Нежность ночи Лазарева Ярослава

Часть второая

Встреча

Твоя душа, как белая голубка,

Трепещет в ожидании полета.

И ночь разлуки длится слишком долго!

Но бьется сердце пред рассветом гулко.

Уходит Тьма. Свободная от гнета,

Летит душа, как белая голубка...

Рубиан Гарц

 Закончив читать, я перецеловала каждый лист, вдыхая едва уловимый запах Грега. Затем свернула трубочкой и спрятала в шкатулку. Главное, что я сейчас точно знала, что мой любимый жив и здоров и что он по-прежнему меня любит. И это воодушевляло.

 «Из любого, даже самого безвыходного положения есть выход!— думала я.— Остается лишь найти его!»

 Я вспомнила о Ренате. По правде говоря, надежда имелась. Если бы она смогла увидеть внутренним взором Грега в его нынешнем состоянии! Возможно, она смогла бы нарисовать его.

 «Отнесу-ка я ей письмо!— подумала я.— Вдруг это поможет! Натолкнет ее на какую-нибудь идею. Главное, чтобы Грег оказался на холсте. А уж как вытащить его оттуда в нашу реальность я придумаю! И если надо, спущусь в ад и буду умолять сатану посодействовать».

 Я вдруг вспомнила роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». А ведь аналогия была  налицо! Маргарита ради любимого продала душу дьяволу. Я вздрогнула. И впервые серьезно задала себе вопрос: а способна ли я на такое? Раньше никогда не задумывалась над такими глобальными вопросами, как ад, рай, бессмертие души. Я была православной, но крестили меня по настоянию бабушки еще младенцем. Когда я подросла, то меня просто поставили перед фактом, но в вопросы религии я никогда особо не вникала, на службы не ходила и, по правде говоря, молитв наизусть не знала. Однако после знакомства с Грегом поневоле начала задумываться над многими вещами, ведь видела прямое доказательство существования иной жизни, иных миров. Я сама слышала, как Рената беседовала с сатаной, когда вымаливала у него «оживление» Ганса. И нетрудно было предположить, что если подобная ситуация возникнет у нас с Грегом, то мне тоже придется заплатить свою цену. Может быть, даже отдать душу. Готова ли я к такому?

 Я подошла к книжному шкафу. Библиотека у Грега была очень обширная, он собирал ее не одно десятилетие. Я не сомневалась, что найду книги Булгакова, ведь темы Бога и дьявола особенно интересовали Грега. И действительно, вскоре я нашла издание «Мастера и Маргариты» и достала его. Уселась на диван и начала его перелистывать.

 «За мной, читатель! Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!

 За мной, мой читатель, и только за мной, и я покажу тебе такую любовь!..»— читала я, начиная волноваться.

 Никогда особо не любила классиков. Видимо, еще в школе, как это ни парадоксально звучит, мне привили эту неприязнь. Да и разве можно в подростковом возрасте понять всю глубину таких книг? То, что навязывалось по программе, обычно прочитывалось в сокращенном варианте, лишь бы ответить урок, а потом забыть. И я знала, что многие мои одноклассники так же относились к классической литературе. Но, видимо, всему свое время. И вот сейчас я совсем по-другому смотрела на «роман из школьной программы». Я читала жадно, словно в этих строках крылись ответы на волнующие меня вопросы.

 «Проснувшись, Маргарита не заплакала, как это бывало часто, потому что проснулась с пред-чувствием, что сегодня наконец что-то произойдет. Ощутив это предчувствие, она стала его подогревать и растить в своей душе, опасаясь, чтобы оно ее не покинуло.

— Я верую!— шептала Маргарита торжественно.— Я верую! Что-то произойдет! Не может не произойти, потому что за что же, в самом деле, мне послана пожизненная мука? Сознаюсь в том, что я лгала и обманывала и жила тайной жизнью, скрытой от людей, но все же нельзя за это наказывать так жестоко. Что-то случится непременно, потому что не бывает так, чтобы что-нибудь тянулось вечно».

 - Да-да! - прошептала я, поднимая глаза от книги. - Именно, что-то должно произойти! Не может же так продолжаться!

 «Маргарита крепче зажала в руке коробку и продолжала:     

 - Нет, погодите... Я знаю, на что иду. Но иду на все из-за него, потому что ни на что в мире больше надежды у меня нет. Но я хочу вам сказать, что, если вы меня погубите, вам будет стыдно! Да, стыдно! Я погибаю из-за любви!— и, стукнув себя в грудь, Маргарита глянула на солнце.

 ...— Согласна на все, согласна проделать эту комедию с натиранием мазью, согласна идти к черту на куличики...»

— Боже мой!— прошептала я, прижимая холодные ладони к пылающим щекам.— Как мне страшно! Маргарита без раздумий согласилась на все ради любимого! А я? На что пойду я, чтобы вернуть Грега? Или уж лучше плыть по течению и просто ждать, не предпринимая никаких попыток? Но я так не могу!

 «- Итак, Марго,— продолжал Воланд, смягчая свой голос, - чего вы хотите за то, что сегодня вы были у меня хозяйкой? Чего желаете за то, что провели этот бал нагой? Во что цените ваше колено? Каковы убытки от моих гостей, которых вы сейчас наименовали висельниками? Говорите! И теперь уж говорите без стеснения: ибо предложил я».

 Когда я прочитала эти слова, то у меня похолодело сердце. Мне казалось, что они обращены ко мне.

— Верните мне моего любимого, мессир!— прошептала я.— Верните Грега!

 И вдруг ясно поняла, что никогда, никогда и ни за что не продам душу дьяволу. Это было сильнее меня. Не продам даже за то, чтобы вернуть Грега. Жизнь— да! Отдала бы, но только не душу. И это осознание вызвало такой шок, что у меня началась самая настоящая истерика. Я отбросила книгу, упала на диван и бурно разрыдалась. Когда устала плакать, то замерла в каком-то оцепенении.

 Не знаю, сколько я находилась в таком состоянии. Вывел меня из него звонок домофона. Правда, я не сразу его услышала. Однако он через какое-то время повторился. Я взяла себя в руки, вытерла мокрое лицо и ответила. Консьерж сообщил, что ко мне гости.

— Я никого не жду!— торопливо ответила я.

—  Но эта женщина уверяет, что она ваша мать,— произнес он с явным недоумением в голосе.

— Ах да,— постаралась я говорить как можно спокойнее,— скажите, что я уже иду.             

 Ее появление без какого-либо предупреждения удивило. Тем более мама никогда не была у нас в гостях, что, впрочем, и понятно. Но сейчас, в отсутствие Грега, я могла ее пригласить. Однако это отчего-то оказалось выше моих сил. Видимо, я воспринимала нашу квартиру словно какой-то храм, храм нашей любви, и присутствие кого бы то ни было из посторонних казалось мне неуместным. Даже родной матери. Я быстро умылась и выглянула в окно. На улице потеплело, но было пасмурно и сыро. Я оделась и покинула квартиру. У меня слегка кружилась голова и неудивительно— я столько времени провела взаперти.

 Мама медленно прохаживалась вдоль дома, опустив голову, и явно о чем-то размышляла. Ее вид вдруг поразил меня, я словно в первый раз ее увидела: давно вышедшее из моды драповое пальто, короткие тупоносые сапоги практически без каблуков, плохо прокрашенные, торчащие в разные стороны волосы с остатками химической завивки. Все это выглядело жалко. Мама решила, видимо, для меня принарядиться и повязала на шею яркий цветастый шарфик. Но он лишь усугублял общее впечатление неухоженности, отсутствия вкуса и скудости средств. В жизни не забуду того стыда, который охватил меня. Впервые мне было стыдно не за внешний вид матери, а за себя. Как я могла быть такой равнодушной к ней и к тому, что происходит в ее жизни?! Как я могла, имея достаточно средств, позволить ей ходить в таком запушенном виде? А ведь я— ее единственная дочь, и мой святой долг поддерживать маму во всем и помогать, если у меня появилась такая возможность. Какую зарплату она могла получать, работая акушеркой, пусть и в частном роддоме? А у отца, видимо, стеснялась просить! Мои щеки запылали от стыда. Я словно прозрела и поняла, как сильно люблю ее, что это родной мне человек и что другой матери у меня никогда не будет. Благодарю Бога, что он помог мне все увидеть и осознать. Я простила маму. Простила от всей души, потому что поняла— нами движут самые разные чувства и мы не вправе осуждать кого бы то ни было, а уж тем более родных нам людей. И нужно постараться понять, отчего произошло именно так. Могу точно сказать, что в тот миг я повзрослела, потому что научилась прощать. И даже отец со всеми своими амбициями, темным прошлым, неуемной «жаждой наживы», пристрастием к показухе увиделся мне не каким-то чудовищем, а просто обычным человеком с комплексами. В душе я примирилась и с ним.

—  Мамочка!— Я бросилась к ней, с трудом сдерживая слезы.— Что ж ты не позвонила?

 Она повернулась ко мне и с недоверием вгляделась в мое лицо. Я видела, насколько она измучена нашей размолвкой, как боится встречи. Но, видимо, мое лицо сказало ей о многом, потому что она перестала хмуриться и расцвела мне навстречу счастливой и какой-то по-детски беззащитной улыбкой. Я обняла и расцеловала ее.

 - Хочешь, поднимемся к нам?— предложила я.- А то ведь ты так ни разу и не была.

— Так зачем же я вам, молодой семье, мешать буду?— немного смущённо ответила она.— Я и звонить то боюсь! Уж больно твой друг строг! Я ведь тут случайно оказалась. С утра одна коллега позвонила и сообщила что у неё прострел[8]. Умоляла приехать и сделать ей укол, а то встать не может. А живет она на Пятницкой, тут рядом совсем. Вот я и завернула к вашему дому. Ты не думай, я не специально приехала!

— Мамочка! Я так рада! - взволнованно ответила я, взяв ее под руку, и пошла по улице.— Ты уже свободна?

— Да, сегодня у меня выходной, - закивала она, приноравливаясь к моему шагу.

Я обрадовалась, что ее лицо посветлело. И мне снова стало стыдно за то, что я так долго мучила ее своим пренебрежением, осуждением, нежеланием общаться. Я крепко прижала к себе ее локоть, она посмотрела на меня с недоумением, но увидев, что я ей улыбаюсь, зарделась и улыбнулась в ответ.

— Значит, так,— решительно произнесла я,— у меня большие планы!

Мама замедлила шаг.

— Значит, мы сейчас расстанемся?— явно огорчилась она.

—  Мои планы касаются исключительно тебя!— с улыбкой заверила я.— Этот день мы проведем вместе!

 Мама остановилась. Я смотрела в ее лицо и понимала, что она просто не верит ни своим глазам, ни ушам.

 - А Грег все еще гостит у родни?— все-таки уточнила она.

 - Ага!— закивала я.— Так что я абсолютно свободна!

 - Какое у тебя сегодня настроение,— тихо заметила она и расплылась в улыбке.

 - Мама! - я повернулась к ней.— Прости меня, пожалуйста! Я была не права! Не права во всем!

 Она моргнула, ее лицо приняло на миг жалкое выражение, губы скривились, словно она сейчас разрыдается. Я быстро обняла ее и расцеловала в раскрасневшиеся щеки.

—  Прости! Прости!— говорила я.— Я так виновата! Я принесла тебе столько горя! Но я уже все-все поняла! Я больше не буду,— добавила я, словно маленькая девочка.

 Мама все-таки всхлипнула, но тут же вытерла глаза и заулыбалась.

—  Я так рада, так рада,— сбивчиво заговорила она.— Ладушка, я так измучилась! Уже не знала, что и делать! Ты ведь у меня одна-единственная доченька, другой-то уже не будет!

—  Ну какие твои годы!— попыталась я пошутить.— Можно еще мне и братика подарить!

— Ты с ума сошла?!— возмутилась она, но, глянув внимательно на меня, засмеялась.— Не пугай!— погрозила пальцем.

—  Минуту!— сказала я и достала мобильный.

 Мама смотрела с недоумением, но улыбаться не перестала.

 На мое счастье, Лиза оказалась в салоне.

—  Хай!— торопливо поздоровалась она.— Давно не слышались!

— Лиз, можно к тебе?

—  Освобожусь через два часа,— сообщила она.— Устроит? Надеюсь, ты не собираешься снова перекрашивать волосы?

— Я— нет!

 И меня пробрал смех. Убрав телефон в сумочку,  посмотрела на испуганное лицо мамы.

- Не волнуйся! - сказала я. - И полностью мне доверься!

Мы отправились в ближайший торговый центр. Мама вначале не могла понять моей цели. Она даже решила, что я хочу что-то приобрести для себя. А когда я завела ее в один из магазинов дизайнерской одежды и начала снимать с вешалок и прикладывать к ней различные наряды, она сильно смутилась. Но я действовала решительно. Видимо, хотела искупить вину и хоть что-то исправить. Отобрав то, что считала несомненно ей подходящим, я отправила ее в примерочную. Мама взяла ворох одежды и остановилась, растерянно глядя на меня.

— Хочу тебя переодеть,— безапелляционным тоном заявила я.— Сколько можно носить все эти отсталые вещи? Полюбуйся на свое отражение!

 Мы остановились возле большого зеркала в зале. Мама глянула, ее лицо выглядело удрученным. Но и контраст был очевидным. Она была ниже меня ростом и намного полнее. К тому же прямое пальто из толстого драпа, низкие каблуки делали ее фигуру еще более приземистой и широкой. Я, в узких обтягивающих джинсах, на высоких каблуках, в ярко-синем свитере и распахнутой короткой приталенной белой куртке,

казалась рядом с ней еще более стройной и изящной.

  -   Ты такая красивая, дочка!— заметила она. - Да и молоденькая! Куда уж мне до тебя! Но что-то и правда я сильно располнела в последнее время,— тихо добавила она.

—  Все поправимо!— улыбнулась я.— Вес можно убавить, но пока все равно необходимо подобрать другую одежду. Сколько можно так ходить? Ты ведь не старуха! Так что иди в примерочную и не спорь!

— Да тебе-то это зачем нужно? - не унималась она.— Но какая ты стала...

—  Какая?

—  Решительная,— констатировала мама. - Как же ты изменилась за последнее время! Повзрослела!

«Знала бы ты, кто мой жених!»— подумала я, а вслух сказала, что жду ее в новом имидже.

 Мама вздохнула и отправилась в примерочную. Когда она вышла, раскрасневшаяся, одергивающая приталенный пиджак, то я даже ахнула от изумления. Брючный костюм сидел на ней как влитой. Казалось, мама сбросила килограмм пять, не меньше. Костюм был припыленного серого цвета, но это ее совершенно не полнило. А бирюзовая блузка с небольшими воланчиками по вороту, которую я подобрала под него, несомненно, освежала и придавала пикантность.

—  Вот это да!— восхитилась я.— Как же тебе идет! Осталось подобрать верх и сапоги. А потом и прическу поменять.

— Лада!— пролепетала растерявшаяся мама.— Все это стоит безумных денег.

— А вот об этом можешь больше вообще не думать!— рассмеялась я.— Мало того, мы сейчас все твои старые вещи вообще выбросим!

 Я сняла с вешалки элегантное темно-серое полупальто и приложила к испуганной маме.

— Отлично! - констатировала я, помогая его надеть. - Посмотри, какая ты стала интересная! И это еще без новой прически. Вот отец-то удивится!

При этих словах мама мучительно покраснела и беспомощно на меня глянула. - Ты из-за него так стараешься?— прошептала она. - Вы же в ссоре!

— Это для тебя!— сказала я.— Хочу тебя преобразить. А о деньгах не беспокойся! Теперь тебе их на все будет хватать. У тебя, мамуля, очень богатый зять. Скоро сделают карточку, и я тебе ее отдам. И уже сама будешь распоряжаться средствами с нее.

— Лада, ну зачем ты?..

—  Никаких возражений не принимаю!— твердо проговорила я.— Или ты хочешь снова со мной поссориться?

— Нет, нет, что ты!— испугалась она.

— Вот и не спорь!— улыбнулась я.

 Когда я расплатилась за покупки, а мама переоделась, я предложила ей немедленно избавиться от старых вещей. Но она уцепилась за пакет и сказала, что они еще ей пригодятся. Для нее все происходящее и так являлось шоком, пусть и приятным, поэтому я настаивать не стала и повела ее в магазин обуви. Она уже не сопротивлялась и даже начала улыбаться, примеряя сапожки на довольно высоком  каблуке. Единственное,  что её по-прежнему пугало, это цены. По себе знаю, как трудно перейти к другому мироощущению, когда ты привык постоянно себе во всем отказывать и скрупулезно просчитывать, на что ты можешь потратить деньги и какую именно сумму.

 Мы вышли из магазина. Я настояла, чтобы мама сразу надела новые сапожки. Она уже не возражала и, к моему удивлению, даже решила выбросить старую обувь. Пробормотав, что сапоги уже никуда не годятся, а новые набойки стоят больше, чем они сами, она отнесла их к ближайшей урне. Солнце уже садилось. До встречи с Лизой было еще около получаса, а до ее салона рукой подать, и я предложила зайти в меховой магазин.

—  Зачем?— удивилась мама.

—  Присмотрим тебе какую-нибудь красивую шубку,— весело ответила я.— Вся зима впереди!

—  Ну, это лишнее,— немного неуверенно произнесла она, но я заметила, что ее глаза заблестели и едва сдерживаемая улыбка морщит губы. Я повела ее к входной двери магазина, который увидела неподалеку. В витрине были выставлены роскошные шубы. Мама замешкалась, изучая их, но я потянула ее за собой.

— Ладушка, тут очень дорого.— бормотала она.— Можно и на рынке присмотреть что-нибудь.

—  Еще чего!— настаивала я.— Давай мы хотя бы примерим!

 Когда мы вошли в магазин, к нам сразу устремилась продавец-консультант. Я заметила ее быстрый  оценивающий   взгляд   и   мгновенно  появившуюся любезную улыбку.  

— Мы сами все посмотрим, - вежливо ответила я на предложение подобрать что-нибудь подходящее.

 - Ты иди, а я посижу немного, - сказала мама и устроилась в мягком кресле.   

             Я видела, что она уже немного устала. Продавец-консультант тут же подскочила и предложила ей чашечку кофе. Но мама глянула испуганно и отказалась. Я улыбнулась ей и отправилась в глубь магазина. Подойдя к кронштейну с норковыми полушубками, начала изучать модели. Я вспомнила, что у мамы имелось дорогое полупальто из фиолетовой норки, когда-то подаренное ей отцом. Правда, она никогда его не надевала. Я решила отказаться от норки и направилась к кронштейну с моделями из лисьего меха. Невольно провела по рукаву короткого жакета из чернобурки и замерла. На меня пристально смотрела... Тина. Она стояла за длинной шубой из рыжей лисы, словно пряталась за ней. Я мгновенно узнала ее вишневые раскосые глаза, густые рыжие волосы и лукавую улыбку.

 С Тиной я познакомилась этой осенью, когда мы с Грегом посетили поместье вампира Константина под Анапой. Она и ее брат-близнец по имени Тин, как и мы, были гостями. Тин и Тина - оборотни-лисы. Увидев здесь оборотня, да еще к тому же в такой близости от моей матери, я вздрогнула, испытав очень неприятные ощущения, словно два параллельных мира на миг соединились и наступил хаос. Этого просто не могло быть. Я тщательно оберегала близких от таких опасных встреч, поэтому быстро втолкнула Тину в проход между кронштейнами и тихо спросила:

— Ты здесь откуда? Что тебе нужно? За мной следишь?

 Она хитро улыбнулась. Лишний раз я убедилась, насколько она может быть прелестной. Лицо Тины выглядело свежим, кожа - гладкой и упругой с легким румянцем на нежных щечках, большие раскосые глаза влажно блестели, пушистые ресницы оттеняли их глубину, чувственные яркие губы притягивали взгляд. А рыжие волосы в свете искусственных ламп казались живым червонным золотом, обрамляющим ее лицо и падающим на плечи. Я не могла не признать, насколько Тина обворожительна.

—  Привет, Лада!— как ни в чем не бывало ответила она и отстранилась, поправляя сбившийся от моего натиска вырез красной блузки.— Ни за кем я не слежу! С чего ты взяла? Просто выбираю себе шубку. Зима холодная, моя нежная кожа мерзнет,— капризно добавила она.— Но я рада, что встретила тебя. Милашка Грег тоже здесь?— с любопытством добавила она и вытянула шею, явно стараясь разглядеть, что у меня за спиной.

—  Грег в отъезде,— сухо сообщила я, отодвигаясь от нее.— А вы, значит, в Москве... И Тин здесь?

— Ага,— беззаботно ответила она.— Прокатились до столицы. Тин тут с кем-то встречается по своим ученым делам.— Она неожиданно хихикнула. - Все учится, дурачок! Думает, что таким образом достигнет бессмертия души и будет свободно гулять по островам Бессмертных.

— Не вижу ничего плохого в учении, - заметил а я.

-  У каждого свои путь, - загадочно ответила Тина, но тут же тихо засмеялась.

Я оглянулась. К нам приблизился молодой человек. Он был довольно симпатичным, но бледным и на вид уставшим.

 - Тина, дорогая, все в порядке? - заботливо спросил он и пристально на меня посмотрел.

 Я растерянно улыбнулась.

— Да, милый,— медовым голоском ответила она, и обольстительная улыбка преобразила ее лицо.— Это Лада, моя знакомая. Случайно встретились. Представься!— предложила она.

—  Петя,— немного смущенно сказал он и пожал мне руку.

— Очень приятно,— торопливо ответила я.

Мне уже хотелось скорее ретироваться и увести отсюда маму. Но Петя выглядел вполне обычным парнем и на оборотня мало походил. Я поняла, что его можно не опасаться. Тем более вспомнила слова Тина о неразборчивости сестры и ее многочисленных поклонниках. Такова была ее натура, падкая на удовольствия и плотские утехи.

 - Я тут не одна,— сказала я.— Так что извините!

 -  Новый воздыхатель? - тихо засмеялась Тина и погрозила мне пальцем. - Все Грегу расскажу!

—  Ошибаешься,— ответила я, стараясь говорить спокойно.— Мне пора.

— Тин тебя часто вспоминает,— сообщила она.— У нас есть квартира в Москве. Давно уже приобрели. Тин не любит гостиницы, хотя мне, наоборот, больше нравится останавливаться именно в них. Это ни к чему не обязывает.— Она глянула на Петю и подмигнула ему. Он тут же покраснел и явно смутился.— К тому же можно менять гостиницы по своему вкусу.

— Я пошла,— довольно невежливо прервала я ее излияния.

— Дай-ка свой телефон!— вдруг попросила она.

 Я растерялась, но телефон ей протянула. Тина что-то вбила туда, потом вернула мне со словами, что на всякий случай записала их с братом номера.

—  Звони!— сказала она.— Погуляем! А то Тин все занят какими-то делами. А мне бывает скучно.

—  Но...— начал Петя, явно обидевшись на ее замечание.

—  Не с тобой, котик!— засмеялась она.— С тобой мне всегда весело! Но ведь хочется и с девчонкой какой-нибудь иногда поболтать! А Лада классная, сам видишь!

—  Хорошо,— согласился он и мило мне улыбнулся.

 Когда я подошла к маме, она встала и с любопытством на меня посмотрела. Я напряглась, решив, что она видела Тину и ее спутника. Объяснять ей ничего не хотелось, потому что поневоле пришлось бы лгать. Однако мама ничего не заметила.

— Смотрю, ты не выбрала ни одной шубки - сказала она. - Вот и правильно! И не нужно мне ничего. Забыла? Твой папа подарил мне когда-то красивый полушубок из норки!         

 - Да, да, мамочка! - ответила я, беря ее под руку и ведя к выходу. - Я тоже о нем вспомнила! Просто ты почему-то не носишь.

— Некуда,— улыбнулась она.— Да и к моим вещам он не очень подходит. Хотя теперь...

— Именно! Так что будешь носить!

 Я быстро вывела ее из магазина. И мы отправились в салон. Лиза уже ждала, но явно удивилась, что я привела маму.

— Ой, теть Галя,— быстро заговорила она,— никак не ожидала, что Ладка вас хочет преобразить! Ну, здоровски! Меня всегда раздражала эта ваша химия! И какой у вас модный прикид сегодня! Супер!

—  Подождите, девочки,— испугалась мама.— Что вы задумали?

—  Ничего особенного,— сказала Лиза, усаживая ее в кресло и подмигивая мне,— сделаю вам хорошую стрижку, только и всего. Какие сухие концы волос! Явно пережженные! Не нужно

вам химию больше делать! Что вы, в самом деле, теть Галь?

— Лиза, на твое усмотрение! - улыбнулась я. - Пора все это поменять раз и навсегда!

— Оки! - кивнула она и приступила. Мама вздохнула и закрыла глаза.

 Через некоторое время Лиза посадила маму в уголок и сказала, что нужно полчаса подождать, чтобы краска хорошо впиталась. Она кивнула мне, взяла сигареты и вышла на улицу. Я ободряюще улыбнулась по-прежнему испуганной маме и последовала за ней.

—  Ну ты даешь, подруга!— заметила Лиза, прикуривая.— Не ожидала от тебя такой прыти! Как мамочку преобразила! Шмотки ты ей присоветовала? Очень ей идет! Я чуть дара речи не лишилась, когда ее в этом элегантном сером полупальто увидела. Не узнала в первый миг. Сейчас ей причесочку сделаем, и будет вообще звезда! Твой отец упадет, как увидит! Это ты ему назло решила?

 Она затянулась и выпустила дым через ноздри, пристально глядя на меня. Ее предположение вызвало недоумение, но, возможно, в нем крылось зерно истины. Хотя после сегодняшнего переворота, произошедшего в моей душе, я думала об отце без прежней злобы. И даже поймала себя на мысли, что готова все ему простить. Вообще все.

— Знаешь, устала быть с ними в ссоре,— ответила я.— Кое-что переоценила, поняла, что родители, что бы они ни сделали, все равно останутся самыми близкими мне людьми.

— А вот это правильно!— кивнула Лиза.— Надеюсь, теперь чаще будешь у них бывать и заодно со всеми нами видеться. Ребята со двора частенько про тебя спрашивают, типа, куда ты пропала.

— Да ты сама наверняка постоянно у Димки тусуешься! - улыбнулась я. - И дома тоже редко появляешься. Как у вас, кстати?

— Да все отлично! Мой самый длинный роман на сегодняшний день!

Лиза затушила сигарету и поправила сползшую с плеч куртку. И тут же ее глаза округлились. Она смотрела куда-то вдоль улицы за моей спиной, и я невольно обернулась. К нам приближались Тина и Петя. Он нес многочисленные пакеты и выглядел удрученным. Тина двигалась, плавно покачивая бедрами, туго обтянутыми узкими брючками. Длинная шуба из лисьего меха была распахнута, красная блузка выделялась ярким пятном.

— Девка-то!— услышала я голос Лизы.— Не идет, а пишет. Надо же так воображать! Много она о себе понимает!

 Я так растерялась, что замерла. Видеть спокойно разгуливающего по московским улицам оборотня, пусть и в облике красивой девушки, было крайне неприятно. К тому же мне совсем не хотелось, чтобы два моих мира— людей и вампиров— хоть как-то соприкасались.

— Привет еще раз!— невозмутимо проговорила Тина, поравнявшись с нами.— Твоя подружка?— бесцеремонно спросила она и окинула оценивающим взглядом оторопевшую Лизу.— Симпатяга!

— Спасибо! - ответила Лиза, придя в себя.— Ты тоже ничего!

 Тина звонко расхохоталась, потом махнула нам рукой и двинулась дальше. Петя покорно последовал за ней.

—  Кто это?— поинтересовалась Лиза, глядя им вслед.

—  Приятели... Грега,— ответила я.— Я с ними шапочно знакома.

— А-а,— неопределенно протянула она.— Шикарная девица! Прямо как киноактриса!

— Ты про маму не забыла?— перевела я разговор на другую тему.

— Да-да, уже пора,— пробормотала Лиза, продолжая смотреть на удаляющуюся парочку.— Надо же, какие у тебя сейчас друзья...

 Я, не дослушав, вошла в салон. Я заметила, что мамино лицо выглядит очень довольным, оно просто светилось счастьем. А когда Лиза закончила работу помимо стрижки и укладки она нанесла и легкий макияж,— мама настолько преобразилась, что даже я с трудом ее узнала. Довольно короткая стрижка хорошей формы, золотисто-каштановый цвет волос, светлый тональный крем, легкие румяна, помада естественного цвета, умело подкрашенные глаза в сочетании с новой модной одеждой превратили ее в другого человека. Мама, пристально глядящая в зеркало, сияла. Правда, когда она только увидела свое отражение, ее глаза повлажнели. Мне даже показалось, что она сейчас расплачется от неожиданности. Но к любым улучшениям привыкаешь мгновенно, и вот уже мама смотрит на себя с явным восторгом. Налюбовавшись, она повернулась к нам.

— Лизочка, у тебя золотые руки!— взволнованно сказала она.

— Да ладно,— смутилась Лиза.— Вам очень идёт! Видите, даже укладывать особо не нужно.

 И она вдруг взлохматила ее волосы. Мама испуганно отпрянула и глянула в зеркало. Быстро поправила пряди, и они послушно легли. Прическа снова была в порядке.

— Надо же!— удивилась мама.— И правда, все снова красиво!

 - Это стрижка такая,— улыбнулась Лиза.— Можете после мытья вообще руками укладывать, волосы сами примут нужную форму.

 Когда мы попрощались с Лизой и вышли на улицу, мама посмотрела на меня растерянно: она не знала, что дальше. Я раздумывала. По правде говоря, мне очень не хотелось возвращаться в пустую квартиру и снова погружаться в мрачные размышления. Но и в компании мамы я начала чувствовать какое-то странное неудобство. По всей видимости, я отвыкла от такого долгого общения с ней и уже не знала, о чем говорить. И в то же время, простив ее от всей души, я чувствовала, как любовь заполнила меня. И это было приятно, будто я после долгого отсутствия возвратилась в родной дом, где меня ждут и любят.

— Ладушка, а может, к нам поедем?— тихо предложила мама.— Ты так давно не была... дома!

 В первый миг я растерялась, так как все еще не представляла, как встречусь с отцом, хотя он мог и не быть дома. К тому же я помнила, что мою комнату после моего ухода из дома родители быстро превратили в свою спальню и убрали все мои вещи. Для меня это оказалось настолько болезненным, что я даже какое-то время не разговаривала с мамой и в душе считала ее предательницей. Получалось, что мне не было пути назад.

— А где сейчас отец? - поинтересовалась я.

—  У него какая-то важная встреча по работе,— с готовностью сообщила мама.— В ресторане,— зачем-то добавила она.

Я улыбнулась, тряхнула волосами, подхватила ее под руку и быстро пошла в сторону Павелецкой. Оттуда на трамвае до нашего дома было всего несколько остановок. Мама обрадовалась и приноровилась к моему шагу. Всю дорогу она рассказывала мне о том, что происходило с ней в последнее время. Возбуждение, волнение, приподнятое радостное настроение словно открыли клапан, так долго сдерживающий ее эмоции. И вот они хлынули мощным потоком. Впервые мама полностью раскрылась. И я, слушая ее, все больше убеждалась, какую же сильную боль причинила ей и своим уходом, и дальнейшим нежеланием общаться. Конечно, прямо она об этом не говорила, но эхо ее боли рефреном звучало в беседе, и я его четко улавливала.          

 Когда мы вошли во двор, я замедлила шаг: увидела паркующийся джип отца. Мама явно растерялась и посмотрела на меня с испугом. Но я сжала ее локоть и направилась к джипу. Раз уж решила наладить отношения, то отступать не стоило. Отец выбрался из машины, закрыл дверцу, включил сигнализацию, повернулся и только тут заметил нас. Маму в первый миг он не узнал, и мне доставило удовольствие наблюдать за сменой выражений его лица. Он словно не верил тому, что видел. Его приоткрытый рот и округлившиеся глаза выглядели глуповато, и я начала улыбаться, тут же ощутив, как спадает напряжение.

— Кто это?!— всплеснул отец руками, когда мы приблизились. - Что это? - уже тише спросил он.

— Это мы,— дрожащим голосом ответила мама.

 Я посмотрела на ее раскрасневшееся похорошевшее лицо. Золотисто-каштановый цвет волос делал кожу свежее, а удачная стрижка подчеркивала миловидные приятные черты. И я понимала, отчего отец оторопел. Никогда мама не выглядела так стильно.

— Что с тобой произошло, дорогая женушка?— тихо поинтересовался он, приходя в себя.— Ты словно превратилась в Василису Прекрасную! Лада, твоя работа?

— Скорее Лизы,— улыбнулась я.— Так и будем здесь стоять?

 Отец посмотрел на меня с затаенным любопытством, взял маму под руку, и мы направились к подъезду. Я порадовалась его выдержке, приобретенной за многолетнюю работу в рекламном бизнесе, потому что мама сильно разнервничалась и была на грани обморока. Она привалилась к плечу отца, шла с трудом, возможно, из-за высоких каблуков, хотя у меня создалось впечатление, что у нее от волнения подгибались колени.