Особый район Козловский Юрий

Глава 2

Находка

На следующее утро ударил первый заморозок. Трава покрылась инеем, и Бестужев накинул меховую куртку и прихватил теплые перчатки — последнее время стояла такая жара, что он вполне обходился без них. Предложил одеться теплее и Страгону, но тот уверил, что его костюм, к которому, как заметил Артем, совершенно не приставала грязь, защищает от холода лучше любого меха. Привычно разогнав дельтаплан по полосе, Артем взял на себя рычаг, придавил газ и машина взмыла в воздух. Внизу по дороге, ведущей к сенокосу, тянулась вереница подвод, мастерски сработанных специалистами из столярного цеха. Тащили их лохматые якутские лошадки, несмотря на маленький рост, отличающиеся немалой силой. Пришло время экономить топливо, и почти все грузовики поставили на прикол, заменив их гужевым транспортом.

Сидящие на телегах женщины радостно махали ему руками. Бестужев в ответ покачал крыльями и взял курс на юго-запад. Еще на земле они со Страгоном договорились, что начнут поиски от реки, с той самой точки, с которой Артем начинал с Мюллером. Старик был уверен, что доверять результатам той разведки нельзя, потому что они не знали, как будет выглядеть выход, и могли просто не заметить его. Теперь, когда у Бестужева открылось новое зрение, он мог различить то, что они искали, но старик предложил ему не отвлекаться от пилотирования, а уж с поисками он вполне справится сам.

Пролетев километров десять вдоль реки, Артем проверил, не сместилась ли невидимая граница. Дельтаплан развернуло на том же месте, что и раньше, значит, ничего не изменилось. Он повернул на запад и полетел, ориентируясь по карте. Страгон, руководствуясь какими-то своими соображениями, несколько раз корректировал курс, и Артем послушно подворачивал то вправо, то влево.

Один раз он вопреки совету Страгона попробовал взглянуть на границу вторым зрением. Невидимая обычными глазами, она проявилась, как колышущееся марево, будто снизу поднимался нагретый воздух. Но при этом сильно исказилась перспектива, и Артем едва не врезался в сопку. Только суровый оклик старика заставил его свернуть в сторону.

— Если ты в чем-то не разбираешься, — услышал он в шлемофоне строгий голос, — то в точности следуй моим распоряжениям. Я сказал — не отвлекаться от пилотирования, значит, ты должен лететь и следить за маршрутом. Ты меня понял?

— Понял, — буркнул Артем. Он знал, что виноват, и не стал вступать в пререкания.

И все-таки он еще раз включил второе зрение, буквально на секунду. Это случилось, когда они пролетали над бывшей пограничной заставой, где совсем недавно разыгрались трагические события. Но смотрел он не на сожженную заставу, а на колышущуюся стену сиреневого тумана. Теперь Артем увидел не туман, а переплетение разноцветных струй, одни из которых исходили из земли, а другие из сжимающих распадок сопок. Зрелище было настолько феерическое, что долго еще стояло перед глазами.

После трагической развязки Страгон заверил, что больше ни один человек не перейдет границу из прошлого, и отсоветовал держать на заставе постоянный гарнизон. А хищников, подобных убитому саблезубому тигру, там немного, и вряд ли они еще появятся здесь. Когда же поселившиеся на Хатагай-Хае амазонки объявили распадок своими охотничьими угодьями, с ними никто не стал спорить, и Незванов окончательно успокоился за это направление. Тем более что у одной из охотниц висели на шее два огромных, сантиметров по двадцать, клыка, явно принадлежавших когда-то саблезубому…

В этот день они обследовали чуть больше сорока километров границы и так ничего и не нашли. Правда, за то время, что они были в воздухе, Артем мог бы облететь половину периметра района, но ему постоянно приходилось по требованию Страгона то кружить на одном месте, пока тот что-то высматривал, то возвращаться туда, где они уже были. Еще в полете Артему пришла в голову одна мысль, и когда дельтаплан приземлился на Красноармейце, он спросил старика:

— А что, если провести на карте прямую линию, начиная от заставы, чтобы она разделила район строго пополам? Может быть, на другом конце и будет этот наш выход?

— Оригинально мыслишь, — усмехнулся Страгон. — Только элементарная геометрия не имеет ни малейшего отношения к нашему случаю. Тут действуют совсем другие законы, до которых ваша физика дойдет лет так через сто. Или тысячу. Выход может находиться где угодно, даже в метре от входа. Я мог бы вычислить его, будь у меня необходимые данные и достаточно времени для расчетов.

— А если попробовать посчитать на компьютере? — спросил Артем.

— Что ты! Даже, если я напишу нужную программу, компьютер просто сойдет с ума. Та машина, которая справится с этой задачей, будет создана еще нескоро.

…Каждый день они тщательно обследовали около сорока километров границы. На третий день оказались недалеко от Тоболяха, и Страгон сам предложил навестить Аню. Тактично оставив их вдвоем, он ушел к Егору Афанасьевичу, клятвенно пообещав девушке, что за ночь вылечит его от пьянства (и, как оказалось позже, выполнил обещание).

На четвертый день они отметили половину маршрута, перелетев реку в нижнем течении, на пятый миновали Хатагай-Хаю, но их поиски все еще оставались тщетными. Страгон и Бестужев смотрели на это по-разному. Старик считал, что с каждым пройденным километром их шансы увеличиваются, а Бестужев по мере приближения к исходной точке все сильнее сомневался в существовании гипотетического выхода. Но от старика свои сомнения он скрывал.

Удача пришла там, где они ее совсем не ждали. Искомая точка нашлась, когда они почти замкнули круг и снова приближались к Красноармейцу, правда, с другой стороны. Они пролетали над узким и глубоким разломом, по которому бежал, низвергаясь несколькими водопадами (Артем насчитал их восемь), бурный водный поток. И тут Страгон вскрикнул что-то на своем языке, хлопнул Артема по плечу и, указывая вниз, прокричал:

— Смотри! Смотри туда!

Но Артем, как ни вглядывался, ничего не видел. Когда он сказал об этом, Страгон закричал нетерпеливо:

— Не так смотри! Другим зрением!

Сейчас они летели выше сопок и врезаться было некуда. Артем напряг глаза и увидел чуть выше самого верхнего водопада, там, где разлом делал плавный поворот, яркий золотой отблеск. Но рассмотреть его не успел, потому что машина уже проскочила точку обзора. Он сделал крен и заложил круг над ущельем. Теперь он увидел его — это был золотой щит, перегораживающий разлом вместе с ручьем от края до края…

Узнав о находке, Незванов пытался сохранить невозмутимый вид, но Артем все равно понял, что он придает ей гораздо большее значение, чем пытается показать. Директор сразу поставил условие — про то, что они нашли, не должен знать никто лишний. Свое решение он объяснил так:

— Если про этот проход узнают, туда полезут все, кому не лень, хоть до этих водопадов очень трудно добраться. Лови их потом где-то в будущем! Сейчас знаем мы втроем, но надо подключить еще Валеру Седых. Он бывал там и знает туда дорогу.

— Я не могу взять на себя страшный грех — утаить находку от Мюллера, — сказал Артем. — Он никогда не простит нам этого.

— Артем говорит правильно, — поддержал его Страгон. — Это было бы нечестно.

— Ладно, — согласился Незванов. — Но больше — никому! Когда вы собираетесь туда идти?

— Я — хоть завтра! — ответил старик. — Но все-таки сначала нужно посоветоваться с проводником.

Вечером опять собрались в квартире Мюллера, позвав на этот раз Валеру Седых. Страгон поручил Артему рассказать все хозяину и гостю, а сам, чтобы не терять времени, снова засел за чтение. Реакция у слушателей оказалась разная. У Мюллера глаза загорелись ликующим огнем и от нетерпения затряслись руки. А Валера выглядел озадаченным.

— Трудненько будет туда забраться, — задумчиво сказал он. — Про эти водопады знают почти все, но бывали там очень немногие. Дело в том, что снизу и до середины сопки ручей так зарос тальником и стлаником, что через заросли невозможно продраться. И по сопке не обойдешь, есть там два отвесных обрыва, куда без специального альпинистского оборудования не сунешься. А его у нас нет.

— Как же ты прошел? — спросил Бестужев.

— Через заросли, по краешку. Шел три дня, потому что топором прорубаться пришлось.

— Чего же тебя туда понесло? — удивился Артем. — Или там медом намазано?

— Уж больно там красиво, — улыбнулся Валера. — Мой отец туда ходил, а я что, хуже него? Хотите, завтра фотографии покажу…

— Так ты готов отвести нас туда? — нетерпеливо спросил Мюллер.

— Попробуем, — ответил Валера. — Но сразу предупреждаю — тропа наверняка заросла и придется прорубаться по новой. Если так, то за день нам не подняться. Конечно, вчетвером идти будет легче, чем одному, потому что рубить будем по очереди, но все равно одним махом туда не залетишь. Так что сначала нужно подготовиться, запастись провизией, снаряжением, а потом уже выходить. Только у меня сомнение есть. Выдержит ли старик дорогу? — он кивнул в сторону комнаты, где перед монитором компьютера сидел Страгон.

— За него можешь не беспокоиться, — улыбнулся Артем. — Он еще нам фору даст.

— Ну, что же, — пожал плечами Валера. — Тебе виднее.

— Давайте решим, когда мы сможем выйти, — предложил Бестужев.

— Думаю, завтрашний день уйдет на подготовку, — ответил Валера. — А послезавтра с утра и двинемся.

Глава 3

Прикосновение к Тайне

До устья нужного ручья, который сбегал с сопки и терялся в старых галечных отвалах километрах в пяти выше нынешнего приискового карьера, они доехали на «УАЗе». Машину выделил им Незванов, не желавший, чтобы экспедиция привлекала лишнее внимание. Выгрузили рюкзаки, топоры, попрощались с водителем Сергеичем, которому директор строго-настрого приказал сохранять тайну поездки, и тот сразу уехал на прииск.

Начало пути было сравнительно легким. Они не углублялись в густые заросли, широкой каймой обступившие русло ручья, а держались правее, поднимаясь по травянистому склону с частыми островками кустов черной смородины, которые к этой поре были густо облеплены спелыми смолянистыми ягодами. Но распадок постепенно сужался, превращаясь по мере подъема в довольно узкую расщелину между гор. Трещиноватый, будто сложенный из огромных плит, вытесанных на гигантской каменоломне великанами каменотесами, крутой склон с правой стороны подступил вплотную к зарослям, и начались обещанные Валерой трудности. Тальник по берегам ручья рос так густо, что продраться через переплетение его гибких ветвей трудно было бы и кошке, не говоря о людях.

Как Валера и предполагал, от прорубленной им несколько лет назад тропы не осталось и следа. Вооружившись топором, Седых встал во главе цепочки и принялся методично срубать мешающие продвижению ветви. Дело было нелегкое, тальник рос так густо, что невозможно было даже хорошенько размахнуться. Но Валера, заранее зная про это, еще вчера лично наточил топоры так, что даже самые толстые ветви отлетали от одного удара.

Сменялись через каждые пять минут, и все равно подъем шел в час по чайной ложке. К удивлению Валеры, скорость увеличивалась, когда впереди становился этот удивительный седобородый старик. Он действовал топором так ловко, что глаза едва успевали уловить его мелькание.

Временами тальник сменялся зарослями кедрового стланика, но легче от этого не становилось. Его разлапистые кусты высотой в полтора человеческих роста росли еще гуще тальниковых. Мало того, скоро руки и одежда участников экспедиции оказались перепачканными липкой смолой. Только светлый костюм Страгона по-прежнему выглядел, как новенький.

Два раза на пути попадались крошечные полянки, одну из которых они использовали для непродолжительного отдыха, а другую — для остановки на обед. До третьей полянки они добрались еще засветло, но Валера сказал, что больше удобного места для ночевки не будет до самого конца зарослей, и поэтому на сегодня хватит. До наступления темноты они приготовили себе ложе, навалив на землю толстый слой пахучих кедровых лапок, разожгли костер и поужинали. Когда на костре засвистел чайник, неотъемлемый атрибут походного рюкзака Валеры Седых, на небе высыпали звезды, такие крупные и яркие, какие бывают только в горах. Даже из поселка они выглядели совсем не такими. Спать никому еще не хотелось, и потек плавный ночной разговор. Сначала Валера рассказывал, какая красота откроется им завтра, когда кончатся проклятые заросли, потом Мюллер принялся строить теории, что представляет собой конечная цель их путешествия и куда она приведет.

Бестужев предпочитал молчать и слушать, как и Страгон, на губах которого в отблесках пламени костра угадывалась таинственная улыбка. Заметив эту улыбку, Мюллер смущенно умолк, но вскоре снова заговорил, сменив тему.

— Страгон, — его голос звучал нерешительно, словно он хотел задать какой-то вопрос, но стеснялся это сделать. — Ты завтра уходишь…

— Да, — коротко ответил старик.

— Уходишь… — задумчиво повторил Мюллер. — Больше мы никогда не увидимся.

— Скорее всего, — подтвердил Страгон.

— Так, может быть, ты на прощание расскажешь нам о себе? — стараясь скрыть волнение, Мюллер подвел разговор к тому, что интересовало его больше всего. — Кто ты, почему так отличаешься от остальных людей и как делаешь то, чего не умеют делать другие?

Выпалив это, он облегченно вздохнул, замер и впился глазами в старика, ожидая ответа. Тот помолчал немного, следя за игрой огня в костре и поднимающимися от него искрами, потом ответил:

— Да. Я расскажу вам. Вы имеете на это право. Но не требуйте от меня слишком многого.

Артем раскрыл от удивления рот. Сам он уже несколько раз, заходя с разных сторон и задавая невинные, на первый взгляд, вопросы, пытался выведать у старика то, о чем сейчас спросил Мюллер, но всякий раз Страгон, изящно меняя тему разговора, уходил от ответа. Неужели он так расчувствовался, сидя у костра?

После произнесенных слов старик молчал так долго, что можно было подумать — он забыл про свое обещание. Но никто не решался нарушить тишину, нарушаемую лишь потрескиванием веток в костре. И только тогда, когда молчание стало уже тяготить, он заговорил снова:

— Недавно я прочитал вашу священную книгу. Думаю, вы знакомы с ней…

— Библия? — нерешительно спросил Мюллер.

— Да.

— Более или менее, — ответил за всех Альберт Генрихович. — Но вряд ли кто-нибудь из нас прочитал ее от начала до конца.

Артем согласно кивнул, а Валера и вовсе промолчал, потому что ни разу в жизни не только не заглядывал в Библию, но даже не держал ее в руках.

— А зря, — покачал головой Страгон. — Если бы вы сделали это и осмыслили ее сердцем, то стали бы смотреть на мир немного по-другому. Но не будем отвлекаться. Так вот, там, в самом начале, говорится о людях, живших по многу сотен лет. И это не миф, а чистая правда. Но сказано про них далеко не все. Велик был не только срок их жизни. Велики были и их дела. Они от рождения были наделены такими способностями, про которые вы давно забыли. Их цивилизация очень долго развивалась без всяких помех, войн и кризисов и достигла таких высот, что они решили — вот, мы стали вровень с самим Создателем! Но это была роковая ошибка. Гордыня привела к тому, что они навлекли на себя гнев Создателя и погубили себя своими же руками. Их осталось очень мало, всего несколько сотен. А потомки очень быстро забыли все, что знали их отцы, и жизнь их стала коротка.

Страгон снова замолчал, и пауза длилась несколько долгих минут.

— Но однажды оставшиеся в живых обнаружили, что у их дичающих потомков иногда, очень редко, рождаются дети, обладающие всеми их качествами и способностями. Они стали искать их по всему миру, обучать всему, что знали сами, и эти дети понесли сквозь время наследство предков. Я не знаю, дожили ли они до вашего времени, но очень надеюсь, что такие люди есть и в вашем мире.

— Значит, вы… ты… — один из них? — дрожа от возбуждения, спросил Мюллер о том, о чем Артем давно уже догадался.

— Да, — спокойно, без всякого пафоса ответил старик, подкинув в потухающий костер несколько толстых, пахучих веток стланика.

— Сколько же тебе лет? — Раз уж начался вечер вопросов и ответов, Артем тоже решил поучаствовать в нем.

— Намного больше, чем ты думаешь, — улыбнулся Страгон.

— И все-таки?

— Больше семисот. А точнее, семьсот двадцать три.

— Ого! — не удержался Валера Седых. — Сказка какая-то! Никогда не поверю!

— Нет, сынок, это не сказка, — строго сказал старик. — И рассказал я вам об этом только потому, что завтра мы расстанемся с вами навсегда. Вот если вы начнете рассказывать это другим, тогда уж точно все превратится в сказку!

— Подожди, Валера, не мешай! — с досадой оборвал Валеру Мюллер и снова обратился к Страгону: — Вот ты сказал, что потомки, а значит, и мы в том числе, забыли о способностях предков. Так, может быть, если забыли, то когда-нибудь могут и вспомнить? Может быть, это не навсегда?

— Знаешь, — старик с любопытством посмотрел на Альберта Генриховича. — Ты попал прямо в точку. Мы считаем это главной целью своего существования. Признаться, я мечтал о том, что, попав в ваше время, увижу мир, в котором наступило возрождение. Не сбылось… Даже такого огромного отрезка времени оказалось недостаточно. Может быть, там, куда я уйду завтра…

— Тогда обитатели того мира точно найдут способ высвободить наш район из временной ловушки! — продолжил его мысль Мюллер. Он был по-настоящему счастлив, потому что исполнилась его заветная мечта — он оказался причастен к настоящей Тайне!

— А ведь знаете, — Страгон вернулся к прежней теме, — у всех вас сохранились все задатки, свойственные вашим предкам. Только они спят, спрятанные где-то очень глубоко в подсознании. Иногда у некоторых людей какие-то крохи из памяти предков прорываются в сознание, и они начинают творить мелкие чудеса. Но это такая мелочь по сравнению с тем, на что они стали бы способны, откройся подсознание полностью!

Артему показалось, что сейчас старик расскажет о тех способностях, которые недавно открылись у него, и бросил на него отчаянный взгляд. Ему вовсе не хотелось выглядеть в глазах жителей поселка этаким колдуном, способным читать мысли и подчинять их своей воле. Но Страгон незаметно подмигнул ему, и Артем понял, что тот не собирается выдавать его тайну.

— Значит, каждый из нас может стать таким, как ты? — Мюллер широко раскрыл глаза. — Я имею в виду, в принципе.

— В принципе — да, — старик смотрел на него, как взрослые смотрят на задающего вопросы любопытного ребенка, с усмешкой и любовью. — Если бы мы еще знали, как это сделать, то, уверяю тебя, давно бы сделали.

Вопросы сыпались из Мюллера один за другим, и Артем понял — если его не остановить, это может продлиться до утра.

— Альберт, — он тронул Мюллера за плечо, — у Страгона завтра тяжелый день, и ему нужно отдохнуть.

— Не мешай! — стряхнув его руку, воскликнул Мюллер, возмущенный тем, что кто-то посмел помешать его прикосновению к тайне, но Бестужев заглянул ему в глаза, и он сник с обиженным видом.

Через несколько минут они улеглись на умопомрачительно пахнущую хвоей подстилку из стланика. Обычно Бестужеву для того, чтобы заснуть, хватало мысленного приказа самому себе — «спать!», но сегодня он почему-то очень долго лежал с открытыми глазами и смотрел на крупные перемигивающиеся звезды.

Глава 4

Узор на золотых воротах

Встали рано, но от поляны, где ночевали, до верхней границы зарослей пришлось прорубаться до полудня. Первыми признаками приближения открытого пространства были небольшие участки, где заросли немного отступали от скальной стены и можно было свободно идти по камням, не врубаясь в осточертевшие кусты. Потом заросли стали редеть, и наконец они ступили на крупные черные плиты, которыми был выложен берег неширокого, но бурного ручья. Сжатая с двух сторон крутыми склонами расщелина была совсем узкой, не шире десяти метров, но вовсе не производила мрачного впечатления. Наоборот, она была сориентирована так, что сейчас, в полдень, яркий солнечный свет заливал ее сверху донизу, а от гор в бесконечность простиралось необъятное небо такого насыщенного голубого цвета, какого Артем никогда не видел в других местах, даже в горах Кавказа. Открывшаяся перед ними картина была так фантастически красива, что Бестужев не мог сдержать эмоций.

— Вот это да! — восхищенно сказал он.

— А я что говорил? — отозвался Валера тихо, будто в храме. — А ты еще спрашиваешь — зачем я сюда лазил?

Прямо перед ними с высокого отвесного уступа низвергался водопад и со звоном разбивался в большой каменной чаше. Над ней в облаке водяной пыли, упираясь концами в противоположные стены расщелины, висела яркая радуга. С правой стороны высилась отвесная скала, сложенная из розоватых плит с частыми включениями молочно-белого кварца. Левая стена ущелья, на другой стороне ручья, была не такой крутой, и вся заросла кустами смородины, под которыми цвели красивые фиолетовые цветы, названия которых Артем не знал.

В нескольких метрах вверх от них раздался резкий свист, и Артем увидел на большом камне стоящего столбиком большого жирного сурка-тарбагана. Артем сделал шаг вперед, и зверек, метнувшись в сторону, моментально исчез в каменной осыпи.

Всего, как знал Бестужев, на ручье насчитывалось восемь водопадов, но с площадки, на которой они стояли, были видны только три, остальные скрывались за поворотом каньона. Соответственно, отсюда не было видно и прохода, главной цели экспедиции.

Место было так красиво, что они, не сговариваясь, не стали разжигать костра, чтобы не осквернять черным пепелищем окружающее великолепие. Пообедали всухомятку, запили копченое мясо ломящей зубы водой из ручья, и стали медленно подниматься по узкой каменной полоске берега. Идти здесь было легче, чем прорубаться сквозь заросли, но берег тоже мало походил на асфальт. Подошвы сапог скользили по мокрым камням, иногда ручей подступал вплотную к обрыву, и приходилось прыгать по образовывавшим перекаты уступам с одного берега на другой, рискуя переломать ноги. В одном месте Мюллер сорвался и вымок по пояс, но решительно отказался от привала и, вылив воду из сапог, продолжил путь вместе со всеми.

Так они миновали поворот, и перед ними один за другим открылись еще пять водопадов, а следом — величественные золотые ворота прохода. Точнее, так видел его Бестужев. Что видел Страгон, спрашивать при Валере и Мюллере Артем не стал. А они только при сильном напряжении глаз с трудом различали какое-то движение, будто там от земли поднимался нагретый воздух.

Как кончается все, так кончился и их путь к цели. В половине пятого пополудни они вышли на засыпанную камнями площадку. Ручей здесь журчал где-то под осыпью, и на поверхность вода не выходила. На дальнем конце площадки ущелье от края до края перегораживала стена прохода. Точнее, видимая обычным зрением, она казалась колышущейся полосой нагретого воздуха, сквозь которую было хорошо видно продолжение ущелья. И только приглядевшись, Артем понял обманчивость картинки. В стене, как в зеркале, отражалось все, что лежало перед ней, кроме… их самих. Но Артем уже не удивлялся, начиная привыкать к выкрутасам этого непонятного мира. А открыв второе зрение, он увидел сияющие золотые ворота, богато изукрашенные фантастически сложными великолепными узорами.

«Ты видишь то, что готов увидеть!» — вспомнил он слова Страгона, сказанные им после сражения с бесами, и понял, что их можно отнести и к этому случаю. Похоже, чем сложнее была физическая сущность явления, тем причудливее оно выглядело, если рассматривать его вторым зрением.

Узоры на золотых воротах притягивали к себе взгляд и, похоже, оказывали гипнотическое влияние. Они неудержимо влекли Артема к себе, и он даже сделал два шага по направлению к ним. Но что-то удержало его, он встряхнулся и вернулся к обычному зрению. Наваждение сразу прошло.

— Вот и пришли! — старик снял с плеч и поставив на землю свой вещмешок. Голос его звучал спокойно, но по каким-то неуловимым признакам Бестужев догадался, что Страгон все-таки волнуется. «А кто бы не волновался, готовясь сделать шаг длиной во много тысяч лет?» — подумал Артем.

— С чего начнем? — спросил он, стараясь не выдать голосом охватившее его вдруг острое чувство жалости к этому смелому человеку, который и без того потерял всех, кого знал и любил, а теперь снова готовился к шагу в неизвестность.

— Что с тобой? — недоуменно спросил Страгон, заглянув ему в глаза. — О чем ты переживаешь? Не волнуйся, со мной все будет в порядке.

Артем почувствовал ласковое тепло внутри черепной коробки и догадался, что Страгон пытается успокоить его при помощи мысленного внушения.

— Не надо, — покачал он головой. — Со мной тоже все в порядке. А мои мысли пусть останутся со мной.

Мюллер и Валера удивленно посмотрели на них, не поняв последних слов Артема. Зато хорошо их понял Страгон, и внушение сразу прекратилось. Старик развязал горлышко рюкзака, откинул брезентовый клапан и достал моток капроновой бельевой веревки, на одном конце которой была привязана большая гайка. Никто не понимал странных приготовлений, но вопросов не задавали, полагая, что он знает, что делает. Страгон тем временем подошел к колышущейся стене, взял моток в левую руку, правой раскрутил в воздухе свободный конец с грузом на конце и с силой швырнул ее прямо в проход. Гайка беззвучно вошла в стену, слегка прогнув ее поверхность, и потянула за собой несколько метров веревки. Когда кольца перестали соскальзывать с мотка, старик осторожно потащил веревку на себя.

Веревка подалась неожиданно легко. Ее конец появился из стены гораздо раньше, чем они ожидали, но гайки на нем не оказалось. Когда Страгон взялся за него, несколько сантиметров веревки рассыпались в тонкий порошок. Следующие несколько сантиметров легко ломались, будто это был не гибкий и крепкий капрон, а сгоревшая спичка. Потом было с полметра более крепкой, но твердой, почти не гнущейся веревки, и лишь после этого пошел обычный бельевой шнур.

— Да-а! — протянул старик, разглядывая навязанные по всему шнуру узелки. — Семь метров. Так и должно было быть…

— Что это значит? — нетерпеливо спросил Мюллер.

— Как вы думаете, — будто не слыша его, спросил в свою очередь Страгон, — сколько лет должно пройти, чтобы капроновая веревка рассыпалась в прах от старости?

— Кто его знает… — пожал плечами Артем. — Наверное, очень много… А что, собственно, произошло?

— Для этой веревки время, отделяющее нас от мира за стеной, пронеслось, пока я тянул ее назад. Теперь я больше не сомневаюсь, что там, впереди — будущее. Ну что же, друзья, давайте прощаться! Я рад, что встретился с вами, рад, что человеческий род сумел сохранить себя до вашего времени. Откровенно говоря, у некоторых из нас были опасения, что ваш мир уже пуст. А теперь я очень надеюсь, что там, куда я сейчас попаду, уже наступило возрождение.

Он обнялся со всеми по очереди, а Артему шепнул на ухо:

— Береги себя! Ты теперь многое можешь!

Поднял и закинул за плечо рюкзак, повернулся и, не оглядываясь, пошел к проходу. Артем наблюдал за ним вторым зрением и видел, что Страгона окружает чистое ярко-синее свечение. Когда он подошел вплотную к блестящим на солнце золотым воротам, они засияли еще ярче. Старик сделал шаг вперед, поверхность ворот подалась перед ним, как жидкая ртуть, и сомкнулась за его спиной. Некоторое время на золотом фоне угадывались синие отблески, но вскоре пропали и они.

— Какой удивительный человек! — тихо сказал Бестужев. — Там, впереди, может быть оставшаяся без атмосферы планета, радиоактивная пустыня, ледяная страна без людей. Все, что угодно… Он это отлично понимал и все равно пошел. Чтобы помочь нам…

Артем посмотрел на спутников и увидел, что Мюллера, мокрого по пояс, колотит крупной дрожью. С вершины горы ощутимо тянул холодный ветерок, и было слышно, как у него стучат зубы.

— Э-э, дорогой! — сказал он. — Давай-ка быстро вниз, разжигать костер! Тебе надо срочно сушиться!

— С-сейчас, — не прекращая дрожать, ответил Мюллер. Глаза его горели странным лихорадочным блеском. — Од-дну мин-нуту, мне н-надо п-п-посмотреть! — и он быстрыми шагами пошел, почти побежал к проходу.

— Ты куда? — У Бестужева зародилось смутное подозрение, и он сделал шаг вслед за Мюллером. — Стой!

— Мне нечего здесь больше делать! — Мюллер почему-то перестал дрожать, и в голосе его слышалось ликование. — Ты меня не остановишь, я должен быть там!

Ему оставалось сделать всего несколько шагов, чтобы схватить Мюллера за рукав и удержать от безумного поступка, но тот прыгнул вперед и исчез за стеной. Артем едва успел остановиться, чтобы по инерции не влететь вслед за ним…

…Они уже спустились к водопаду, когда Бестужев обернулся — и замер на месте. За колышущимся маревом, которое, как зеркало, отражало лежащий перед ним пейзаж, появились люди. Он всмотрелся и узнал Страгона и Мюллера. Мелькнула мысль — неужели они встретили там кого-то и уже возвращаются? Но вслед за ними он рассмотрел Валеру и себя… Артем понял, что зеркало стало отражать людей, но с опозданием на час. Они смотрели, не отрываясь, до того самого момента, когда изображение Мюллера вошло в стену с той стороны, но так и не появилось с этой…

Глава 5

Бутылка в океане

— Идиот! — схватился за голову Незванов, когда, вернувшись в поселок, Артем с Валерой рассказали ему о бегстве Мюллера. — Что он натворил? Как мы теперь будем объяснять его исчезновение? Ну, ладно со стариком, тут мы все решили, а с ним-то как быть?

Исчезновение Страгона они заранее договорились объяснить тем, что он доступным только ему способом вернулся в свое время через проход на заставе. Теперь нужно было ломать голову, чтобы объяснить пропажу Мюллера.

— А что тут придумаешь? — задумался Валера. — Надо говорить, что он утонул в реке, а тело течением утащило на пороги.

— Больше, кажется, ничего и не придумаешь, — поддержал его Артем.

— Вы уверены, что никто не видел, как вы уезжали? — спросил Незванов.

— На сто процентов! — заверил его Валера. — Ни одна душа…

— А как вернулись?

— То же самое. Ночь ведь была.

— Значит, делаем так, — сказал директор. — Под утро, пока еще не рассветет, берете катер и гоните вниз по реке. Только так, чтобы вас никто не видел. Днем прячетесь, где хотите, а к вечеру возвращаетесь и заявляете, что отвезли старика на Иньяри и оставили там, а сами с Мюллером спустились ниже Тоболяха. Будто бы он предположил, что граница района передвинулась на километр… Граница оказалась на месте, а когда вы на нее налетели, Мюллер кувыркнулся в воду. Вытащить его вы не успели, и его утащило в пороги. Годится такая версия?

— Противно врать, — честно признался Бестужев. — Но что поделаешь?

— Думаешь, мне приятно? — обиделся Незванов. — Я ведь был прав, когда не захотел поднимать шум вокруг этого прохода! Вот, пожалуйста, один чокнутый уже не удержался, полез туда… Уверен, и другие найдутся, если узнают!

Артему все это совсем не нравилось. Хотя слова директора звучали убедительно, внутри все равно шевелился червячок сомнения. Приняв его предложение, придется городить одну ложь на другую, постоянно боясь, что правда вылезет наружу. Но он, как и Незванов, опасался непредсказуемых последствий открытия. Вполне возможно, что к найденному проходу начнется настоящее паломничество — тропу-то они прорубили, и дорога не отнимет теперь много времени. А первыми полезут туда вездесущие мальчишки. Попробуй, удержи их… Именно поэтому он вынужденно согласился с директором. Но неожиданно встал на дыбы Валера Седых.

— Петрович, ты не прав! — сказал он недовольно. — Почему бы не сказать людям правду? Они бы все поняли. Ну, ладно, Мюллер, он давно свихнулся на своих чудесах, его даже не надо было брать с собой. Но, думаю, дураков, чтобы соваться туда, больше не найдется.

Бестужев виновато опустил глаза, вспомнив, что именно он настоял на участии Мюллера в экспедиции. Кажется, вспомнил про это и Незванов, но укорять Артема не стал.

— Валера, дело не только в том, найдутся ли у Мюллера последователи, — тяжело вздохнул Иван Петрович. — Даже совсем не в том.

— Что-то я тебя не пойму! — насупился Седых. — То ты одно говоришь, то другое…

— Ты представляешь, что значит дать людям надежду, когда сам совсем не уверен, что она сбудется? — жестко спросил Незванов. — Отправили гонцов черт-те куда, в полную неизвестность, а ты предлагаешь трубить на площади — они ушли за помощью, и скоро мы будем спасены! Так, что ли?

Незванов замолчал, сверля глазами смущенного Валеру. Потом его взгляд смягчился, и он сказал уже спокойнее:

— Знаете, мужики, на кого мы сейчас похожи? На людей с затонувшего корабля, которые выбрались на необитаемый остров и бросили в море бутылку с мольбой о помощи. Плот построить не из чего, остается только ждать, когда кто-то найдет бутылку и отправит за ними корабль. Бутылка в лучшем случае может годами носиться по волнам, а в худшем ее разобьет о рифы, или через пробку просочится вода, и она уйдет на дно. Или ее просто прибьет обратно к острову… Теперь вы понимаете, почему я не хочу ничего говорить людям?

Теперь согласился с директором и Валера Седых.

…Люди на Красноармейце умирали редко, потому что жила здесь в основном молодежь, и даже жители предпенсионного возраста были тут редким исключением. Умирали северяне, как правило, на материке. Поэтому «гибель» Мюллера стала событием, о котором долго шумел весь поселок. Валера и Артем были слишком заметными и уважаемыми людьми, поэтому никто даже не подумал подвергнуть сомнению их легенду, и от этого Бестужеву было еще хуже, будто он обманул ребенка.

Все время, проведенное на Красноармейце, с того самого дня, как он, заледеневший и еле живой, пришел пешком с Хатагай-Хаи, было так плотно насыщено событиями, что Артем еле успевал поворачиваться. А теперь жизнь будто замерла, и он не знал, куда себя деть. Несколько раз по заданию директора он делал облет территории, чтобы увидеть, куда переместились конские и оленьи стада. Один раз Незванов дал ему три дня отпуска и разрешил слетать в Тоболях. Тогда Артема отпустила охватившая его тягучая тоска, и только эти дни он жил полноценной жизнью. В какой-то момент ему даже захотелось совсем перебраться в село, но пришлось сразу отказаться от этой затеи. Остаться — значило сесть на шею Ане, потому что Атласов, он был уверен в этом, никогда не примет его на работу ни в каком качестве. Даже вывозить дерьмо из туалетов…

Когда Артем возвращался с Тоболяха, то увидел, что верхушки сопок покрылись снегом и, пока долетел до прииска, промерз до костей. От пронзительного студеного ветра не спасала даже меховая одежда. А еще через несколько дней ударили морозы, ручьи подернулись льдом, и полеты пришлось прекратить. Дельтаплан разобрали и спрятали в складе. Бестужев остался совсем не у дел и на следующий день пришел к Незванову с просьбой определить его на любую работу. К дармовому куску хлеба он не привык.

Незванов предложил ему то, чего Артем совсем не ожидал, — стать его первым заместителем. Предложение оказалось настолько неожиданным, что он поначалу ничего не понял, а когда вник, отказался наотрез.

— Петрович, пойми меня правильно, — сказал он Незванову, терпеливо ожидающему его ответа. — Мы знакомы не так уж давно, но думаю, что за это время неплохо узнали друг друга. Быть при тебе заместителем — это значит быть даже не адъютантом, а денщиком. А я офицер, и денщика из меня не получится. Прости за прямоту, но если я соглашусь на твое предложение, на второй день мы перегрыземся и набьем друг другу морды. Лучше уж я пойду в бригаду лесорубов. Не хочу я, чтобы женщины говорили вслед — такой здоровый лоб и ничего не делает. Сами-то они на ферме пашут, сено ворочают…

Незванов молчал и смотрел на него холодным испытующим взглядом. Артем догадался, что директор ждет от него еще каких-то, может быть, самых главных слов. И он знал, каких именно.

— Хорошо, — сказал он, не отводя взгляда. — Давай начистоту. Если проблему замалчивать, она не рассосется сама собой, и ясности в отношениях не прибавится. Да, я знаю, что между нами стоит твоя жена. И хотя я меньше всего виноват, от этого никому не легче. Поэтому предлагаю раз и навсегда выяснить отношения. Не посчитай за лесть, но я рад, что мы встретились, и хотел бы считать тебя своим другом, а не врагом. Именно поэтому я хочу уехать из поселка на лесосеку.

Незванов продолжал молчать, и Артем понял, что его слова падают в пустоту, а может быть, даже производят эффект, прямо противоположный тому, которого он добивался. Иван Петрович вышел из-за стола и подошел вплотную к Бестужеву. В его глазах сверкали искорки гнева.

— Что ты от меня хочешь? — спросил он сквозь зубы. — В друзья набиваешься? Что вы вообще все от меня хотите? Чтобы Незванов спекся?

Артем на несколько секунд перешел на второе зрение и увидел, что вокруг Ивана Петровича грозно полыхает багровое облако гнева, сжигающее все остальные чувства и эмоции. Оценив свои возможности, он понял, что не сможет погасить этот стихийный пожар.

Артем поднялся со стула, и теперь они с Незвановым стояли друг против друга. Ему показалось, что от директора исходит едва уловимый запах спиртного, и это удивило его даже сильнее, чем неожиданная вспышка гнева.

— И что ты там плел насчет моей жены? — не унимался Иван Петрович, напирая на Артема грудью. — Начал, так продолжай…

— И продолжу! — На Артема вдруг перекинулась злость, горящая в глазах Незванова. — Раз уж пошел такой разговор!

Еще секунда, и они неминуемо взяли бы друг друга за грудки, но тут открылась дверь, и в кабинет неожиданно вошла Аня.

— Здравствуйте! Можно к вам? — весело сказала она. — Извините, Иван Петрович, но мне сказали, что Артем пошел к вам.

На улице было холодно, и щеки у нее ярко румянились. Одета Аня была по-зимнему — в торбаса и вышитую куртку из оленьей кожи, с меховой опушкой по обшлагам и краю капюшона. «Кажется, это называется малицей», — не к месту подумал Артем.

Оба недоуменно посмотрели на нее. У Бестужева гнев моментально прошел, а Незванов долго смотрел на девушку мутными глазами, не соображая, кто перед ним стоит.

— Ой, а что у вас тут происходит? — Аня вдруг заметила, что в кабинете творится что-то неладное.

— Да что ты, у нас все в порядке! — Артем подошел к ней и обнял за плечи. — Тебе показалось. Правильно, Иван Петрович?

Муть в глазах Незванова рассосалась, и он пришел в себя.

— А, Аня Кривошапкина! — усилием воли он окончательно подавил гнев. — Здравствуй, здравствуй! Какими судьбами?

— Сегодня катер от нас к вам шел, — объяснила девушка. — Какую-то деталь от сепаратора привезли в ремонт. Вот я и решила приехать, посмотреть, как вы тут живете. И завтра же назад, а то уже шуга по реке идет.

— Ну, раз завтра назад, — через силу улыбнулся Незванов, — тогда не буду вас задерживать.

Аня бросила на директора какой-то странный взгляд, и они с Артемом вышли из кабинета. Всю дорогу от конторы до дома Бестужев чувствовал себя так, будто они шли сквозь строй. На них смотрели не только встречные прохожие. Он чувствовал на себе любопытные взгляды из окон и даже улавливал, что думают в этот момент те, кто следил за ними. «Красивая!» — беззвучно доносилось из одного окна. «Какого мужика захомутала», — завистливо думали в другом. А в третьем уловил злобное: «Ишь, разоделась, сучка узкоглазая, своих аборигенов ей мало!» Он метнул в окно гневный взгляд и увидел, как от стекла с испуганным вскриком «ой!» смазанной тенью метнулась женская фигура.

— И все-таки у вас с директором что-то произошло, — уверенно сказала Аня, когда они вошли в дом. — Но, если не хочешь, не рассказывай. А теперь показывай, как ты здесь живешь…

Глава 6

Человек из камня

— Нервы стали ни к черту! — подумал Незванов, когда капитан с Аней Кривошапкиной вышли из его кабинета. Ведь, в самом деле, разве Бестужев виноват в том, что случилось у него с Леной? А он чуть не устроил драку… Черт возьми, что, в конце концов, с ним происходит? Не помогает даже ставшее привычным надежное средство.

Он подошел к шкафу и достал оттуда бутылку. В ней оставалось около трети первоначального содержимого. Тут же стоял стакан и лежал кусок вяленого мяса. Налил полстакана, резко выдохнул, выпил, пососал кусочек твердого, как деревяшка, мяса и снова уселся за стол, бессмысленно перебирая лежащие на нем бумаги. Посидел немного, потом опять подошел к шкафу и допил остатки. С сожалением посмотрел на непочатую бутылку, стоящую тут же на полке и закрыл шкаф. Ему предстояло на сегодня много дел. Сначала нужно было зайти в котельную, где умельцы из механического цеха мудрили, как перевести котлы с угля на дрова, и работяги ни в коем случае не должны были заметить его состояние. Так что пусть эта бутылка останется на вечер. В комнате отдыха он хорошенько прополоскал рот с зубной пастой и вышел из конторы. Пока что ему удавалось скрывать эту свою маленькую слабость от всех, и даже Бестужев, который, казалось, видел сквозь землю на три метра, ни о чем не догадывался.