Полёт шмеля (сборник) Векшин Николай

Слёзы застыли на теле большими кругами.
Мы расстаёмся. Окончен нелегкий наш путь.
Плачут ресницы. На сердце и в мозге – цунами.
Здравствуй, любимая! Трудно душой отдохнуть.

В небо на крыльях с тобой мы когда-то летали.
Перья блистали в небес голубых синеве.
Мы так любили друг друга! И это терзанье
Будит во мне колыханье в самой глубине.

Ты от любви полыхала рассветной зарею.
Я от любви загорелся осенним костром.
Как же мы счастливы были вдвоем и с тобою!
Песню о счастье друг другу тихонько споем!

Пусть нам завидуют птицы, луна и светила!
Мы азаряим под звёздами дальнюю даль.
Ярко лучами над нами навеки светило Светило.
Только теперь нас обоих накрыла навеки печаль.

Стихнут рыдания где-то у звёзд в поднебесье.
И не прольются ручьи у берёз этой новой весной.
Стих мой великий, бессмертный и даже полезный
Пусть обжигает все души осенней порой.

Разве любовь не пришла к нам нежданно и нежно?
Разве мы ей не отдались, хоть были совсем налегке?
Но замело все последствия снегом холодным безбрежным.
Мы с тобой счастливы были и будем отныне вполне.

Листья желтеют у гроздьев сосны и рябины.
В небе журавлики стайкой, как чайки, летят.
Ночью открыты, отмечу, не все магазины.
Прямо над нами все звёзды упрямо горят!

Друг мой! Любимая! Бьюсь я в тоске и конвульсиях.
Страшны страдания, ежели так одинок!
Если душа у души не почувствует пульса,
Значит, никто не виновен, но хочет так Бог!

Будем молиться, родная, в пространствах бескрайних.
Будем же ждать от небес необъятных поэм!
Словом своим отворим ненасытность желаний
И, как ракеты, мы к звёздам с тобой улетим насовсем!

P.S. Ну, и т. д., до бесконечности.

Краткие пародии на длинные стихи

Этот выпуск безымянных (именных – для тех, кто сунул меня в черный список) кратких пародий посвящается всем тем стихирянам и стихирянкам, кои героически трудятся в поте лица, аки вольные пахари, на сладостной ниве восторженных стенаний, лобзаний, признаний и болтаний. В пародиях я использую те же словеса, рифмы и ритмику, которые были у авторов. При этом почему-то ощущаю себя усердным Гераклом на Авгиевых конюшнях…

Организм мой Стихирой истерзан.
Я пародии людям пишу.
Но, увы! Это всё бесполезно.
Одичало-проблемно шутю.

* * *

Крохотная льдинка
мертвую слезу
вышибла соринкой
в фрезерном глазу,
заострила профиль,
отстранила взгляд,
оголила провод
в ядерный заряд;
болевой заточкой
тот заряд рванул;
нужно ставить точку;
стих слезу смахнул.

* * *

Политехнический умирает
Давайте скинемся по рублю!
Пускай там поэты стихами чихают!
Я очень многих из них знаю, обожаю и люблю.
Давайте скинемся по грамму совести,
По грамму памяти, по грамму доброты.
И вот уже – килограммы поэм и повестей.
А после слов не могил кресты.
Но наступает момент критический,
Когда молчание хуже слов.
Политехнический, Политехнический!
Это стихотворение – как пуля в лоб.

* * *

Мне сейчас не до сна:
Я синичек усердно считаю.
Пусть зануда январь
Отойдет на покой в феврале.
И голубкою март
По апрелю отменит все вьюги.
Я войду в май с июнем
В июля любви корабле.
И застенчиво в август
Летя по полям и оврагам,
Не спеша разорву
Аромат сентября с октябрем.
И тогда в ноябре
Повстречаю декабрь, надеюсь.
Вот и снова январь.
Год прошел. С новым годом, апрель!

* * *

Давай поделим одеяло,
Подушку с ватой, простыню,
Детей, квартиру, тещу, папу,
Друзей, любовницу, жену…
Давай хватать за всё зубами.
И в топку вышвернем того,
Кто помешает нам ногами
Пейзаж топтать через окно.

* * *

Какого черта мне это снится!?
Контузит стих по узлам страницы.
По кромке Рая среди агоний
Танцую танец в бреду симфоний.
А пьяный фельдшер глядит в глазницы.
Берут аккорды мои синицы.
И даже боль прям под кожей бьется.
И головой покачало солнце.

* * *

Две судьбы заскрежетали
В лабиринтах у судьбы.
Звёзды в Трою посылали
Две планеты от балды.
Если мы стишки кропаем,
Рифмы бросив на скрижаль,
То от этого страдаем.
Гимн не получился. Жаль.

* * *

Я когда под снегом – я красавица.
Нравится мне снег. Я улыбаюся.
Хлюпаю по лужам. Очень нравится!
Снег, снежа зимою, быстро тается.

* * *

Бил борей о борта кораблей.
Был коварен и смел басилей.
Ойкумен ткал одежды снастей.
Кронос жрал непослушных детей.
Пенелопа уж стала седей.
И рыдал от стиха Одиссей.

* * *

Пронзила сердце страстная картечь.
И два крыла безжизненно упали.
Охотник, даже превратившись в дичь,
Утёнка сам же высидит едва ли.

* * *

Валентина, Валентина,
Помню я тебя всегда.
По малину, по малину
Мы ходили в те года.
Я ласкал твои колени.
Мне не нужно было мзды!
Дальше тут я не рифмую:
Далеко ли до беды…

* * *

Я, неумелый ученик,
Стихосложение постиг.
Сорвав одежду с Галатеи,
Обнять её я не посмею.

* * *

«Ах, кружите меня», – это всё-таки, всё-таки – нежность!
По паркету и мрамору юбки, как птицы, летят…
Ах, открылась у каждого тела хотенья безбрежность.
И в грудях наши чувства огнями как звёзды горят!

* * *

Когда касания мои захватят всю тебя,
Ты сбросить их не торопись.
Расслабься и не матерись!

* * *

Растрепались стаи ворон,
Над Москвой устроили хай.
Их галдеж был настолько крутой,
Что аж рухнул на рельсах трамвай.

* * *

Чаища! Гордая птица ночная!
Горным орлом на меня взлети!
Клювом из гроба, ты птица морская,
Напополам всех врагов разорви!

* * *

Тут Магомет поит соском герань (!)…
Хоть Ева не дала сосок Адаму,
Но он, сломив преграду, вторгся в храм.
И получил желанную награду.

* * *

Осьминогом спускаюсь на самое дно.
Океан покорить мне судьбой не дано.
Хоть сурова глубин путеводная нить,
Но могу я стихом Стихи. ру взбороздить.

* * *

У пиратов с небритой рожей
Носорогова очень кожа.
Что им лирика! Днём погожим
Шхунам хочется бездорожья.

* * *

Без тебя я, как рыба на суше,
Вся пылаю в сердечке горя.
И пургу из словес я обрушу
Ледяного с печалью огня.

* * *

В объятьях наши ноги. Бесконечно
Венчаемся в глубинах на груди.
Цветок груди, зализанный сердечно,
Под шлейф у звёзд с губами позови!

* * *

Я энергетику любви
Когда-то выставил на холод.
Она замерзла. Се ля ви!
Что от неё осталось? Голод.

* * *

Я грозой слегка побушевала.
Не молчи же, милый! Вот кровать…
По тебе я крепко так скучала,
Что пора тебе меня обнять!

* * *

«Мы выступаем до зари, пугая росы.
От зверства пьяные внутри. И вянут розы.
Считают мхами ноги километры до привала».
– Подруга, ты не с бодуна ль всё это написала?

* * *

Колокольчик упрямо звенит.
Открываются двери у сердца.
Упорхнул незаметно пиит.
И у сердца захлопнулась дверца.

* * *

Я рубанул тебя любовью:
Душой разрезал, аж до глубины.
Я очень нежно сделал тебе больно
И по колени утопил в любви!

* * *

Выстрел звуком вошёл прям в ключицу.
Серый дернулся и затих.
Ах ты охотница-самка, убийца!
Не хочу к тебе на воротник!

* * *

Ну, а летом я с приветом,
Потому что бабы все
Оголяются. При этом
Липнут мухами ко мне.

* * *

Пакля лезет из щелей.
Дранка отвалилась.
На фиг мне твоя постель!
Песенка сложилась.

* * *

Ты гладишь бёдра мне рукой
И грудь ощупываешь мягко.
В нутро проник. И я ногой
Пишу стишок теперь украдкой.

* * *

Во Франции в далёкие года
(Ведь женщины там жили и тогда)
Одну открыли истину французы:
Приходит женщина – приходит и беда,
И падает на голову звезда,
Поэта стимулируя, как Муза.

* * *

Во мне горят в ночи
Желанья страстные.
Иди ж ко мне, моя любовь,
Огнеопасная!

* * *

Я из темечка выдумал что-то.
И догадка мне спать не даёт:
Хвост не надобен мне, обормоту,
А павлину он вид придаёт.

* * *

Проползает в марте черный кот
Между двух экстримовых проталин.
Шарфик с шеи филин уберёт —
Соловьем споёт. Но ведь едва ли
Клином улетят они вдвоём,
Задрожав весенним предвкушеньем.
О былом Сибирский мозг поёт,
Стих спасая спиртом вдохновенья.

* * *

Лечи меня стихами про любовь!
Нежней анестезии не бывает.
Отдамся я на лестнице из слов,
Под стуки каблуков воспоминаний.

* * *

Тобой, как гриппом я болею,
Сгораю в пламени костра.
Хоть ты – мираж, но я сумею
С тобой согреться навсегда.

* * *

Коль закипает в лужах талая вода,
То, значит, ливень был обычным кипятком.
Зимой и летом хлещет декаданс
Стихом про эшафот и автопром.

* * *

Не стройте поэту-брюнету ловушки!
Потеют постели. Твердеют слова.
Пиит, камер-юнкер! Воспет был тут Пушкин,
Бездонный язык и музык. Чудеса!

* * *

Котлеты поджарить не стих сочинить.
Где смысл, если нету покушать?
Рождается очень глубокая мысль:
Писать надо чуточку лучше.

* * *

Написать о любви? Напиши.
Я подушку не стану похабить.
Над стихами, читатель, не ржи.
Двадцать лет в пылких чувствах я занят!
Напишу о любви я главу.
На Стихире её прочитают.
Я устало на рецки кивну.
Маловато, однако же, баллов!

* * *

Пролетаю мимо всего
На коньках по планете из книжек.
По гиперболе падаю вновь.
Март! Отброшу коньки и – на лыжах…

* * *

Как ворвалась одна красотка
потоком строф,
так и ушла,
рифмуя строчки
про свой любоф.

* * *

Ах какая у меня широкая душа!
Я хороший и могучий. Ни шиша
Не прощаю никого и ни за что,
Оттого что все вокруг меня – дерьмо.
Руки, ноги – это всё, что есть у них.
Я гуляю по столице средь страниц.
Ах, Москва-столица очень хороша!
Как чудак, я сочиняю для гроша.

* * *

Вибрирует крик гортанный
Среди голубых. Орфей!
Певец ты немного странный.
А в тундре рога длинней.

* * *

Я утоплю зимой в тебе весну.
Я щебет подарю и зелень лета.
Коль не ответишь – я стишком взгрустну.
Печальна доля Музы и поэта!

* * *

В одиноком алькове вторая подушка лежит.
Она станет любимой моей изголовьем.
Не похабить искусство! Вот так, только так надо жить!
Я пишу эти строки, сгорая от чувств поголовья.

* * *

Болтали птицы иностранно,
Взмывала стая голубей,
И, севши прямо на беретку,
Свистел свистелью свиристель.
И дефилировал с подругой
Линялый озорной беляк,
И воробей летал по кругу,
Но в лужу сесть не мог никак.

* * *

Он стоял, словно пламя —
Монумент Ильичу,
Возвышаясь над нами.
Я с ним слиться хочу!
Как сожгли Хиросиму,
Так спалили его.
И горел ярко мрамор
На вожде и пальто.
Шлю фашистам проклятья.
Начинаю войну.
Мне читатели – братья.
Всех стихами убью!

* * *

Если я двадцать лет из своих двадцати одинок,
Значит, нет никого-никого со мной рядом.
То ли я не созрел? То ли Дьявол наметил мне рок?
Проведу эту жизнь не назойливо, строчки корябав.

* * *

Спутаны волосы, пряди,
Космы, власы шевелюр…
Утром тут сумрак наряден.
Чуток анчутка. Сё – сюр!

* * *

Оголенного провода электрошок
предназначен не тем, кто погиб.
220 вольт дернет – как хорошо!
Только, богиня, попрошу: без обид.

* * *

Ты сидишь за моею спиной.
Уж две ночи угрюмо молчишь.
Разговор ни о чем, милый мой,
Ты слезою своей окропишь.

* * *

Мериканцам никак не понять,
Как колоть на груди купола.
Им рубаху на попе не рвать!
Их похмельная рожа трезва.

* * *

Амурных дел вершитель Купидон
Дюймовочку пленил у Снежной Королевы.
Он лил ручьем елей и строчек перезвон,
И шлейф утех воткнул в свои напевы.

* * *

Только визг голодных собак
Прям у башен родного Кремля
Не даёт мне уснуть, ну, никак.
И кропаю стишок «тра-ля-ля».

* * *

Я вижу тишину
Через своё окно.
Я трону тишину
И затворю окно.
И сразу тишина
Отпрянет от окна.
И снова тишина
Отчетливо видна.

* * *

Вначале было сломано ребро.
Бог плоть нарезал, прямо по лекалу.
И из Адама что-то потекло.
Возникал Ева. Прошлого не стало!

* * *

Распахнула я утром окно.
В сердце солнце вонзило свой луч.
От того я живу и дышу,
Что язык мой велик и могуч!

* * *

Не рвите яблоки греха
В пустыне сладких снов!
Тогда и карты «в дурака»
расскажут про любовь!

* * *

Красный цвет на корриде
пожарный
Нежно страстен,
Как всполох любви.
И бодается
страстная пара:
бык с тореро.
Кармен,
отдохни!

* * *

Я отбилась от стаи
Пролетающих ведьм.
Под луною летаю
Одиноко теперь.

* * *

Когда тебя я обнимал,
Спросила ты: «Ты не устал?».
Когда ж тебя я раздевал,
Ты поняла: «Ну, вот финал!»

* * *

Моя нежность к тебе – словно дрожжи для теста.
Не избиты цветки ни косой, ни рублем.
Я мажорный стишок сочинил бесполезный
И игрушку засунул в пушистый твой дом.

* * *

Люблю я выпить кружку пива,
За пивом – книжку почитать.
Страна моя! Ты так красива!
К тебе подходит слово «мать».

* * *

Проезжая мимо по деревне,
Непривычно тихо молчалив,
Мудростью идеи продвигая,
Где-то потерялся креатив.

* * *

Огонь сердец стекает в плен под гриф гитаре.
Сегодня мы с тобой хрипим в коррид угаре.
Банданеон адреналином сжёг Пьяццоллу.
У бёдер кровь в ладонь лилась на грани фола.

* * *

Летом бабочки порхают.
А зимой приходит снег…
Так устроена природа,
Милый сердцу человек.

* * *

Украдкой дождик начинался,
Когда я среди слов топтался.
Причем же тут Хемингуэй?
Он – символ пишущих людей.

* * *

Хоть умерла в Итаке Пенелопа,
Не плачь, пиит. Люби Святую Русь.
Проснись! Какие рядом попы!
Я нашими гражданками горжусь.

* * *

Ты – мой раб.
Я – твоё колено.
Ты – пол-яблока.
Я – твоя церковь.
Ты – мой гимн.
Я – твоя лодыжка.
Ты – мой флаг.
Я – твоя зайчишка.

* * *

Если женщина – мужчина,
Значит, это трансвестит.
Вот еще одна причина,
Отчего душа болит.

* * *

Ты проникаешь сердцем в сны.
Ты – птица. Я – твое гнездо.
Я буду лебедем, как ты, —
Без денег, славы, орденов.
Я буду петь тебя словами.
Толкни меня крылами в строй!
И в нашем с перьями романе
Я вознесусь над суетой.

* * *

В одну любовь не входят дважды.
Уж нету трепета в руках.
И, если встретимся однажды,
Дружить мы будем просто так!

* * *

Конечно, дурак не очень умен.
И речи его просты.
В кармане дыра. Но ведь счастлив он.
Завидуют даже умы.

* * *

И хотя ей почти уже всё равно,
Она строчки лепит – ему назло!

* * *

Маски падают маслом вниз,
Бутерброды собой рисуя.
Воду в свет заливай до границ!
В нелюбви даже руки тоскуют.

* * *

Я летать во сне учился.
А проснулся на полу.
С верхней полки-то свалился!
Вот полёт был наяву!

* * *

Крыша едет совсем, в натуре.
Сердце пишет стихи в ажуре.
И, страдая в любви фигуре,
Я завидую каждой дуре.

* * *

Мы друг друга не обнимем.
Сеять будем семена.
Мы весною шубы снимем.
И – Пегаса в стремена!

* * *

Мужик в порыве страсти не отдастся.
Он сам возьмёт, чего и не дают.
А если и уйдет не попрощавшись,
Так чтоб с другой любовь перекурнуть.

* * *

Не спит в Париже ночь. И мы не спим.
Танцуем в обаянье наших глаз.
И с карт-путеводителем своим
Под звездами шагаем на Парнас.

* * *

Спать легла часов в одиннадцать.
Ночь взбивала чей-то пух.
Вот и полночь. Помолиться бы!
Вдруг вернётся милый друг?

* * *

Мужчины! Берегите нынче женщин
Не только в Женский день, но даже в снегопад!
Тогда назавтра каждый будет венчан
И в загс сведен, чтоб чувства доказать!

* * *

Сижу, стихи свои слагаю.
Барто читаю – про бычка.
Проныра-бес не с утречка,
А ночью колбы заливает
Тем млечным сонным молочком,
Которым кормят и бычков.
Он мне подойник подставляет,
Сливает буквы: чёт-нечёт…
Про что сказать бы мне еще?
Ах, да! Еще он и хромает
На пару с хроменьким бычком.
Доска качается. А что?
Ведь так всё в жизни и бывает.
Вот только, жалко, смысл хромает.

* * *

Подснежник прытким зайчиком скакал.
На речке лёд трещал почти сквозь зубы.
Ручей куда-то к стаду уплывал.
И опасался взбучки день угрюмый.
Врачуя абстинентную мигрень,
Зима дошла в штанах уже до ручки.
Подул от снега ветер перемен.
И рожу корчил рубль до получки.
Фланируя в фланелевых штанах
(Вот привалила в город нынче пруха!),
Зима горланит буйно в рукавах.
Бурчит в ответ подвыпившее брюхо.

* * *

Мыслепоток, рисуя вензель дикий,
Оланзапином бьет немолкнущих ягнят.
Зеркал неискренность шкребёт и бьет великих.
И стих в бреду поэтом всмятку смят.

* * *

Вдыхаю смог я туманами рваными,
Бродя по Лондону. Я – долгожданная!
Еще я странная и желанная,
А также пряная и нежданная.
И нежность шлю я в Париж – фонтанами!

* * *

Сжимая виски, я судьбою играю.
Жаль, я тебя старше. Слегка лицемерю.
Я пальцы и губы у нас разжимаю.
Судьбою играю. Люблю ведь до смерти.

* * *

Он демон злой. Она – святая.
Он алкоголик, склочник, гад.
Она его благословляла.
А он ей с кем-то изменял.
Но отчего ж такое вышло?
Кто виноват за этот бред?
Да просто женщина ослепла,
Когда вручил он ей букет.

* * *

Огонь попытки! Мы все в копоти
Полугрехов, полупожаров.
И мы своими монологами
Ожог свой спичками зажарим.

* * *

Ах, волшебство апрельской ночи!
Цветут нарциссы в декабре.
В пустыне фраз приятно очень
Пропеть с душою о весне.

* * *

Спят усталые лягушки.
И синички тоже спят.
Лишь любовь, как мышь-норушка,
И луна – в меня глядят.

* * *

Я болен лирою болезни.
Пою, слагаю свои песни.
Бессмертен мой огонь творца.
Горю, пылаю весь с конца.

* * *

А она была ростом – два метра,
Не считая еще каблуков.
Для постели важны сантиметры,
А не сети из ласковых слов.

* * *

Заклинаньем на веки вечные
Обманувшись струей кипучею,
Пропадет он в пучине демонов,
Что гнездятся в очах, зыбучие.

* * *

Растекаясь по рукам,
Поцелуй скользит осенний.
И по темным желобкам
Воск течёт свечи последней.

* * *

Ответь мне, брателла,
С какого ж горнила
В башке твоей полный раздрай?
Не в кайф из бокалов
Хлестать с водкой пиво.
Сбреденье – дорога не в рай.

* * *

Отчего обуглены все руки?
Почему опять смеется бес?
И зачем душа, блуждая в муках,
На Стихире ищет интерес?

* * *

Жирап в Париж с жирапами
Жирапно поскакал.
За хвост был окольцованный.
Попал на Сеновал.
Жирапно строчки лепятся.
Не Выхино – Париж.
Пиаф с Гаврошем постятся.
Куда, пиит, летишь?

* * *

Листья падают каплями воска.
Редкий снег уж посыпал виски.
И томится от счастья полоска,
Что видна посредине груди.

* * *

Когда бетон крошится в лихорадке,
Ищи посадку в пене облаков.
Ты без шасси? Мотор завоет сладко,
И – прилетишь туда, где только голый нерв и Бог!

* * *

Я ушел от другой, ты ушла от другого.
С поволокой глаза открывают нам дверь.
Исцеляющий глаз – словно страз. Ты готова
В перекрестьях сплестись без иллюзий потерь?

* * *

Если не растут рога на башке безбашенной,
Это значит, что в стогах не встречался с каждою,
А чудачился с женой, так любовью ласканной,
Что стонала аж гармонь в назиданье каждому.

* * *

У мужчины часто сносит крышу
От общенья с женщиной порой.
Предложенье – взять и пожениться
Дать способен только лишь герой.
И в награду за такую смелость
Будет есть оладушки с утра.
От ворчаний есть простое зелье:
По ночам любовная игра.

* * *

Вдруг осенило меня вдохновение.
Знаю, в объятьях увижу тебя.
Всё перепутать – уже наслаждение.
Мысли шальные! Любовь! Где же я?

* * *

Если рог всего один,
Это очень странно.
Что за способ – рог спилить?
Изменить обратно?

* * *

Завтра будет лучше, это точно!
Вот, к примеру, бабушка идёт.
Лишь вчера она родила дочку,
А сегодня внученьку несёт.

* * *

Звёзды мириадами свечений
Душу носят в море веселей!
Пусть же льются строчки вдохновенья
На простые головы людей!

* * *

В Новороссе уж росы
Пробудились от сна.
На кустах – абрикосы.
Значит, это весна.

* * *

Чтоб бабку хворую за что-то ущипнуть
И деток подарить на склоне лет,
Ей нужно только хитро подмигнуть —
И вот уж дед поднял иммунитет!

* * *

Ой, озорница
Птичка синица!
Губы пылают огнем.
Разум мутится.
Что-то не спится.
Мы на Стихи. ру идем.

* * *

Я последние искры слезами тушу.
Как прекрасна и яростна вспышка!
Я живу! Я реву! Я упрямо дышу!
Не хочу быть ничейной глупышкой.

* * *

Средь зимы расцветают сады без ошибки,
Соловьи на снегу заливаются звонко.
Если стих этот вызвал бы ваши улыбки,
То вина тут одна: лепестковой позёмки.

* * *

Я сегодня на мели.
Позакончились рубли.
Как кораблик, сел на мель.
Приходи в мою постель!

* * *

Давай, плени меня быстрей
Звезда пленительного счастья!
Талант воспрянет из цепей
И на обломках целой части —
Душа, без окон и дверей!
P.S. Это не на Пушкина пародия, а на его подражателя

* * *

Не открывайся, женщина, мужчинам!
Лишь только ты откроешь свой тайник,
Они (разбойники!) остынут без причины.
И ты в страданья впепишься от них.

* * *

Играл рояль. Ласкались мысли.
Вы, словно прячась, танцевали.
Пурга влетела. Вы не кисли,
Но счастье мне не обещали.

* * *

Моя летящая поэтка!
Расцеловать тебя готов.
Душа без разума ужасна.
Как много есть пустых голов!
Словам легко найти управу,
Коль не звенишь ты аки медь.
Пегаса чувства вдохновляют.
Но без мозгов не улететь.

* * *

Ты выйдешь в ночнушке из спальни
И кофе на кухне сготовишь.
Не, я у тебя не расслаблюсь!
Меня ты неправильно ловишь.

* * *

Многие строфы
Ужасно заезжены.
Чмоки улыбок
Звучат как банальности.
Лично-лиричны
Сюжеты отдельные.
Пишут и пишут
Пииты упрямые!

* * *

Я стараюсь, я потею,
Я ночей уже не сплю.
Над катренчиком корпею,
Вдохновением горю.

* * *

Ночь извивается черной змеею,
Вводит в любовный транс.
Счастье воруем мы вместе с тобою.
Мы – как гурманы сейчас.
Спряталась ночь. Снова хмурое утро.
Кончился страсти восторг.
Что-то тошнит… Неужели от блюда?
Даже не хочется торт.

* * *

Умирая от страсти, сгорая от мук,
Проходя сквозь лавины терзаний,
Сохраняйте, друзья, память нежности губ
И момент безрассудных лобзаний!

* * *

Колебались амплитуды резонансом двух частот.
Под обстрелом взбунтовались бубенцы чудных дремот.
Обожглись огнем росинки, усмиряя аквилон.
Может, из библиотеки томик Блока украдём?

* * *

Он влюбился в чужую жену.
А она – в незнакомого мужа.
Муж – в другую. А та – в крутизну
Виртуального мачо. Что хуже:
В треугольнике быть без конца,
Иль углом тупизны в пирамиде,
Иль периметром стать без венца,
Или в куб занырнуть в голом виде?

* * *

Много ли надо человеку для счастья?
Много ли надо, чтоб целоваться?
Много, друзья мои! Надо так много,
Чтобы просветлела под человеком дорога.

* * *

Да, жить надо только с улыбкой.
Иначе нам жизнь не понять.
Смертельна она? Нет ошибки.
Но нужно же что-то клевать.

* * *

Душа обнажалась изнанкой.
Хватали её все подряд.
Наложница стала весталкой,
Душевно свой выставив зад.

* * *

Тут кто-то кому-то целует колени.
Тепло поцелуя горит на губах.
Мы жертвы инцеста, гордыни и лени.
И ангел над нами не ангел, а прах.

* * *

Сильный пол весной совсем не тает,
Ведь мужчины не снеговики.
А снегурки от того рыдают,
Что без слёз – страдают от тоски.

* * *

Субботний день, вообще-то, выходной.
Амур и Ангелы работают в полсилы.
Про адюльтер я так скажу, друг мой:
Не всяк мужчина конь, не всяк – как мерин сивый.

* * *

Мужа постелет. Волчицой отпетой,
Сильной всей силой своей,
Бьется как рыба об лед. И свирепо
Делает с мужем детей.

* * *

Не сходи, пиит, с орбиты!
Мир жесток. Но есть свобода.
Набери под крылья воздух
И, как голубь, – к небосводу!

* * *

Это было давно в Лабытнанги.
Не забыть нам ни дней, ни ночей.
Мы лежали в ненецкой яранге
И резвились, как чукчи, мы в ней.

* * *

Вы пришли весь помятый, опираясь на трость,
В паркинсоне трясясь и устало дыша.
Вы прошамкали томно: «Ах, как хороша!».
Я подумала: «Как же не вовремя гость!»

* * *

До бесчувствия и до озноба
Я любимую властно хочу.
Страсть и счастье! В паренье мы оба.
Я в нирвану с шипами лечу.

* * *

Мне жаль порой, что я не крокодил.
Что зубы не торчат двумя рядами.
Я крокодильчиков бы столько наплодил,
Что удивились б кенгурёнков мамы.

* * *

Где поцелуи, там ружья не растут.
Штыки растут лишь там, где войны.
Лишь поцелуи человечество спасут.
Милуйтесь все! И мир вам – всем влюбленным!

* * *

Увидь поэзию в окне!
Узри духовность в пьяной шлюхе!
И, растворившись в тупике,
На пьедестал взойдя, не рухни!

* * *

Стала популярной я,
Как звезда Полярная.
Мыслила про Кая я,
Книжечки листая я.
К Робинзону Пятница
Повернулся задницей.
Ох, кастрюль невнятица!
На душе сумятица.

* * *

Я был и скрипкой, и трубою.
Скрипел, неспешность вороша.
Но вот беда с самим собою,
Что не осталось ни гроша.

* * *

Где же ты гуляешь, табор?
Средь каких застрял цыган?
Розой вящешь что ль не слабо?
Почему в мозгу туман?

* * *

Солнца лучи приласкали колени.
Ветер, как памятник, стражем стоит.
Вечер наивен, как нежный Есенин.
Летом комарика сладко убить!

* * *

Юность вам не яблоко иль сахар.
Это – наживуленный червяк.
Стих придурочный без шуток и метафор
Кончился хрущёбнуто в кулак.

* * *

Твой стих – почти седой сосед,
Мелькает нравом серебра.
Но одобренья ждешь ты зря.
Клеймо навек на нём:
Фигня.

* * *

Словами тоже можно природу малевать:
Полынь, лазурь, равнины, рассвет, сирень, закат…
Плеснувши чувства в строчки, талантом поблистать.
И будет, слава Богу, что на ночь почитать.

* * *

Я прольюсь мелодией тамтамов
На ладони чуткие твои,
Упаду в колени листопадов,
Трелью струн целуясь от любви.

* * *

Ломать не строить. Дважды два четыре.
У каждой вещи есть свой личный вид.
Восстановить не сложно оболочку.
Престранный стих. Походит на гибрид.

* * *

К реке маршировали все деревья.
К воде спешили эти все деревья.
Шагали дружно снова кто? – деревья.
И хохотала вся лубочная деревня.
Так отчего ж веселилась вся деревня?
Хоть по соседству были три деревни,
Но топоров ведь не было в деревнях.
И дровосеки позабыли о деревьях.

* * *

В будильнике царапается время.
В коробке спичечной скребется майский жук.
А двое в это время так друг друга греют,
Что даже изумляется паук.

* * *

Ох, как давит на грудь тесный лифчик,
Если в сердце не стало любви!
От похмелья – кошмар. Страсть – как хищник.
Мне без хмеля сирень не найти.

* * *

По ступенькам заплеванным ходят
Косяки хулиганских людей.
И тоску на меня нагоняют
Все улыбки красивых лядей.

* * *

Испугался он цирроза,
Водку лихо распивая
И вердыщенку навоза
На читателей спуская.

* * *

Плевать в пуантах с высокой башни
И хрень на лыжах нести упорно
Зачем, дружище? Ведь стих позорный
Похуже смерти, грязней. чем порно.

* * *

Мозг – бесформенный кисель.
Нервы стали струнами.
Сердцу хочется в постель,
А не брызгать думами.

* * *

Мой сад наполнен дивных роз.
Верните мне любовь!
Зачем на небе столько звёзд,
Как в розочках шипов?

* * *

Опротивело всё. И, из мухи слона вылепляя,
От привычки родить что-нибудь: хоть любовь, хоть морковь, всё равно,
Наш пиит свой сценарий бездумно кропает.
Он не ссорится. Он сочиняет кино.

* * *

Их руки страстно протянулись
Обнять друг друга посильней.
Святое женское начало!
Как хорошо ковать детей!
Они сплелись порывом страсти
В объятьях утренних лучей.
Читатель! Изливай согласье
В кровати с женщиной своей!

* * *

Живу в деревне. Все близки.
Пью водку с милым агрономом
От безнадёги и тоски.
О боже, как же скучно дома!

* * *

Я люблю. Но во всем знаю меру.
Улыбнется мне счастье с рассветом!
Буду я бликом солнца и ветром!
На рассвете пожарю котлеты.
И в холодной моей постели
Грянет вскоре на солнце буря.
Кто под утро мне скажет «здрасти»,
Тот милашку найдет не хмурой.

* * *

Наш перекресток ливнем смыт в овраг.
Я бредила. А дождик на углу
Давил на грудь. Я шлёпала назад.
Да где же тут поэзия, Нинуль?

* * *

Спит любимый, не ведая доли добычи.
Перегрызть ему глотку жена ежедневно готова.
Как гепард по саванне, она по ночам где-то рыщет.
А под утро опять возвращается к милому дому.

* * *

Прочитал я стишок. Лепестки раскурочили душу.
Многоточья тычинок на темечко плавно легли.
Я боюсь, что теперь от такого стишка занедужу.
SOS! Спасите! Рыдаю! Такая лябофь! Се ля ви.

* * *

Когда русалки бьют в кастрюле плавниками
Над пламенем рыбацкого костра,
Тогда плесни в бокал хмельной цунами
И шало прыгай, словно Барсик, до утра.

* * *

Из белого ткёт всю причуду пион.
Из рифм и приставок ткёт только поэт.
Вспугнув соловья, заливается он —
Ажурными бликами в свой винегрет.

* * *

Граф де Сад сажал рассаду,
Чтоб сосед с ума сошел.
Вид лавэ открывши с заду,
Он заначил хорошо.

* * *

Поцелуй меня в повязку!
Хрен тебе, не сигареты!
Ты хватай меня в охапку
За великие куплеты!
Что родит земля без мерки?
Пусть стихи она рожает!
Тут поэзией не пахнет.
Тут штанинами воняет.

* * *

Встретив школьную зазнобу,
Так обрадовался Вова,
Что свалилися штаны
Необъятной ширины.

* * *

Строчки слов слагались в дивный ступор.
В душу, интригуя, слались титры.
Выставлялись острые коленки.
И у клёнов не отсохли руки.
А маяк сурово блажил стражу.
Подогнав метраж у горизонта,
Полоскались без стыда немым укором
На просторах брешущие лики.
И, снимая баллы, словно пенку,
Не внимая в смыслы и причины,
Искушал костры в унылом взоре
Наш пиит, в дозоре у пучины.

* * *

А мораль здесь простая. В хмельном удальстве
Не скачи не известно к кому.
Если принца кто ждёт, тот ведь счастлив вполне,
Что отдастся ему одному.

* * *

Влюбившись в глыбу льда, включайте нагреватель
По мощности под тыщу киловатт.
Растает лед! И будет Ваш приятель
На Вас наверняка тогда женат.

* * *

Я люблю, перво-наперво, деньги.
Во-вторых, я люблю друга в срок.
И успех обожаю я, в третьих,
А в четвертых – уют и сырок.

* * *

Я парил на крыльях над Севильей.
Глядь – внизу коррида, бык и рог.
Снег пошел. В снежинок эскадрилье
Я в любви разрывов изнемог.
Бык рычал, как зверь, звериным рыком.
Рябь крови мелькала предо мной.
Макароны кетчупом поливши,
Утолил я голод дикий свой.

* * *

Аккуратно! Тут не наступите!
Обходите это слово стороной!
Осторожней! Здесь не утоните!..
Но дерьмо накрыло всё своей волной.

* * *

Хоть слезинки дождя прямо в сердце тоску наливают,
Через край не прольётся весь ливень, весной налетя.
А в июле и августе лето, конечно, настанет
И подарит любовь и сирень от разлук всех надежд сентября.

* * *

Золотая липа в осень
Потеряла свой наряд.
Хоть она и обнажилась,
Но дубы-то не глядят.

* * *

От стихов горят слова
И обуглились страницы.
Мы просрочки жжем дотла
И ломаем крылья птицам.
Мы десницею своей
Судьбоносно лепим строки
И дымимся среди дней
В пробуждениях мороки.

* * *

Моя любовь звенит любовью.
Любовь! Как я люблю тебя!
Люблю и плачу. И восторги
Любовью льются из меня.

* * *

Ты цветы поливаешь в трескучий мороз прямо с крыши.
Обжигает метель и горюет натружено альт.
Из щелей вылезают друзья – очень наглые мыши.
Ты за хвост их кидаешь – башкой об ажурный асфальт.

* * *

Не торопись, дружище, в стих запустить частицу.
Психом хмельным не надо в душу смешно влезать.
Шансы поют романсы. Гривну меняй на евро.
И не кури в больнице. Лет проживешь 105!

* * *

По Мангуп-Кале я лазил,
Плавал в Керченский пролив.
Но украли Крым, заразы,
В политический Олимп.

* * *

Футбольные игры, конечно,
Хохлов из руин возродят.
И Пушкин воскреснет в Донецке!
И в Харькове мантру родят!

* * *

Разврат мы устроим в дыхании страсти.
Свою ненасытность оставим свечам.
И с криком завоем в любовном согласье.
И звезды к нам рухнут в постельный бедлам!

* * *

Звезды с небес смотрят пристально, как в микроскоп.
Ты ль подо мною? Душа моя вьётся, как пыль.
Топотом конским поет соловей под луной.
Встала любовь. И аж стонет земля Чернобыль.

* * *

Нога нежна с рукой.
Рука моя с ногой.
Лежит рука меж ног.
Нага нога у ног.

* * *

Как всегда, мне опять одиноко и грустно.
Опадает листва. Полыхает рябина огнем.
Листопад, листопад! Если в комнате женщины пусто,
Заметет её снегом, листвой и осенним дождем.

* * *

Я проснулась, словно кошка,
Облизнулась ото сна
И греховною дорожкой
Снова к милому пошла.

* * *

И повесят картину на стену,
Чтоб закрыть там пятно иль дыру.
А художник опять непременно
Станет холст малевать поутру.

* * *

Я навела в душе свой порядок.
А ты вломился в грязных сапогах.
Теперь в моей каморке полный хаос.
Моей души тебе не затоптать!

* * *

Я счастья не ведал в объятьях иных,
Ласкаясь в изгибах уютных родных.
Творят твои руки отрады тепло.
Ты шепчешь мне в ухи про муки назло.

* * *

И праздновало свадьбу всё болото —
От головастиков до чудо-бегемотов.
Размножились успешно те квакушки.
Мораль: бывает счастье даже у лягушки.

* * *

Я трезвый – лишь, когда не пьян.
Я покорил бы океан.
Но вот беда:
Я не моряк.
Сижу, рифмую слово «бряк».

* * *

Доброе утро! Чего тебе, милый, не спится?
Ах, кофейку!? Ну, пожалуй, немного плесну.
Ты так замерз в моей стылой холодной постели,
Что аж заскреб, как мороз от метели, свернувшись в углу на полу.

* * *

Тошнит от водки, эпидемий и хандры.
Пишу стихи средь сонной сплина скуки.
В пустой бутылке от бессмысленной тоски
Зевают дремлющие дохнущие мухи.

* * *

Я на танец бальный приглашаю деву —
Каблучки высокие, локоны до неба.
Парень одинокий, я фокстрот на бале
Оттяну по полной, прямо в бальной зале.
Пусть хрипит Утесов, строго смотрит Пушкин,
Я танцую резво, словно ствол у пушки.
Локоны, опять же, в новизне рапсодий
Вдосталь налюбились в позапрошлом годе.
Я не привередлив. Чувства одиноки.
Беспристрастно время. А глаза глубоки.
Среди строчек ходят сущности мелодий.
Сгиньте все печали! Вдохновенье бродит!

* * *

Из-под палки ходить в музыкалку!
Как же парня им было не жалко!?
Ведь теперь он кропает стишки,
Суматошно долбя из башки.

* * *

На дороге перемен
Отвалились все колёса.
Где ж ты бродишь, супермен?
Нет ответа у вопроса.
Через ливень протянуть
Можно ногу или руку.
Только голову свернуть
Есть опасность, коль не сухо.

* * *

Возьми «науку расставаний»
Для новых сладостных утех.
Но чушью жалостных «стенаний»
Не поднимай себя на смех.

* * *

Под колючим покрывалом
Стриптизёрша и поэт
Разругались безутешно.
Грешным был кордебалет!

* * *

Телефон молчит угрюмо.
Успокоилось нутро.
Мы не птицы. Мы разумны.
Руку жмёт рука давно.
Будем жить, как прежде жили.
Мы в друг друге навсегда.
На Стихире мы сложили
Свои лучшие года.

* * *

Девицам нужно кофточку.
Ведь им милей Париж.
А мне приятней – стопочку
В Урюпинске, малыш.

* * *

На внешность не пеняй, коль замуж не попала.
Проблемка тут в другом: чудовищно умна.
И так всех женихов стихами доставала,
Что поутру с испугу сигали из окна.

* * *

Когда смолой искрится секс,
Стекают соки в солнцепёке.
На косогоре наш рефлекс
Так страстен, первобытно-одинокий.

* * *

Ах, почему я не уехала в Париж,
А улетела в Питер самолетом!
С подвохом от судьбы не загрустишь,
Амурно познакомившись с пилотом.

* * *

Влачит невольница свой стих,
Рифмует гордо и лениво,
Сакрально лепит чих на чих
Строкой из глаз неторопливой;
Безумной фабулой меж туч
Блистает опытно в томленье.
Хоть слог ее почти могуч,
Но – ни о чем стихотворенье.

* * *

Не искры из глаз и не страсти-мордасти
в мозгах вызывают великое счастье;
стихи лишь и проза дают Напряженье
без Ома и Тока – Сопротивленье!

* * *

Чтоб я летать всегда умел,
Не тратившись на обувь,
Господь калоши мне надел,
На лоб поставил пробу.

* * *

Сердце в руках слабо бьется тихонько любимое,
Рёберной клеткой у странника строчкой хранимое.
Что ж ты, родное, стучать бестолково стараешься?
Строчками, белыми нитками шитыми, выдохшись, маешься.

* * *

Хотеть совсем не вредно.
Шалить ведь не грешно.
О, как блудить полезно
Всем супротив, назло!

* * *

Когда душа в лобзаньях со стихами
Пытается свой рейтинг приподнять,
Я вижу средь растерзанных терзаний
Науку: как не надо поступать…

* * *

Я ненавижу в сердце раны.
Рыдаю тихо в тишине.
Слова из скорби и печали
Вальяжно сыплю, как во сне.
И, оборвав в алькове струны,
Посыплю пеплом в крике тишь.
И обрыдаюсь в полутоне.
Зачем ты, ангел мой, сопишь?

* * *

В кратере потухшего вулкана
Раненное сердце не ищи!
Заклинай подругу постоянно,
Чтоб любовь готовила борщи.

* * *

Переосмыслю историю заново.
Переиначу все речи заздравные.
Переживу всё без лжи и истерики.
Перенапьюсь, чтобы вы мне поверили.

* * *

Не ходи ко мне, зараза!
Не просись на угощенье!
У тебя всего два глаза.
Позвони мне в воскресенье!

* * *

От этого вздыхательного стиха,
Трезвучием звонящим в унисон,
Заглохнут соловьи и соловьихи.
Минор средь кущ – мажорный чемпион.

* * *

Попроси у меня невозможного.
Переполнь мою чашу терпения!
Мы с тобой – два пришельца из прошлого.
Так давай приумножим хотение!

* * *

И каждый день – башкой об стену,
В одну дыру: стучит, стучит…
На Прозе дятел Мельпомены,
Стишки кропая, не молчит.

* * *

Я шел по улицам Парижа
Без пиджака и без зонта.
И грех, кто это не опишет
Усталой малостью стиха.

* * *

Пронесусь конём по полю
И в стог сена упаду.
Русь! Чего же боле!
Я Есенина затмлю.

* * *

Душа дорогу выбирает.
А тело гнётся и скрипит.
Плотвою в воздухе играет
Рыбак, который не спешит.
Душа дорогу выбирает.
Голубка с голубем грешит.
Поэт о славе не мечтает,
Словами сиплыми шуршит.

* * *

За такие стихи я убил бы.
Но всего лишь хватаюсь за сердце.
Не ржавеют пииты Стихиры.
Увядаю. Куда бы мне деться?

* * *

Гори поэт! Сияй строкою!
Огнем пылай! Свети всегда!
Но если задымишь порою,
То это не приятно, да.

* * *

На стратегических маршрутах,
Сметая махом с неба звёзды,
Кричат вороны, лезут спруты,
Гремит народ, бряцают кости.
Броня крепка. Бредёт фигура.
Поэт мечтает быть известен.
Рыдает мама. Пуля дура.
Пиит несётся в околесье.

* * *

Ах, поувяли все ромашки
В саду пионов, роз и лилий.
И даже милые букашки
Ползут, потея от усилий.

* * *

Чую запах медовухи
Среди звёзд в долине грёз.
Всполошились светом мухи.
Это стих или курьез?

* * *

Чебурашка – это наша сила.
Чебурашка – символ и мечта.
Чебурашку выпил – и забылся.
Чебурашку пригуби в уста!

* * *

Пишите женщинам стихи!
Ласкайте их хореем с ямбом.
Еще – сразите дифирамбом.
Не тратьте денег на духи.

* * *

Корова – это бригантина;
её штормит в кишках ветрами,
когда она идет лениво
и блин в ромашечки роняет.

* * *

На краешке доверчивой луны
В агонии любовного экстаза
Случился хэппи-эндик у рассказа:
Он заблудился в линиях судьбы.

* * *

В свой уход я ни капли не верю.
Успокойся душа, не скули!
А помру, – на поминках проверю,
Чтоб меня на покой не снесли.

* * *

Влюбился в девочку поэт.
Она – в него за это.
В огне экстаза стихоплет,
Как знаменем согретый.
Взбурлила старческая кровь
Горячечным экстазом.
Струя изверглась на любовь
И пхнула в люк, зараза.
Отбросив в сторону постель,
Фигнею резво машет
Родне назло сей менестрель
И стих копытом пашет.

* * *

Ох, круто нарублено! В ребрах любви
Обрывки из вен мельтешат.
Смеялся до колик, до спазмов в груди,
Я стих этот весь прочитав.

* * *

Побледнеть от слова «мать»
Мог бы Саша Пушкин.
Но умел он рифмовать
Чуточку получше.

* * *

Я срываю рубашку мгновенно.
Очень быстро снимаю штаны.
Наша страсть – как накал, несомненно.
Наши стоны без думья слышны.
Ты сорвал с меня платье мгновенно.
Я накал свой в истоме ищу.
Сладострастье в истоме похмелья!
Сладострастно вандала хочу.

* * *

А хочешь, прыгну в окно, как зайчик,
Ночами топчущий тропок лунь?
А хочешь, пчелкой взлечу парящей,
Чернику бросивши на июнь?
Я просто глупенький Чебурашка.
Люблю ваниль, июнь, мармелад…
Ушами машу. И кушаю кашку.
Стишки сочиняю про всё подряд.

* * *

Как хороши мои грехи!
В ладонях эполеты
Ну, так и просятся в стихи
Про дождь и бабье лето!

* * *

Ища иголку в стоге сена,
Найдешь ты репку непременно.
Но если покопать в Стихире,
Любовь обрящещь в этом мире.

* * *

Хочу касаться своей дланью
Твоей пленительной груди…
Ты отвергаешь четвертак?
Тогда возьму тебя за так.

* * *

Ту жимолость склевавши,
Объелися дрозды
И дружно пообгадили
Деревья и кусты.
Ой, жимолость! Ой, жимолость —
Любимица дрозда!
Тебя воспела, жимолость,
Поэтка навсегда.

* * *

Я все глубже врастаю в стихи.
Закаляю их, ложь вырубая.
Закаляюсь! Сгорели мосты.
Я рогами на зло отвечаю.
Этой жизни крутая стезя
Бьет характер покоем извечным.
Я стальной. Быть мудрее нельзя.
Я не трус в суете человечьей.

* * *

Оброню слезу и обрыдаюсь,
Сопли поразмажу до колен.
И тебя, родная, обнимая,
Обогрею вмиг, в один момент.

* * *

Так хотелось замуж,
Что и не дождалась.
Рыжему придурку
Просто так отдалась.

* * *

Без перьев крылами нет смысла махать:
Взлететь не удастся. Иллюзии —
Что душу в осколки удастся собрать
В стиха безудержной предвкуссии.

* * *

Закопайте любовь, мои други, поглубже!
Будет выбор велик, разбегутся глаза.
До доски гробовой – баб побольше и лучше!
И трепещет душа. И скрипят тормоза.

* * *

В пустынных днях сердечко притомилось.
Безудержно хотелось мне проказ.
И каждый лепесток тебе поверил.
А ты ушел к другой, в который раз.

* * *

В просторы далей Интернета
Устремлены твои глаза.
Спою я песню, чтобы где-то
Тебя я в офисе познал.

* * *

Параллели миров! Вы живете, мне мнится, незримо.
Ваш вселенский покой энергетику жизни даёт.
Параллели миров! Вам отдамся. Вселенные мимо
Пролетят параллельно. И жизнь моя, чую, пройдет.

* * *

Написал я на снегу: «Анюта!
Я тебя всю жизнь свою искал!»
Многих лаборанток института
Я любил, лелеял и ласкал.

* * *

Не прорастайте же корнями!
Тогда не надо будет рвать.
Играйте лучше с пятаками,
Чтоб рубль к пенсии собрать.

* * *

Изгибами лианы чьи-то бедра
В чертог неистово добычу завлекут.
Ты в танце свой трофей возьмешь огнеупорно:
Мой апогей – четыре-пять секунд.

* * *

Кукуй кукушечка! Яичко
Твоё в гнезде не пропадет.
Согревшись попою синички,
Оно орла произведет!

* * *

Нам от мужского вниманья – восторг и тепло.
Луч от него всколыхнет наше тело и душу!
Мы поцелуй от души на подушку положим. Листок,
Словно росинка, парит над душой тихой чушью.

* * *

Слёзы капают из глаз.
Отвалился даже хвост.
Покормите, люди, пса,
Чтоб он косточку принёс.

* * *

Рифману-ка я «пиво» и «почки».
Пусть под утро появится стих!
Раскорячатся буквы и строчки.
Кто взойдет королевой средь них?

* * *

И будет этот Робинзон
Мечтать о Пятнице, о страсти,
Вздыхать, смотреть на горизонт,
В тоске, лишив себя же счастья.

* * *

Пока-пока, не поминайте лихом!
Поплакав, даже порыдав,
С восторгом бреда сгину тихо,
Воспоминания забрав.

* * *

Не пишите писем в дождик,
Ибо горечь разных фраз
Слёз наделает. А зонтик
Никого еще не спас.

* * *

У знойных поцелуев жаркий привкус.
В твоей мне страсти хочется тонуть.
Я распускаю крылья, словно фикус.
И вновь парю в усильях, как-нибудь.

* * *

Я отдам все монеты и в придачу седины.
Наплюю на простуду средь метель тополиных.
Поцелуев букеты на губах не увянут.
Позовешь меня в лето – осень скоро настанет.

* * *

Если наступил в Апокалипсис,
Зад прекрасный посади на стул.
И башку со шляпой, словно примус,
В палубу засунь, чтоб шторм не дул.

* * *

За горизонт попятились тревоги.
Светлее мысли стали в голове.
Из бремени куёт кузнечик время.
И млеет истина в открывшейся земле.
В душе средь покаяния – восторги:
Я человек, я бремени росток!
Свалилась с плеч гора ко мне на ноги.
Я на пороге светоч памяти сберёг!

* * *

Мне снится образ твой ночами.
И пусть ты замужем давно,
Но я, ложась один, печальный,
Ласкаюсь мыслями легко.

* * *

Молния пронзила сено шпагой.
Испугавшись, ёжик пробежал.
И в тиши с печальною отвагой
Вечный рай росу расцеловал.
Бог развёл руками в небе тучи.
Тихо дрых весь звёздный кинозал.
Тишиной Стихиру очень мучил
Громовержец, что стихи писал.

* * *

Я, целовать, люблю, твои, ладошки,
А, также, мочку, ушка, с, капелькой, серёжки,
Невзгоды, украду, себе, твои, по, капле,
Как, карамельку, обсосу, тебя, по, пьянке.

* * *

Снесло ураганом от чувств все поручни-перила.
Бикфордовый шнур заискрился. Надежды молчат.
Дырявый эфир на кроссворды обрушился миром.
Колеса по сердцу в испуге, как птицы, шуршат и стучат.

* * *

Мне это лето подарило Вас.
А осень подарила Вас повторно.
Зима пришла в сиянье Ваших глаз.
И вот весна! Пишу о Вас узорно.

* * *

Слова летят за воротник,
рушник распорот у портних,
у старика упал парик…
Поэт коверкает язык.

* * *

Починю-ка я лучше примус.
Бегемот формирует мой вкус.
Вы зеваете? Это безрадостный минус.
Сапогами не бьёте? Так это ж огромнейший плюс!

* * *

Достану древний саквояж
С модерна антресолей
И с ним пойду на вернисаж,
Рассыпав тонну соли.
Мой наркотический кураж
Отсюда – от простаты.
Средь кожемяк я крякнул аж,
Как лошадь без зарплаты.
Авангардизм, попса, модерн…
Как много слов я знаю!
Я саквояж к чертям допёр.
Во нравственность какая!

* * *

Жил пузырь на свете мыльный.
Очень радовал он глаз
переливами цветными
и полетом в небеса.
И стихи о нем сложили
на Стихире стихири.
Им завидовали даже
в Занзибаре дикари.

* * *

Белый Ангел мой! Ты поклюй с руки.
Улетай скорей от моей тоски.
Ведь весна пришла и звенит капель.
И закрою я за тобою дверь.

* * *

Это был свет, который любил.
Я не умела, а он умел.
Я поплыла, почему-то застыв.
Свет и любил, и манил.
Так излилась серебристым дождем
Грустно-любовная смесь.
Ода любви, разрази меня гром,
Мною напишется здесь.
Тут преисполнилось сердце хвалой.
Грянул бесчисленный хор.
Переплелись звуки с душой.
Господи! Стих – мой позор.

* * *

Я тобой опьянен, опьянен!
Ты одела для загса венец.
Я как Пушкин сегодня влюблен.
Ангел мой! Я ведь пьян, как Дантес.
Хочешь, прыгну в костюме с моста?
Этот загс – мой последний причал.
Я тобой опьянен неспроста.
Я счастливей невест не встречал.
И ласкает нас Питер с моста.
Дядя Питер! Спасибо тебе!
Зарифмую я тут «до утра».
В вальсе кружатся толпы невест.

* * *

Во мне – любовь от всей Вселенной.
В тебе – истоки от Востока.
Я весь влюблёно-несравненный
И патетично одинокий.

* * *

Тащит грехи свои русская баба,
Тащит безропотно. Пишет стихи.
И пожалеть её вроде бы надо.
Только забыть невозможно грехи.
Топчет она свое женское поле.
Жизнь её плетью хлестает. И крест
Свято несёт по грехам за собою,
Чтоб вдохновенно грешить среди мест!

* * *

Бежали дни в истошном беге…
Средь жизни строчек зрел побег.
Рулады страстные набега
Тихонько спрятались в душе
Чрезмерно пряными клише.
И, громкий крик маня в желанья,
Рвалась моя любовь на свет,
Как мотылёк в огонь летела,
Любовь, не ведая про смерть.
Пожар дыханья стал скучнеть…
И, осадив кнутом мечтанья,
Сочась сквозь жизнь, как боль и стон,
Любовь! спасёшь ты от стенанья!
И страсть станцует вальс-бостон!
И стих мой будет – чемпион!

* * *

Хорошо нам жить под Водолеем!
Пишем мы, силенок не жалея.
Кризис добротой преодолеем.
И стихи клепаем, как умеем.

* * *

Неистово желанья усмиряя,
Сжигая тысячи дымящихся свечей,
Сама, как штепсель, вдруг перегорая,
Она искала, где погорячей.

* * *

Сунусь я дегтем в медовую бочку —
Вылечу сердца твои я болезни.
Лечатся мёдом. Лечатся дёгтем.
Очень попытки лечиться полезны.

* * *

Соловьи стихают в роще дальней.
Плачет затуманенный закат.
И слеза скатилась так печально,
Что листок умылся невпопад.

* * *

Не травитесь, поэтки,
Ядом вечной любви!
Покаяньем кокетки
От судьбы не уйти.
За пределом Вселенной
Обретая покой,
Стих лепите нетленный
В восхожденьях душой.
И в неведомой дали
Так сплетайте строки,
Чтоб мужчины, рыдая,
Никуда не ушли.

* * *

В забубённом Сестрорецке,
Шкурку солнцем прокалив,
Я мечтал о стихо-рецках
Шелупонью всех сразив.
Нецензурно ресторанно
Я, как чудик, стих писал,
От Кореи до Урала
Поражая наповал.
Перья все мои побиты,
В голове дыра. Сибирь?
В Тель-Авив бы мне уехать!
Там я был бы как Снегирь!

* * *

Обрастал я шерстью, вырастая.
Шкура волчья, хвост и волчья пасть…
В человечьей полуночной стае
Зайцем гибну. Как бы не пропасть?

* * *

Ты в храм мой вошел в вожделенном хотенье,
Приник к алтарю, не спросясь разрешенья.
И так ты рванул по аллее растленья,
Что я покачнулась, упав в раздвоенье.
Смычок твой пиликал по порванным струнам,
Поскольку не первый открыл ты темницу.
Как птичка я билась в мистерии лунной
И стала похожа на курицу-птицу.
Разливши симфонию в храм мой поющий,
Ты так ликовал всемогуще и страстно,
Что я помолилась о годе грядущем:
Ведь буду как утка с яйцом. Очень странно!

* * *

Бесплатная доставка пиццы
Мне не мерещится, не снится.
Рвану-ка я на заграницу,
Чтоб лицезреть там груди, лица
И кис гламурных ипостась.
И, зудом томным возродясь,
Собой в коня преобразясь,
Любить иных, в постель ложась.

* * *

Улыбалась игриво с востока, проснувшись, светило.
И высокие травы шептали июльский сонет.
Тридцать лет, тридцать лет – это в браке, ребята, не хило!
Ты придешь в мои сны. И любовь тут же скажет «огромный привет!»

* * *

Как трудно жить,
Когда ножом ударят
И кровь сосут из лезвия в спине.
С насмешкою по телу, ох, блуждают
Враги с надменным взглядом на душе.

* * *

Посреди реки плыву,
Прям навстречу ледоходу.
Может я не утону?
Жду весеннюю погоду.

* * *

Лети хоть в стае, хоть не в стае…
Но если в голове дыра,
Крыло тогда не выручает.
И получается беда.

* * *

Мне Господь сказал в восторге:
«Вдохновенно пишешь ты!».
Я в сомненье просто обмер.
И в душе теперь понты.

* * *

Где вас искать прелестные созданья?
В борделе, на панели, на песке?
Как погасить мой децибел желанья?
Я на Стихире растворюсь в тоске.

* * *

Разошлася унылая осень.
А в груди моей птичка стучит.
То крылами взмахнет, то забьется,
То зальётся слезами в ручьи.

* * *

Изумрудные глаза,
Под рубашкой пипки…
Тут гребёшь 2–3 раза,
Если ты не хлипкий.

* * *

Похерив в лабуде забор,
Устроив по низам запор,
Запоем притомив мотор,
Поэтка съела мухомор.

* * *

Э-э-х!.. Почти в хмельном угаре
Сочиняем мы стихи.
Ах и ох! – как на пожаре.
Рифмы наши нелегки.

* * *

Идите ноги! Весело гуляйте!
А я в экстаз души впадаю тут.
Поставлен мне диагноз: полнострастье.
Шагаю в небо. И из губ – салют!

* * *

Домик японский пустой.
Аист на крыше.
Хокку и гейша. Бог мой!
Вот мои вирши.

* * *

Напиши и сотри! Но не будь кистепёрой.
Жанну Дарк с бизнес-леди на сук посади.
Ариадне не быть во главе мушкетёров.
Перезрели, испортились рифмы твои.

* * *

Голова не поседеет,
Если хной её намазать.
А изменишь – муж сумеет
Пару раз по шее вмазать.

* * *

Не зализать сердечных ран,
Коль ты, как пес, попал в капкан.
В плену терзаний тяжко жить,
Когда терзают миражи.
Зачем же в пустоту кричать?
Быть может, лучше промолчать?

* * *

Томлюсь, блуждая, как сновиденье, середь людей.
Жду урожая, да! – урожая своих идей!
А вот и осень, зима и далее – что, что там есть?
Весна и лето, конечно. Вот это песнь!
И книга птицей взлетает в небо, крылом шурша:
Её читатель бросил. Болит душа.
На ощупь слово беру, пишу.
Еще подарок для пародиста я напишу!

* * *

Когда в забой уходит смена, как Данте в ад,
В тайге – явленье хора из жаб, цикад.
Как на болоте, в тайге, где мхи, завелись они?
Вопрос торчит отдельной нотой из-под ольхи.
Чу, под землёй кипит работа в кругу чертей!
Я, словно ротор, слова гоняю погорячей.
За звуком – звук. Мелеет эхо. И сохну я
Без слов, без мук. Во прореха! – судьба моя!
С кайлом по нише, слагая рифмы, ползу с трудом,
Как вечный раб. Ничего не вижу. Почти дурдом.
Восторга нет. Проснуться что ли?.. – Глаза открыл —
В свет книга вышла! Рыдайте, люди, – сколь я нарыл!

* * *

Вороны стаями взлетают с кладбища в снегах глубоких
Могилы тают в любви ристалищ на солнцепёках.
Из гроба в зелень покойник вылез и греет кости.
Не синий – бежевый отшельник. Пришел к нам в гости!
Фанерка-досточка, ни дат, ни имени, казённый номер.
Сухарик, стопочка, от рыбки косточка – тому, кто помер.
Покойник косточкой от рыбки тут подавился.
Вопят вороны, что – удавился.

* * *

Звёзд острых покачнётся сфера из-за плеча.
Корявит строчка мозг без логики и без ключа.
Где тёмен смысл, там в грешном теле – мольба и дрожь.
Зачем, пиит, такую темень и чушь несешь?
Не тычься мыслью, кто ты, где ты, который час.
Из тысяч странных и нелепых обрывков фраз,
Обрезков смысла и событий, из слёз, страстей
Сложи стишки. Чепухой – поучи людей!

* * *

Космос внутри. Сотрясаются в брюхе козявки.
Мир оголтелый плывёт средь свирепостей баксов.
Хочешь – пиши, но старайся не блеять и вякать.
Космос снаружи. В стеклянном стакане – пиявки.

* * *

Я люблю свою Наташу
Даже посильней, чем Машу.
Анку тоже я люблю.
Клаве песенки пою.
Зинке – только керосин;
Ну, зачем жене бензин?

* * *

Поэту рифма не нужна,
Размер ему не важен,
Да и в читателях нужда.
Ну, Миша, ты отважен!

* * *

Сегодня я ни капельки не кактус.
Я аленький цветочек. Посмотри!
В руках твоих я в воздух превращаюсь.
Прильнув к губам, исчезла. Ой, прости!

* * *

Вот ангел в небе белокрылый
Расправил крылья-паруса.
О, друг! Зачем же ты унылый?
Гляди, какая я краса.

* * *

Я пишу в никуда. Я учуся черпаться чрез силу.
Пусть лохматит луна в этом мире подлунном мечту.
Понимаешь, огрызок любви, я тут тухну уныло.
Не вернёшь мне ключи? Ну, тогда от тебя ухожу.

* * *

Срывая тормоза в упор,
Все брызги собирая в злато,
Несись, герой, и будь богатым.
Ты расплескал любовь? Позор!

* * *

Мальчик картонный послушно жует свою кашу.
Вот ведь паскудно-пустынный у кашицы вкус!
Лучше стишок я состряпаю про простоквашу.
И содрогнется читатель и прыгнет, как зверь на укус.

* * *

Птицы летят сквозь меня и желудок щекотят.
В нос мой на крыльях влетает табун мотыльков.
Стих наварю я, свой бред словно вилкой мешая.
Очень невкусно с горчицей? Синею, как птица без слов.

* * *

Не сахарной костью давлюсь. Я давлюся словами.
Монетки в бутылку бросаю. Таков мой протест.
Асфальт я домой принесу и катком свой стишок укатаю.
Пульсирует боль и гремит среди мягких на заднице мест.

* * *

Наши души сгорают на адских кострах.
У любви нашей сдернуты шторы.
Нам отчаянье мук разрывало сердца.
И в агонии ржут все суфлёры.

* * *

Хвост стоял, как обычно, трубой.
Я в любви без конца признавался.
Ты в десятом была. За спиной
У тебя я в страстях распускался.
Я в безумье букетики нёс.
Ты их нюхала. Сердце сгорело.
И влеченье шальное до слёз
Отзвенело, шутя, отболело.

* * *

Я друзей всех своих превращала в врагов
И в холодной тиши обретала любовь.
Шла вдоль бездны в глуши, поглотив все года.
Вера с верой, поверь, это верно всегда!

* * *

Не склоняй стихи к сношеньям.
И грамматику учи.
Важен смысл в стихосложенье,
Как любовь в самой любви.

* * *

Как я играла на рояле!
Что даже птицы зарыдали.
Рояль и шторм – вот это сила!
Клепсидра встала из могилы.
Какие слышались октавы!
Вот это строки! Боже правый!
И штормом в шторме управляя,
Гремела я своим роялем!

* * *

В день рождения мне ты в подарок любовь с животом подарила.
Крутизной своих бедёр гламурно с улыбкой дразнила.
Без остатка собой ты меня наповал так пленила,
Что вошла в меня пяткой и полностью мозг растворила.

* * *

(Игорю Белкину, с пламенным приветом из черного списка):

Повыжгло время мои кудри.
И, морду всю переморщив,
Как Аристотель очень мудрый,
В плоти девичьей хрен мой жив!

* * *

(Фаине Соколовой, с душевной брутальностью из ЧС):

Испытавши любви брутальность,
Расправляю с душою крылья.
Но на шрамах души реальность
Над коленом сломалась былью.

* * *

Льются волосы. И цвет
Яблоневый льется.
Вот загадка: мыслей нет,
А душе неймется.
Как бы так окольцевать
Руку, как у птички?
Хочут руки обнимать.
Дайте в руки спички!
Если даже улетишь,
Где-то окольцуют.
Ох, какую ж лабуду
Иногда рифмуют!

* * *

Небо словно слёзы держит,
Натянулось, как в узде,
В позу встало. Ветер прежний,
Освети стихи везде!

* * *

Хрусталллликом нежным звезда мне мерцает.
Из облачной теми её – в кузовок.
Луна воровато-незваннннно моргает.
Я суну её, прям как дар, в туесок!
Я звезды считаю совсем не напрасно.
Я их собираю в отары стихов.
А вы не корите. Хоть звезды и гаснут,
Но только на небе. Сё гимн пастухов!

* * *

Время тянется как кошка.
Время старится, трещит.
У Амура из лукошка
Циферблат аж прям торчит.

* * *

Если лопнет резина,
Кто-то сможет родиться.
В кипарисах уныло.
А волчице не спится.
Звезды хлещут текилу:
Литров пять хлобыстнули!
Ветер воет в могилах.
Жуть какая! Уснули?

* * *

Вечер (вот ведь щучий сын!)
Спать не хочет, щурит глазки.
На ступеньках спит акын.
Хлам в словах у этой сказки.

* * *

Не обижайтесь на страданья от разлук.
Как тесно нам – трепещущим в эфире!
И с письмами, краткими сообщениями, рецензиями, стихотворениями и поэмами, мой друг,
Мы безнадежно кружим по Стихире.

* * *

Груды грудей винограда.
Перси – персиков услада.
Блуди – блудиков награда.
Я смеялся до упаду.

* * *

Хотел я поменять жену:
Жужжит, как дрель, бетон ломает.
Карниз ей нужен! Я лежу.
Ушла к соседу, отдыхает…

* * *

Ругайте же меня, не смейтесь над словами!
Пусть дворник разухабистой метлой
Погладит мои строки вместе с вами.
Я, как сорняк, порву всех над собой!
Так рвите ж и терзайте мою душу!
От вас не жду не почестей, ни лжи.
Лапшу вам понавешаю на уши.
Читатель! Над стихом моим не ржи!

* * *

И, скушав по два килограмма,
Легли они вместе в кровать.
Но с ними случилася драма.
Как трудно позыв удержать!

* * *

Я Дряба, я Жужа, я парень лихой!
Стишками взорву ваш унылый покой!
А если кто скажет «фигня, ерунда»,
Хлопушкой бабахну, чтоб помнил меня!

* * *

Признайте: нужна нам сатира
На всех толстокожих невежд!
Сбежим от плешивого мира
В утопию нег и надежд!

* * *

Коктейль любовный нами взбит!
Как торт он сладок, не горчит.
В любви важна надежность фраз.
Что б рифмануть? Сиянье глаз!

* * *

Когда кулак побьет тебе лицо,
Ты радуйся, что это не ногой.
Пегас бунтует в донышке не зря.
Твой ориентир маячит, словно плот,
В котором ты – Колумб, Жюль Верн, Дефо.
Ты кубарем летишь, поэт-герой!

* * *

Если льют дождями слёзы,
Валерьянку пей, поэт.
Не скорби душой тверёзой.
Рифмы складывай в куплет!
Жизнь совсем не поэтична.
Чтоб бесстыдницу обнять,
Закружи покруче рифмы!
Познакомишься опять.

* * *

Осталась валяться на плахе,
В крови утопая, душа.
И тело в одной лишь рубахе
Бредёт без души не спеша.

* * *

А что-то мне не пишется сегодня,
Хотя любовь в душе легко цветёт.
Так рифману же строки я свободно!
Мечтой пронзю! Читатель не заснёт.

* * *

Ты взорвала вчера мой покой
Своей дивной волшебной рукой.
И в блаженном любви беспределе
Я стихи сочиняю о теле.

* * *

Софитами комет мечта в сердцах летела.
И незабвенно вслед софитам от комет
Она софитно так красиво пролетела,
Что радугой летучей софитнулся поэт.

* * *

По улицам метался звон,
И журавли рыдали клином.
И бились бредни над холстом.
И стих расцвёл хвостом павлина.

* * *

Свой монолог, свеча, не прерывай!
Разбереди в душе огня пружину.
Вся изрыдайся. Вся в соплях? Пускай!
Зато тобой любуются мужчины.

* * *

Во глубине сплетенья рук
Храните снов своих желанье!
Не пропадет ваш скорбь средь мук
И душ сладчайшее страданье.

P.S. Это не на Пушкина пародия, а на его подражательницу):

* * *

(Игорю Белкину, со смехом из ЧС):

Скрижаль молчит. В башке дурман.
А небо солнцем прожжено.
Из ничего лепи роман
И сей свой бред на решето.

* * *

Под звуки джаза с саксофоном
Так изнывала чаша с лоном,
Что вся в терзаниях синкопы
Упала в рифму к слову «попа».

* * *

Во время качки я держусь за сердце.
Моря штормят. В душе царит испуг.
О, лаг и леер! Чем бы мне согреться?
Скорей бы в гавань! Много там подруг!

* * *

Ох, я чувствую, зверею,
С этих строчек стекленею.
Тут есть струны контрабаса,
Стразы, коврик для намаза,
Сказки, шапка Мономаха,
И пластинка, и сберкасса,
Лук в корзине под столом,
Рубль, дырка… Во дурдом!
Бред исписанных тетрадей…
Софья, сжалься, бога ради!

* * *

Дятлов много вокруг. И окраски их странны.
Долбят клювом стихи. Их сиреневый вид
Нагоняет тоску. И в бредовой нирване
Как морзянкой поэт и стучит, и стучит.

* * *

«Я люблю тебя до слёз
В этом облаке из роз».
Плохо тут Серов пропел.
Ишь, устроил беспредел!
Я ремейк теперь пишу
И иллюзией дышу.
Принц чарующей мечты!
В виртуале соткан ты!

* * *

Плачет роза, плачет недотрога.
Всю ее шипами исколол
Грубый роз, бредущий по дороге.
Лепесток стекает. Во прикол!

* * *

Бескрайня звёздна дивна ночь!
Планеты светят в назиданье.
Чтоб Космос этот превозмочь,
Притихни в тихом ожиданье!

* * *

Жизни быстрый шаг
Свечку сжигает.
Колет иголкой маг:
В куклу втыкает.
Глупость? Не верю!
И хоть за монету
Я разведу вас стихом,
Утомлю беспросветно.

* * *

Как птичка колибри поэтка по граблям порхала,
Нектар собирала меж грядок и майские розы.
Сельхозинвентарь она в граблях своих потеряла.
Влюбилась, как кошка, в те грабли. Где грабли, там слёзы.

* * *

Шумел камыш, деревья гнулись,
У неба плакали глаза.
Мальчишка с гейшей кувыркнулись.
Катилась по земле слеза.
Поэт, нажми на тормоза!

* * *

«Ты не злилась душой, отменяя проклятья,
Головою не билась в слезах о кровать».
Ох, не надо, Григорий, быть сиреневым дятлом,
Чтоб такую вердыщенку строк написать!

* * *

Если сумрачен поэт,
Да еще не жрамши,
Сочинит тогда сонет
Вроде простокваши.

* * *

И утро настало, кажись.
Людмила! за рифму держись!
И если стишок ни о чём,
То это тебе нипочём.

* * *

Я влюблённым юнцом пробивался
Через стены, фонтаны, «Березку»…
Хоть я с местной фарцою якшался,
Но не пил с нею модную водку.
Вот и кончилась юность златая.
Натеревши мозги до мозолей,
Я прозрел: есть ментальность другая —
Незаметные дедушек роли.

* * *

Священный город! На ночь глядя,
Воспринимаю я тебя!
Ты – камень в сердце! Ты – отрада!
Ты – стройный. Ты в душе, как рай.
Душа и сердце у поэта
Не спят, судьбе наперекор.
И белый цвет из кучи света
Леплю я нежно до сих пор.

* * *

Не хочу ни секса, ни сакса, ни Стикса, ни даже блуда.
Мой вулкан притомился, дымится во льду ментально.
Не хочу быть ни лузой, ни дивой, ни даже Иудой.
Я как древо у джинна в зигзаге. Стою под флагом.

* * *

В преддверии любовного цунами
В душе неразбериха и бедлам.
Блудить не стану. Я грешу стихами.
И убиваю строчкой наповал.

* * *

Если тебя не коснулась беда,
Значит, не будет поры ограбленья.
Мистика зла. Пролетают года.
Рыщет беда. Экономь все движенья.

* * *

Я на берег, на левый, выйду.
И увижу: твой берег – правый.
Переплыть к тебе что ли смело?
Или просто причёску поправить?

* * *

Уткнись, мой друг, прям в Космос мне покрепче!
Увидишь там рельефы мирозданья!
(Там много есть, чего в картинах нету)
И навсегда застрянешь в начертаньях!

* * *

Потерявши ясно-сокола,
Я в полынь пойду пешком.
Ох, ты травушка высокая!
Я отдамся нагишом.

* * *

(Анатолию Цепину, с пламенным приветом из черного списка):

Увидя цель, залез на скалы,
Повис Тарзаном над мостом.
Он молодым был обезьяном,
Хоть не размахивал хвостом.
Он альпинист был в рваных кедах,
Фотограф ловкий, хоть без брюк.
Он молодой был непоседа.
И – чуть не наступил каюк.
Но в щель засунув свои пальцы,
Попутным ветром увлечен,
Он жив остался. Вот ведь мастер!
Хоть голый, но как чемпион!

* * *

(Игорю Белкину, с очередной пародией из ЧС):

Не лезу с Музой на Парнас.
Я сам – почти как гильотина.
Я словом бахаю в Пегас,
А не в промежность или спину.
Не лобызаю всех подряд
Своей расхлюстанною лирой.
Рифмую я, едрёна мать,
Как топором. Но вот сатиру
Я не люблю. И критик бл@дь
Пускай не лезет поправлять.
Его я в черный список кину,
Чтоб не мешал шедевр писать.

* * *

(снова ему, снова оттуда):

Если ты правозащитник,
Елы-палы, чья-то мать
Бурей гнева так покроет…
Что за грош начнёшь писать.

* * *

(ему же, оттуда же):

Моя страна полна поэтов.
Горланят, брань идет чрез рот.
Эх, воскресить бы нам комбатов
И перетрахать весь народ.

* * *

(и снова – ему же, из того же места):

Раз у дев за палисадами
Не рябинится роман,
Помоги, чем можешь, Игорь, им!
Не беги, как графоман!

* * *

Хочу упасть в твою пучину,
С ресниц сорваться, в глаз уплыть
И в ностальгии чаровницей
Тебя причудой напоить;
Собрать бессонницы наколки,
Поднять бразильскую любовь,
И треснуть так, чтобы осколки
Пронзали сердце вновь и вновь!

* * *

Сердце стучит барабаном.
Арию флейта поёт.
Марш Мендельсона дурманом
Мне прямо в ухи поёт.
Плачет сюита, рыдает.
Где ж ты, изменник родной!?
Свечки во мраке мерцают.
Лето уходит с тобой.

* * *

Какой же ты несносный!
Прикованная вся,
Бегу к тебе по росам
И рифмам на сносях.

* * *

Ты ворвался, вломился, влетел как тайфун
В мою душу и тело, сорвав все бинты.
Как безумна лавина на крыльях от чувств!
Верю, в ангеле есть все мужские черты.

* * *

Несётся танками война.
Миг превращается в разруху.
Снаряды стрел горят до травяного тла.
Поэт потеет, с крыши рухнув.

* * *

Ты меня приласкал не пустым рукавом.
Ты ладонью трепал мои русые косы.
Набухал колдовством. Поиграл в перезвон.
Опрокинулась в рожь я, в покосе.
В обнаженную спину ты подло плевал.
Колыхалась трава среди ржи и осины.
Я щадила тебя. Ты щеглом улетал.
Не подставлю я впредь свою спину!

* * *

Немного секса – и всё в ажуре.
Порыв и страсть – вот и хорошо.
Свободны люди в любви амуре.
К кому податься бы мне ещё?

* * *

Слова подобраны. Подобран и аккорд.
Я добрая. Я под зонтом добра.
Аккорды подобрав, браня свой зонт,
Играю словом, мужа теребя.

* * *

Поцеловал? Отвали!
В лезвиях воспринимая,
У королевы замри.
Хоть изо льда, но нагая!

* * *

Прижопила Люля булю.
Надудила в зюзик срулю.
Просюсюнила диньдинь.
Чу! Надудилась и – бздынь!

* * *

Мы баллы собираем.
На конкурс все, друзья!
И дружно мы читаем,
Что и читать нельзя.

Чиполинно макушка ребёнка в ночи силуэтит.
И животик болит. А Дюймовочку съели кроты.
Ширпотребно из раков и греков сварю винегретик.
Лопоухо пииткой не поротой кину понты.
И тогда я, в арбуз металлический ключик вставляя,
Оседлать табурет с топором постараюсь в метро.
А про ср@ки писать не хочу. И, как птица взлетая,
Я про драки слагаю в корыто своё ремесло.

* * *

Лечу, как звезда, в атмосферу.
Глазами призывно вращаю.
Здесь волны морские. Не верите?
Я мифы поштучно слагаю.

* * *

Смотрит мой абажур
На твое жалюзи.
Я тебя разбужу.
Ты меня расспроси.
И пускай жалюзи
Не поймет абажур,
Ты меня полюби.
И я крикну «бонжур»!

* * *

Внуки, сопли подотрите!
Дочки, победите стрессы!
Через шлюзы и непрухи
Я шагаю, как принцесса!

* * *

Знать, погода в бреде виновата.
Заморочки в плесени живут.
Экскременты? В этом – виновата.
Тесен мир! Пусть рейтинг принесут!

* * *

Спасибо, комп и монитор,
Что терпите поэта.
Спасибочки, что весь мой сор
Слагается в куплеты.

* * *

Я сижу у окна и на осень смотрю.
И усы тереблю, словно кошка.
Я, как мартовский кот, тут про осень пою.
И хвостом колыхаю немножко.

* * *

Под звоны пресловутого трамвая
Согреться трудно в блузке и костюме.
Куда послать стишок, не понимаю.
Я аж померк в угрюмой этой думе.
В белье дыра. Надрывно воют лиры.
Как конь я марширую по арене.
О Боже! Удержи же от сатиры!
И пусть не будет морда лика в пене.

* * *

Пишу стихи про что хочу.
В душе шабаш. Какое дело!
На абордаж! Я мысль точу!
Душа, взлетевши, аж взопрела.

* * *

Строки зарождаются в крови.
Чувств ретивых бурные моменты
Так поют поэмы о любви,
Что гремят торжеств аплодисменты.

* * *

Ковырять в носу не надо пальцем.
Не культурно сопли доставать.
Пусть в ноздрях козявки у страдальцев
Экскаватор будет очищать!

* * *

Поэт в душе агностик,
Мечтатель и чудак.
Стишки кропает ночью
И бороздит в кулак.

* * *

Вагон прокуренный
наполнен осенью.
Прорублен в сумерки
дверной проём.
Хотя я голая,
но мне не холодно:
Губами действуем
с тобой вдвоём.

* * *

Есть сомненья поутру?
Так шагай скорей к костру!
Вот и осень на дворе.
Очень грустно на костре.

* * *

(Михаилу Яроховичу, увы, из черного списка):

Пробегусь по магазинам
И продуктов накуплю.
А потом с довольной мордой
Стих об этом сочиню.

* * *

(Игорю Белкину, с ехидным приветом из ЧС):

Кляня обескровленность вен,
В реале штурмуя Эребус,
Тщеславно изранясь у стен,
Петитом поэт взвился к небу.

* * *

(ему же, оттуда же, но с дружеским участием):

Не говори, что «жизнь прожил», не надо.
Что впереди? И сколько ещё лет?
Про то кукушка ничего не знает.
Держись за жизнь! И будь здоров, поэт!

* * *

Лечу стремглав по мокрому шоссе.
Сто лошадиных сил ревут. И под дождем
Я не боюсь, что улечу в кювет.
А скорость тут, ну, вовсе не причем.

* * *

Судьба! Подари мне порядок и счастье!
Меня по рукам и ногам не коси!
Не надо нежданных известий, ненастий!
Попотчуй восходом лучистым в пути!

* * *

Ликует кофеварка, аж пыхтит.
(Хозяин её быстро починил).
И пар из каждой дырочки свистит.
(Ведь он ей стих на радость сочинил).

* * *

Я пушистый внутри,
Хоть снаружи иголки.
Задолбали плевки,
Потому что я скромный.

* * *

Мы все – девицы, хоть давненько уже замужем.
Своим мы имиджем российским дядькам нравимся.
Мы не питаемся ни спаржей, ни оливою;
Мы на хлебах с селедкой стали просто дивными!
Мы все смышленые, простые, не пугливые.
А как любовницы мы все непобедимые.
И наши глазки, ножки, шейки и волосики
Вы никогда, товарищи, не бросите!

* * *

Столь могуч сей афоризм,
Что рождает пессимизм.
Знать, родился он в кусту,
Что так пахнет за версту.

* * *

На вскочившем упрямо меж волн бородатом утёсе
Приземлилась на крыльях несмелая странная ночь
И рукавчики век над прикрытой ресницей откоса
Заплела среди брызг, как венок, горделивая дочь.
И, слезу обронив и надев золотой полумесяц,
Так накрыла утес своей дивной и грёзной фатой,
Что утёс (во жених!) мощным стал в небесах Эверестом.
И звезда звезданулась и – стала небесной красой.

* * *

По волнам я – бегунья,
По повадкам – шалунья,
По стихам – заплетунья…
А по чувствам – да, лгунья.

* * *

Солнечный зайчик ангелом стал.
В душах поэтов – фонарик зеркал.
Даже без рук и без ног у поэта
Так и сверкает песенка эта!

* * *

Парит над рекой буйный ветер.
Цветёт на берёзах ирга.
О, как же безумно на свете!
Целуйте свои берега!

* * *

От кошки веет пирамидами.
В зрачках две пирамиды светятся.
Слабо мурлыкнуть пирамидами?
Не скушать пирамиду вечности.

* * *

Я перед нею цепенею,
Дрожу, трясусь, как нежный клён…
И от стихов своих балдею.
О боже, как же я влюблен!

* * *

Ветер рвется с цепи, и упрямо вскрывается рана.
А в душе только гарь, разный мусор, цунами и хлам.
Заметают хвосты у меня черно-серые крылья тумана.
Я устал в суете. Угольком разожгу ураган!

* * *

Да зачем же нужна непорочная?
Что с ней делать, с обученной кармою?
Намонашит фатою венчальною
И – подарит лишь песню печальную.

* * *

И, обреченные дорогой,
Бредём, как будто бы во сне.
Мы родились! Как это много!
Мы все – младенцы на земле!

* * *

Прощайте! Я уйду и хлопну дверью.
Рыданья и страданья надоели!
Но завтра я вернусь, уж мне поверьте! —
Что б вы с ума сошли и обалдели!

* * *

Не топите подружек в объятьях!
Не дарите им ласку из губ!
Беспробудно венчайте их платья!
Пусть летят облачками на дуб!

* * *

Выведет их алкоголь —
Всех алкашей на корню.
Ох, поскорей бы! Да, Коль?
Сам я почти что не пью.

* * *

Напишу про небо и листок,
Уроню слезу, взгляну в окно…
Между делом круто матернусь.
И – стишок получится г@вно.

* * *

Не пишутся стихи. Завяли строчки.
Потоки слов пролились в капюшон.
Томления предтеч банальны очень.
Накрыло хмарью. Снова капюшон.

* * *

Изменился расклад прежних дней в запылившихся клиньях.
И скрипит колесо, переехав усталый расклад.
В сердце скрип колеса. И скрипит мой компьютер с усильем.
Ариаднину нить я с отсрочкой мотаю на зад.

* * *

Осень – штука не безразмерная.
Ниже плинтуса моя лестница.
Но настанет зима, наверное,
И тогда высплюсь я, как медведица.

* * *

(очаровательной Памяти Любви, по поводу клонов):

Призыв Ваш взбудоражит всю Стихиру.
Но правильней всего – с себя начать:
«Любовь и Память» из-под маски вынуть
И всю анкету с ФИО показать!

* * *

(Фаине Соколовой, как всегда – из ЧС):

Кровь закипала в венах.
Тень танцевала на стенах.
Вы меня помните, милый?
Нет? Фу, склеротик противный!

* * *

(могучему Анатолию Цепину, оттуда же):

Хотелось бы быть капельку моложе,
Но от тропинки до тропинки – шаг уже…
Разбрасываться чувствами негоже,
Когда кропаешь строчки в неглиже.

* * *

(беспробудному Игорю Белкину, оттуда же):

Я обклею тебя поцелуями.
Не брыкайся от счастья! Твой низ
Накормлю эротической сладостью.
Топором прорублюсь в коммунизм.

* * *

(снова ему же, из того же места):

Возьму себе гранатомёт,
Который сердце мне порвёт.
«Калаш» подвешу снизу брюк.
Славяне! Ющенку – на крюк!

* * *

Объявляется конкурс про «Он и Она». Налетайте!
Присылайте заявки! Стремитесь, коллеги, в финал!
Подымайте свой рейтинг! Платите в жюри стихобаллы!
Кто лоялен, тот нас поразит наповал!

* * *

Привет, дружок! Хотя мы разнополы,
Но я к тебе – по лужам, прямиком.
О, как давно окончили мы школу!
Жаль, вся любовь осталась за бортом.

* * *

Отмотала девчонка положенный клоунский срок.
Но поэтка в душе у неё ни на грамм не стареет.
Хоть в стихе у неё даже озеро хмурит морщинистый лоб,
Но она всё рифмует-рифмует Корею с аллеей…

* * *

Бедный чайник шуршит, закипая.
Кто б подал мне печенье и чай!?
Пусть печаль вдаль уносится злая!
Кончен бал! Я лечу прямо в рай!

* * *

Мне тобой никогда не пресытиться,
Не напиться и не насытиться.
Полной луной я иду за тобой.
Я за тобой – как за полной луной.
Ты, мой родной, рядом со мной.
В тяжким скучании – голод ты мой!

* * *

Не обвиняй, что стих не получился
И потерялось что-то между строк.
Ведь глупо – думать! Если суетился,
То враз заблудишься. А кто виновен? Бог.

* * *

В антраците небес улыбки дальних звёзд на небе лунной ночью видны.
И растает вечной мерзлоты лёд, отправляясь в полёт колыбельной мечты.
Не вечна мерзлота. И ты, взыграв детством, ведешь изнурительные бои.
И лучше бы ты не стихи писал, а на рояле ноктюрн играл – все нагие порывы разрывов души, сбывая желанья свои.

* * *