Волчье правило Белобров Олекса
– Что это? – осторожно спросил старший лейтенант.
– Спиртное, – прозвучал неоднозначный ответ. Фляжка была теплой, от нее действительно пахло спиртным, с каким-то странным запахом – приятным и одновременно, волнительным. Петренко не заставил себя долго уламывать: быстро закинув голову, он приложился к горлышку фляги… Глоток-другой-третий и… едва не задохнулся – во фляжке плескался чистый медицинский спирт, чуток разбавленный настойкой элеутерококка!
Бешеными глазами Хантер вылупился на старшину, горло перехватило, потекли непрошеные слезы – за всю свою недлинную жизнь старлей еще ни разу не пробовал спирта: ни разбавленного, ни чистого…
В желудке взорвалась фугасная авиабомба, рикошетом в голову ушел сильный заряд алкоголя. Хитрый старшина оказался наготове: он подал Сашке только что открытую жестянку с газированным голландским напитком под названием «Си-Си». Хантер, не соображая, что делает, ухватил жестянку и залпом выдул.
Лучше бы он этого не делал – газированный напиток смешался со спиртом и практически моментально всосался в стенки желудка. Хмель дуплетом отрикошетил в башку, и довольно мощно. Но Александр уже совладал с собой.
– Еще! – прохрипел он, показывая на «дутую» флягу. Старшина с пониманием и одобрением смотрел на офицера, оживавшего на глазах.
– Это правильно, по-нашему, по-казацки, – сказал он и подал флягу. – Саня, но ты того… смотри, не очень-то увлекайся…
Не успел договорить фразу, как старлей сделал еще три больших глотка огненной смеси.
– Воды! – прохрипел он с натугой. – Воды!..
Оселедец подал фляжку с теплой питьевой водой, осушенную старлеем почти полностью. После подобной процедуры Хантер показалось, что он просто рухнет на пыльную землю «отстойника». Но вышло совсем по-иному. Неожиданно на душе стало легче, дневные кошмары куда-то отошли, и, наконец-то, проснулось здоровое чувство голода.
Хантер, позабыв о страшном «рагу» на дороге, жадно поглощал все, что приготовили, – и шурпу, и шашлыки из баранины. Лишь после чая он смог окончательно успокоиться. Хмель понемногу выветривался, Сашка закурил сигарету и спросил старшину.
– А бойцы, со мной разбиравшие руками остатки автобуса, – он специально не употреблял слова, наподобие «мясо» или «рагу». – Как они?
– Там все нормально, Александр, – старшина хитро улыбнулся в казацкие усы.
– Что, у них там тоже какой-то «релаксант» с элеутерококком имеется? – забеспокоился замполит.
– Там все нормально! – твердо заверил Оселедец. – Там тоже всем поплохело, как и тебе (бойцы – тоже люди), а вот Лому – этому все по цимбалам! Хотя, без «релаксанта», как ты говоришь, конечно же, не обошлось…
– Не переберут? – забеспокоился Петренко.
– Нет, не должны. – Старшина был спокоен, как слон после купания. – К тому же, я попросил ротного не ставить ночью никого из них на посты, пусть отдохнут ребята…
– Вот это ты молодец, старшина! – одобрил Петренко, выпуская дым.
– И ты молодец, Хантер! – без подхалимства отметил Оселедец. – Сложные ситуации тебе подготовила судьба военная. Некоторые за два года в Афгане не видят такого, как сегодня. – Он продолжал медленно говорить, присматриваясь к заместителю командира роты: – А ты, на первых же боевых, и на такое нарвался! Очевидно, судьба военная твоя здесь, в Афгане, будет непростой… – спрогнозировал он.
– А ты откуда знаешь? – удивился Петренко.
– Ты же из Украины, вероятно, знаешь такую байку. – Оселедец перешел на родной язык. – Кум каже куму: «Знаєте, куме, зима буде лютою, морози – страшні!» «Та ні, – відповідає кум, – не знаю. А ви, куме, звідки про це дізналися?» «Та знаю, бо в мене кожуха немає!», – засмеялся старшина.
– Ха-ха-ха! – пьяно захохотал Александр, сидя возле костра на ящике из-под снарядов. – А ежели серьезно?
– Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец! – Оселедец вытянул свою хитрую флягу, глотнул жидкости, крякнул, запил водой, съел шмат уже застывшей свежины, и предложил флягу собеседнику.
Тот по-лошадиному замотал головой – ему и так было хорошо.
– Есть у меня какой-то дар, – сообщил старшина доверчиво. – Хотя проявляется он не часто, и могу я об этом рассказать далеко не всем.
– А почему с такой избирательностью? – начал выделываться нетрезвый Хантер. – Что, когда и кому ты можешь спрогнозировать?
– Не спеши! Я ж говорю тебе, Саня, – рассердился Оселедец. – Сам не знаю, что-то находит на меня – тогда и предупреждаю человека, дескать, будет так-то и так…
– И что, сбывается? – вдруг остыл замполит, которого почему-то уже не тянуло на шутки, несмотря на гастрономическое наслаждение и немалую дозу алкоголя в крови.
– Почти всегда. К сожалению, – грустно резюмировал старшина.
– А пример какой-либо можешь привести, земляк? – попросил старший лейтенант.
– Сам увидишь и услышишь, Александр, только не обижайся, – утешил старшина. – Я не хочу пугать свой дар, загоняя его куда-то в глубь себя. Бывало, благодаря ему удавалось предотвратить несчастье и даже сохранить кое-кому жизнь. Некоторые нехорошие люди (в частности майор Волк), откровенно издеваются надо мной. – Старшина снова приложился к фляге, сделал глоток, запил водой и продолжил: – Но это все до поры, до времени…
– Понял, не буду выспрашивать. – Хантеру действительно расхотелось выпытывать у старшины возможные перипетии собственной военной доли. – Ибо, как говорили древние греки: нельзя просить богов открыть будущее – жить станет неинтересно!
– Это они правильно говорили, – серьезно заметил старшина.
– А за предупреждение спасибо, – не совсем трезвый Петренко с признательностью похлопал по спине старшего на пятнадцать лет Оселедца.
Посреди ночи послышался лай Замены – любимой собаки старшего прапорщика Ошейкова (он всегда и всюду таскал ее за собой).
– Фу, Замена! Свои! – прозвучала кинологическая команда, С опозданием прорезались голоса, эхо шагов группы людей.
Это шел ротный со взводными, с ними был плотный капитан с пехотными эмблемами, весь такой выглаженный – «муха порежется» об стрелки на штанах! Элегантный, словно рояль фирмы «Petroff», с иголочки одетый, со стильной бородкой и усами, капитан напоминал великосветского гусара, свежий белый подворотничок подчеркивал загар (для полноты образа не хватало белых перчаток и стека в руке).
– Что это за «гусара» ротный привел? – недоумевал Петренко, в то же время не испытывая к нему неприязни. – Ежели служит в такой дыре, в Джелалабаде, не в Кабуле, не во дворце Амина – значит, свой, то есть – наш, – решил он.
Капитан подошел к Александру с Оселедцем и действительно как-то по-гусарски вскинул руку к новенькому кепи с полевой кокардой защитного цвета.
– Капитан Белов, старший помощник начальника штаба шестьдесят шестой бригады! – назвался он.
– Старший лейтенант Петренко, заместитель командира роты по политической части, – представился Александр, но козырять не стал, поскольку к «пустой» голове лапу не прикладывают, не американская же армия!
Оказалось, что «гусара» прислали, дабы проинструктировал об особенностях несения службы в этих специфических краях. Не выпендриваясь, сугубо по-деловому, «гусар» рассказал, мол, болота эти проточные и являются непроходимыми для любого вида техники, для вьючных караванов и пеших армейских подразделений.
Лишь частично они проходимы для одного-двух или даже трех «духов», знающих эти места как свои пять пальцев. Раньше со стороны болота выставляли обычные посты (согласно требований Устава гарнизонной и караульной службы), но как-то в один недобрый час, в одном из мотострелковых батальонов бесследно исчез часовой – в стальном шлеме, бронежилете, с автоматом, штык-ножом, двумя гранатами и боезапасом.
Особисты сначала выдвинули версию, дескать, парень ушел к душманам, но через несколько суток изуродованные останки солдатика подбросили под забор парка бригады. Пришлось оформлять представление на посмертное награждение часового орденом Красной Звезды, обезображенный труп, без головы и «навесного оборудования» запаяли в цинковый гроб, и… домой, спецрейсом.
Вероятно, боец заснул-таки на посту, позволив незаметно подкрасться к себе, в результате был захвачен и замордован. После такого ЧП на посты в бригаде, со стороны болот, ночью выставляли парные посты – часовой и его помощник – подчасок на армейском сленге. Опыт показал, что целесообразно выставлять на посты военнослужащих различных периодов службы: одного – «деда», а другого – из молодых. Иной неплохой вариант – сержант и его подчиненный. Таким образом, обеспечивается высокая бдительность: если «дедушка» может позволить себе расслабиться, то молодой боец при нем – никогда!
В темные безлунные ночи парные посты дополнительно экипируются приборами ночного видения, так называемыми ночными биноклями, типа БН-1, из расчета – один на пост.
Старший лейтенант Петренко с любопытством слушал инструктаж. Он, хотя и слышал о парных постах от офицеров своей бригады, лично с ними не еще не сталкивался… Тем временем «гусар» заканчивал инструктаж.
– Кстати, господа офицеры, – применил он очень редкое для Рабоче-Крестьянской Красной Армии обращение. – В болотах водится видимо-невидимо всяческой живности. Поговаривают, до вторжения советских войск в этой местности встречались даже леопарды и обезьяны.
Недавно кому-то посчастливилось увидеть хауса – индийского дикого камышового кота. Встречаются и полезные животные – рыба, утки, водяные курочки, и даже такие ценные охотничьи трофеи, как дикие кабаны, которые уже несколько столетий подряд удачно скрываются здесь от настоящего геноцида, постоянно грозящего со стороны мусульманского населения.
Должен вас предупредить, – «гусар» подвел указательный палец вверх, – что камыши эти, к сожалению, кишмя кишат разнообразнейшей гадостью – змеями, в частности. Водится здесь даже одна из самых ядовитых змей планеты – индийская болотная гадюка, о которой поведал в «Записках Шерлока Холмса» сам Конан Дойль, помните?
– Да-да! – охотно подтвердили присутствующие.
– Кстати, офицеры «геноцидовской» батареи, неподалеку расположенной, – улыбнулся «гусар», – каким-то образом смогли приучить такую гадюку, она у них живет под баней, и кормят гада пушкари довольно оригинально – разводят сухое молоко… коньяком.
Зовут Марфу (так они ее прозвали) на званый ужин клацаньем затвора автомата, поставив оружие на землю. Своеобразное сейсмическое эхо передается грунтом, змея выползает к своей поживе, ест и исчезает на два-три дня. Как ни странно, никто из личного состава от укусов змеи не пострадал, а на территории этого подразделения нет ни мышей, ни крыс, и даже другие змеи туда не заползают…
– Ничего себе! – присвистнули десантники. – Удивительные дела здесь творятся!
– Поэтому бдительность часовых должны быть удвоенной, – закончил необычный доклад на довольно скучную тему бравый капитан. – Вопросы есть? – спросил он.
– Нет, капитан, – за все сказал Лесовой, пожав ему руку. – Благодарим за интересный доклад! Старший прапорщик Ошейков! – ротный командир обратился к старшему технику. – Вместе с Заменой проведите господина капитана в штаб батальона, его там ждут!
– Есть, – просто ответил Ошейков и, взяв собаку на поводок (это была крупная и злая сука из местных чабанских псов), шагнул во тьму.
– До свидания, господа офицеры! – «Гусар» снова лихо отдал честь, и пошел за старшим техником роты.
– «Гусар», твою дивизию! – без злобы, с иронией промолвил ротный, смотря вслед капитану.
– И я так его окрестил, – улыбнулся Петренко.
– Но этот видно, что разумный!! – продолжал ротный.
– Ну, дай Бог, чтобы на таких должностях толковых и держали! – уже без улыбки продолжил старший лейтенант Денисенко. – А то, как наберут в штабные «долбодятлов» сказочных, не в состоянии ни взводом, ни ротой командовать – тогда беда!
На коротеньком совещании решили – по периметру болота, вдоль уреза води выставить три парных поста с БН-1, меняя их каждые два часа, проверяя через каждые три часа. Менять посты должен старшина роты. Первый раз проверять службу войск выпало Дыне, а на второй раз, под утро, вызвался Александр.
Возвратился Ошейков и передал из штаба батальона ночные пароли: до 0 часов – цифра 8, после 0 часов – цифра 5. Это означало следующее: ежели ночью тебя окликает часовой и кричит: «Стой, пять!» – у тебя в запасе есть пара секунд, чтобы до полуночи ответить: «Три!» – и по тебе никто стрелять не будет. После того как начнутся другие сутки, отвечать на подобный запрос часового предстоит: «Нуль!», иначе нарвешься на пулю.
На том и порешили. Хантер с Дыней разостлали на броне два спальника: один – снизу, второй – в ногах, в скором времени должно было похолодать. Не раздеваясь и не снимая берцев, Хантер положил возле себя автомат, прилег и моментально заснул.
Ему снилась живописная Полтавщина летом – запахи цветущей липы, прекрасная обнаженная девушка звала его купаться в теплую речку с названием Псел…
– Товарищ старший лейтенант, подъем! – дежурный по роте дернул его за рукав именно в тот миг, когда он уже дотянулся до девушки на берегу реки. – Вы приказали разбудить вас перед рассветом, – настойчиво продолжал сержант, глядя в его глаза, убеждаясь, что старлей проснулся окончательно.
Хантер скинул с себя спальник на спокойно похрапывающего, улыбающегося во сне Денисенко. Тому тоже снились не Джелалабадские проточные воды, а родные Пинские трясины… Вокруг царила вязкая тишина, висел туман, не очень густой, но от него становилось зябко.
На небе, над высокими горами, окружавшими долину, начинало немного сереть. Поднеся к глазам свои «Командирские», Петренко увидел: святящиеся стрелки показывают четыре часа и тридцать минут местного времени. «Значит, пароль уже – цифра 5», – про себя отметил Александр.
– Пойду проверю посты, сопровождать не нужно! – схватив автомат, оповестил дежурного старший лейтенант.
Парный пост от первого взвода находился на таком себе полуострове «Крым», отходящем от «материка» в плес воды и лишь узкий перешеек Чонгара соединял его с суходолом. Там несли службу двое: из «дедов» младший сержант Шишкин (по прозвищу, ясное дело, Шишка), родом с Валдая, а от «шнуров» – рядовой Петриковец, с Винничины, из села Петриковцы, что под Хмельником (по прозвищу Колун, которое получил за богатырскую фигуру). Хантер неспешно зашагал к «Крыму»…
«Выходила на берег Катюша»
…Проснулся он от стрельбы – стреляла автоматическая пушка 2А42, ей вторил танковый пулемет Калашникова.
– Что такое, Кузнечик?! – заорал Хантер, судорожно напяливая «лифчик». – Что случилось?!
– «Духи» перестрелку устроили! – громко ответил сержант с командирского места. – Уже десять минут как отстреливаемся! – В его голосе слышалась ирония.
– Так что, я десять минут стрельбы не слышал?! – изумился Александр, глядя на часы.
– Мы уже и сами подумали, что с вами что-то не так! – сквозь стрельбу выкрикнул сержант. – Старший лейтенант Денисенко с Бинтиком прибежали, пощупали пульс и сказали, дескать, все нормально, спит замполит и пусть спит!
– Во дела… – лишь и смог выговорить старлей. Голова гудела, словно с похмелья, шум от выстрелов больно бил по ушам, все тело ломило, как будто во сне разгрузил вагон с песком. Собравшись, Хантер выскочил из машины и, взяв в руки бинокль, начал осматриваться.
Картина была малоинформативной – из-за разрушенных дувалов по СТО валило несколько десятков автоматов и ручных пулеметов. Гранатометов и другого серьезного вооружения Хантер не заметил. Это не означало, что его в руинах не было, поелику в кяризах можно запрятать все, что угодно, кроме танка, разумеется. Александр вернулся к машине, занял почетное командирское место, и, натянув на голову шлемофон, вызвал Денисенко.
– Хантер вызывает Дыню! Прием! – понеслось над темными пространствами.
– Слушаю тебя, Хантер! – весело откликнулся Дыня. – Ты жив, при памяти?
– При памяти, – подтвердил Петренко. – Как оцениваешь диспозицию?
– Так оцениваю – стоит ждать какую-то гадость с той стороны, – выказал разумную мысль взводный. – Вся эта мелочь для отвлечения внимания.
– Что верно, то верно, Дыня, – согласился замполит. – А пока что, лишь бы не тратить напрасно боезапас, вызываю, на всякий случай, огонь артиллерии по остаткам Темаче.
– Правильно! – сказал Денисенко и исчез из эфира. Не тратя времени, Александр вышел на ААГ[51]. На этот раз артиллеристы повесили «люстры» – несколько осветительных снарядов, в ярком свете которых начали долбить населенный пункт большим калибром. Неплотный огонь со стороны неприятеля мгновенно утих – «духи» попрятались.
– Это совсем другое дело! – успокоился Хантер, соскакивая из брони на землю. – Так воевать можно!
– Эт-точно! – подтвердил кто-то из тьмы, подходя к броне с тыльной стороны.
Присмотревшись, старлей офонарел – это был начальник политотдела соединения, то есть подполковник Михалкин Виктор Федорович собственной персоной, в каске и бронежилете, с «окурком» в руке.
– Прошу прощения, товарищ подполковник, – проговорил оторопелый Хантер. – Чего это вы в одиночку в темноте передвигаетесь? Так можно и на пулю нарваться…
– Не пугай пуганого, Петренко! – ответил Монстр, закуривая в кулачок сигарету. – Докладывай – чем занимается рота, чем лично занимается заместитель командира роты по политической части?
– Заместитель командира роты временно исполняет обязанности командира роты, поскольку тот выбыл из строя в связи с внезапным ухудшением состояния здоровья, – четко, как на строевом смотре, отрапортовал старший лейтенант. – Рота, отразив огневой удар противника, готова к продолжению боя!
– Дурак ты, Петренко! – вновь взялся за свое Монстр. – Них… ты не понял, чему я тебя учил! Какого х… ты снова полез командовать ротой? Ты вчера ночью так накомандовался, что о тебе даже ЧВС армии знает!
– Меня назначил командовать подразделением капитан Лесовой, как единственного штатного заместителя, находящегося на боевых. – Старлей не стал спорить. – Поэтому исполняю его обязанности…
– Правильно меня предупреждал подполковник Заснин перед выходом на войну, – начпо в сердцах выплюнул светлячок бычка на землю, – чтобы не брал я тебя на эти боевые!
– Это ваше право, товарищ подполковник! – сухо отрезал Александр, не видя перспектив в дальнейшем разговоре.
– Как оцениваешь обстановку, «ротный»? – язвительно поинтересовался Монстр.
– Предполагаю: неприятель приготовил нам нечто более серьезное, нежели просто перестрелку из автоматического стрелкового оружия, – поделился он своими прогнозами с начальством.
– И что это может быть, «более серьезное»? – не успокаивался начпо. – Неужто пакистанские танки?
– Это может быть огонь из тяжелого вооружения! – высказал Хантер свое мнение.
– Ну ты посмотри, впервые хоть что-то путное выдал! – оскалился в темноте подполковник. – Как собираешься подготовиться к обороне, маршал Чуйков?
– В инженерном плане позиции подготовлены. В случае огневого налета вражеской артиллерии планирую укрыть личный состав в технике и окопах, – четко ответил старший лейтенант. – Связь с армейской артиллерийской группой установлена. Пушкари готовы работать по нашим заявкам.
– Мысль правильная, хотя и не совершенная, – поправил начальник политотдела. – На технике, в случае артобстрела, оставь только механиков-водителей и наводчиков-операторов! Прямое попадание реактивного снаряда в боевую машину пехоты разрывает ее, как консервную жестянку, провоцируя пожар, и детонацию боекомплекта.
Остальной личный состав укрой в окопах! Проследи, чтобы все, до единого, были в стальных шлемах и бронежилетах! Кстати, ты сам – почему без каски и жилета? Что за героизм на грани идиотизма?
– И вы же сами в феврале, как только что я к вам зашел представляться, предупредили, – в свою очередь начал выпендриваться Петренко. – Дескать, отправите меня «двухсотым»…
– Ты не пи…и, Хантер, или как там тебя! – вскипел начальник.
– Точно так – Хантер! – согласился старлей.
– Хватит болтать, старлей! – устало оборвал Михалкин. Было понятно, что и для него последние дни и ночи были напряженными и сложными. – Выполняй мои распоряжения, я хотя и начальник политического отдела, но вот тактикой ведения боевых действий и оперативным искусством владею довольно неплохо!
– Есть выполнять ваши распоряжения! – ответил старший лейтенант, собираясь идти восвояси, но Михалкин остановил его.
– А где майор Волк?.. – повис вопрос в ночном воздухе.
– Волк, товарищ подполковник, спит, в скобках – отдыхает лежа! – кипя ненавистью, начал чеканить слова замполит роты, вспоминая слова, которые сказал утром Лесовой. – Во всяком случае, во время перестрелки на позициях роты отловлен не был!
– Это он, наверное, после того, как ты его едва не убил из трофейного пистолета? – вроде как мимоходом спросил Монстр.
– Все это инсинуации, о чем я заявляю официально, и предельно откровенно! Настойчиво прошу оградить меня от подобных обвинений и клеветы! – Александр вспомнил уроки Тайфуна.
– Ну-ну! – Монстр не очень поверил в Сашкин пафос, но дурных вопросов более не поступило. – Хорошо, я поищу майора Волка и побеседую с армейскими ремонтниками. – Подполковник показал рукой на СТО. – А ты командуй ротой, чтобы на этот раз до ЧВСа не долетела о тебе нехорошая весть.
– Это уже от майора Волка зависит! – продолжал выделываться Александр. – Каким образом он в этот раз на ЦБУ «дезу» закинет?..
– Тьфу ты! – сплюнул под ноги начпо и зашагал к кунгам ремонтников, откуда все же пробивались демаскирующие вспышки работающих сварочных аппаратов.
Не тратя времени, Хантер влез на броню, по радио поставил задачу подчиненным, спрогнозировав возможное поведение противника. Сразу же по окончании радиопереговоров реактивная граната пролетела над его машиной, разорвавшись под горкой с ненормативным именем.
Рота откликнулась сосредоточенным огнем по разбитым дувалам, тем самым выказав почти всю систему огня. Оказалось – «духи» именно этого и ожидали. С пакистанской стороны по СТО заработало несколько реактивных систем залпового огня:
Змеями-Горынычами в воздух взлетели десятки реактивных снарядов и стремительно устремились к позициям десантников.
– Сказочник! Я Хантер, прием! – крикнул в эфир старлей, кожей чувствуя зимнюю стужу при виде жуткой стаи огненных комет.
Ответ артиллериста не расслышал: в воздухе зашелестело, завыло, застонало, закричало ишаком – эрэсы приблизились чрезвычайно быстро. Ухнули разрывы, ударной волной качнуло БМП. Пыль и острый запах сгоревшего тротила забили дыхание.
Бээмпэшки взахлеб молотили из пушек по реактивным установкам, их снаряды не долетали до вражеских огневых позиций, разрываясь на земле, самоликвидируясь в воздухе.
– Сказочник! – вновь заорал Хантер. – Вызываю огонь артиллерии! По нам лупят с пакистанской территории три или четыре установки эрэсов! Сообщаю координаты! – Старший лейтенант методически, как учили когда-то в училище, передал в эфир данные вражеских огневых позиций.
В ответ услышал нечто невразумительное…
– Это территория сопредельного государства! – заявил знаток международного права, маскировавшийся под позывным Сказочник. – Я не могу работать по вашей заявке без специального распоряжения свыше!
– Согласовывай быстрее, твою в сказку-мать! – вышел из себя Хантер. – Еще пару залпов, и на месте СТО останется кладбище! Мои пушки уже бьют по сопредельной территории, но до огневых позиций РС они не добивают!
Пока артиллерия согласовывала с руководством армейской операции координаты для стрельбы по территории сопредельного государства, моджахеды произвели еще один залп, находясь вне границ достижимости ротного вооружения.
На этот раз огневой удар оказался точным – была подбита БМП Шамана, сам механик-водитель получил контузию, успел выбраться из машины. А вот Соболева тяжело ранило, его вытянул из брони… подполковник Михалкин, подбежавший к подбитой машине, несмотря на обстрел. Ремонтники также получили свое – в их хозяйстве ярко запылали две машины. Стрелки в руинах кишлака обнаглели – палили из автоматов, пулеметов и гранатометов. С «Головки» по руинам населенного пункта долбили ротные «примусы», пытались они дотянуться и до реактивных пусковых установок, однако дальность оказалась и им не по зубам.
Ситуация, как это часто бывает на войне, полярно изменилась: недавно огневое преимущество, бесспорно, было на стороне шурави, и вот, за миг чаша весов в руках капризной госпожи Фортуны качнулась в противоположную сторону. Пока «духи» перезаряжали свои установки, рота, почти на равных, вела огневую дуэль с вновь воскресшим (в который раз!) очагом сопротивления в кишлаке Темаче.
– Сказочник! Твою мать, что вы там телитесь? – снова заорал Александр. – Где огонь?
– Наверху еще ничего не решили, – начал оправдываться «специалист по народному фольклору». – Выходят на Самого, только он решает подобные вопросы!
– Передай на ЦБУ – ежели они не подавят «духов» на территории сопредельного государства, которые долбят меня реактивной артиллерией, – откровенно блефовал Петренко, – я пройдусь моторизованным рейдом по огневым позициям эрэсов! Как меня понял? Прием!
– Хантер, понял вас правильно! – откликнулся ни в чем не повинный артиллерист. – Передам ваше сообщение по назначению! Конец связи!
Замолкли радиоспоры, и новый залп с пакистанской территории заставил десантников спрятаться в своих машинах и укрытиях. На этот раз огневому воздействию подверглась «Головка» – ее характерную верхушку заслонили разрывы.
– Будяк, слышишь меня?! – Как только умолкли разрывы, Хантер крутанул ручку полевого телефона. – Слышишь меня? Прием!
В ответ – тишина. Сколько не вопрошал Хантер, «Головка» упрямо молчала.
– Будяк, прием! – старший лейтенант Петренко вышел в эфир на сержантской волне, надеясь, что сержант услышит его через свой приемник. – Если слышишь меня, дай очередь из автомата вверх!
Молчал эфир, молчаливая тишина и оседающая пылюка правили бал на господствующей ненормативной высоте…
– Колуна ко мне! – прозвучало в ротном эфире. Выскочив из машины, Хантер дождался солдата – богатырь тяжело подбежал в полной боевой экипировке. Подбежал и замер, ничего не говоря.
– Слушай, земляк, боевой приказ! – сжав мускулистую руку Петриковца, замполит завел его за корму. – Видел, как «духи» накрыли «Головку»?
Великан молча склонил главой.
– Твоя задача – забраться на высоту, и, ежели там кто-то еще жив – дашь в зенит длинную очередь трассерами из автомата. Есть трассеры? – спросил он.
– Есть магазин, – флегматично заверил парень.
– Если в живых никого нет, и «примусы» не пригодны для боевого применения – дашь две коротких очереди в зенит, понял? – автоматически ставил задачу офицер.
И вновь спокойный кивок в знак согласия.
– Если там есть раненые и контуженые – организуй их эвакуацию, и сам руководи на месте обороной, запомнил? – Хантер с надеждой вглядывался в глубоко посаженные глаза солдата.
Снова почти равнодушное движение головой, словно не под пули – снаряды отправляется боец, а на вечеринку к девчатам в соседнее село. Перестрелка роты с кишлаком продолжалась, РПУ[52] молчали, очевидно, происходило перезаряжание пакетов. Вдруг из-за туч проклюнулась луна, и видимость значительно улучшилась.
– Вперед, Колун, вперед! – легонько подтолкнул того замкомроты. – Пока нет залпа!
Боец закинул автомат за спину и стремглав бросился к высотке.
– Товарищ старший лейтенант! – сквозь стрельбу послышался крик Кузнецова. – Вас на связь! – вышколенный сержант сбросил шлемофон на длинном шнуре.
– Слушаю Хантер, прием! – полетело в эфир.
– Что за еб. тый позывной у тебя, сынок? – послышался нахальный вопрос в наушниках.
– Тю, Пельмень! – догадался старший лейтенант, узнав грубый голос генерала Галушко, не удивляясь – уже привык ничему не удивляться.
– С целью дезориентации неприятеля, товарищ Первый! – задиристо ответил он, краем глаза замечая, как с пакистанской стороны поднимаются огненные хвосты духовских комет.
Спустя мгновение Хантер находился уже внутри машины, захлопнув за собой люк.
– Не задирайся!.. – прозвучало в ответ, окончание фразы расслышать не успел – рвались снаряды, осколки с камнями рикошетили по панцирю.
– Докладывай обстановку! – спокойно скомандовал Пельмень.
В ответ старший лейтенант Петренко довольно лаконично и обстоятельно, невольно копируя манеру Лесового и Аврамова, пересказал реалии боевой обстановки.
– Что за типы реактивных систем по тебе работают, можешь выяснить? – по-деловому спросил генерал.
– Только что вышла луна, сейчас выясню! – пообещал старлей.
Наведя оптику на вражеские позиции, Хантер аж присвистнул – сквозь подсвеченную сетку прицела он рассмотрел пять силуэтов реактивных установок залпового огня, до боли напоминавших устаревшие БМ-13, на «той войне» называвшиеся «Катюшами»!
Но вот форма пакета у этих установок была немного другой, нежели у классических «Катюш». Вдобавок базой для них служило шасси советского вездехода ЗиЛ-157 (как только не дразнили в Советской Армии этого прямого потомка американского «Студебеккера» – «Захар», «Бемс», «Поларис»…). Вокруг боевых машин суетились моджахеды, перезаряжая их, в глубине огневых позиций угадывались абрисы тяжелых транспортов.
– Наблюдаю пять БМ-13 на базе ЗиЛ-157! – доложил Александр. – За ними десяток транспортных тяжелых автомобилей!
– Вот б…, союзнички «зеленые» постарались! – послышались генеральские матюги.
Старлей наконец-то сообразил – «Катюши» оказались в пакистанской неволе «благодаря» правительственные войскам РА.
– Слушай меня внимательно, Гангстер, или как тебя там… – послышался немолодой и хриплый генеральский голос.
– Хантер мой позывной… – полез поперек батьки в пекло замкомроты.
– Не перебивай, ё…. твою мать! – мгновенно отреагировал Пельмень. – На подлете авиация, она, по моей команде, разнесет вражье гнездо. Бомбо-штурмовой удар нанесут из положения кабрирования, не залетая на сопредельную территорию, понял, Гангстер?
– Так точно, понял! – не стал выкобениваться Хантер-Гангстер.
– По команде с ЦБУ обозначишь свой передок наземными сигнальными патронами и осветительными ракетами повышенной дальности на максимальном положении. Имеются они у тебя? – Генерал беспокоился о какой-то там поредевшей роте!
Молодой офицер сообразил, что ракеты повышенной дальности, полученные старшиной накануне выхода на операцию «Кольцо», предназначены именно для таких критических случаев, поскольку у басмачей их быть не могло по определению. Эти сигнальные ракеты так и валялись мертвым грузом на технике, и до сих пор никто не пытался найти им применение.
– Так точно, – ответил Петренко. – Имеются в наличии такие ракеты!
– Вот и хорошо! – удовлетворенно резюмировал генерал Галушко. – Работай, Гангстер, твою дивизию! Конец связи!
– Конец связи! – отключился вновь окрещенный «Гангстер».
Сразу же пакистанская сторона вспыхнула веерами реактивных лепестков, и стая Змеев-Горынычей полетела в десантников. На шуравийское счастье, все снаряды легли в реке и между рекой и СТО. Взрывы взметнули вверх столбы воды с галькой, попутно разминировав берег Вари-Руд от мин Гены Щупа.
– Внимание всем! – воплощал в жизнь генеральский план «Гангстер». – Подготовить НСП, «огни»! Всем подготовить к применению осветительные ракеты повышенной дальности! Кольцо в положение «1200»! Па моей команде обозначить себя «огнями» и ракетами повышенной дальности! Как поняли, прием?!
Подчиненные доложили, дескать, готовы к прилету авиации. В этот момент с «Головки» в зенит поднялась длинная автоматная очередь исключительно из зеленых трассирующих пуль. Высота жила!
Хантер с облегчением вздохнул.
– Гангстер, прием! Я Баттерфляй, как меня разбираешь? – вызвало радио энергичным, хорошо поставленным голосом.
Баттерфляй был позывным армейского ЦБУ.
– Я не Гангстер, я Хантер! Не желаю присваивать себе чужой криминальной славы! А тебя разбираю хорошо, мадам Баттерфляй! – ответил старлей, демонстрируя чувство юмора и осведомленность в истории оперетты.
– Хорошо, пусть будет Хантер! Посмотри, на своем ли месте те Змеи-Горынычи? – спросил неизвестный цэбэушник.
Хантер тщательно всмотрелся в прицел, и вновь присвистнул – по хаотической суете вокруг «Катюш» понял – ихвани сворачиваются, через минуту их там не будет.
– Сворачиваются, собираются драпать! – сообщил он в армейский Центр боевого управления.
– Не успеют! – успокоила мадам Баттерфляй. – Подлетное время – минута! Обозначь свой передок!
– Есть обозначить свой передний край! – подтвердил десантник и отдал приказ подчиненным. – Воспламенить НСП! «Огни» выбросить на десять метров в сторону противника! Ракетами увеличенной дальности, под углом семьдесят пять градусов по Пакистану – огонь!
Послышался гул авиации, и над кишлаком Темаче внезапно вспыхнуло световое поле, медленно опускавшееся на парашютиках. Стало видно, как днем, но «духи», наученные опытом долгой войны, судя по всему, прослушивали наш эфир. Не успели взлететь в воздух ракеты повышенной дальности и разгореться НСП четвертой роты, как над Темаче взлетели в ночное небо разноцветные осветительные ракеты, дувалы осветились факелами из горящего, вымоченного в чем-то легковоспламеняющемся, тряпья.
Крестьянская смекалка не спасла духовских артиллеристов – авиация быстро сориентировалась по ракетам повышенной дальности – они взлетели на высоту километра, тогда как душманское освещение сработало на значительно меньшей высоте – метров двести-триста. Да и сигнальные огни десантников оказались для авиации более чем убедительными.
Эскадрилья «Грачей» легла на боевой курс, и вскоре от вражеской батареи остались лишь пылающие обломки. Работа фронтовой авиации в ночном небе впечатляла – ни один самолет не залетел в воздушное пространство соседней недружественной державы, хотя бомбо-штурмовой удар пришелся именно по ее территории, уничтожив древние «Катюши».
Досталось и развалинам населенного пункта – их забросали бомбами и обработали пушками. Сделав дело, авиация растворилась в ночном небе. Зависла тяжелая тишина. Такая тишина, что Хантер даже растерялся – что делать? Он привык воевать, принимать решения и реализовывать их, а тут – тишина…
Выручил, как всегда, многоопытный Дыня. По его совету Хантер отправил на «Головку» целую процессию – забрать вооружение и всех, там уцелевших. Начали считать потери. Оказалось, в роте четверо «трехсотых»: трое, державших позиции на ненормативной высоте (в том числе – младший сержант Крапивин), и один тяжелораненый внизу – рядовой Соболев.
Легкораненым оказался лишь ефрейтор Шаймиев. Хантер с Дыней подошли к его подбитой машине. Никто не стрелял, поэтому возле БМП Шамана крутился Пол-Пот с двумя ремонтниками. Бээмпэшка, пострадавшая от прямого попадания реактивного снаряда, могла похвалиться нетипичным повреждением – растерзанной кормой.
Снаряд влетел под углом, сразу за башней. Почему-то не разорвавшись, он раскололся и вылетел сквозь незастопоренную изнутри дверку десантного отсека. Расколовшись от столкновения с броней, части эрэса валялись на земле неподалеку…
– Ничего не понимаю, б…! – выругался Дыня, рассматривая картину прямого попадания. – Что-то здесь не так! Я хорошо помню, калибр у «Катюш» – сто двадцать миллиметров, а здесь – меньше ста! – Он ткнул рукой в сквозную пробоину в бронированном корпусе.
– Не сто двадцать, а сто тридцать, – поправил взводного замполит, как бывший артиллерист. – И не сто миллиметров калибр по нам стрелял, а восемьдесят два! На наше счастье, Вольдемар, по нам лупила не БМ-13, а БМ-8! Только сейчас я врубился – почему на ЗиЛ-157 непонятные пакеты установлены, вместо привычных рельсов-направляющих! – Петренко с признательностью вспомнил преподавателей кафедры артиллерии своего училища, под предводительством офицера-фронтовика, полковника Никитина.
Гоняли они курсантов на своих занятиях до седьмого пота, и, как оказалось, их уроки принесли неплохие результаты!
– То есть… если б… по нам… били… настоящие… «Катюши»… – протянул Денисенко, и вдруг замолк.
– Да, Володя, – невесело улыбнулся заместитель командира роты. – Костей бы мы не собрали после 130-мм снарядов, которых на каждой машине по шестнадцать, а на пяти машинах разом – все восемьдесят! И всего – за один залп! А «духи» произвели четыре залпа! Но «Катюшами» их величали только во времена Великой Отечественной, в послевоенные годы в войсках дразнили их… «сучками», за противный визг и эхо, бьющее по ушам…
Выяснили, что пострадали и «примусы» – накрылся медным тазиком АГС-17 «Пламя», посеченный осколками. Среди армейских ремонтников на этот раз потерь оказалось намного меньше, чем в минувшую ночь. Наученные горьким опытом, они за день вырыли множество окопов в полный профиль и во время артиллерийского налета отсиживались там.
Несмотря на все предосторожности, один ремонтник погиб, еще четверо получили ранения и контузии. Был тяжело ранен боец ремонтной роты десантно-штурмовой бригады – водитель машины ТО. К Хантеру приблизился Грач, на ухо сообщив, мол, Михалкин во время огневых налетов вел себя достойно: не прятался-перепрятывался где-то в индивидуальном укрытии, а вместе с бойцами, под осколками, пережидал взрывы, спокойно переходя от одного отделения к другому, демонстрируя спокойствие и уравновешенность. Что тут скажешь?!
– Кузнечик! Вызови мне ко взводных, старшину и всех сержантов, оставшихся в строю, а также Колуна! – распорядился замполит роты.
Читать бесплатно другие книги:
