Свой среди воров Хьюлик Дуглас

Тень услышал и замер. Он выхватил меч, описав им смертоносную дугу. Его никто не атаковал, и он начал медленно пятиться по два шажка за раз.

– Это свеча? – спросил он у темноты. – Магия почему-то нарушилась.

Он вертел головой в капюшоне и прислушивался, всматриваясь во мрак. Левая рука выполнила очередной пасс – безрезультатно.

– Мне не верится, что и свет погас случайно. Значит, ты можешь меня отыскать?

Я промолчал и немного сменил направление, теперь подбираясь сзади и под углом.

Тень снова обвел себя мечом и тоже сменил курс. Удар, уход в сторону, еще два шага, удар, удар, удар – они со свистом рассекали воздух, – финт и быстрый выпад.

Я не знал, что это было: продуманный комплекс движений или случайный набор, но, так или иначе, подобная манера делала его – а главное, меч – непредсказуемым. Он окружил себя стальной стеной, которую мне предстояло пробить.

И поскорее.

Я нагнулся и вытащил из сапога кинжал. Хотелось замочить его одним выпадом, но это не всегда получается. Рапирой можно убить, а можно и ранить. Но если подойти на расстояние удара ножом, то шансы отправить противника на тот свет возрастают, особенно когда тебя не видно.

Я опустил рапиру так, что острие едва не задевало пол, и пошел вперед.

Тень двигался влево, пытаясь добраться до стены. Его меч пребывал в движении, пальцы плясали. Я скользнул ближе. Еще два шага – и можно бросать кинжал.

– Ночным зрением пользуешься? – спросил он и описал мечом круг.

Я замер. Он смотрел прямо на меня. Потом отвернулся, и я осторожно выдохнул.

– Я слышал о таком, конечно, – сказал Тень, – но ни разу не сталкивался.

Капюшон качнулся.

– Если бы я только знал… я нашел бы тебе применение.

Я выпрямился со словами:

– Ты и так достаточно попользовался.

И пригнулся.

Тень немедленно ударил на голос. Отличный выпад – я почти присел, но меч свистнул буквально над головой. Он метил в корпус, не в голову: чем крупнее мишень, тем легче ее поразить.

Я сделал то же, только ударил от пола вверх, метя в ребра. Рапира уперлась во что-то твердое и… согнулась?

Металл заскрежетал о металл, и острие проехалось по тверди, вращаясь и наматывая ткань его дублета вместо того, чтобы разворотить потроха. Тень крякнул, но не упал, и крови не показалось.

Доспех. Судя по всему, кольчуга.

Сволочь!

Я надавил на рапиру, подняв гарду выше головы, и одновременно полоснул кинжалом по ноге. Наши клинки достигли цели синхронно: я черкнул кинжалом, а он ударил мечом по моей рапире. Для обоих это кончилось плохо. Я вскрыл ему ногу над сапогом, а Тень надвое расколол мой клинок. Я надеялся, что сила его удара сработает как молоток по гвоздю и вгонит мою рапиру через кольчугу, но лишь облегчил ему слом.

Будь прокляты Тень и его сталь с Черного острова!

Я отскочил, едва увернувшись от выпада вслепую, и отбежал подальше.

– Неплохо, – похвалил Тень напряженнее, чем минутой раньше. – Скажи, мне повезло родиться недоверчивым?

– Ты про доспех, что ли? – отозвался я, подкрадываясь к сумке. – Это означает только, что я буду срезать по ломтику с краев.

Я отшвырнул обломки рапиры вправо. Они со звоном покатились по полу.

Капюшон развернулся в сторону звука, потом снова ко мне. Пальцы левой руки опять заплясали, пробуя глиммер. Правую ногу Тень щадил.

– Неужели? – ответил он и принялся вновь описывать убийственные круги. – Плохи твои дела, коли ты проиграл клинок противнику, который не видит в темноте.

Я зловеще осклабился через комнату, встав на колени и роясь в сумке.

– Тебе повезло, – сказал я, берясь за рукоять меча Железного Дегана.

Я бесшумно вытащил его и встал, взвешивая клинок в руке. Сталь с Черного острова буквально запорхала в руке. Меч был слегка изогнут и чуть тяжелее привычной рапиры; таким хорошо рубить, а не колоть, но мне сойдет.

– Думаю, что обойдусь и кинжалом, чтобы разобраться с тобой, – проговорил я. – Тем более в темноте.

Улыбнувшись, я развернулся к Тени и шагнул вперед. Затем моя улыбка померкла.

Вот оно. На кончиках его пальцев вспыхнула искра, еле видная даже ночным зрением.

Я моргнул. Показалось? А если нет – заметил ли он?

Тень осторожно и вдумчиво шевелил пальцами. Меж ними зажглось и погасло призрачное сияние. Тень издал негромкий и сиплый смешок.

Он заметил.

Магия возвращалась.

Джелем не знал, насколько хватит действия свечи. Все зависит от того, как долго она горела и сколько глиммера поглотила. Чем дольше, тем лучше. Я рассчитывал на три часа, но Тень прибыл раньше, и час получился один. Очевидно, это равнялось пяти минутам без магии.

Я прыгнул, воздев меч Железа и опустив кинжал. Времени не осталось ни для кружения ради идеального выпада, ни на то, чтобы урод попотел, как заслуживал. Все свелось к простому убийству Тени прежде, чем к нему вернется магическая сила. Если ударю, то тьма на моей стороне; если нет – что ж, я видел его в деле, и шансов у меня нет.

До него оставалось три шага, когда пламя огненным цветком распустилось у него на ладони. Сердце екнуло, глаза ожгло внезапным светом, но я издал бессодержательный вопль и продолжил бег.

Тень вдруг шарахнулся не то от вопля, не то при виде меня в такой близости. И хорошо, потому что огненное щупальце прошло над левым плечом, а не попало, как он метил, в лицо. Плохо же было то, что пламя обожгло мне щеку и ухо.

Я вздрогнул и промахнулся: клинок поник и удар пришелся не в шею, а по левой ноге. Тень поймал мой меч на свой и воспользовался силой удара, чтобы поднять и развернуть свой клинок, теперь и сам готовый рубить.

Я метнулся к нему, чтобы очутиться внутри дуги атаки. Удар всегда сильнее на острие, чем ближе к рукояти. Одновременно я снова и снова бил его кинжалом, всякий раз встречая кольчугу, но мне было наплевать, я хотел лишь держаться впритык, дабы использовать преимущество кинжала и малого роста. Кинжал не размыкал кольца, но глубоко вминал кольчугу в тело, и я при удаче мог сломать ему пару ребер, а то и пробить потроха.

Тень резко крутанулся, пытаясь выйти из-под удара, и принялся бить меня по спине рукоятью меча, но слабо, так как угол был неудачный. Я наседал еще пуще и раз за разом всаживал в него кинжал то выше, то ниже, то сбоку, чтобы он не перехватил мою руку. Только бы дотянуться и засадить под мышку или в голову…

И тут он, как раньше, поднял левую руку, выделывая пассы прямо перед моим лицом.

Я спешно пригнулся, и через мгновение на полу четко обозначилась моя тень в яркой вспышке света.

Глаза ожгло – глаза, но не лицо. Я, спотыкаясь, отступил; было не так страшно, как в переулке, и я видел пол и собственную руку, хотя все вокруг дрогнуло. Янтарь смешался с желтизной и разошелся волнами вместо привычных бликов. Это почти напоминало…

О черт!

Я поднял взгляд. Задняя стена пылала. Должно быть, пламенная дуга Тени пролетела дальше и растеклась по старым доскам, штукатурке и мусору. Еще не ревущее пекло, но близко к нему, судя по скорости, с которой распространялся огонь.

Я развернулся к противнику. Тень стоял в десяти шагах, чуть сгорбившись и прижимая к боку левое предплечье. В правой руке прочно сидел меч, а в левой горсти, которую он держал на уровне груди, поблескивали монеты.

– Никаких потемок, Дрот, – молвил он, пока вокруг светлело от набиравшего силу пожара. – Никаких заколдованных свечек.

Он медленно выпрямился и расправил плечи.

– Моя очередь.

Он шагнул, и я побежал, но не к дверям, а к одеялу, на котором сидел. Из этой комнаты живым выберется только один из нас, а если я попытаюсь проскочить к выходу, Тень всадит мне в спину меч или что похуже.

Я отбросил кинжал и подхватил одеяло. Разворачиваясь, вовремя увернулся от первой расплавленной бляшки, полетевшей в мою сторону. Я встряхнул одеялом, рукой, и материя дважды обмотала мне кисть и предплечье. Повисший остаток я мог использовать и как щит, и как плеть.

Я отразил одеялом вторую медяшку, третью. В меня полетели еще две, а следом бросился Тень.

Шутки кончились. Он не стал ни кружить, примериваясь к удару, ни забавляться с клинком, ни забрасывать меня монетами, пока я не выбьюсь из сил, превратившись в дымное нечто. Он летел на меня, и лезвие его меча пламенело в свете пожара. Удар в голову, за ним второй, атака по внешней линии, выпад, рубящий удар, и все за доли секунды. Я отбил первые два удара, удачно поймал третий на одеяло, с трудом отразил четвертый, а пятый пришелся на ширину трех пальцев мимо лица.

Я пошел в контратаку, но Тень просто отвернулся и бросил в меня монетку. Он метил в горло. Закрыться одеялом я не успевал и потому пригнулся как можно ниже, спасая шею и голову.

Левый плечевой сустав разорвала боль; я взвыл и попятился.

Присев ниже, я выставил перед собой одеяло. В комнате стало светлее, и я ощущал жар, приближаясь к стене. Я глянул на правую руку – она дрожала в неверном свете. Отчасти от напряжения, но также от усталости. Я не привык к мечу Железного Дегана, а разница велика уже при добавке полуфунта веса.

Если так пойдет дальше, я не смогу защищаться как следует. Опять же, на нас обвалится крыша, или мы задохнемся, или изжаримся заживо. Меня не устраивал ни один из этих вариантов, но и выхода я не видел, будучи слишком озабочен неравенством сил.

Тень швырнул сразу три монеты, и меня осенило.

Три монеты – значит, я не смогу увернуться от всех. Три монеты означали, что мне придется их отбивать. Следом напрыгнет Тень в уверенности, что они отвлекут меня и расчистят ему дорогу.

Три монеты означали, что он попался, – я на это надеялся.

Как только они разлетелись веером и размякли, я поймал их в складки одеяла и отшвырнул влево. Позволив себе по инерции отвести левую руку и повернуться в профиль, я выставил меч.

Я видел это в исполнении Дегана и пару раз даже пробовал сам. Он называл этот прием отводом корпуса, а я – «обманкой». Идея заключалась в том, чтобы убрать корпус с траектории, но оставить меч, тем самым предоставляя противнику напороться. У Дегана это выглядело высоким искусством, а у меня – детской мазней. Но прием срабатывал.

Как правило.

Я отследил вспышку и ощутил дуновение ветра от меча Тени там, где я только что находился. Приятнее было то, что мой клинок встретил преграду, но как-то не так.

Я глянул и похолодел. Да, я правильно выставил меч, но забыл про изгиб. Рапира вошла бы в лицо Серого Принца, но острие меча Железного Дегана смотрело вправо и пронзило капюшон. При удаче я мог зацепить щеку, но не остановить наступление.

Я дернул меч, пытаясь превратить неудачный выпад в режущее движение и глубоко рассечь лицо, но Тень перехватил и вывернул мою руку.

Мышцы и кости сместились, и боль швырнула меня на колени, а он все дальше заводил руку мне за спину. Пальцы разжались, и я ощутил, как из них вынули меч Железа. Клинок звякнул о пол. Затем что-то твердое – навершие или вся гарда? – впечаталось мне в основание черепа.

Тень выпустил мою руку, и я упал на четвереньки.

Вокруг ревело, но только отчасти в голове. Я оглянулся. Стена превратилась в сплошную огненную завесу, а потолок над Тенью курился черным дымом и если еще не горел, то оставалось недолго.

Тень не обращал внимания на пожар. Острие его меча покачивалось в нескольких дюймах от моего запрокинутого лица. Тень сунул палец в дыру в капюшоне. Он улыбнулся. Меч не дрогнул.

– Ты почти достал меня, – проговорил он и посмотрел сверху вниз. – Надо было соглашаться на мое предложение.

– Ты бы все равно меня убил.

Тень пожал плечами.

– Конечно. Ты хотел меня замочить, а это недопустимо. Но я бы убил тебя быстро. Зато теперь… – Он показал на зарево за моей спиной. – Я слышал, что дым убивает раньше пламени. Будем надеяться, что так оно и есть для твоего же блага.

И он занес меч, готовясь нанести парализующий удар по хребту.

Ну что ж, по крайней мере у него не останется причин преследовать Ану. Хоть что-то хорошее.

– Пошел ты, сука! – произнес я и приготовился.

Рука Тени уже пошла вниз, когда из темноты что-то вылетело и врезало ему по затылку. С капюшона посыпались бурые и бежевые осколки. Тень пошатнулся. Меч ткнулся в пол у моих ног.

Недолго думая, я сорвал у него с пояса кошель. Тень выпрямился и выдернул меч из доски. Он посмотрел на дверь, потом на меня, и я как раз успел распустить зубами тесьму, после чего швырнул содержимое кошеля в лицо Тени.

И взмолился Ангелам: пусть монеты не заперты от него, как моя веревка! Только бы не заперты!

Сквозь рев пламени я услышал шипение монет, соприкоснувшихся с воздухом, а после – мокрый шлепок расплавленного металла.

Тень пронзительно закричал и осел на пол, впившись пальцами во мрак под капюшоном. Я подтянул к себе меч Железа. Потом встал.

Тень перестал извиваться после того, как я вторично вогнал лезвие под капюшон. Тогда я поднял взгляд.

В дверях стоял Деган. Он держал еще одну битую посудину – не иначе, наткнулся где-то на залежи. В левой руке блестел бронзой его меч.

Я расхохотался и чуть не сел на пол. Деган снова спас мне жизнь. Даже после того, как я с ним поступил. Смех так и разбирал меня.

Я даже надеяться не смел.

За кем он следил – за мной или Тенью? В глубине души я надеялся, что за Тенью, иначе пострадала бы моя честь, но все-таки сомневался. Если кто и мог обойти меня в этом деле, то это был Деган. Меня это ничуть, ни в малейшей мере не огорчало.

Крыша уже горела, и рухнувшая балка перегородила комнату. В дальнем конце оставался проход, но пламя уже ползло туда по стене, обещая безнадежно сузить его, если не уничтожить.

Я подался в ту сторону, но вспомнил про дневник Иокладии. Тот лежал рядом с пылавшей балкой на моей половине и дымился, но не горел.

Деган проследил за моим взглядом. Я посмотрел на него, он покачал головой и выронил посудину. Потом повернулся спиной.

– Подожди! – крикнул я.

Деган оглянулся. Я глядел на него, и дым начал есть мне глаза, когда Деган выпрямился и поднес клинок к губам. Точно так же он поступил, когда мы обменялись Клятвами в Галереях, но теперь он не отрываясь смотрел мне в глаза. Он не моргнул, целуя клинок; не моргнул, когда сверкнул им в свете пламени и бросил на пол. Он просто смотрел. Потом Деган развернулся и скрылся.

Всему пришел конец – Клятве, нашей дружбе и его Деганству. Я знал это наверняка. Он отдал все долги, расплатился по всем счетам. И все случилось так, как он предсказывал: связавшись Клятвой, мы обрекли на гибель все остальное, существовавшее между нами.

Я не пытался догонять. Незачем смущать его душу и гнаться за тем, что ушло навсегда.

Я был Носом и понимал, когда след остывал.

Дым уже заполнял помещение, мешая мне видеть и доводя до кашля. Я добрел до дневника и отшвырнул его пинком, он слишком нагрелся. Обложка стала больше пепельной, чем кожаной, и один угол чернел на глазах.

Это навело меня на мысль.

Я мрачно улыбнулся, глядя на обгорелый уголок этой раскалившейся дряни, и завернул дневник в одеяло. Нет, я его не сожгу – во всяком случае, не сейчас.

Я взял меч Железа и положил на грудь Тени. Пара правильных слов кому нужно, и Орден Деганов обнаружит покореженный пламенем клинок рядом с обугленными останками. Пусть думают, что Серый Принц убил их брата и забрал себе меч как трофей, что будет очень похоже на этого наглеца. Конечно, это не облегчит совесть Дегану, но хотя бы не пустит собратьев по его следу.

Не тот прощальный подарок, какого мне бы хотелось, но чем богат.

Я взял дневник и устремился к наружной стене. Я полз на четвереньках, дым выедал глаза, и я почти ничего не видел. Сверху сыпались огненные лепестки пепла, обжигавшие руки и шею и опалявшие волосы. Одежда дымилась. Но пекло разгорелось такое, что на этих участках было лишь ненамного жарче.

Я достиг стены быстрее, чем ожидал, и стал ползти вдоль нее, пока не узрел над собой полосу невозмутимой тьмы. Я подтянулся, утвердился в окне и вывалился наружу.

Второй этаж, но я был не в обиде.

31

Я стоял, привалившись к стене дома в имперском кордоне, и старался держаться непринужденно. Получалось не очень, потому что на меня взирала дюжина Золотых Кушаков.

Улица, которая нас разделяла, была втрое шире обычной и без единой выбоины. На западной стороне, где я стоял, находились особняки с коваными оградами, роскошные магазины, дорогие таверны и перворазрядные бордели. С восточной стороны кордон ограничивала сплошная стена из белого и красного кирпича. Она протянулась почти на милю с севера на юг, где совершала величественный изгиб, переходя в дамбу, которая защищала Илдрекку со стороны моря. Она была выше любого здешнего здания и уходила глубже большинства из них, обозначая границу земного рая, если верить проповедникам, и место для забав изнеженных и сильных мира сего, если спуститься на землю. Так или иначе, здесь таких, как я, не жаловали.

Но Кушаки взирали на меня по другой причине.

Я делал вид, будто не замечаю их взглядов, и смотрел в небеса на темное облако дыма, подобное кляксе в безукоризненной синеве. Кордон Десяти Путей горел уже целый день, и все благодаря нам с Тенью. Пожар остановили – как выяснилось, легионеры были способны на что-то полезное, – но теперь на город сыпался пепел, который разносился над столицей постоянно менявшимся ветром. На город в преддверии весны сходила черная зима.

Я даже подумывал, что ветер специально гнал пепел ко мне, дабы напомнить, что это я, и никто другой, довел дело до пожара. Но я не забыл бы об этом и под девственно-чистым небом.

Грохот решетки в стенных воротах вернул меня на землю. Золотые Кушаки вытянулись в струну перед знакомой мне высокой фигурой. Пояс обвивал белый кушак, косу украшали ленты. Лирия.

Она обратилась к одному из Золотых, и тот указал на меня. Лирия смерила меня взглядом, нахмурилась и посмотрела на сложенную бумагу, которую я велел ей передать. Там было написано: «Насчет твоей Клятвы. Снаружи». Без подписи. Она явно ожидала увидеть другого – широкоплечего здоровяка по имени Железный Деган, вооруженного огромным мечом.

Я положил в рот зерно и неспешно пошел по улице.

Позади послышались торопливые шаги. Я не успел оглянуться, как меня схватили за шею, вцепились в правое плечо и впечатали в стену. Я отлепился, но меня пристукнули снова. Зерно вылетело изо рта и запрыгало по мостовой. От имперских ворот донеслось радостное ржание и довольные возгласы.

– Никто не вправе вызывать меня из имперского квартала, – сообщила мне на ухо Лирия. – Тем более крыса вроде тебя.

– Отвали, Кушак, – посоветовал я кирпичной стене. – Я делаю одолжение.

– Кому? Железному Дегану? Это он тебя послал?

– Железо мертв. Тебе, Белая дура.

Хватка мгновенно ослабла. Я вывернулся и сбросил ее руку. Лирия даже не заметила этого.

– Что значит – мертв? – спросила она.

– А что, подери тебя черт, это может значить? – ответил я, потирая плечо, которому особенно досталось при ударе о стену. – Он мертв. Я уверен, что тебе известно это состояние, хотя бы понаслышке.

– Это точно?

– Ему прописали стальное лекарство у меня на глазах.

– Кто это сделал?

Я покачал головой:

– Не имеет значения. Важно то, что я пришел тебе помочь.

– Ты пришел помочь мне?! – Лирия шагнула вперед, и я опять вжался в стену. – На случай, если ты подзабыл, я напомню, что вы с дружком убили двух моих братьев по оружию. И я не кончила тебя только потому, что обещала Железу тебя не трогать. – Она коварно осклабилась. – Но если он мертв, то не теряет ли обещание силу?

– В том-то и дело, – подхватил я. – Он мертв, но твое слово перешло по цепочке.

– Что? – Она выпрямилась, как по команде.

Другое дело.

– Ты дала Клятву не только Железу, – объяснил я, – но и всему Ордену Деганов. Если Деган, которому дана Клятва, умирает, то ею могут воспользоваться другие Деганы.

– По-твоему, я безмозглая? – взвилась она. – Я знаю условия сделки. Мой долг был исполнен, когда я доставила к нему тебя!

– Из вашего разговора у винной лавки я помню другое.

Рука Лирии потянулась к мечу. Ей очень хотелось пустить его в ход.

– По-моему, крыса, ты ослышался или не понял.

Я отвернулся и сплюнул на мостовую. Лирия рассвирепела вконец.

– За мной такого не водится, – возразил я и посмотрел ей в глаза. – Особенно когда речь идет о Кушаках и клятвах.

Она снова притиснула меня к стене, навалившись всем телом. В других обстоятельствах я был бы не против, так как под ее формой скрывалось кое-что интересное, но сейчас не мог продохнуть.

– Ты угрожаешь мне, коротышка?

– Не угрожаю, а просто осведомляю. Железо мертв. Деганы сочтут тебя должной, если не услышат обратного. Они придут напомнить о долге и вряд ли зачтут содеянное. Тебе придется расплачиваться заново.

Я смотрел ей в глаза и видел растущее понимание, за которым следовал страх. Белые обязывались служить императору, и никому другому, тем более Деганам, и клятва посторонним считались тяжкой провинностью. Я не знал, что за сделку она заключила с Железом, но прекрасно понимал, что произойдет, если история всплывет: ее отлучат, изгонят, а то и публично казнят за измену. Неприятная перспектива для воина, который поклялся в вечной верности императору.

Ей придется сохранять тайну.

Она нуждалась во мне.

– А ты, полагаю, способен это уладить? – уныло спросила она.

– Я был единственным свидетелем, – напомнил я. – Когда ты привела меня, нас было трое – ты, я и Железо. Если я передам Деганам, что ты исполнила свой долг перед Железом, тебя снимут с крючка.

Лирия отступила на полшага и скрестила руки.

– С чего им тебе верить?

– Во-первых, ты избила меня до полусмерти и сдала Железу. Во-вторых, я из Круга. Ты же не считаешь всерьез, что они решат, будто я лгу в угоду Белому Кушаку, тем более при таких обстоятельствах?

– А ты не думаешь, что у них возникнут вопросы, если ты добровольно все это выложишь?

Я вздохнул и прикрыл глаза.

– Ты правда не понимаешь, как это бывает?

Белые тупицы! Я посмотрел ей в глаза. Еще сверкают, но уже возник интерес. Отлично.

– Слушай внимательно, – сказал я. – Я к ним не пойду – мы подождем, когда они явятся к тебе. Они придут, и ты скажешь, что вы с Железом в расчете. А когда они тебе не поверят, ты сообщишь обо мне. Деганы найдут меня и расспросят. Я буду ходить вокруг да около и выведу их из себя. Они возьмутся за меня всерьез, и я с великой неохотой признаю, что да, Железо снял все претензии. – Я развел руками и улыбнулся. – Проблема решена.

– А если они не поверят, что ты там был?

– Я знаю, где упокоился его меч. Они поверят.

Лирия долго смотрела на меня.

– Сколько? – произнесла она наконец.

– Одна услуга. Мне. Все как с Деганом.

Она переступила с ноги на ногу.

– Что за услуга?

Я притворился, будто привожу в порядок одежду.

– Ударь меня.

– Что?

– Мы слишком долго и слишком спокойно разговариваем. У твоих друзей на воротах могут возникнуть подозрения. Вломи мне, и я скажу, какая услуга.

– Запросто.

Что-то мелькнуло и врезалось мне в челюсть. Я рухнул наземь.

– Убедительно? – осведомилась Лирия, премного довольная собой. – Если нет, могу повторить.

– Порядок, – выдавил я, перекатился на бок и посмотрел на нее.

Она не улыбалась, но в глазах откровенно плясали черти. Я пощупал челюсть, проверяя на цельность.

– Ну? – спросила она, когда я кое-как встал.

Я понадеялся, что кулаки у нее сжаты исключительно напоказ.

– Помнишь книгу, которую вы искали в Пустоши? Из-за которой вы с Деганом – с Бронзовым Деганом – чуть не поубивали друг дружку?

– Помню…

– Я хочу, чтобы ты доложила императору, что она сгорела при пожаре в Десяти Путях.

– Что?

– Не переживай, – сказал я. – Я сохранил остатки. У тебя будет доказательство.

– Она действительно сгорела?

– Насколько тебе известно, да.

Лирия скрипнула зубами.

– Я не собираюсь лгать насчет вещи, которую мне приказано найти! Тем более императору!

– Ты же понимаешь, что это шантаж? – отозвался я. – И что если тебе нужно одно, то придется отдать мне другое?

– Да, но я все равно не согласна.

– Но почему, черт побери?

Лирия долго смотрела на меня, после чего повернулась и пошла прочь.

– Не могу, – бросила она на ходу.

Я схватил ее за плечо и развернул к себе.

– Ты не понимаешь, – выпалил я. – У тебя нет выбора. Либо ты делаешь по-моему, либо за тобой приходят Деганы. Все очень просто.

– Нет, не просто! – крикнула она. – Я уже нарушила Клятву императору! И не собираюсь повторять.

– Клятву? – переспросил я. – Да начхать на твою Клятву! Вот что я скажу насчет Клятв: их не дают вслепую, они меняются со временем, и их не так легко разорвать. Я даже думать не хочу, сколько клятв за последнее время нарушили у меня на глазах, но понял одно: все клятвы сдержать невозможно. Как ни старайся – просто невозможно, и все. Приходится выбирать, причем не только что именно выполнять, но и как. Нужно заглянуть дальше слов и дальше смысла, который тебе приятен, чтобы выяснить, о чем идет речь на самом деле. Когда произносишь слова Клятвы, тебя все устраивает и все понятно, но суть клятвы не в этом. Обещание должно изменяться вместе с тобой и, главное, с обстоятельствами, в которых ты оказываешься. Смысл не в том, чтобы сдержать слово, а в том, чтобы остаться верным намерениям, с которыми ты его давал. – («Даже вопреки Ордену», – осознал я внезапно.) – Если ты уйдешь, то не только не вернешь императору нужную ему книгу, но и окажешься в долгу перед Деганами. Тебя, гвардейца императора, возьмут на поводок. Ты договаривалась с Железным Деганом, но кто может знать, какая дьявольщина понадобится им?

Лирия смотрела в сторону. Я не стал говорить ей о том, что Деганы, в сущности, выполняют ту же работу, что и она, разве действуют несколько шире. Это не соответствовало моим целям.

– Послушай, – не унимался я, – ты можешь упереться и сказать, что да, было дело, но только однажды, и больше ты ничего не нарушишь, а потому чиста, но мы с тобой будем знать, что это неправда. Деганы придут за тобой, и ты увязнешь еще глубже. А так ты выполнишь мою просьбу и будешь свободна. Что полезнее для императора с прицелом на будущее?

Лирия смотрела на стены имперского кордона, как будто прозревала сквозь кирпич и раствор.

Страницы: «« « ... 2223242526272829 » »»