисты утверждают, что одно из крупнейших его святилищ было на Хортице, поскольку остров расположен на оживленном торговом пути и ладьи часто причаливали там, чтобы купцы могли попросить своего покровителя об удаче.
Велет – 1) люди гигантского роста, которые «по лесу шли как по траве, переступали горы и долины, а головами подпирали черные тучи» (Галицкие легенды). Земля не могла их прокормить, а потому они вымерли, как динозавры; 2) второе название для Големов (см.)
Вовкулак (вовкулака) – он же вовкун или вовколаба. Волк-оборотень (см. Оборотень).
Вырица – старая ведьма. Не следует представлять ее сморщенной старой каргой; для наднепрянских ведьм считалось неприличным плохо выглядеть. Обычно вырица – симпатичная полная румяная тетка средних лет.
Вырод (он же несамовыт) – описывается иногда как трехголовый уродец, а иногда как обычный младенец, только появившийся на свет необычным образом. Съедает то, что люди дают по доброй воле, и оно на три года исчезает из мира. Изгнать его можно, только отдав ему что-то ненужное или окрестив у священника святой жизни – при этом вырод всячески старается избежать крещения, превращаясь в различные предметы.
Читать бесплатно другие книги:
