Богиня кофейного рая Леман Валерия

Глава 19

Находка охотников на львов

Обсуждая историю с буркой, мы с мамой практически вышли из поселка, когда за нашими спинами вдруг послышались громкие детские голоса и топот бегущих ног. Мы обернулись: по дорожке, поднимая пыль столбом, к нам бежали со всех ног с воплями и криками трое босых мальчишек.

– Смотри-ка, похоже, ребятишки хотят нам что-то сообщить!

Мама остановилась первой, придержав меня за руку. Мы терпеливо дождались приближения шумной троицы. Едва добежав до нас, первый, судя по росту, самый старший мальчишка в широченным шортах, которые он периодически подтягивал почти до подмышек, выпалил на одном дыхании:

– Госпожа Петрухин, мама сказала, чтобы мы вас догнали и сообщили новость! Мы хотели бежать к Акиде, чтобы он по своему телефону звонил в полицию, но мама сказала, чтобы мы…

Мама с улыбкой наклонилась к запыхавшемуся гонцу и успокаивающе положила руку ему на плечо.

– Не торопись, Бобби, успокойся! А теперь давай спокойно расскажи нам, что такое у вас приключилось, о чем ты хотел сообщить в полицию по телефону Акиды. Ну же, говори! А мой сын Ален обязательно передаст информацию в полицию.

Паренек бросил на меня любопытный взгляд и выпалил срывающимся от волнения тонким голоском:

– А правда, что ваш сын живет в стране, где никогда не светит солнце? Значит, там все время идут дожди?

Мама рассмеялась и пригрозила Бобби пальцем.

– Бобби, прошу тебя, не отвлекайся! Итак, что ты хотел нам сообщить?

Бобби глубоко вздохнул, кивнув кучерявой головой.

– Старшие мальчишки не пустили нас играть с ними в футбол. Тогда мы решили поиграть сами – в охоту на львов. Мы с Патти, – тут он ткнул пальцем в стоящего рядом с ним товарища чуть поменьше ростом, – были охотники, а Денни…

Бобби кивнул в сторону третьего, на удивление толстого мальчишки, который последним подбежал к нам и теперь тяжело дышал, сжимая в руке огромный спелый банан. Глядя на него, мы с мамой невольно улыбнулись – паренек скорее походил на добродушного слоника.

– …Денни был львом, – между тем продолжал свой рассказ Бобби. – Мы решили поиграть подальше от поселка и направились в сторону кофейной плантации. – Бобби махнул рукой в том направлении. – Знаете, там есть несколько кокосовых пальм. Так вот, там мы увидели настоящий автомобиль, как в городе! Он стоит пустой. Нам стало немного страшно, и мы убежали.

Тут вся троица уставилась на нас своими блестящими глазами. Мы с мамой переглянулись.

– Наверняка это машина Моши, – высказал я предположение. – Ведь должен же он был как-то сюда попасть, да еще со статуэткой Черной Мари!

Мама кивнула и без лишних слов развернулась к ребятне.

– Молодцы, ребята! Вы правильно сделали, что рассказали нам. Мы обязательно сообщим о вашей находке полиции…

– А пока, – тут я позволил себе прервать маму, – а пока прошу вас: покажите нам этот автомобиль!

Мама только вздохнула, укоризненно покачав головой, но деваться было некуда – опережая бравую полицию, мы отправились за шумной ватагой первыми осмотреть интересную находку.

Вся дорога заняла от силы пять-шесть минут. С северной стороны поселка по направлению к плантации Томми действительно находилось нечто подобное небольшой рощице с преобладанием кокоса. По пальмам, отчаянно повизгивая, вовсю прыгали и скакали обезьянки, одна из которых даже отобрала из рук «льва» Денни его недоеденный банан. Здесь, в тени некоего высоченного дерева с толстым стволом, и стоял автомобиль покойного Моши.

Это был старенький, битый «Фольксваген» тускло-серого цвета, со следами ржавчины там и тут. Мальчишки на всякий случай остановились чуть в отдалении, а я подошел поближе, с облегчением обнаружив, что все дверцы автомобиля, включая багажник, не были заперты.

– Бедняга Моша, – покачал я головой, кивая маме на потертую едва ли не до дыр обшивку сидений, – такое впечатление, что этот автомобиль он нашел на какой-нибудь свалке.

– А вот тут ты ошибаешься, – усмехнулась мама. – Народ Танзании живет очень скромно, заработки по большей части копеечные, а потому единственный вид транспорта для большей части танзанийцев (за исключением общественного, разумеется) – велосипед. Так что обладание даже таким вот стареньким автомобилем – первый признак относительного благополучия.

Я осмотрел весь салон машины самым тщательным образом. Абсолютно ничего! Ни сумочки-авоськи, ни какой-нибудь безделушки, журнала, газеты или самого элементарного окурка – как будто это была не машина реального человека, а некий экспонат, в котором никто живой никогда никуда не ездил.

Я прошел к багажнику и открыл его: внутри красовался один-единственный, такой же, как сам автомобиль, древний чемоданчик небольшого размера – облупленный, изрядно помятый, давно потерявший цвет, один из замков был сломан. Разумеется, чемоданчик был пуст.

Я со вздохом захлопнул багажник и развернулся к маме.

– Похоже, заботливый Моша прихватил с собой чемоданчик, чтобы в него положить обещанную за Черную Мари плату. Как видим, чемоданчик не пригодился.

– Бедный Моша, – только покачала головой мама и тут же развернулась к мальчишкам, подозвав к себе командира Бобби.

– Все вы настоящие молодцы, Бобби! А теперь бегите к нам на ферму: там вы найдете дядю Томми и скажете ему, что я просила дать вам шоколадных конфет – за помощь следствию. Все понятно?

Мальчишки восторженно завопили и без лишних слов бегом рванули назад – по направлению к ферме, легко опережая нас. Мама с улыбкой посмотрела им вслед, после чего развернулась ко мне.

– Ну а мы с тобой вернемся чинно и неторопливо. В записной книжке в кухне записан телефон комиссара Мбове. Полагаю, ты не забудешь сообщить ему важную новость?..

Глава 20

Визит в Neuchtel

Мы расстались с мамой перед самой фермой: я уговорил ее взять на себя миссию звонка в полицию, а сам направился к кофейной плантации – к тому самому месту, где еще каких-то пару часов назад лежал труп несчастного Моши.

Разумеется, найти «то самое место» мне удалось без особых проблем: все было отлично утоптано множеством ног, а на месте, где лежало тело, до сих пор темнели в траве сгустки крови. Присев на корточки, я внимательнейшим образом все осмотрел: абсолютно ничего, никаких улик, не замеченных танзанийской полицией, никаких необычных деталей, интересных следов.

Я поднялся и неторопливо пошел по тропинке между кофейными деревцами, пытаясь представить себе, как в темноте ночи парень бежал по этой самой дорожке. Интересно, почему он подъехал именно к плантации Томми? Зачем бродил по кофейным рядкам? Стало быть, именно здесь кто-то назначил ему встречу. Кто?

Кофейная плантация походила на лес без конца и края: я шел меж рядков, и казалось, эта дорожка никогда не кончится. Разумеется, я внимательно смотрел под ноги, бросал пытливые взгляды по сторонам, но так и не обнаружив ничего интересного, в конце концов дошел до конца.

Сразу за кофейной плантацией глаз радовала зеленая лужайка, от которой начинался плавный спуск вниз. Я сделал пару шагов и невольно зажмурился от красоты открывшейся передо мной чудесной картинки: ослепительное солнце высоко в небе, слева – причудливый рисунок поселения масаи с красочными домиками, где мы с мамой только что были; справа, в отдаленной перспективе за полянами, лугами и холмами, – знаменитая гора Килиманджаро, словно нарисованная чьей-то гениальной кистью; а прямо передо мной изумрудный склон волной спускался к белоснежному крошечному замку в окружении дивных пальмовых деревьев и густых зарослей кустов, усыпанных невероятно алыми розами.

Я улыбнулся. Возможно, моя улыбка была чересчур широкой и немного глуповатой, но все было слишком прекрасно для реальности – замок, краски, цветы и пейзажи. Я на мгновение зажмурился и вновь открыл глаза, постаравшись взять себя в руки. На площадке перед замком двое шоколадных малышей играли с мячиком, а над входом красовалась вывеска: «Neuchtel». Все ясно: как и говорила мне мама, на задах плантации «Кофейного рая» находился отель «Ношатель» африканского швейцарца Паскаля Клебо, который накануне усиленно приглашал меня в гости. Самое время воспользоваться приглашением.

– …Приветствую вас в моем славном замке! Бывали ли вы когда-нибудь в настоящем Ношателе?

Едва я спустился с холма, как на пороге крошечного замка появился, встречая меня, улыбающийся хозяин. Думаю, не стоит уточнять, что заговорил он со мной на французском.

– Добрый день, Паскаль. – Я улыбнулся с легким полупоклоном. – В настоящем Ношателе, увы, не бывал, хотя Швейцарию пару раз посещал. Полагаю, ваш отель – мини-копия ношательского замка?

Паскаль даже слегка порозовел от удовольствия.

– Ну, нельзя сказать, что полная копия, это было бы чересчур дорого для бедного Паскаля! Жаль, вы не видели настоящий замок Ношатель, он просто грандиозен! Гигантский, расположен на возвышенности, аж дух захватывает, когда смотришь на него, а уж если подняться и войти на его территорию…

Он глубоко вздохнул и покачал головой, тут же вновь широко улыбнувшись и сделав мне приглашающий жест:

– Прошу вас пройти через эти ворота во внутренний двор. Вы увидите лишь бледное подобие оригинала, но…

Тут Паскаль приосанился, с легкой сентиментальной улыбкой на лице сделал полупоклон.

– Но последний романтик Паскаль Клебо встречает вас в своем замке с искренней радостью! Добро пожаловать, странник!

Мы прошли через ворота, очутившись в окружении каменных стен с тускло мерцающими высокими окнами. Здесь Паскаль повернул направо, и, миновав переход под каменным сводом арки, мы вдруг очутились на залитой солнцем просторной террасе со столиками и мини-баром под козырьком, где под мирные ритмы реггей беспечно зевал черный парень в белоснежной футболке, при виде нас подскочивший с ослепительной улыбкой.

– Савва, угости нас с дорогим гостем кофе, – кивнул ему Паскаль, приглашая меня усаживаться за один из столиков, выдержанный все в том же духе швейцарских старых домов: из почерневшего дерева, широкий и добротный.

– Итак, Ален, вы приехали на Рождество к своей милой маме в солнечную ласковую Африку… А тут произошли жутковатые убийства…

Паскаль произносил слова, словно рассказывал дивную сказку, щурясь на солнышке и улыбаясь с видом почти абсолютного счастья.

– Сразу введу вас в курс дела. Примерно с час назад меня посетил комиссар Не-помню-как-там-его и сообщил о трупе на кофейной плантации Томми. Кошмар! – Он покачал головой. – Вы просто не представляете, какой это шок для всех нас. Дело в том, что мы здесь достаточно оторваны от криминальной Европы со всеми ее терактами да убийствами, у нас все тихо и мирно, как в доброй детской сказке. Только что завершился сезон дождей, и все мы улыбаемся ласковому солнышку, а моя очаровательная женушка снова на сносях, стало быть, скоро я стану счастливейшим папой четвертого ребеночка! Разве это не восхитительно?!

Улыбающийся Савва принес нам по чашечке ароматного кофе с крошечными печеньицами на бумажных тарелочках. Я сделал первый глоток и, каюсь, тоже расплылся в глуповато-блаженной широкой улыбке. Черт возьми, пора было взять себя в руки и заняться работой – выспрашивать, вызнавать, вынюхивать.

Я постарался перестать улыбаться и даже слегка нахмуриться.

– Стало быть, вы уже в курсе насчет смерти Моши Мьянги?

Паскаль улыбнулся, оставаясь совершенно спокойным и с шумом отпивая кофе из чашки.

– Говорю вам, к нам заходил комиссар. Мы с ним, точно как сейчас с вами, выпили чудного кофейка, и я заверил парня, что после славно проведенной вечеринки у вас на ферме мы с Нелли вернулись домой и мирно занялись… Как бы это поромантичнее выразиться? Стали создавать новых людей планеты Земля! Поверьте мне на слово, это гораздо интереснее, чем убивать беднягу Мошу!

Я, невольно вновь улыбаясь, кивнул.

– А вы лично знали этого Мошу? Интересно, почему все называют его именно «бедняга Моша»?

Он лишь пожал плечами.

– Ну, это же так просто: потому что его убили, потому что он больше не живет на этой чудесной земле. Посмотрите вокруг – какая красота! А бедняга Моша отправился неизвестно куда. Во тьму! – Он мимолетно передернулся. – Не хочу об этом даже думать! Что тут скажешь? Бедняга – и только!

Я задумчиво смотрел на открывающийся с террасы действительно прекрасный вид: зеленые склоны с причудливыми кронами баобабов, голубоватый рисунок Килиманджаро…

– А как вы думаете, за что убит Моша?

Паскаль вновь мимолетно нахмурился; почти тут же вновь расплывшись в широчайшей улыбке, он щелкнул пальцами парню, который тут же принес нам новую порцию кофе.

– Полагаю, сегодня это уже ни для кого не вопрос. Понятно за что: за кражу Черной Мари. Первое, что приходит в голову лично мне: Мошу прибил Джимми. Помните, как он кричал в храме, обнаружив подмену? И потом, когда служба завершилась. Он был как безумный.

Я кивнул.

– Логично. Есть еще какие-либо версии?

Паскаль поднял вверх обе руки.

– Помилуйте, я же не комиссар! Хотя, – тут он слегка усмехнулся, – есть не то чтобы версия, но… Как только комиссар сообщил мне о трупе Моши, я сразу же представил себе, что скажет по этому поводу Акида.

Паскаль с интресом посмотрел на меня, откинувшись на спинку кресла.

– Вы уже в курсе, что Акида – это местный колдун, ужасный лебон, который может заговорить вас на смерть или напрочь лишить какой-либо потенции? – Тут он даже лукаво подмигнул, коротко хохотнув. – Так вот, Акида, конечно, скажет что-нибудь в духе того, что Мошу прибили его жуткие боги за то, что он украл Черную Мари, собираясь продать каким-нибудь богатеньким иностранцам, вместо того чтобы смиренно поднести к его ногам…

Паскаль снова усмехнулся.

– Ну а простые люди типа меня, верящие лишь в то, что жизнь есть жизнь, где мы сами – и боги, и черти, своими руками творящие как добро, так и зло, – так вот, мы скажем попроще: совершенно очевидно, что именно Моша подменил Черную Мари, которую Джимми собирался вчера подарить храму Аруши. Наверное, Моша украл статуэтку для действительно богатого заказчика, который в конце концов решил не платить за товар большие деньги, а просто взять его даром. Потому ему и пришлось прибить беднягу Мошу.

Паскаль развел руками.

– Вот моя версия. Как вам она?

– Вполне реальная. – Я кивнул. – Я думаю примерно так же. А что вы думаете по поводу версии под кодовым названием «Бурка»?

Он уставился на меня непонимающим взглядом.

– Это что еще за версия?

Я махом допил свой кофе.

– Но ведь вчера был убит еще один человек – Нгала, парень из соседней деревушки, который на протяжении нескольких лет с ленцой, но работал на ферме Томми. Неужели вы ничего не слышали?

Паскаль тут же кивнул, одновременно прищелкнув пальцами.

– Ну конечно! Мы это обсуждали вчера с вашей очаровательной мамой – она рассказывала, как вы стали едва ли не свидетелями убийства и труп упал вам на руки. Просто ужас! Но при чем тут бурка?

Ей-богу, я и сам не понимал, зачем выкладываю все известные мне сведения этому симпатяге Клебо – быть может, просто мне было хорошо сидеть в его компании на солнышке, вновь и вновь вспоминая все обстоятельства дела, пытаясь прийти к какому-нибудь выводу?

– Когда мы с мамой зашли в студию Джимми, в самом темном зале стояла дама в черном с головы до ног одеянии. Как объяснила мне мама, головной убор с глазами, скрытыми плотно сотканным трафаретом, называется бурка, а сам наряд – абая. Опять же, по общему мнению, встретить сегодня в Аруше упакованную подобным образом даму – большая редкость. И вот она оказалась в ультрасовременной студии Джимми за несколько минут до первого убийства. Как только труп Нгала упал нам на руки, я выскочил – нигде поблизости нашей бурки и в помине не было. А сегодня лебон Акида заявил мне, что и Нгала, и Мошу убила богиня Луны Олапа – так сказать, приняла облик женщины в бурке и убила.

– А я что говорил насчет реакции лебона! – торжествующе прищелкнул пальцами Паскаль. – Я только что буквально слово в слово повторил то, что он вам заявил! Стало быть, я неплохо знаю жизнь и окружающих меня людей.

Я с интересом рассматривал его по-детски простодушное лицо – почти идеально круглое, загорелое, со светлыми, по жизни широко распахнутыми глазами ребенка. Бывают такие лица, до самой старости сохраняющие некое очарование невинного детства, словно человек на веки вечные остается ребенком, верящим в лампу Аладдина, Бабу-ягу и все рождественские чудеса.

– Все точно, – кивнул я. – Акида все свел к божьей каре: сказал, что богиня в бурке вышла из студии и тут же исчезла. Растворилась.

Паскаль негромко рассмеялся.

– Ну конечно! Растворилась! В толпе, – тут он подмигнул мне. – Надеюсь, вы не хотите сказать, что согласны с версией Акиды?

Я улыбнулся.

– Я хочу сказать, что этот костюм бурка-абая чрезвычайно подходит для убийцы, будь это мужчина или женщина: все спрятано под черной тканью, не видно фигуры, даже цвета глаз. Очень удобно.

– Согласен, – кивнул Паскаль. – Пожалуй, если убийца был в этом наряде, он действительно все хорошо продумал. И скорее всего, это мужчина! Нарядился в женщину – и все дела.

Я вновь кивнул.

– Да, тут все вполне ясно и понятно. Но вот вопрос: легко можно объяснить, почему убит Моша, но не совсем понятно, зачем до Моши тому же самому убийце пришлось убить и Нгала? Где связь?

Пару секунд стояла почти звенящая тишина. Наконец Паскаль прищурился, изо всех сил стараясь сохранить вид мудрого и все на свете знающего собеседника.

– Откуда вы знаете, что тому же самому?

Я улыбнулся.

– Сообщаю вам секретную информацию, которая скоро ни для кого не будет секретом: по характеру ран совершенно очевидно, что и Нгала, и Моша убиты ударом в спину какого-то ритуального ножа. Лично я такого еще не видел, но, по словам комиссара, это кинжал со спиралевидно закрученным клинком из бивня слона – такие продаются на всех рынках для туристов.

Тут доселе улыбающийся и блаженствующий Паскаль впервые вздрогнул, бросив на меня немного испуганный взгляд.

– Да что вы говорите? Разумеется, со мной комиссар не стал делиться подобной информацией, но…

Он все еще выглядел чрезвычайно озабоченным, не переставая хмурить свои белесые брови.

– Боже мой, Ален, а ведь вы меня озадачили! Дело в том, что в моей коллекции есть именно такой нож, о котором вы говорите! Длинный, этакий спиралью закрученный нож из слоновой кости. Я купил его на базаре в Аруше для своей коллекции африканских побрякушек.

Тут он нахмурился еще сильнее и вдруг решительно поднялся, делая приглашающий жест.

– Послушайте, давайте немедленно пройдем в мой дом, я не успокоюсь, пока не увижу собственными глазами, что мой нож на месте!

Разумеется, я тут же поднялся, и мы направились к выходу, вернулись во внутренний двор крепости, и здесь Паскаль толкнул высокую деревянную дверь, жестом предлагая мне не отставать от него. Не делая малейшей паузы, мы прошли темный коридор, взбежали по широкой деревянной лестнице и наконец очутились в просторной гостиной. Здесь было тихо, даже слегка прохладно, и во всем царил дух бедности: высокие окна за выцветшими занавесками, самый минимум мебели: массивные потертые кресла, книжные полки от пола до потолка и пестрые, самые простые паласы, небрежно брошенные там и тут на пол.

В самом центре гостиной красовался камин, который явно давно никто не использовал по назначению. На каминной полке, равно как и на стене над камином, красовались всевозможные кинжалы, маски, статуэтки – все то, что Паскаль небрежно назвал «африканскими побрякушками». Как только мы очутились в гостиной, первым делом он подлетел именно сюда и с величайшим облегчением выдохнул, обернувшись ко мне с широкой улыбкой.

– Слава богу! Все на месте. Смотрите сами: вот мой ритуальный кинжал! Как видите, он абсолютно чист, без малейших следов крови…

Кинжал лежал в самом центре каминной полки. С первого взгляда я поверил, что оба парня были убиты точно такой же штучкой – именно такое, спиралью выточенное убийственное жало могло оставить рваную кровоточащую рану, украсившую спину сначала Нгала, а сегодня утром – бедняги Моши.

– Говорите, вы купили этот нож в Аруше?

Я внимательно осмотрел любезно протянутый мне кинжал, тут же вернув его хозяину. Паскаль в ответ кивнул.

– На рынке у Часовой башни. В этом я ничуть не отличаюсь от рядового туриста, хоть и живу здесь уже второй десяток лет: при первой же возможности спешу на рынок и покупаю полюбившийся сувенир. Как видите, у меня уже вполне приличная коллекция.

Коллекция действительно была богатая, и, как отметил сам хозяин, она полностью состояла из рядовых, относительно дешевых сувениров без единого изделия серьезного уровня того же Джимми Нгума. Я как можно более деликатнее попытался уточнить этот момент.

– Вы сказали «при первой же возможности». – Я отвел взгляд в сторону, заметив, как круглое лицо Паскаля в одно мгновение вспыхнуло, став ярко-розовым. – Вы имели в виду, что…

– Все просто, мой милый Ален, – непривычно резко прозвучал его голос, и он сам, почувствовав неловкость, вздохнул, чуть сбавив тон. – Мы люди небогатые, живем скромно, сами видите – мебель старенькая, давно пора все тут обновить… Но туристов к нам не зазовешь, все они предпочитают сафари, останавливаясь на одну-две ночи в кемпингах туристических компаний.

Он перевел дух и вновь широко улыбнулся, хотя теперь уже тоскливая нотка мне виделась и в его улыбке, и в глазах.

– Но мы люди простые, нам много не надо. Иногда, в сезон, и у нас останавливаются туристы, которые щедро оплачивают проживание в нашем мини-«Ношателе», – тут он подмигнул мне и последнюю фразу проговорил загадочным полушепотом: – И вот тогда я делаю себе маленький подарок: отправляюсь за очередной поделкой на рынок у Часовой башни…

Глава 21

Домашние дрязги

Возвращаясь на ферму, я еще раз прошелся по кофейной плантации, неожиданно обнаружив крошечный деревянный домик в самом дальнем его конце, нечто в духе древней сторожки. Домик был практически пуст, шагнув внутрь, я обнаружил лишь пыльный диванчик, на котором невинно стояла металлическая банка из-под местных консервированных ананасов, переполненная свеженькими окурками сигарет «Кент».

Я тщательно осмотрел всю сторожку, но больше ничего интересного не обнаружил. Тем не менее было совершенно очевидно: именно сюда нынешней ночью, оставив машину неподалеку, в зеленых зарослях, Моша принес Черную Мари и стал ждать таинственного покупателя, нервно смоля одну сигарету за другой. Затем, по всей видимости, он вышел на кофейную плантацию, где что-то или кто-то его напугал; парень побежал по рядкам, петляя среди деревьев, пока неподалеку от здания фермы Томми его не настиг жестокий удар крученого кинжала.

Я ничего не стал трогать, вышел наружу и глубоко вздохнул. Беспечная танзанийская полиция! Выходит, они не взяли на себя труд осмотреть всю плантацию, попытаться обнаружить, где мог прятаться Моша, прежде чем его убили…

Я достал свой телефон и первым делом позвонил маме, уточнив номер комиссара Мбове, которому тут же перезвонил, сообщив о своей неожиданной находке. Выслушав меня, комиссар по танзанийской традиции весело расхохотался, сообщив, что он только что отправил за автомобилем двух своих помощников, которые, погрузив его на автоперевозчик, заглянут и в сторожку. Под конец он поблагодарил меня за активное содействие полиции.

Признаться, меня немного удивило, что комиссар не намерен лично прибыть на место для подробного осмотра.

– Комиссар, неужели вы не хотите сами все осмотреть…

Он даже не дал мне договорить.

– Бросьте! Автомобиль я прекрасно осмотрю, как только его доставят к управлению, а в сторожке мне делать нечего – сомневаюсь, что после вас я там что-нибудь найду, кроме той самой баночки окурков.

– Вы могли бы взять окурки на экспертизу, чтобы…

– Пожалуйста, не учите меня, что делать! – почти взвизгнул Мбове. – У нас в Аруше каждый день то кражи, то драки и прочие преступления, полицейских катастрофически не хватает, а я буду гоняться за окурками и тщательно их исследовать! Ну, узнали мы, что Моша перед смертью сидел в той будке, что из этого? Это выведет нас на убийцу? Сомневаюсь. До свидания!

И он дал отбой.

Ослепительный шар солнца находился в зените. Жмурясь от его лучей, я вяло размышлял о своих дальнейших действиях. Ежу понятно: надо отправляться в город и попытаться встретиться с Джимми и его супругой, на сегодняшний день – главными подозреваемыми в смерти Моши. Но для начала мне следовало подкрепиться, потому как время шло к обеду и мой желудок, лишь раззадоренный печеньем Клебо, начинал тоскливо урчать.

Я решительно направился к дому, быстро обнаружив маму и Томми как раз в кухне: они давно были готовы начинать обед, ожидая лишь моего появления. Мы дружно уселись за стол и принялись за дивную трапезу – очередной кулинарный шедевр славного Томми.

Признаться, я по жизни худощавый парень, так что многие, бросив взгляд на мое тщедушное тело, думают, что у меня плохой аппетит. Между тем все с точностью до наоборот: на аппетит я не жалуюсь, люблю хорошую кухню, всегда плотно заправляюсь и время от времени балую себя различными деликатесами, при этом сохраняя чрезвычайную стройность. Как говорится, не в коня корм. Наверное, поэтому Томми с первого же дня моего приезда накладывал мне особенно щедрые порции, которые я без труда уминал.

И на этот раз, в считаные минуты заглотив тушеные овощи с сочными свиными сосисками собственного производства Томаса Шнайлера и выслушав его рассказ о секретах их приготовления, я под мамины хлопоты по части кофе с десертом рассказал об обнаружении сторожки с окурками Моши, о реакции на это известие комиссара, под конец сообщив свои планы на вечер: отправиться в Арушу, чтобы лично переговорить с Джимми и его супружницей по поводу всей этой истории с Черной Мари и его подручным «лунным» Мошей.

Вот тут моя добрая славная мама неожиданно встала на дыбы. Я еще не успел завершить фразу, как она резко развернулась от кофейного агрегата.

– Мой дорогой Алюшка, неужели мама тебе уже надоела?

Я едва не поперхнулся, с удивлением взглянув на ее решительный вид в классической позе руки в боки.

– Мама, о чем ты говоришь? Я так рад наконец-то тебя увидеть и обнять! Но ты сама видишь: мы вовлечены в довольно запутанное дело с двумя убийствами. И местная полиция, судя по всему, не особенно горит желанием отыскать убийцу…

– Зато ты, почище любой полиции, собираешься ночей не спать, забыть о родных и близких, чтобы отыскать виновных!

Эту фразу мама произнесла на русском языке. Бедняга Томас тут же засопел, поднялся и принялся убирать грязную посуду, отчаянно делая вид, что совершенно не слышит нашей русскоязычной перепалки на слегка повышенных тонах.

– Мама, я не понимаю, что тебя напрягает? Я ведь не маленький мальчик! Надеюсь, ты не рассчитывала, что все вечера мы будем сидеть в гостиной, вспоминая мое детство или вслух читая сказки?

– Ага, значит, по-твоему, проводить вечера с мамой можно, только читая вслух детские сказки! На остальное твоя мама просто не тянет.

– Мама, раз ты настаиваешь, я вернусь к вечеру, и мы посидим все вместе. Поэтому я прошу у тебя твой автомобиль – на время.

– Точно! А заодно и ключи от городской квартиры – на всякий пожарный.

Честно говоря, я не знал, что сказать. Действительно, я не видел маму сто лет и вот, едва приехав, собирался отбыть на вечер в город. Да, это был факт: я рассчитывал не только побеседовать со всеми людьми, так или иначе причастными к двум убийствам, но и встретиться с добрым старым другом Леней Куятэ и с ним на пару отправиться в стриптиз-клуб «Бурка», дабы самолично проверить версию о погибшей из-за любви к Нгала местной стриптизерше.

Тут мама сделала очередной резкий поворот: ее чуть дрогнувший голос прозвучал неожиданно, в очередной раз заставив меня напрячься.

– Я все понимаю, ты – взрослый парень и не обязан сидеть у маминой юбки по вечерам. – Она почти рухнула на стул напротив меня, стукнув кулачком по столу. – Но пойми: я за тебя волнуюсь! Это тебе не Европа, это – Черная Африка, где белому парню не так безопасно гулять одному, без сопровождения, да еще вечером! А ведь ты наверняка собираешься всю ночь резвиться в компании со своим приятелем по журфаку! Признайся, ведь так оно и есть?

Пришлось неопределенно пожать плечами. Мама шумно вздохнула.

– Понимаю, отправляться на ночь глядя в город с мамой для тебя, наверное, смешно. Хорошо, тогда возьми с собой Томаса. Томми!

Я не успел возразить, как она выкрикнула имя своего друга. Бедняга Томми, благополучно испарившийся из кухни, дабы мы без свидетелей, на русском и по-русски выяснили отношения, незамедлительно явился по первому зову, немного испуганно улыбаясь и потирая руки.

– Да, дорогая? Полагаю, ты хотела предложить, чтобы мы также отправились в город немного погулять…

Мама сурово посмотрела на него.

– Нет, мой дорогой Томми, я предлагаю, чтобы в Арушу отправился ты – вместе с Аленом.

Тут с самым несчастным видом вздохнули мы с Томми – одновременно и едва ли не хором, что заставило маму нервно расхохотаться.

– Итак, из ваших охов следует вывод, что я – тиран и деспот, из-за которого два взрослых мужика готовы разрыдаться. – Она откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, переводя взгляд с меня на Томми и обратно. – Ну хорошо, живите как хотите, отправляйтесь куда угодно, только потом не жалуйтесь мне на… В общем, ни на что мне не жалуйтесь!

Тут она резко поднялась и буквально вылетела из кухни. Была бы здесь тяжеленная дверь – она бы непременно грохнула ею что есть сил.

Оставшись вдвоем, пару минут мы с Томасом сидели тихо, как мыши. Затем я осторожно кашлянул и посмотрел на товарища по несчастью.

– Томас, она вроде бы согласилась отпустить давно уже совершеннолетнего сына гульнуть в Арушу, но не оставила ни ключей от машины, ни ключей от дома…

Томас успокаивающе поднял обе руки.

– О, это ерунда. Я дам тебе ключи от моей машины – маленького славного «Опеля». А ключи свои от квартиры у меня тоже есть, я тебе их сейчас принесу. Поезжай быстрее, я знаю Марго: еще пара минут, и она поймет, что была не права. Вот тогда я выслушаю ее исповедь и угощу нашим домашним вином. Собирайся!

Сами понимаете: я собрался в считаные минуты, напоследок едва ли не чмокнув Томаса в знак благодарности.

Глава 22

Визит в «Бурку»

Клянусь, это самое удивительное и волнующее ощущение – когда все споры и ссоры благополучно завершаются, ты садишься за руль и катишь куда глаза глядят, кожей ощущая прелесть свободы.

Я ехал по вполне приличной дороге в город, надеясь быстро найти Джимми и поговорить с ним по душам, пригласив в какой-нибудь симпатичный ресторанчик. Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Едва я въехал в город, как заверещал мой сотовый. Я взглянул: разумеется, звонил Леня Куятэ, как и я, использующий роуминг по всему миру со своего московского номера.

– Ты где?

Что ж, Леню не меняла и Африка – ни «здрасте», ни «как дела?», сразу – в огонь и на передовую: «Ты где?» В подобных случаях моя любимая бабуля Варя всегда отвечала в рифму и ненормативной лексикой. Разумеется, я сдержался.

– Леня, я – в Африке. А ты?

– И я. Уточняю: я не просто в Африке, я в Аруше, на улице Пиндюк-Индюк – хрен его знает, как произносится ее танзанийское название. А ты все еще доишь коров на семейной ферме?

– Не дою, не обучен, дружище, – хмыкнул я. – Я собираю кофе в корзину. А ты хочешь мне помочь?

– Болван, я хочу, чтобы ты прилетел ко мне в Арушу, пил со мною всю ночь во всех злачных заведениях этого вполне приличного городишки, одновременно выслушивая исповедь влюбленного засранца!

Последнюю фразу Леня выкрикнул своим фирменным высоким фальцетом с визгливыми нотками. Все ясно и понятно: черная Маша родом из Московии довела черного Леню до умопомрачения. Я хмыкнул.

– Ты бы мог легко исповедаться кюре в католическом храме, прямо под статуей поддельной Черной Мари…

В ответ раздалась такая длинная тирада нецензурной исконно русской брани, что я поспешил успокоить старого приятеля.

– Все понял, пожалей мои уши, Куятэ! Говори, куда ехать…

Краткая инструкция, опять-таки с солидным слоем ненорматива при описании некой площади с труднопроизносимым названием, несколько минут дороги, и я наконец был на месте.

– …И все из-за тебя, маму твою, пиндюк ты недоделанный!

В словах бедняги Лени звучали искренние слезы, он смотрел на меня огромными черными глазами, полными тоски.

Я вздохнул.

– Что будем пить?

– Ага, подмазываешься, гаденыш! Думаешь залить свою вину горячительным?! Давай напьемся и устроим здесь бучу, мама-папа-ля-ля-ля! Только учти: так как ты белый, все добровольные зрители будут на моей стороне.

– Да успокойся ты наконец! Мы, конечно, не в России, но все-таки – вдруг кто-то из клиентов этого заведения понимает русские матюги?

– А мне плевать и…

Дело шло к ночи, и мы с Леней по моей личной инициативе сидели в том самом стриптиз-клубе «Бурка», где, по словам подруги Нгала, год назад он совратил одну из стриптизерш. По местным правилам, как любезно сообщил нам один из барменов клуба, стриптиз начинается ровно в полночь и ни минутой раньше, поэтому оставшиеся до шоу минуты мы просто сидели за одним из столиков, дули местное пивко, и я выслушивал плач Лени Куятэ.

Сами понимаете, я по части спиртного гораздо крепче Лени, а потому, если после второго бокала измерением в пол-литра я только начинал лениво улыбаться, то слабак Леня к этому времени уже качал головой и в своем плаче перешел на чистый мат, подчеркивая отдельные слова ударами кулака по столику.

Не буду переводить его трехэтажные реплики, скажу лишь, что все они касались жутковатого факта: как оказалось, сто лет назад, в годы нашего студенчества, в меня была безумно влюблена его черная Маша, а при нашей вчерашней неожиданной встрече в церкви ее любовь вдруг вновь проснулась, от чего страдать приходится, естественно и натурально, бедняге Лене.

После того как Леня в десятый раз повторил свой плач с активнейшим использованием ненормативной лексики, а я в сотый раз настоятельно посоветовал ему не материться, нам вдруг подмигнул толстый дядька в расхристанной рубахе, сидевший за соседним столиком.

– Привет, Россия, Москва, Челябинск! – выкрикнул он на вполне приличном русском и почти дословно повторил последнюю реплику Лени с его пожеланиями некой до жути неприличной маме.

Не знаю, возможно ли сказать, что чернокожий Леня покраснел, но, глядя на его ошарашенное лицо, я склонился к тому, что именно это и произошло. Во всяком случае, ему было очень даже неудобно; он широко улыбнулся соседу, сведущему в русском ненормативе, и на всякий пожарный заговорил со мной вполголоса, по мере возможности избегая классических матюгов.