Исторические анекдоты Давтян Алексей

Василий Андреевич Жуковский

(1783–1852)

русский поэт, переводчик

Во время путешествия по Швейцарии Василий Андреевич Жуковский отправился со своими знакомыми в предместья Люцерны.

Кто-то из общества предложил забраться на вершину довольно высокой горы, откуда можно будет насладиться великолепным видом.

– О нет, благодарю покорно, – ответил Жуковский, – с горами я веду себя так же, как с красивыми женщинами, – я предпочитаю пребывать у их ног.

Василий Васильевич Капнист

(1758–1823)

русский драматург и поэт

Василию Васильевичу Капнисту – автору знаменитой в XVIII веке комедии «Ябеда», отдельные цитаты из которой стали поговорками, а также лирических стихов и басен – было весьма присуще чувство самоиронии.

Получив томик своих «Сочинений», он написал:

Капниста я прочел и сердцем удивился:

Зачем читать учился.

Николай Михайлович Карамзин

(1766–1826)

русский писатель, историк

После назначения Карамзина императором Николаем I на должность историографа при царском дворе он делал обязательные великосветские визиты.

В одном из петербургских домов, не застав хозяина, он приказал лакею записать свои звание и имя: «Историограф Карамзин».

– Покажи-ка, как ты, любезный, написал? – полюбопытствовал Николай Михайлович, продиктовав лакею эти слова, и прочитал запись, сделанную грамотеем: «Карамзин, граф истории».

Джозеф Редьярд Киплинг

(1865–1936)

английский писатель и поэт

Киплинг, прочтя в выписываемой им газете, что «знаменитый писатель Киплинг недавно умер», не стал спорить с печатным органом, но сумел показать ему свое недовольство подобной беспардонностью.

«Поскольку я умер, я просто вынужден ввиду этого отказаться от дальнейшей подписки на вашу газету», – уведомил он редакцию.

Иван Андреевич Крылов

(1769–1844)

русский баснописец

Как-то раз вечером Крылов зашел к сенатору Абакумову и застал у него несколько человек, приглашенных на ужин. Абакумов и его гости пристали к Крылову, чтобы он непременно с ними поужинал; но он не поддавался, говоря, что дома его ожидает стерляжья уха. Наконец удалось уговорить его под условием, что ужин будет подан немедленно. Сели за стол. Крылов съел столько, сколько все остальное общество вместе, и едва успел проглотить последний кусок, как схватился за шапку.

– Помилуйте, Иван Андреевич, да теперь-то куда же вам торопиться? – закричали хозяин и гости в один голос. – Ведь вы поужинали.

– Да сколько же раз мне вам говорить, что меня дома стерляжья уха ожидает, я и то боюсь, чтобы она не простыла, – сердито отвечал Крылов и удалился со всею поспешностью, на какую только был способен.

Жан де Лафонтен

(1621–1695)

французский писатель, баснописец

Французский баснописец Жан де Лафонтен был очень рассеянным человеком. Однажды пошел он в гости к одному другу-писателю.

– Да он, сударь, умер ровно месяц тому назад, – сказала служанка, – и вы, господин Лафонтен, у его могилы выступили с надгробной речью.

– Да, да, совершенно верно, – вспомнил баснописец, – у меня, знаете, мадам, такая замечательная память, что я могу сейчас точно записать, что я тогда сказал.

Демон и Тамара. Маковский К. Е.

Михаил Юрьевич Лермонтов

(1814–1841)

русский поэт

В свое время великий князь Михаил Павлович (брат императора Николая Первого) прочитал поэму Лермонтова «Демон». Отзыв его был такой: «Есть немецкий Мефистофель, есть английский Мельмот, а теперь появился русский Демон. Значит, нечистой силы прибыло. Я только одного не могу понять, кто кого создал – господин Лермонтов Демона или Демон господина Лермонтова?..»

Ален Рене Лесаж

(1668–1747)

французский писатель

Лесаж обещал герцогине Бульонской прочесть свою пьесу прежде, чем она будет представлена на сцене. Для этого был назначен вечер. Лесаж замешкался и опоздал на целый час. Герцогиня встретила его довольно сурово.

– Вы заставили меня потерять целый час времени, – сказала герцогиня.

– В таком случае, ваша светлость, я даю вам средство выиграть два часа. Честь имею кланяться, – и Лесаж, откланявшись, вышел.

Георг Кристоф Лихтенберг

(1742–1799)

немецкий писатель-сатирик, литературный, театральный и художественный критик

Георга Лихтенберга попросили дать отзыв об одном произведении. Однако он написал рецензию, состоящую всего из нескольких строк: «Я испытал огромную радость, закрыв эту книгу. Подобного удовольствия во время чтения я не испытывал».

Михаил Васильевич Ломоносов

(1711–1765)

первый русский ученый-естествоиспытатель, поэт, художник и историк

При встрече с Ломоносовым, крестьянским сыном, один царский вельможа насмешливо спросил:

– Скажи-ка, любезный, как это ты осмелился войти в царский дворец? Может, у тебя знаменитые предки?

– Мне не нужны предки, я сам – знаменитый предок для своих потомков! – ответил Ломоносов.

Мольер (Жан Батист Поклен)

(1622–1673)

французский комедиограф, актер

Одно духовное лицо обратилось к Мольеру с просьбой пожертвовать на монастырь.

– У меня слишком много долгов, – ответил Мольер.

– Но ведь вы должны Богу больше, чем всем своим кредиторам вместе взятым! – пытался наставить его священник.

– Это так, – ответил драматург, – но мои кредиторы требуют уплаты гораздо настойчивее.

Мишель де Монтень

(1533–1599)

французский писатель, моралист, философ

Монтень заметил однажды, что справедливее всего на свете распределен разум. Когда его спросили, почему он сделал такой вывод, философ ответил:

– Потому что я еще не встречал никого, кто жаловался бы на его отсутствие.

Ирина Владимировна Одоевцева

(1895–1990)

русская писательница

Юная и привлекательная Ирина Одоевцева в 1918 году училась на курсах «Живое слово». Теорию стихосложения там преподавал Николай Гумилев. Одоевцева была его любимой ученицей и, естественно, благоговела перед ним. Однажды Ирина Одоевцева возвращалась с курсов домой, и вдруг ее окликнул Гумилев:

– Я несколько раз шел за вами и смотрел вам в затылок. Но вы ни разу не обернулись. Вы, должно быть, не очень нервны и чувствительны…

Настоящих поэтов, как известно, отличает тонкая душевная организация, и такое обвинение было трудно перенести девушке, больше всего на свете мечтавшей стать настоящим поэтом.

– Нет, я нервна, я очень нервна.

У Одоевцевой задрожали руки, и все ее тетрадки веером рассыпались по тротуару. Она быстро наклонилась за ними и с треском стукнулась лбом о лоб своего нагнувшегося кумира. Бедная девушка стояла растерянная и вся красная… все погибло… Гумилев протянул ей ее шляпу:

– Я ошибся. Вы нервны. И даже слишком. Но это пройдет…

Николай Гумилев. Париж. Фармаковский М. В.

Александр Николаевич Островский

(1823–1886)

русский драматург

Один провинциальный актер, совершенно бездарный, но с непомерно раздутым самомнением, встретился с Александром Николаевичем Островским в Московском артистическом кружке.

– Здравствуйте, батюшка, – приветливо поздоровался с актером Островский, – в Москву пожаловали?

– Да так, мимоездом остановился, на ваших хваленых актеров посмотреть.

– Вот как! А знаете, какой со мной случай вышел. Нанял я извозчика. Лошаденка у него оказалась никуда не годная. Он ее и лаской, и кнутом – а она ни с места. Говорю я ему: «Чего она у тебя такая?» А он мне: «Чего только, барин, с ней ни делал – даже на бега ее, подлую, два раза водил, рысаков ей показывал, а она, подлая, ни в какую: как была клячей, так и осталась».

Алексей Феофилактович Писемский

(1821–1881)

русский писатель

В Малом театре шло первое представление какой-то комедии.

В качестве рецензента присутствовала бойкая дама, строчившая в оны дни статейки о театре не хуже своих коллег мужского пола.

Рецензенты редко знают, что им писать о пьесе, и не прочь подслушать чужое мнение. А тут такой случай: сам Писемский идет мимо, есть у кого поинтересоваться авторитетным мнением.

– Ах, Алексей Феофилактыч, позвольте узнать, какого вы мнения о новой пьесе?

– Во всяком случае, сударыня, не вашего.

Эдгар Аллан По

(1809–1849)

американский поэт, писатель, литературный критик

Как-то раз к Эдгару По, находящемуся в окружении своих друзей, подошел молодой человек и, желая похвастаться знакомством с великим писателем, воскликнул радостно:

– Дорогой Эдгар! Как давно я тебя не видел!

– Думаю, что с самого рождения, – ответил По.

Александр Сергеевич Пушкин

(1799–1837)

русский поэт, писатель, драматург

Александр Сергеевич во время своего пребывания в Царскосельском лицее задумал удрать в Петербург погулять. Он отправляется к гувернеру Трико, тот не пускает, заявив при этом, что он будет следить за ним. Пушкин махнул рукой на это заявление и, захватив Кюхельбекера, уехал в Питер. За ними последовал и Трико. К заставе первым подъезжает Александр Сергеевич.

– Фамилия? – спрашивает заставный.

– Александр Однако! – отвечает поэт.

Заставный записывает фамилию и пропускает едущего. За Пушкиным подкатывает Кюхельбекер.

– Фамилия? – спрашивает опять заставный.

– Григорий Двако! – отвечает товарищ Пушкина, придумавшего эту остроумную комбинацию.

Заставный записывает и с сомнением качает головой. Подъезжает наконец гувернер.

– Ваша фамилия? – окликает его сторож.

– Трико.

– Ну врешь, – теряет терпение заставный, – здесь что-то недоброе! Один за другим – Одна-ко, Два-ко, Три-ко! Шалишь, брат, ступай в караулку!

Бедняга Трико просидел целые сутки под арестом при заставе, а Пушкин свободно покутил со своим товарищем.

В 1829 году один только что выпущенный лицеист, еще не снявший лицейского мундира, встретил на Невском Пушкина. Пушкин подошел к нему и спросил:

– Вы, верно, только что выпущены из Лицея?

– Только что выпущен с прикомандированием к гвардейскому полку, – с гордостью ответил юноша. – А позвольте спросить вас, где вы теперь служите?

– Я числюсь по России, – ответил Пушкин.

Пушкин в юности. Неизвестный художник

Франсуа Рабле

(1494–1553)

французский писатель

Как-то французский писатель Франсуа Рабле, путешествуя, остался без денег. Чтобы нанять хоть какую-то повозку и вернуться в Париж, он нашел остроумный выход. Недолго раздумывая, он сделал два пакетика и положил туда сахар. На каждом пакетике четко написал «Яд для короля» и положил пакетики на видном месте на столе.

Слуга гостиницы, в которой остановился писатель, убирая утром комнату, прочитал надписи и, ужаснувшись, побежал немедленно доложить хозяину об увиденном. Хозяин тотчас же позвал полицейских. Рабле арестовали и прямым ходом срочно отправили в Париж. Попав в руки правосудия, писатель рассказал обо всем судье и для доказательства съел «яд».

Судьи рассмеялись проделке Рабле – «убийцы» короля – и тут же его отпустили.

Артюр Рембо

(1854–1891)

французский поэт

Рембо, бросив занятия литературой и став торговым агентом в Эфиопии, завел нечто вроде гарема из женщин разных племен. На вопросы удивленных европейцев он отвечал:

– Мне никак не одолеть местные диалекты, поэтому пришлось приобрести целую серию словарей в красивых кожаных переплетах.

Жан Жак Руссо

(1712–1778)

французский писатель и философ

Молодой Руссо, оставшись наедине с куртизанкой, стал увлеченно и подробно изучать ее тело.

– Советую вам оставить женщин и заняться математикой, – сказала раздраженно жрица любви.

Жорж Санд (Аврора Дюпен)

(1804–1876)

французская писательница

По свидетельству современников, Жорж Санд была очень влюбчивой и часто меняла мужей и любовников. После своего недолгого романа с Проспером Мериме она встретила Альфреда Мюссе. Он был красив, изящен, остроумен, и она была покорена. Это не ускользнуло от внимания Мюссе.

Будучи поэтом до мозга костей, он написал однажды Жорж Санд стихотворение, начальные слова каждой строки которого составили такую фразу: «Когда бы вы хотели стать моей любовницей?» В стихотворении, написанном в этом же стиле, она ответила ему: «Сегодня ночью».

Осип Иванович Сенковский

(1800–1858)

русский писатель, журналист, издатель

В одно время Сенковский объявил крестовый поход против местоимений «сей» и «оный». Является однажды Сенковский к обеду в дом своего приятеля.

– Федоэтот, подавай обед! Федоэтот, подай сигары! – приказывал несколько раз хозяин.

Сенковский не выдержал и с улыбкой спросил хозяина:

– Скажите на милость, с чего вы это выдумали звать своего Федосея Федоэтом?

– Да он из ваших поклонников, – отвечал хозяин, – замените, говорит, ваше высокородие, в моем имени слово «сей» словом «этот», то есть называйте вместо Федосей – Федоэтот.

Эдмон Дюранти. Дега Э.

Поль Скаррон

(1610–1660)

французский поэт

Поль Скаррон посвятил собачке своей сестры мадригал, который так и назвал: «Собаке моей сестры».

Но спустя некоторое время он поскандалил со своей сестрой и в типографских опечатках попросил поместить: «Вместо „Собаке моей сестры“ следует читать: „Моей сестре-собаке“».

Вальтер Скотт

(1771–1832)

английский писатель

Как-то раз Вальтера Скотта спросили, почему герои его произведений – по преимуществу благородные и самоотверженные люди минувших веков. И почему бы ему не написать роман о современнике – предприимчивом, деятельном реалисте, не останавливающемся ни перед чем, ради того чтобы сколотить себе состояние.

– У тех, кто посвятил себя наживе, нет биографии, – ответил писатель. – О них можно написать, пожалуй, одну-единственную строчку – дату рождения и дату смерти…

Владимир Александрович Соллогуб

(1813–1882)

граф, русский писатель

Писатель Владимир Александрович Соллогуб однажды, прогуливаясь в Летнем саду со своей дочерью, девушкой поразительной красоты, повстречался с одним знакомым, очень самоуверенным и очень глупым.

– Скажи, пожалуйста, – воскликнул знакомый, – как это случилось? Ты никогда красавцем не был, а дочь у тебя такая красавица?

– Это бывает, – отвечал Соллогуб. – Попробуй-ка, женись: у тебя, может быть, будут умные дети.

Луиза Жермена де Сталь

(1766–1817)

французская писательница, литературный критик

Мадам де Сталь всерьез поссорилась с одним виконтом, который донимал ее своими необыкновенно обидными и ядовитыми эпиграммами.

Так случилось, что они оказались рядом за столом на каком-то торжественном приеме.

Для сохранения приличия беседа была неизбежна.

– Давно вас не видела, виконт, – сухо произнесла де Сталь.

– Ах, сударыня, я был тяжко болен.

– На самом деле? И болезнь была опасна?

– Да, это была страшная болезнь – я отравился каким-то неизвестным ядом, – отвечал виконт.

– Какой ужас… Может, вы случайно прикусили язык? – поинтересовалась она.

Лев Николаевич Толстой

(1828–1910)

русский писатель

За год до 80-летия Льва Толстого, в 1907 году, в Ясную Поляну прибыла депутация московских литераторов и актеров, которые собирались устроить торжества по случаю грядущего юбилея. В частности, они обратились к Толстому с просьбой написать инсценировку романа «Война и мир». Граф ответил им буквально следующее:

– Господа, если бы я полагал, что это – пьеса, я бы и написал пьесу…

Иван Сергеевич Тургенев

(1818–1883)

русский писатель

Ивану Сергеевичу оставалось дописать несколько глав романа, но знакомые и друзья совершенно не давали ему работать в Баден-Бадене. Тогда он решился уехать и остановился в маленьком городке Л., куда иностранцы осенью никогда не заглядывали.

Площадь Сент-Августин в туманную погоду (фрагмент). Кайботт Г.

Любопытные жители этого городка были чрезвычайно заинтересованы таинственной личностью незнакомца, который запирался в своей комнате и по целым часам писал. В книге посетителей гостиницы он записал «Иван, из России», что еще более придало ему таинственности в глазах обитателей города Л. Через несколько дней терпение их наконец лопнуло.

Раз, когда Иван Сергеевич сошел к обеду, один из соседей обратился к нему с вопросом:

– Не правда ли, сегодня дурная погода?

Тургенев утвердительно кивнул головой и начал есть суп.

– Нравится ли вам наш город?

Снова утвердительный кивок головы.

– Позвольте вас спросить, вы по делу приехали сюда?

Тургенев покачал головой отрицательно.

– Значит, для удовольствия?

– Еще того менее.