Письмо из Италии (сборник) Владмели Владимир

– Много здесь таких развлечений? – спросил Борис Яковлевич.

– Полно.

– Что ты мне ещё покажешь?

– Лондон-клуб.

– Что это такое?

– Точно не знаю, кажется это клуб мультимиллионеров. Членами его могут также стать короли, премьер-министры и кинозвёзды. Я давно мечтал в нём побывать, но в Европе меня к нему близко не подпустили.

– Наверно и здесь не подпустят.

– Давай попробуем. Сейчас в Штатах идёт борьба за равноправие и представители американской элиты иногда должны терпеть таких плебеев как мы.

Они поднялись на второй этаж.

В этой части гостиницы «Аладдин» царил другой дух. Дилерши носили более изысканную форму, чем во всех остальных залах. Игроки были одеты как на великосветском рауте: мужчины в токсидо, а женщины в вечерних нарядах. Цена их украшений могла сравниться с годовым бюджетом стран третьего мира. Глядя на этих людей, Борис Яковлевич почувствовал атмосферу, которую он и ожидал увидеть в казино. Захар смотрел вокруг, как заворожённый. В этот момент он очень напоминал Пушкинского Германа.

– Ты что? – спросил Борис Яковлевич сына.

– Понимаешь, – тихо ответил Захар, – я и раньше видел, как люди играют на крупные суммы, но это были рядовые американцы. А здесь – сильные мира сего.

Они остановились около столика и стали наблюдать за игрой. Никто не сделал им замечания, не попросил выйти, но Борис Яковлевич чувствовал, что с них не спускают глаз. Мужчины спортивного вида с рациями прогуливались по залу и обменивались короткими репликами. Их профессия угадывалась невооружённым глазом. Точно таких же безликих и внешне ничем не примечательных товарищей Борис Яковлевич видел, когда министр и генералы приезжали на полигон, чтобы посмотреть, как проходят испытания.

– Что тебе здесь так нравится? – спросил он сына.

– Видишь вот этого человека в чёрном костюме с галстуком-бабочкой?

– Да.

– Он только что проиграл миллион. Я посчитал количество токенов, которые он выбросил на стол. Потрясающе!

Борис Яковлевич пожал плечами.

– Меня это зрелище захватывает больше, чем любое шоу, – возбуждённо говорил Захар, – я могу смотреть на него до бесконечности. Люди проигрывают такие суммы, которых мне бы хватило до конца жизни.

На следующий день перед работой Захар предложил отцу пойти в отель «Венеция», дал ему деньги и сказал, чтобы он тратил их не задумываясь. В «Венеции» Борис Яковлевич увидел голубое небо и точную копию знаменитых на весь мир каналов. Он подошёл к одному из них и посмотрел на противоположный берег. К нему подплыла лодка.

– Do you want a ride? [17]  – спросил гондольер.

Даже не зная английского, Борис Яковлевич понял вопрос и отрицательно замотал головой.

– Do you speak English? [18]

– Нет.

– Так вы русский, – обрадовался молодой человек.

Борис Яковлевич удивлённо посмотрел на него.

– Садитесь, я вас покатаю.

– У меня нет денег.

– Не беспокойтесь, я с вас много не возьму, а удовольствие гарантирую, – он помог Борису Яковлевичу зайти в гондолу, – мы ведь поедем не на старой посудине по заплёванным каналам, а в стерильной чистоте. Это вам не Венеция, а Лас Вегас, посмотрите, как всё вылизано.

– Как ты здесь оказался? – спросил его Окунь-старший.

– Я окончил школу Джулиярд в Нью-Йорке, был на прослушивании в нескольких театрах и теперь ожидаю их решения, а до начала сезона, как видите, прохожу стажировку. Деньги, конечно, небольшие, но работа интересная. Я научился управлять гондолой, отрепетировал несколько новых арий и прочитал кучу книг по истории. Выяснил, например, что профессия гондольера потомственная, передаётся только по мужской линии, так что я – своего рода исключение.

– Почему?

– Мой отец в жизни не держал весла, он работает архитектором в Нью-Йорке.

– Спой мне что-нибудь, – попросил Борис Яковлевич и Виктор запел «Санта Лючия».

После «Венеции» Окунь-старший решил пройтись по другим отелям. Каждый из них был создан как памятник определённого периода человеческой цивилизации. Древний Рим, таинственный Восток, современная Америка, всё было интересно, но Борис Яковлевич выбрал Париж. Именно эта гостиница была в основании Эйфелевой башни. Там молодые люди в форме национальных гвардейцев Франции приветствовали гостей, отдавая им честь. Девушки, одетые боннами, многообещающе улыбались, создавая у посетителей впечатление, что они тоже с удовольствием отдали бы свою честь, но только не на посту, не в рабочее время и не бесплатно. В лифте швейцар с пышными бакенбардами и важностью премьер-министра величественно наклонил голову, приветствуя входящих. Пока они поднимались на смотровую площадку он рассказал, что Эйфелева башня в Лас Вегасе является точной копией Парижской и хотя она вдвое ниже, с неё видно не только весь «Париж», но и «Пирамиду Хеопса», «Дворец Цезаря» [19] и Статую Свободы, поэтому она намного лучше настоящей.

Страны света и исторические эпохи менялись перед Борисом Яковлевичем как в калейдоскопе. Это казалось ему ожившей сказкой. Он ходил по главной улице города и смотрел на творение рук человека. Даже дорогие и популярные шоу произвели на него меньшее впечатление, чем Лас Вегас. В театрах он бывал и раньше, игру хороших актёров видел много раз, а вот такой фейерверк фантазии предстал перед ним впервые. Человеческий гений создал в пустыне блистающий мир, сверкавший по ночам миллионами огней.

И вдруг мне вспомнилось, я царь,

Об этом забывал я годы,

Но как же быть, любой букварь

Свидетельствовал это встарь,

Что человек есть царь природы. [20]

Только в отличие от царей-созидателей, построивших Вегас, он был царём-разрушителем, князем тьмы, создававшим оружие.

4. Аплодисменты

– Сэр, – сказала стюардесса.

Илья открыл глаза.

– Мы связались с Нью-Йорком и выяснили, что самолёт на Москву задерживается, вы ещё можете на него успеть. Вот план аэропорта, здесь крестиком отмечено место, куда мы прибываем, стрелкой указан ваш путь по Ла Гвардии, а кружком обведены ворота, через которые вы должны выйти на нужный рейс. У вас как раз хватит времени, чтобы добежать. Посмотрите, пожалуйста, внимательно и если есть вопросы, задайте их сейчас.

– Вроде всё ясно, – сказал Илья, внимательно изучив рисунок.

– Я так и думала. Я ведь раньше работала в школе для умственно отсталых и привыкла объяснять так, чтобы ученики меня не переспрашивали. Значит, я не потеряла квалификацию. Мы говорили с курьером, его зовут Марлин, у него в правой руке будет пакет, который он должен вам передать. Он будет стоять у входа в самолёт. Вы его узнаете?

– Да.

Как только самолёт приземлился, командир корабля объявил, чтобы все оставались на своих местах, ибо первым ввиду чрезвычайных обстоятельств должен выйти пассажир, который сидит в туалете.

– Нет, около туалета, – поправился он после специально запланированной паузы, – когда он будет бежать, вы господа, зажмите носы.

– Почему они всё время шутят, – подумал Илья, выскакивая из самолёта, – ситуация-то совсем не подходящая для острот. У меня отец умер.

Аэропорт он пробежал за несколько минут, а около входа на московский рейс увидел курьера. Не останавливаясь, он схватил пакет и вскочил в самолёт. Стюардесса сразу же закрыла за ним дверь. Когда он отдышался и вошёл в салон, раздались аплодисменты. Илья удивлённо оглянулся.

– Это вам, – сказала стюардесса.

– Мне?

– Да, мы рассказали, почему вы так спешите и спросили пассажиров, согласны ли они подождать. Они согласились.

– Сентиментальные американцы, – подумал Илья, – нашли чему хлопать. Бывший советский подданный успел на похороны своего отца, который разрабатывал оружие для уничтожения их страны.

Странен всё же мир, в котором мы живём.

Двойной кульбит

– Вы уже познакомились с моим дядей? – спросила Нина.

– Нет, – ответил Илья.

– Ничего не потеряли. Это тот самый тип, который получил статус беженца несколько лет назад, но бежать из России не торопился. Только когда его жена забеременела, он согласился осчастливить Америку своим появлением.

– Отчаянный человек, с беременной женой в неизвестность.

– Он ничем не рискует. В Москве у него осталась квартира, а сюда он приехал с хорошими деньгами и наверняка сядет на велфер. Жену же свою специально обрюхатил, чтобы его наследнику сразу дали американское гражданство. В худшем случае он уедет обратно в Россию. При таком раскладе можно быть отчаянным.

– Не очень ты его жалуешь.

– А за что мне его жаловать?

– Он всё-таки брат твоей матери.

– Этот брат ничем нам не помог, когда мы уезжали.

– Ниночка, тогда люди вообще боялись говорить с отъезжающими.

– Это кто как. Моему отцу сотрудники даже отходную устроили, а этот уговаривал маму остаться и доказывал ей, что лучше жить в насиженном гнезде, чем ехать неизвестно куда. Он всем жаловался, что мы ему жизнь поломали, хотя от нашего отъезда только выиграл.

– Что же он выиграл?

– Он приватизировал квартиру, которая принадлежала моему отцу и оставил себе украшения моей бабушки, а потом, как видите, изменил своё мнение относительно насиженного гнезда. Я его вообще бы принимать не стала, это всё мамина инициатива. Она ведёт себя как Тургеневская девушка. О деньгах за нашу квартиру даже не заикнулась и до сих пор относится к нему, так как будто он ещё не вырос из коротких штанишек. Она всегда заботилась о нём больше чем обо мне, а он пользовался этим и грёб под себя. Он даже внешне не похож на своих родителей. Откуда он такой взялся непонятно. Наверно, моя бабушка хранила какую-то тайну от моего дедушки.

– Зачем ты мне всё это говоришь?

– Вам тоже придётся с ним общаться и вы должны знать, что это за фрукт. Он запросто может поломать ваши отношения с мамой только для того, чтобы вы не мешали ей нянчить его ребёнка.

– Понятно, что ещё?

– А ещё у него нарциссов комплекс. Он во всём считает себя лучшим. Инженер он гениальный, спортсмен непревзойдённый, повар самый искусный. Послушать его, так Бог, прежде чем создавать землю советовался с ним насчёт плана, – с каждой фразой Нина раздражалась всё больше и больше и чтобы успокоить её, Илья сказал:

– Нина, остановись, посмотри, какая погода, вспомни, что ты на озере. Ведь не для того же ты сюда приехала, чтобы ругаться. Иди, поплавай, может, в воде ты немного остынешь.

– Не хочу я плавать.

– Ну, тогда познакомь меня со своим дядей.

– Познакомьтесь сами, вон он стоит около скамейки.

– Здравствуйте, – сказал Илья, подходя к нему и протягивая руку, – я друг вашей сестры, меня зовут Илья.

– Марк, – ответил тот, – а это моя жена Рина. Угощайтесь, – он указал на яблоки.

– Спасибо, не хочу.

– А я хочу, – Марк взял яблоко, обтёр его и, с аппетитом хрумкая, начал есть. Левой рукой он поглаживал коленку своей жены и, казалось, будто он приехал не в эмиграцию, а в санаторий. Глядя на него, Илья невольно вспомнил, как начиналась его собственная жизнь в Штатах.

На первом собрании в JCC [21] руководитель эмиграционного отдела Ася Фридман объявила, что еврейская община Миннеаполиса собрала для своих советских братьев весьма значительную сумму и готова оказать вновь прибывшим всяческую помощь. На собранные деньги Ася приняла на работу двух социологов, что значительно увеличило численность её отдела и повысило её статус. Почувствовав себя персоной VIP, она публично заявила, что возьмёт новых эмигрантов под свою опеку. Руководители Миннесоты приняли её предложение с благодарностью, а саму её пригласили на ТВ, где она подробно рассказала, как собирается помогать бывшим Советским гражданам обустраиваться в Америке. С экрана это звучало весьма впечатляюще, в действительности же, кроме невразумительных советов недавно принятых на работу социологов, эмигранты ничего не получили. Затем Ася собственноручно поставила в документах новоприбывших печать, которая перекрыла им возможность государственной помощи на всех уровнях.

Осчастливленный таким образом, Илья начал жизнь в Америке с нуля. Он устроился рабочим в магазин и скоро его стало тошнить от вида красивых разноцветных баночек, так понравившихся ему в первые дни. В свободное время он учил язык, но гранит лингвистической науки оказался необычно прочным для его, уже затупившихся зубов. Только через год ему удалось устроиться инженером. К этому времени и другие эмигранты нашли работу, соответствующую своей квалификации. Социологи приписали это своим неустанным заботам и сердобольные доноры собрали им за это деньги на премию.

– Нам дали спонсоров, – рассказывал Марк, жуя яблоко, – но мы им ещё не звонили. Сначала мы хотим придти в себя. Мы ведь в Советском Союзе такого натерпелись, что не дай Бог. Сначала нас шмонали на таможне, а потом отправили на специальный досмотр. Из-за этого мы опоздали на самолёт и должны были ночевать в аэропорту, так что не зря нам дали статус беженцев. Ни один американец бы этого не выдержал. Все они живут в раю и ничем кроме своего бейсбола не интересуются. Я разговаривал с соседом, так он даже не знает, кто такой Лев Толстой.

– Зачем же ты к ним, дуракам, приехал, – спросила Нина.

– Обстоятельства заставили.

– Какие обстоятельства?

– Долго рассказывать.

– Расскажи, мы не торопимся.

– Это никому неинтересно.

– Почему же, мне интересно, Илье тоже. Правда, Илюша?

Илья пожал плечами.

– Если ты так настаиваешь, пожалуйста. Я много лет работал в наладочной организации, был там главным инженером и пользовался большим авторитетом, но когда старый директор ушёл на пенсию, нам прислали нового из бывших партийных вожаков. Этот тип привёл с собой человека, которого явно хотел посадить на моё место и чтобы быстрее ввести его в курс дела, стал посылать со мной в командировки. У меня действительно было чему поучиться, а новичок оказался бестолковым, усваивал всё очень медленно, так что назначать его главным инженером директор не спешил. Когда в очередной раз меня послали с ним отремонтировать подстанцию, я, как обычно, прежде всего вырубил питание, а потом вместе с ним стал проверять оборудование. И вот когда я отвернулся, этот парень включил рубильник. Потом он говорил, что его чёрт попутал, а чего он на самом деле хотел, понятно и без объяснений. Как бы там ни было, спасло меня чудо. Вернее, спас себя я сам. У меня прямо перед носом началась электрическая дуга и если бы я замешкался, то превратился бы в обгоревшую головешку.

– В обгоревшую задницу, – поправила его Нина, но Марк, который, видно, заранее подготовил рассказ и хотел его закончить, не обратил внимания на комментарии племянницы.

– Я был кандидатом в мастера спорта по гимнастике и у меня ещё сохранилась хорошая реакция. Я сделал двойной кульбит и приземлился на безопасном расстоянии. После этого случая я боялся работать с человеком, которого чёрт путает, а поскольку из-за пятого пункта никуда больше устроиться не мог, приехал сюда.

– Покажи, как делают двойной кульбит, – попросила Нина, окинув дядю красноречивым взглядом. Жиденькие бицепсы, выступающее вперёд брюшко и куриные ножки ставили под сомнение рассказ об его спортивном прошлом.

– Теперь уже не смогу.

– Сделай хотя бы одинарный.

– Нет, я слишком давно не занимался. Мне сначала надо форму восстановить.

– Илья бывает в спортклубе почти каждый день, он сможет и тебя туда брать.

– Нина, тебя никто не уполномочивал давать обещания от моего имени.

– Вы же хотите посмотреть, как мой дядя делает двойной кульбит.

– Нет, не хочу.

– А что, – сказал Марк, обращаясь к Илье, – если тебе не трудно, я с похожу в клуб с удовольствием.

Когда он отошёл, Нина сказала:

– Илюша, – неужели вам не хочется посадить его в лужу?

– У меня времени нет. Я уже достаточно для него сделал, когда вместе с твоей мамой готовил ему квартиру.

– Понимаете, он сейчас сидит целыми днями дома и бесится с жиру. Это действует Ринке на нервы, а она беременна, ей волноваться вредно, так что если вы его хоть чем-то займёте, то сделаете благородное дело.

– Ты пять минут назад говорила, что твоя мать уделяет ему слишком много внимания, а теперь и сама за него просишь.

– Не за него, а за его жену.

– Ладно, – нехотя согласился Илья.

Марк тем временем начал разводить костёр. Накануне прошёл дождь, дрова ещё были сыроваты и он долго над ними колдовал. Когда, наконец, пламя разгорелось, к нему подошёл работник парка и сказал, что жечь костры в зоне отдыха запрещено.

– Вот жалость! – огорчился Марк и, показывая на кастрюлю, сказал Илье, – я замариновал мясо по собственному рецепту и хотел угостить вас шашлыками, а у меня они получаются такие, что пальчики оближешь. Когда их попробовал шеф-повар ресторана «Берлин», он не отставал от меня, пока не узнал, как я их делаю.

– Ты можешь пригласить нас к себе и мы с удовольствием оценим твоё кулинарное искусство, – сказала Нина.

– К себе не могу, – возразил Марк, – для гриля в квартире места нет.

– Так купи дом!

– Сначала надо на работу устроиться, а теперь это проблема. Вот когда вы сюда приехали, другое дело. Русских брали только, чтобы убедиться, что у них нет третьего глаза во лбу.

– Кто это тебе сказал?

– Это все знают.

– Моего папу приняли, потому что он был известным учёным.

– Ну, не знаю, не знаю, – ответил Марк тоном, выражавшим большие сомнения в словах племянницы.

На следующий день он вместе с Ильёй отправился в клуб. Пока Илья разминался, Марк осматривал помещение. Он попробовал стационарный велосипед, «лестницу» и несколько разных машин, затем встал на ту, которая была рядом с Ильёй и, увидев, что Илья одевает наушники, спросил:

– Что ты слушаешь?

– Собрание сочинений Толстого.

– Я тебя серьёзно спрашиваю.

– А я тебе серьёзно и отвечаю. Хочу поддержать престиж американской интеллигенции, а то смотрят свой бейсбол с утра до вечера и не знают кто такой Лев Толстой. За державу обидно.

– Да, брось ты, я вчера сгоряча брякнул. Я прекрасно понимаю, что в России дураков не меньше, чем здесь.

– Приятно слышать, – сказал Илья и, отрегулировав скорость ленты, побежал трусцой. Марк несколько минут бежал гораздо быстрее, однако вскоре дыхание его стало тяжёлым, а тело покрылось потом. Он то и дело стал поглядывать на часы и, наконец, сказал:

– Конечно, я мог бы ещё позаниматься, но после длительного перерыва организм нельзя так сильно напрягать.

– Ты бегал всего семь минут.

– Зато, каким темпом! Мне этого вполне достаточно, а ты долго ещё собираешься заниматься?

– Полчаса.

– А что мне делать?

– Сходи в сауну. Сгонишь жир, а тогда может и тройной кульбит сделаешь.

Марк ничего не ответил и направился в раздевалку. По дороге домой он сказал, что в клубе ему очень понравилось, что за сегодняшний вечер он сильно похудел и чувствует себя так, как будто заново родился. Ему потребуется совсем немного времени, чтобы опять приобрести хорошую форму, но пока он вынужден сделать перерыв.

– Надолго? – спросил Илья.

– По крайней мере, дня на три.

После того, как Рина родила, Лиза почти всё свободное время проводила с семьёй брата. Она ездила по магазинам, выбирала племяннице одежду, водила её к врачу, а иногда и просто оставалась нянчить ребёнка, давая возможность Марку с женой выйти из дома.

– Я тебя ревную к племяннице, – сказал однажды Илья.

– Конечно, я её люблю. Она такая маленькая, хорошенькая и каждый день новая. Я завидую Рине. Здесь в родильном отделении стерильная чистота, к молодым мамашам относятся, как к родным и растить ребёнка одно удовольствие. Пелёнок нет, стирать ничего не надо, а дайперсы стоят копейки. Я бы в таких условиях десятерых родила.

– Я с удовольствием тебе в этом помогу, – сказал Илья, – только в беспорочное зачатие я не верю, а для традиционного способа мы встречаемся недостаточно часто.

– Поздно уже, Илюша, теперь я буду ждать внуков.

– Поедем в отпуск и я тебе докажу, что не поздно.

– Куда ты собираешься ехать?

– В Москву.

– Что? – Лиза посмотрела на него с удивлением.

– Когда я был на похоронах отца, то провёл там всего несколько дней, даже к новому времени не успел привыкнуть и теперь хочу посмотреть Москву в нормальном состоянии. К тому же до конца года мне надо израсходовать отпуск, а то он пропадёт.

– Я не знаю, смогу ли я уехать.

– Почему?

– Марку предложили работу в Чикаго и сначала он поедет туда один. Ведь неизвестно как его примут на новом месте.

– А пока Рина переселится к тебе?

– Нет, но помогать ей я буду. Она ведь языка не знает, машину водить не умеет и случись что-нибудь с ребёнком, даже врачу ничего объяснить не сумеет.

– У неё муж есть.

– Так в том-то и дело, что он будет в Чикаго.

– Пусть берёт её с собой.

– А вдруг он не удержится на работе?

– Не удержится на этой, найдёт другую.

– Ладно, мы об этом потом поговорим, а пока я приглашаю тебя на обед.

– Когда?

– Послезавтра.

– В честь чего?

– Это будет отходная Марку.

– А почему он сам этого не делает?

– Они живут в маленькой квартире и Рина боится, что гости заразят её дочку. Это поздний ребёнок и она любит его, как сумасшедшая.

– Себя она любит, как сумасшедшая.

– Что ты ворчишь по любому поводу, как столетний дед.

На отходную Илья приехал последний, драйвей [22] уже был заполнен машинами остальных гостей, а поскольку из-за ремонта парковка на улице была запрещена, он с трудом поставил свою Мерседес поперёк драйвея в самом его конце.

– Привет, – сказал он, заходя в дом, – хочу всех предупредить, что вы сможете отсюда уехать только после меня. Я запарковался так, что всех вас запер.

– Мы никуда не собираемся, – ответил Марк.

– Я слышал, что ты как раз собираешься.

– Да, меня пригласили на работу в Чикаго, – расплывшись в довольной улыбке, сказал он, – там у меня будут отличные перспективы. Это огромная компания, у которой есть филиалы во всём мире.

– Где она находится?

– В пригороде. Дома там ещё относительно дешёвые. Я уже присмотрел себе один. Его только что выставили на продажу. Это самый лучший дом на улице, в нём гараж на две машины, но туда можно поставить три. Мне-то они не понадобятся, я оставлю третье место для лодки. Там ведь рядом озеро Мичиган.

– Далеко это от Чикаго?

– Примерно час езды. Зато вокруг дикая природа.

– А жена твоя согласна играть роль деревенской нимфы?

– Здесь же она играет, а там такая же деревня, только погода лучше и развлечений больше.

– Откуда ты знаешь? Ты ведь в Миннеаполисе никуда не ходил.

– Нельзя же сравнивать Чикаго с каким-то провинциальным городом. Отсюда люди бегут толпами. Когда я возвращался сюда после интервью, то ехал по дороге один, а на встречной полосе была пробка.

– Наверно, все возвращались в Чикаго после интервью здесь, – сказал Илья.

– Марк, тебя к телефону, – прервала их Лиза и, посмотрев на дочь, добавила, – Нина, помоги мне.

– Скажи, что надо делать, я её заменю, – предложил Илья, – пусть она с гостями посидит.

– Нужно расставить тарелки и принести мясо.

– Хорошо.

На кухне Илья несколько раз пытался поговорить с Лизой, но она всё время избегала разговора. Он собрал грязную посуду, вынул из духовки мясо, выложил его на блюдо и направился к столу. Когда он выходил из кухни, Марк неожиданно открыл дверь. Илья успел подставить локоть и ручка так ударила его в кость, что он охнул. У него еле хватило сил осторожно поставить блюдо на стол. Сделав это, он схватился за ушибленное место. Марк в это время уже тряс рукой и причитал:

– Ай-яй-яй, у меня, кажется, вывих. Ой, как больно. И всего-то дверь резко открыл. Ай-яй-яй.

Он так тряс рукой, что Илья хотел было спросить, как он себя чувствует, но посмотрев на него, понял, что никакого вывиха у него нет. Просто он гораздо быстрее оценил ситуацию и притворился пострадавшим, чтобы привлечь к себе внимание. Когда суматоха немного улеглась, Марк сказал:

– Рина просила меня вернуться домой пораньше. Я, пожалуй, поеду, а вам счастливо оставаться.

Он вышел, но через несколько минут вновь появился в гостиной и сказал, – Илья, я, кажется, ударил твою машину.

– А, чёрт! Я же предупреждал, что она стоит поперёк дороги, неужели ты не слышал?

– Нет, Илюша. Мой дядя слышит только, когда ему говорят: «на», – сказала Нина.

– Что будем делать? – спросил Марк.

– Как «что», оформлять аварию.

– Но у меня после этого поднимется страховка.

– А ты хочешь, чтобы за ремонт платил я? Новый Мерседес бесплатно никто не сделает.

– Ты можешь заявить об аварии через несколько дней. Например, скажешь, что тебе помяли машину на стоянке.

– Конечно, – поддержала брата Лиза, – тебе же всё равно.