Роковая строфа Щеглова Ирина

38

Александр Дмитриевич Соболев вынужден был задержаться, пока дочери не стало немного лучше. Он был расстроен. По всему выходило, что Риту невозможно вылечить. Что ее тонкая психика не выдерживала давления со стороны мира, поэтому кризисы, подобные последнему, будут повторяться. Дай Бог, чтобы они повторялись не слишком часто, иначе девушка повторит судьбу своей матери.

Главное же заключалось в том, что Соболев никак не мог понять, что явилось первопричиной Ритиной болезни. Он искал и не находил. Доктор Росс многословно разглагольствовал, оперируя медицинскими терминами, но, судя по всему, был так же далек от истины, как и сам Соболев. Рита молчала.

Несколько раз звонил Шахматов и вежливо справлялся о здоровье Риты. Соболев не звал его, а Борис и не настаивал.

Так прошло несколько дней. Накануне православного Рождества заехала Вика, сказала, что у них будет традиционный гусь с яблоками. И, если Рита захочет, то можно прокатиться на санях с Францем.

– Спросите у нее сами, – предложил Соболев.

Рита неожиданно проявила интерес к Викиному предложению. Вечером появился Франц с санями. Он достал где-то колокольчики и украсил кобылку лентами, очень этим гордился.

Был изумительно тихий вечер и такая же тихая, звездная ночь. Катались, пока не замерзли. Потом решено было поехать к Шахматову, забрать его, Валентину, и всем вместе отправиться к хозяйке уже известного ресторанчика, ведь это она пообещала приготовить гуся по-русски.

Рита раскраснелась от свежего воздуха, улыбаясь, слушала незамысловатые шутки Франца и светскую болтовню Вики. Шахматову обрадовалась, как старому другу. Гусь привел ее в восторг. Она даже вспомнила, как очень давно, в раннем детстве ей довелось с деревенскими ребятишками поколядовать на Рождество.

– Помнишь, папа, тогда тоже был гусь. Он был просто огромный; когда его доставали из духовки, все хлопали в ладоши. Правда?

– Правда. Мы тогда ездили к моему дядьке, – рассказывал Александр Дмитриевич собравшимся.

– Я в детстве очень любил святки, – сказал Шахматов, – мы бегали от дома к дому и пели разные святочные песни, нам давали конфеты, мелкие деньги…

– Борис, а вы помните что-нибудь из этих песенок? – спросила Рита.

Шахматов улыбнулся:

– Погодите… Сейчас… А, вот: Христос родился, в яслях повился, приходили к Богу три царя, приносили Богу три дара, дари, дари хозяин с хозяюшкой! – пропел он негромким, приятным баритоном.

– Я тоже вспомнил! – сказал Соболев и запел – Святый вечер, добрый вечер, добрым людям на здоровье!

Рита захлопала в ладоши.

– Здорово!

Мужчины заулыбались. Валентина сидела, подперев, по-бабьи, рукой щеку. Вика сказала:

– А я вот, ничего не помню. Жалко…

39

Соболев, наконец, уехал.

Выждав еще несколько дней, Борис напомнил Рите ее обещание научить его кататься на горных лыжах.

– Да, да, – согласилась Рита. – Она теперь с трудом преодолевала охватившую ее апатию. Казалось, что ей ничто не интересно. С трудом удавалось Борису вытащить ее на прогулку. Вместе с Францем они изобретали все новые экскурсии. Вика устраивала безразличной ко всему Рите, долгие поездки по магазинам. Буквально заставляла девушку что-нибудь купить для себя. Правда, когда она просила совета, Рита неизменно помогала, ее безошибочный вкус просто потрясал Вику. Частенько та подключала Валентину, которая сетовала, что совершенно не знает, как надо правильно одеваться, что можно покупать, а что не нужно. И Рита включалась в эту игру, терпеливо объясняла, советовала, показывала. Когда обе девушки выдохлись, в бой вступил Шахматов.

Как-то, зайдя к нему в гостиную, Рита обнаружила на столе, словно ненароком забытые там проспекты с чудесными видами.

– Караибские острова, – на старинный манер произнес Борис, заметив, как Рита рассматривает глянцевые картинки.

– Как красиво, – вздохнула девушка.

– Вы находите? – переспросил Борис.

– Конечно. Вы там были когда-нибудь?

– Нет, но собираюсь.

– Правда?

– О чем вы мечтаете, Рита? – неожиданно спросил Борис.

– Я?

– Да. Чего бы вы хотели от жизни? По-настоящему, честно.

– Чего бы я хотела, – Рита задумалась. Уже очень давно она не задавалась этим вопросом. Просто как-то жила, ждала чего-то. Чего? Кажется, любви… А что такое любовь? Нет, нет, она забыла об этом и не хочет вспоминать, потому что это больно.

– Я бы хотела покоя, – ответила она.

– Знаете, я – тоже, – сказал Борис. – Поэтому, один из этих островов вскоре станет моим. И, когда вам захочется в тишине поболтать со старым другом – милости прошу.

– Спасибо.

– Рита, – он взял ее за руки.

– Что?

– Вам не кажется, что пора бы уже покинуть эту злосчастную долину и посмотреть, что там, за горой?

– Да, я помню, обещала…

– Ну, зачем же так обреченно! Мне кажется, что вы живете, потому что от вас этого требуют. Ваш отец, доктор, Вика, я… А вы сами ничего не хотите.

Рита нахмурилась:

– Неужели вы, в самом деле, так обо мне думаете?

– Бог с вами, я не хотел вас обидеть!

– Думаете, думаете, я знаю. Глупая какая девчонка, понапридумала себе розовых замков в облаках. Нет, я понимаю…

– Рита, мир не совершенен. Но не стоит же так отчаиваться, ей Богу!

– Борис, вы когда-нибудь были влюблены? – неожиданно спросила она. Борис замер. Он понял, что момент настал, и все дальнейшее будет зависеть от исхода этого разговора. Посерьезнев, он ответил:

– Влюблен, наверное, был и не раз. Но вот, любил ли? Раньше не любил, Рита.

– Так вот, – торопливо начала рассказывать девушка, – мне повезло меньше, чем вам. Я любила. Это случилось шесть лет назад, или около того. Я только что окончила школу, училась в Англии, не важно… Мы вместе поступали в институт. О, это была любовь с первого взгляда! Вы не подумайте, между нами ничего такого не было, почти не было, – поправилась она и продолжила, – он был очень гордым человеком. Бедным и гордым. Я поступила. Он – нет. Он не принял моей помощи. Он хотел все сам, понимаете? – Рита замолчала.

– Очень хорошо понимаю, – тихо сказал Борис.

– Да, конечно, вы же мужчина… Так вот, он решил, что нам надо расстаться. Я не могла его переубедить, не находила слов… и еще он придумал эту дурацкую игру…

– Какую игру?

Рита резко подняла голову, тряхнула волосами, провела дрожащей ладонью по лбу.

– Рита, вам надо выговориться, – подбодрил ее Борис.

– Да, вы правы, если бы вы знали, насколько вы правы!

– Вы остановились на том, что ваш возлюбленный придумал игру…

– Да! Он сказал, что если один из нас захочет свободы, то он напишет другому несколько слов. Отрывок из сонета Шекспира: Прощай, и, если навсегда, то навсегда прощай…

– И кто же написал эти слова?

– Я ждала. Я ждала долго. Он просил два года, но они прошли, а от него не было никаких известий. Однажды я увидела его на презентации. Но он сбежал! Представляете?

– Честно говоря, с трудом, – Борис поморщился.

– Я тоже не понимала ничего. Но самое главное, моя жизнь никак не складывалась, словно он не отпускал меня. Я была в плену у этой любви. О! Как я просила, чтобы он отпустил меня! Я просиживала ночами у включенного компьютера и ждала. Но мой ящик был пуст!

– Почему вы не написали ему? Не позвонили?

Рита снова опустила голову.

– Сначала я звонила. Он не отвечал. Потом я даже как-то приехала к нему. Но его не было, или он переехал, не знаю. Все изменилось. Наверное, он изменил номер телефона, квартиру…

– Но электронную почту он не менял? Его почтовый ящик, ведь вы могли написать ему что-то другое, помимо отрывка из Шекспира.

– Да, могла, – Рита явно устала, слова давались ей с трудом. – Но я ничего не написала.

– Вы давно проверяли почту? – поинтересовался Борис.

– Не помню…

– Так давайте посмотрим вместе, если вы не против.

Она кивнула. Борис откинул крышку ноутбука, посмотрел на Риту:

– Какой у вас адрес?

– Маргарите писем нет, – медленно произнесла она.

– Забавно.

– Что?

– Забавный у вас адрес, – ответил Борис. – Вот, извольте.

Рита открыла почту. Там висело одинокое письмо.

– Есть, сказала она.

– Смелее, – подбодрил ее Борис.

На экране красовалась известная уже строчка: Прощай, и, если навсегда, то навсегда прощай…

– Это еще не все, – прошептала Рита.

– Что же еще?

– Его зовут Андрей Истомин. Это ваш зять.

– Ах, вот оно что, – протянул Борис, – Рита, дорогая моя, в таком случае, я отчасти виноват в ваших злоключениях. Ведь это я познакомил Андрея с Машей. Более того, заметив, что они любят друг друга, я предложил им пожениться, – он сокрушенно развел руками, – казните меня, я не знал!

– Вы здесь ни при чем, Борис. Пожалуй, тут никто не виноват…

– Рита, вы, кажется, снова собираетесь заплакать. На этот раз я вам категорически запрещаю. Хватит. Много лет вы гонялись за химерами, они довели вас до нервного срыва. Так разгоните их! – он вскочил и начал размахивать руками. – Кыш, кыш, проклятые!

Рита засмеялась.

– Ну, вот, улетели, – сказал Борис.

– Спасибо вам.

– Зовите, всегда к вашим услугам. Я лучший в мире разгоняльщик химер!

40

С этого разговора-признания у Риты, казалось, все пошло на лад. По крайней мере, внешне она выглядела безупречно: снова начались долгие прогулки, посещения уютных ресторанчиков, поездки по магазинам. Только теперь компанию Рите чаще всего составлял сам Шахматов. Вика все время отсутствовала, Валентина, казалось, была поглощена работой в клинике, и Борис предложил ее не дергать.

– У девушки появился шанс стать настоящим специалистом. Это мы с вами – два бездельника, а она работает, – говорил Борис.

Рита соглашалась. Она теперь во всем соглашалась с Борисом. Она ехала с ним туда, куда он предлагал, ела то, что он выбирал, позволяла платить за себя и принимала подарки, какие, обычно, дарят только женихи своим невестам. Но она не задумывалась. С некоторых пор Рита отказалась от проблемы выбора и принятия решения, переложив всю ответственность на Бориса. Его такое положение вещей вполне устраивало. Он увлеченно разыгрывал перед девушкой заботливого старшего брата, мудрого товарища, сиделку и защитника, все это в одном лице.

Теперь на тревожные звонки отца Рита отвечала с неизменным хладнокровием, мол: все у нее хорошо, болезнь отступила, доктор доволен, она собирается кататься на лыжах…

Наконец, Шахматову удалось убедить Ритиного лечащего врача в том, что его пациентка вне опасности. А так как ей необходимы положительные эмоции, желательно выпустить ее из клиники, где девушка не сможет почувствовать себя абсолютно здоровой.

– В конце концов, вы ничем не рискуете, – настаивал Борис, – ведь я не прошу, чтобы вы выписали госпожу Соболеву. Через неделю мы вернемся, я тоже числюсь пациентом, поэтому никуда мы не денемся, прибудем в ваше распоряжение.

Доктор Росс сомневался.

– Видите ли, господин Шахматов, – говорил он, – у меня есть некоторый опыт, который позволяет мне предположить, что нынешнее состояние госпожи Соболевой не более чем попытка спрятаться, понимаете? Она подсознательно скрывает от нас свое истинное состояние. Это, знаете ли, чревато различными неожиданностями, к которым вы не готовы. Проще говоря, рецидива можно ожидать в любой момент. В клинике она защищена, но на людях… Уверяю вас, ваша поездка – весьма опрометчивое решение. Я и так предоставил госпоже Соболевой практически полную свободу, зная ее достаточно хорошо и доверяя ей. Но я не знаю вас, поэтому, простите, не могу доверить вам свою пациентку.

Шахматов злился. В сложившейся ситуации, забрать Риту из-под опеки врачей не представлялось возможным. С другой стороны, только безраздельная власть над девушкой могла дать ему шанс. Надо было торопиться. Рита не всегда будет так беспомощна, как сейчас. А именно беспомощностью девушки хотел воспользоваться Борис.

К поражениям он не привык.

– Рита, – спросил он при первом же удобном случае, – вас устраивает ваша клиника? Они сидели в ставшем любимым ресторанчике. Рита была немножко грустной.

– Почему вы спрашиваете? – удивилась она. – Да, я вполне всем довольна.

Он накрыл ее ладонь своей.

– Хорошо, оставим это.

– Нет, почему же, договорите. Вы же знаете, что я не люблю этих полунамеков. – Рита поморщилась.

– Я просто хотел вам сказать, что мы никуда не едем, вот и все, – пожал плечами Борис.

– Да, доктор пока не хочет меня отпускать, – равнодушно сказала Рита.

– Вы говорили с отцом, как я вас просил? – не унимался Борис.

– Папа согласен с доктором…

– В таком случае, обсуждать нечего, – Борис криво усмехнулся и резко отодвинул чашку с недопитым чаем.

– Я не понимаю, о чем вы? – Рита с испугом посмотрела на собеседника.

– Не понимаете, или не хотите понимать? – Борис решил быть безжалостным.

– Объясните, наконец! – щеки девушки порозовели. Борис улыбнулся уже самодовольно:

– Вот, так-то лучше, теперь я вижу, что у вас есть характер.

– И все-таки?

– Рита, – вкрадчиво начал он, – помните, мы с вами говорили о вас, о вашей жизни и о том, почему вы нервничали?

– Конечно… Но…

– Рита, ведь вы знаете, мы оба знаем, что вы не больны, – Борис наклонился к ней, так, что его глаза оказались совсем близко. Рита опустила голову.

– Борис, если бы видели меня, в момент поступления в клинику, то вы так не считали бы. Я была больна.

– Хорошо! Прекрасно! Вы были больны, Рита, были! Но теперь-то вы здоровы! – продолжал настаивать Борис.

– Я чувствую себя лучше, – не очень уверенно ответила девушка.

Борис снова пристально посмотрел на нее:

– Я так и думал, – глубокомысленно изрек он.

– Что вы думали?

– Рита, вы здоровы. Вы просто боитесь себе признаться в этом, боитесь лишиться мирка, в котором существуете, боитесь столкнуться с жизнью. Но ведь с этим надо бороться! А вы сидите здесь, цепляетесь за свою болезнь холите ее и лелеете!

– Вы говорите очень убедительно, – согласилась Рита. – Но мне это ничего не дает. Предложите альтернативу.

– Альтернативу? Пожалуйста! Я предлагаю вам обратится к другим докторам, пусть вас посмотрит кто-нибудь еще. Пусть это будет консилиум, наконец. Ведь существует масса методик! Скажем, групповая терапия… Я бы предложил вам поехать в США. Возможно, вам просто необходим психолог, которого вы будете посещать несколько раз в месяц, а все остальное время будете жить полноценной жизнью, как все нормальные люди. Рита, вы так молоды! Вам надо замуж выходить и детишек рожать, а не здесь прохлаждаться.

Рита внимательно слушала его, склонив голову чуть на бок.

– Вы все так хорошо говорите, так правильно, – вздохнула она.

– Так в чем же дело?

– Я… Я не могу принимать такие решения в одиночку.

– Так обратитесь к отцу. Рита, я готов помочь вам всем, чем могу. Но вы тоже должны захотеть помочь себе!

– Борис, вы чужой человек, не смотря на нашу симпатию, я…

Борис остановил ее жестом:

– Я не чужой человек. Я давно уже не чужой вам, Рита. Ведь я люблю вас! Неужели вы не видите?

Она замерла. Вспыхнула. Отняла руку от его руки.

– Ну, зачем вы так, – шепнула она, – я не могу вам ответить, вы же знаете!

– Я не прошу ответа. Я не вправе просить, но я могу надеяться на чудо. Пусть оно никогда не случиться, зато я буду знать, чувствовать, что я любил! Это очень важно, Рита, знать, что ты умеешь любить.

Рита поднялась:

– Спасибо за признание, – она старалась не смотреть на Бориса.

– Я вас напугал? Простите…

– Нет, мне просто пора идти.

Борис поднялся тоже.

– В таком случае, идем.

– Нет, я…

– Рита, – строго сказал он, – я обязан вас отвезти. И, ради Бога, не бойтесь меня. Я не мальчишка и набрасываться на вас не стану. Вы меня прямо обижаете! Как можно, ведь взрослые же люди!

– О, простите меня, Борис, простите! – Рита покраснела и схватилась ладонями за щеки.

– Знаете, дорогая моя, – игриво сказал Борис, целуя ей руку, – когда мужчина объясняется в любви, для женщины это должно быть стимулом, вдохновением. Это как мощная энергетическая подпитка! А вы кукситесь! Знал бы, в жизни не признался.

Напряженность спала, оба рассмеялись.

– Спасибо, Борис. Я знаю теперь, что вы мой друг и не стану на вас обижаться.

– Так-то лучше.

Борис отвез Риту в клинику, они тепло распрощались.

Возвращаясь к себе, Борис думал о том, что из влюбленного он превратился в экспериментатора. «Ну, что же, – решил он про себя, – так даже интереснее».

В коттедже его ждала вернувшаяся из своих странствий Вика.

– О делах потом, – сказал Борис, сжав ее в объятьях. Она улыбнулась, понимающе, и начала точными движениями пальцев расстегивать его рубашку, пока он избавлялся от брюк.

Не дав ей раздеться, Борис, с коротким рычанием бросил Вику на ковер, грубо сдернул с нее джинсы, рванул трусики, освобождая себе дорогу. Вика хрипло рассмеялась:

– Вот такого я тебя люблю!

– Никакой любви! – прохрипел Борис, – только секс!

Вика запрокинула голову, подняла вверх точеные сильные ноги и скрестила у него на спине…

На кровать они перебрались ближе к полуночи, наконец-то избавившись от последних клочков одежды.

Они молчали, подобные животным, но их страсть не была направлена на продолжение рода. Эта страсть была сродни танцу, который танцует великая танцовщица смерть, стремящаяся погасить жизнь.

Угомонились под утро.

– Ты великолепная любовница, – только и сказал он, прежде чем провалиться в глубокий сон без сновидений.

– Я знаю, – прошептала она.

– Ты все еще не намерен отступать? – спросила Вика у Бориса на следующий день.

– Я никогда не отступаю. Говори, – велел Борис.

– Все готово.

– Документы?

– Все здесь, – она похлопала по кожаной папке, лежащей рядом с ее рукой на столе.

– Отлично.

– Позвольте поздравить вас, шеф, – слегка насмешливо пропела она, – теперь вы владелец целого острова! Не пора ли приобрести баронство?

– Я подумаю. Как там? Ты была?

– Разумеется. Ничего себе островок, пляж приличный. Говорят, что он довольно безопасен из-за своего расположения. Есть вертолетная площадка, ангары. Правда, все запущено. В ближайшее время туда заедут строители. Все, как ты хотел.

– Местные?

– Ну, там живут постоянно несколько старых алкоголиков, бывшие служащие бывших хозяев. С ними не будет проблем.

Борис махнул рукой:

– Оставь их, если можно приспособить к какому-нибудь делу. Они будут благодарны; а благодарный человек чувствует себя обязанным по отношению к своему благодетелю. Значит, благодетель, если не дурак, сможет использовать этого человека себе на пользу.

Вика покачала головой:

– Ты всех используешь таким образом?

– Так же, как используют меня, – отрезал Борис. – Кстати, когда будет готов дом?

– К апрелю обещали закончить.

– Ну, что же, – задумчиво произнес он, – время терпит.

41

– Отпустил, – сама себе говорила Рита, – отпустил, дал свободу… А что дальше? Кто-нибудь спрашивал меня, чего я хочу, а чего – нет? Что мне делать теперь с этой свободой, с этой звенящей пустотой внутри меня?

Ах, да! У меня теперь есть верный воздыхатель: этот дамский угодник Борис Петрович Шахматов. А что! Вот возьму, и выйду за него замуж! Поеду в Америку, заведу себе психолога, нарожаю детишек – островитян, – при этих словах Рита расхохоталась. Она представила себе маленький дикарей, гурьбой несущихся к морю, холеное лицо Бориса, брезгливо рассматривающего своих наследников; и себя: томную, в огромной белой шляпе и шелковых одеждах возлежащую на шезлонге, рядом молодой мулат с подносом, на котором стоит одинокий бокал с мартини. Мулат ей понравился, Борис и отпрыски – нет.

– Но надо же что-то делать, – она продолжала размышлять, хотя ничего конструктивного в голову не приходило. Возвращение в Москву по-прежнему пугало ее, бывшая работа начисто стерлась из памяти. Можно было поехать в Лондон и отлично там устроиться. Со временем, возможно, она что-то придумает, чем-то начнет интересоваться. Но, с другой стороны, некая шальная мыслишка мелькнула, поманив: с другой стороны: почему бы не принять предложенного Шахматовым? Она оторвется от клиники. Поговорит со свежими людьми, посмотрит мир, в конце концов!