Как две капли воды Браун Сандра
Он принялся пробиваться сквозь тургруппу из какой-то азиатской страны, дружно стоявшую в очередь на регистрацию. Терпение никогда не входило в число добродетелей Айриша. Прокладывая себе путь с помощью локтей в толпе туристов, которые трещали без умолку, он так и чувствовал, как у него поднимается давление.
Вдруг посреди всей этой неразберихи кто-то тронул его за локоть:
– Привет.
– А, привет, – ответил он, увидев знакомое лицо.
– Вы Айриш Маккейб, правильно? Друг Эйвери.
– Да.
– Она вас ищет. Пойдемте.
Они пересекли шумный вестибюль. Спутник Айриша провел его через несколько дверей к служебным лифтам. Они вошли, и за ними сомкнулись серые двери.
– Спасибо, – сказал Айриш, вытирая рукавом вспотевший лоб. – А что, Эйвери сама… – Еще не договорив, он осознал, что прозвучало ее подлинное имя. Он поднял глаза: – Так вы все знаете?
Улыбка:
– Да. Знаю.
Айриш увидел пистолет, но не успел даже отметить в сознании, что ствол направлен прямо ему в лицо. Сердце его дало сбой, он схватился за грудь и, словно подкошенный, рухнул на пол лифта.
Лифт спустился на самый нижний этаж. Пистолет был снова поднят и направлен на открывающиеся двери, но необходимости стрелять не возникло. Снаружи никто не ждал.
Убийца поволок тело Айриша по короткому коридорчику в узкий закуток, где стояли автоматы с едой, которыми пользовались служащие отеля. Закоулок освещался четырьмя люминесцентными трубками под потолком, но их было легче легкого разбить глушителем, укрепленным на стволе пистолета.
Засыпанное матовыми осколками и укрытое непроницаемым мраком, тело Айриша Маккейба осталось лежать на полу у автоматов. Торопливо возвращавшийся к лифту человек был уверен, что к тому времени, как труп обнаружат, известие о гибели старого тележурналиста затмится сообщением о другой смерти.
Телевизионное время было практически целиком отдано отчетам о ходе выборов. В гостиной апартаментов Тейта стояли три телевизора, и Ратледжи смотрели одновременно три программы. За президентский пост шла упорная борьба, и подводить итоги до сих пор было рано. Несколько раз освещался и ход событий в Техасе, где разворачивался один из самых захватывающих в стране поединков за место в Сенате между пока занимающим его Рори Деккером и бросившим ему вызов Тейтом Ратледжем.
Когда сообщили, что Ратледж несколько опережает своего соперника, по гостиной пронесся радостный гул. От неожиданности и испуга Эйвери прямо подскочила. Она была в полном смятении, ощущая себя на краю пропасти и на грани нервного припадка.
Всеобщее возбуждение передалось Мэнди, и она вконец разбаловалась. В конце концов, пришлось пригласить гостиничную няню, чтобы та занималась с девочкой в соседней комнате, а семья могла полностью сосредоточиться на результатах выборов.
Поскольку Мэнди была на время пристроена, Эйвери целиком погрузилась в тревожные мысли о Тейте, заодно недоумевая, куда же пропали Вэн и Айриш. Их исчезновение ставило ее в тупик. Она три раза звонила в редакцию. Ни того, ни другого там не оказалось, и никто ничего о них не знал и не ведал.
– Но в полицию-то вы сообщили? – спросила она в последний свой звонок. – С ними же могло что-то случиться.
– Послушайте, если вы хотите заявить об их исчезновении, валяйте. Но кончайте названивать и дергать людей. Мне и без того есть чем заняться.
Трубку бросили. Эйвери порывалась было кинуться в редакцию, но оставить Тейта она тоже боялась. Нестерпимо тянулись вечерние часы, и она непрерывно думала о двух вещах, в которых была абсолютно уверена. Во-первых, Тейт должен был вот-вот завоевать пост сенатора. Во-вторых, с ее друзьями приключилось нечто ужасное.
Что, если Седой и впрямь охотился за ней, а не за Тейтом, как предполагал Вэн? Что, если он заметил интерес, который она проявляет к обыкновенному оператору? Что, если сегодня утром он подкараулил Вэна по пути на работу? И выманил Айриша из редакции?
Ее тошнило от страха при мысли, что враг находится тут же, в гостинице, под одной крышей с Тейтом и Мэнди,
А куда сгинула Фэнси? Ее нет уже несколько часов. Неужели и с ней стряслась беда? Если все в порядке, почему она хотя бы не позвонила и не предупредила, что задерживается? Даже со скидкой на интенсивность движения в день выборов, дорога до почтового отделения и обратно не должна была занять больше часа.
– Тейт! – Эдди пулей влетел в дверь. – По одной из программ передали, что ты победил! Ну что, готов ты спуститься вниз?
Эйвери стремительно повернулась к Тейту, с замиранием сердца ожидая его ответа.
– Нет, – сказал он. – Никуда я не пойду, пока остается хоть малейшая тень сомнения. Пока Деккер, как положено, сам не подтвердит результат звонком.
– По крайней мере, переоденься.
– Я разве плохо одет?
– Ты собираешься препираться со мной по этому поводу до последней капли крови?
– До победного конца! – со смехом отозвался Тейт.
– Ну и ладно, лишь бы ты победил!
Нельсон подошел к сыну и пожал ему руку:
– Ты добился своего. Достиг всего, что я от тебя ожидал.
– Спасибо, папа, – произнес Тейт с легкой дрожью в голосе. – Но давай подождем считать цыплят. – Тем временем его горячо обнимала Зи.
– Браво, братишка! – Джек слегка потрепал Тейта по щеке. – Как насчет того, чтобы в следующий раз замахнуться на Белый дом?
– Без тебя у меня ничего бы не вышло, Джек.
Дороти-Рей наклонила к себе Тейта и поцеловала его.
– Ты молодец, что так сказал.
– Я всегда с радостью благодарю тех, кому действительно обязан, – с неприкрытым осуждением он посмотрел поверх голов на Эйвери. Его окружали те, кто его любит. Она одна была здесь отщепенкой.
Дверь опять открылась, и Эйвери вскинулась, надеясь увидеть Фэнси. Но вошел один из добровольных помощников из штаба компании:
– Внизу в зале все готово. Толпа скандирует имя Тейта, оркестр вовсю играет. Господи, как же здорово!
– Я бы сказал, что пришло время открыть шампанское, – заметил Нельсон.
Когда хлопнула первая пробка, Эйвери едва не лишилась чувств.
Джон как бы невзначай задел грудь Фэнси. Она отстранилась. Он потерся бедром о ее бедро. Она снова положила ногу на ногу. Все его пассы были наперед ей известны и почему-то начинали раздражать. Наверное, у нее просто не то настроение. Напитки вдруг потеряли всякий вкус. Она не получала привычного удовольствия.
«Я думала, мы друзья».
Слышавшийся ей голос Кэрол перекрывал преувеличенно чувственную хрипотцу Рода Стюарта и гомон отмечающей час коктейля публики.
Последние несколько месяцев – собственно, после выхода из больницы, – Кэрол относилась к ней вполне по-людски. То, что она ей говорила насчет самоуважения, пожалуй, оказалось не такой уж туфтой. Откуда у нее взяться хоть какому-то самоуважению, если любой молодчик может подцепить ее в заведении на манер вот этого – а оно было, считай, приличным, по сравнению с теми притонами, в которые ее иногда заносило, – получить, что хотят, а потом вышвырнуть ее, точно использованный презерватив.
Похоже, Кэрол не считала ее кретинкой, раз дала ей ответственное поручение. И чем она ей отплатила? Подвела, вот и все.
Джон наклонился к ней и прихватил губами мочку ее уха.
– Мне вообще-то пора, – внезапно объявила она и едва не столкнула его с табурета, потянувшись за кошельком и конвертом, до сих пор лежащим на стойке. – Спасибо за угощение.
– Эй, куда ты? Я думал, ну… сама знаешь.
– Ага, знаю. Извини.
Он соскочил со стула и подбоченился:
– Ну и что ты мне теперь прикажешь делать?
– Полагаю, спустить самому.
На пути к гостинице она то со всей силы нажимала на газ, то сбрасывала скорость, высматривая радары и держась подальше от полицейских машин. Пьяной она не была, но при случае прибор показал бы наличие алкоголя в ее дыхании. Сумасшедшее движение в центре города окончательно превратило путаницу улиц в кошмар для водителя, но в конце концов она все-таки добралась до гостиничного гаража.
Вестибюль был набит битком. Предвыборные афиши с портретами Тейта Ратледжа качались над головами стоявших вплотную друг к другу людей. Казалось, все голосовавшее за Тейта население округа Бексар явилось сюда праздновать победу.
– Разрешите, разрешите, – Фэнси начала ввинчиваться в толпу. – О черт, это же моя нога! – вскрикнула она, когда кто-то попятился и наступил ей на пальцы. – Пропустите меня!
– Эй ты, беленькая, изволь подождать лифта вместе со всеми! – попыталась одернуть ее какая-то дама, бюст которой словно броня покрывали ряды значков с изображением улыбающегося Тейта.
– Как бы не так! – огрызнулась Фэнси. – Пропустите!
Ей казалось, что она уже добрых полчаса пробивается сквозь толпу, которая клокотала и бурлила, словно полное ведро мальков. Но, привстав на цыпочки, она, к своей растерянности, обнаружила, что практически совсем не приблизилась к лифтам.
– С меня на фиг хватит, – пробормотала она и схватила под руку стоявшего рядом мужчину. – Проведите меня в лифт, и я вас так ублаготворю, век не забудете.
Зазвонил телефон, и в гостиной мгновенно воцарилась тишина. Все глаза разом устремились к аппарату.
– Ну вот, – спокойно произнес Эдди, – это он.
Тейт взял трубку.
– Алло? Да, сэр, это Тейт Ратледж. Спасибо, что позвонили, сенатор Деккер.
Эдди вскинул руки над головой и потряс кулаками, словно боксер, выигравший бой нокаутом. Зи сжала руки под подбородком. Нельсон кивнул точно судья, в присутствии которого присяжные только что вынесли справедливый приговор. Джек и Дороти-Рей улыбнулись друг другу.
– Да, сэр. Благодарю вас, сэр. Я тоже. Благодарю вас. Очень признателен вам за звонок. – Он положил трубку и несколько секунд сидел, свесив сцепленные руки между коленями. Потом поднял голову и сказал с мальчишеской усмешкой: – Похоже, теперь я новоиспеченный сенатор от штата Техас.
В гостиной мгновенно все встало вверх дном. Несколько помощников с идиотскими воплями попрыгали на стулья. Эдди рывком поставил Тейта на ноги и подтолкнул к двери в спальню:
– Уж теперь-то тебе можно переодеться. Кто-нибудь пусть сбегает вызовет лифт и займет его. Я позвоню вниз и попрошу их потерпеть еще пять минут. – Он схватил телефонный аппарат.
Эйвери стояла, заломив руки. Ей хотелось тоже аплодировать и кричать от радости. Хотелось обнять Тейта и поцеловать его, поздравив с триумфом, хотелось разделить с ним ликование великого часа. Вместо этого она тряслась от страха, как осиновый лист.
Когда она вошла в спальню, он уже разделся до белья и облачался в брюки.
– Тейт, не ходи туда.
Он резко поднял голову:
– Что?
– Не ходи вниз.
– Я не могу…
Она вцепилась ему в руку:
– Человек, о котором я тебе говорила – тот седой – он здесь. Я видела его утром. Тейт, ради всего святого, не ходи.
– Но я должен.
– Пожалуйста. – На глазах у нее выступили слезы. – Пожалуйста, поверь мне.
Он застегивал светло-голубую рубашку. Его пальцы замерли.
– С какой стати?
– Я люблю тебя. Потому-то и выдавала себя за твою жену. Я влюбилась в тебя еще в больнице. Еще до того, как смогла говорить. И все, что я тебе рассказала, – правда. На твою жизнь покушаются. Да, мне представился шанс написать необыкновенно захватывающий репортаж, но… – Тут она стиснула его плечи и умоляюще закончила: – Но все, абсолютно все я делала только ради того, чтобы тебя защитить. Я люблю тебя и любила с самого начала.
– Тейт, они… – в комнату ввалился Эдди. – Что тут, черт подери, происходит? Я думал, ты уже одет. Они там внизу чуть не стены крушат, требуя тебя. Все с ума сходят. Пошевеливайся. Идем.
Тейт перевел взгляд со своего друга на Эйвери.
– Даже если бы я тебе поверил, – произнес он с тихой беспомощностью, – у меня нет выбора.
– Тейт, пожалуйста, – снова взмолилась она прерывающимся голосом.
– У меня нет выбора.
Он отвел ее руки и быстро завершил туалет под наставления Эдди относительно того, кому надлежит публично выразить признательность.
– Кэрол, ты кошмарно выглядишь. Сотвори-ка что-нибудь со своим лицом, прежде чем спускаться вниз, – распорядился он, подталкивая Тейта к выходу.
Но Эйвери ринулась за ними. Теперь в гостиной скопилось еще больше народа. В коридоре толкались полчища работавших на кампанию Тейта людей, которые старались протиснуться в двери и хотя бы одним глазком увидеть своего героя. Шум стоял оглушительный, но Эйвери каким-то чудом уловила, что кто-то зовет Кэрол, и обернулась.
Перед ней, пытаясь вырваться, отчаянно извивалась зажатая справа и слева Фэнси. Когда ей это удалось, инерция бросила ее прямиком в объятия Эйвери.
– Фэнси! Где ты пропадала?
– Только не читай мне нотаций! Я едва не сгинула, добираясь сюда. Там в холле топчется один парень, и он вроде как сильно на взводе, потому что я его надула, а другой, по имени Джон…
– В ящике что-нибудь было?
– Вот. – Фэнси сунула ей в руку пакет. – Надеюсь, это стоит моих мытарств.
– Кэрол! И ты, Фэнси, пошли! – крикнул им Эдди, указывая на дверь поверх голов участников торжества.
Эйвери вскрыла конверт и увидела кассету:
– Задержи их, если получится.
– А? – Фэнси оторопело смотрела, как она кинулась в спальню, прикрыв за собой дверь. – Господи, кто здесь на хрен спятил, я или все остальные?
Около нее вырос совершенно незнакомый ей человек, который, пританцовывая, заставил ее взять фужер шампанского. Она сделала внушительный глоток.
Тем временем Эйвери торопливо зарядила кассету в магнитофон, попятилась к кровати и села на покрывало. Нажимая кнопки на пульте, она быстро перемотала пленку на самое начало. Шифр студии был ей знаком: кажется, штат Вашингтон? Фамилия журналиста ничего ей не говорила, но оператором в титрах значился Вэн Лавджой.
В ней поднялась волна ликования. Раз Вэн послал запись Айришу, в ней должно содержаться нечто чрезвычайно важное. Однако минуты шли, а она так и не поняла, что же именно. Уж не пошутил ли Вэн?
Репортаж был посвящен некоей военизированной организации, стремящейся к захвату власти. Она базировалась в никому не известном месте, где-то в чаще лесов. На уик-энды члены организации съезжались туда и строили планы уничтожения всех, кто хоть чем-то от них отличался. Их основной целью было взять власть над всей Америкой, чтобы создать наконец чистую в расовом отношении нацию.
Насколько знала Эйвери, сам Вэн с полным безразличием относился к политике в любых ее проявлениях, но, вероятно, его потрясло дикое человеконенавистничество, которым были пропитаны идеи группировки. Он заснял их учения, раздачу оружия и боеприпасов, тренировки новичков (их обучали партизанской тактике ведения военных действий) и занятия с детишками (этим вдалбливали, что они выше всех прочих). Все это преподносилось под прикрытием христианского учения.
Сюжет был захватывающий, и ее журналистская натура восставала, когда приходилось включать перемотку. Время от времени она запускала нормальную скорость, желая уловить, в чем же особая ценность пленки, заставившая Вэна послать ее Айришу, но никак не могла обнаружить ничего существенного.
Камера запечатлела сидящую группу вооруженных до зубов мужчин в военном обмундировании. Эйвери отмотала пленку назад и снизила скорость, чтобы как следует вглядеться в каждое лицо. Командир промывал мозги жадно внимающим подчиненным.
Вэн дал крупным планом лицо одного из мужчин, и Эйвери ахнула. Она узнала его. И почувствовала приступ головокружения.
Выглядел он непривычно. Сквозь короткий ежик волос просвечивала кожа головы, лицо было в разводах маскировочной краски, но она опознала его в первый же миг. Как-никак он несколько месяцев жил с ней бок о бок.
«То, что все люди созданы равными – чистой воды брехня, – надсаживался в микрофон инструктор. – Треп разной неполноценной швали, надеющейся, что кто-нибудь да клюнет».
Человек, которого узнала Эйвери, зааплодировал и засвистел. В его глазах вспыхнула злоба.
«Мы не желаем жить рядом с ниггерами, жидами и голубыми, верно?»
«Верно!»
«Мы не потерпим, чтобы они развращали наших детей своим коммунячьим бредом, верно?»
«Верно!»
«Так как же тогда мы поступим с теми, кто утверждает, что это необходимо?»
Вся группа, как один, вскочила на ноги. Объектив Вэна по-прежнему был направлен на лицо самого, наверное, фанатичного и оголтелого участника действа.
«Мы уничтожим это отребье! Убьем подонков!» – орал он, и его раскрашенное лицо зловеще искажалось.
И тут кто-то открыл дверь. Эйвери поспешно выключила видеомагнитофон и вскочила.
– Джек! – Она подняла к губам бескровные пальцы. Ноги отказывались ее держать.
– Меня послали за тобой. Мы уже должны быть внизу, но я рад, что у нас есть минутка наедине.
Эйвери стояла, прислонившись спиной к телевизору. Бросив взгляд через плечо Джека, она увидела, что гостиная опустела. Все ушли вниз.
Он надвигался на нее:
– Я хочу знать, зачем ты это сделала.
– Что сделала?
– Зачем так со мной обошлась?
Грудь Эйвери поднялась и опала в единственном, словно последнем вздохе:
– Джек…
– Нет, я обязательно хочу это знать. Дороти-Рей говорит, что я тебе никогда и даром не был нужен, что ты заигрывала со мной, стараясь стравить меня с Тейтом. Зачем, черт тебя возьми? Я чуть не поссорился с братом. Едва не сломал из-за тебя свою семью.
– Джек, мне очень жаль, что так случилось, – серьезно сказала она. – Честное слово, жаль, но…
– Хотела выставить меня этаким шутом, да? Думала самоутвердиться, унизив Дороти-Рей?
– Джек, пожалуйста, выслушай меня.
– Нет уж, изволь ты меня выслушать. Ты мизинца ее не стоишь. Ты хоть заметила, как она совершенно без посторонней помощи бросила пить? И ведь любит меня, несмотря на…
– Джек, когда Эдди начал работать на Тейта?
Он тихо чертыхнулся и нетерпеливо переступил с ноги на ногу:
– Я для чего, спрашивается, тут разоряюсь, чтобы ты…
– Это важно! – крикнула она. – Как Эдди смог настолько втереться в доверие Тейту, что тот сделал его руководителем своей кампании? Кто-нибудь проверял его данные?
– Что ты мелешь? Тебе не хуже моего известно, что никуда он не втирался. Его специально взяли для этой работы.
– Взяли? – пискнула она. – Кто, Джек? Кому такое пришло в голову? Кто его взял?
Джек непонимающе на нее воззрился, потом слегка пожал плечами:
– Папа.
49
Корт Риэл был приятным местом, но не вполне подходящим для празднования успеха Тейта Ратледжа, поскольку имел единственный вход. Массивные двустворчатые двери вели в зал через короткую узкую арку. И разумеется, там сразу начали образовываться заторы.
Через тесный проход новоизбранного сенатора почти внесла в зал толпа восторженных и шумных родственников, друзей и сподвижников. Свет телекамер золотил его волосы, создавая вокруг головы подобие нимба. В его улыбке сквозила уверенность в себе и застенчивость – сочетание, способное поднять хорошего человека до истинного величия.
Тем временем, не сводя с Тейта глаз, высокий седой мужчина прокладывал себе дорогу к разукрашенной платформе у противоположной от входа стены зала. Оттирая в сторону репортеров и поклонников Ратледжа, он каким-то образом умудрялся не привлекать к себе внимания. За долгие годы он в совершенстве овладел этим искусством.
Правда, с недавних пор он засомневался, не изменяет ли ему профессионализм, потому что был почти уверен: миссис Ратледж не единожды выделяла его взглядом из толпы.
Вспомнив о ней, он вдруг осознал, что ее не было среди тех, кто вместе с Тейтом направлялся к подмосткам. Зоркие глаза Седого тут же обратились к дверям. А, вот и она, замыкает шествие, явно расстроена – очевидно, из-за того, что отстала от остальных.
Он вновь сосредоточился на молодом многообещающем лидере, чье появление в зале повергло публику в счастливое неистовство. Когда он начал подниматься по ступенькам, из сетки под потолком выпустили воздушные шары. Сумятица еще более возросла, а разглядеть что-нибудь стало еще труднее.
На сцене Ратледж обменялся рукопожатиями с наиболее влиятельными из своих сторонников, в их числе с несколькими спортивными звездами и киноактрисой родом из Техаса. Затем помахал своим приверженцам, и они бурно его приветствовали.
Седой отвел угол свисающего сверху плаката, который едва не угодил ему по лбу. Он по-прежнему смотрел только на героя дня, и среди всеобщего восторга лишь его лицо сохраняло выражение мрачной решимости.
Верный своей цели, он неуклонно продвигался вперед, к возвышению. Царящее вокруг буйство могло смутить кого угодно, но не его. Он лишь немного досадовал, не более того. И неумолимо приближался к Тейту Ратледжу.
Запыхавшаяся Эйвери примчалась к дверям зала. Ее сердце готово было разорваться, а ноги горели после того, как она на одном дыхании преодолела двадцать лестничных пролетов.
Она даже не пробовала вызвать лифт, сразу бросившись к лестнице вместе с Джеком, которому было впопыхах сказано, что жизни его брата угрожает непосредственная опасность. Где-то на полпути Джек отстал и сейчас все еще сражался с бесчисленными ступеньками.
На миг она остановилась, чтобы перевести дух и чуточку прийти в себя, но тут же бесстрашно вклинилась в толпу, пробиваясь к подмосткам. Люди стояли сплошной стеной, но Эйвери каким-то чудом удавалось между ними протискиваться.
Она увидела Тейта в тот момент, когда он с гордо вскинутой головой шагнул к ступеням, ведущим на сцену.
Он услышал ее зов и обернулся, но не успел ее разглядеть, потому что кто-то сразу принялся от души трясти ему руку.
Эйвери шарила глазами в поисках Эдди и обнаружила его за трибуной, где он выстраивал полукругом Нельсона, Зи, Дороти-Рей и Фэнси. Затем он указал Тейту на подставку для микрофонов, на которой был установлен добрый десяток этих приспособлений, призванных многократно усилить звучание первых слов его выступления в качестве сенатора.
Тейт направился к трибуне.
– Тейт! – Перекричать грохочущий оркестр было невозможно. Толпа бушевала, славя своего героя. – О Боже мой, нет! Пропустите! Пропустите меня!
Выброс адреналина в кровь придал Эйвери дополнительную энергию. Забыв о вежливости, она пустила в ход кулаки и ногти, тараня толпу и отмахиваясь от колыхающихся в воздухе шаров.
Тут, наконец, к ней присоединился Джек.
– Кэрол, – пропыхтел он. – Почему ты сказала, что жизнь Тейта в опасности?
– Помоги мне к нему пробраться, Джек, ради Бога, помоги!
Он с удвоенной решимостью принялся рассекать толпу, и, заметив, что впереди открывается свободный пятачок, Эйвери подпрыгнула и отчаянно замахала руками:
– Тейт! Тейт! Седой!
Он стоял у края платформы, и его частично скрывал флаг штата Техас.
– Нет! – закричала она. – Тейт!
Джек подтолкнул ее сзади, она споткнулась о ступеньку, едва не упала, но сумела устоять на ногах.
– Тейт!
Наконец расслышав ее крик, он все с той же победительной улыбкой повернулся и протянул к ней руку, и она кинулась вперед, но не к нему.
Она не сводила глаз со своего врага. А он – с нее. И его взгляд точно остекленел, как только он понял, что она все знает.
Будто в замедленной съемке Эйвери увидела, как Эдди запускает руку в карман. Ее губы двигались, но сама она не сознавала, что истошно кричит: «Нет!» при виде того, как он вытаскивает пистолет и целится Тейту в затылок.
Она ринулась к Тейту и оттолкнула его. Миллионной долей секунды позже в нее угодила пуля Эдди, швырнув ее в объятия ошарашенного Тейта.
До нее донеслись чьи-то испуганные вопли, хриплое «Не может быть!» Тейта, перед глазами проплыли полные ужаса и недоумения лица Джека, Дороти-Рей и Фэнси.
Она встретилась взглядом с Нельсоном Ратледжем как раз в тот миг, когда вторая пуля оставила у него посреди лба аккуратную дырочку, но совершенно разнесла его череп сзади. Зи обдало фонтаном крови. Она закричала.
На лице Нельсона отразилось изумление, потом злость, потом ярость. С этим выражением он и испустил последний вздох еще до того, как его тело грянулось о доски сцены.
Эдди соскочил с подмостков в гущу объятых паникой зрителей. По полотнищу техасского флага пробежала дрожь, из-за него выступил человек, разрядил свой пистолет, и голова Эдди Пэскела словно взорвалась.
Откуда-то издалека до Эйвери долетел голос Зи:
– Брайан! Боже мой, Брайан!
50
– Я решил, что нам лучше всего встретиться вот так, всем вместе. Мне проще объяснить всем сразу.
Тайный агент ФБР Брайан Тейт обращался к хмурой группе людей, собравшихся в больничной палате Эйвери Дэниелз. Изголовье ее кровати было немного приподнято, так что она полулежала. Ее глаза покраснели и опухли от слез, левое плечо было забинтовано, рука – в фунде.
Остальные – Джек с семьей, Зи и Тейт – сидели на стульях и подоконнике, либо стояли, прислонившись к стене. Все держались на почтительном расстоянии от постели Эйвери. Она вызывала у них естественное любопытство, поскольку Тейт открыл им, кто она на самом деле. После трагических событий минувшего вечера Мэнди отправили на ранчо к Моне.
– Все вы видели, что произошло, – продолжал Брайан Тейт, – но никто из вас не знает настоящих причин случившегося. А говорить о них нелегко.
– Расскажи им все, Брайан, – мягко произнесла Зи. – Не надо ни о чем умалчивать ради меня. Я хочу, нет, мне необходимо, чтобы они все поняли.
Высокий, видный, он стоял около ее стула, положив руку ей на плечо.
– Мы с Зи полюбили друг друга много лет назад, – без околичностей заявил он. – Ни она, ни я не хотели этого и не могли предвидеть. Все произошло вопреки нашей воле. Влечение было запретным, но неодолимым, и в конце концов мы ему поддались. – Он стиснул пальцами плечо Зи. – Последствия же оказались далеко идущими. И разрешились вчерашней трагедией.
Он рассказал, как вернулся из Кореи на несколько месяцев раньше своего друга Нельсона.
– По его просьбе я несколько раз заезжал проведать Зи. Когда Нельсон возвратился, наши с ней отношения уже не сводились к обычной дружбе или взаимной симпатии. Мы поняли, что любим друг друга и нам придется глубоко ранить Нельсона.
– К тому же я знала, что беременна. – Зи накрыла руку Брайана своей ладонью. – Беременна тобой, Тейт. Я сообщила Нельсону всю правду, без утайки. Он остался абсолютно спокоен, но поставил мне ультиматум. Если я уйду к любовнику, то никогда больше не увижу Джека. – С глазами, полными слез, она улыбнулась старшему сыну: – Ты был еще совсем малыш, Джек, я так тебя любила. Нельсон это прекрасно знал и использовал. Когда я поклялась ему никогда не видеться больше с Брайаном, он сказал, что прощает меня и будет растить Тейта как собственного сына.
– Что он и сделал, – заметил Тейт.
Он встретился взглядом с Брайаном. Этот человек был его отцом, хотя до вчерашнего вечера они ни разу не встречались. А мужчину, которого он знал и любил как отца, застрелили у него на глазах.
– Мне ничего не было известно об ультиматуме Нельсона, – снова взял слово Брайан. – Я просто получил записку от Зи, в которой говорилось, что наш роман – меня потрясло это пошлое слово – кончен, и лучше бы ему было вообще никогда не начинаться.
С отчаяния он добровольцем принял участие в опасной зарубежной экспедиции. Когда в полете его самолет забарахлил и вошел в пике над океаном, он в душе приветствовал скорую гибель, потому что жизнь без Зи была для него равносильна смерти. Но вмешалась судьба. Его спасли.
Во время лечения к нему стало проявлять интерес ФБР. Ему и раньше приходилось выполнять задачи разведывательного характера. Было предложено считать Брайана Тейта погибшим, с тем чтобы он инкогнито начал работать на Бюро. Этим он и занимался последние тридцать лет.
– Как только у меня появлялась возможность, я приезжал взглянуть на тебя, Тейт, – сказал он сыну. – Несколько раз я смотрел, как ты играешь в футбол. На расстоянии, так, чтобы не столкнуться с Нельсоном или Зи. И даже целую неделю ходил за тобой по пятам вокруг базы во Вьетнаме. Присутствовал на выпускной церемонии в колледже, а потом и на юридическом факультете. И никогда не переставал любить тебя и твою мать.
– А Нельсон так ничего не забыл и не простил меня. – Зи опустила голову, сморкаясь в салфетку.
Читать бесплатно другие книги:
