Французский шелк Браун Сандра

Глава 27

Кассиди, бормоча проклятия, потянулся за пиджаком. Одеваясь, он сказал:

— Если Ясмин была в ту ночь в номере Уайлда, она и занесла туда волокна с вашего автомобильного коврика.

— В сотый раз уже говорю вам, что я не видела в ту ночь Ясмин. И машину вела я сама. — Клэр сидела с поникшей головой, избегая смотреть на Кассиди, но голос ее был твердым. — Я встретилась с Ясмин лишь на следующее утро, когда приехала за ней в аэропорт. Если она и была в Нью-Орлеане, то, значит, скрывала это от меня. В любом случае воспользоваться моей машиной она не могла.

— Я постараюсь вернуться от Краудера как можно скорее. Никуда не уходите отсюда. — Он вышел, закрыв за собой дверь. По дороге к лифту он наткнулся на Говарда Гленна.

— Эй, Кассиди, я как раз собирался зайти к тебе.

— Что-нибудь новенькое?

— Кое-что очень занятное всплывает в этих списках вкладчиков.

— Спасибо. — Кассиди взял списки, которые протягивал ему Гленн, сложил их пополам и сунул в нагрудный карман. — Займусь ими, как только смогу. Сейчас я должен быть у Краудера. — С этими словами Кассиди вошел в лифт.

Из лифта он, не замедляя шага, устремился к кабинету Краудера и мгновение спустя уже стоял у стола шефа.

— Ради всего святого, Тони, что может быть настолько важным, что не терпит отлагательств? Я допрашивал Клэр Лоран. Она защищает Ясмин, но чем больше я из нее вытягиваю, тем более очевидным для меня становится, что именно Ясмин и убила Уайлда.

— Вот об этом-то мы и хотели поговорить с тобой. Кассиди, вспомнив, что стажер упоминал о каком-то посетителе, проследил за взглядом Краудера. В противоположном углу в уютном кожаном кресле с самодовольным видом расположился Алистер Петри.

Кассиди никогда не испытывал к Петри симпатии — ни как к человеку, ни как к политику. Кассиди считал Петри чванливым занудой, который чужими заслугами и деньгами приобрел себе место в конгрессе. А поскольку Кассиди к тому же оторвали сейчас от важной работы, он не стал скрывать своего презрительного отношения к Петри.

— Привет, конгрессмен.

— Мистер Кассиди, — холодно ответил тот на столь фамильярное приветствие.

— Присаживайся, Кассиди, — сказал Краудер, резким жестом указывая ему на стул.

Нервы у Кассиди были на пределе. Что-то должно было произойти, если интуиция его не подводила. Тони Краудер избегал его прямого взгляда. Это уже было тревожным сигналом.

— Я позволю конгрессмену Петри самому объяснить, почему он попросил нас об этой встрече. — Тони неловко закашлялся. — Когда ты выслушаешь все, тебе станет понятно, насколько это важно и срочно. Итак, сэр?

Петри начал со следующего:

— Меня крайне удивили заголовки сегодняшних утренних газет, мистер Кассиди.

— Да, новости ошеломляющие. Только слепой мог не заметить идентичности пули, которой была убита Ясмин, и тех, что мы извлекли из тела Джексона Уайлда.

— Это ошибка.

— Ошибки нет.

— Тем не менее ваше расследование на предмет возможной связи между самоубийством Ясмин и убийством Джексона Уайлда следует прекратить. Немедленно.

Он произнес это с такой педантичностью и откровенной наглостью, что Кассиди захотелось расхохотаться. Взглянув на Тони Краудера, он, однако, не заметил и тени улыбки на лице шефа. Наоборот, оно хранило выражение суровое и непроницаемое.

— Что происходит, черт возьми? — Кассиди вновь перевел взгляд на Петри. — С какой стати вы указываете мне?

— Ясмин не убивала Джексона Уайлда.

— Откуда вам это известно?

— Она была со мной в ту ночь. До утра.

Воцарилось молчание. Кассиди опять посмотрел на Тони — его тяжелый пристальный взгляд словно требовал разъяснений. Окружной прокурор прокашлялся; он явно ощущал неловкость от происходящего. Краудер с горечью сознавал, что теряет уважение Кассиди. Ведь он в отцы годился этому Петри, а распинался перед таким ничтожеством, словно тот был наследным принцем.

— Сегодня утром ко мне пришел мистер Петри и добровольно признался, что у него… э-э… что они с Ясмин состояли в определенных отношениях.

— Ну и признание, — саркастически заметил Кассиди. — Мне об этом уже давно известно.

— Полагаю, тебе рассказала обо всем мисс Лоран, — сказал Краудер.

— Да.

— Тогда ты можешь представить, в какое неловкое положение поставит твое расследование конгрессмена Петри и его семью.

— Ему следовало об этом подумать самому, прежде чем шляться на сторону. Петри рассвирепел:

— Переполох, который вызовет ваше следствие, будет совершенно напрасным, мистер Кассиди, поскольку, как я уже сказал, Ясмин была со мной, то есть у нее алиби.

Кассиди посмотрел на него с упреком.

— И вы, по всей видимости, не испытываете никакого чувства вины за ее самоубийство? Она размазала свои мозги по вашим стенам, и все из-за того, что вы оказались ничтожным лгунишкой. И что же вас заставило так низко пасть? Чувства притупились? Или испугались предстоящих выборов? А может, побоялись, что белые избиратели неодобрительно отнесутся к вашей темнокожей любовнице?

— Кассиди! — Тони стукнул кулаком по столу. Кассиди резко встал со стула и обрушил свой гнев теперь уже на Краудера:

— Это первая реальная улика, которую мы обнаружили с начала следствия. Неужели ты и впрямь думаешь, что я откажусь от нее лишь потому, что она может вывести нас на любовную связь нашего выдающегося конгрессмена?

От беспечного равнодушия Петри не осталось и следа. Красный от злости и негодования, он тоже вскочил на ноги:

— Ясмин не была моей любовницей. Она была очень привязана ко мне, но эта страсть была односторонней. Я бы сказал, роковой для нее страстью.

— Лжете. У вас было взаимное чувство, пока вы не отвернулись от нее.

— Она была крайне навязчивой особой.

— Что за чушь.

— Она употребляла наркотики…

— Вскрытие, проведенное доктором Дюпюи, доказывает, что единственным лекарством, присутствовавшим в ее организме, был аспирин.

— Ясмин к тому же явно не была согласна с моей позицией по…

— О, готов спорить, что вы достигали согласия по всем позициям. Какую вы предпочитали? Сверху или снизу?

— Кассиди, я не потерплю этого! — взорвался Краудер, тоже вскакивая со своего кресла. — Я не позволю оскорблять в моем кабинете господина конгрессмена. Он пришел сюда с чистосердечным признанием, которое я склонен расценить как большое личное мужество.

— Я не могу поверить, Тони! — воскликнул Кассиди. — Ты что же, собираешься спрятать это под сукно, притворившись, что результатов баллистической экспертизы попросту не существует?

— Нам обоим хорошо известно, что эти результаты неубедительны. Кроме того, конгрессмен говорит разумные вещи. Выслушай его.

— Но почему. Тони? — Кассиди готов был взорваться от гнева.

— Он убедил меня, что у Ясмин не было мотива для убийства Уайлда.

Кассиди повернулся и уставился своим тяжелым взглядом на Петри.

— Что ж, вам слово. Валяйте.

Петри одернул полу пиджака и приосанился.

— Ясмин воспринимала Джексона Уайлда как шутку, — сказал он. — И, хотя тот и называл «Французский шелк» порноизданием, она всерьез не реагировала на это. Для нее он оставался комической фигурой. Вот и все. Она даже поддразнивала меня за то, что я принимал его как почетного гостя нашего города.

— О да, вы большой специалист по части лизать задницы.

— Кассиди, замолчи!

Но он не обратил внимания на окрик Краудера и пошел в атаку на Петри:

— Вы чувствовали себя как дома, сидя на его подиуме. Вы такой же говнюк, как и он. По-моему, Уайлд был воплощенным Алистером Петри в рясе. Как и вы, он был самодовольным, эгоистинным человеком, чьим единственным талантом было дурить людей.

Петри побагровел, но голос его сохранял спокойствие.

— Вы можете сколько угодно оскорблять меня. Но факт остается фактом. Ясмин была со мной в ту ночь, когда был убит Джексон Уайлд.

— Где вы были?

— В «Даблтри».

— Вы провели всю ночь в «Даблтри», и ваше отсутствие не вызвало никаких подозрений миссис Петри?

— Я часто остаюсь на ночь в городе, если допоздна засиживаюсь на работе, а рано утром уже назначена очередная деловая встреча. Ночуя в отеле, я экономлю время, и это дает мне возможность хоть немного выспаться.

— Да, и еще возможность обмануть жену.

— Я пытаюсь говорить с вами начистоту, — со злостью воскликнул Петри. — Я же признаю, что был с Ясмин в «Даблгри»!

— Я проверю это.

— Не сомневаюсь.

— А как вы объясните, что из ее револьвера был убит Джексон Уайлд, если не она нажала на курок?

— Может быть, я попробую пролить свет и на это.

— Будьте так любезны.

После столь саркастического замечания Петри решил обращаться непосредственно к Краудеру:

— Ясмин при мне нашла свой исчезнувший револьвер.

— Нашла?

— Да. Она была очень удивлена, обнаружив его на дне сумки, с которой пришла. Она сказала, что уже считала его утерянным, — может, потеряла где-то в дороге между Нью-Орлеаном и Нью-Йорком.

Кассиди мысленно выругался Все это в точности совпадало с показаниями Клэр и рушило его версию ко всем чертям. Тем не менее он не оставлял своего задиристого тона.

— Я вам предлагаю опросить всех, у кого мог быть доступ к сумке Ясмин, — сказал Петри. — И прекратить тратить время на расследование ее похождений в ту ночь.

— Что вам, безусловно, будет только на руку, не так ли? Спокойно отреагировав на колкость Кассиди, Петри потянулся к своему портфелю.

— Расследование преступления и подготовку обвинении я оставляю вам, мистер Кассиди. — Он слегка улыбнулся — По сути дела, я избавил вас не только от лишних трудов, но и от публичного позора.

— На самом-то деле печетесь вы о себе, — с ядовитой усмешкой произнес Кассиди. — Вы признались нам в том, что были любовником Ясмин, только затем, чтобы не распространяться об этом перед своими избирателями. И вновь Петри парировал с легкой улыбкой:

— Будет лучше, если вы все-таки последуете совету своего наставника, мистера Краудера. Ваша амбициозность делает вам честь, мистер Кассиди. Но если вы хотите занять это кресло, — кивнул он в сторону стола Краудера, — советую изучить правила игры.

— Я не копаюсь в дерьме политики, если вы это имеете в виду.

— Политика присутствует во всем, мистер Кассиди. И дерьма тоже везде хватает. Так что если вы собираетесь трудиться на государственном поприще, привыкайте разгребать этот мусор.

— Браво, экспромт хорош, Петри, но звучит так, словно заранее отрепетирован. Это для вас жена написала?

С Петри мгновенно слетела спесь. Брызгая слюной, он прошипел:

— В сегодняшнем вечернем номере «Тайме пикайюн» я рассчитываю прочитать следующее: «Специалист, проводивший баллистическую экспертизу, допустил серьезную ошибку; обвинения помощника окружного прокурора Кассиди, выдвинутые против Ясмин, необоснованны; прокуратура снимает свои прежние заявления в связи с возможной причастностью Ясмин к убийству Уайлда; расследование направлено в другое русло». Пусть ее самоубийство останется необъяснимым поступком неуравновешенной женщины, которая в силу причин, известных лишь ей одной, покончила с жизнью на пороге моего дома, вероятно, рассчитывая тем самым на какой-то радикальный политический жест.

— Вы уже полностью отмыли стены от ее мозгов?

— Кассиди!

— Или просто сменили обои?

— Кассиди!

Замечания Краудера вновь не возымели действия.

— Неужели можно так быстро от всего отмыться, Петри? Немного воды, порошка, и все — она улетучилась! Неужели ее жизнь так мало значила для вас?

Выпалив свои оскорбления, Кассиди надеялся сокрушить стену, за которой в силу своего общественного положения укрывался настоящий Петри. Он хотел сразиться с ним как мужчина с мужчиной, на поле равных возможностей. Он хотел видеть Петри разозленным, перепуганным, расстроенным. И в конце концов получил то, что хотел — Ясмин ни черта не стоила тех испытаний, на которые обрекла меня своей смертью, — ухмыльнулся Петри. — Она была всего лишь шлюхой, но самой стоящей из всех, кого я знал. Жаль, вам не повезло, что вас потянуло на холодную Клэр Лоран, а не на Ясмин.

Кассили бросился на него и одним ударом отшвырнул конгрессмена обратно в кожаное кресло. Сжав пальцами его горло, придавив коленом бедро, он прорычал:

— Если Ясмин была шлюхой, кем же тогда был ты, ублюдок? — Он еще сильнее сдавил ему горло и всадил коленом в пах. Петри пронзительно взвизгнул. Кассиди с наслаждением отметил ужас в его глазах.

Но радовался он недолго. Краудер хотя и был на тридцать лет старше, но весил на сорок фунтов больше и был здоров как бык. Его руки, словно мешки с мокрым цементом, опустились на плечи Кассиди; нога, на которую тот опирался, подкосилась. Краудер оттащил Кассиди от конгрессмена, который, обхватив горло, тяжело заглатывал воздух, лишь повторяя: «Он сумасшедший».

— Прошу прощения за крутой нрав моего заместителя, — сказал Краудер. Одной рукой он все еще придерживал Кассиди и многозначительно посматривал на него.

Петри, собрав остатки достоинства, поправил пиджак и пригладил ладонью волосы.

— Я намерен возбудить дело об оскорблении чести и достоинства. Мой адвокат даст вам знать.

— Нет уж, — резко оборвал его Краудер. — Это у вас не пройдет, если только вы не хотите сделать достоянием гласности содержание нашего сегодняшнего разговора. Пока он остается конфиденциальным. Как только вы начнете судебную тяжбу о том, что здесь произошло, тут же все станет известно прессе.

Петри вскочил как ужаленный. Скрытая угроза Краудера возымела действие. Не проронив больше ни слова, конгрессмен удалился.

После его ухода в кабинете на некоторое время воцарилась напряженная тишина. Наконец Кассиди со злостью отшвырнул руку Краудера, которой тот все еще придерживал его.

— Знаю, о чем ты думаешь, — сказал Краудер.

— Слава богу, дошло наконец. — Кассиди был взбешен. Взбешен поведением человека, которого уважал и которым восхищался. Он был зол и уязвлен одновременно. Словно обманутый ребенок, уличивший в слабости своего кумира. — Зачем ты это сделал. Тони?

Краудер вернулся к своему столу и тяжело опустился в кресло.

— Я в должниках у Петри. Во время последних выборов он здорово поддержал меня. Конечно, он гнусный сопляк, сукин сын Но, к сожалению, за ним стоят серьезные силы и деньги.

Переизбрание на новый срок ему гарантировано. А мне на следующий год предстоит уход на пенсию. И я не хочу, чтобы Петри давил на меня все это время. Я хочу уйти спокойно, не замаранным дерьмом политики.

Он поднял взгляд на Кассиди, словно взывая к пониманию. Тот молча отошел к окну. На улице, окруженный прессой, Петри уже делал заявление, позируя перед камерами и микрофонами. Кассиди не мог слышать, о чем говорил конгрессмен, но можно было не сомневаться в том, что его сладкая ложь непременно будет передана в пятичасовых «Новостях» Самое печальное было то, что доверчивая публика поверит ему, поверит красивому лицу и искренней улыбке.

— Может быть, раньше, когда я был так же молод и горяч, я бы и взял его за яйца, — сказал Краудер. — Я бы уж вдолбил ему, что уголовное расследование — не предмет торга. Что нарушением закона справедливости не добьешься. И что лизоблюдством в этих стенах не занимаются. Не сомневайся, я бы сказал ему все это и сегодня, если бы у меня был надежный тыл и неоспоримые улики. Но, по сути дела, прав оказался он. Если он по собственному желанию приходит к нам и признается, что у него была любовница, нам ничего не остается, как поверить и его заявлению о том, что она провела ту ночь с ним.

Кассиди по-прежнему стоял, уставившись в окно, с интересом наблюдая разыгрывавшуюся внизу пантомиму. Уайлдовские головорезы с энтузиазмом приветствовали Петри, который уже покидал импровизированный митинг. Охрана проводила его к автомобилю, и в сопровождении полицейского эскорта конгрессмен умчался.

— Проклятье, — пробормотал Кассиди, отворачиваясь от окна. — Иногда кажется, что все это мне приснилось — тело Уайлда с тремя пулевыми ранами, кровь. Он ведь был убит, правда?

— Да, был.

— Тогда, значит, кто-то убил его, черт возьми.

— Но не Ясмин. Я уже посылал сегодня сотрудницу полиции в «Даблтри» проверить рассказанное Петри. Как раз перед твоим приходом она мне позвонила. Петри был зарегистрирован в ту ночь в отеле. Ей даже удалось побеседовать с четырьмя служащими, которые помнят, что видели его тогда. Это швейцар, портье…

— Ладно, ладно. А что Ясмин?

— Никто не может подтвердить, что видел ее. Но если у них было назначено свидание, она, вполне естественно, постаралась пройти незамеченной. Если войти в отель через боковую дверь, можно подняться на лифте, минуя вестибюль.

Кассиди засунул руки в карманы брюк.

— Итак, возвращаемся опять к нулю.

— Не совсем, — тихо сказал Краудер.

— Что ты имеешь в виду?

— Это же так чертовски просто, Кассиди. И с самого начала так было. Вот мы сейчас с тобой беседуем, а убийца тем временем сидит в твоем кабинете.

— Клэр не убивала.

Краудер поскоблил крышку стола указательным пальцем.

— У нее так же, как и у Ясмин, был мотив для убийства, причем более весомый. У нее была и возможность это сделать — она ведь не может вразумительно объяснить, как провела ту ночь. У нас на пленке записан ее голос, когда она просит своего приятеля из «Фэрмона» дать ложные показания. Волокна, найденные на месте преступления, явно с коврика ее автомобиля. У нее был доступ к револьверу Ясмин и возможность положить его обратно после того, как он перестал быть нужным. Господи, ну что еще тебе нужно, парень?

— Она не убивала, — сурово сказал Кассиди.

— Ты так уверен в ее невиновности?

— Да.

— Настолько, что готов рисковать своей карьерой? В дверях показалась голова секретарши Краудера.

— Прошу прощения, но госпожа настаивает… Оттолкнув секретаршу, в кабинет ворвалась Ариэль Уайлд. Ее светлые волосы волнами ниспадали на плечи. Одета она была в белый костюм, очень похожий на платье, в котором выступала в телешоу.

— О, миссис Уайлд, как мило с вашей стороны заглянуть сюда к нам, — колко заметил Кассиди. — Вы знакомы с окружным прокурором Энтони Краудером? Счастлив представить вас друг другу: мистер Краудер, миссис Ариэль Уайлд.

Она бросила на Кассиди холодный взгляд своих голубых глаз.

— Да осудит вас бог. Вы устроили посмешище из убийства моего мужа.

Кассиди в недоумении взметнул брови:

— Посмешище? И это говорите вы? А не посмешищем ли выглядел ваш брак с преподобным Уайлдом на фоне романа с пасынком?

— У меня больше нет пасынка. Под вашим влиянием он превратился в Иуду. Бог и его накажет.

— А как бог наказывает лжецов, миссис Уайлд? Ведь вы лгали мне, не так ли? В ту ночь, когда был убит ваш муж, вы около полуночи покидали комнату Джоша, наведываясь к себе.

— Кассиди, куда ты клонишь? — вмешался Краудер.

— Несколько дней назад я выяснил, что Джош на время пребывания в Нью-Орлеане брал напрокат «Крайслер Барон» с откидывающимся верхом. Совпадение — но он в точности соответствует марке автомобиля Клэр Лоран, и даже ковровое покрытие у них одинаковое.

— Я пришла сказать вам…

Кассиди не дал Ариэль возможности продолжить:

— Вы разъезжали по городу в арендованной машине Джоша. И, конечно же, могли наследить волокнами с автомобильного коврика в спальне вашего мужа, когда пришли убить его.

— Я могла наследить там когда угодно! — закричала она. — Вместо того чтобы искать убийцу моего мужа, вы продолжаете изводить меня и моего неродившегося ребенка.

Словно по команде, в открытую дверь кабинета, мимо застывшей в изумлении секретарши, ворвались два репортера и оператор с видеокамерой. Ариэль обхватила руками живот.

— Если я потеряю ребенка, вы будете виноваты, мистер Кассиди. Из того, что преподносят в газетах, выходит так, будто смерть моего мужа связана с этим непристойным каталогом и шлюхой, которая в нем позировала!

— Ясмин не была шлюхой.

Это спокойное заявление исходило от Клэр, которая неожиданно появилась в дверях. Кассиди вновь взорвался негодованием:

— Я же просил вас оставаться в моем кабинете.

— Шлюха! — закричала Ариэль, показывая пальцем на Клэр.

— Попрошу всех немедленно освободить кабинет! — взревел Краудер. — Кто впустил сюда прессу? — Видеокамера нацелилась на злое, раскрасневшееся лицо окружного прокурора.

Ариэль не отступала от Клэр. Глаза ее сузились в злобные щелочки.

— Наконец-то мы встретились лицом к лицу.

— Я старательно избегала этой встречи.

— «Возмездие за грех — смерть», — прошипела Ариэль библейскую заповедь.

— Совершенно верно, — ответила Клэр. — Вот почему ваш муж должен был умереть. — Она повернулась и посмотрела прямо в глаза Кассиди. — Вот почему я должна была убить его.

Глава 28

С этого мгновения все завертелось с такой быстротой, что позднее Клэр уже не могла восстановить точную последовательность событий.

Ариэль Уайлд упала на колени, вознесла сомкнутые руки к небу и начала во всеуслышание благодарить Господа за то, что он все-таки обрушил меч правосудия на виновного, Краудер все призывал охрану очистить его кабинет от посторонних.

Репортеры молниеносно нацелили на Клэр микрофоны и обрушили на нее первый залп вопросов.

Секретарша, стоявшая за спиной Клэр, взвизгнула: «О Боже!», увидев, как толпа уайлдовских приспешников, словно лавина, катится к кабинету. Череда событий, которые последовали за признанием Клэр, прошла перед ней как в тумане. Ясно она вспоминала потом только одно: глаза Кассиди, то, что она в них увидела, — неверие. Раскаяние. Чувство вины. Изумление. Разочарование. Боль. И вместе с тем взгляд его был прямой, пронзительный и тяжелый.

Раскаяние. Чувство вины. Изумление. Разочарование. Боль. И все же этот калейдоскоп чувств не отразился в его взгляде — прямом, пронзительном, тяжелом.

Пауза нарушилась, когда внезапно кто-то толкнул Клэр в спину, и она, чтобы удержаться на ногах, вынуждена была ухватиться за дверной косяк. Толпа, пока никем не сдерживаемая, начала напирать сзади.

Ариэль закончила читать молитву и вскочила на ноги.

— Она убила моего мужа, одного из самых выдающихся духовных лидеров нашего столетия! — Ариэль ткнула пальцем в Клэр.

Оператор из кожи лез, стараясь запечатлеть все до мельчайших подробностей. Репортеры продолжали выкрикивать в лицо Клэр вопросы. Толпа вломилась в приемную, сминая сопротивление служащих секретариата Краудера.

Имя Клэр повторяли со все возрастающей ненавистью. Еще мгновение — и Клэр линчуют — Это все она! — раздался крик.

— Да будет проклята и она, и ее «Французский шелк»! Агрессивность толпы нарастала. Крики становились громче, эпитеты — все более злобными. Краудер приказал репортерам убраться, согнал с кресла оператора. Видеокамера соскользнула с его плеча и рухнула на пол, что вызвало поток его гневной брани в адрес Краудера.

Поскольку видеокамера вышла из строя и опасности уже не представляла, Краудер отвлекся и от ее владельца, переключив свое внимание на Ариэль Уайлд:

— Уберите отсюда свое стадо!

— «Отмщение, и аз воздам», — кричала она; глаза ее горели фанатичным огнем.

Кассиди, чувствуя опасность, исходящую от этого неуправляемого сборища, кинулся к Клэр и схватил ее за руку.

— Если так пойдет и дальше, они разорвут ее на части! — громко крикнул он Краудеру, стараясь, чтобы тот его услышал. — Я уведу ее отсюда.

— Куда ты? Кассиди!

Это было последнее, что слышала Клэр, поскольку Кассиди, схватив ее за плечи, развернул и начал пробиваться вместе с ней сквозь толпу.

— Очистить помещение! Убрать всех отсюда! Секретари и клерки, повинуясь начальственным окрикам Кассиди, начали предпринимать попытки рассеять толпу, пытаясь действовать вежливыми уговорами, к которым никто и не думал прислушиваться. Наконец появились охранники в форме, которые тут же ввязались в схватку, выкрикивая приказы и угрожая немедленным арестом, что, впрочем, тоже не возымело никакого действия.

До Клэр дошло, что Кассиди пытается вывести ее через запасную лестницу. Но, когда они подошли к дверям с табличкой «Выход», дорогу им преградил плотный детина в спортивной майке с крупными буквами: «Бог — моя любовь».

— За то, что ты совершила, сестра, гореть тебе в аду, — с ухмылкой обратился он к Клэр.

— Прочь с дороги, иначе будешь там гораздо быстрее, чем она, — пригрозил Кассиди.

Детина озлобился и, выбросив руку, схватил Клэр за волосы. Клэр закричала от боли и инстинктивно обхватила голову руками.

Кассиди тоже действовал, повинуясь инстинкту. Он с силой ударил детину в живот и, когда тот согнулся, нанес сокрушительный удар под подбородок, отбросив верзилу к стене.

Поблизости закричали. Кассиди распахнул дверь и выпихнул Клэр на лестничную площадку.

Схватив за шиворот охранника, он загородил им, как щитом, выход на лестницу:

— Прикрой меня, пока я выведу ее из здания. Не пускай никого! — крикнул Кассиди, закрывая за собой дверь. Охранник, до которого до сих пор так и не дошло, что же происходит, тупо кивнул.

Кассиди, крепко сжимая руку Клэр, бросился вниз по лестнице.

— Ну как вы?

Клэр вдруг осознала, что от страха не может вымолвить ни слова. Как и ошарашенный охранник, она лишь молча кивнула.

Лестница служила пожарным выходом и вела прямо на улицу, так что им удалось миновать запруженный вестибюль здания, где столпились уайлдовские демонстранты.

Очутившись на улице, Кассиди, не выпуская руки Клэр, помчался через задний двор к стоянке автомобилей.

— Проклятье! — Он вдруг резко остановился. — Ключи от машины остались на моем столе.

Времени на раздумья не оставалось, и он огляделся в поисках подходящего предмета, намереваясь разбить стекло автомобиля. Спустя несколько секунд он уже нес в руках кирпич, который раздобыл на стройплощадке неподалеку.

— Отвернитесь.

Сильным ударом кирпича он выбил стекло, просунул руку в салон автомобиля и открыл дверцу, затем быстро пропихнул Клэр на пассажирское сиденье. Изнутри она открыла водительскую дверцу, и Кассиди сел за руль.

— И как вы собираетесь ее завести?

— Как это делают все воры.

Пока Клэр счищала с сиденья осколки стекла, Кассиди уже завел двигатель. Минуту спустя они были вне опасности, лавируя по улочкам, окружавшим комплекс административных зданий. Кассиди, не останавливая машину, снял со щитка телефон и бросил трубку Клэр на колени.

— Звоните во «Французский шелк». Скажите, чтобы на сегодня закрыли офис. Пусть все расходятся по домам, да побыстрее.