Свой среди воров Хьюлик Дуглас
– Держите проклятого Носа! – заорал он, не обращаясь ни к кому в отдельности, и залавировал ко мне.
Мне хватило услышать раз, чтобы понять ненадобность пребывания на виду. Если я хочу быть полезным, мне лучше выбраться из этой лавки по возможности незаметно. Чем меньше народу будет знать, где я нахожусь, тем больший урон нанесу противнику.
Я выхватил рапиру и развернулся, чтобы нырнуть за занавеску, но в лавку, перемахнув через ящики с фруктами, влетела Сери Бритва, которая гадко ухмылялась во всю свою костлявую морду.
Приземлившись, Сери ничего не сказала, потому что не могла. Язык ей вырезали еще много лет тому назад. По слухам, расстарался бывший муж, которого она исправно обманывала. Однако Сери выжила, нашла супруга и с помощью пары длинных бритв из тех, которыми орудуют цирюльницы, разделала его на части и продала на корм свиньям.
Бритвы и сейчас были при ней, и она щелкала ими, складывая и раскрывая, складывая и раскрывая, – так быстро, что лезвия сливались в стальной веер. И хотя она была на расстоянии рапиры, я дважды подумал бы, прежде чем сунуться к ней, ибо она на моих глазах в считаные секунды потрошила куда лучших бойцов.
– Давай, покажи ей! – услышал я голос и посмотрел направо.
Так и есть, еще один, – Леандер, стоявший перед прилавком. Широкий пехотный меч на плече напоминал о днях, когда Леандер служил в имперских легионах.
Двое Рук против меня одного – видал я и получше расклады на петушиных боях с подкупленными хозяевами. Если бы левую руку не занимал дневник Иокладии, я мог бы метнуть запястный кинжал…
Занавеска за спиной Сери дрогнула, хотя ветра не было. Я подавил улыбку и посмотрел на Леандера.
– Сколько? – спросил я.
– Что – сколько? – прищурился он.
– Сколько возьмешь за то, чтобы отпустить меня?
Леандер изумленно поглядел на меня и расхохотался.
– Хочешь сказать, сколько я возьму за то, чтобы кинуть Никко? Не, я…
В проем занавески сунулся дрын Мендросса и с хрустом долбанул Сери за ухом. Колени ее подогнулись.
А я уже швырял дневник Леандеру. Мне очень не хотелось так поступать, и я напрягся, но выхода не было: либо дневник, либо клинок, а клинок мне пока был нужнее.
Леандер был застигнут врасплох. Он машинально отбил книгу мечом, а потому пропустил удар рапирой, который последовал сразу. Тот пришелся под челюсть. Острие вошло глубоко, голова запрокинулась, и Леандер умер.
Я все еще отдувался и поворачивался к Мендроссу, чтобы поблагодарить за своевременное вмешательство, когда получил по виску. Какого черта, Мендросс? Падая, я заметил, что удивленный Мендросс стоит у занавески. Затем через меня перешагнул Никко, и я понял, кто ударил меня по башке.
Мендросс тыкал и размахивал дрыном, но лавка была слишком тесной. Никко протянул лапищу и почти рассеянно выдернул палку из руки Уха, после чего схватил Мендросса за горло и принялся дубасить его же оружием.
Я оттолкнулся от пола. Тот ходил ходуном, но мне было не до того. Я потянулся за рапирой – раз, другой; на третий сумел ухватить ее. Она почему-то сидела в руке неловко и была тяжела. Хорошего мало.
Никко стоял совсем рядом, и это пробудило во мне целую бурю эмоций: страх, тревогу, ненависть, панику, отчаяние и даже странное ликование. Но за ними скрывалась жгучая потребность отомстить за Келлза и его людей, за мое избиение, за Мендросса, Эппириса, Козиму и девочек. Я хотел отомстить за все унижения, которым этот гад подверг меня за последние семь лет и которые я терпел, потому что это была моя работа. Что ж, с работой покончено, и самое время вспомнить о поруганной гордости и расплатиться за все.
Я поднялся на ноги.
Когда я встал, Никко повернулся и отпустил Мендросса. Тот без поддержки Туза рухнул на пол. Кровищи было немерено, и больше лилось с головы. Он упал и больше не двигался. Никко не задумываясь швырнул поперек него дрын.
Я воздел рапиру и принял стойку, какую мог. Пол немного угомонился, за что я был искренне благодарен.
Никко ухмыльнулся и встал в борцовскую стойку, выставив руки. На них были перчатки системы «отбивные»: кожаные, гладиаторские, с железными заклепками на костяшках, а на ладонях и между пальцами подбитые кольчужной сеткой для перехвата лезвий. При виде них я подивился, что не лишился чувств.
– Ты да я, малыш, – проурчал Никко. – Никаких Деганов, Дубов, Рук и зеленщиков. – Он хлопнул в ладоши, издав одновременно скрип и звон. – Я весь в предвкушении…
– Я тоже, – отозвался я и сделал выпад.
Никко, наверное, воображал, что наводит на меня страх, как и прежде, а потому искренне удивился, когда я атаковал. Он еле успел увернуться и отбить лапой клинок. Я попер на него – еще два выпада и низкая подсечка. Никко отбил все удары, но пятился, пока не уперся в стол. Он отразил еще один выпад, после чего пригнул голову, сгорбился и сощурился.
Знакомая картина. Она означала, что мне грозит большая беда.
Прежде чем он успел броситься на меня и сбить своей тушей с ног, я отступил и упал на пол. Два проворота – и я был под столом, а потом и на площади.
Никко выругался и полез за мной, расшвыривая корзины и ящики.
Я быстро огляделся. Дегана прижали к подножию статуи Элирокоса, и он отбивался двумя мечами от кучи Рук. Железо быстро перемещался по площади, подныривая под лотки, лавируя между навесами и уворачиваясь от противников, которые гонялись за ним по всему рынку. Трупов прибавилось, но, судя по свежей крови, досталось и Деганам.
Важнее было то, что поблизости не виднелось ни единого Руки.
Я быстро осмотрелся в поисках дневника Иокладии. Он лежал слева у ног Леандера. Не близко, но и не далеко. Затем между мной и книгой грохнулся ящик, и я был вынужден полностью переключиться на Никко.
Он уже стоял передо мной, выставив руки в перчатках и выгадывая удобный момент для броска. Я принял защитную стойку и потянулся к кинжалу на поясе. Если Никко сумеет подойти ближе, чем на длину клинка, мне будет чем его встретить. Я уже взялся за рукоять, когда Никко метнулся ко мне.
Он потянулся перехватить рапиру и дернуть вверх, держа наготове кулак. Я оставил кинжал, отскочил, отвел рапиру и тут же сделал выпад, целясь в глаз. Однако Никко сбавил темп и наступал медленнее, чем я отходил. Острие не достало до лица и дрогнуло в воздухе. Никко ударил по клинку и попер вперед.
Я уже забыл, какие длинные у него руки и как быстро он ими орудует. Рапирой трудно отбиваться от кулаков, а Никко очень хорошо защищался, и я быстро ушел в оборону. Неожиданный поворот, так как обычно трех футов стали хватало, чтобы отбиться от громилы вроде Никко. Но он, похоже, больше сосредоточился на мне, чем на случайных порезах и проколах.
А главное, теснил меня так, что я не успевал вытащить кинжал, и прыгни он раньше – мне пришел бы конец.
Расклад приходилось менять.
Деган, конечно, предпринял бы что-нибудь безупречное и смертельно опасное; я же отскочил, присел, резко выставил рапиру, пригнулся и прикрылся левой рукой. Через секунду я почувствовал, что рапира во что-то уперлась. Затем Никко налетел на меня.
Я опрокинулся на мостовую. Острая боль пронзила правую руку от локтя до кончиков пальцев и обратно. Рапира выскользнула и со стуком упала на камни.
Я сел и обнаружил, что Никко опустился на колени рядом со мной. Он держался за правый бок, из-под перчатки сочилась кровь.
Я потянулся за кинжалом. Никко подался ко мне и влепил затрещину. Я снова упал и растянулся на мостовой, кинжал укатился. Потом из моего сапога вытащили нож, а левую руку чуть выше запястья придавило что-то тяжелое. Я ощутил спиной каждый уличный камешек.
Никко наклонился ко мне, прижимая руку коленями. Лицо его кривилось от боли, но выдавить гнусную ухмылку он сумел.
– Остался без игрушек, Дрот? Я знаю, где ты держишь перья.
Он потянулся и с силой ткнул железными заклепками в правую ногу.
– В сапоге, – сказал он.
Потом он коротко ударил в живот.
– На поясе.
Затем покачался на коленях, расплющивая руку.
– На запястье. Ничего не забыл?
Я хапал воздух, но не кричал – сил не было.
Гнев улетучился. Теперь во мне было пусто, и эту пустоту исподволь заполняло отчаяние. Эппирис, Козима, Кристиана, Деган, Келлз, даже Одиночество – я не сдержал данного им слова, не выполнил даже единственного обещания. Я думал, что с дневником, да на улице, я всех перехитрю и избегну бед даже после сделки с Одиночеством.
Вопиющая наглость. Достаточно взглянуть на площадь, чтобы увидеть последствия моих трудов: Мендросса, избитого в кровь в собственной лавке; Дегана, которому пришлось драться насмерть не только с полудюжиной громил, но и с Железом; Никко, постоянно ломавшего людей и дела, которым я обещал служить, и все остальные. Я играл чужими жизнями и даже не замечал этого.
Гребаный Нос!
Никко подвинулся, чуть ослабив нажим на руку. В нее устремилась кровь, и свежие раны защипало и закололо.
– Нам предстоит долгая, обстоятельная беседа наедине, – заверил меня Никко. – Очень долгая.
Он оглядел площадь, чтобы исключить помощь со стороны Деганов, и встал. Я ткнул его куда-то над правым бедром – пропорол кожу; возможно, достал до кости, но не больше. Прощай, надежда уволочь его за собой на тот свет.
Никко потянулся, схватил меня за ворот и вздернул на ноги. Я перехватил отдавленную левую руку занемевшей правой и задел пояс, а с ним и нечто твердое, уложенное кольцом.
Во мне что-то вспыхнуло. Нет, не надежда – еще не она, не сейчас, – наверно, отчаяние с толикой черного коварства.
Но этого хватило.
Я медленно повел вниз пальцы правой руки.
– Идем, – сказал Никко и дохнул на меня маслом и оливками.
Я нащупал искомое и крепко сомкнул на нем пальцы.
– Тебя ожидают три Кента из гильдии Живорезов, – прорычал Никко. – Каждый готов трудиться по восемь часов кряду и не уймется, пока я не скажу.
Мертвящим взглядом я посмотрел Никко в глаза. Не знаю, что он увидел, но рожу свою убрал. Я криво ухмыльнулся.
Сейчас. Теперь она пела во мне – надежда. И ненависть…
– Надеюсь, ты заплатил им вперед, – сказал я.
И бросил свернутую веревку Джелема между ног Никко. С силой.
28
Частые хлопки почти слились. Никко широко распахнул глаза, потом они закатились, и он упал. А я стоял, пошатываясь, с дымящейся веревкой в руке. Потом нагнулся и обмотал ее вокруг шеи Никко.
Узлы на ней навязали, как раз чтобы сокрушить жертве горло, – неудивительно, коль скоро артефакт предназначался для наемного убийцы. Затягивая веревку, я заметил, что три бумажных руны не закурились и остались девственно-белыми. Стало быть, экономия.
Никко не сопротивлялся. Не думаю, что он вообще понимал, что умирает. Лицо его стало синим, потом багровым, но я затягивал удавку до тех пор, пока из-под нее не выступила кровь. И даже тогда я не остановился – не смог. Я знал, что он мертв, но внутренний голос шептал: делай наверняка. И я тянул, пока руки не свело судорогой и они не затряслись. Но мне все равно пришлось приказать себе остановиться.
Когда я наконец снял веревку, то вытер ее об его одежду – она была сплошь в крови. Я понимал, что должен был что-то чувствовать: облегчение, отвращение, удовлетворение. Но я нашел в себе лишь смутное ощущение напрасности сделанного. Никко был мертв, но ничего не изменилось всерьез.
Я выпрямился и обнаружил, что площадь вымерла. Ее затопили вечерние сумерки. Я моргнул и протер глаза. Хорошо, что темно.
Я повернул к лавке Мендросса и книге, но остановился, заметив Дегана.
Он так и стоял у подножия статуи Элирокоса, но теперь в полном изнеможении привалился спиной. У ног полукругом громоздились трупы, образуя жуткое подобие баррикады. Он сработал на совесть, и от нее не доносилось ни стона.
Запекшаяся кровь покрывала его от груди до пят и от плеч до кончиков пальцев. Правая рука безвольно болталась, не выпуская меча, и мне пришлось присмотреться, чтобы различить свежую рану, которая развалила руку между плечом и локтем. В левой он продолжал держать меч Кретина, но она тряслась.
Я огляделся в поисках Железа. Его нигде не было.
Я осторожно смотал веревку в левой руке. Отыскал рапиру, направился к Дегану и остановился перед полукольцом убоины.
– Ну, – произнес Деган устало и бесцветно. Он указал мечом в сторону, где лежал труп Никко. – Как прошло?
Моя рука стискивала веревку, пока та не скрипнула.
– Сукин сын! – бросил я.
– Значит, переходим прямо к делу. – Деган посмотрел на свои окровавленные сапоги и стряхнул с носка отломок чьей-то кости. – Во-первых, позволь вопрос. – И он посмотрел мне в глаза. – Если бы я просто попросил отдать мне дневник, после того как ты договорился с Одиночеством и пришел сюда вручить его Железу, ты бы отдал?
Я молча смотрел на него. Мне очень хотелось ответить, что да, конечно, но я не смог соврать.
– Так я и думал, – кивнул Деган. – Теперь ты понимаешь, почему мне пришлось напомнить о Клятве.
– Нет, не понимаю, – ответил я. – Не нужно этого делать.
– Разве? – Деган оперся затылком о камень. – Почему нет? Потому что так говорит Одиночество? Или Железо? Потому что они считают, что император разрушит империю, которую веками только и делал, что спасал?
Деган прикрыл глаза.
– Почему ты напал на Тень? – спросил он.
– Что?
– Ты слышал. Почему ты напал на Серого Принца? В одиночку?
– Потому что он угрожал Кристиане. Угрожал Келлзу, организации, всем подряд. Тень собирался шантажировать меня этим, и рано или поздно, когда я перестал бы быть нужным, он все равно бы от них избавился. Поэтому я решил, что им будет лучше, если я загашу его.
– Но ты же понимал, что не справишься, – возразил Деган. – Ты мог погибнуть еще до моего прихода.
– Мне пришлось, – пожал я плечами. – Другого выхода не было.
Деган бледно улыбнулся:
– Вот и со мной такая же история. Мне нужен этот дневник, так как я не могу позволить уничтожить империю лишь потому, что они решили, будто император представляет для нее угрозу. Поэтому я заговорил о Клятве. Это единственный способ спасти и империю, и тебя.
– Что ты имеешь в виду? – спросил я.
Деган устало покачал головой, не отнимая ее от камня и не открывая глаз.
– Ты же не думаешь, что Тень оставит тебя в покое? Если ты не понял, скажу как есть: я не убил его. Он где-то тут, рядом. И он не обрадуется, узнав, что ты не только напал на него, но и отдал книгу Одиночеству. Мне плевать, что она тебе наобещала. От Тени не спрячешься, Дрот.
Деган открыл глаза и встретился со мной взглядом.
– Если только…
– Если что? – подхватил я, понимая, что меня подводят к определенному выводу, но до поры не волнуясь.
– Если только я не заберу у тебя книгу, – молвил Деган. – Тень знает, что ты мне не противник. Если я «заберу» ее, что бы это ни означало, – тут Деган ухмыльнулся, – то он не станет тебя винить.
– Возможно, – проговорил я. – Но я все равно на него напал. И на тебя он тоже затаит злобу.
– Это мое дело, – сказал Деган. – Он не так хорош, как воображает.
– Достаточно хорош, раз ты его не убил.
– Может быть, в следующий раз у него будет поменьше мелочи в карманах.
Я скрестил руки.
– Значит, он сумел уйти от тебя после того, как вы положили целый отряд Крушаков?
– Скажем так: мы разошлись по согласию и уважительным причинам. Вдобавок я искал тебя, чтобы отдать веревку.
Я провел пальцем по узлу.
– И ты совершенно случайно заглянул для этого к Мендроссу? Сегодня? В тот самый час?
– Если следить за местом достаточно долго, то обязательно повезет. Кроме того, ты всегда встречаешься с этим торговцем, когда что-то случается.
– Неужели я так предсказуем?
– Да, ты предсказуем, – кивнул Деган.
Я скорчил мину. Потом вздохнул.
– Ну и что дальше? – спросил я.
Деган оттолкнулся от постамента и выпрямился.
– Я напоминаю тебе о Клятве и забираю дневник, – заявил он. – Ничего не изменилось.
– Совершенно ничего, – подтвердил Железный Деган.
Я резко обернулся. Железо выступил из-за лотков. Он направился к нам непринужденной походкой, поигрывая мечом. Его рубашка промокла от пота, короткие волосы слиплись. На правом предплечье кровоточили две свежие раны, костяшки пальцев левой руки украшала длинная ссадина. Деган рассек ему щеку, но теперь туда добавилась неглубокая царапина. Ни одной серьезной раны.
Я посмотрел на Дегана. Тот глядел на Железо, прикидывая, в какой тот форме. Не приходилось быть семи пядей во лбу, чтобы понять его недовольство.
Железо остановился за покойницким полукругом.
– Он сказал тебе, что случится, если у него выгорит? – спросил он у меня. – О последствиях такого использования твоей Клятвы?
– Какого использования?
– Бронза собирается использовать твою Клятву против Клятвы другого Дегана – моей. Это недопустимо.
– Раньше бывало, – откликнулся Деган.
– В древности, – возразил Железо. – И в другие времена. Так больше не поступают. Но ведь и это не самое скверное, Бронза?
Деган молчал, понурив голову и глядя на него исподлобья.
– Сей Бронза взял с тебя Клятву, – продолжил Железо, – зная о моем участии на стороне противника. Приняв ее, он вступил со мной в конфликт. – Теперь Железо открыто испепелял его взглядом. – Он не просто влип, а сам создал проблему. Этого Орден уже не потерпит.
– И что это значит? – спросил я.
– Это значит, – ответил Деган, – что если я убью Железо, заберу дневник и вступлю в прямой конфликт с его Клятвой, то меня изгонят из Ордена, объявят вне закона и затравят.
– А если я его убью, – сказал Железо, – его имя лишь навсегда вычеркнут из свитков. Бронзовых Деганов больше не будет. Ну и еще он умрет, разумеется.
– Но не впервые же у Деганов такие конфликты? – предположил я.
– Дело не в этом, – сказал Деган, расправляя плечи. Он взвесил в руках мечи и отшвырнул клинок Кретина. – Речь идет о сознательном препятствии брату или сестре в исполнении Клятвы. – В его тоне обозначилась насмешка. – Дело в сохранении мира, а не в верности слову.
– Нет, в ней! – повысил голос Железо. – Дело в соблюдении традиций и верности слову, данному тем, кто поклялся идти с тобой одним путем!
– Мое слово, мне и судить, – ответил Деган.
Он перекинул меч в левую руку и выписал острием замысловатую фигуру. Потом нахмурился и поглядел на Железо.
– Поверь, будь у меня другой выход, я бы им воспользовался. Но ты не прав, Железо, насчет императора, империи и дальнейших действий, а потому его нет.
Железо отступил на открытый пятачок подальше от наваленных тел. Он поднял меч, установив гарду на уровне подбородка, и элегантно отсалютовал:
– За добрые старые времена!
Деган вышел из-за трупов.
– Отличное было время, – сказал он, и я не понял кому.
Его салют был неуклюж по сравнению с тем, что исполнил Железо. Левая рука запаздывала и нетвердо держала меч. Во мне все оборвалось.
Они встали в стойку. Железо поменял ногу. И умер.
Я моргнул. Что за?..
Все так и длилось: Деган, подавшийся вперед; его правая рука тянет Железо за кисть с мечом, а собственный клинок скользит под ней. И Железо с простертым, но сбитым с меры мечом; глаза сосредоточенно прищурены. Меч Дегана входит ему под ребра и выходит между лопаток.
Доли секунды они стояли передо мной внушительно и неподвижно, подобно статуе Элирокоса на гранитном пьедестале. Потом я моргнул – или вздохнул – или мир повернулся вокруг оси, – и застывшее было время возобновило свой ход.
Железо улыбнулся. Он открыл рот, собравшись что-то сказать, но издал лишь слабый вздох, и на губах выступила розоватая пена. Деган скривился и кивнул в ответ. Затем Железо упал.
Деган вытащил меч из тела собрата по оружию и отступил назад. Он прерывисто выдохнул.
– Я думал, мне конец, – пробормотал он, вытирая лоб дрожащей рукой. – Боялся, что он почувствует.
Я лишь хватал ртом воздух.
Деган осторожно вытер меч о рубашку Железа и вложил в ножны. Затем с великим почтением взял его клинок и вытер о собственную одежду. Он окунул палец в кровь Железа, оставил отпечаток на рукояти меча и на ножнах. Затем вложил меч.
– Пойдем, – сказал он. – Дело сделано, так что скоро здесь будет не протолкнуться от Крушаков.
Я пошел следом, стараясь шагать в ногу, и мысленно все проигрывал поединок, так и не в силах заполнить лакуны.
– Полагаю, все кончено, – сказал я наконец.
– У меня с Деганами? – отозвался Деган, не оборачиваясь. – Да, это так.
– И как тебя теперь называть?
Он не ответил.
– А что ты сделаешь с дневником, когда заберешь? – спросил я.
– Уничтожу.
– Что?
– А ты как думал? – парировал он с возросшим напряжением. – Пока он существует, угроза сохраняется.
– А император?
– А что император? Я не знаю, что он с ним сделает, но, даже если его где-то запереть, дневник все равно может всплыть. Нет, лучше уничтожить его навсегда.
– Но там не только про реинкарнацию, – настаивал я. – Черт, да там половина вообще не про имперскую магию! Там масса сведений о начале империи от очевидицы!
Деган повернулся ко мне так быстро, что я чуть не опрокинулся.
– Это не реликвия, которую можно загнать, Дрот! И не предмет для торга. И даже не исторический трактат! – Он махнул рукой в сторону площади, где остался Железо. – Ты думаешь, мне было легко его убить? Я жизнь свою положил из-за того, что может натворить эта книга, а ты уламываешь меня ее продать? И уничтожить только часть? Разве ты не видел, сколько бед она принесла?
И он показал на лавку Мендросса, возле которой валялся дневник.
– Эта книга опасна, – произнес Деган. – И не только для императора. В огонь ее!
– Потому что ты обещал защищать его?
– Да! – вскипел он. – Потому что я поклялся!
– А как насчет твоей Клятвы мне? – спросил я. – Ты обещал помогать и действовать в моих интересах. Какой, черт возьми, мне с этого прок, если ты заставляешь меня нарушить данное слово?
– Если книга останется у тебя, – ответил Деган, – тебе не видать покоя. За тобой будет охотиться Тень. Империя. Чем черт не шутит – возможно, даже Деган. Поверь, в твоих интересах как раз избавиться от этой вещи.
– Обалдеть, как удобно, когда мои интересы совпадают с твоими Клятвами.
Деган выпрямился:
– Что это значит?
– Это значит, что я доверял тебе, – объяснил я. – Не только в том, что ты не воспользуешься Клятвой мне во зло. Я верил, что наша дружба чего-нибудь да стоит.
Я не заметил движения и ощутил сразу оплеуху. Меня отбросило.
Глаза Дегана блестели как в лихорадке. Он и весь казался больным.
– Как ты смеешь? – процедил он. – После всего, что я сделал? Я принял твою Клятву, хотя знал, чем это обернется для меня! И для Железа!
– То-то и оно! – парировал я. – Ты знал, но мне не сказал. А мне было известно лишь то, что от меня зависят судьбы людей: Келлза, Кентов, Кристианы. И мне тогда казалось, что попросить тебя об услуге – отличная мысль. Если бы ты хоть словом обмолвился о том, что это значит для тебя…
А хоть бы и да? Изменилось бы хоть что-нибудь? Рискнул бы я их жизнями в обмен на то, что Деган не поссорится со своим Орденом?
Я вытер с губ кровь и посмотрел на труп Железа.
– Так вот почему ты это сделал? Чтобы быть правым, когда все ошибаются? Стать Деганом, который спасет императора?
– Нет.
– Тогда почему?
Деган посмотрел мимо меня и стиснул зубы.
– Он император, – выдавил он наконец. – Без императора нет империи. Может, четыреста или пятьсот лет назад это бы и сработало, но не сейчас.
– Империя могла сохраниться и без него.
– Я в это не верю. Не сейчас. Не после того, как…
Тут он осекся и посмотрел на площадь, на дело своих рук. Я в тот момент понял, что Дегана не переубедить. Он не согласится со мной просто потому, что иначе признает, что погубил себя зря, а то и хуже – ради меня.
Я не мог просить об этом – не после того, как он выбрал путь и судьбу.
– Книга сгорит, – объявил он. – Понятно?
Я кивнул. Мне было ясно, зачем ему это нужно: не ради императора и не для империи – ради себя.
Деган положил руку мне на плечо.
– Это из лучших побуждений, – сказал он.
– Я знаю.
Деган кивнул и повернулся ко мне спиной. Тогда я хлестнул его по затылку веревкой.
Читать бесплатно другие книги:
