КвазаРазмерность. Книга 1 Вавикин Виталий

Призрачное эхо отражающегося мира материи создавало рельеф бесконечных снежных гор и ледяных каньонов. Вот только выглядело это так, словно на глаза кто-то надел старые очки, и окружение стало мрачным и мутным. Первым освоился ребенок: девочка поднялась на снежную гору и позвала родителей, поражаясь глубине ледяного каньона.

– Приглядывайте за ребенком! – прикрикнула на родителей Джиль-Ла. – Если девочка упадет, я не собираюсь ломать голову, как вытащить ее из каньона.

– Здесь можно пострадать? – растерялись туристы.

– Ну, если вы можете менять точку сборки своего образа, то пострадать нельзя, а если нет… – Джиль-Ла засуетилась, получая новые координаты ТЭС и, забыв о разговоре, начала звать туристов обратно в Куб.

Глава одиннадцатая

На полный цикл Переноса потребовалось чуть меньше первой половины двухуровневого дня Квазара – семь Точек Энергетической Сцепки. На последней остановке, в секторе Квазара жилого комплекса Isistius labialis, Джиль-Ла ненавязчиво предложила туристам услуги в поисках незаконного центра Энрофы в жилом комплексе, представив своего брата по имени Ингг-Ла.

– Клоны для переноса будут сильно изношенными? – спросил Прай-Ми.

– Средние, – сказал Ингг-Ла.

– По крайней мере, честно, – пожал плечами Прай-Ми, решив, что лучших посредников все равно не найдет. – Главное, чтобы не сбоили жидкие чипы клонов.

– С чипами все в порядке, – заверил Ингг-Ла, списывая с универсального счета Прай-Ми нужное количество единиц Влияния.

Клон действительно оказался не самым худшим вариантом из возможных, правда в какой-то момент во время калибровки подключения к нейронной сети Прай-Ми засомневался в работоспособности интегрированного жидкого чипа.

– Комплекс в основном служит для коммерческих проектов, поэтому старайтесь держаться технической зоны, – предупредила девушка в терминале КвазаРазмерности жилого комплекса.

Туристов вокруг было много. Техническая зона сводила с ума суетой. После устроенного «Мункара и Накира» теракта в Isistius labialis настоящих людей осталось немного. В основном улицы заполняли клоны: туристы, служащие, рабочий персонал, торговцы, мошенники, беглые заключенные, уставшие прятаться в Квазаре, хранители. Прай-Ми удивился, отметив официальное представительство Всемирной иерархии, установленное недалеко от действующей пневмо-дороги общественной сети транспорта. Новая нейронная сеть, распространившаяся по жилому комплексу благодаря проекту «Голод», в аренде которого находились дальние уровни, работала исправно. Рекламы, казалось, было еще больше, чем в Galeus longirostris. Впрочем, Isistius labialis давно считался территорией «Голода». Казалось, здесь все пропитано успешностью этого проекта. Прай-Ми удивился, что реклама «Мекки» вообще появлялась в этом стане врага. Конечно, когда новая игровая площадка будет построена, можно попытаться соперничать, но не раньше.

Прай-Ми засмотрелся на рекламу «Мекки» и пропустил капсулу общественного транспорта, в которую туристы набились так плотно, что зазевавшимся не хватило места.

– А я-то думал, что этот комплекс почти мертв, – проворчал рядом с Прай-Ми турист в теле клона.

– Скоро придет новая капсула, – сказала нетерпеливому туристу девушка.

Ее голос понравился Прай-Ми, и он обернулся.

– Ты не клон, – растерянно уставился на девушку Прай-Ми.

– Я местная. Это проблема?

– Нет, просто… – Прай-Ми отметил, что девушка, скорее всего, коренной житель Размерности: кожа грубая, невысокий рост, волос на теле нет, но их, судя по всему, удалили.

– Я – Малак, – приветливо улыбнулась девушка и прежде, чем Прай-Ми задал новый вопрос, сказала, что родилась в Isistius labialis, а не обменяла свое тело.

Такое происходило довольно часто. В лучшем случае жители перенаселенных жилых комплексов мечтали о тишине и покое. В худшем – незаконные центры Энрофы помогали умирающим людям найти здоровые тела. Ведь в Isistius labialis, если исключить игровые площадки да пару исследовательских центров Иерархии, не было больше ничего. жилой комплекс был нищим, получая прибыль в основном от туристов, прибывавших, чтобы увидеть знаменитые игровые площадки.

– Я работаю на новую игровую площадку «Мекка», – сказала Малак, продолжая улыбаться Прай-Ми. – Мне велели встретить главного разработчика проекта. Я ждала его возле официального терминала переносов, но… Ты ведь Прай-Ми, верно? – прищурилась девушка.

– А тебя правда отправили встретить меня? – ответил вопросом на вопрос Прай-Ми.

– Не подумай, что тебя здесь считают мини-богом, просто жители больших комплексов для местных торговцев и мошенников как дети, которых можно обмануть, извиниться и снова обмануть… Судя по тому, что ты прибыл в изношенном теле старого клона, то, думаю, тебя обманули еще до того, как ты попал в Isistius labialis.

Прай-Ми хотел сказать, что ему нужно было немного сэкономить, но затем решил, что не стоит доверять первой встречной, и просто попросил не рассказывать об оплошности руководству проекта.

– К тому же жидкий чип клона функционирует исправно, – сказал он.

Малак снисходительно улыбнулась. Увидела подошедшую капсулу общественного транспорта и, взяв Прай-Ми за руку, ловко протиснулась на сидячие места. Двери закрылись. Пневмосистема выплюнула капсулу в покрытые инеем тоннели.

– А вы, я смотрю, серьезно взялись за проект, – сказала Малак, перекрикивая свист старых систем. – Местные строители работают круглые сутки. Правда, что «Мекка» придет на смену «Голода»?

– Не знаю. Надеюсь, что «Мекка» станет не заменой старых проектов, а просто чем-то новым.

– Сразу видно – создатель проекта! – Малак ткнула Прай-Ми локтем под ребра.

Тело клона принесло в сознание боль. Прай-Ми поморщился. Малак извинилась, сказала, что в Isistius labialis манеры местных жителей оставляют желать лучшего.

– Размерность здесь не самая цивилизованная, – улыбнулась Малак, когда капсула общественного транспорта пронеслась мимо запрещенной в других комплексах рекламы. – Нововведения Galeus longirostris не приживаются у нас. Исследовательские и игровые площадки обрушивают местные рынки и биржи, накачивая комплекс единицами Влияния. Процветает строительство, физический труд. Местные инженеры Размерности могут неплохо заработать в один день, а в другой так и не найти себе работу, потому что кто-то из застройщиков решил использовать своих специалистов. Экономику комплекса постоянно лихорадит. Последнее время, после реализации «Голодом» нейронных сетей нового уровня, была какая-то стабильность, но потом появились слухи, что новые сети – промежуточный вариант, и следующее поколений сетей позволит, черпая энергию холода, надстроить физическими нейронными образами жилые комплексы Galeus longirostris и Hexactinellida и перенести игровые площадки туда…

Капсула общественного транспорта проскочила мимо еще одной непристойной рекламы, предлагавшей незабываемый «нейронный трип» после контролируемого принятия нейронных наркотиков.

– И что, кто-то посещает эти центры? – спросил Прай-Ми. – По-моему, нейронные наркотики давно изжили себя. Человечество переросло их, как и физическую близость…

Он замолчал и, раскрыв рот, уставился на рекламу местного борделя, обещавшего доступ к клонам, идентичным тем, что используются в «Голоде», но по более привлекательным ценам. Клоны были как мужского, так и женского пола. Тела крепкие. Кожа смуглая…

– Ох, ты… – протянул Прай-Ми.

– А еще у нас до сих пор большим спросом пользуются нейронные реконструкции хронографов, – сказала Малак, пытаясь спешно сменить тему. – Можно, конечно, использовать терминал КвазаРазмерности, выбрать нужный резонанс и посмотреть отпечаток прошлого, сохранившийся в трехмерном времени Подпространства, но это дорого, да и не очень интересно наблюдать за миром теней. Конечно, нейронные реконструкции хронографов – это мираж, проектируемый в голову, позволяющий увидеть и почувствовать мир, каким его создал хронограф прошлого, но дешевизна процедуры покрывает все минусы. Ты пользовался когда-нибудь нейронными реконструкциями?

– Когда создавал каркас для своего игрового проекта, – сказал Прай-Ми, все еще чувствуя, как нейронные образы запрещенной в Galeus longirostris рекламы цепляются к сознанию образами полуобнаженных женщин-клонов. – Я придумал «Мекку», когда был ребенком, поэтому… – он тряхнул головой, пытаясь собраться. – Думаю, по моему виду ты поняла, что я вырос в Квазаре? Там сложно найти такой раритет, как нейронные реконструкции. А если и встретишь нужного торговца и выкупишь пару ячеек хранения, то нужно отправиться в Размерность, чтобы иметь возможность подключить к материальному мозгу тела старый модулятор, способный работать с реконструкциями. Так что мне пришлось убежать из дома, чтобы изучить нейронные реконструкции жизни людей тысячи лет назад, во времена, которые легли в основу игрового проекта «Мекка».

– Почему ты не стал изучать эхо прошлого в Подпространстве? – спросила Малак. – Мне казалось, для коренных жителей Квазара подобное проще всего.

– Нейронные реконструкции хронографов продуманы, последовательны и созданы изначально для образовательных целей, а что я смогу понять о мире и жизни, изменив резонанс и попав в чуждый отпечаток канувшей в небытие эпохи? «Мекка» ведь игра, а не отчет клириков о финансовой обстановке в комплексах. Мне нужна была база, основы, которые можно применить к моим идеям, совместить. К тому же нейронные реконструкции изучать намного проще, чем эхо прошлого в трехмерном времени Подпространства. Так, например, изучая реконструкции, я узнал, что названия жилых комплексов даны им в честь обитающих когда-то давно в океанах живых организмов… Ты знаешь, что такое океаны?

– Я живу на окраинах, а не вне мира, – обиделась Малак.

Прай-Ми извинился, сменил тему разговора и попытался выпытать у девушки имена и названия главных застройщиков, корректоров, инженеров Размерности, работавших над созданием игровой площадки. Оказалось, что в центре проекта крутились все те же лица и компании, что создавали «Голод». Все это наводило на мысль, что брат был прав, и «Мекка» действительно оказалась в центре заговора крупных игровых порталов. Вот только кто стоит за Адриилом: «Голод» или «Фивы»? Если судить по тому, что происходит в Размерности, то «Голод», но если смотреть на игровую платформу в Квазаре, то можно решить, что всем заправляет проект «Фивы».

– А правда, что в новой игре будут реализованы религиозные секты, а Подпространство превращено в мир бога? – спросила Малак и тут же вздрогнула, услышав раскатистый смех Прай-Ми.

Он и сам испугался, не ожидая от голосовых связок клона такого баритона.

– Чертовы клоны, – проворчал Прай-Ми, извиняясь перед Малак и другими попутчиками.

Капсула общественного транспорта проскочила серию тоннелей, обледеневших так сильно, что пассажиры почувствовали, как мороз начинает пробирать до костей.

– У нас уже набирают добровольцев для гамма-тестирования нового проекта, – сказала Малак, стуча зубами.

– Вот как? – опешил Прай-Ми, радуясь, что находится в теле менее восприимчивого к внешним факторам клона.

– Платят хорошо, – сказала Малак. – Как думаешь, стоит записаться добровольцем?

– Нет. Гамма тестирование самое сырое. Много ошибок, неточностей. А если учесть, что протоколы терминалов для клонов экспериментальные, то…

– Можно затеряться в бесконечности резонансов Подпространства?

– Точно.

– Значит, дождусь альфа версий игры.

– Иногда тестирование занимает несколько лет. «Фивы», например, находились в стадии бета больше года. Плюс, учти, что «Фивы» – проект, созданный исключительно в Квазаре, а «Мекка» охватывает два уровня реальности.

– Ну, судя по тому, что я слышала, игровая площадка в Квазаре готова, а учитывая, какими темпами идет корректировка арендованных для игры уровней, скоро закончат и с Размерностью.

– Закончат? – растерялся Прай-Ми, спросил, когда начались корректировки, и выругался.

Получалось, что Адриил набрал команду разработчиков и строителей спустя день после того, как его финансовая компания стала владельцем «Мекки». И все это время они занимались корректировкой арендованных территорий: вытесняли Ледник, прокладывали нейронные сети седьмого поколения, освобождали площадки для Тихоокеанских пляжей, где тысячелетия назад генетики выводили породы энергосодержащих деревьев, а строительство проводилось путем выращивания органических домов и предметов мебели. Люди интегрировали себя в природу, становились частью зеленого, возрождающегося после Третьей мировой войны мира. Если верить реконструкциям, изученным Прай-Ми, то нейронные сети в те годы на тихоокеанских побережьях были запрещены, а для того, чтобы облагородить кособокие, нелицеприятные растительные города, где даже дороги выращивались генетически, питаясь энергией солнца, имея возможность восстанавливаться и очищать кислород, использовались запрограммированные нейронные модули, интегрируемые каждому жителю, обладая привязанным к определенным координатам набором образов. Переносные нейронные модуляторы находились под запретом – после Войны и повального увлечения нейронными наркотиками, в произвольных иллюзиях которых люди находили спасение от монотонности и давления замкнутой обстановки перенаселенных жилых комплексов.

Так же Прай-Ми планировал использовать в проекте независимые острова, где ученые и торговцы, покинув жилые комплексы, организовали производство нейронных модуляторов нового поколения, не попадавших под запреты Тихоокеанских побережий. Планета восстанавливалась после последней в истории человечества Войны. Новые источники энергии только предстояло открыть. Установленные в пустынях ядерные станции уходили за горизонт. Но люди снова начинали заселять сушу, хоть солнце и продолжало быть враждебным, оставляя ожоги на коже. Когда Прай-Ми только планировал «Мекку», он имел лишь призрачное представление о том, что такое Тихоокеанские побережья. Затем, изучая реконструкции, он узнал о черных рынках – жилые комплексы поставляли на сушу нейронные наркотики в обмен на генетически выведенных диковинных животных. Узнал Прай-Ми об исследовательских центрах в районе бассейна реки Янцзы, где занимались поисками новых видов топлива. Узнал о территориях Севера, где селились ученые-фанатики, пытаясь возродить технократическое общество.

Они занимались любыми исследованиями – главное, чтобы их официально не запрещала одна из правящих в новом мире сил: полеты в космос, используя в качестве топлива ядерные реакторы, эксперименты с антиматерией, нейронные сети… Север первым официально отказался от физической близости, разработав ряд медицинских, а впоследствии и химических процедур, помогавших человеку избавиться от всего, что отвлекает от науки. Размножение проводилось клонированием, взяв за базу генофонд лучших умов Севера…

И конечно же, реконструкции рассказывали о «Новой Мекке» – религиозно-научной организации, обосновавшейся на Пиренейском полуострове, сформировав впоследствии собственную страну, которой правили гуру. Именно там были проведены первые эксперименты по созданию Квазара, а научные изыскания называли «поисками бога». Гуру Новой Мекки не нравились маленькому Прай-Ми, но название засело в голове, не давая покоя. Мекка стала ассоциироваться у него не только с горсткой гуру и группой богатых фанатиков, готовых пожертвовать состояния на поиски бога, но и со всей эпохой тех лет. Мир переживал новый расцвет.

Это была эпоха технологического ренессанса, когда планета разделилась на три части: с одной стороны – Тихоокеанские пляжи, где процветает искусство, с другой – ученые и религиозные фанатики, а в океанах сутулятся под синим небом гигантские жилые комплексы, представляя Старый Свет и концентрацию власти. Маленький Прай-Ми представлял игры конкурентов и думал, что «Новая Мекка» подходит лучше всего для новой площадки. «Мекка» – слово очаровывало и интриговало, так казалось маленькому гению, решившему изменить историю и создать в своем мире нейронную сеть, где осуществляется торговля изобретениями и политическими тайнами. Сеть, согласно истории Прай-Ми, находилась в строжайшем секрете, но когда гуру Новой Мекки получили доступ к первым компенсаторам резонансов, началась война. Проповедники, подобно инквизиторам, пытались очистить первый вариант Квазара от нечисти: политических и экономических заговорщиков, а также от ученых Севера, действовавших и выглядевших как сложные био-механические роботы, упраздненные после Третьей мировой войны…

– Не могу представить, как выглядит общество, которое верит в существование души, а Подпространство считает священными садами Бога, – призналась Малак, когда они делали очередную пересадку.

– На самом деле период Новой Мекки и Тихоокеанских побережий можно считать переходным моментом в жизни человечества, – сказал Прай-Ми, протискиваясь в подошедшую капсулу общественного транспорта. – Воспринимай это как последнюю конвульсию веры. После наступления Великого ледника о душе и райских садах больше не вспомнят.

– А как быть с инквизиторами Новой Мекки?

– Ну, в действительности их ведь не было…

– Зато будут в игре, – Малак нахмурилась. – А это правда, что некоторые виды оружия в «Мекке» позаимствованы из современных игровых порталов? Говорят, «Голод» подал официальную жалобу Всемирной иерархии.

– Жалоба отозвана, – сказал Прай-Ми и тоже нахмурился. – Все основные жалобы от «Голода» и «Фив» отозваны…

– «Фивы» тоже подавали жалобу? – удивилась Малак.

– Угу.

Капсула пневмо-дорог пронеслась мимо очередной непристойной рекламы, но Прай-Ми не придал этому значения. «Как-то все легко складывается», – думал он, вспоминая уступки последних месяцев. Арендовать хорошую площадку в Isistius labialis было практически невозможно, учитывая территории «Голода», законсервированные с целью возможного развития. Прай-Ми начинал рассматривать возможность переписать каркас и основные протоколы, чтобы разорвать многоуровневый мир гигантского жилого комплекса, используя пневмо-тоннели, усиленные нейронными образами, создав иллюзию морских путешествий между материками…

Нечто подобное происходило и в Квазаре, где «Фивы» давили, не позволяя использовать ресурсы акеми и запланированные ключи резонансов, подкупая официальные терминалы КвазаРазмерности, готовые сотрудничать с новым проектом, где впервые планировалось осуществлять массовый двойственный переход – сначала игрок из Galeus longirostris или Hexactinellida пользуется терминалом для переноса в тело клона на игровой площадке Isistius labialis, затем, при желании посетить игровое подпространство, он должен был отправиться на заранее подготовленный альтернативный участок Квазара, соответствующий игровому миру «Мекки». В качестве Перехода предлагалось два варианта: первый – возврат сознания в тело владельца, новая обработка компенсатором резонансов и перенаправление на игровую площадку Квазара; второй рассматривал экспериментальную возможность Перехода сознания в Квазар непосредственно из тела клона, без промежуточных стадий и муторных задержек. Последнее становилось главной проблемой, потому что в случае возвращения в собственное тело, игрок мог прийти в сознание, осознав себя в терминале КвазаРазмерности. Для игровой атмосферы это было смерти подобно, нарушая динамичность.

Ученые Энрофы долго отказывались работать над протоколами Переходов, но и после вложения Адриилом единиц Влияния процесс не особенно сдвинулся с мертвой точки. Оставалось надеяться на немногочисленные терминалы комплекса Isistius labialis, обещавшие разработать новые протоколы Двойственных Переходов – человек-Квазар-клон-Квазар. Беда заключалась в том, что терминалы работали независимо друг от друга, и там, где преуспевали одни, отставали другие, и наоборот. Делиться никто не хотел. Это было головной болью, пока финансовый отдел не выкупил два крупных терминала Isistius labialis заставив работать совместно.

– Если тебе нужен дружеский совет, то я бы на твоем месте воздержался от тестирований «Мекки», пока проект не войдет хотя бы в стадию альфа, – осторожно сказал Прай-Ми новой знакомой. – Не думаю, что возможны серьезные сбои, но кто знает, какие сюрпризы преподнесут новые протоколы Перехода. Придется изменять подход к ключам резонансов, создавать универсальную базу для пользователей игрового процесса…

– Жаль. Финансовый отдел предлагает много единиц Влияния, – вздохнула Малак. – Сам понимаешь, работая гидом, особенно не разбогатеешь.

Они покинули капсулу общественного транспорта, оказавшись на теплом, шумном перроне строительных уровней. Проектировка нейронных образов была отключена, являя туристам неприглядную картину старого комплекса. Рабочие и корректировщики в комбинезонах сновали среди старых, местами сильно проржавевших конструкций комплекса. Игровая площадка кишела людьми, словно муравейник. Прай-Ми лично спроектировал большую часть чертежей, включая громоздкий каркас, но без нейронных образов, которые украсят мир, все это выглядело жутко несуразно. В первый момент Прай-Ми даже подумал, что кто-то изменил проект. Но нет, большая часть конструкций, если присмотреться, соответствовала оригинальному плану.

Прибывшие вместе с Прай-Ми туристы шептались, сравнивая строительство с размахом «Голода». Прай-Ми долго прислушивался к благоговейным разговорам игроманов, ожидая вычислить поклонников «Голода», пожелавших посмотреть, как строится игровая площадка, но нет – туристы, кажется, действительно были поклонниками «Мекки». Неожиданно один из них заметил Прай-Ми и, оживившись, начал одергивать других, привлекая внимание.

– Что с ними? – растерянно спросил Прай-Ми.

– Думаю, спорят: ты создатель «Мекки» или нет, – сказала Малак. – О тебе здесь везде говорят.

– А «Голод» и «Фивы»? Разве они не душат рекламу конкурентов?

– Нет.

– Ну точно, брат был прав! – Прай-Ми выругался сквозь зубы.

– Что-то не так? – растерялась Малак.

Прай-Ми предпочел отмолчаться. Туристы осмелели, начали задавать вопросы.

– Нет, я не создатель «Мекки», – соврал Прай-Ми и спешно попросил Малак отвести его к руководителям стройки и корректировки.

Туристы пошли следом. Рабочие недовольно косились на непрошеных гостей. Туристы оживились, когда охрана остановила их, но пропустила Малак и Прай-Ми в отведенный для управляющего персонала сектор.

– Не любишь привлекать внимание? – спросила Малак.

– Обстоятельства, – отмахнулся Прай-Ми, не желая вдаваться в подробности аферы отца и проблем с «Мункара и Накира».

«Значит, и проблемы были подстроены», – мрачно подумал он, знакомясь с координатором строительный бригады. Коренастого мужчину звали Крадж, и он не понравился Прай-Ми с первого взгляда: улыбался надменно и смотрел на отца проекта свысока, словно знает о нем какую-то мерзкую тайну.

– Не обращай внимания, – посоветовала Малак, когда координатор оставил их изучать изменения, внесенные в первоначальные схемы. – У Краджа пострадал брат, когда «Голод» тестировал новую площадку.

– Причем тут я? – Прай-Ми тщетно пытался сосредоточиться на неуклюжих нейронных образах корректировки уровней комплекса. – Очень сложно переносить работу из Размерности в Квазар, – сказал Прай-Ми, признавая, что запутался в наложениях и несоответствиях.

Когда он впервые взялся за каркас, ему было одиннадцать, и знания корректировки были минимальны. Конечно, с тех пор Прай-Ми много раз корректировал схемы, но…

– Слишком быстро меняется время и технологии, – признался он. – Взять хотя бы нейронные сети седьмого поколения. Когда я создавал последний раз протоколы, эти сети считались фантастикой. Сейчас они прототип. Конечно, это меняет очень многое, что-то упрощает, что-то делает более сложным…

– Тебя смущает, что Крадж внес нужные и обоснованные изменения в твои первоначальные схемы? – снисходительно улыбнулась Малак. – А ты не думал, что человек, занимавшийся корректировкой с детства, обязан разбираться в этом лучше тебя?

– Он разбирается не лучше меня, – покраснел Прай-Ми. – Просто когда я работал над схемами, порядки и нормы были другими.

– Ну, пусть будет так, – вздохнула Малак.

Прай-Ми кивнул, продолжал какое-то время сравнивать схемы, затем окончательно запутался, махнул рукой и сказал, что хочет осмотреться на месте. Малак нашла Краджа, и втроем они отправились на уровни, где при активации нейронных образов предстояло распуститься Тихоокеанским пляжам «Мекки».

– Не понимаю, к чему такая спешка, – ворчал по дороге Крадж каждый раз после того, как примитивный кэб на магнитной подушке останавливался, дожидаясь, когда рабочие разберут очередной завал.

Прай-Ми отметил, что кроме местных жителей Isistius labialis корректировкой занимались и клоны – жители других жилых комплексов.

– Сколько же они зарабатывают, если могут позволить себе Переносы? – растерялся Прай-Ми.

– Переносы для них бесплатны, – скривился Крадж. – Ребята не понимают, что разработчики используют их.

– Используют? – окончательно запутался Прай-Ми.

– Они все участники дельта-тестирования «Мекки», – пояснила Малак. – Не официально, конечно, но… Выкупленные проектом терминалы КвазаРазмерности пытаются разработать оптимальные алгоритмы взаимодействия будущих игроков с клонами и переход непосредственно из тела клона в Квазар. Процедура новая, и чтобы получить разрешение на официальное тестирование, необходимо делать запрос клирикам… Думаю, не нужно объяснять, как медленно работает Иерархия? – Малак невесело улыбнулась. – В общем, проще было организовать экспериментальный и потому дешевый терминал переносов, а рабочих заставить работать и в Размерности, и в Квазаре, используя универсальные игровые ключи резонансов. Так что неофициально сторонние рабочие являются добровольцами на стадии дельта-тестирования проекта. Все об этом знают, но пока Иерархия соберется и выпустит необходимые предписания, новые терминалы устранят недочеты и выйдут из стадии тестирования, да и строительство подойдет к концу…

Малак нахмурилась, услышав, как выругался Крадж.

– Вот только, сколько еще пострадает людей? – спросил координатор девушку.

– Официально ни одна ошибка программирования терминалов не привела к непоправимым последствиям, – сказала Малак.

– Ты это своему гениальному гостю скажи, – Крадж метнул в сторону Прай-Ми гневный взгляд.

– Крадж верит, что ключи резонансов дали сбой как минимум несколько раз, – нехотя пояснила Малак.

– Пропало больше дюжины рабочих! – зарычал Крадж.

– Официальный отчет подтверждает, что они отказались от работы, – возразила Малак.

– И кто верит официальным отчетам?

– Я верю.

– И сколько единиц Влияния тебе заплатили за веру?

Их ссору прервал скрежет завалившейся набок недавно установленной переборки, не упавшей на магнитный кэб лишь потому, что один из рабочих в теле клона, увидев лопнувшее крепление, успел сунуть в проушину руку, дав возможность кэбу проехать. Затем плоть уступила, и вся конструкция с грохотом рухнула, подняв облако пыли.

– Вы в порядке? – спросил рабочий координатора, стараясь не обращать внимания на кровоточащий обрубок изуродованной руки временного тела клона.

– Кто-нибудь перевяжите ему рану и отведите в терминал! – заорал на других рабочих Крадж.

Поднятая падением переборок пыль начала оседать. Прай-Ми пытался сдерживаться какое-то время, затем зашелся кашлем. Крадж выругался и повел магнитный кэб дальше. Рабочие остались позади. Закрытые для туристов территории гигантского жилого комплекса казались бесконечными. Прай-Ми ждал суеты, гомона. Ждал, что увидит, как на глазах рождается каркас Тихоокеанских пляжей, но работы были завершены. Оставалось запустить нейронные образы и раскрасить новый мир… Прай-Ми нахмурился, отметив небезопасные пустоты в конструкциях. Крадж без энтузиазма объяснил, что здесь пройдут экспериментальные участки силовых нейронных полей новой сети.

– Еще один этап тестирования ценой жизни клонов.

– Нейронные сети седьмого поколения давно вышли из стадии тестирования, – отмахнулся от сварливого корректора Прай-Ми. – Клирики пользуются нейронными лифтами, отказавшись от старых систем пережившей себя века назад пневматики. К тому же старые сети становятся неэффективны в борьбе с Ледником. Пропускная способность энергии новых сетей в десятки раз превосходит предыдущие серии. Теперь будет меньше перебоев системы, сбоев. Прогресс ожидаем. Да и жилые комплексы давно пора отправлять на пенсию. Материальные конструкции, какими бы прочными они не были, уходят в прошлое. Будущее за силовыми полями и миром абсолютной энергии, в который интегрирован разум физической оболочки человека. Это естественный процесс эволюции, если Великий ледник не отступит.

Прай-Ми представил игровой мир «Мекки» и признался, что без Ледника мир был лучше.

– Из-за твоего лучшего мира пришлось восстанавливать очистительные сточные системы, – заворчал Крадж. – Ты знаешь, сколько людей пострадало в обледеневших канализационных отсеках? Не понимаю, зачем говорить о переменах, эволюции и развитии технологий, если в одном из самых свежих проектов людей снова учат принимать пищу и испражняться?

– Это соответствует действительности того времени, – терпеливо сказал Прай-Ми. – Переходный момент истории. Игрок увидит, как зарождалась Размерность на Тихоокеанских пляжах, а то многие сейчас думают, что Великий ледник и жидкие модули, позволяющие перенаправлять получаемую по нейронным сетям энергию, поддерживая жизненно необходимые функции организма, были всегда. Плюс естественность и грубость ушедших времен – главная фишка «Голода». Почему мы должны отказаться от того, что работает, привлекая людей?

– Вот в этом-то и проблема! Главное – привлечь людей, извлечь выгоду.

Крадж увидел оставленную строителями груду мусора, но не свернул, не снизил скорость. Магнитный кэб подскочил, завис на пару секунд в воздухе и грузно рухнул вниз, нащупывая силовым полем опору. Не ожидавший подобного Прай-Ми прикусил губу. Металлический вкус заполнил рот. Прай-Ми поморщился, проглотив кровь. Интегрированный в тело жидкий модуль переработал кровь вместе со слюной, превратив в энергию – капля в море для необходимого жизнеобеспечения важных биологических процессов, но разве не из таких капель и состоит море? Таков мир нового времени. Такова жизнь в объятьях Великого ледника.

– Вы, разработчики, думаете только о прибылях, – продолжал наседать Крадж. – Главное – единицы Влияния. И плевать, сколько пострадает строителей и глупцов, согласившихся тестировать сырой продукт. И ладно бы подобное происходило раз в поколение. Я понимаю, прогресс требует жертв. Но вы ведь стремитесь жертвовать постоянно. Взять хотя бы игровые площадки. Есть «Голод», «Фивы» и десяток менее крупных проектов. Все работает исправно. Технологии доведены до совершенства. Но нет, вам мало. Нужно придумать что-то другое. Перенос сознания в тело клона уже никого не удивляет. Нужны новые ключи резонансов, чтобы из клона попасть в Квазар. Нужны новые добровольцы. Новые жертвы. И ради чего? Ради Влияния, гордыни.

– В теории основные протоколы абсолютно безопасны, – попытался защититься Прай-Ми. – Самое страшное, что может случиться – сбой и возврат в свое тело.

– Когда погиб мой брат, разработчики «Голода» говорили так же.

Крадж лихо вписался в пару крутых поворотов, чудом избежав столкновения с уродливыми, лишенными нейронного очарования конструкциями, и остановился возле экспериментального терминала игровой площадки.

– Хочешь заставить меня поверить, что универсальные ключи резонансов безопасны, хочешь убедить меня, что сам веришь в это… – Крадж взглядом указал на уродливую конструкцию, которая без нейронной обработки совершенно не напоминала запланированный Прай-Ми образ. – Система активирована, – сказал Крадж. – Мы посмотрели почти законченную стройку Размерности твоего проекта, почему бы теперь тебе не посмотреть, как устроен игровой Квазар?

– Не слушай его, – вмешалась Малак.

Крадж наградил девушку гневным взглядом.

– Я не знал, что на игровой площадке уже построены терминалы, – признался Прай-Ми.

– Глядя на тебя, мне начинает казаться, что ты ничего не знаешь, – скривился Крадж.

– Мне тоже так начинает казаться, – протянул Прай-Ми.

Нет, от него в большинстве случаев ничего не утаивали, но вот информация, получаемая центром «Мекки», поставлялась явно с опозданием, лишая бывшего владельца возможности фактического управления. «Адриил обращается со мной, как с ребенком, – подумал Прай-Ми. – Сообщает устаревшую информацию, выслушивает предложения, заранее подводя меня к тем решениям, которые уже приняты проектом». Иллюзия управления и важности показалась Прай-Ми абсолютной. Брат был прав – они потеряли проект в тот день, когда продали права Адриилу. И ничего теперь не исправить.

Прай-Ми огляделся, понимая, что пройдет пара дней, может неделя-другая, и Адриил запустит тестовый режим «Мекки». Адриил и те, кто сейчас стоят за его спиной, станут отцами игрового проекта. «А обо мне люди скажут, как и о других акеми – бесполезный генератор идей, неспособный довести ни один проект до конца», – хмуро подумал Прай-Ми.

– Ну, так как насчет теста? – спросил Крадж, тщетно пытаясь заглянуть отцу проекта в глаза. – Или кишка тонка?

– А почему бы и нет? – пожал плечами Прай-Ми.

Малак пыталась отговорить его, но Крадж уже суетился, настраивая систему. Корректировщик ликовал, ожидая, что сейчас Прай-Ми струсит, пойдет на попятный.

– Строители пользовались терминалом довольно часто, – говорил Крадж. – Беды не случилось. А те, что пропали, просто решили бросить работу, как сказали официальные представители. Так что универсальный ключ резонансов работает безупречно.

– Я все понял, – сказал Прай-Ми, забираясь в камеру.

Провокация Краджа ничего не значила для него. Нужно было взглянуть на площадку «Мекки» в Квазаре, чтобы окончательно разобраться в происходящем. Сомнений не было – «Голод» принял участие в строительстве Размерности «Мекки». Чувствовался размах, технологии, да и все как-то слишком хорошо складывалось для явного, но молодого конкурента. Никто не давил на «Мекку», никто не ставил палки в колеса. Взять хотя бы рекламу или использование нейронных сетей нового поколения, права на которые в комплексе Isistius labialis находились в руках «Голода». А уступки нескольких уровней для целостности площадки «Мекки»?

«Осталось выяснить, как обстоят дела в Квазаре», – решил Прай-Ми, закрывая глаза. Камера закрылась. Крадж помялся и активировал терминал.

Сознание «тряхнуло» – Прай-Ми забыл, что сам спроектировал этот эффект. Перенос сознания был шероховатым, совершенно не напоминая то, как это происходит в реальности. Прошлое дышит в спину. В какой-то момент начинает казаться, будто что-то пошло не так. Хочется вытянуть руку и схватиться за ускользающий материальный мир. Но тело уже не подчиняется сознанию.

Создавая этот алгоритм, Прай-Ми изучил десятки реконструкций хронографов о первых терминалах КвазаРазмерности, но лучшее, что удалось найти – разговоры и отчеты тех, кто стали первыми испытателями. Все они в один голос заявляли, что перенос – дело малоприятное, но не кошмар.

«Кажется, я немного перегнул палку», – подумал Прай-Ми, осознав себя в Петле Квазара. Сознание создало нечеткий образ оставленного в материальном мире клона. «Да, над образами и внешним видом нужно будет поработать», – решил Прай-Ми, заставляя себя не дрожать. Липкий страх, закравшись в сознание во время перехода, все еще мешал трезво мыслить.

Игровая площадка была пуста – ни людей, ни клонов, ни созданных для поддержания сюжетной линии случайных персонажей. Управление последними происходило с помощью написанных акеми адаптивных алгоритмов сознания. В материальном мире Размерности, на игровой площадке, за подобное отвечали созданные специально для проекта упрощенные варианты синергиков – биомеханических роботов времен Третьей мировой войны. Сложнее всего оказалось создать для синергиков протоколы архитектуры воспринимаемого мира. Био-машины не были подключены к нейронной сети. Для качественного взаимодействия пришлось установить на каждом уровне игровой площадки преобразователи сигнала, способные считывать данные нейронных сетей, декодируя их в удобоваримый вид для аналитических систем синергиков. В Квазаре акеми создали для поддержания сюжетной линии отдельные протоколы, резонирующие на каждом игровом уровне. Адаптивные алгоритмы сознания не действовали непрерывно. Большую часть времени они находились вне игровой площадки, настраивая Колебания так, чтобы появляться в игре на короткое мгновение, собирая необходимую информацию, и снова исчезая.

Прай-Ми лично разработал единый информационный центр, построенный на дюжине независимых систем. Каждая система отвечает за свой участок, свою игровую площадку, корректируя развитие сюжета в соответствии с проведенным анализом. Затем информация от каждой системы объединяется в сеть, становясь на мгновение одним целым – центром корректировки, который импульсно выбирает участок воздействия, меняя неэффективные протоколы управления одной из дюжины систем. Подобный подход подразумевал возможность случайностей и нелепых накладок, подчеркивающих, что проектом управляют игроки, а система корректирует только критические ошибки, провоцирующие обвал основных схем и протоколов.

Сейчас призванные для корректировки персонажи находились в статичном состоянии. Прай-Ми сделал корректировщиков похожими на обычных игроков. Это подразумевало мягкую настройку систем, маскируя дирижирование от настоящих участников. За базу образов были взяты представители игрового мира.

В качестве средства передвижения в игровом Подпространстве Прай-Ми разработал систему Трансмиттеров – крошечные энергетические импульсы, курсирующие по выверенным маршрутам, выбирая наиболее возможные прямые траектории. Трансмиттеры передвигались по всем игровым уровням подпространства Квазара. В качестве системы координат Прай-Ми выбрал призрачный оттиск планеты времен Новой Мекки и Тихоокеанских побережий. Сложнее всего оказалось создать фоном океан – сознанию людей, привыкших к замкнутому пространству жилых комплексов, вековым льдам, сковавшим планету и свету Квазара, было сложно воспринимать необъятный простор непокорных голубых волн, уходивших за далекий горизонт. Восприятие пространства терялось. Брат предлагал Прай-Ми использовать отпечатки розы ветров, которые будут появляться в океанских далях, помогая найти дорогу в Подпространстве от материков к жилым комплексам. Прай-Ми решил проблему, вспомнив о том, что комплексы снабжались энергией тысяч ядерных реакторов, расположенных на материках. Так под морской гладью, если приглядеться, появились энергосети, пульсирующие пурпурным цветом. И чем сильнее ты сбился с пути, тем пульсация для тебя ярче, угасая вблизи.

Прай-Ми дождался, когда над головой появится очередной крохотный светящийся шар Трансмиттера, вытянул руку и ухватился за него, направляясь к месту, где находилась ближайшая система корректировки. Соприкосновение с Трансмиттером лишило образ Прай-Ми формы. Сознание сжалось до размеров светящегося шара. Осталось понимание, что ты можешь прервать движение в любой момент, и появилась возможность смотреть во все стороны сразу. И никакого страха, в отличие от перехода из Размерности.

Прай-Ми сделал несколько пересадок – благо Трансмиттеров над головой перемещалось достаточно много и во всех направлениях. Согласно легенде Трансмиттеры двигались спонтанно, не подстраиваясь под нужды игроков, но в действительности центры корректировки анализировали востребованность и управляли Трансмиттерами, чтобы избежать пробок и очередей передвижения. Сейчас потревоженные посетителем адаптивные алгоритмы, не в силах предвидеть, куда направится Прай-Ми, стянули к нему Трансмиттеры, двигавшиеся во всех возможных направлениях. Стоило сделать пересадку, закончить движение, вновь обретя образ клона, и небо над головой вспыхивало россыпью светящихся шаров. Система проснулась и ждала, когда игрок сделает первый шаг.

Прай-Ми сделал три пересадки, прежде чем добрался до центра корректировки, где связь алгоритмов корректировки с игровым процессом осуществлял образ одетого в черную кожаную рясу гуру Новой Мекки. Это был прообраз инквизитора, измененный сознанием Прай-Ми. Хранитель Подпространства. Жестокий, бескомпромиссный. Прай-Ми не стал ломать голову и назвал подобных гуру инквизиторами. Машинами закона.

Центры корректировки продолжали ждать, когда игрок сделает первый шаг, поэтому инквизитор не двигался. Черные глаза были открыты, пристально наблюдая за чужаком. Прай-Ми увидел выдающуюся под плащом пышную женскую грудь инквизитора и выругался, коря себя за то, что забыл удалить эту деталь из основных протоколов. Женщины-инквизиторы появились в первые годы проектировки «Мекки», как ответ на плотскую рекламу красоток из прошлого в «Голоде». Тогда Прай-Ми был мальчишкой, и женщины-инквизиторы казались хорошей идеей. Потом приоритеты изменились, но эхо некоторых разработок отпечаталось на гигантском игровом проекте – два брата не могли пересмотреть каждый протокол. Да и не было у них времени. Основные протоколы и схемы «Мекки» писались долгие годы. Проект начинали беззаботные мальчишки, а заканчивали мужчины, которым нужно зарабатывать себе на жизнь. Свободного времени катастрофически не хватало. Особенно в годы работы на «Фивы», а когда удалось организовать фонд и заложить фундамент собственной игровой площадки, все закончилось намного раньше, чем братья успели собраться и расправить плечи.

– Вот засада! – проворчал Прай-Ми, разглядывая сексапильную женщину-инквизитора.

Можно ли будет договориться с акеми, отвечавшими за разработку игровой площадки в Квазаре, чтобы они исправили этот нюанс? А что если список ошибок намного больше? Прай-Ми занервничал. Хотелось изучить все, охватить, побывать везде и проверить лично…

Прай-Ми вздрогнул, увидев, как активировался инквизитор. Что-то изменилось в этом застывшем, безмолвном мире… Или не безмолвном? Прай-Ми прислушался. Вместе с ним прислушивалась к нарушавшему тишину треску и женщина-инквизитор. В отличие от образа Прай-Ми образ дирижера был четким и ясным.

– Кажется, это где-то на окраинах, – сказал Прай-Ми женщине-инквизитору, пытаясь заодно проверить работу систем и взаимодействие с окружающим миром.

Инквизитор смерил Прай-Ми долгим взглядом, дождался Трансмиттера, ловко ухватился за светящийся шар и умчался прочь изучать ошибку.

– Мог бы и подождать, – проворчал Прай-Ми, отмечая, как усиливается треск.

«Ошибка на ошибке!» – гневно подумал он, дождался, когда появится новый Трансмиттер, и последовал за инквизитором.

Глава двенадцатая

В центральном офисе новых хозяев игрового портала «Мекка» атмосфера накалялась. Адриил был отличным финансистом: хватким, решительным, энергичным, с наметанным взглядом и россыпью полезных связей, но его прошлое всегда оставалось темным. И такими же темными были его цели. Неспешно, не акцентированно, финансист стягивал одеяло проекта на себя. Шамс – проектировщца «Фив», переброшенная на проект «Мекка», наблюдала за Адриилом с первого дня. Шамс нравился стиль Адриила, энергия, напор. Именно это и нужно было проекту вначале – сломать установленную систему и создать новую. Каждый шаг Адриила был логичен, продуман. Единственное, чего не могла понять Шамс – почему Адриил пытается сохранить основной костяк «Мекки»? Нет, касательно Прай-Ми все понятно – он гений, создавший «Мекку». Но зачем нужен его брат? Разве никто не сможет лучше Арк-Ми планировать игровые уровни в Подпространстве? Сможет. Шамс знала как минимум пятерых, включая себя, кому под силу подобное… А главный инженер Размерности? Адриил говорил, что бывший инженер «Голода» достоин того, чтобы остаться в проекте. Шамс изучила эту девушку. Саломея.

– В ней нет ничего особенного, – сказал Думах.

Карлик, один из главных инженеров «Голода», переведенный на проект «Мекка» после объединения «Голода» и «Фив», не раздумывая, заявил, что может заменить Саломею, работая исключительно в свободное время.

– В ней нет огня, – сказал самодостаточный карлик, помялся и привел в пример Адриила. – Будь Саломея хоть немного похожа на него…

– Да, Адриил молодец, – резко оборвала карлика Шамс. – Энергичен, знает, что делать и… чертовски амбициозен, – Шамс прищурилась, вглядываясь Думаху в глаза. – Он ведь не только развивает проект, но и пытается пустить корни, задержаться здесь.

– Я заметил, – не сразу признался карлик. – Он собирает возле себя своих людей. В офисе появляется все больше незнакомцев. Они вытесняют тех, кого привели мы. Пока не критично, но…

– И в самой «Мекке» Адриил делает нечто подобное. Посмотри, как он держится за основной костяк разработчиков. Как бы там ни было, но для них он спаситель, накачавший проект колоссальным количеством единиц Влияния. А мы… Мы – представители ненавистных конкурентов. Не знаю, как ты, а я буквально чувствую, как построенный Адриилом проект выдавливает нас подобно занозе.

– Я тоже это чувствую, но пока «Мекка» не будет запущена, у нас связаны руки. К тому же совет разработчиков «Голода» во главе с Елимом довольны проделанной работой.

– В совете разработчиков «Фив» та же ситуация, – поморщилась Шамс. – Не зная деталей можно решить, что поглощение и стремительное развитие «Мекки» происходят только благодаря Адриилу.

– Разработчиков интересует настоящее. А сейчас мы действительно не принимаем участия в развитии проекта.

– Потому что Адриил отстранил нас! Почти везде его люди, а где их нет, там бывшие разработчики «Мекки», которые ненавидят нас, и если придется решать, то выберут Адриила.

– Можно попробовать просочиться в проект, как это сделала Саломея. В «Мекке» есть вакансии.

– Я думала об этом, но в случае Саломеи все было проще. Она не представляла конкурентов – «Голод» вышвырнул ее, превратил в жертву. А как говорится, враг моего врага – мой друг. Так что в нашем случае все окажется с точностью до наоборот. Плюс, пытаясь влиться в проект, мы дадим Адриилу еще пару козырей. Не забывай, что главным разработчиком все еще считается Прай-Ми. И, судя по всему, Адриил не собирается избавляться от него. Прай-Ми для Адриила – джокер. Я много думала. Тебе не кажется странным, что Адриил устроил все так, что в «Мекке» появились вакансии для нас с тобой? Он словно заманивает нас, играет в поддавки, заставляя открыться.

– Потому что, как только мы вольемся в проект, он сделает так, что все узнают, кто подставил отца Прай-Ми и спланировал поглощение «Мекки»? – прищурился Думах.

– Именно, – в голосе Шамс появился металлический оттенок. – Подобное может развалить «Мекку». И если совет разработчиков «Голода» и «Фив» встанет перед выбором, закрыть «Мекку» или уволить нас, как думаешь, что они выберут?

– И ребенок поймет, что они выберут, – поморщился карлик. – Вопрос в том, что мы можем предпринять? Потому что сейчас мы для Адриила – ненужная прослойка между ним и руководством «Голода» и «Фив», от которой ему нужно избавиться. И не забывай, что совет разработчиков доволен работой Адриила и в случае открытой конфронтации поддержит его, а не нас.

– Кто же спорит? – скривилась Шамс. – Пока проект не запустят, мы не можем противостоять ему… Но кто мешает нам подготовить почву для войны, когда «Мекка» начнет работать? Достижения быстро забываются. Подготавливая для нас капкан, Адриил избавился от Саломеи и брата Прай-Ми. Главной причиной увольнений стали долги перед «Мункара и Накира». Думаю, не надо напоминать, кто это подстроил? Адриил планирует использовать это против нас. Сейчас главным судьей выступает Прай-Ми. Полагаю, это одна из причин, почему Адриил стремится сохранить его в проекте. Плюс Адриил не инженер. Если уйдет Прай-Ми, то у «Мекки» образуется смертельная брешь. Адриил хочет держать Прай-Ми на коротком поводке, но кто мешает нам сделать это? Мы злодеи. Мы задушили «Мекку» и помогли Адриилу поглотить проект. Так почему мы не можем продолжать вести себя как злодеи? На нашей стороне Лок-Кли и Рэкш – скандальный монополист и адепт Малика.

– Ты хочешь надавить на Адриила? – засомневался карлик, вспоминая свои не самые теплые отношения с Лок-Кли и его телохранителем по имени Нед.

– Сначала мы можем надавить на семью Прай-Ми, – отчеканила Шамс. – Адриил ищет его дружбу, оплатив фиктивный долг, появившийся в результате аферы отца. Мы можем переманить Прай-Ми на нашу сторону, показав, что держим жизнь его отца и брата в своих руках.

– А если ему плевать на родственников? – спросил Думах. – Не забывай, он, как и я, генетическая ошибка. Его не планировали. Он всегда был лишним в семье. Посмотри, с какой легкостью он вышвырнул из проекта своего брата. Мне кажется, Прай-Ми думает только о себе.

– Тем лучше, – холодно улыбнулась Шамс. – Значит, он будет ненавидеть нас только за то, что мы разорили его проект. А родственники, после того, как над ними поработает Рэкш, станут хорошим примером для Прай-Ми, показывая, что случится с ним, если он встанет у нас на пути.

– Ты готова зайти так далеко?

– А ты нет? – Шамс смотрела на самодостаточного карлика, и в глазах ее сверкал Великий ледник.

Думах мялся какое-то время, нервно кусая губы, затем послал все к черту и согласился.

– Сделаем так, – сказал он, – я отвлеку Адриила, а ты встретишься с адептом Малика.

– Трусишка! – рассмеялась Шамс, но спорить касательно распределения обязанностей не стала.

В конце концов, она и сама боялась Рэкша до чертиков. Одно дело договариваться с адептами через посредников, как Лок-Кли, и другое – встречаться лицом к лицу. Но ставки были слишком высоки, чтобы доверять тайну посторонним людям. Да и кто знает, на чью сторону встанет Лок-Кли? Адриил не так глуп, чтобы пройти мимо такого могущественного союзника. Да и сам монополист, почувствовав возможность, может начать тянуть одеяло на себя. Другое дело адепты «Мункара и Накира». Сколько тайн и легенд хранит эта организация, став неофициальной новой властью Квазара?

Шамс решила, что для Перехода в подпространство воспользуется незаконным терминалом. Если что-то пойдет не так, то никто не сможет ничего проследить. Если, конечно, не нарвешься на продажный терминал КвазаРазмерности, который работает и на Малика, и на клириков Иерархии.

Забравшись в капсулу терминала, Шамс закрыла глаза. Извлеченное посредством старого, но надежного компенсатора резонансов сознание покинуло Размерность. Прежде чем осознать себя в Квазаре, Шамс успела подумать об оставленном в терминале материальном теле. Институты всемирной иерархии ежедневно сообщали о случаях кражи тел в незаконных терминалах, но большинство сведущих людей клялись, что это чистой воды провокация. За тридцать лет Шамс слышала много историй о том, как люди отправлялись в Квазар, пользуясь незаконными терминалами, и ни с кем не случалось ничего страшного. По крайней мере, не украли ни тел, ни внутренностей, ни интегрированных жидких чипов для связи с нейронными сетями, как обещали клирики Иерархии всем, кто решит воспользоваться незаконными терминалами Энрофы. «Значит, и со мной ничего не случится», – подумала Шамс, в очередной раз воспользовавшись услугой незаконного терминала.

Осознав себя в Подпространстве, Шамс выждала пару секунд, пока завершится Сборка Образа, и пропишутся основные Схемы Восприятия, чтобы иметь возможность передвигаться в мире трехмерного времени – ничего сложного, хотя большинство туристов продолжает думать, что мир энергии почти ничем не отличается от мира материи, но сходство – это мишура, бижутерия.

Когда-то в молодости, сбежав из Размерности, Шамс долгое время встречалась с ученым акеми, заявлявшим, что когда-нибудь человечество утратит материальность и переселится в Подпространство, построив десятки Квазаров. С учетом прогрессирующего распространения Ледника, в словах акеми была логика. В одном Шамс не сомневалась – пройдет тысяча-другая лет, и двухуровневая реальность действительно изживет себя. Сначала ученые найдут способ разорвать связь сознания с материальной оболочкой, затем Размерность начнут использовать только для того, чтобы выращивать в Репродукционных центрах новых людей, перенося сразу после рождения их сознания в Квазар, но потом ученые решат и эту проблему, позволив детям рождаться непосредственно в Квазаре, минуя материальный мир. Когда-нибудь наука взломает схемы жизнеустройства, и мир изменится навсегда.

Шамс покинула терминал Квазара, отказавшись от предложения работавшей там девушки повысить уровень маскировки за дополнительные несколько единиц Влияния.

– Мне нужно, чтобы меня узнали, – сказала Шамс.

Шумные улицы копировали мрачную Размерность, если не считать того, что здесь не было нейронных образов, да и акеми старательно украшали отпечатки реальности яркими, искрящимися образами. Городская сеть Маяков Пульсар работала исправно, но Шамс никогда не пользовалась этим ненадежным средством передвижения. Лучше добираться пешком, рассчитывая на стабильные схемы восприятия, чем позволять Пульсару вмешиваться в алгоритмы работы точки сборки, преобразовывая образ в направленный луч, способный затеряться в бесконечности трехмерного времени. К тому же необходимые для связи с адептами информационные щиты можно было найти в любой точке Квазара.

Всемирная иерархия как всегда обвиняла акеми в создании основных протоколов связи, хотя большинство аналитиков склонялось к причастности ученых Энрофы, особенно учитывая, что при связи требуется личный ключ резонансов. Последнее означало, что человек, пожелавший связаться с представителями «Мункара и Накира», должен доверить им свою жизнь, потому что без ключа резонансов нахождение в двухуровневом дне Квазара возможно лишь до начала второй стадии, когда происходит полная перенастройка систем и обновление фоновых временных колебаний. Без личного ключа резонансов сознание выбросит в трехмерное время Подпространства, вернуться откуда практически невозможно. Ты затеряешься Нигде и Никогда, Всегда и Везде.

Подобная процедура позволяла адептам проверить подлинность ключа резонансов человека, желавшего связаться с ними, проследив его до терминала Размерности, где оставлено тело, безошибочно идентифицировав личность. Ни один хранитель, пытавшийся внедриться в организацию «Мункара и Накира», не смог взломать блоки защиты системы связи, замаскированные в основных потоках информационных щитов, посредством которых общалось большинство жителей Квазара. Обычно желавшие встретиться с адептами люди получали к вечеру ключи резонансов обратно – система Малика проверяла их, приписывала статус бесполезных и заносила в черный список. Подобное происходило с девяносто девятью процентами обращений. Оставшийся процент делился на четыре части. К первым двум относились личности, поставленные на рассмотрение. Они могли оставить десятки запросов и только в конце получить приглашение или… не получить вечером обратно ключ резонансов. Хотя иногда решение принималось сразу.

Что касается Шамс, то она, когда впервые от лица «Фив» пыталась связаться с представителями «Мункара и Накира», оставляла запрос трижды. На четвертый появился незнакомец с измененной точкой сборки, подменяя основные протоколы личности неопределенным коэффициентом восприятия, и велел Шамс следовать за ним.

– Но я еще не получила обратно свой ключ резонансов! – попыталась возразить она, боясь уходить от информационного щита, но незнакомец пообещал, что ее вернут назад прежде, чем закончится первая стадия двухуровневого дня Квазара.

Страницы: «« 345678910 »»

Читать бесплатно другие книги:

Когда православных сербов стали убивать в Боснии, автор этой книги собрал немногочисленные вещи и по...
Они встретились возле прилавка ювелирного магазина. Он – пока еще одинокий мужчина, выбирающий кольц...
«Люба Украина. Долгий путь к себе» – это история великого Воссоединения Малороссии и Великороссии. У...
Недопонимания и конфликты неизбежны. Но всегда можно найти выход из любой тупиковой ситуации, если н...
При переходе границы в горном районе Кавказа убит известный международный террорист Дауд, при которо...
Понять Италию, может быть, до конца и нельзя. Но принять ее со всеми ее загадками, причудами и прист...