Богиня кофейного рая Леман Валерия

Глава 29

Из пустого в порожнее

Время подходило к трем часам дня, солнце ярко светило в безоблачном синем небе, люди вокруг улыбались, точно нет на свете никого счастливее и удачливее их, а я стоял у дверей простецкого кафе и ничего не понимал в пестром и вычурном рисунке последних событий.

Помнится, в глубоком детстве, когда я проводил лето в деревне под Тамбовом у любимой бабули Вари, с ее легкой руки одним из моих любимейших занятий было складывание кубиков с фрагментами рисунка в одну яркую и красочную картинку.

– Посмотри, сколько кубиков, и на каждом – только маленький кусочек целого, – улыбалась баба Варя, раскладывая кубики на столе. – Красиво, но бестолково. А вот если ты поймешь, если сумеешь подобрать один кубик к другому, перед тобой откроется замечательная картинка. Смотри!

Ее ловкие пальцы подхватывали нужные кубики, подставляя один к другому, выкладывали следующие – третий, четвертый – и вот передо мной появлялась удивительная картинка: золотистый шарик солнца в голубом небе, в лучах которого на зеленой травке – симпатичный домик с бабулей и дедулей у входа. Я восторженно охал, а баба Варя негромко смеялась.

Вот и сейчас, когда из крохи-мальчишки я давно вырос во вполне взрослого парня, передо мной стояла примерно та же банальная задача: из разноцветных фрагментов сложить полную и ясную картину того, что происходило накануне Рождества в солнечной Африке.

Итак, на вечер 25 декабря в католическом храме Аруши было запланировано мероприятие под условным названием «Дары волхвов»: в роли волхвов – известный автор эбонитовых скульптур Джимми Нгума, его дар храму – очаровательная и, прямо скажем, недешевая статуэтка Черной Мари. Событие самолюбивый Джимми так разрекламировал, что о нем было известно буквально всем, включая комиссара полиции Мбове, отнюдь не фаната художественных выставок и презентаций.

Первые признаки катастрофы задуманного были едва ощутимы в те самые минуты, когда мы с мамой заглянули в студию Джимми. Сначала – та неподвижная черная фигура женщины в бурке в темном зале, что замерла перед самыми обыкновенными эбонитовыми фигурками, едва ли не сливаясь с ними. Почти тут же выяснилось, что многообещающий ученик Джимми по имени Моша куда-то убегал, даже не предупредив шефа, и появился почти одновременно с нами; стоит отметить, что выглядел он при этом несколько нервным. Или так мне кажется теперь, когда я в курсе событий, что последовали за всем этим?..

Проходит всего несколько минут: мы знакомимся, жмем руки, смеемся. Все достаточно банально, как вдруг появляется этот тип по имени Нгала. Его тощие длинные руки, растопыренные пальцы и выпученные глаза с неправдоподобно огромными белоснежными белками. Что он там бессвязно повторял?..

«…Я хотел… Я хотел… Помогите!.. Рука!..»

Наверняка у парня, как и у большинства людей, самых лютых безбожников, перед смертью вдруг словно открылись глаза – те самые глаза души, о которых говорил Акида. Безбожники начинают отчаянно призывать Господа, а наш Нгала кричал о каком-то знаке. «Рука» – в данном случае, скорее всего, имелась в виду рука Господня. Или же Нгала имел в виду нечто совершенно другое?..

Я потер лоб. Сколько раз можно вспоминать, пытаться понять? Из пустого в порожнее. Что-то простое и ясное постоянно ускользало у меня прямо из-под носа. «Рука!» – ведь что-то это мне напоминало, давало некую интересную ассоциацию. Но вот еще бы понять какую?..

…Сочельник, праздничная служба в храме, скандал с подменой Черной Мари, Джимми с трясущимися руками, выкрикивающий отчаянным голосом: «Но ведь это кража! Надо вызвать полицию!» В те минуты закручивалась большая буча! Даже по сдержанному признанию Аиды ее супруг почти всю ночь провел вне дома, а она металась по городу в поисках его. Что творилось в голове обманутого Джимми? И чем на самом деле занималась его жена?..

Я прогулялся до зеленой аллейки и уселся на скамейку, щурясь на солнышке.

Между тем все мы весело празднуем Рождество на ферме, а под утро на кофейной плантации обнаруживается новый труп – несчастного Моши, который, по всей видимости, и совершил дерзкую подмену Черной Мари. Поскольку нигде настоящая статуэтка до сих пор так и не выплыла, легко сделать вывод: убил Мошу тот, для кого парень совершил подмену и кражу. И почти тут же некто преподносит полиции готового «преступника» на блюдечке: в номере моего старинного приятеля Лени Куятэ обнаруживаются и орудие убийств, и костюм, в котором оба они были совершены. Налицо и причины, по которым Леня мог убить: Нгала – за то, что приставал к его девушке, Мошу – чтобы не платить ему за украденную Мадонну, которую небогатый Леня прилюдно пообещал преподнести в подарок своей девушке.

Но, черт возьми, версия с Леней настолько нелепа, все факты и улики настолько притянуты за уши, что глупо об этом думать. Между тем налицо два трупа, которые ставят перед нами простой вопрос: зачем убийце было убивать столь разных людей: Мошу, который совершил кражу, и бездельника Нгала, никаким боком во всем этом не замешанного?

Я едва не застонал в голос: и вновь из пустого в порожнее! Сколько можно задавать себе один и тот же вопрос без ответа: что может связывать смерть двоих столь разных людей? Кто?!

«Нгала, как глупая женщина, целыми днями только тем и занимался, что собирал сплетни да пересказывал их, добавляя собственные подробности…»

Эта реплика добродушного Томми внезапно всплыла в памяти, и я на мгновение замер. «Болтун Нгала», «бездельник Нгала» – именно так все его называли. А как же это выразился о смерти Нгала лебон Акида?

«…Нгала жизнью заплатил за свой длинный язык – парень всю жизнь болтал, не задумываясь о собственных словах…»

Господи, все так просто! Что, если в этом и есть смысл: Нгала каким-то боком пронюхал про сделку Моши с заказчиком, который, дабы сохранить инкогнито, нарядился в бурку. По собственной глупости Нгала тут же выдал то, что он в курсе сделки, и побежал докладывать об этом Джимми. Ну а таинственная бурка его опередила и встретила на месте, заставив умолкнуть навеки. Вот почему в глазах Моши при появлении Нгала было столько ужаса: сначала он испугался, что Нгала сейчас обо всем доложит, а потом – увидев жестокую рану – он, должно быть, испугался стать следующей жертвой.

Эта простая версия внезапно меня окрылила. Ведь, действительно, Моша, появившись в студии одновременно с нами, выглядел слегка запыхавшимся и словно испуганным! Стало быть, скорее всего, все так и было: разговор с клиентом в костюме бурки, вопли подслушавшего Нгала, стремительное возвращение в студию… Итак, кто же мог прятаться под буркой?

И тут же передо мной нарисовался еще один персонаж: красавица Аида. Она появилась спустя десять-пятнадцать минут после смерти Нгала; этого времени вполне достаточно для того, чтобы скинуть бурку и привести себя в порядок. Зато как она театрально зевала, усиленно создавая видимость, что все это время мирно спала наверху! Между тем именно она лучше всего подходит на роль убийцы в бурке: ей откровенно не нравилась затея мужа с дорогим подарком храму, у нее нет твердого алиби ни на время первого убийства, ни на рождественскую ночь, когда произошло второе. И заказчик имеется: в разговоре со мной у Аиды слетело с языка, что некий состоятельный бельгиец предлагал ей за Черную Мари кругленькую сумму…

…Бельгиец! Я хлопнул себя по лбу. Как в один момент все может удивительно свестись к единому целому! Страсть Нгала подслушивать чужие разговоры, Аида с ее «славным бельгийцем» и полковник Того из Брюсселя, непонятно для чего арендовавший комнату на ферме Томми и появившийся у нас лишь в ночь Рождества. Для чего же он заплатил кругленькую сумму за ненужную комнату? Быть может, для того, чтобы по завершении всей криминальной операции без лишних свидетелей получить свой ценный заказ – Черную Мари?..

В этот момент мои логические размышления внезапно прервал звон мобильника. Я взглянул на экран: звонила мама. Я ответил нарочито бодро и весело:

– Слушаю вас, дорогая мама!

В ответ мама выразительно хмыкнула.

– Заслуженный артист России! Поздравляю, мой дорогой, я уже в общем и целом в курсе вашей насыщенной ночной жизни. Стриптиз-клуб «Бурка»! Насколько я понимаю, туда вас привело следствие, ведь мы все обсуждали ту бурку в студии Джимми и трагическую историю любви Нгала…

Я вздохнул. Вот тут все женщины одинаковы: даже самые расчудесные из них, чуть что не по ним, будут пилить тебя, пока силы не иссякнут, нам, бедолагам, только и остается, что потупить глазки и смиренно ждать конца казни.

Пришлось и мне выслушать мамин монолог, наполненный самой едкой критикой. Высказавшись, она без пауз перешла собственно к делу.

– А теперь довожу до твоего сведения, что на ферму только что позвонил комиссар Мбове…

– Чтобы сообщить тебе о моих боевых царапинах? – не сдержал и я своего сарказма.

Мама хмыкнула.

– Чтобы любезно попросить меня перезвонить сыну и передать, что его с нетерпением ждут в полицейском управлении. Адрес, как я понимаю, тебе хорошо известен, так что смело отправляйся. Понятия не имею, что там у вас произошло и почему вдруг ты стал персоной грата, – передаю лишь то, о чем меня просили.

Стараясь выдерживать жизнеутверждающий тон, я заверил маму, что немедленно отправляюсь на помощь танзанийской полиции, после чего непременно отзвонюсь ей. В ответ мама наконец-то рассмеялась.

– Ну ты все-таки великий лицедей! – почти нормальным голосом произнесла она. – Это надо же – прорываться к девицам ночного клуба за кулисы и в итоге загреметь в полицию! Ты меня не перестаешь удивлять.

– Ну, мама, ты же знаешь: в реальности все не так роскошно, как в докладе полицейских, – с деланым равнодушием протянул я. – И по поводу методов следствия они здесь имеют слабое представление или попросту им в лом заниматься скучной рутиной: проверять-перепроверять факты, беседовать с каждым вторым…

– А вот тебе скучная рутина отнюдь не в лом, особенно в стриптиз-клубе, – усмехнулась мама.

– Отнюдь, – поддакнул я.

Мы еще в течение пары минут обсудили мои планы на грядущие вечер и ночь, сошлись на том, что мне лучше будет вернуться на ферму, и на этом расстались.

Дав отбой, я огляделся с видом победителя: как хотите, но после весьма пренебрежительного отношения к моей особе теперь комиссар самолично пытался меня разыскать через мою маму. Мелочь, а приятно!

Глава 30

Размышления вслух

На этот раз комиссар встречал меня у дверей управления: стоял, заложив руки за спину, жмурился на солнышко своими черными круглыми глазками. Видеть комиссара Мбове без уже привычных черных очков вполлица было чем-то необычным и потрясающим, оттого я остановился, озадаченно прищурившись.

– Приветствую вас, комиссар. Что случилось? Солнышко вроде бы светит так же ярко, а вы без черных очков?

В ответ он лишь широко улыбнулся и махнул рукой.

– Забыл дома. Наверное, пора взглянуть на мир реальными глазами.

Эта фраза в очередной раз напомнила мне слова, которые совсем недавно произнес лебон Акида: «Когда откроются глаза души…» Впрочем, я не стал забивать голову комиссара шаманскими штучками и попросту поинтересовался, что он хотел от меня услышать и где, потому как беседовать на пороге казалось не слишком серьезным.

В ответ комиссар вновь широко, по-танзанийски улыбнулся и сделал широкий жест в направлении улицы.

– Приглашаю вас прогуляться, мистер Петрухин. Сами все увидите, услышите и, может быть, выскажете какое-нибудь интересное мнение.

Что ж, я был не против славной прогулки по солнечным улочкам африканского декабря. Мы с комиссаром неторопливо, в традиционном режиме поле-поле, прошли от управления к проспекту, свернули на одну из боковых улочек и, пройдя несколько сот метров, попали в тот самый богемный район, где еще совсем недавно мама знакомила меня с духом города Аруша.

– Знаете, у нас довольно спокойная жизнь, – неторопливо говорил комиссар, улыбаясь направо и налево. – Конечно, криминала – сколько угодно, но все, как правило, достаточно просто: драки, кражи, даже если убивают кого-то, то просто в пьяной заварушке, так что долго искать убийцу не приходится. И вдруг эти два трупа – непонятно, как игра какого-то хитрющего типа…

– Комиссар, вы просто не любите читать детективы, – воспользовавшись паузой, заговорил я. – Между тем реальная жизнь порою преподносит нам головоломные истории, способные утереть нос любому криминальному чтиву. Давайте попытаемся вместе поразмышлять об этих двух убийствах.

Я загнул один палец.

– Во-первых, как известно, девяносто девять процентов всех преступлений совершается из-за денег.

Комиссар хмыкнул.

– И наши два трупа – результат денежных афер?

– Именно! Все знали, что Джимми собирается сделать широкий жест: подарить храму дорогую статуэтку, так называемую Черную Мари. И не всем это нравилось. Вот кто-то – пока назовем его Икс – и придумал: заменить Черную Мари дешевой подделкой, а настоящую продать богатому человеку за кругленькую сумму. Для этого Икс, надежно задрапировавшись в костюм бурки, встретился с Мошей и договорился обо всех деталях аферы, пообещав хорошо оплатить услугу. Моша – это тоже известно – был талантливым, ничуть не хуже Джимми, но у него не было денег, чтобы открыть собственную студию, создавать собственные шедевры. Наш Икс в бурке пообещал ему сумму, на которую вполне возможно осуществление мечты.

– А Нгала, который слонялся по рынку, случайно услышал, как Моша и Икс договаривались?

Комиссар даже подмигнул. Я несколько удивленно вздернул бровь.

– Вполне возможно, все это было именно на рынке. Болтун Нгала по собственной глупости сразу себя раскрыл вместо того, чтобы попытаться шантажировать заговорщиков после совершения кражи.

– Вы абсолютно правы, все так и было, – вздохнул комиссар, внезапно нахмурившись. – Дело в том, что буквально только что – с полчаса тому назад – в полицию пришел местный торговец и рассказал интересный эпизод, свидетелем которого был двадцать четвертого декабря, в день первого убийства. Он видел, как в стороне от всех о чем-то беседовали парень в черном – судя по описанию, Моша – и женщина в бурке. К ним незаметно, со спины, подкрался другой парень – разумеется, это был Нгала – и почти тут же принялся хохотать, выкрикивая бессмысленные, казалось бы, слова: «Сенсация! Ребята, вы готовите сенсацию! Интересно, а что скажет на это…» Он не успел договорить, потому что женщина в бурке схватила его за плечо. Нгала даже взвыл от боли, выпучив глаза. Почти тут же он вырвался и убежал. Ну а Моша и бурка тоже разбежались в разные стороны – по словам продавца, просто растворились в толпе.

Я просто остолбенел от услышанного – в самом буквальном смысле замер на месте, уставившись на широко ухмыльнувшегося комиссара.

– Да что вы говорите! Вот это действительно сенсация. И почему же ваш торговец явился только сейчас? Ведь после убийства Нгала вы должны были…

– Поле-поле, приятель! – перебил, похлопав меня по плечу, комиссар. – Мы все сделали, как надо: наш инспектор обошел едва ли не весь квартал, показывая фотографию Нгала и задавая вопросы. Просто нужный торговец уезжал на пару дней со своими сувенирами на побережье и вернулся лишь вчера. Вот и все.

Услышанный рассказ меня взволновал. Я словно бы наяву увидел весь эпизод, как кадр из фильма: пестрый рынок, полный экзотических фигурок, весело скалящихся людей в самых невероятных одеждах, а в отдалении – эта пара: женщина в бурке и Моша, оба в черном, оба молчаливые и мрачные; и длинный худой Нгала, вдруг запрыгавший вокруг них со своими глупыми выкриками. Бурка хватает его за плечо, заставив едва ли не взвыть от боли…

Рука! Так вот что имел в виду умирающий Нгала! Что же он увидел на той руке, что вцепилась ему в плечо? Быть может, обручальное кольцо Аиды – две соединенные половинки сердца?..

Я огляделся по сторонам и, завидев кафе, кивнул в его направлении комиссару:

– Послушайте, комиссар, у меня действительно есть чем с вами поделиться. Пойдемте посидим, поговорим…

В течение нескольких следующих часов мы с Мбове выпили несколько литров прохладного чая, азартно обсуждая все обстоятельства дела и возможный выход из ситуации. Для начала я подробнейшим образом рассказал о своей беседе с красавицей Аидой, обронившей фразу о «славном бельгийце», обещавшем ей хорошую плату за Черную Мари. Затем я плавно перешел к полковнику Того из Брюсселя, о котором как-то уже докладывал комиссару.

– Только представьте себе: у этого богача – целая сеть экзотических магазинчиков по всей Европе, круглый счет в банке! Он элементарно оплатил комнату на ферме, ни разу в ней не переночевав, и при всем при этом появился как раз в ту самую ночь, когда был убит Моша, а Черная Мари бесследно пропала. Подумайте сами, комиссар: кто бы ни был реальный убийца, реальный заказчик, скорее всего, именно полковник Того из Брюсселя!

Комиссар не совсем уверенно кивнул.

– Этого полковника мне удалось выловить для допроса в самом дорогом отеле Аруши – «Континенталь», правда, выведать у него ничего не удалось. Парень словно спал на ходу, приоткроет свои заплывшие глазки: «Да», «Нет». Вот и все его ответы! Как я понял из нашей беседы, наснимав пляски на ферме, полковник соснул пару часов, а на рассвете по своей давней привычке встал и отправился в город – завтракать, принимать душ и переодеваться во все свежее.

Я словно заново родился: наконец-то вся история проясняется, а все вопросы, словно сами собой, находят ответы. В тот момент для меня было совершенно ясно, что убийца Нгала и Моши – Аида. Супруга Джимми – на редкость хитрая особа, она вполне могла придумать эту штуку с буркой! Если Нгала и узнал ее по руке, то он уже ничего не скажет: Аида поспешила короткой улочкой и ждала его в полутемном зале студии, где мы ее и увидели вместе с мамой. Впрочем, рассказывать эту версию убийцы в настоящий момент комиссару не имело смысла: ведь он был свято уверен в виновности Лени Куятэ. Ничего, время все расставит по своим местам, в том числе и настоящих убийц.

– Вы видите, комиссар, как все сходится? «Славный бельгиец» Аиды! Готов поспорить на что угодно: это и есть наш полковник, который за хорошие деньги продает по всей Европе самые дешевые африканские поделки. Представьте, как выгодно он мог бы продать реально дорогую вещь!

– Представляю, – кивнул комиссар, помешивая ложечкой в бокале. – Но не представляю, как все это можно доказать, если, конечно, допустить, что вы абсолютно правы. Полковник ведь ни за что не признается, что заказал Черную Мари…

– Никто не знает, что будет завтра, – покачал я головой. – На вашем месте я бы организовал аккуратную слежку за полковником. Он еще здесь, в Аруше, его вещи так и лежат на ферме – вполне возможно, по какой-либо причине Черная Мари пока еще не перешла к нему в руки. Приглядите за ним: что он делает, чем занимается, с кем встречается. Он должен подготовить кругленькую сумму денег для оплаты статуэтки, назначить встречу – вполне возможно, для этого он выберет какое-нибудь тихое место. Где? Как бы то ни было, а буквально на днях сделка должна состояться.

– Если Черная Мари предназначена именно для него! – многозначительно поднял палец комиссар.

– Но других вариантов ведь нет? – пожал я плечами. – Подумайте сами, стоит ли терять время?..

Мы с комиссаром расплатились за чай и вышли из кафе. Настало время принимать конкретные меры, и я очень надеялся, что комиссар послушает моего совета – начнет слежку за полковником.

Прощаясь, мы душевно пожали друг другу руки. И тут я вспомнил то, с чего, собственно, и хотел начать наш разговор. Я хлопнул себя по лбу.

– О черт! Комиссар, а что же вы молчите про моего приятеля Леню Куятэ? Вы провели допрос? Что он сказал? Вы были на все сто уверены в его вине, и вдруг – эта прогулка, вопросы, рассуждения… Что же случилось?

Комиссар неожиданно рассмеялся, да так весело и заразительно, что даже утер слезу, выступившую от смеха.

– Извините, мистер Петрухин, но это действительно так смешно! Сегодня утром, после показаний торговца с рынка, я вызвал для допроса Куятэ. Я был уверен, что теперь уж парень точно во всем сознается. Начал в красках рассказывать ему сценку на рынке, давая понять, что незнакомцем в бурке был он… И тут Куятэ потребовал, чтобы мы принесли те самые бурку и абаю, что лежали у него под кроватью. Как только вещи принесли, он без лишних слова напялил на себя все это облачение.

Пару минут комиссар хохотал от души, хлопая себя по коленкам, затем усилием воли заставил себя продолжить рассказ.

– Видели бы вы, как смешно он смотрелся! Руки высовывались из рукавов накидки почти до локтя, подол юбки доходил до колен… Он был как пугало! Встал перед нами, победно развел руки: «Ну, как вам я? Думаю, если бы я в таком виде бежал за Мошей, он хохотал бы до слез, а не кричал от ужаса!» Черт возьми, я с ним был согласен.

Каюсь, я расплылся в глупейшей улыбке, попытавшись представить себе почти двухметрового Леню в костюме, который впору был разве что Аиде ростом в метр шестьдесят. Вот так вот – мы строим сложнейшие теории преступлений и ошибаемся в банальной мелочи: любой костюм можно просто примерить.

– Вашего приятеля мы отпустили час назад, – добавил комиссар, пожимая мне на прощание руку. – Так что можете отметить его освобождение где-нибудь в городе. Только прошу не повторять ваш визит в ночной клуб «Бурка».

И он хитро мне подмигнул.

Глава 31

Убийство в Серенгети

Итак, я подкинул идею и работку местной полиции, мой добрый старый приятель Леня Куятэ вкушал блаженную свободу, а я, постояв пару минут, блаженно щурясь на солнышке, неторопливо поплелся к своей машине. Честно говоря, я понятия не имел, куда направиться и чем себя занять, и тут, как всегда, на помощь мне пришла мама: ее звонок был как спасательный круг.

– Дорогой, ты где?

С первых же слов в ее голосе прозвучало такое напряжение, что я немного испугался: когда мама говорит таким голосом, это значит, что-то случилось.

– Я в Аруше…

– Ясно, что не в Рязани, – резко перебила меня она. – Я интересуюсь, где конкретно в Аруше ты находишься?

– У полицейского управления, где мы с тобой давали показания.

– Хорошо. Стой на месте, сейчас я подъеду.

Тут же в трубке зазвучали короткие гудки. Как хотите, но подобные звонки всегда выбивают меня из колеи: в голову приходят самые жуткие идеи по поводу того, что могло случиться, одна ужаснее другой, и я едва ли не начинаю молиться, чтобы как можно скорее все разъяснилось.

Мама не заставила себя ждать. Пара минут – и ее джип лихо притормозил рядом со мной, а она скомандовала:

– Садись!

– Но у меня здесь автомобиль Томми…

– Заберешь его чуть позже. Садись!

Пришлось подчиниться. Мама рулила, сосредоточенно глядя на дорогу перед собой.

– У нас в Серенгети проблема: убиты еще две слонихи. Знать бы, кто это делает, прибила бы собственными руками! Двоих слонят сегодня утром обнаружили рядом с трупами мам. Нужна твоя помощь: большинство волонтеров разъехались на рождественские каникулы, этим и воспользовались убийцы. Ты поможешь нам отбуксировать трупы к могильнику.

В этом – вся мама. Добрая, внимательная, деликатная, она резко меняется в ситуации ЧП. Полагаю, именно из-за этого у них не сложился альянс с отцом, который сам предпочитает диктовать собственные условия и правила.

Я откашлялся.

– Мама, ты же знаешь, как я отношусь к «Гринпис» и прочим вопросам дикой природы: не могу видеть фотографии убитых животных, никогда не участвую в акциях. Ведь этим я не спасу всех…

– От тебя не требуется никого спасать, я прошу просто помочь отбуксировать трупы убитых животных к могильнику. Ведь это не так трудно. После этого мы с тобой пообедаем где-нибудь в городе.

Под конец фразы ее голос чуть потеплел, и мама даже попыталась мне улыбнуться. Остаток пути мы проделали в молчании.

Я уже говорил, что не люблю дикую природу, никогда не был поклонником сафари, всех этих восторгов по поводу табунов каких-нибудь дивных буйволов, антилоп гну, мигрирующих с востока на запад, или лохматых львов, запросто разгуливающих у вас под носом по зеленой травке. Но когда мы с мамой въехали на территорию Серенгети, передо мной вдруг открылся огромный чудесный мир, и я перевел дух, едва не задохнувшись от волнения.

Представьте себе саванну с причудливыми кронами баобабов, с высокой изумрудной травой, с пестрыми стаями птиц, вдруг шумно взмывающих в небо, со стадами зебр, лениво жующих траву, помахивая хвостами. Все пространство этого мира было наполнено множеством звуков: птичий гвалт, шелест множества крыльев и травы, чье-то отдаленное улюлюканье и рычание. Кажется, здесь дышала сама земля, благословляя всех своих обитателей.

Мы неторопливо ехали по этому царству первозданного духа – духа простоты чувств без интриг и лживости, искусственных ценностей и показной бравады, духа силы, природы, самой истины. В какой-то момент я почувствовал, что понимаю маму, что и сам очарован дикой Африкой… И тут же все изменилось.

Мы проехали Серенгети по диагонали и, вывернув из-за густых зарослей кустарника, оказались вдруг на просторной поляне, почти в самом центре которой темнела неподвижная туша слона. Возле нее что-то сосредоточенно обсуждали несколько человек в синей униформе, которые при виде мамы оживились. Один из них – седой негр под два метра ростом – подскочил к нам.

– Рита, одну слониху мы уже отбуксировали на могильник. Сейчас вернется машина, и надо будет погрузить вторую слониху. Сама видишь – бивни грубо спилены. Неужели опять начинается новая бойня?

Мама нахмурилась.

– Надеюсь, что нет. А слонята?

– Их уже отвезли в нашу миссию, с ними девочки – Палма и Руна. Тут все в порядке, главное, убрать эту тушу.

Мама повернулась ко мне:

– Ален, это мой коллега Питер Свамби. Питер – этой мой сын Ален. Он нам поможет. Правильно я говорю, Ален?..

Сами понимаете, я помог. Не буду описывать грустные подробности: это тяжкое во всех смыслах дело растянулось едва ли не до самого вечера, вымотав меня на все сто. Когда мы с мамой возвращались в Арушу, мне хотелось выть от отчаяния: нет, ну откуда берутся особи, способные убить живое существо и при этом называющие себя словом «человек»?

И вновь почти весь путь до города мы проделали в молчании. Я любовался падающим за горизонт шаром солнца, стараясь выкинуть из головы печальные кадры транспортировки трупа слонихи на могильник, припоминая свое трогательное знакомство с двумя слониками-сиротами, которых мы под финиш навестили. Мама – думаю, она размышляла в том же плане, что и я, – то хмурилась, то вдруг печально улыбалась.

Когда мы въехали в Арушу, весь город был заполнен разноцветными огнями, отовсюду доносилась самая разнообразная музыка, автомобильные гудки и сирены – это был совсем другой мир, и я усмехнулся: с возвращением! «Ужасный век, ужасные сердца!»

Мама по собственному почину припарковалась перед сияющим рекламой ресторанчиком «Танзания» и развернулась ко мне.

– Довожу до твоего сведения, что этот ресторан – часть истории моей жизни: здесь я познакомилась с Томми. Это был розовощекий, постоянно смущающийся мужчина в пестрой рубашке, который, спотыкаясь, подошел к моему столику и без точек и запятых сообщил, что я – самая прекрасная женщина на свете, он смиренно просит разрешения угостить меня обедом. В тот вечер я точно так же, как и сегодня, приехала сюда после обнаружения трупа слонихи – мой первый печальный опыт в Серенгети. Я и решила посидеть в приличном ресторане, выпить чего-нибудь, чтобы из памяти ушли кошмарные картинки. А тут на тебе – гарный мужичок набивается в компанию. Я разрешила ему ко мне присесть и тут же рассказала все, чему только что стала свидетелем. Вот с тех пор мы с Томми вместе. Ну что, идем?

Разумеется, я был обеими руками за, потому как давно умирал от голода.

Глава 32

Мир тесен

Все было очень мило: мы с мамой сидели в уютном зале с приглушенным светом и легкой, ненавязчивой музыкой, под которую хотелось мечтать о чем-то дивном и прекрасном – ну, допустим, о том, чтобы и я, подобно маме, встретил здесь, сейчас и немедленно, свою вторую половинку, с которой мы зажили бы душа в душу, от всего сердца желая счастья всяким там Соням Дижон, малюющим свои картины и страдающим от перманентного одиночества.

При выборе главного блюда в меню я, разумеется, советовался с мамой, в конце концов выбрав тушеного кролика в кокосовом молоке, пару фруктовых салатиков и белое вино под торт из маракуйи. Сразу скажу, все блюда ушли у нас на ура; проглотив все до последней крошки, я ощутил почти немыслимое блаженство, откинувшись на спинку кресла и улыбаясь счастливой улыбкой.

– Как ты себя ощущаешь? – с улыбкой поинтересовалась мама, отпивая вина.

– На седьмом небе! – Я улыбнулся в ответ. – Ты знаешь, я очень хорошо тебя понимаю: у меня сегодня тоже был первый печальный опыт «знакомства» с местным браконьерством, и я больше всего хотел заглушить все это чем-то приятным.

– Заглушил?

В ответ на мамин суховато прозвучавший вопрос я только усмехнулся:

– Нет. Но жить стало гораздо легче. Я даже хотел бы обсудить с тобою эту ужасную проблему. Ты работаешь в Серенгети не первый год, не раз со всем этим сталкивалась. А вы когда-нибудь ловили убийц за руку?

Мама неторопливо кивнула:

– Ловили. Но что толку! Все это – бедные, если не нищие масаи, добывающие себе копейку. Главные убийцы – благополучные и приличные европейцы, богачи, которые делают заказ, оплачивают его и наживаются на бивнях. Вот кого бы призвать к ответу, поймав за руку!

Я поднял свой бокал:

– Давай выпьем за это: за то, чтобы поймать за руку настоящего убийцу этих слонов. За удачу!

Мы чокнулись.

– За удачу!

Тут же музыка сменилась: зазвучала мамина любимая песня в исполнении Джо Дассена «Индейское лето», и я поспешил пригласить ее на танец.

– Вы танцуете?

Поднимаясь, она кокетливо улыбнулась.

– Не только танцую, но и пою.

Музыка плыла, как дивная река в пластах времен, и мы с мамой вполне вписывались в общее течение, неторопливо, круг за кругом, двигаясь по просторному залу, наблюдая за соседними танцующими парами и за людьми, беседующими, вкушающими яства за другими столиками, шепотом повторяя вслед за Дассеном сентиментальные слова, так волнующие душу.

В какой-то момент мужчины за одним из столиков показались мне смутно знакомыми, но я решил не зацикливаться на этом – сегодня у меня удивительный день, когда я почти раскрыл тайну двух убийств и помог маме в ее благородном деле.

В свою очередь, оказавшись лицом к тому самому столику, мама неожиданно озвучила мой так и не прозвучавший вопрос.

– Смотри-ка – мир тесен! Я полагала, в настоящий момент мы с тобой – единственные бледнолицые в зале, ан нет. Если не ошибаюсь, вон за тем столиком сидит наш сосед Паскаль Клебо – один, без жены, да еще с другим незнакомым мне бледнолицым. А я была уверена, что наш бедняжка Паскаль не имеет средств для посещения подобных ресторанов…

Ее слова отчего-то кольнули меня. Я оглянулся. Паскаль Клебо сидел к нам в профиль, а потому не успел нас заметить. Другой парень за столиком, прямо напротив него, мне, в отличие от мамы, был знаком: красавчик Рольф, богатей с собственным особняком в Каире, путешествующий по миру с целью пополнения своей коллекции редкостей. И ведь его резиденция находилась на родине Паскаля – в Швейцарии…

В одно мгновение передо мной открылась вся картина: Рольф, накануне события под условным названием «Дары волхвов» прилетевший в Арушу под видом встречи тети и дяди; Паскаль, также присутствовавший в храме на сенсационной службе, живущий едва ли не в нищете рядом с фермой, где и был убит Моша. Паскаль тоже собирает местные поделки, только недорогие. Ему перманентно не хватает денег. И, задумай он подобную аферу с подменой Черной Мари, для ведения переговоров с Мошей, дабы остаться инкогнито, уж он-то точно выбрал бы себе костюм бурки: все наглухо закрыто, не видны голубые глаза и белая кожа; при этом стоит отметить: костюм, коротковатый для Лени, невысокому крепышу Паскалю – впору и по фигуре.

«…Я хотел… Я хотел… Помогите!.. Рука…»

Ну конечно – рука! Я едва не застонал, внезапно вспомнив, что именно мимолетно озадачило меня, когда мы пили кофе на террасе в отеле Паскаля: был момент, когда я заметил, что у него что-то не то с правой рукой. Осторожно, стараясь не выдать себя, я присмотрелся: на правой руке Паскаля не хватало двух средних пальцев – врожденный недостаток.

А блестящий богач Рольф – ведь это он первым сообщил о намечающейся акции в церкви, между делом отметив, что и он был бы не прочь заполучить Черную Мари в свою коллекцию.

«…Признаться, я и сам был бы рад приобрести Черную Мари за любые деньги, но…»

И Рольф, и Паскаль присутствовали на службе, при этом Паскаль лично подскочил к кюре, дабы убедиться, что подмена прошла удачно. После этого он с явным облегчением предложил начинать службу.

«…Предлагаю продолжить службу: скоро зажгутся первые звезды!..»

Все удивительным образом складывалось одно к одному, рисуя простую картинку преступления. В одно мгновение сделав открытие, я едва не замер на месте столбом, но тут же постарался взять себя в руки и старательно повел в танце, ретируясь подальше от приметной пары за столом. Мама лишь удивленно на меня взглянула, тут же поняла, что я только что сделал некое открытие, ответив на вопросы, до сих пор остававшиеся без ответов, и промолчала. Лишь когда мы оба вновь уселись за свой столик, она с таинственной полуулыбкой чуть наклонилась ко мне.

– Полагаю, в настоящий момент вам совершенно точно известно, кто убил бездельника Нгала и несчастного Мошу?

Я молча улыбнулся, кивнул и принялся названивать комиссару Мбове.

Глава 33

Знакомство с Черной Мари

Я застал комиссара в самый разгар операции: в момент моего звонка он как раз лихо арестовывал полковника Того.

– Мистер Петрухин, наверное, наш лебон Акида научил вас видеть на расстоянии! – услышал я веселый голос до чертиков возбужденного комиссара. – Мы арестовали полковника Того. Представьте себе: сначала мы нигде не могли его отыскать и в конце концов установили наблюдение перед отелем. И вот буквально пять минут назад вдруг подлетает полковник на своем джипе, поднимается в номер и звонит метрдотелю с просьбой предоставить счет – он покидает Арушу. Тут мы по-быстрому проверили его джип… Понимаю, это не совсем по правилам, мы должны были делать обыск в его присутствии, но…

Восторженная тирада комиссара совершенно сбила меня с толку. Черт возьми, если они арестовал полковника, значит, я ошибся по поводу Паскаля Клебо? Но Рольф… И это рандеву в роскошном ресторане: что здесь могут обсуждать богатый и бедный? Господи, неужели я в чем-то ошибся и статуэтку заказал именно полковник? Почему же я при первом же взгляде на двух швейцарцев за отдаленным столиком был уверен в их вине на все сто?..

– Послушайте, комиссар, вы меня просто убиваете! Честно говоря, я был уверен, что ошибся насчет полковника…

– Вы не ошиблись, мистер Петрухин, вы лишь немного промахнулись, но все равно попали в цель! – Комиссар даже взвизгнул от восторга. – Дело в том, что в джипе полковника мы обнаружили две пары бивней – уверен, бивней тех самых слонов, что сегодня были убиты в Серенгети, ваша мама должна быть в курсе. Нам впервые так повезло: мы арестовали прямого заказчика этой бойни, и теперь он предстанет перед судом. Заплатит по полной, будьте уверены! Пока он молчит и требует вызвать своего адвоката из Брюсселя, но я уверен: адвокат ему не поможет, он взят с поличным: бивни, только что спиленные у убитых слонов, в его автомобиле!

Мама напряженно смотрела на меня, словно почуяв важные вести. Я сделал жест, призывая ее немного обождать, и рассказал комиссару о своем новом открытии.

– Комиссар, теперь слушайте меня: срочно подъезжайте с ордером на обыск к ресторану «Танзания», знаете такой?

– Конечно, знаю. – Его голос мгновенно изменился, став чуть напряженным. – Что там вам еще удалось прознать?

– Комиссар, тут все решают минуты. Вы далеко от ресторана?

– В двух шагах – я в управлении.

– Берите ордер на обыск автомобиля Паскаля Клебо и летите сюда. Посмотрите, какой транспорт зарегистрирован на его имя, и точно так же, как осмотрели машину полковника, первым делом досмотрите автомобиль Паскаля – он припаркован где-то у ресторана. Жду вас на месте!

– Лечу!

С этими словами комиссар дал отбой. Я положил свой телефон на столик и взглянул на маму. Она с улыбкой смотрела на меня.

– Чую, новости горячие. Рассказывай! Я вся внимание.

Тот вечер был из тех счастливых отрезков времени, когда час за часом пролетают незаметно, вечер падает в ночь, а ночь оборачивается утром, и ты вдруг с удивлением понимаешь, что на дворе – новый день, а значит, сутки прошли без сна.

– …Ну, здравствуй, Черная Мари!

Фраза сама собой вылетела у меня, как только комиссар открыл короб и осторожно извлек из него удивительную фигурку. С первого дня в Аруше я столько слышал про этот мини-шедевр Джимми Нгума, а вот увидеть вживую пришлось только теперь. Скажу сразу: в своих ожиданиях я ничуть не ошибся, и Черная Мари заслуживала всех комплиментов в ее адрес, которые мне приходилось слышать.

Тонкие линии, силуэт, весь словно стремящийся ввысь, – изящная черная Мадонна молилась, сведя ладони у груди, подняв к небесам свой лик с удлиненными, стремящимися к вискам синими сверкающими очами, с искорками бриллиантовых звезд, рисующими линию бровей и волну роскошных волос. Богиня Луны Олапа, или христианская Дева Мария, – то была Ее Величество Женщина; а согласитесь, в каждой женщине течет кровь богинь.

Арест Паскаля Клебо прошел без сучка без задоринки. Поначалу, правда, мне пришлось слегка понервничать. Пока мы с мамой сидели за столиком, ожидая сигнала комиссара, я излагал ей свою версию двух убийств, одновременно бросая взгляды в сторону столика Паскаля и Рольфа и ощущая едва ли не панику при мысли о том, что еще какая-нибудь пара минут, и ребята встанут, выйдут к своим тачкам, где совершат обмен товара на деньги, и бесследно исчезнут из поля зрения правоохранительных органов Танзании. Вот почему я сидел как на иголках, отчаянно молясь, чтобы комиссар Мбове прибыл поскорее и все успел осмотреть без лишних свидетелей. Имея дело с Рольфом и исполнителем его заказа Паскалем, мне хотелось бы знать наверняка, что обыск машины пройдет так, как надо.

Я довел свой рассказ до конца, и теперь к моей нервотрепке присоединилась мама, постукивая пальчиками по столу, глядя на часы и то и дело повторяя одну и ту же фразу: «Ну где же эта полиция?»

Все завершилось благополучно: в определенный момент зазвенел мой мобильник и вибрирующий от радостного волнения голос комиссара произнес одно слово: «Есть!» Я кивнул маме, и мы с ней одновременно перевели дух. Между тем комиссар после короткой паузы продиктовал мне свои ЦУ:

– Итак, мы здесь, у машины Клебо – ждем появления объекта. Наблюдайте за известными вам людьми, и как только они соберутся выходить…

В этот момент, словно следуя полицейской инструкции, наши подопечные действительно поднялись, любезно пожали друг другу руки и, непринужденно болтая, направились к выходу. Мы с мамой к тому времени давным-давно расплатились за свой ужин, а потому немедленно последовали за ними. Последние шаги мы делали, едва ли не дыша им в спины.

Но парни ничего не замечали – они шли, обсуждая грядущие скачки в Кейптауне, на которые великолепный Рольф выставлял своих питомцев – жеребцов лучших аравийских кровей. Каково же было их изумление, когда на ярко освещенной фонарями парковке они наткнулись на полицейских, мрачно замерших рядом с их автомобилями.

Все было, как в захватывающем боевике с ведущими звездами Голливуда в главных ролях. Не произнеся ни слова, комиссар молча распахнул заднюю дверцу пикапа Клебо и не без торжественности достал дивный короб, из которого его помощник извлек Черную Мари, таинственно блеснувшую в свете фар алмазной голубизной глаз.

Клебо издал нечто похожее на стон и развернулся было, чтобы бежать куда глаза глядят, но наткнулся на меня. Я принял его в свои объятия, вежливо обхватив за плечи и развернув назад:

– Спокойно, мсье. Все, что вы сейчас скажете, может быть использовано против вас, не забывайте! Ваша карта бита.

В тот же момент бедняга неожиданно, в голос разрыдался. Пока его усаживали в полицейский автомобиль, богач Рольф «потрясенно» покачал головой и с недоуменной улыбкой развернулся к комиссару.

– Какой ужас! Если бы я знал, что ужинаю с преступником! Вы хотите сказать, что ту скандальную подмену дара католическому храму совершил именно мой приятель Паскаль? Невероятно!

Комиссар внимательно разглядывал безупречное лицо парня.

– Хотите сказать, что вы здесь совершенно ни при чем? Что Паскаль Клебо совершил подмену не по вашему заказу?

Безупречный Рольф изумленно всплеснул руками.

– Ну что вы! Я – законопослушный гражданин Швейцарии. Бедняга Паскаль тоже родом из Швейцарии, сегодня мы случайно встретились, решили вместе поужинать. Разумеется, я здесь ни при чем! А сейчас – извиняюсь, мне пора – меня ждет мой самолет: давно пора лететь в Каир.

– Боюсь, мы не можем вас сейчас отпустить до выяснения и уточнения всех обстоятельств данного дела, – наклонил голову комиссар, но Рольф прервал его с пренебрежительной усмешкой:

– Боюсь, комиссар, у вас просто нет выбора; в конце концов, я ведь просто могу прямо сейчас позвонить министру правоохранительных органов Танзании – пару раз он был у меня в гостях, в Каире… Я здесь ни при чем, понимаете? Абсолютно ни при чем. Прощайте!