Последнее письмо от твоего любимого Мойес Джоджо
От кого: Элли Хоуорт, [email protected]
Прошу прощения, что пишу вам напрямую, но надеюсь, что вы, как коллега-журналист, проявите понимание.
Я пытаюсь найти некоего Энтони О'Хара, который, судя по всему, ровесник вашего отца. В статье в «Таймс» от мая прошлого года вы вскользь упоминаете, что именно так зовут вашего отца.
Интересующий меня Энтони О'Хара в начале шестидесятых провел некоторое время в Лондоне, довольно долго жил за границей, в основном в Центральной Африке, где, возможно, и погиб.
Мне очень мало известно о его жизни, но я знаю, что у него есть сын по имени Филлип.
Если вы и есть его сын или же вам по другим причинам известна его судьба, не могли бы вы ответить на мое письмо? Одна моя знакомая дружила с вашим отцом много лет назад и очень хотела бы узнать, как сложилась его судьба. Я понимаю, что шансов не много, поскольку имя довольно распространенное, но мне пригодится любая помощь.
С наилучшими пожеланиями,
Элли Хоуорт.Новое здание редакции расположено в районе, где Элли никогда не бывала. Раньше он представлял собой скопище заброшенных складских помещений и не самых приятных забегаловок, где продают еду навынос. Элли скорее предпочла бы умереть с голоду, чем поесть в таком заведении. Но теперь все это снесли подчистую, и на смену перенаселенным улицам пришли просторные, современные площади, металлические тумбы, странные бизнес-центры, со многих из которых еще не сняли строительные леса.
Перед предстоящим в понедельник переездом руководство устроило их отделу ознакомительную экскурсию по новому месту работы — столы, компьютеры, телефонные системы. Элли вместе с коллегами проходит по всем отделам, а молодой человек с папкой и беджем с надписью «Координатор трансфера» рассказывает им о производственных подразделениях, информационных узлах и расположении туалетов. Переходя из одного зала в другой, Элли наблюдает за тем, насколько по-разному реагируют ее коллеги: народ помоложе просто в восторге, им нравится минималистичный дизайн офиса. Мелисса здесь уже не первый раз, поэтому, если ей кажется, что молодой человек упустил какую-то важную деталь, она время от времени добавляет что-нибудь от себя.
— Да, тут не спрячешься, — ухмыляется Руперт, оглядывая огромное, без единой перегородки пространство.
С ним сложно не согласиться: кабинет Мелиссы в юго-западном углу целиком сделан из стекла. Оттуда виден весь находящийся в ее ведении «информационный узел». Больше ни у кого в их отделе нет своего кабинета. Многим ее коллегам это придется не по нраву.
— А вот и ваши рабочие места! — провозглашает молодой человек.
Оказывается, что все журналисты будут сидеть за одним огромным столом овальной формы, из центра которого расползается множество проводов, подключенных к компьютерам с плоским монитором.
— А где чье место? — спрашивает один из журналистов.
— Я еще не до конца составила список, — взглянув в бумаги, отвечает Мелисса, — некоторые места пока что не распределены. Но Руперт будет сидеть здесь, Арианна — вон там, Тим — рядом с тем креслом, Эдвина…
Происходящее напоминает Элли урок физкультуры в школе, когда капитаны должны набрать команду для игры в волейбол и каждый с облегчением вздыхает, услышав свою фамилию. Но вот почти все места распределены, а ее имя так и не прозвучало.
— Мелисса… — набравшись храбрости, начинает она. — А я где буду сидеть?
— Некоторым придется меняться, — отвечает Мелисса, показывая на другой стол. — Вовсе не обязательно, чтобы в распоряжении каждого было отдельное рабочее место, — чеканит она, не глядя Элли в глаза.
— То есть ты хочешь сказать, что у меня не будет своего места за столом? — уточняет Элли, инстинктивно поджимая пальцы ног.
— Нет, я хочу сказать, что некоторым придется пользоваться одним рабочим терминалом.
— Но я же на работе каждый день. Не понимаю, как это будет выглядеть на практике, — не унимается Элли. На самом деле стоило отвести Мелиссу в сторонку и тихо спросить, почему Арианне, которая работает в редакции всего месяц, полагается отдельное место, а ей нет. При этом говорить надо абсолютно спокойно, а еще лучше — просто промолчать. — Я что, единственная, кому…
— Как я уже сказала, Элли, некоторые места пока что не распределены. Тебе всегда найдется где поработать. Итак, переходим в отдел новостей. Они переезжают в один день с нами, — продолжает Мелисса, давая Элли понять, что разговор окончен.
Итак, ее рейтинг упал ниже плинтуса, понимает Элли. Арианна косится на нее, но тут же отводит взгляд, а Элли притворяется, что читает несуществующее сообщение на мобильном.
Теперь библиотека не будет находиться под землей. Новый Центр информационных ресурсов располагается на втором этаже в атриуме, уставленном горшками с огромными, подозрительно экзотическими растениями. В середине этого тропического буйства находится стойка, за которой мрачный главный библиотекарь тихо разговаривает с куда более молодым подчиненным. Элли разглядывает стеллажи, аккуратно разделенные на зоны цифровых и печатных информационных носителей. Все надписи в новом офисе напечатаны строчными буквами. Заместитель главного редактора наверняка язву заработает от расстройства.
Помещение разительно отличается от пыльных катакомб старого архива, в лабиринте которых неопытный новичок может легко потеряться, где пахнет типографской краской, думает Элли с легкой ностальгией.
Она не совсем понимает, зачем пришла сюда. Просто ей очень нужно увидеться с Рори: попросить у него прощения, ну или просто пожаловаться на то, как поступила с ней Мелисса. Он один из немногих, с кем она может этим поделиться.
И тут главный библиотекарь замечает ее присутствие.
— Простите, если помешала, — машет ему рукой Элли, — я просто зашла посмотреть, как тут у вас.
— Если вы ищете Рори, то он в старом здании, — с улыбкой отвечает он.
— Спасибо, — вежливо благодарит Элли и отчаянно пытается сообразить, что бы такого сказать хорошего, чтобы и библиотекарь на нее в очередной раз не обиделся. — А здесь здорово! Вы отлично поработали.
— Почти закончили, — улыбается он.
Когда главный библиотекарь улыбается, он выглядит куда моложе и не таким уставшим. Элли вдруг замечает в его лице то, чего не видела раньше: облегчение и какую-то доброту. Надо же, вот ведь как можно ошибиться в человеке!
— Я могу вам чем-нибудь помочь? — спрашивает он.
— Да нет, спасибо, я просто…
— Ну ладно, в общем, он в старом здании, — улыбается библиотекарь.
— Спасибо. Не буду вам мешать, у вас еще столько работы, — прощается Элли и перед уходом берет со стойки отксерокопированное руководство по пользованию библиотекой, аккуратно складывает его и кладет в сумочку.
Остаток дня Элли проводит за столом-который-скоро-демонтируют и раз за разом набирает имя Энтони О’Хара в поисковике. Каждый раз система выдает ей огромное количество совпадений, и она поражается тому, сколько людей с этим именем существует или существовало на свете. Вот семнадцатилетний Энтони О’Хара в социальной сети, давно погибший Энтони О’Хара, похороненный в Пенсильвании, — его родословной посвятил монографию какой-то любитель генеалогии. Один работает физиком в Южной Африке, другой пишет книги в жанре фэнтези и издает их за свой счет, третий стал жертвой нападения хулиганов в пабе в Суонси. На всякий случай Элли просматривает все профили, проверяя возраст.
Мобильный издает характерный звук — новое сообщение. От Джона, с неожиданным для себя самой разочарованием отмечает она.
— Пора на собрание, — говорит секретарша Мелиссы, проходя мимо ее стола.
— Да-да, я иду, — отвечает Элли, но секретарша останавливается и внимательно смотрит на нее. — Уже иду.
Элли быстро читает сообщение:
Прости, не мог долго разговаривать вчера. Просто хочу, чтобы ты знала, как я по тебе скучаю. С нетерпением жду встречи.
Цел. Д.
Она перечитывает его несколько раз, тщательно анализируя каждое предложение, чтобы убедиться в том, что в очередной раз не выдает желаемое за действительное. Но нет, черным по белому: Просто хочу, чтобы ты знала, как я по тебе скучаю.
Элли собирает бумаги и с пылающим лицом входит в кабинет прямо перед Рупертом — приходить на собрание последней нехорошо. Мало того что в новом здании у нее единственной не будет своего стола, так еще и тут можно без стула остаться.
Элли молча слушает разбор статей на ближайшие дни, о том, как продвигается работа. Она уже и думать забыла, какое унижение пережила утром, даже несмотря на то, что Арианне удалось выцарапать интервью у известной актрисы, которая ведет отшельнический образ жизни и отказывается общаться с прессой. В голове у Элли звучат лишь одни слова, неожиданно свалившиеся с небес: Просто хочу, чтобы ты знала, как я по тебе скучаю.
Как это понимать? Она не смеет надеяться, что ее заветное желание может исполниться. Образ загорелой красавицы-жены в откровенном бикини померк. Фантомная веснушчатая рука уже не натирает ее кремом, а сжимает кулак в бессильной ярости, так что аж костяшки пальцев белеют. Элли представляет, как Джон весь отпуск ссорится с женой, а ведь это их последняя попытка спасти брак. Он устал и рассержен, на самом деле ему приятно получить от Элли сообщение, хоть он и просит больше не писать ему.
Надеяться пока не на что, пытается успокоить себя она. Возможно, это всего лишь минутная слабость: за отпуск супруги всегда успевают надоесть друг другу. Может, Джон просто хочет убедиться, что она преданно ждет его возвращения. Но как она ни старается, верить хочется в первую версию событий.
— Элли? Как продвигается статья про любовные письма?
О боже! Элли нервно перебирает бумаги и уверенным голосом отвечает:
— У меня значительно прибавилось материала. Я нашла адресатку и встретилась с ней. Думаю, материала хватит на приличную статью.
— Отлично, — хвалит ее Мелисса, слегка приподняв бровь.
— Но… я не уверена, в каком объеме стоит использовать материал… Это очень интимная история, — неуверенно добавляет Элли.
— Они оба живы?
— Нет, он погиб. По крайней мере, она так думает.
— Тогда измени ее имя, в чем проблема? Ты же пишешь об истории, о которой женщина давно и думать забыла.
— О нет! — протестует Элли, пытаясь правильно подобрать слова. — Вообще-то, она помнит эти письма практически наизусть. Думаю, их лучше использовать в качестве материала для анализа языка любви: как изменились любовные послания за последние сорок лет.
— То есть ты предлагаешь не публиковать оригиналы?
— Да, — с облегчением отвечает Элли, окончательно понимая, что ей не хочется делать письма Дженнифер достоянием общественности. Она представляет себе, как та сидит на диване и оживленно рассказывает ей историю, о которой до этого не говорила никому. Зачем же заставлять ее страдать еще больше? — Я хочу сказать, что могла бы найти еще примеры.
— Ко вторнику?
— Ну, есть ведь книги на эту тему, подборки…
— Ты что, хочешь, чтобы мы опубликовали уже напечатанный материал?!
В кабинете воцаряется мертвая тишина. Такое впечатление, что Элли и Мелиссу Бекингем окружает ядовитый пузырь, оболочка которого вот-вот прорвется. Да, теперь что бы я ни предложила, ей все равно не понравится, думает Элли.
— За время, потраченное тобой на эту статью, большинство журналистов успевают выдать три статьи по две тысячи слов, — выговаривает ей Мелисса, постукивая по столу карандашом. — Мне нужна эта статья, Элли, — добавляет она ледяным тоном. — Просто напиши текст, оставь адресатку безымянной, и она, скорее всего, никогда не узнает, о чьих письмах идет речь. Судя по количеству потраченного тобой времени, должен получиться настоящий шедевр! — сияя белоснежной улыбкой, предназначенной остальным присутствующим, добавляет она. — Хорошо, идем дальше: где список для раздела «Здоровье»?
Уходя с работы, Элли видит, как Рори останавливается перекинуться парой слов с охранником Рональдом, а потом быстро сбегает по лестнице и направляется в сторону метро.
На улице идет дождь, а у него только рюкзак за спиной, и поэтому он наклоняет голову.
— Привет! — говорит она, догоняя его.
— Привет, — отвечает он, мельком взглянув в ее сторону, но даже не замедляя шага.
— Слушай, не хочешь зайти в паб ненадолго? — предлагает она, когда они доходят до подземного перехода.
— Нет, занят.
— А ты куда так торопишься? — спрашивает Элли, перекрикивая громовой топот пассажиров, толпящихся в переходе с отличной акустикой.
— В новое здание, — отвечает Рори, протискиваясь мимо желающих попасть в метро.
— Ничего себе! А не много ли ты работаешь? — дразнит его Элли, а толпа несет ее с такой скоростью, что она почти не касается ногами пола.
— Нет. Просто надо помочь боссу закончить кое-что, а то он уже на пределе.
— А я его сегодня видела, — сообщает Элли. — Он хорошо со мной разговаривал, — добавляет она, не дождавшись никакой реакции.
— Ну да, он вообще хороший человек.
Элли старается держаться рядом с ним до самых турникетов. Рори отходит немного в сторону чтобы не мешать спешащим к эскалатору людям.
— Так забавно, видишь человека каждый день и даже понятия не имеешь…
— Послушай, Элли, что тебе от меня нужно?
Она нервно прикусывает губу. Спешащие в метро люди обходят их с двух сторон, некоторые что-то бормочут о том, зачем стоять посреди зала.
— Просто хотела извиниться… за вчерашнее утро, — стряхивая капли воды с волос, произносит она.
— Все в порядке.
— А вот и нет. Слушай, то, что произошло, не имеет к тебе никакого отношения. Ты правда мне нравишься. Просто я…
— Знаешь что, Элли? Мне все равно. Все в порядке, давай просто забудем об этом, и все, — перебивает он, направляясь к турникетам.
Элли спешит следом. В какой-то момент Рори чуть оборачивается, и она видит, какое у него выражение лица. Ужас, просто кошмар!
Она встает за ним на эскалаторе и разглядывает капельки воды, блестящие на его сером шарфе, с трудом сдерживаясь, чтобы не смахнуть их.
— Рори, мне правда очень жаль…
— Он женат, да? — холодно взглянув на нее, спрашивает он.
— Что?
— Твой друг. Судя по тому, что он сказал, наверняка.
— Не надо так на меня смотреть.
— Как — так?
— Я же не виновата, что в него влюбилась. Я не собиралась.
— Чушь! — с циничным смешком заявляет Рори, когда они сходят с эскалатора. — Ты сделала выбор. Мы все делаем выбор, — добавляет он, ускоряя шаг, и теперь Элли приходится бежать, чтобы не отстать.
— Разве тебя никогда не захватывали чувства, которые сильнее тебя?
— Конечно захватывали, — глядя ей в глаза, отвечает Рори. — Но если я понимал, что причиню кому-то боль, если поддамся своим желаниям, то всегда отходил в сторону.
— Да ты у нас просто святой! — с пылающим лицом восклицает она.
— Нет, но и тебя жертвой обстоятельств не назовешь. Рискну предположить, что ты знала, что он женат, и все равно решила попытать счастья. У тебя была возможность отказаться.
— Все было совсем не так.
— Ну конечно. «Это было сильнее нас», да? — язвительно добавляет он. — Похоже, эти письма повлияли на тебя больше, чем тебе кажется.
— Поздравляю, Мистер Практичность. Молодец, научился включать и выключать эмоции, как воду в ванной. Да, я позволила себе поддаться искушению, доволен? Да, я поступила аморально. Неблагоразумно? Судя по твоей реакции, разумеется. Но на какое-то время я ощутила настоящее волшебство, и не переживай — до сих пор за это расплачиваюсь!
— Не только ты, Элли. Каждое действие имеет последствия. Я считаю, что люди делятся на тех, кто это знает и принимает соответствующие решения, и тех, кто просто делает то, что им нравится в данный конкретный момент времени.
— О господи! Ты хоть представляешь, как высокомерно это звучит?! — срывается на крик Элли, не обращая внимания на любопытные взгляды пассажиров, которые спешат мимо них, исчезая в тоннелях, ведущих к пригородным поездам и кольцевой линии.
— Да.
— То есть в твоем мире ни у кого нет права на ошибку?!
— На одну. Только на одну! — кричит он в ответ и отводит взгляд, словно пытаясь решить, продолжать разговор или нет. — Я побывал с другой стороны, Элли, понимаешь? — говорит он, повернувшись к ней. — Моя девушка нашла себе другого парня, перед которым не смогла устоять. «Это было сильнее их». Вскоре он, разумеется, бросил ее, она вернулась ко мне, а потом поступила так снова. Извини, но теперь я имею право думать, как считаю нужным.
Элли не может пошевелиться — ноги словно приросли к полу. Нарастающий шум и волна горячего воздуха предупреждают о приближении поезда, и пассажиры подходят поближе к краю платформы.
— Знаешь что? — говорит Рори, перекрикивая стук колес. — Я не осуждаю тебя за то, что ты влюбилась в этого мужчину. Как знать? Может, он и правда любовь всей твоей жизни. Может, его жене и вправду будет лучше, если он уйдет. Возможно, вам просто суждено быть вместе. Но ты могла бы сказать мне «нет», — продолжает он, и на лице его проступает обида и горечь. — Вот что я никак не могу понять. Ты же могла просто отказаться, это было бы правильно.
Рори заходит в набитый людьми вагон перед самым закрытием дверей. Поезд с оглушительным гудком трогается.
Элли смотрит на Рори через окно электрички, пока та не исчезает из виду. «Правильно для кого?»
Привет, малышка!
Думал о тебе все выходные. Как там универ? Барри говорит, что все девчонки, которые уезжают учиться, рано или поздно находят себе других парней, но я сказал, что он смотрит на все со своей колокольни. На самом деле он просто завидует. Во вторник он пригласил ту девчонку из агентства недвижимости поужинать, а она взяла и свалила после горячего. Сказала, что ей нужно в дамскую комнату, и свалила… Он прождал ее двадцать минут и только потом понял, в чем дело. Мы с ребятами животики со смеху надорвали…
Жаль, что ты сейчас не со мной, малышка. Без тебя ночи тянутся так долго, напиши поскорей.
Целую,
Клайв.
Элли разбирает пыльную картонную коробку где хранятся ее старые письма. Еще всего девять тридцать вечера, а она сидит на кровати и пытается придумать статью о любовных письмах для Мелиссы, чтобы не публиковать письма Дженнифер.
Она вспомнила о Клайве — ее первая любовь, сын местного арбориста,[28] они учились в одной школе. А сколько было мучительных раздумий, стоит ли ей уезжать в университет. Они поклялись друг другу, что ее отъезд не скажется на их отношениях, но после того, как Элли уехала в Бристоль, их любовь продержалась всего три месяца.
Она вспоминает, как поначалу его потрепанный «мини» парковался перед ее далеко не шикарным общежитием, и она тут же выливала на себя полфлакона духов и неслась по коридору ему навстречу, но довольно скоро, завидев его машину, она стала ощущать лишь тягостную тревогу Чувства умерли, и ей казалось, что он тянет ее обратно, в ту жизнь, которой она уже не принадлежит.
Дорогой Клайв,
почти всю ночь я пыталась придумать, как сказать тебе об этом так, чтобы не причинить боль. Но легких путей не бывает…
Дорогой Клайв,
мне очень тяжело писать тебе это письмо. Но я должна признаться тебе в том, что…
Дорогой Клайв,
мне очень жаль, но я не хочу, чтобы ты приезжал ко мне. Спасибо за все хорошее, что было между нами. Надеюсь, мы сможем остаться друзьями.
Элли
Она вертит в руках страницы с перечеркнутыми абзацами, аккуратной стопкой сложенные среди остальных писем. Прочитав ее прощальное письмо, он сел за руль и проехал двести двенадцать миль лишь затем, чтобы в глаза обозвать ее сучкой. Любопытно, но я даже не обиделась.
Наверное, потому, что для меня эта история уже закончилась, думает Элли.
В университете она почувствовала запах новой жизни вдали от городка, где прошла ее юность, вдали от Клайва, Барри, субботних вечеров в единственном в городе пабе, вдали от жизни, где все знают не только как тебя зовут, но и как ты училась в школе, чем занимаются твои родители, и прекрасно помнят твое выступление с хором, когда у тебя упала юбка. Создать себя заново можно только вдали от дома. Навещая своих родителей, Элли до сих пор чувствует себя неловко в городке, где личная жизнь каждого является достоянием общественности.
Интересно, что сейчас поделывает Клайв, думает она, допивая чай. Наверное, женился, возможно, удачно, ведь у него всегда был легкий характер. Завел пару детей и каждую неделю с нетерпением ждет субботы, чтобы пойти в паб с бывшими одноклассниками.
Да, парни вроде Клайва обычно писем не пишут, только шлют эсэмэски. Договорились, малышка?
«А я смогла бы бросить парня по телефону?» — спрашивает себя Элли.
Она сидит совершенно неподвижно. Смотрит на пустую кровать, старые письма раскиданы по покрывалу. После ночи, проведенной с Рори, она ни разу не перечитывала письма Дженнифер. Они странным образом напоминают ей о его голосе. Какое у него было лицо там, в метро. «Ты могла бы просто сказать „нет“». Элли вспоминает лицо Мелиссы, стараясь не думать о том, что, возможно, ей придется вернуться к старой жизни. Она может оказаться неудачницей. Настоящей неудачницей. Элли кажется, что она стоит на краю пропасти. Грядут перемены.
И тут раздается сигнал мобильного. Элли тянется за ним через кровать, почти ложась на стопку рисовальной бумаги.
Не отвечаешь?
Она с удивлением смотрит на экран и набирает:
Прости. Думала, ты не хочешь, чтобы я тебе писала.
Все изменилось. Можешь говорить все, что хочешь.
Она шепотом произносит эти слова вслух, не осмеливаясь поверить своим глазам. Так обычно бывает только в комедийных мелодрамах. Неужели, вопреки мрачным прогнозам всех ее друзей, эта ситуация все-таки разрешится? Элли представляет, как сидит в кафе с Ники и Коринн и рассказывает им: «Ну да, конечно, он переедет ко мне. Потом подыщем квартирку побольше. Дети будут приезжать к нам на выходные два раза в месяц». Она представляет себе, как Джон возвращается домой по вечерам, бросает сумку на пол, обнимает ее и целует прямо в коридоре. Это все так невероятно, что у Элли голова кругом идет. «А я действительно этого хочу? — думает она и тут же принимается ругать себя за нерешительность. — Ну конечно же хочу. Иначе я бы не любила его так долго».
Можешь говорить все, что хочешь.
Держи себя в руках, Элли, уговаривает она себя. Дело еще не в шляпе. Вспомни, сколько раз он тебя разочаровывал. Повертев в руках телефон, она нерешительно набирает:
Обязательно, но не по телефону. Рада, что мы наконец поговорим.
Немного помедлив, Элли пишет дальше:
У меня все это как-то в голове не укладывается. Но я тоже по тебе скучала. Позвони, как вернешься. Цел. Э.
Она уже собирается положить телефон на тумбочку, как приходит еще одно сообщение.
А ты меня любишь?
У нее перехватывает дыхание.
Да!
Она, не задумываясь, отправляет последнее сообщение, ждет несколько минут, но ответа нет. Элли откидывается на подушки, пытаясь понять, грустно ей или радостно, и долго смотрит в окно на пустое черное небо, где вдалеке мигают огоньки самолетов, бесшумно несущихся сквозь темноту в неизвестных направлениях.
23
Я изо всех сил старалась объяснить тебе, о чем думала на пути из Падуи в Милан, но ты вел себя как испорченный ребенок, и я не могла больше причинять тебе боль. Сейчас я нашла в себе смелость сказать это лишь потому, что нахожусь вдали от тебя. Поверь, для меня тоже большая неожиданность, что скоро я выхожу замуж.
Агнес фон Куровски[29] — Эрнесту Хемингуэю, в письме
— Чай, — произносит кто-то, кладя руку Рори на плечо. Он кивает, вынимая один наушник, выключает музыку и убирает МРЗ-плеер в карман.
Уехал последний грузовик, и у входа в здание остались лишь маленькие фургоны, принадлежащие газете. Им еще много раз предстоит съездить туда-сюда: повсюду забытые кем-то коробки и прочие жизненно необходимые мелочи. Сегодня четверг, последние коробки, кружки и стаканчики для чая увезут в воскресенье, в понедельник газета «Нэйшн» начнет новую жизнь в новом офисе, а старое здание пойдет под снос. Через год на его месте появится сияющая конструкция из стекла и металла.
Рори подходит к фургону и садится на заднее сиденье рядом с боссом, который задумчиво смотрит на фасад здания из черного мрамора. Металлическую эмблему газеты — почтового голубя — уже демонтировали с цоколя над главной лестницей.
— Странное зрелище, правда?
— Вам, наверное, неприятно на это смотреть, — замечает Рори, дуя на чай. — Вы же столько лет здесь проработали.
— Да нет. Все когда-нибудь заканчивается. В каком-то смысле я уже и рад заняться чем-нибудь другим. Целыми днями находиться среди историй других людей — странное занятие. Такое ощущение, что моя собственная жизнь словно замерла.
Рори кажется, будто картина вдруг ожила и заговорила, — это так непохоже на начальника. Рори ловит каждое его слово, а потом спрашивает:
— Не хотите сами что-нибудь написать?
— Нет, — решительно отвечает босс. — Какой из меня писатель?
— Чем займетесь?
— Пока не знаю. Возможно, отправлюсь путешествовать — с рюкзаком, прямо как ты, — улыбается тот.
Они проработали несколько месяцев бок о бок и почти не разговаривали — только по работе, но в свете быстро приближающегося расставания хочется поговорить по душам.
— Мой сын считает, путешествия — то, что мне нужно, — добавляет вдруг библиотекарь.
— А я не знал, что у вас есть сын, — удивляется Рори.
— И невестка. А еще трое внуков-сорванцов.
Рори смотрит на босса новыми глазами: он из тех людей, которые производят впечатление одиночек. Сложно представить, что он семейный человек.
— А ваша жена?
— Она давным-давно умерла, — спокойно отвечает босс, но Рори все равно чувствует неловкость, как будто перешел запретную грань.
Если бы Элли была здесь, она бы прямо спросила, что случилось с его женой. Если бы Элли была здесь, то Рори смылся бы в дальний угол библиотеки, чтобы не говорить с ней. Он вычеркнул ее из своей жизни и не собирается о ней думать. Не собирается думать о ее волосах, о ее смехе, о том, как она морщит лоб, пытаясь сосредоточиться. О том, какой она была в его объятиях: уступчивой и хрупкой — так на нее непохоже.
— И когда ты уезжаешь в дальние края? — спрашивает библиотекарь.
Рори вздрагивает и берет протянутую ему книгу, а потом еще одну. Это не библиотека, а черная дыра в другое измерение: вещи исчезают в никуда и появляются из ниоткуда.
— Вчера подал заявление об уходе. Остается только найти подходящий рейс.
— Будешь скучать по своей девушке?
— Она не моя девушка.
— Держишь марку? Я думал, она тебе нравится.
— Нравилась.
— Мне казалось, вы с ней подружились.
— Мне тоже.
— Так в чем проблема?
— Она… гораздо более сложный человек, чем кажется на первый взгляд.
— За всю жизнь, — улыбается библиотекарь, — я не встречал ни одной женщины, которая была бы простым человеком.
— Ну да… просто я не люблю все усложнять.
— Жизни без сложностей не бывает, Рори. Рано или поздно нам всем приходится идти на компромисс.
— Только не мне. А что такого? — возмущается Рори, заметив, как библиотекарь иронично приподнимает бровь. — Вы же не станете читать мне лекции в духе Вертера об упущенных возможностях, о том, что если бы вы могли, то многое сделали бы по-другому?! — выпаливает он громче и резче, чем собирался, и начинает переставлять коробки из одного угла фургона в другой, чтобы успокоиться. — Тем более что я уезжаю и мне лишние сложности не нужны.
— Конечно.
— И не надо так на меня смотреть! — протестует Рори, глядя на добрую улыбку библиотекаря. — А то я забуду, что вы жуткий старый ворчун.
— Ну что ты, я бы не осмелился, — смеется жуткий старый ворчун. — Ладно, пойдем проверим напоследок микрофиши и заберем чашки и чайник. А потом я угощу тебя обедом, и можешь не рассказывать мне, что произошло между тобой и этой девушкой, до которой тебе, судя по всему, нет дела.
Серый тротуар перед домом Дженнифер Стерлинг блестит в лучах зимнего солнца, напоминая ракушечник. Дворник медленно продвигается вдоль дома, собирая мусор специальными щипцами. Элли и не припомнит, когда в последний раз видела дворника в своем районе. Наверное, большинство считает эту работу сизифовым трудом, ведь на оживленной улице, где она живет, столько фастфудов и дешевых кондитерских. Бумажные пакеты в красно-белую полоску весело валяются повсюду, свидетельствуя об окончании очередного обеденного перерыва, превратившегося в оргию с употреблением избыточного количества насыщенных жиров и сахара.
— Это Элли. Элли Хоуорт! — кричит она в домофон. — Я оставила вам сообщение. Ничего, что я…
— Элли! — радостно отвечает Дженнифер. — Подожди, я как раз собиралась выходить.
Пока лифт неторопливо спускается вниз, Элли думает о Мелиссе. С утра ей не спалось, и она приехала в офис «Нэйшн» чуть ли не в полвосьмого. Ей надо было разобраться, что же делать со статьей о любовных письмах. Перечитав письма Клайва, Элли поняла, что пути к отступлению отрезаны — к старой жизни ей уже не вернуться. А значит, статья должна выйти выше всех похвал. Теперь надо только до конца расспросить Дженнифер Стерлинг, а потом как-нибудь выкрутиться. Элли Хоуорт снова стала собой — сосредоточенной и решительной профессионалкой. Тем более гораздо легче думать о работе, чем о запутанной личной жизни.
Придя на работу, Элли с удивлением обнаружила, что Мелисса уже на месте. Больше в отделе ни души, если не считать уборщицу, которая тихо заканчивала пылесосить. Из открытой настежь двери в кабинет Мелиссы доносился ее голос.
— Я знаю, зайка, но тебя заберет Нина. — Мелисса ожесточенно накручивает на палец сияющую в тусклом свете зимнего солнца прядь волос, потягивает за нее, а потом раскручивает обратно. — Нет, я же говорила тебе в воскресенье вечером, помнишь? Нина отведет тебя туда, а потом заберет. Я знаю… знаю… но мамочка должна ходить на работу. Ты же понимаешь, малышка, что мне надо работать, — садясь в кресло и устало опуская голову на руки, продолжает она едва слышно. — Я знаю, знаю. В следующий раз я обязательно приду. Помнишь, я тебе рассказывала, что мы переезжаем в другое место? Это очень важно, малышка, мамочка не может… — Она долго молчит. — Дейзи, милая, дай, пожалуйста, трубку Нине. Да, знаю, просто дай мне Нину на минутку. Да, мы с тобой потом еще поговорим, а сейчас дай…
Мелисса подняла глаза и увидела Элли, которая тут же отвернулась, смутившись, что ее застукали за подслушиванием, и достала из сумки телефон, как будто ей тоже вот-вот должны позвонить по крайне важному делу. Когда она снова украдкой обернулась, дверь в кабинет Мелиссы была закрыта, но из-за нее доносились звуки, подозрительно похожие на плач.
Дверь подъезда открывается, и на улицу выходит Дженнифер Стерлинг в льняной блузке и темно-синих джинсах. Хотела бы я носить джинсы, когда мне будет за шестьдесят, с завистью думает Элли.
— Какой приятный сюрприз!
— Вы сказали, что я могу зайти к вам еще раз…
— Ну конечно. Должна признать, что в разговоре с вами на прошлой неделе я испытала истинное удовольствие, сбросив этот груз с души. К тому же вы немного напоминаете мне дочь. Я скучаю по ней.
Элли почему-то приятно, что ее сравнили с женщиной из рекламы Келвина Кляйна. Она изо всех сил старается не думать, зачем пришла сюда.
— Если я вам не помешаю… — робко произносит она.
— Ну что вы! Если вам еще не наскучили россказни малознакомой старухи. Я собиралась пройтись на Примроуз-Хилл, хотите составить мне компанию?
По дороге они немного болтают о районе, о том, кто где жил раньше, о туфлях Элли, которые приводят миссис Стерлинг в восторг.
— У меня с ногами плохо, — жалуется она. — Когда я была в вашем возрасте, все должны были издеваться над собой и носить каждый день эти жуткие каблуки. Вашему поколению повезло. Так ведь намного удобнее.