Противостояние Кинг Стивен

— Вон там! Мотель со звездой!

Мотель со звездой оказался «Праздничной гостиницей Великого Перевала».

— О'кей, — сказал Стью. — «Праздничная гостиница» нам подходит.

Он подъехал к зданию и выключил мотор «Плимута». Насколько им обоим было известно, он не заводился больше никогда. Снежные хлопья превратились в бесшумно опускающийся белый занавес. Снег шел всю ночь. Когда Стью и Том проснулись на следующее утро, они обнаружили, что Коджак сидит перед двойными дверьми парадного входа, уставившись в неподвижный мир белизны.

— Господи Иисусе Христе, — прошептал Том. — Весь путь завален снегом, так ведь, Стью?

Стью кивнул.

— Как же мы доберемся до Боулдера?

— Будем ждать весны, — сказал Стью.

— Так долго? — Том выглядел очень опечаленным, и Стью положил руку ему на плечо.

— Время пролетит быстро, — сказал он наконец.

Снова этот сон. Сон о Фрэнни. Кошмар.

Он всегда один и тот же. Фрэнни страдает от боли, лицо ее купается в поту. Ричардсон стоит между ее ног, а Лори Констебл помогает ему. Ноги Фрэн вздернуты кверху на металлических подставках…

«Тужься, Фрэнни. Тужься. Все идет хорошо.»

Но, глядя на темные глаза Джорджа над марлевой повязкой, Стью понял, что все идет далеко не так хорошо, как он говорит. Что-то было не так. Лори вытерла губкой ее залитое потом лицо и откинула волосы со лба.

«Неправильное положение плода.»

Кто произнес эти слова? Голос был низким, протяжным, словно пластинку на сорок пять оборотов решили проиграть на 33.

«Неправильное положение плода.»

Голос Джорджа: «Позови Дика. Скажи ему, что, возможно, придется…»

Голос Лори: «Доктор, она потеряла много крови…»

Стью закурил. Вкус у сигареты был ужасный, но после такого сна сойдет любая. «Обычный кошмар, вот и все. Ты вбил себе в голову свойственную всем самцам истерическую идею, что если тебя там не будет, то может случиться беда. Брось, Стюарт, с ней все будет в порядке. Далеко не все сны сбываются.»

Но слишком много снов сбылось за последние полгода.

Он потушил недокуренную сигарету и уставился на огонь керосиновой лампы. Было двадцать девятое ноября. Они жили в гостинице уже четыре недели. Время проходило медленно, но они развлекались тем, что бродили по городу в поисках разных забавных безделушек.

На складе, расположенном на Грэнд авеню, Стью нашел генератор электроэнергии фирмы «Хонда». Вместе с Томом они на санках дотащили его до ратуши.

— Что мы будем делать с этой штукой? — спросил Том. — Подключим к мотелю электричество?

— Она для этого слишком мала, — ответил Стью.

— Тогда что же? Для чего она? — Том чуть ли не прыгал от нетерпения.

— Увидишь, — сказал Стью.

Они поставили генератор в комнатку для электрооборудования, соединенную с конференц-залом, и Том начисто забыл о нем, на что Стью и рассчитывал. На следующий день Стью один отправился на аэросанях в местный магазин фото— и кинотоваров и отыскал там тридцатипятимиллиметровый кинопроектор.

Нога его действовала уже неплохо, но все-таки ему потребовалось почти три часа, чтобы установить проектор в центре конференц-зала. Когда Том вернулся в гостиницу около пяти с раскрасневшимися щеками, сюрприз был уже готов.

Стью привез все шесть фильмов, которые нашлись в местном кинотеатре. После ужина Стью небрежно сказал:

— Пошли-ка сходим со мной в конференц-зал, Том.

— Для чего?

— Увидишь.

Ратуша была расположена напротив гостиницы. У входа Стью вручил Тому пакетик с попкорном.

— Зачем это? — спросил Том.

— Нельзя же смотреть кино без попкорна, — усмехнулся Стью.

— КИНО?

— Ну да.

Том рванулся в конференц-зал. Увидел посередине большой заряженный проектор. Увидел спущенный экран. Увидел два раскладных стула, установленных посреди пустынного помещения.

— Ну и ну, — прошептал он, и появившееся на его лице выражение откровенного изумления и было тем, о чем мечтал Стью.

Через пять минут они уже сидели бок о бок и следили за тем, как Сильвестр Сталлоне убивает несколько сотен дельцов наркобизнеса в «Рэмбо IV».

Вспоминая об этом позднее, Стью улыбался. Непонимающий мог бы обозвать его идиотом. И действительно, он мог бы подключить видео к гораздо более слабому генератору и просмотреть с Томом несколько сотен фильмов, даже не выходя из гостиницы. Но, с его точки зрения, фильмы по видео — это было совсем не то. Но даже и не в этом дело. Дело было в том, что им надо было каким-то образом убить очень много времени… и бывали дни, когда оно оказывалось очень живучим.

В дополнение к фильмам, Стью собрал свыше двадцати моделей, в том числе и «Роллс-Ройс» из двухсот сорока деталей, который до эпидемии супергриппа продавался по цене шестьдесят пять долларов. Том соорудил странный, но в чем-то неотразимый ландшафт из папье-маше и гипса, раскрашенных пищевыми красителями. Он занял почти весь пол в комнате для торжественных приемов. Том назвал его Лунной Базой Альфа. Да, они развлекали себя, как могли, но…

«Не сходи с ума.»

Он разрабатывал свою ногу. Она была в гораздо лучшем состоянии, чем он рассчитывал, отчасти благодаря тренажерам в спортивном зала гостиницы. Нога все еще немного болела и плохо сгибалась, но он уже мог ковылять без костылей.

Он был абсолютно уверен, что сможет научить Тома управляться с аэросанями, которые стояли здесь почти в каждом гараже. Проезжать по двадцать миль в день, взять палатки, большие спальные мешки, побольше сухих концентратов…

«Да, а когда на перевале на вас двинется лавина, то вы можете помахать пакетиком сухой моркови и велеть ей, чтобы она ушла. Не сходи с ума.»

И все же…

За завтраком он спросил:

— Том, ты очень сильно хочешь вернуться в Боулдер?

— И увидеть Фрэн? Дика? Сэнди? Ей-Богу, я хочу вернуться в Боулдер больше всего на свете, Стью. Ты не думаешь, что они могли отдать кому-нибудь мой маленький домик, а?

— Уверен, что нет. Я просто хочу спросить тебя, не хочешь ли ты попытать счастливый случай?

Том удивленно посмотрел на него. Стью уже собрался было объяснить ему, что он задумал, когда Том сказал:

— Ей-Богу, но ведь вся жизнь — это счастливый случай, так ведь?

Так все и решилось. Они выехали из Грейт Джанкшен в последний день ноября.

Тому не пришлось обучаться основам вождения аэросаней. В гараже Дорожного Департамента Колорадо, меньше, чем в миле от гостиницы, Стью отыскал настоящего монстра. У монстра был двигатель повышенной мощности, обтекатель на случай сильного ветра и, самое важное, большой открытый грузовой отсек, вполне способный вместить в себя приличного размера собаку. В местных магазинах они без труда нашли себе все необходимое для путешествия, включая даже две пары беговых лыж, хотя при мысли о том, что Тома, возможно, придется обучать основам лыжного спорта, кровь у Стью стыла в жилах.

К двум часам первого дня путешествия Стью убедился, что его страхи перед тем, что они могут застрять где-нибудь и умереть от голода, полностью безосновательны. Леса просто кишели крупной дичью. Ничего подобного за всю жизнь видеть ему не приходилось. Позже в тот же день он застрелил оленя.

Наевшись до отвала, Стью зажарил еще около тридцати фунтов восхитительного мягкого мяса и убрал его в аэросани. В первый день они проехали только шестнадцать миль.

В ту ночь сон изменился. Он снова был в родовой комнате. Все вокруг было залито кровью. Простыня, которой была укрыта Фрэнни, промокла насквозь. Она пронзительно кричала.

«Он выходит, — выдохнул Джордж. — Время его наконец пришло, Фрэнни, и он ждет, так что тужься! ТУЖЬСЯ!»

И он появился, он появился в финальном потоке крови. Джордж вынул ребенка, держа его за бедра, так как он родился ножками вперед.

Лори стала кричать.

Это был волк с яростно усмехающимся человеческим лицом, его лицом, это Флегг, его время снова пришло, он не был мертв, он пока не умер, он продолжал расхаживать по миру, Фрэнни родила Рэнделла Флегга…

Стью проснулся, задыхаясь от волнения. Кричал ли он во сне?

Том крепко спал, так глубоко забравшись в спальный мешок, что Стью был виден только его чуб. Коджак свернулся рядом со Стью. Все было в порядке, это был только сон…

А потом в ночи раздался вой — растущий, протяжный звук серебряных колоколов ужаса и отчаянья… вой волка или, возможно, крик неспокойного духа убийцы.

Коджак поднял голову.

Руки, бедра, пах Стью покрылись гусиной кожей.

Вой не повторился.

Стью заснул. Утром они снова отправились в путь. Перед отъездом Том обратил внимание Стью на то, что все внутренности оленя куда-то исчезли.

За три дня до Нового Года хорошая погода кончилась, и они остановились в городке Киттередж. Они уже были так близко от Боулдера, что отсрочка стала для них горьким разочарованием Даже Коджак был не в своей тарелке.

— Мы сможем скоро снова отправиться в путь? — с надеждой спросил Том.

— Не знаю, — ответил Стью. — Надеюсь, что сможем. Если б только выпало денька два хорошей погоды, мы бы успели добраться. Черт возьми!

Но это оказался самый сильный снегопад за всю зиму. Снег шел пять дней, и местами сугробы достигали высоты двенадцати и даже четырнадцати футов.

Когда снегопад закончился, они снова отправились в путь, но двигаться приходилось медленнее, чем когда-либо. Находить дорогу стало все труднее. Аэросани постоянно застревали, и им приходилось постоянно откапывать их. Во второй день 1991 года в отдалении вновь послышался грохот лавин.

Четвертого января они достигли места, где шоссе N6 раздваивалось и уходило на Голден.

— О'кей, — сказал Стью, когда они остановились у поворота. — Во всяком случае, дорогу нам потерять уже не грозит. Она пробита сквозь скалы. Повезло же нам, однако, что мы не пропустили сворот.

И действительно, оставаться на дороге было очень просто, но про езду сквозь туннели этого сказать было нельзя. Чтобы найти вход в туннель, им иногда приходилось расчищать снежные завалы. Внутри же снега не было, и аэросани зловеще скрежетали по голому асфальту. Стью очень боялся, что однажды они наткнутся на туннель, который будет забит машинами настолько, что им просто не удастся проехать. Если это случится, им придется вернуться обратно на шоссе. Они потеряют по меньшей мере неделю. А бросить аэросани и пойти пешком — это не выход, а медленный способ самоубийства.

Боулдер был так близко.

Седьмого января, примерно часа через два после того, как они прокопали путь сквозь очередной туннель. Том приподнялся на сиденье и указал пальцем.

— Что это там такое, Стью?

Стью очень устал и был раздражен. Сны больше не приходили к нему, но, как ни странно, это еще больше пугало, чем сами сны.

— Не вставай, когда мы едем, Том! Сколько раз тебе об этом говорить? Ты опрокинешься назад, воткнешься в снег головой и…

— Да, но что это все-таки такое? Похоже на мост. Разве по дороге у нас должна быть река?

Стью посмотрел, увидел, заглушил двигатель и остановил аэросани.

— Что это такое? — обеспокоенно спросил Том.

— Эстакада, — пробормотал Стью. — Я… я просто не верю своим глазам…

— Эстакада? Эстакада?

Стью обернулся и сгреб Тома за плечи. — Это голденовская эстакада. Том! Там начинается шоссе N119! Дорога на Боулдер! До города осталось только двадцать миль! Может быть, даже меньше!

Том наконец-то понял. Рот его широко раскрылся, и, увидев появившееся на его лице комическое выражение, Стью засмеялся и похлопал его по спине.

— Мы уже почти дома, Стью?

— ДА, ДА, ДААААААА!

Потом они заключили друг друга в объятия и стали топтаться на месте в неуклюжем танце. В конце концов они упали, вздымая вверх облака снежной пыли. Коджак удивленно посмотрел на них… но спустя несколько секунд он уже принялся скакать, лаять и вилять хвостом.

В ту ночь они разбили лагерь в Голдене. На следующий день рано утром они выехали по шоссе N119 в сторону Боулдера. Предыдущую ночь оба почти не сомкнули глаз. Никогда еще за всю свою жизнь Стью не ощущал такого нетерпения… смешанного с ноющим беспокойством о Фрэнни и ее ребенке.

Около часа дня двигатель аэросаней стал глохнуть. Стью остановил аэросани и достал из грузового отсека канистру. Она оказалась пустой.

— О, Господи, — сказал он, почувствовав ее смертельную легкость.

— В чем дело, Стью?

— Дело во мне! Я знал, что эта трахнутая канистра пуста и забыл наполнить ее. Слишком волновался, наверное. Ну скажи, разве я не идиот?

— У нас кончился бензин?

Стью отшвырнул в сторону пустую канистру.

— Ей-Богу, да. Как я мог оказаться таким идиотом?

— Наверное, думал о Фрэнни? Что нам теперь делать, Стью?

— Попытаемся идти пешком. Возьмем спальные мешки и консервы. Прости меня. Том. Я виноват.

— Все в порядке, не переживай.

В тот день они до Боулдера не добрались. Им пришлось заночевать прямо на дороге, и у них даже не было сил раскопать снег, чтобы найти топливо для костра.

Тревожная мысль посетила его, когда он вползал в свой спальный мешок. Они придут в Боулдер, и там никого не будет. Пустые дома, пустые магазины, дома с крышами, провалившимися под тяжестью снега. Все исчезли, как персонажи твоего сна, после того как ты проснулся. Потому что в мире никого больше не осталось, кроме Стюарта Редмана и Тома Каллена.

К двум часам следующего дня они проползли еще несколько миль. Стью начал уже думать, что и следующий день им придется провести в пути. Именно он замедлял продвижение вперед. Боль в ноге становилась сильнее с каждым шагом.

Через час после холодного консервированного ленча он, погруженный в мысли о Фрэнни, врезался в остановившегося Тома.

— В чем дело? — спросил он, потирая больную ногу.

— Дорога, — сказал Том, и Стью торопливо огляделся вокруг.

После долгой паузы Стью сказал:

— Если б не ты, я бы грохнулся вниз.

Они стояли на снежном обрыве футов в пять высотой. Он круто уходил вниз, туда, где виднелся голый асфальт дороги. Справа стоял указатель с простой надписью ГОРОД БОУЛДЕР.

Стью стал смеяться. Он сидел на снегу и оглушительно хохотал, не замечая озадаченного взгляда Тома. Наконец он произнес:

— Они расчистили дороги. Видишь? Мы дошли, Том! Мы дошли! Коджак! Иди сюда!

— Мы снова в Боулдере, — тихо пробормотал Том. — Мы пришли домой, ей-Богу, да.

Стью похлопал его по плечу.

— Пошли, Томми.

Около четырех снова пошел снег. К шести уже стемнело, и черный гудрон дороги стал призрачно белым. Стью очень сильно хромал. Том раз спросил его, не надо ли ему отдохнуть, но Стью только помотал головой.

К восьми часам вечера снег стал падать густой, непрерывной пеленой. Несколько раз они сбивались с дороги и увязали в придорожных сугробах.

Через двадцать минут в темноте раздался молодой нервный голос, от которого они застыли на месте.

— К-кто там идет?

Коджак зарычал, и шерсть у него на загривке встала дыбом. Том ахнул. В темноте, поверх непрерывного воя ветра, раздался звук, от которого кровь у Стью застыла в жилах: это был звук передернутого затвора.

«Часовые. Они поставили часовых. Забавно было бы проделать такой путь, а потом получить пулю в лоб в двух шагах от городского универмага. Действительно забавно. Даже Рэнделл Флегг смог бы это оценить.»

— Стью Редман! — закричал он в темноту. — Здесь Стью Редман! — Он сглотнул слюну. — Кто вы?

«Глупо. Ты наверняка его не знаешь…»

Но донесшийся до него голос действительно показался ему знакомым.

— Стью? Стью Редман?

— Со мной Том Каллен… ради Бога, не стреляйте в нас!

— Это шутка?

— Никакая не шутка! Том, скажи что-нибудь.

— Привет, — послушно произнес Том.

Наступила долгая пауза. Потом часовой сказал:

— У Стью на старой квартире висел плакат. Что это был за плакат?

Стью стал неистово рыться в своей памяти.

— Фредерик Ремингтон! — закричал он изо всех сил. — Там еще была надпись «Тропа войны».

— Стью! — радостно закричал часовой. Из снежной пелены вышел им навстречу черный силуэт. — Я просто не верю своим глазам…

Когда он подошел к ним, Стью увидел, что это был Билли Геринджер.

— Стью! Том! И Коджак тут! А где Глен Бэйтмен и Ларри? Где Ральф?

Стью медленно покачал головой.

— Не знаю. Нам скорей надо в тепло, Билли. Мы замерзаем.

— Конечно, идите в универмаг — он справа по дороге. Я позову Норма Келлогга… Гарри Данбертона… Дика Эллиса… черт, да я разбужу весь город! Это же просто чудо! Я не верю своим глазам!

— Билли…

Билли обернулся, и Стью подошел к нему ковыляющей походкой.

— Билли, у Фрэн должен был быть ребенок…

Билли замер. После паузы он прошептал:

— Черт, я совсем забыл.

— Он родился?

— Джордж. Джордж Ричардсон все расскажет тебе. Или Дэн Лэтроп. Он наш новый доктор, мы заполучили его недели через четыре после того, как вы ушли. Он раньше был ухо-горло-носом, но он здорово справляется…

Стью резко встряхнул Билли, прерывая его сумбурную болтовню.

— Что случилось? — спросил Том. — Что-то не так с Фрэнни?

— Скажи мне. Билли, — попросил Стью. — Пожалуйста.

— С Фрэн все в порядке, — сказал Билли. — Скоро она поправится.

— Ты только слышал об этом?

— Нет, я сам видел ее. Мы с Тони Донахью пришли к ней с цветами из оранжереи. Оранжерея — это его детище. Он там выращивает все, что угодно, не только цветы. Она в больнице только из-за того, что у нее были… как это там называется… римские роды?

— Кесарево сечение?

— Ага, точно, потому что ребенок был неправильно расположен. Мы навестили ее через три дня после родов, это было два дня назад. Мы принесли ей розы. Нам хотелось ее как-то подбодрить, потому что…

— Ребенок умер? — глухо спросил Стью.

— Он не умер, — сказал Билли и добавил с огромной неохотой: — Пока.

Стью неожиданно ощутил себя где-то далеко, в свистящей пустоте. Он услышал хохот… и волчий вой…

— У него грипп, — быстро произнес Билли. — Капитан Шустрик. Нам всем конец — так люди говорят. Фрэнни родила его четвертого. Мальчик, шесть фунтов девять унций, и сначала с ним было все в порядке. По-моему, абсолютно все в Зоне перепились, а потом, шестого числа, он… он подцепил эту дрянь. Вот так, парень, — сказал Билли, и голос его сорвался. — Он подцепил эту дрянь, черт возьми, мне так жаль, Стью…

Стью вытянул руку, нащупав плечо Билли и оперся на него.

— Сначала все говорили, что ему станет лучше, что, может быть, это обычный грипп… или бронхит… или воспаление легких… но доктора, они сказали, что у новорожденных почти никогда не бывает таких болезней. Что-то вроде естественного иммунитета. И Джордж, и Дэн… оба они вдоволь насмотрелись на супергрипп в прошлом году…

— Так что едва ли они могли ошибиться, — закончил Стью вместо него.

— Да, — сказал Билли. — Ты правильно понял.

— Что за черт, — пробормотал Стью. Он отвернулся от Билли и заковылял по дороге.

— Стью, куда ты идешь?

— В госпиталь, — ответил Стью. — Навестить мою жену.