Огонь и сера Чайлд Линкольн
– Да уж давненько.
– Тогда позвольте, я вас быстренько просвещу. Сегодня все делается на компьютере: одна рабочая станция на один прослушиваемый телефон. Телефонная линия проходит прямо через этот интерфейс, и разговор записывается на цифровые носители. Магнитные пленки в прошлом.
Д'Агоста покачал головой. Далеко же шагнул прогресс, оставив позади примитивные технологии времен его желторотого юношества.
– Вы упоминали китайцев, так? – спросил Мандрелл. – Нам понадобится переводчик?
– Не думаю, – ответил Пендергаст.
– Что ж, на всякий случай у нас наготове есть человек.
Мандрелл и Санборн склонились над монитором, и кабинет погрузился в тишину.
– Винсент, – Пендергаст отвел д'Агосту в сторону, – мы сделали очень важное открытие.
– Какое?
– Насчет Бекманна.
– Ну? – Д'Агоста пристально посмотрел на агента.
– Мы нашли его.
– Обалдеть. Когда?
– Вчера поздно ночью. После того как я позвонил вам насчет прослушки.
– Что же вы раньше не сказали?
– Я сразу же позвонил вам, но телефон в вашем номере не отвечал, а сотовый оказался выключен.
– О... Да, выключен. Простите. – Д'Агоста отвернулся, чувствуя, что краснеет, но тут забибикала рабочая станция, спасая его от дальнейших расспросов.
– Входящий звонок, – сообщила Санборн.
На мониторе открылось небольшое окошко, заполненное строчками данных.
– Чейту звонят, – сказала она, указывая на окошко. – Видите?
– Кто? – спросил д'Агоста.
– Номер определяется. Я включу звук.
– Джимми? – донесся из динамиков высокий голос. – Джимми, ты там?
Санборн принялась быстро печатать, стенографируя разговор.
– Это его домашний номер, – сказала она. – Возможно, звонит жена.
– Да, – ответил глубокий голос. – Чего тебе?
– Когда ты вернешься?
– Тут кое-что случилось. – На заднем фоне послышался отдаленный рев, похожий на порыв ветра.
– Нет, Джимми, только не сегодня. К нам после обеда приезжают Фингерманы, не забыл?
– К черту их. Ты и без меня разгребешься.
– Ладно, без тебя так без тебя, вот только закуплю гамбургеров в «Макдоналдсе». У нас к столу ничего нет.
– Ну так давай тащи свою задницу на кухню и приготовь что-нибудь!
– Послушай-ка...
– Вернусь, как только смогу. Короче, отвянь, я жду звонка. – Связь прервалась.
В полной тишине агент Санборн закончила стенограмму.
– Восхитительная пара. – Д'Агоста вернулся к разговору с Пендергастом: – Все же как вы нашли Бекманна?
– Помог один знакомый. Он вообще-то инвалид, но чрезвычайно метко откапывает информационные самородки, с которыми у других возникают проблемы.
– «Чрезвычайно хорошо»? По-моему, слабо сказано. Никому другому выйти на его след не удавалось. Ну так где же Бекманн?
Вновь просигналил компьютер.
– Еще один, – сказала Санборн.
– Входящий или исходящий? – спросил Мандрелл.
– Входящий. По номеру никаких данных. Похоже, номер закрытый.
Колонки коротко пискнули.
– Да? – ответил Чейт.
– Чейт, – донесся грубый голос, который д'Агоста тут же узнал. В нем закипел гнев.
– Да, мистер Баллард, сэр? – Чейт резко перешел на услужливый тон.
– Баллард пользуется спутниковым телефоном, – сказал д'Агоста. – Вот почему вы не можете засечь его.
– Не важно. – Мандрелл указал на ряд цифр на мониторе. – Видите? Это сотовый узел Чейта, из которого исходит сигнал. Давайте-ка определим его настоящее положение. – Из шкафчика он выудил томик инструкции и начал листать.
– Все готово? – спросил Баллард.
– Да, сэр. Я сделал необходимые распоряжения.
– Запомни: извинений я не приму. Просто все исполни. До точки.
– Понял, мистер Баллард.
Мандрелл оторвался от инструкции.
– Чейт в Хобокене, – сказал он, – Нью-Джерси.
– Не расслабляйтесь, – предупредил Баллард. – Китайцы будут вовремя.
– Место? – спросил Чейт.
– Как и условились, в парке.
Мандрелл схватил д'Агосту за руку.
– Чейт сменил сотовый узел.
– Как это?
– Он движется. – Сверившись с цифрами, Мандрелл определил: – Теперь он в центре Юнион-Сити.
– Похоже, он на машине.
– Помни, – снова заговорил Баллард, – за свои деньги они ждут хорошего отчета о прогрессе. Ты знаешь, что им ответить?
– Да.
Пендергаст достал свой телефон и быстро набрал номер.
– Чейт едет на встречу, – передал он. – Высылайте наряд. Нужна тригонометрическая съемка его местоположения.
– Доложись немедленно после встречи, – велел Баллард.
– Я перезвоню через полтора часа.
– И еще, Чейт... Не профукай это дело, понял?
– Ясно, сэр.
Послышался щелчок, зашипела статика, и компьютер просигналил о конце передачи.
– Сотовый узел опять меняется, – заметил Мандрелл, глядя на экран.
– Полтора часа? – переспросил д'Агоста. – А до этого, черт возьми, что?
– А до этого – встреча. – Закрыв телефон, Пендергаст вернул его в карман. – Идемте, Винсент, нельзя терять ни минуты.
Глава 35
«Пул-седан», за рулем которого был д'Агоста, буквально слетел с моста Джорджа Вашингтона и влился в поток машин. На развилке главной магистрали, где движение стало реже, д'Агоста выставил на крышу мигалку и включил сирену. Свернув на западную дорогу, он до упора надавил на педаль газа. Большой двигатель взревел, и машина понеслась со скоростью сотни миль в час.
– Люблю, когда с ветерком, – пробормотал Пендергаст.
– Это шестьсот второй, – протрещала рация. – Есть визуальный контакт с целью – ТВ-фургон со спутниковой тарелкой, позывные: WPMP[37], Хакенсак. Движется на север по Восьмидесятой у съезда номер шестьдесят пять.
Д'Агоста прибавил ходу, и стрелка спидометра показала сто двадцать миль в час.
Пендергаст снял с крючка микрофон.
– Мы всего в нескольких милях позади вас, – передал фэбээровец. – Сверните на другую магистраль, чтобы вас не заметили. Отбой.
– Как думаете, куда они едут? – спросил д'Агоста.
– Баллард упоминал парк... – сказал Пендергаст и отстегнул ремень.
Краешком глаза сержант заметил, как фэбээровец, наклонившись, скребет ногтями коврик на полу и трется о него ладонями. За Пендергастом и раньше водились странности, но это не лезло ни в какие ворота. Однако спросить, в чем дело, д'Агоста не решился.
– Цель покидает автостраду через съезд номер шестьдесят, – проскрипело радио. – Преследуем.
Д'Агоста сбросил скорость. Через минуту он проскочил через тот же выход.
– Цель следует на север к Маклин.
– Они направляются в Патерсон, – догадался д'Агоста.
Странное, однако, направление. Сам д'Агоста никогда ногой не ступал в этот краснокирпичный рабочий городишко, золотые деньки которого миновали лет сто назад, хотя и проезжал мимо него столько раз, что уже сбился со счету.
– Патерсон, – с любопытством повторил Пендергаст, вытирая грязные руки о шею и лицо. – Колыбель американской промышленной революции.
– Ее колыбель – и, наверное, мое кладбище.
– У города богатая история, Винсент, некоторым историческим районам удалось сохранить красоту. Однако вряд ли Чейт едет туда на экскурсию.
– Цель покидает Маклин, – сообщил голос по радио. – Направляется налево к Бродвею.
Слева тускло поблескивали коричневые воды реки Пассейк. Свернув на потрепанный и исхудалый Бродвей, д'Агоста выключил сирену и потушил мигалку. Чейт уже близко, очень близко.
– Сержант, – резко сказал Пендергаст, – сверните, пожалуйста, в ту узкую аллею, направо. Остановимся там ненадолго.
– Отстанем! – удивленно взглянул на него д'Агоста.
– Поверьте, время терпит.
Д'Агоста пожал плечами. Командовал Пендергаст, и всю операцию проводило Бюро – об этом позаботилась Хейворд.
В аллее, чуть поодаль от стоянки, тускло поблескивала стеклянными витринами горстка потрепанных магазинчиков. Какого черта Пендергасту понадобилось в этой дыре? Д'Агоста с таким трудом урвал запас времени, а фэбээровец вот-вот его разбазарит.
– Туда, – указал Пендергаст. – В дальний конец.
Д'Агоста подъехал к насквозь проржавевшему желтому мусорному контейнеру. Машина не успела остановиться, а Пендергаст выскочил и побежал к магазину. Ругнувшись, сержант ударил по рулю. Они потеряют по крайней мере пять минут. Пендергаст, конечно, эксцентрик, но это уж слишком.
– Цель направляется в Ист-Сайдский парк, – спокойно сообщили по радио из головной машины. – Там что-то наклевывается. Похоже на праздник с фейерверками.
Послышались крики, и из магазина со стопкой одежды и парой обуви в руках вышел Пендергаст. Следом, вопя, выбежала толстая женщина.
– Помогите! – верещала она. – Полиция! Гляньте-ка, ограбил Армию спасения и доволен! Отморозок!
– Я у вас в долгу, мэм! – Прыгнув на заднее сиденье, Пендергаст бросил через плечо скомканную стодолларовую купюру.
Д'Агоста газанул, оставив позади только следы от резины на асфальте да облако дыма.
– Осмелюсь заметить, мы потратили не более двух минут, – сказал Пендергаст.
– В таком деле две минуты – это целая вечность.
В зеркало заднего обзора было видно, как фэбээровец снимает пиджак и галстук.
– Чейт направляется в Ист-Сайдский парк.
– Очень хорошо. Я не совсем готов, поэтому будьте так любезны, поезжайте вокруг парка – к южному входу.
Д'Агоста так и поступил. Окрестные дома удивляли величиной и ухоженностью; они оставались реликтами эпохи, когда Патерсон служил образцом индустриального города.
Пендергаст произнес нараспев:
- Он навечно уснул,
- А сны его бродят по городу, где он существует,
- Неузнанный.
Взглянув в зеркало, д'Агоста от неожиданности чуть не затормозил – на заднем сиденье сидел незнакомец. Напялив на себя рвань, Пендергаст чудесным образом перевоплотился.
– Вы когда-нибудь читали поэму «Патерсон» Уильяма Карлоса Уильямса? – спросил бродяга с заднего сиденья.
– Даже не слышал.
– Жаль.
Д'Агоста что-то пробормотал себе под нос. Проехав еще несколько кварталов, он вновь свернул налево и въехал в парк мимо статуи Христофора Колумба.
Парк – холм-переросток – со всех сторон обступили дома, и на его спине отбрасывали редкие тени деревья. Д'Агоста направил машину в аллею, обегавшую парк по периметру. Мимо проплывал многообразный конгломерат служебных построек на различных стадиях обветшания. Дорога плавным изгибом взошла на земляную возвышенность, которую венчал фонтан, окруженный черным забором из кованого железа. Проезд закупорили машины Бюро. Впереди между кольцом теннисных кортов и бейсбольным полем д'Агоста увидел припаркованный ТВ-фургон. На самом же поле ватага ребятишек под присмотром родителей запускала модели ракет. Стоявший у фургона оператор снимал событие на камеру.
– Они исключительно хорошо все продумали, – сказал Пендергаст, пока д'Агоста медленно вел машину. – Встреча в центре парка исключает засаду. Крики детишек и шум ракет помешают дистанционной прослушке. А тот человек с камерой, не вызывая подозрений, может наблюдать за всем парком сразу. Видно, Баллард хорошо натаскал своих людей... Ага, Винсент, притормози-ка на минутку – появились китайцы.
Черт побери, они на ты или на вы?!
В зеркале заднего вида появился длинный черный «мерседес». Машина смотрелась до смешного нелепо. Въехав на траву, она покатила по теннисному корту в противоположную от фургона сторону. Из лимузина вышли двое крупных бритоголовых мужчин в темных очках. Тщательно осмотревшись, открыли дверь третьему – малорослому, и все вместе отправились к фургону.
– Удручающее отсутствие фантазии, – заметил Пендергаст. – Этому господину следует поменьше смотреть телевизор.
Д'Агоста поехал к стоянке у выезда на Бродвей, где их машину скрыли из виду густые деревья, разросшиеся на более отлогом склоне холма.
– Жалко, я в форме, – посетовал д'Агоста.
– Напротив, вас заподозрят в последнюю очередь. Я подберусь как можно ближе, чтобы узнать больше подробностей. Купите cебе кофе с пончиком. – Пендергаст кивнул в сторону ветхого кафе на другой стороне Бродвея. – Прогулочным шагом возвращайтесь, садитесь на скамеечку у бейсбольного поля на расстоянии прицельной стрельбы и ждите – на случай, если что-то пойдет не так. Будем надеяться, при детях эти люди ничего не выкинут, но вы все равно будьте начеку.
Сержант кивнул.
Пендергаст принялся остервенело тереть глаза, пока те не утратили чистый, серебристый оттенок. На д'Агосту неуверенно смотрели слезящиеся и покрасневшие глаза пьяницы.
Пендергаст выбрался из машины и неторопливо пошел по дорожке обратно к подъему. Между лопатками на сшитой неизвестно из чего коричневой ветровке светлело пятно. Слаксы оказались на размер больше. На ноги Пендергаст надел пару поношенных мягких туфель. Волосы – непонятно как и когда – успели потемнеть, а лицу не помешали бы мыло с водой. Пендергаст превратился в человека опустившегося, но еще сохранившего остатки самоуважения. Изменилась даже походка: фэбээровец шаркал, волоча ноги. Язык тела походил на повадки дикого зверя – глаза стреляли по сторонам, будто высматривая притаившегося врага.
Изумленный д'Агоста понаблюдал еще немного, затем вышел из машины. Купив в кафе глазированный пончик и кофе, вернулся в парк. Возле бейсбольного поля он увидел, как малорослый китаец забирается в фургон через задние двери, а его компаньоны, скрестив руки на груди, бродят шагах в сорока позади.
Модель ракеты с громким «вжжж» ушла в небо под разрозненные аплодисменты и радостные детские крики. Раздался хлопок, и ракета по кривой стала спускаться на парашютике в красно-белую полоску.
Д'Агоста присел на скамейку недалеко от площадки и, сняв крышечку со стаканчика, притворился, будто любуется запусками ракет. Оператор почему-то не сгонял ребятишек в кадр. Странно, подумал д'Агоста. Уж не Чейт ли это? Впрочем, нет, правая рука Балларда наверняка в фургоне с китайцем.
Пендергаст тем временем брел по дорожке. Недалеко от фургона он выудил из кучи хлама программу скачек и, отряхнув ее, подошел к человеку с камерой, словно бы клянча денежку. Человек нахмурился и, покачав головой, прогнал бродягу. Обернувшись к детям, он жестом велел им собраться в кадр, поближе к ракетам.
Желудок д'Агосты затянулся в тугой узел. Детей сгоняли в кучу не просто так.
Тем временем Пендергаст уселся на скамейку у фургона и огрызком карандаша стал делать в программе пометки. Затем – против всякой логики – встал, подошел к фургону и постучал в заднюю дверь.
К нему тут же подбежал оператор. Когда он, яростно жестикулируя, отпихнул Пендергаста, д'Агоста едва не схватился за пистолет. На короткий миг двери фургона открылись, выпустив наружу порцию шумной беседы, но тут же захлопнулись. Человек с камерой отчаянно размахивал руками, отгоняя бродягу. Однако тот, снова усевшись на скамейку, углубился в изучение программы столь непринужденно, будто мог позволить себе спустить на скачках все деньги мира.
Оглядевшись, д'Агоста заметил двух фэбээровцев – переговариваясь, они спокойно шли по дальней грани бейсбольного ромба. Охранники-китайцы, сосредоточившие внимание на фургоне, казалось, не замечали их. Они словно чего-то ждали – ждали в любой момент. К тому же готовился и оператор, который по-прежнему сгонял детей в кадр.
Зачем людям Балларда лишние хлопоты – зачем смешиваться с толпой ребятишек? Ведь они не знали о прослушке. Если только между Баллардом и заказчиком не возникли какие-то трения...
Д'Агоста представил, что будет, если китайские головорезы откроют огонь. В перестрелке обязательно заденут детей. Значит, люди Балларда ожидали стрельбы, и человек с камерой строил малышей, как живой щит.
Отбросив кофе и недоеденный пончик, д'Агоста поднялся, держа руку на пистолете. В тот же момент распахнулись двери фургона, и маленький китаец выпорхнул наружу, легко и быстро, как птичка. Он сделал подручным молниеносный незаметный знак рукой и бросился бежать.
Китайцы достали оружие.
Д'Агоста тут же припал на колено и прицелился, крепко сжимая рукоять пистолета. Как только в руках у китайцев появились «узи», он выстрелил. И промахнулся.
Разразился ад. Полуавтоматическое оружие трещало «хлоп-хлоп-хлоп». Дети разбегались кто куда, взрослые хватали их, в ужасе падая на землю. Свой «узи» достал оператор, но очередь в грудь отбросила его на стенку фургона.
Д'Агоста выстрелил в киллера, в которого не попал с первого раза, и пуля ударила точно в колено. Второй охранник, не ожидавший нападения с его стороны, развернулся и выпустил очередь по дальней стороне поля. Пендергаст, прикрывая собой двух детей, хладнокровно свалил его выстрелом в голову. Убийца падал, но «узи» в его руке дико извивался, плюясь огнем. У самых ног Пендергаста взметнулись фонтанчики земли, и агент свалился на спину, оттолкнув детей в сторону. Рукав ветровки потемнел от крови.
– Пендергаст! – закричал д'Агоста.
Подстреленный сержантом киллер не желал оставаться на земле. Откатившись, он палил по фургону, и патроны выбивали из стенок машины хлопья краски. С водительского сиденья прогремел выстрел. Китаец снова упал, а фургон, взвизгнув покрышками, стронулся с места.
– Задержите!.. – крикнул д'Агоста двум агентам.
Фэбээровцы уже бежали, напрасно тратя патроны – пули отскакивали от бронированных бортов.
Вот главный китаец достиг лимузина. Как только машина тронулась в сторону аллеи, фэбээровцы открыли огонь, метя в задние шины. Одна пуля угодила в бензобак, и мотор с глухим хлопком взорвался. Над машиной расцвел огненный шар – пламя нежно облизнуло кроны деревьев. Из лимузина выбрался горящий человек и, сделав несколько неуверенных шагов, рухнул ничком. Фургон уносился прочь, исчезая в потоке машин по дороге на запад.
В парке творился настоящий бедлам: разбежавшиеся по площадке дети и взрослые рыдали, скорчившись на траве. Д'Агоста бросился к Пендергасту и почувствовал несказанное облегчение, увидев, что друг сам поднимается, пытаясь сесть. Двое китайцев были мертвы. Оператора автоматной очередью разрезало чуть не пополам. Просто чудо, что не задело никого из гражданских.
– Пендергаст, вы как? – Д'Агоста упал на колени.
Пендергаст махнул рукой. Пепельно-бледный, он на время лишился дара речи.
Подбежал один из агентов ФБР.
– Раненый? У нас потери?
– Агент Пендергаст. Оператору уже не помочь.
– Подкрепление и медики в пути.
Со всех сторон выли сирены машин, мчащихся к парку.
Пендергаст помог встать пареньку – одному из тех, которых прикрыл. Подбежал отец мальчика и заключил ребенка в объятия.
– Вы спасли его, – бормотал он. – Спасли...
Д'Агоста помог Пендергасту подняться. Рукав грязной ветровки агента пропитала кровь.
– Меня только слегка зацепило, – сказал Пендергаст. – Кость цела.
Начали собираться люди из окрестных домов. Они столпились вокруг трупа и горящего «мерседеса». Вновь прибывшие копы устанавливали кордон, с воплями оттесняя толпу.
– Проклятие! – сказал д'Агоста. – Эти сволочи из «БАИ» ждали стрельбы.
– Вы правы, ждали. Хотя удивляться здесь нечему.
– То есть?
– Я подслушал достаточно: люди Балларда собирались расторгнуть сделку.
– Расторгнуть?!
– Надо понимать, на самом пороге успеха. Они знали, что китайцы будут не в восторге, поэтому и подготовились так тщательно: парк, дети – это все прикрытие от сокрушительного удара противника.
Д'Агоста оглядел место побоища.
– Хейворд будет в восторге, – пробормотал он.
– Непременно. Страшно думать, что бы случилось, не подслушай мы переговоры и не сядь на хвост этим стрелкам.
Качая головой, д'Агоста смотрел на горящий «мерседес», которым уже занялись пожарные.
– Знаете, а дельце-то становится все круче и круче.
Глава 36
Сидя в кафе при стоянке для грузовиков «Последний вздох» в Юме, преподобный Уэйн П. Бак-младший помешивал сливки в кофеечке. Ломтик поджаренного белого хлеба с мармеладом да овсянка на воде без сахара – его обычный завтрак. Снаружи, из-за засиженного мухами окна, донесся шум: с бетонной площадки, сверкнув стальным баком, отъехал большой полуприцеп.
Все, что ни делал преподобный Бак, он делал методично. Вот и сейчас он отхлебнул кофейку и аккуратно соскреб остатки каши с краев тарелки, прежде чем отложить ложку в сторону. Затем, отпив еще кофе, бережно поставил чашечку в блюдечко и наконец перешел к утренней прессе: на дальнем конце стойки его дожидалась перевязанная шпагатом стопка периодики.
Разрезая шпагат карманным ножом, Бак ощутил укол интуиции – нечто вроде предвидения. Утреннее чтение было для него главным событием дня, а стопку газет на стоянке всегда оставлял водитель грузовика, которого преподобный несколько месяцев назад вылечил в лагере возрождения от судорог. Каких газет ожидать, Бак не знал – дальнобойщик всегда привозил разные. Вчера, например, попались новоорлеанские газеты, хотя чаще всего приходилось читать «Феникс сан» и «Лос-Анджелес таймс». Однако сейчас предчувствие говорило вовсе не о том, каких изданий ждать преподобному.
Вот уже почти год преподобный Бак на общественных началах работал в окрестностях Юмы, помогая дальнобойщикам, официанткам, помощникам барменов, сезонным рабочим, сломленным, потерянным, заблудшим душам – тем, кто проходил мимо, не задерживаясь надолго. Наградой он считал саму работу и никогда не жаловался, ведь в мире так много грешников, и никому нет до них дела, некому просто сесть и поговорить с ними. А Бак именно этим и занимался – беседовал. Люди слушали отрывки из Библии и готовились к тому, что грядет – грядет очень скоро. Преподобный Бак беседовал и с дальнобойщиками – по одному за раз, с теми, кто просто заходил отлить. Он говорил и с группами по двое, по трое – на заднем дворике, за столиками для пикников, с теми, кто приходил к нему постоянно. По воскресным утрам он говорил с группами по пятнадцать – двадцать человек в вигваме старика Лося, а если мог, выбирался и в резервацию. Слова Бака многие принимали близко к сердцу, хотя никто прежде не рассказывал им о природе греха и неотвратимости расплаты. Преподобный молился за тех, кто болел; выслушивал тех, кого постигало горе, цитировал притчи или речи Иисуса. Ему платили мелочью, тем, что было в карманах, или горячей едой и постелью на ночь. Баку хватало.
Однако в Юме он задержался. В проповедях нуждались и в других местах, а времени с каждым днем оставалось все меньше. «Ибо истинно говорю вам, – вспомнил Бак, – не успеете обойти городов Израилевых, как приидет Сын человеческий»[38].
Бак твердо верил в знамения. На грешной земле ничто не происходит случайно. Именно знак направил преподобного из Брокен-Эрроу в Боррего-Спрингс, а несколькими месяцами позже другой знак привел его в Юму. Через день, два, неделю или месяц Баку будет знамение. Он может найти его даже здесь, в подборке газет, или в истории, рассказанной дальнобойщиком. И тогда он пойдет дальше – в другой отдаленный район, где ждут спасения.
Преподобный Бак выдернул из стопки первую газету – «Сакраменто» за прошлую субботу. Страницы с национальными и местными новостями он пролистал, почти не глядя – от больших городов вроде Сакраменто, кроме известий об убийствах, изнасилованиях, коррупции, пороках, всеобщей жадности, ничего ожидать не приходилось. Этих историй Баку известно предостаточно, хватит на тысячи проповедей. Его больше интересовали подверстки и врезки – кусочки новостей, фразы-заголовки в самых неожиданных уголках газеты, размещенные ради забавы: про маленький городишко, в котором два брата не разговаривали сорок лет, или про семью, живущую в трейлере, у которой сбежал единственный ребенок. Эти истории говорили с преподобным, заставляя двигаться дальше и нести Слово Божье.
Закончив с «Сакраменто», Бак перешел к «Ю-Эс-Эй тудэй».
– Еще чашечку, преподобный? – спросила Лаверн, официантка.
– Спасибо огромное, только одну.
Бак во всем соблюдал умеренность. Одна чашка кофе – благословение; выпивая две, он уже потакал желаниям, а согласившись на третью, совершал грех.
Изучив газету, преподобный отложил ее в сторону и взял третью – вчерашний выпуск «Нью-Йорк пост». Эту бульварщину Бак просматривал редко, не испытывая к ней ничего, кроме презрения. Рупор самого распутного города мира, погрязшего в грехах. Он уже собирался отложить газету, когда его внимание привлек заголовок:
КАТАСТРОФА
Знаменитый ученый утверждает, что недавние смерти —
знак приближения конца света.
Брайс Гарриман
Очень медленно Бак перевернул страницу и стал читать.
25 октября 2004 года. Знаменитый ученый предсказал неминуемое разрушение Нью-Йорка и, возможно, большей части мира.
Доктор Фридрих фон Менк, гарвардский ученый и лауреат премии «Эмми» «За лучший документальный фильм», заявил, что недавние смерти Джереми Гроува и Найджела Катфорта – всего лишь предвестники грядущей катастрофы.
Доктор фон Менк пятнадцать лет изучал математические закономерности в датировке крупнейших катастроф прошлого. Разнообразные способы вычислений постоянно приводили к одной и той же цифре: 2004 год.
Теория фон Менка основана на фундаментальных пропорциях, известных как золотое сечение, – пропорциях, встречающихся повсюду в природе и классических шедеврах человечества. Фон Менк первым применил такой подход к истории. Результаты потрясают.
79 г. н.э. – Помпеи
426 г. н.э. – Падение Рима
877 г. н.э. – Разрушение Пекина монголами
1348 г. н.э. – Черная смерть
1666 г. н.э. – Великий лондонский пожар
Читать бесплатно другие книги:
