Письмо из Италии (сборник) Владмели Владимир

– Никто этого не знает.

– Никто не знает, а он знает.

– Почему?

– Потому что он потомок Иисуса Христа.

– Ну, тогда я потомок Понтия Пилата.

– Зря вы так шутите, молодой человек, – сказал Рене, внимательно глядя на Илью.

– Хорошо, молодой человек, больше не буду, – ответил Илья.

Рене было далеко за 70 и обращение «молодой человек» прозвучало как плохо скрытая насмешка.

– Рене преподаёт историю религии в Кембриджском университете, – поспешил вмешаться Стив, – он является представителем очень древнего французского рода, который, по мнению некоторых специалистов, действительно ведёт своё начало от Марии Магдалины и Иисуса Христа.

– Интересно, – сказал Илья безразличным тоном.

– Ещё как интересно, – подхватил Стив, который за много лет педагогической практики привык делиться своими знаниями, будь то студенческая аудитория, коллеги-учёные или случайный попутчик в самолёте. – По своему происхождению дети Марии Магдалины вполне могли претендовать на иудейское царство, поэтому её и оклеветали, обвинив во всех смертных грехах. Апостолы завидовали ей и боялись, что после Иисуса она возглавит новую религию, ведь она была женой Христа и самым преданным его учеником. Именно ей он завещал продолжать своё дело. После его смерти она уехала во Францию и родила там дочь Сару. В V веке её потомки породнились с французскими королями, основав династию Меровингов и Рене является представителем этого рода. Существовало даже тайное общество «Приорат Сиона», которое хотело возвести потомков Христа на все важнейшие престолы Европы. Среди его членов были величайшие умы своего времени, а поскольку в то время нельзя было открыто сказать, что у Бога была жена и дети, Леонардо Да Винчи, который был членом «Приората», закодировал это в своих произведениях. Например, на картине «Тайная вечеря» справа от Иисуса он изобразил слугу, но если присмотреться внимательнее, то ясно, что это Мария Магдалина. У неё слишком мягкие черты лица, чересчур длинные волосы и небольшая, но чётко обрисованная женская грудь.

– Вы чувствуете в себе Божественную кровь? – спросил Илья у Рене.

– Я с ней родился, поэтому я ничего не чувствую.

– Есть способности, которые передаются генетически и вы должны ими обладать.

– Например?

– Ясновидение.

– Вас я вижу очень ясно, – усмехнулся Рене.

– А мою знакомую по имени Лиза? Вы можете сказать, где она сейчас?

– У вас есть её фото?

– Нет.

– А что-нибудь написанное её рукой?

– Нет.

– Вы её хорошо помните?

– Да.

– Думайте о ней, – сказал Рене. Затем он закрыл глаза, приложил правую руку ко лбу и начал неспеша покачиваться на стуле. Никто не нарушал молчания. Наконец, он вышел из транса и сказал:

– Лиза дома, а трубку не брала, потому что была в ванной.

Илья пошёл в соседнюю комнату и вновь набрал её номер. Она ответила после первого же гудка. Они проговорили довольно долго, а вернувшись, Илья сказал, что должен уезжать.

– Я понимаю ваше нетерпение, – сказал Рене и протянул ему руку. Илья задержал её в своей. Он действительно торопился особенно после того как представил Лизу в ванной. Он хотел обратиться к Рене с просьбой, но стеснялся Стива, однако Рене всё понял и, когда Илья закончил рукопожатие, сказал:

– Не волнуйтесь, всё у вас будет хорошо, – и после паузы добавил, – молодой человек.

Halloween

1. Лиза

– Кем ты сегодня будешь? – спросила Нина свою мать.

– Проституткой.

– А ты сможешь?

– Не знаю, – ответила Лиза, – не пробовала.

– Тебе больше бы подошла роль передовика производства.

– Ну, ты и свинья.

– Я реалистка, мам, ты же воспитывалась в такой системе, при которой всё было запрещено, вы в этом не виноваты, но выросли вы тёмными и невежественными, а профессия куртизанки это тебе не программирование. Даже в Амстердаме по этой специальности никаких университетов нет, всё приходится осваивать самостоятельно, а практику проходить с кем Бог пошлёт. Настоящая куртизанка должна быть образованной, уметь поддерживать интересный разговор и знать, как правильно одеться, чтобы её хотелось раздеть. Она должна быть жрицей любви и поэтессой секса.

– Проститутка – это великолепно, это звучит гордо, – сказала Лиза.

– Эх ты, испортила песню, – огорчилась Нина.

– Ну, что ж, певица, в своё оправдание могу сказать, что ты тоже на свет появилась не от святого духа.

– Ну да, да, знаю, меня мама родила. Спасибо тебе за это большое. Я вчера видела твоих подруг и должна сказать, что выглядят они ужасно, какие-то бесполые существа, которые думают только о том, чтобы принести домой чек побольше. В Нью-Йорке женщины ещё иногда вспоминают, что произошли от Евы, а у вас, в Миннеаполисе…

– Кто тебе сегодня на хвост наступил, Нина, приехала всего на несколько дней и ни одного доброго слова: и в проститутки я не гожусь, и одеваться не умею и самая главная радость для меня – деньги заработать.

– Это же правда.

– У меня, между прочим, любовник есть.

– Любовник, – фыркнула Нина, – это твой гражданский муж, просто вам печать в паспорт не поставили.

– Но ведь не поставили же, значит любовник.

– Когда он тебя последний раз в ресторан приглашал, твой Илюша?

– На прошлой неделе.

– А разговаривали вы о чём? Наверно, как правильно деньги инвестировать.

– Нет, мы думали, куда поехать в романтический отпуск.

– И выбрали Северную Дакоту?

– Париж.

– Ну, мать, извини, тогда я тебя одену как раз для Парижа. Покажи-ка, что ты приготовила?

– Практически ничего, я хотела купить бельё для стриптиза, но оно стоит дороже вечернего платья, а распродаж в этом магазине не бывает, наверно, такие вещи всегда в цене.

Нина стала внимательно перебирать одежду, наваленную на кровати.

– Как ты считаешь, есть здесь что-нибудь подходящее?

– Понимаешь, мама, нужно всё подобрать так, чтобы сразу привлечь внимание. Вот, попробуй это… Нет, не подходит, а вот это…

После того как они перемерили и детально обсудили разные сочетания блузок, юбок, колготок и туфель, Лиза оделась, а Нина отошла на несколько шагов и придирчиво осмотрела мать с головы до ног.

– В таком виде ты смело можешь идти на панель, – сказала она удовлетворённо, – только смотри не продешеви.

– Да я ведь даже и цен не знаю.

– А ты спроси, сколько тебе Илья даст.

– Он уже привык на халяву, – ответила Лиза.

– Скажи, что с сегодняшнего дня ты начинаешь новую жизнь и теперь за удовольствия ему придётся платить. А, кстати, когда он за нами заедет?

– Мы договорились, что я ему позвоню.

– Звони, я скоро буду готова.

– А у тебя откуда костюм?

– Захар дал.

– И кем же ты будешь?

– Католической монашенкой.

– Что?! – Лиза от неожиданности положила трубку.

– Мама, должен же кто-то замаливать твои грехи.

2. Илья

– Привет, Илюша, как дела?

– Лучше всех.

– Ты готов?

– Давно.

– Понимаешь, у меня некоторые изменения…

– Опять шеф тебя на кол посадил [14] ?

– Да, но эту программу мы прогоняли несколько раз и никаких неожиданностей быть не должно. Я, конечно, возьму с собой биппер, но думаю, меня беспокоить не будут.

– Так я и поверил.

– Если хочешь, езжай один, мы с Ниной доберёмся на моей машине.

– Нет, я должен показать вам свой новый Мерседес.

– Давно ты его купил?

– Вчера.

– И что он совершенно новый?

– Да, ещё заводской запах не выветрился.

– Дашь понюхать?

– Если хорошо попросишь.

– Я постараюсь, а теперь, Илюша, слушай внимательно, я открою дверь гаража и ты заедешь внутрь.

– Зачем?

– Я не хочу, чтобы меня видели в халуёвом наряде. У нас в районе недавно обнаружили притон и соседи создали уличный комитет для борьбы с проституцией. Теперь они всё время следят за порядком.

– А ты-то здесь причём?

– Я сегодня буду представлять самую древнюю профессию.

– Ты?!

– А что?

– Я думал, что эта роль не для тебя.

– А для кого же она, для тебя? – спросила Лиза. – Ты, наверно, и шлюхи порядочной в жизни не видел.

– Порядочной, конечно, не видел, но два года в армии служил и моральный кодекс защитника коммунизма выучил.

– Строителя, а не защитника.

– Нет, защитника, в стройбате был свой кодекс, а у нас, военных, свой.

– А ты кем сегодня будешь?

– Полковником.

– Хорошо, половник, давай быстрей, а то опоздаем.

Через несколько минут все трое уже ехали на Хэллоуин.

– Как я тебе нравлюсь? – спросила Лиза.

– Очень.

– А моя дочь считает, что больше чем на победителя соц. соревнования я не тяну.

– В этом наряде? – удивился Илья.

– Нет, после стольких лет праведной жизни, – ответила Нина.

– Какая же праведная, – заступился за свою подругу Илья, – мы с ней не женаты, а значит живём в грехе.

– А я больше в грехе жить не хочу, – сказала Лиза и, следуя указаниям дочери, добавила, – отныне ты за удовольствия будешь платить.

– Чем? – хмыкнул Илья.

– $100 купюрами.

– Как на тебя одежда подействовала. Ты прекрасно вошла в роль.

– Лучше поздно, чем никому.

Нина одобрительно посмотрела на мать и жестом предложила ей продолжать в том же духе. Илья заметил это и сказал:

– А ты, святоша, не подстрекай, а то сейчас высажу и будешь на попутках добираться.

– Испугал, ой как испугал, – Нина закрыла лицо руками в притворном ужасе.

– Выходи, если ты такая смелая, – в шутку сказал он, останавливая машину. Он хотел подурачиться, но Нина выскочила из его нового Мерседеса и подняла правую руку. Тут же около неё остановился мотоцикл, она устроилась на заднее сиденье, что-то сказала водителю и тот резко рванул с места.

Лиза растерянно посмотрела на Илью и это так не вязалось с её костюмом, что напомнило ему концерт, на котором они недавно были. Певица, возомнившая себя голливудской звездой, изображала диву высшего света.

– Я пять мужчин брала на завтрак, десять на обед и семь на ужин, – пела она и получалось у неё это настолько противоестественно, что, не дождавшись паузы, Илья закашлял, пытаясь скрыть смех.

– Ты что? – шепотом спросила его Лиза.

– Посмотри на неё. Она, наверно, родилась в каком-нибудь маленьком городке, где до сих пор строго соблюдают лютеранские традиции. Ей гораздо больше подошла бы роль домохозяйки с десятком детей. Какая из неё куртизанка, – сказал Илья.

– Для Миннеаполиса сойдёт.

– Я в Миннеаполисе видел и Мадонну, и Лизу Минелли.

– Сравнил.

– Так ведь эта тоже артистка и если у неё собственный опыт отсутствует, она должна была хоть чужой изучить.

– Она играет, как умеет.

– В том-то и дело, что она не умеет, ей надо специальность менять.

– Например, на программиста учиться, – предложила Лиза.

– Хотя бы.

– А мне на её место.

– Ты не сможешь, – хотел ответить Илья, но на них зашикали соседи и они вынуждены были прекратить разговор.

3. Захар

Захар единственный из всей компании имел свой бизнес. Приехав в Америку, он сразу же стал подрабатывать тем, что устраивал детей «новых русских» в колледжи и университеты. Число клиентов быстро увеличивалось и в первый же год во время студенческих каникул в его доме собралось столько молодых людей, что им уже не хватало места. Он попросил брата взять кого-нибудь из ребят на выходные.

– Деньги тебе не помешают, а работа не пыльная, – сказал он Илье, – вот, например, Серёга, спокойный парень из глухого сибирского городка, так что у тебя с ним никаких проблем не будет.

Илья был вдовцом, весной чувствовал себя особенно одиноко и поэтому легко согласился. По дороге домой Серёжа рассказал, что его дед был попом, а отец – руководителем парторганизации. Жили они в рабочем посёлке, где не было ни пламенных революционеров, ни воинствующих атеистов. Все с одинаковым уважением относились и к священнику и к лидеру местных коммунистов. Один не разыгрывал из себя святого, а другой не притворялся верным солдатом революции. В казённой квартире деда жили семьи его детей и все поколения соседствовали также мирно, как и различные идеологии. Серёжа иногда подтрунивал над отцом, говоря, что каждое партсобрание главный коммунист посёлка должен начинать с молитвы, также как он начинает каждую трапезу дома. Когда началась борьба за трезвый образ жизни, Серёжин отец получил задание – объявить пьянству бой и через неделю доложить о результатах. Каких результатов от него ожидали, сказать было невозможно, но действовать надо было быстро и решительно, потому что ему всё время ставили на вид его непролетарское происхождение. В райкоме он потребовал, чтобы в случае успеха рабочему посёлку присвоили статус города. Обещание было дано и в тот же день отец и дед Серёжи, как руководители духовной и светской власти устроили совещание для выработки совместного плана действий. Поп был трезвенником и с амвона уже давно боролся против зелёного змия, но теперь он решил прибегнуть к более сильным средствам. В воскресенье, когда на улицах было полно народу, он притворился пьяным и глупо хихикая неровно шёл от одного забора к другому. Новость быстро разлетелась по посёлку и вскоре за священником следили уже десятки глаз. Перед калиткой батюшка свалился в лужу и очень натурально сделал несколько неудачных попыток подняться. Сердобольные прихожане отнесли его домой. Они были шокированы. Сами они пили по-чёрному, но от святого отца такого поведения не ожидали. Они ещё продолжали обсуждать происшествие, когда священник вымылся, переоделся и вышел на улицу. Он выступил перед жителями посёлка с короткой, энергичной проповедью и произвёл на них такое впечатление, что на несколько дней пьянство прекратилось. Конечно, скоро всё вернулось на круги своя, но вспоминали этот случай ещё долго. Рабочему посёлку присвоили статус города, снабжение улучшилось, зарплата партийного лидера выросла, а священник по-прежнему продолжал существовать на добровольные пожертвования прихожан.

К тому времени первый трезвенник страны разрешил частное предпринимательство и Серёжин отец, быстро уловив дух времени, пошёл в бизнес. У него были очень надёжные связи и за несколько лет он разбогател так, что смог отправить сына на учёбу в Америку.

Так Серёжа оказался в Миннеаполисе, где для него началась совершенно новая жизнь. Здесь ему нравилось абсолютно всё, но больше всего, конечно же – мотоциклы. При общей его любви к технике это чудо на колёсах просто сводило его с ума и он закончил свой рассказ о себе тем, что попросил Илью заехать на дилерство.

– Я не знаю, где оно находится.

– Я знаю, поехали, – сказал Сергей и уверенно стал показывать дорогу. Через несколько минут они были на месте и Серёжа начал рассматривать супердорогие мотоциклы, усаживаясь на каждый из них и примериваясь к рулю. Он жалел только, что они не взяли фотоаппарат, его друзья бы ахнули, если бы увидели эти снимки. Оседлав очередную «Хонду», он увидел ключ в замке зажигания, подумал немного, потом покачал мотоцикл и прислушался. В баке ещё оставался бензин. Серёжа поднял голову – дверь на улицу была широко открыта. Глаза у него заблестели и Илья прекрасно понял его состояние. Когда-то за поездку на мотоцикле он и сам готов был очень многое отдать, а ведь советские мотоциклы его юности нельзя было даже сравнить с новейшими японскими моделями. На всякий случай Илья вынул ключ из замка зажигания.

– Зачем, ведь здесь же разрешают тест-драйв, – сказал Серёжа.

– Я уже разучился ездить на двух колёсах.

– Я вас прокачу.

– Нет, только что прошёл дождь, я боюсь.

– Мы возьмём шлемы у дилера.

– В Миннесоте на вождение мотоцикла требуются специальные права. Здесь даже для того, чтобы плюнуть в урну нужно удостоверение.

– У вас есть обычные права, этого достаточно, я узнавал.

Конечно, Сергей ничего не узнавал, но в нём было столько желания, что Илья не стал спорить и пошёл к сейлсмену. Тот уже давно наблюдал за ними, пытаясь определить в каких они отношениях. По возрасту они вполне могли быть отцом и сыном, но внешне отличались так, что заподозрить их в этом было невозможно. Серёжа – высокий блондин с голубыми глазами, а Илья среднего роста, хорошо облысевший брюнет. Дилер хотел даже спросить, что их связывает, но потом передумал и, обращаясь в основном к Серёже, подробно рассказал, как управлять мотоциклом и как, сделав большой круг по второстепенным дорогам, вернуться обратно. Илья поблагодарил его, выкатил машину на улицу и сел за руль. Он хорошо понимал возбуждение семнадцатилетнего парня, готовившегося оседлать такого резвого скакуна. Он с удовольствием управлял мотоциклом, но как только они свернули за угол, Сергей начал толкать его в спину. Илья остановился и они поменялись местами. Несколько минут они ехали спокойно, но когда Серёжа посчитал, что достаточно изучил систему управления, то выжал газ до предела. Они на бешеной скорости понеслись по тихим улочкам сонного пригорода при этом водитель чувствовал себя на седьмом небе, а пассажир опасался, что обречён попасть на первое. Все попытки урезонить Сергея были безуспешными. Илья молил Бога, чтобы их остановил полицейский. Конечно, ему совсем не хотелось платить штраф и лишаться водительских прав, но другого шанса остаться в живых не было. Эх, ма, как всё-таки жизнь непредсказуема…

Вдруг Серёжа выругался, а мотоцикл, перестав рычать, начал быстро терять скорость. Каким-то чудом они ухитрились остаться в живых, никого при этом не сбив, не врезавшись в столб и не встретив блюстителей порядка.

– В чём дело? – спросил Илья, когда они остановились.

– Бензин кончился.

Они дотолкали машину до ближайшей заправки, залили бензин и Илья уже не выпускал руль из рук до самого дилерства.

В воскресенье вечером они вернулись к Захару. Узнав об их приключении, Захар покачал головой и повёл брата в запасное помещение, которое использовал как склад. В качестве компенсации за неудобства он предложил Илье выбрать, что угодно. Он крутил бизнес с Россией, часто ездил в Москву и привозил оттуда самые неожиданные вещи. Последним его увлечением были советские военные формы и ордена различного достоинства. Он где-то достал маршальский мундир, и на своём дне рождения, в сильном подпитии, похвастал, что скоро прикрепит к нему звезду героя Советского Союза, а потом закажет в Нью-Йорке документы на то и на другое.

Он достал буденовку, натянул её на брата и подвёл его к зеркалу.

– Тебе ещё шашку в руки и коня под задницу.

– Ну, нет, ты хочешь дёшево отделаться. Твой спокойный парень Серёга из Сибири всю душу из меня наизнанку вывернул.

– Ладно, дам тебе форму полковника.

– Не надо.

– Бери, пригодится.

Первый Хэллоуин в Америке друзья отмечали у Захара, через неделю после самого праздника, когда костюмы уже можно было купить на распродаже. Готовились к нему с большим воодушевлением. Особенно старался Захар. Он пригласил на вечеринку своих подопечных, которые ещё не успели завести друзей в университете. А чтобы им не было скучно в компании взрослых, он уговорил некоторых друзей придти с детьми. Он очень хотел, чтобы празднование удалось, это способствовало бы развитию его бизнеса. Жена Захара подобрала для Сергея костюм повесы XIX века, но из-под изящного фрака, панталон и цилиндра выглядывал здоровый сибирский мужик, которому гораздо больше подошли бы лапти и крестьянская рубаха, подпоясанная верёвкой. Серёже тогда ещё не хватало столичного лоска и уверенности в себе.

…Праздник удался и Захар радовался как ребёнок. Он переходил от одного гостя к другому и заплетающимся языком пытался каждому сказать что-нибудь приятное. Серёжу он обнял, с чувством похлопал по спине, и, расплывшись в добродушной улыбке, спросил:

– Ну, что, попович, видел ли ты когда-нибудь столько евреев в одном месте?

Серёжа побледнел. В Америке был самый разгар борьбы за равноправие. Воинствующие либералы добивались оправдания преступников, которые были представителями каких бы то ни было меньшинств. На работу людей принимали не по их квалификации, а в соответствии с квотой на цвет кожи и сексуальную ориентацию. В пьесах Уайльда английских дворян высшего света играли негры, которым прислуживали белые слуги, а лучшим фильмом года признали ленту, где удачного афериста, торгующего скрипками, исполнял эмигрант из Сомали, а обманутого покупателя – одесский еврей. Серёжа быстро впитал в себя дух времени и вопрос Захара расценил не только как укор в расизме, но и как насмешку над своим провинциальным прошлым. Он обиделся и замолчал, а Захар, не дожидаясь ответа, пошёл к другим гостям. Нина, наблюдавшая за Сергеем, подошла к нему и спросила:

– Что с тобой?

– Ничего.

– Я же вижу, ты чем-то недоволен.

Серёжа посмотрел на неё исподлобья.

– Не дуйся, чудак, лопнуть можешь. Вопрос-то тебе задали самый обычный. Ведь если тебя о том же спросил бы кто-нибудь из бывших приятелей, ты бы даже не удивился.

Нина была в одежде санитарки, на голове – косынка, вместо платья – белый халат, а через плечо перекинута сумка с медикаментами.

– Ты знаешь что, выпей-ка валидольчика, у меня есть, – она открыла сумку и притворилась, что ищет лекарство.

– Не надо, – остановил её Сергей.

– Тогда пойдём танцевать.

– Не хочу.

– Как ты с девушкой разговариваешь, Серёжа. Креста на тебе нет.

Сергей посмотрел на её косынку с красным крестом, но даже не улыбнулся.

– Захар, наверно, думает, что если я из Сибири, то уж и не знаю, какие на свете люди живут? Да я вашу историю знаю не хуже его. Мой дед был священником и заставлял меня изучать Библию.

– Да брось ты ворчать, пойдём лучше потанцуем, – она прижалась к Серёже и сквозь тонкий халатик он почувствовал всё её тело. Мысли его приняли совершенно другой оборот…

Вскоре все уже знали про неудачную попытку Захара пошутить и его неловкий вопрос стал в компании притчей во языцех. Серёжа наверняка бы забыл о своей обиде, если бы через несколько лет, когда Нина выходила за него замуж, Захар во всеуслышание не спросил его, ожидал ли он увидеть столько евреев на свадьбе русского человека. К тому времени Сергей уже переболел политической корректностью и не обратил внимания на вопрос. Потом он получил работу в Нью-Йорке и молодые уехали в столицу.

Захар, насмотревшись за несколько лет празднования Хэллоуина на чертей, кикимор и арабских шейхов, открыл магазин одежды и выставил в витрине образцы костюмов разных времён и народов. Ни Сергей, ни Нина в его магазине ещё не были, а он хотел показать им новые экспонаты. О том, что они приедут в Миннеаполис он узнал от Лизы и настоял, чтобы, по крайней мере, день перед Хэллоуином ребята провели у него. Они приехали к нему на обед, после чего Нина вернулась к матери, а Серёжа остался у Захара и на следующий день в одежде митрополита встречал гостей.

Как обычно Илья с Лизой приехали последними.

4. Вечеринка

Когда они вошли, Серёжа широко их перекрестил, окропил святой водой и поздравил с обращением в истинную веру.

– Нет, батюшка, – возразила Лиза, – ты не можешь принять меня в лоно христианской церкви не исповедав.

– Начинай, дочь моя, то есть тёща моя.

– Тебе времени не хватит, чтобы выслушать про все мои грехи.

– Лизавета, я знаю тебя как богопослушную жену, ты специально хочешь себя оклеветать, а Бог за враньё карает сильнее, чем за прелюбодеяние.

– Да ты что, святой отец, я в жизни никого не обманывала.

Она опустилась на колени и, приняв позу кающейся Магдалины, стала рассказывать о том, что работает в подпольном публичном доме. Обслуживает она сильных мира сего, министров и сенаторов, султанов и миллионеров, которые, в сущности, все одинаковые свиньи. Пожалуй, единственным исключением является полковник Илья, который проявляет некоторую галантность, но его даже и клиентом назвать нельзя, потому что он никогда не платит.

– А почему же ты с него денег не берёшь?

– Потому что он лучше всех.

– Значит тебе хорошо под полковником?

– Не всегда, батюшка. Когда он напьётся, начинает приставать к девкам с большими сиськами, – Лиза поправила парик, подтянула колготки и уставилась на огромный бюст Захара, который загримировался под мадам Грицацуеву, – конечно, это признак плохого вкуса, но что взять со служивого.

– Бери что можешь, дочь моя.

– Я стараюсь, батюшка, но обидно ведь, я и на панель-то пошла, чтобы его поддержать. Он только считает себя героем-любовником, а на самом деле живёт как блаженный, даже воровать не умеет.

– Неужели вам на жизнь не хватает?

– Конечно, нет. Теперь каждый клиент хочет сэкономить. Вот вчера, например, заказал меня один священник, так вместо денег он стал меня исповедывать, и я до сих пор не знаю, имел ли он на это право.

– Имел, – уверенно сказал Серёжа, защищая честь рясы.

– Значит, я чиста, как ангел, потому что с тех пор даже и согрешить не успела.