Противостояние Кинг Стивен

67

Он проснулся, цепляясь в сонной панике за песчаный грунт. Что это было, кошмар? Если это так, то, похоже, он до сих пор продолжается. Земля дрожала под ним.

«Землетрясение?»

На мгновение он решил, что это бред, что жар возобновился, пока он спал. Но, посмотрев вокруг, он увидел, что грязь соскальзывает вниз небольшими пластами. По склонам прыгали камешки. А потом раздался отдаленный, глухой звук — казалось, он протолкнулся в уши. Мгновение спустя у него перехватило дыхание, словно из оврага моментально выкачали весь воздух.

— Коджак! — в панике закричал Стью. Этот глухой удар испугал его — словно Бог топнул ногой в пустыне где-то неподалеку.

Коджак сбежал вниз по склону и присоединился к нему, скуля и повизгивая. Погладив его по спине, Стью почувствовал, как он дрожит. Он должен увидеть, он должен. Внезапно он почувствовал уверенность: то, что должно было случиться, случается. Прямо сейчас.

— Я полез наверх, парень, — пробормотал Стью.

Он подполз к восточному склону оврага. Он был немного круче, но там было больше опор. За последние три дня он не раз уже думал, что вполне мог бы подняться, но не было стимула.

На дне оврага он был укрыт от ветра, и у него была вода. Но теперь он должен подняться. Он должен увидеть. Он тащил за собой свою сломанную ногу как клюшку для гольфа. Он приподнялся на руках и посмотрел наверх. Склон уходил далеко-далеко ввысь.

— Не смогу, парень, — сказал он Коджаку и полез. С помощью обеих рук и левого колена он полз вверх, дюйм за дюймом. Он поднялся на двенадцать футов, а потом спустился на шесть, не успев схватиться за кварцевый выступ и остановить скольжение.

— Нет, ни за что не смогу, — сказал он, тяжело дыша.

Через десять минут отдыха он пополз снова и поднялся еще на десять ярдов. Коджак расхаживал рядом с ним, без сомнения удивляясь, зачем этот идиот лезет наверх, оставляя внизу воду и южный жаркий костер.

«Жарко. Слишком жарко.»

Должно быть, опять возвращается жар, хорошо хоть озноб прошел. Пот тек по его лицу. Волосы нависали на глаза.

«Господи, я сгораю заживо!»

Взгляд его упал на Коджака. Только через минуту он смог сделать выводы из того, что увидел. Коджак тяжело дышал, высунув язык. Это была не лихорадка или, по крайней мере, не только лихорадка, так как Коджаку тоже было жарко.

Он снова пополз, и страх придал ему дополнительную силу. Прошел час, второй. Он боролся за каждый фут, каждый дюйм. К часу дня он был всего лишь в шести футах от верха. Только шесть футов, но склон в этом месте был крутым и очень гладким.

— Застрял, — пробормотал он. — Интересное кино. Что теперь? — Что теперь — стало очевидно очень быстро. Тело его стало медленно соскальзывать вниз.

— КОДЖАК! — закричал он отчаянно, не ожидая никакой помощи. Но неожиданно Коджак оказался рядом. Стью слепо обнял его за шею, не рассчитывая на спасение, а просто хватаясь за то, что подвернулось под руку, как утопающий за соломинку. Коджак не сделал никаких усилий, чтобы его сбросить. Он стал взрывать землю лапами. Камешки полетели Стью в лицо, и он зажмурил глаза.

Коджак тащил его вверх, пыхтя как воздушный компрессор. Стью прикрыл глаза. Голова Коджака была опущена, а его задние ноги работали в бешеном темпе. Они были почти уже на вершине. С отчаянным криком Стью отпустил шею Коджака и схватился за асфальтовый выступ. Выступ немедленно обвалился. Он схватился за другой. Два ногтя сломались, и он закричал. Боль была очень сильной, гальванизирующей. Он рванулся вверх, оттолкнувшись здоровой ногой, и вот, непостижимым образом, он уже лежал на асфальте I-70.

Рядом с ним оказался Коджак. Он скулил и лизал его в лицо.

Стью медленно сел и посмотрел на запад. Он смотрел очень долго, забыв про жар, который по прежнему накатывал на его лицо горячими мощными волнами.

— О, Господи, — произнес он наконец тихим дрожащим голосом. — Посмотри туда, Коджак. Ларри. Глен. Их больше нет. Господи, ничего больше нет. Ничего.

На горизонте виднелось грибообразное облако, похожее на сжатый кулак на длинной, пыльной руке. Края его были нечеткими — оно уже начало рассеиваться.

«Радиоактивные осадки. В какую сторону подует ветер?»

Стоит ли об этом думать?

Он вспомнил о своем письме к Фрэн. Обязательно надо дописать о том, что случилось. Если ветер отнесет осадки на восток, у них могут возникнуть проблемы… и кроме того, они должны знать, что если Лас-Вегас и был базой темного человека, то теперь ее больше не существует. Люди вместе со смертельно опасными игрушками, которые только и ждали того, когда их подберут, превратились в пар. Обо всем этом обязательно надо написать.

Но не сейчас. Сейчас он слишком устал. Подъем истощил его силы, а вид рассеивающего гриба истощил их в еще большей степени. Он не чувствовал никакого ликования, только тупую усталость. Он лег на асфальт, и его последняя мысль перед тем, как он заснул, была: «Сколько мегатонн?» Впрочем, вряд ли когда-нибудь кто-то узнает или захочет узнать об этом.

На следующее утро жар был еще сильнее. Гланды распухли до размеров мячиков для гольфа.

«Я умираю… да, это очевидно.»

Он подозвал Коджака и вытащил свое письмо из пластикового окошечка на ошейнике, предназначенного для адреса владельца собаки. Аккуратными печатными буквами он дописал то, что видел вчера, и засунул письмо на прежнее место. Потом он лег и заснул. На обед Коджак принес ему суслика.

— И это все, на что ты годен?

Коджак завилял хвостом и смущенно усмехнулся.

Стью поджарил суслика, поделил его и умудрился съесть свою половину. Вкус был ужасный, и после еды у него случился отвратительный припадок желудочных судорог.

— Я хочу, чтобы ты вернулся в Боулдер, Когда я умру, — сказал он собаке. — Ты вернешься туда и найдешь Фрэн. Найди Фрэнни. Хорошо, жирная псина?

Коджак с сомнением помахал хвостом.

Спустя час желудок Стью вновь стал выворачиваться наизнанку. Он едва успел приподнять на одном локте, чтобы не запачкать свою одежду, когда его доля суслика рванулась наверх.

— Черт, — пробормотал он убитым голосом и задремал.

Он проснулся под утро и приподнялся на локтях. Голова его гудела от сильного жара. Он увидел, что костер погас. Но это не имело значения. Он и так сгорал изнутри.

Его разбудил какой-то звук, донесшийся из темноты. Посыпались камешки. Наверное, просто Коджак поднимался по склону…

Вот только Коджак лежал рядом с ним и спал.

Как только Стью взглянул на него, пес проснулся. Морда его дернулась вверх, и через секунду он был уже на ногах и рычал в сторону оврага.

Шум осыпающихся камней. Кто-то — что—то — приближается к нему.

Стью сел. «Это он, — промелькнуло у него в голове. — Он был там, но каким-то образом он спасся. А теперь он здесь, и он собирается покончить со мной, прежде чем это сумеет сделать грипп.»

Рычание Коджака стало громче. Звук осыпающихся камней стал ближе. Стью услышал чье-то тяжелое дыхание. Потом наступила пауза, во время которой Стью успел вытереть пот со лба. А потом из оврага поднялся черный сгорбленный силуэт.

Коджак рванулся вперед.

— Эй, — произнес удивленный, но знакомый голос. — Эй, это Коджак? Да?

Рычание немедленно прекратилось. Коджак радостно бросился вперед, виляя хвостом.

— Нет! — закричал Стью. — Это обман! КОДЖАК!..

Но Коджак уже скакал вокруг фигуры, которая наконец-то вылезла на шоссе. И силуэт ее… что-то в ее силуэте было очень знакомым. Стью облизал губы и приготовился к сопротивлению.

— Кто это? — закричал он. — Кто там идет?

Темный силуэт остановился, а потом заговорил.

— Ну, это Том Каллен, вот это кто, ей-Богу, да. А кто вы?

— Стью, — ответил он, и ему показалось, что его собственный голос доносится откуда-то издалека. — Хелло, Том, я рад встретить тебя.

Потом он потерял сознание.

Он очнулся около десяти часов утра второго октября.

Том развел большой костер и завернул Стью в одеяла и свой спальный мешок. Сам Том сидел у костра и жарил зайца. Коджак с довольным видом лежал на земле между ними.

— Том, — позвал Стью.

Том подошел к нему, Стью увидел, что у него отросла борода. Он очень мало напоминал человека, который покину Боулдер пять недель назад. Его голубые глаза весело сверкали.

— Стью Редман! Ты проснулся, ей-Богу, да! Я рад. Господи, как приятно видеть тебя. Что ты сделал со своей ногой? Наверное, ушиб. Я тоже как-то ушиб себе ногу. Прыгнул со стога сена и сломал. Как ты думаешь, высек меня мой папаша? Ей-Богу, да!

— Моя тоже сломана. Да еще как. Том мне ужасно хочется пить…

— Ааа, так тут есть вода. На любой вкус! Вот здесь.

Он передал Стью пластиковую бутылку, в которой когда-то было молоко. Вода была чистой и очень вкусной. Стью жадно выпил ее, и его тут же вырвало.

— Медленно, но верно, — сказал Том. — Вот правило! Парень, как я рад видеть тебя. Ушиб ногу, правда?

— Да, я сломал ее. Неделю назад, а, может, и раньше. — Он выпил еще воды, и на этот раз она задержалась у него в желудке. — Но есть еще трудности, кроме ноги. Я сильно болен. Том. Слушай меня внимательно.

— О'кей! Том слушает. Ты только скажи мне, что делать. — Том склонился к нему, и Стью подумал: «Черт возьми, похоже, он поумнел. Неужели это было возможно?» Где был Том? Известно ли ему что-нибудь о Джадже? О Дайне? О стольких вещах надо поговорить, но сейчас нет времени. Ему становиться все хуже и хуже. И этот хриплый звук в груди. Очень похоже на супергрипп. Как это забавно!

— Мне надо сбить жар, — сказал он Тому. — Это самое главное. Мне нужен аспирин. Знаешь, что такое аспирин?

— Конечно.

— Ты пойдешь по дороге. Заглядывай в бардачок каждой машины, которая тебе попадается по пути. Попытайся найти аптечку — скорее всего, это будет коробка с красным крестом. Когда найдешь аспирин, возвращайся сюда. И если найдешь в какой-нибудь машине палатку, захвати ее с собой. О'кей?

— Ясное дело. — Том встал. — Аспирин и палатка. Тогда ты поправишься, так?

— Ну, для начала этого хватит.

— Скажи, — спросил Том, — а как Ник? Он мне снился. В снах он говорил мне, куда идти, потому что в снах он умеет разговаривать. Забавная штука — сны, правда? Но когда я пытаюсь заговорить с ним, он всегда уходит. С ним все в порядке? — Том обеспокоенно посмотрел на Стью.

— Не сейчас, — сказал Стью. — …сейчас не могу говорить. Просто принеси мне аспирин. О'кей? А потом мы поговорим.

— О'кей… — Но на лицо Тома опустилось серое облако страха. — Коджак, пойдешь с Томом?

Коджак пошел. Они ушли вдвоем, направляясь на восток. Стью лег и закрыл глаза руками.

Когда Стью снова очнулся, были уже сумерки. Том тряс его за плечо.

— Стью, проснись!

Стью был напуган тем, что время ускользает в какие-то черные дыры, словно шестеренки на часовом механизме его индивидуальной реальности вконец стерлись.

— Что ты нашел, Том?

Том протянул ему аптечку. Внутри был большой пузырек с аспирином. Стью был изумлен тем, что ему оказалось не под силу отвернуть крышечку. Ему пришлось передать пузырек Тому, и тот в конце концов сумел с ним справиться. Стью выпил три таблетки.

— А еще я нашел вот это, — сказал Том. — Он был в машине, доверху набитой разным походным снаряжением, но палатки там не оказалось. — Он протянул Стью огромный пуховой двойной спальный мешок.

— Прекрасно. Это заменит нам палатку. Ты молодец, Том.

— А еще вот это. Это было в той машине. — Том полез в карман куртки и достал оттуда полдюжины пакетов из фольги. Стью не верил своим глазам. Сухие концентраты. Яйца, горох, напитки, сухая говядина. — Это еда, правда, Стью? На них ведь нарисована еда, ей-Богу, да.

— Это действительно еда, — благодарно произнес Стью. — И, наверное, это почти единственное, что я сейчас могу есть. Можем мы вскипятить немного воды? Только у нас нет ни кастрюли, ни чайника.

— Я что-нибудь найду.

— Прекрасно.

— Стью…

Стью посмотрел на это обеспокоенное, несчастное лицо и медленно покачал головой.

— Погиб, Том, — сказал он мягко. — Ник погиб. Почти месяц назад. Мне очень жаль.

Том опустил голову, и в свете только что разведенного костра Стью увидел, как капают его слезы. Наконец он снова поднял взгляд на Стью, и глаза его стали как никогда яркими.

— Я знал это, — сказал он хрипло. — Я не хотел себе признаваться в том, что я знаю, но я знал. Ей-Богу, да. Он все время отворачивался и уходил. Он был моим лучшим другом. Стью, ты знаешь об этом?

Стью взял Тома за руку.

— Знаю, Том.

— Да, это так. Мне ужасно будет его не доставать. Но я увижу его на небесах. Том Каллен увидит его там. И он сможет говорить, а я смогу думать. Так?

— Я не удивлюсь этому. Том.

— Плохой человек убил Ника, я знаю об этом. Но Бог остановил плохого человека, и я это видел. Рука Бога спустилась с небес. Он остановил его за то, что он сделал с Ником и с бедным Джаджем.

— Что ты знаешь о Джадже, Том?

— Мертв! Его пристрелили в Орегоне!

Стью устало кивнул.

— А Дайна? Ты знаешь что-нибудь о ней?

— Том видел ее, но он не знает. Я подметал улицы. И однажды, когда я возвращался со своей работы, я увидел, как она меняла лампочку в фонаре. Она посмотрела на меня и… — Он на мгновение замолчал, а потом снова заговорил, но уже не со Стью, а с самим собой. — Видела ли она Тома? Узнала ли она Тома? Том этого не знает. Том… думает… что она узнала его. Но больше Том ее ни разу не видел.

Том отправился на промысел, а Стью задремал. Вернулся Том с большой консервной банкой и с огромной сковородкой, на которой можно было бы поджарить даже рождественскую индейку. Стью улыбнулся, несмотря на вспухшие у него на губах болезненные волдыри.

Через полчаса ужин был готов. Стью ел осторожно, в основном, овощи. Вскоре после еды они с Томом легли спать, а Коджак разместился между ними.

— Послушай меня, Том.

Том присел на корточки рядом со Стью. Было это на следующее утро. Стью смог съесть очень немного. Горло его воспалилось и очень болело. Кашель усилился, и аспирин не справлялся с усилившимся жаром.

— Мне надо оказаться под крышей и принять лекарство. Это должно произойти уже сегодня, или я умру. Ближайший город — Грин Ривер — находится отсюда в шестидесяти милях на восток. Нам придется ехать на машине.

— Том Каллен не умеет водить машину, Стью. Ей-Богу, нет!

— Да, я знаю. Это будет для меня серьезным испытанием. Но пока мы забудем об этом, потому что главная проблема — это ее завести. Большинство из них стояли на одном месте уже месяца три, если не больше. Аккумуляторы все сели. Так что для начала нам надо найти машину на вершине холма. Возможно, нам повезет. Здесь довольно холмистая местность.

Он поднял глаза на затянутое облаками небо.

— Самая трудная часть задачи ложится на тебя. Том. Ты должен стать моими ногами.

— Хорошо, Стью. Когда мы найдем машину, мы поедем в Боулдер? Том хочет обратно в Боулдер, а ты?

— Больше всего на свете. Том. — Он посмотрел в сторону Скалистых гор, тусклой тенью вытянувшихся на горизонте. Выпал ли снег на перевалах? Почти наверняка. А если еще и не выпал, то скоро выпадет. — Но это займет у нас довольно много времени.

Стью протянул Тому карманный нож.

— Тебе надо будет проделать дырки в дне этого спального мешка, по дырке с каждой стороны.

Через час работа была закончена, и Стью сидел за спиной у Тома в самодельном рюкзаке.

— Тяжело?

— Не очень. Я смогу протащить тебя далеко-далеко.

Они отправились в путь. Овраг, в котором Стью сломал свою ногу и намеривался умереть, остался за спиной. Несмотря на слабость, Стью чувствовал безумное возбуждение. Во всяком случае, не здесь. Он умрет где-нибудь, и, возможно, очень скоро, но не в этой грязной канаве. Мерные покачивания спального мешка усыпили его. Коджак бежал рядом с ними.

Чтобы усесться за руль старого «Плимута» 1970 года выпуска, Стью понадобилось минут пять. Коджак устроился на заднем сиденье.

Стью повернул ключ. Старый «Плимут» потарахтел секунд двадцать, а потом заглох. Стью посигналил, и звук оказался очень слабым. У Тома был убитый вид.

— Мы еще ей покажем, — сказал Стью. Он радовался, что аккумулятор разрядился не до конца. Он нажал сцепление и переключился на вторую передачу. — Открой дверь и подтолкни нас. А потом заскакивай обратно в машину.

— Но ведь машина направлена в другую сторону, — с сомнением спросил Том.

— Пока да. Но если мы сумеем завести эту груду старого дерьма, то развернуться проблем не будет.

Том вылез из машины и стал толкать «Плимут», упершись в дверную стойку. Когда стрелка спидометра указала на пять миль, Стью сказал:

— Заскакивай назад. Том.

Том вскочил в машину и захлопнул дверь. Стью повернул ключ и стал ждать. «Плимут» разогнался, съезжая по склону холма. Стрелка спидометра подползла к цифре 10, 15, потом 20. Они бесшумно катились вниз. 25 миль в час.

— Двигатель не работает, — обеспокоенно сказал Том.

30 миль. Достаточно.

— Да поможет нам Бог, — сказал Стью и отпустил сцепление. «Плимут» дернулся. Двигатель закашлял и заглох. Стью застонал.

— Так твою мать! — закричал он и снова нажал сцепление. — Нажми на педаль газа, Том! Рукой!

— На которую? — с сомнением спросил Том.

— На длинную!

Том опустился на пол и дважды нажал на газ. Машина снова набирала скорость, и Стью с трудом заставил себя повременить. Они проехали уже больше половины склона.

— ДАВАЙ! — закричал он и снова отпустил педаль сцепления.

Двигатель заработал. Коджак залаял. Из ржавой выхлопной трубы заклубился черный дым, который вскоре стал синим. Стью переключился на третью передачу.

— Мы едем, Том! — завопил он.

Том испустил крик ликования. Коджак залаял и завилял хвостом. В своей предыдущей жизни, когда он был еще Биг Стивом, Коджак часто ездил со своим хозяином на машине. Приятно было снова ехать на машине, с новыми хозяевами.

До Грин Ривера они добрались уже в сумерках. Стью запарковал машину напротив унылого трехэтажного здания с вывеской «Отель Юта».

Устал. Чувствовал ли он когда-нибудь себя таким усталым?

— Ну вот. Приехали, — пробормотал он. — Здесь мы остановимся на ночь. Ты меня отнесешь внутрь?

— Конечно. И как тебе удалось завести это старье?

— Я бы выпил пива, — сказал Стью. — А у тебя нет сигарет? Умираю — хочу курить.

Том вылез из машины и отнес Стью в отель. В вестибюле было темно и сыро, но Том обнаружил камин с запасом дров и развел в нем огонь. Стью сидел на обшарпанном диване под головой лося. Дыхание его было медленным и хриплым. Время от времени он бормотал себе под нос что-то невразумительное.

В два часа утра Коджак поднял голову и нервно заскулил. Том Каллен поднялся со своего дивана. Глаза его были широко раскрыты и ничего не выражали. Он подошел к двери и вышел на улицу.

Снаружи завыл ветер.

68

Том вернулся в четыре часа утра. Коджак приветственно залаял, и Стью открыл глаза. Том встал на колени рядом с ним.

— Стью?

— Том? Тяжело дышать.

— Я принес лекарства, Стью. Ник показал мне. Ты примешь лекарства и убьешь инфекцию. Ты должен сделать это прямо сейчас. — Ник достал из сумки четыре пузырька с таблетками и большую бутылку сока.

Стью внимательно посмотрел на лекарства.

— Том, где ты это взял?

— В аптеке. Мне дал их Ник.

— Да нет, серьезно…

— Серьезно! Серьезно! Сначала надо принять пенициллин и посмотреть, подействует ли он. Который из них пенициллин?

— Вот этот… но, Том…

— Нет. Ты должен. Так велел Ник. И тебе надо ходить.

— Я не могу ходить. У меня сломана нога. И я болен. — В голосе Стью появилось обиженные, капризные нотки.

— Ты должен. Или я буду тебя таскать.

Стью потерял контакт с реальностью. Том вложил ему в рот пенициллиновую капсулу, и Стью рефлекторно проглотил ее, запив соком. Он закашлялся, и Том похлопал его по спине. Потом он поднял Стью на его здоровую ногу и стал таскать его по вестибюлю. Коджак обеспокоенно следовал за ними.

— Прошу Тебя, Господи, — сказал Том. — Прошу Тебя, Господи, прошу тебя. Господи.

Никогда еще Боулдер не казался ему таким далеким, как в то унылое утро.

Борьба Стью с пневмонией продолжалась две недели.

Через два дня от пенициллина на коже выступила отвратительная красная сыпь, и Том стал давать ему ампициллин. Это дало лучший эффект, и утром седьмого октября Том проснулся и увидел, что Стью спит глубоко, а температура спала. Ночью жар возобновился. В течение следующих двух дней Стью непрерывно спал. Тому с трудом удавалось разбудить его, чтобы скормить ему таблетки и несколько кусочков сахара из гостиничного ресторана.

Одиннадцатого октября начался повторный приступ. Но на этот раз температура не была уже такой высокой, а хрипы стали тише.

Очнувшись тридцатого октября после недолгой дремоты в одном из кресел вестибюля. Том увидел, что Стью сидит на диване и оглядывается по сторонам.

— Том, — прошептал он. — Я жив.

— Да, — радостно воскликнул Том. — Ей-Богу, да!

— Я голоден. Не мог бы ты приготовить какой-нибудь суп, Том? С лапшой, например?

К восемнадцатому числу силы отчасти вернулись к Стью. Он уже мог в течение пяти минут ходить по вестибюлю отеля на костылях, которые Том принес ему из аптеки. Его постоянно терзал сводящий с ума зуд в срастающейся ноге. Двадцатого октября он впервые вышел на улицу, одевшись в теплое белье и закутавшись в огромную овечью шубу.

День был теплым и солнечным, но в воздухе чувствовалось приближение зимы.

— Даже не знаю, что делать. Том, — сказал Стью. — Мы сможем добраться до Грейт Джанкшена, а дальше я просто не знаю. В горах будет много снега. А ходить я пока не могу.

— Когда ты снова сможешь ходить, Стью?

— Не знаю. Том. Поживем — увидим.

Двадцать восьмого октября Грин Ривер был занесен пятидюймовым слоем снега.

— Если скоро не выехать, — сказал Стью Тому, когда они смотрели в окно на снег, — то всю зиму придется провести здесь.

На следующий день они подъехали на своем «Плимуте» к заправочной станции на окраине города. Часто прерываясь для отдыха, они заменили облысевшие задние шины на новую шипованную резину. Стью поразмыслил о том, не стоит ли найти машину с двумя ведущими мостами, но потом принял иррациональное решение не искушать судьбу. Том погрузил в багажник четыре пятидесятифунтовых мешка с песком. Они выехали из Грин Ривера в день Хеллоуина и направились на восток.

Они приехали в Грейт Джанкшен в полдень второго ноября. Все утро небо было свинцово-серым, и когда они выехали на главную улицу города, первые снежные хлопья начали падать на капот «Плимута». Полдюжины раз по пути они попадали в короткие снегопады, но на этот раз небеса обещали нечто большее.

— Возможно, нам придется задержаться здесь ненадолго, — сказал Стью.

Том указал пальцем.