Последняя жертва Розы Ветров Ефремова Наталья

Сумрачное утро

Стив приехал в одиннадцать утра.

Я встретила его в банном халате, сидя на кухне с книгой, которую не читала, а лишь перебирала по слогам и буквам одну-единственную фразу:

«– Что знаешь ты об одиночестве?

– Все».

Если бы этот вопрос задали мне, я бы ответила точно так же.

На столе передо мной стояли в ряд четыре пустые кружки с кофейными разводами и нетронутая корзинка с подсохшими шоколадными рогаликами. Рогалики мне принесли позавчера с вечерней доставкой продуктов из супермаркета, я вынула их из пакета, а потом забыла убрать.

– Это что, твой завтрак? – поинтересовался Стив, опускаясь на стул.

– Вроде того, – уклончиво ответила я, желая только одного: чтобы он не стал меня чем-нибудь кормить.

Рогалики в меня так и не влезли, зато кофе я напилась на неделю вперед, когда, ослабев от слез, выползла из спальни на кухню и просидела тут до пяти часов. Смотрела, как тени перебираются с раковины на сушилку для посуды, потом на шкафчик со столовыми приборами, потом на плиту… и глотала черный кофе без сахара.

Хорошо, что папа в свое время настоял на покупке большой семейной кофеварки, не обращая внимания на мои аргументы, что для нас двоих нет смысла покупать ведро с проводом.

Сегодня кофе мне хватило на всю ночь.

Услышав бой часов в гостиной, я автоматически насчитала пять ударов и заставила себя встать и подняться в комнату. Душ занял больше времени, чем я рассчитывала, так как я поминутно вздрагивала, прислушиваясь к звукам вокруг, то и дело роняла мыло, когда мне казалось, что я слышу шорох или стук. Овальный зеленый кусок, пахнущий яблоками, падал мне под ноги и выписывал по мокрому дну ванны пируэты, от которых у меня кружилась голова.

Подсушив волосы, я опять оказалась на кухне, где мне пришлось долить воду в кофеварку и где спустя несколько часов меня застал звонок в дверь.

– Может, поешь? – тихо спросил Стив, обхватив ладонями кружку кофе, которую я поставила перед ним, изображая радушную хозяйку.

– Я не хочу есть.

– Я могу тебе что-нибудь приготовить, пока ты собираешь вещи.

О боже! Вещи!

У меня просто вылетело из головы, что нужно собраться в поездку.

Я слабо улыбнулась и покачала головой.

– Не надо. Я лучше пойду наверх и уложу сумку. Это не займет много времени, так что ты можешь подождать меня здесь, я буду готова через несколько минут.

Стив слушал меня, глотая дымящийся напиток, и едва заметно кивал.

– Угу. Ты сегодня плохо спала?

Я подавила истеричный смешок и поднялась, чтобы убрать свои чашки со стола. А если честно, то лишь затем, чтобы под благовидным предлогом отвернуться от Логана.

Ему про голоса в моей голове знать не нужно. А про слезы тем более.

– Ты не ответила, – голос Стива прозвучал со спокойной угрозой, и я поняла, что он не отвяжется. Придется что-то объяснять.

– Да.

– Голова болит?

– Нет.

– А что болит?

– Ничего.

Если он спрашивал только о физической боли, то я ответила ему абсолютно честно.

– Вчера я звонил тебе минут через десять после того, как отправил сообщение. Сразу не мог: как раз разговаривал по телефону в госпитале, а когда разобрался с делами, оказалось, твой мобильник не отвечает.

– У него села батарейка, а зарядник остался в офисе.

Как хорошо, когда не приходится обманывать!

– А что в таком случае произошло с твоим городским телефоном? Лично у меня аппарат просто раскалился, так долго я выслушивал гудки, однако трубку ты все-таки не сняла.

– Наверное, я была в душе.

Конечно же, Стива не устроили мои короткие механические ответы.

– Ну да, судя по всему, ты там и ночевала, – его взгляд скользнул по моим влажным волосам. – У тебя точно все в порядке, Селена? – настойчиво спросил он, подходя ко мне и разворачивая за плечи так, что мне волей-неволей пришлось встретиться с ним взглядом. – Вчера, когда мы расстались, ты была другой.

– У меня все в порядке. Прости, что не сняла трубку. Ты ж знаешь, что телефон у нас только в гостиной, я просто могла не услышать звонок. Не беспокойся, у меня на самом деле все хорошо.

– Ну так посмотри в зеркало и подумай над моим вопросом как следует, прежде чем ответить еще раз. Я впервые вижу тебя в таком разобранном состоянии, и мне хотелось бы знать причину.

Стив подвел меня к зеркалу у входа на кухню и заставил поднять голову.

Увидев свое отражение, я еле сдержала стон: измученное лицо, слипшиеся ресницы, бледная с зеленью кожа и умопомрачительные фиолетовые круги под опухшими от слез глазами красноречиво выдавали мою ложь о хорошем сне и самочувствии. Тут и врачом не надо быть, чтобы заметить, что я далеко не в порядке.

Я отругала себя за то, что не подумала о косметике после утреннего душа. Хотя я все равно не умею пользоваться ею, так что маскировка мне, скорее всего, не удалась бы.

– Ну? – тон Стива не предвещал ничего хорошего. – Что скажешь теперь?

– Стив, пожалуйста. Поехали уже, а? – мой голос прозвучал так тоненько и жалобно, что Логан отпрянул и на мгновение застыл с открытым ртом.

– Поехали, – как-то вдруг сразу сдался он и, обойдя меня, направился в гостиную: – Мы и так уже изрядно выбиваемся из графика. Иди собирай вещи.

Я послушно поплелась к лестнице на второй этаж и уже начала подниматься, цепляясь за перила, как за последнюю надежду, когда меня окликнул Логан:

– Селена, постой. Ты говорила с мистером Тревором?

Разумеется, я об этом и не подумала.

Мне пришлось вернуться и позвонить из гостиной своему начальнику. Макс Тревор когда-то был клиентом папы, потом они сдружились, а когда я окончила университет, он предложил мне работу в деловом журнале, где руководил отделом. Он всегда относился ко мне по-отечески и, услышав мою просьбу, без разговоров разрешил взять небольшой отпуск, сказав, что на будущей неделе меня заменит Грейс.

Еще один звонок соседке обеспечил моего кота заботой и питанием на неделю вперед.

Успокоенная, я отправилась в свою комнату укладывать вещи.

Я мало путешествовала в своей жизни. Если не считать поездок в университет на учебу, то практически никогда. Вместе с папой несколько раз была в Огасте. Пару раз выезжала из штата на каникулах. А бывать за границей мне вообще не доводилось, однако этот факт меня совершенно не расстраивал. Если бы мне хотелось, я бы давно уже куда-нибудь съездила, но меня никогда никуда не тянуло. Никуда, кроме дома, особенно теперь.

Может, это смешно, но я даже не представляла, что может понадобиться мне на острове и какую одежду взять с собой. Не спрашивать же у Стива, какая на побережье погода и холодно ли в доме. А зубную щетку брать нужно? И что предпочесть: туфли или закрытые ботинки?

Я размышляла над этими вопросами минут десять, потом подошла к шкафу, выбрала самые удобные, на мой взгляд, вещи, аккуратно сложила их в папину сумку, которую он брал с собой в командировки, и засунула в боковой карман одну пару туфель. На этом мои сборы закончились.

Первый же взгляд на Стива, который ждал меня в гостиной, сидя в кресле с нашим семейным альбомом, убедил меня в том, что со мной что-то не так.

– Что-то не так? – повторила я вслух, стараясь не реагировать на его удивленный взгляд, сменившийся лучезарной улыбкой, а потом озабоченным выражением лица.

– Определенно, – уронил он, неторопливо вставая с кресла и возвращая альбом на полку.

– Что именно? – я чувствовала себя очень плохо, и играть в угадайку у меня просто не было сил.

– Что именно? – переспросил Стив, поднимаясь ко мне и забирая из моих рук сумку. – Я, конечно, льщу себя надеждой, что не совсем чужой для тебя и меня можно не стесняться, но как ты поедешь в машине босая и в домашнем халате – хотелось бы мне знать?

Я опустила глаза и поняла, что даже не подумала переодеться и причесаться.

Заметив мое смущение, Стив рассмеялся, мягко подтолкнул меня к лестнице и произнес:

– Иди одевайся. Я пока все проверю, отключу, закрою окна и всякое такое. Кстати, – в его голосе прорезались подозрительные нотки. – Ты не могла бы мне объяснить, почему у тебя везде горит свет?

Я замерла у двери своей комнаты, не зная, что ему ответить. Выключить свет с восходом солнца я даже не подумала, попросту об этом забыв.

За моей спиной раздался тихий смех, а затем Стив сказал:

– Ладно, ступай. Не нужно мне ничего объяснять.

Правильно, ему ничего не нужно объяснять, думала я, надевая брюки из джерси синего цвета и в тон им свитер из ласковой ангоры. Стив и так обо всем догадывается, только старается не расстраивать меня лишними расспросами и комментариями.

Иногда я думаю, как же все-таки замечательно, что он у меня есть. Не менее замечательно, чем эгоистично с моей стороны.

Транспортный поток на окружном шоссе оказался неожиданно плотным. Я насчитала несколько аварий, что немудрено из-за такого непроглядного тумана. После третьей аварии я закрыла глаза, чтобы больше не встречать растерянные взгляды людей, мерзнущих на ветру, не видеть оторванные двери, жалкие одноглазые бамперы, стекла на асфальте. Хорошо, что только стекла, а не кровь или еще что-нибудь. Я и без того очень тяжело переношу вид крови, тем более чужой, а тут мне сразу подумалось о папе, чей покореженный автомобиль отправили на утилизацию. Погиб ли он в машине или его выбросило на дорогу, мне так и не сказали.

В носу защипало, и я потянулась к сумке за платком.

Стив внимательно посмотрел на меня, но ничего не сказал.

– Спасибо, – пробормотала я, высморкавшись и глубоко вздохнув.

– За что? – поинтересовался он, не отрывая взгляд от дороги: мы как раз въезжали на эстакаду, маневрируя между фирменными фурами Макдоналдса. На их бортах были нарисованы аппетитные гамбургеры и картошка, при взгляде на которые меня чуть не стошнило.

– За то, что ты меня не жалеешь.

– Ты не права, – усмехнулся он и легко коснулся моей щеки. – Глубоко не права. Просто я думаю, что в настоящий момент тебе не нужно, чтобы я что-то говорил.

– Спасибо.

Стив ничего не ответил, а я подумала о том, что он не такой уж легкомысленный и многословный, каким представлялся мне раньше. Скорее, мне просто было удобно так думать о нем, что меня, в общем-то, не могло характеризовать с лучшей стороны.

Наше молчание затягивалось, и мне показалось, что нужно что-то придумать, но на ум не приходила никакая нейтральная тема, а мой друг, поглощенный перестроением на мокрой загруженной машинами трассе, похоже, действительно решил не тревожить меня болтовней.

– Почему остров называется Роза Ветров? – спросила я, отрывая взгляд от глянцево-черной ленты шоссе.

– Ну я, к примеру, знаю аж целые три причины, – улыбнулся Стив, радуясь, что я наконец-то нарушила затянувшееся молчание. – Во-первых, сам остров имеет весьма своеобразную форму, что-то вроде звезды со множеством лучей – небольших бухточек. Во-вторых, это не солнечная Калифорния, здесь очень часто бывают шторма, дожди и сильные ветра, сама знаешь, а скалы заметно выдаются вверх к юго-востоку, принимая на себя главный удар стихии с океана. Приедем, ты услышишь, как ветер поет в каминных трубах. Ну и третья причина, хотя, думаю, мне следовало озвучить ее с самого начала, – это имя первой хозяйки дома, которую звали Роза. Роза Логан. Это моя прабабушка по линии отца. Ее девичья фамилия Уинд[6]. Не берусь судить, какая причина является основополагающей, но, на мой взгляд, название весьма романтическое. Ты не находишь?

– Да, пожалуй.

На самом деле романтическим название острова мне вовсе не показалось, скорее уж климатическим или метеорологическим, не знаю, что точнее. Меня всегда немного забавляла средневековая мода давать имена частным владениям. Это привычно и уместно в книгах, но не в реальной жизни. Например, мы с папой называли свой дом просто домом.

Но все эти размышления я оставила при себе, не желая расстраивать Стива. Это его семья, его родной остров и традиции, а традиции любой семьи достойны уважения.

Мы ехали вдоль побережья по трассе 295, направляясь на северо-восток от Портленда. Поток машин поредел, но, как всегда в это время года, шел бесконечный дождь, низкие мрачные тучи нависли над заливом Каско, и казалось, что свинцовое небо медленно погружается в ледяную воду. На черных с проседью волнах покачивались рыболовецкие суда: даже в такую ненастную погоду отважные моряки выходили на промысел. В промозглом осеннем воздухе раздавались протяжные гудки судов и жалобные крики голодных чаек, круживших над ними грязно-белыми стайками. Картина была довольно безрадостной и унылой.

Я зябко повела плечами, и Стив тут же отреагировал:

– Замерзла? Обогреватель работает. Хочешь, прибавлю?

– Нет, не нужно. Я не замерзла, просто немного нервничаю.

– Почему?

– Сама не знаю. Расскажи мне про остров еще что-нибудь.

Догадавшись, что большего от меня сейчас не добиться, Стив подчинился и послушно продолжил:

– Логаны владеют островом с начала прошлого века, когда прадед переехал сюда с семьей из Новой Шотландии. Его звали Патрик.

– Твои предки жили в Канаде?

– Да, на берегу залива Фанди, в западной части Новой Шотландии, со времен первых переселенцев из Старого Света. Если хочешь узнать подробности, об этом тебе лучше расскажет Ричард, он досконально знает историю рода. Я, к стыду своему, не особо интересовался генеалогией. Так вот, эти вечные распри между французами и англичанами мешали прадеду наладить рыболовный бизнес. Тогда уловы омаров и трески в прибрежных водах были довольно богатыми. Прадед собрал крепкую артель рыбаков, вот только местным рыбозаводом владел француз, и у них, мягко говоря, не сложились отношения. Не сложились настолько, что прадед был вынужден все бросить и уехать.

Сначала он перебрался в Галифакс, а спустя пару лет и вовсе решил обосноваться в Америке, правда, не поехал далеко вглубь страны, так и остался на побережье. Ему нравился здешний климат, скалы, океан. Да и рыбная ловля приносила неплохой доход. Вот и осели здесь, построили дом.

– Семья была большая?

– Нет, у Розы и Патрика был один сын, Кристофер. У него тоже родился сын, наш отец Пол Логан. Он променял рыболовный промысел на науку, хотя после университета вернулся на остров и всю жизнь прожил здесь, занимаясь своими исследованиями, как сейчас Ричард. И, как Ричард, он был настоящим затворником.

Странно, но раньше мы почему-то никогда не говорили о семье Стива, и я поймала себя на мысли, что мне очень интересно слушать его рассказ.

– А твоя мама?

Стив глубоко вздохнул и повернул к заправке.

– Мама была художницей, до встречи с отцом жила на побережье, в рыбацкой деревне. Потом, естественно, перебралась на Розу Ветров, хотя родители ее были категорически против того, что она связала свою судьбу с мужчиной из рода Логанов. Но это совсем другая история.

Он умолк.

– Как ее имя?

– Анна. Анна Манчини, в замужестве Логан.

– Она итальянка?

– Да, у нее итальянские корни, хотя сама она из Канады.

– А где она теперь?

– Она умерла вскоре после моего рождения. Я ее не помню.

– Мне очень жаль, Стив, – я мягко коснулась его руки. Мне хотелось, чтобы он понял, как искренне я ему сочувствую, только я не знала, как это выразить.

Он посмотрел на мою руку, потом коротко кивнул и, не сказав мне ни слова, вышел заплатить за бензин. Я наблюдала за ним из окна машины со смесью горечи, сострадания и заинтересованности, поражающей меня саму.

Уже в который раз за это утро меня посетила мысль, что я совсем не знаю Стивена Логана.

Ошибка

Стив был моей полной противоположностью. Даже странно, как мы с ним находили общий язык. Я часто задумывалась о том, что его во мне привлекает, и неизменно приходила к одному и тому же выводу – противоположность.

Его жажда жизни и бьющая через край энергия меня всегда немного пугали, вероятно, потому, что сама я была совсем не такой и не понимала, как можно постоянно находиться в движении, что-то делать, куда-то спешить. Стив, где бы он ни появился, как кислород, мгновенно заполнял собой все пространство и становился центром внимания, без суетности, но так легко и естественно, что окружающие тут же заряжались его энергией и с готовностью откликались на его жесты и слова.

Отчего же у меня это никак не выходило – откликаться на него?

Его разговорчивость и невероятно легкое, изящное чувство юмора делали его душой любой компании, а начитанность и интеллект избавляли первые два качества от пустопорожности и клоунады. Стив был душкой в самом приятном и милом смысле. Все, что он чувствовал, всегда было написано у него на лице черным маркером по белому ватману на языке, понятном каждому, и мне в том числе, но я была другой, а он никак не мог или просто не желал этого понять.

Он называл меня Спящей красавицей и однажды признался, что я представляюсь ему сонным экзотическим зверьком, которого он задался целью растормошить, оживить, что угодно, лишь бы я наконец-то проснулась, и он готов терпеливо и упорно этого добиваться, сколько бы ни понадобилось времени и усилий.

И в этом была его главная ошибка.

Сегодня, за эти несколько утренних часов, я успела увидеть другого Стива Логана: внимательного, заботливого, надежного, терпеливого. Или просто захотела увидеть и принять иную его сторону, почувствовать, наконец, что он совсем не такой, каким я его себе рисовала.

Было ли это моей ошибкой, которую следовало исправить, я еще не разобралась, поэтому просто наблюдала, как Стив энергично жестикулирует у окошка кассы: у него, похоже, не принимали кредитку, и он пытался что-то объяснить. Я смотрела на него и вспоминала, как мы с ним познакомились.

Это случилось меньше полугода назад, в середине весны. Как-то субботним вечером в ожидании возвращения папы из деловой поездки в Бангор я возилась на кухне с яблочным пирогом. Мне не очень повезло с тестом, и яблоки попались кисловатые, поэтому я мужественно боролась с искушением все бросить и обиженно забраться в кресло с книгой, а потом нажаловаться папе на несправедливость этого мира. Однако представить себе субботу без яблочного пирога с корицей было просто невозможно: сколько я себя помнила, папа всегда пек этот пирог для послеполуденного субботнего чаепития на веранде, пока лет с десяти это не начала делать я.

Упрятав, наконец, силиконовую форму с тестом в духовку и подпевая Стингу, я принялась убирать со стола баночки и коробки. Открыв дверцу шкафа, я потянулась вверх, чтобы поставить на полку пакет с мукой, как вдруг он вероломно лопнул прямо у меня в руках, обдав все вокруг белой рождественской пылью.

От неожиданности я вскрикнула и зажмурилась, а когда открыла глаза, моему взору представилась умопомрачительная картина: большая часть кухни, включая меня саму, была покрыта тонким слоем муки. Последние белоснежные пылинки кружились вокруг, когда я увидела свое отражение в зеркале.

– Ну ты и растяпа! – с необъяснимым восторгом сообщила я своему отражению. – Сколько же теперь придется все это отмывать? А волосы!

На пороге кухни возник Томас. Втянув носом мучной воздух, он забавно чихнул и вернулся в гостиную, выражая свое неодобрение подергиванием толстого хвоста.

Решив, что у меня хватит времени привести себя в порядок до того момента, как пирог будет готов, я отложила уборку кухни на потом и направилась было в ванную, но не успела даже подойти к лестнице, ведущей на второй этаж, как прозвенел звонок у входной двери.

Нет, сегодня, определенно, не мой день!

Я лихорадочно соображала, открыть или сделать вид, что дома никого нет. И кто бы это мог быть? Для папы слишком рано, к тому же у него есть ключи. Сегодня мы никого не ждали, впрочем, гости у нас случались редко, в основном это были коллеги отца. Вот миссис Филд вполне могла зайти перекинуться парой слов и поделиться новым рецептом.

«Что ж, – подумала я, подходя к двери. – Соседку можно встретить и так. Заодно посоветует мне, как поскорее все очистить от муки».

Тем временем позвонили еще раз, и спустя мгновение я открыла дверь. Посмотреть в глазок мне почему-то даже не пришло в голову.

И напрасо.

На пороге стоял молодой человек в джинсах и белой рубашке поло с узнаваемым логотипом в виде крокодила на нагрудном кармане. В голове у меня вихрем пронеслась отчаянная мысль о моем внешнем виде, но было уже поздно. Тем более что контраст между моей домашней одеждой и его дорогим элегантным трикотажем от «Лакост» было не так-то просто сгладить, будь я даже в самом опрятном виде.

От неожиданности я замерла с приоткрытым ртом. Увидев меня, незнакомец на миг оторопел, но быстро поборол свое изумление, широко улыбнулся и протянул мне корзинку, ручку которой украшал затейливый голубой бант.

– Добрый день, – с торжественной интонацией в голосе произнес он. – Я принес вам радостную новость.

– Я… м-м… Здравствуйте, – проговорила я, не без усилия выходя из ступора. – Спасибо, но мы ничего не заказывали. И… нам ничего не нужно.

Я все еще была растеряна настолько, что не смогла быстро сообразить, что коммивояжеры, как правило, не носят дорогую одежду и не ездят на роскошных внедорожниках, таких, как тот, что был припаркован у наших ворот. Безукоризненно чистый и сверкающий всеми дисками, зеркалами и ручками, он был под стать своему владельцу, чего нельзя было сказать обо мне.

Незнакомец удивленно вскинул красивые брови, но продолжал протягивать мне корзинку.

– Вы меня не так поняли. Я не посыльный, а это, – он показал глазами на корзинку, – вовсе не пицца. Это ваша пропажа, и я очень рад вернуть ее вам.

В подтверждение его слов в корзинке что-то зашуршало и раздалось негромкое мяуканье.

– Ой, – еще больше смешалась я. – А мы ничего не теряли. Спасибо, но вы, должно быть, ошиблись.

– Ну как же, – не сдавался незнакомец. – Разве не вы дали в газету объявление о пропаже кота? По счастливой случайности, – он сделал паузу, еще раз оглядел меня, и по его губам скользнула улыбка, которую он постарался быстро спрятать, – да, именно счастливой, я его нашел.

С этими словами он открыл крышку корзинки, и оттуда, щурясь от яркого света, тотчас показалась угольно-черная мордочка с пушистыми белыми усами.

Наконец-то я начала кое-что понимать и, посмотрев на котенка, крикнула в дом:

– Томас!

Однако наш кот уже сам выходил на крыльцо, неодобрительно разглядывая визитера и своего, как он, вероятно, подумал, соперника в корзине. Я взглянула на него и усмехнулась, отчего с моих волос и одежды полетели во все стороны мучные пылинки. Мне показалось, что Томас сейчас встанет на задние лапы, сложит на груди передние и с надменным видом даст от ворот поворот непрошеному гостю – такой у него был решительный вид.

– Вот видите? – сказала я. – Наш котик дома. Он вообще-то не выходит дальше сада, так что в случае потери мы быстро его находим. Мне очень жаль, но вы все-таки ошиблись.

Выслушав меня, незнакомец полез в задний карман джинсов и достал порядком измятую газетную вырезку.

– Вот же написано… так… пропал… хвостик… глаза… нашедшего… вот! Восточная линия, 30. Разве это не ваш адрес?

Я отрицательно покачала головой.

– Это Северо-восточная линия.

Несколько секунд молодой человек озадаченно переводил взгляд с моего лица на бумажку и обратно, потом смущенно почесал затылок и подхватил свою находку, которая (вернее, который) деловито выбиралась из корзинки, очевидно, с целью поближе познакомиться с рыжим хозяином дома. Последний, однако, не выказывал радушия, скорее, наоборот, насупился и приготовился преградить путь в дом всякому, кто посягнет на его владения.

– Надо же так ошибиться… Это все моя рассеянность. Или память. Или то и другое вместе. Ну что ж, всего хорошего, извините за вторжение.

Последнюю фразу незнакомец вежливо адресовал моему коту, который исподлобья смотрел на него с крыльца.

– Мне очень неловко, – он посмотрел на меня, и я только теперь заметила, до чего же синие у него глаза. – Простите, что оторвал вас… э-э… от увлекательного занятия. До свидания!

Я вспомнила, как выгляжу, и ахнула, так как меня тут же посетила мысль о забытом в духовке пироге.

– Да… Простите, – пробормотала я, закрывая дверь. – Я должна бежать. Всего хорошего!

Я метнулась на кухню. К счастью, пирог остался цел, правда, весьма подрумянился. «Еще пять минут, – мрачно подумала я, – и папе достались бы яблочные угли». Я выключила духовку и выглянула из окна как раз тогда, когда мой неожиданный гость поставил свою корзину на переднее сиденье новенького темно-синего джипа и обходил машину к водительскому месту.

Он обернулся и, заметив, что я наблюдаю за ним, помахал мне рукой жестом британского принца, а затем сел в машину и уехал.

«Интересно, – думала я, смывая под душем остатки муки, – нашел ли он настоящих хозяев кота?»

Ответ на этот вопрос я узнала довольно скоро.

Всего лишь неделю спустя я сидела в саду и читала, наслаждаясь теплым весенним утром. Мне нравилось проводить время с книгой, уютно устроившись с ногами на качелях. Со стороны шоссе изредка долетал приглушенный шум проезжающих машин. С соседней лужайки слышалось жужжание газонокосилки: наверное, миссис Филд наняла работника привести в порядок газон. Папа что-то напевал на кухне, и в открытом окне время от времени мелькала его высокая фигура в цветастом фартуке.

Такие часы я любила больше всего на свете. Умиротворение, полный покой и отсутствие людей. Что может быть лучше?

Погрузившись в чтение, я не заметила, как к дому подъехала машина, и подняла глаза от книги только тогда, когда на страницу легла чья-то тень. Передо мной стоял тот самый молодой человек, который на прошлой неделе принес нам чужого кота. На этот раз вместо джинсов на нем были безукоризненно сидящие бежевые брюки и шелковая голубая рубашка в тон глазам. Выглядел он еще более безупречно.

– Здравствуйте! Это снова я. Эйс Вентура[7] к вашим услугам.

Я поздоровалась и спросила:

– Неужели вы опять кого-нибудь нашли и принесли нам?

Убрав ноги с качелей, я жестом пригласила его присесть.

– Нет. На этот раз нет, – ответил Эйс Вентура, опускаясь на сиденье рядом со мной. – Я приехал сообщить вам, что кота я водворил-таки в его законное жилище, а заодно в качестве извинения за причиненное неудобство принес вам это.

Он протянул мне бумажную сумочку с логотипом Barnes&Noble[8].

– А это вашему коту, – добавил он, ставя на землю большой пакет с дорогим кошачьим кормом, рекламу которого только что запустили на телевидении. – Да! И еще я хотел удостовериться, действительно ли у вас такие белые ресницы и всегда ли вы так изумительно пахнете корицей. Как видите, меня сюда привели дела.

Я постаралась скрыть свое смущение, опустив глаза на врученный мне пакет, а мой гость продолжил:

– Меня зовут совсем не так, как я представился вам вначале. Мое имя Стивен Логан, однако я по-прежнему к вашим услугам.

– Селена Сагамор, – откликнулась я, накручивая на палец веревочные ручки пакета.

– Очень приятно, белоснежная Селена! Ну что же вы, открывайте подарок!

– Спасибо, но мне немного неловко. Зачем все это: подарок и… корм.

– Нет-нет. Я виноват. Явился к вам в не совсем подходящий момент.

Я почувствовала, как порозовела, вспомнив себя в мучном облаке, и неуверенно заглянула в сумочку. Внутри оказалась книга «Стихийное бедствие на кухне, или Как прибраться за пять минут». Прочитав название, я окончательно покрылась краской.

– Это вам, – засмеялся Стив. – Знаете, есть такие забавные серии типа «Десять способов спасти мир» и прочее. В основном это полная ерунда, изрядно портящая бумагу, но иногда подобные советы случаются весьма кстати. Когда я увидел эту книгу на витрине, сразу вспомнил вас и чудесный аромат яблочного пирога.

– Который уже близко, – раздался голос папы с боковой дорожки. Он направлялся к качелям, толкая перед собой столик на колесах с теплым пирогом и чайным сервизом. – Селена, познакомь меня со своим другом.

– Папа, это Стивен Логан, а это мой отец, мистер Сагамор.

– Энтони, – папа протянул Стиву руку.

– Рад познакомиться с вами, мистер Энтони, – поднялся мой гость.

– Мистер Логан принес нам кота неделю назад, помнишь, я тебе рассказывала, пап?

– Ну и как, – поинтересовался папа, разливая чай, – нашли вы хозяев бедняги?

– Да, – откликнулся Стив, с удовольствием поглядывая на пирог. – Старушка была просто счастлива получить назад свое сокровище. И как я перепутал адреса, ума не приложу! Зато я сполна вознагражден знакомством с вашей чудесной семьей. И, пожалуйста, – он посмотрел на меня с мягкой укоризной, – называйте меня Стив, а то я чувствую себя не в своей тарелке.

В тот день мы провели пару приятных часов за чаем и дружелюбной беседой. С тех пор Стив забегал к нам в выходные, звонил мне вечерами и время от времени, когда папы не было в городе, подвозил меня с работы, так как, хотя у меня была своя машина, я не любила сидеть за рулем, предпочитая почетное место рядом с водителем.

Папе Стив очень понравился, я поняла это сразу. Я чувствовала папино отношение к людям и поражалась его безошибочным оценкам человеческих душ и характеров.

Логан расположил к себе папу с первых минут знакомства. О чем они только ни говорили: о хирургии, в которой Стив добился удивительных для его возраста успехов, о юриспруденции – папиной стихии, о котах, машинах, кулинарии… Я просто сидела и слушала их, время от времени вставляя пару фраз. Но именно такие беседы я и любила больше всего, где меня не заставляли говорить и позволяли слушать.

Да, папа симпатизировал Логану и относился к нему, как к сыну. Потом, когда я начала выбираться со Стивом в театры, кино и рестораны, я все чаще замечала в папиных глазах немой, но такой красноречивый вопрос, который, разумеется, он мне не задавал и никогда бы не задал, пока я сама первой не затрону эту тему. Я прекрасно это знала, поэтому и не начинала разговор о том, что беспокоило меня не меньше, чем папу, однако совсем по-другому.

Впервые в жизни я не могла понять себя. До встречи со Стивом действительность для меня была простой и ясной, люди – понятными и объяснимыми. Как и папа, я никогда не признавала полутонов в отношениях: человек мне либо нравился, и тогда я принимала его, либо нет, и тогда рано или поздно он уходил из моей жизни.

Стив Логан был замечательным другом, он нравился мне, и я ему явно нравилась, но что-то было не так. Что-то удерживало меня от того, чтобы переступить грань между приятельскими отношениями и нежными чувствами, на которые рассчитывал молодой хирург и о которых втайне (от всех, кроме меня) мечтал папа.

В обществе Стива было приятно провести вечер в ресторане, обсудить премьеру по дороге из театра, прогуляться по парку, но в моей душе словно оставались не задетыми какие-то тайные струны. И когда он брал мою ладонь, помогая выйти из машины, и когда легко целовал в щеку, прощаясь у дома, я не испытывала бурного восторга. Я ничего такого не испытывала.

Я привязалась к нему, но скорее как к брату, которого у меня никогда не было, и с беспокойством думала о том, что однажды Стив заговорит со мной об этом, ведь он весь – как открытая книга, и не нужно быть ясновидящей, чтобы заметить его отношение ко мне.

Да, его можно было сравнить с книгой в роскошном переплете, дорогой, занимательной, из тех, которыми любят украшать напоказ книжные полки в благородных домах. Но прочитав ее один раз, мне почему-то не хотелось ее перечитывать, выискивая тайный смысл между строк.