Особый район Козловский Юрий

Глава 8

Несостоявшийся наместник

Похоже, Хлуднев собирался ошарашить собеседника, но ему это не удалось. Артему понадобилось не больше секунды, чтобы сообразить, что к чему.

— В вещах покопались? — спросил он с равнодушным видом, хотя внутри все кипело. — Документы нашли?

— Ты уж прости! — развел руками Хлуднев. — Я должен знать все о своих людях. — (Ого, я уже свой, мне оказано высокое доверие, отметил Артем). — Не такое у меня положение, чтобы держать под боком темную лошадку. Пришлось посмотреть, когда тебя дома не было. И не надо права качать! Теперь я устанавливаю здесь законы! Спросишь, по какому праву? Отвечу — по праву сильного!

— Да не собираюсь я ничего спрашивать, — Артем держал себя в руках. — И так все понятно.

Произойди такое несколько лет назад, Хлуднев уже искал бы пятый угол. Но некоторые события в жизни Артема изменили его взгляды, и теперь он очень сдержанно относился не только к применению оружия, но и вообще к насильственным действиям, перестав принимать участие даже в спортивных поединках и применяя свои специфические умения лишь в исключительных случаях. Но тренироваться не переставал никогда. Здесь, на Хатагай-Хае, он тоже частенько уходил в сопки, чтобы в одиночестве проделать комплекс основных упражнений. Увидь его в этот момент кто-нибудь из старателей, то непременно решил бы, что Бестужев рехнулся — разве будет человек в трезвом уме колотить голыми руками по камням, ломать пяткой толстые сучья и бегать чуть ли не по отвесным склонам?

— Если ты внимательно посмотрел документы, — продолжил Артем, — то видел, что там написано: капитан запаса.

— А меня не особенно интересует, турнули тебя из армии или сам ушел! — широко улыбнулся Хлуднев и хлопнул Артема по плечу. — Можешь считать, что объявлена мобилизация. Или ты не согласен?

Если бы он знал, что обращаться подобным образом с Бестужевым, пребывающим в таком состоянии, — это почти то же, что сидеть рядом с миной замедленного действия, то не был бы так беспечен.

— Да как тебе сказать? — пожал плечами Артем. Он уже принял решение и не собирался его менять. Но чем черт не шутит, может быть, еще удастся отговорить Хлуднева от дурацкого самоубийственного плана военной кампании? — Рассудил ты все правильно, только исторического опыта не учел.

— Какого еще опыта? Что ты несешь! — снова вмешался Гоша, успевший в одиночку под шумок налить и опрокинуть еще один стакан. — Поставить узкоглазых раком и вставить фитиль по самое не могу, чтобы дань нам носили! Как это раньше называлось, ясак, что ли? И все дела… А то — опыт, стратегия…

— Послушай, Михаил, — сказал Артем, даже не глядя в сторону «ветерана чеченской кампании», — может, Гоша уйдет? А то, я чувствую, при нем серьезного разговора не получится.

Бестужеву была понятна причина агрессивного настроения Лапина. Скорее всего тот сам претендовал на роль «командующего войсками» и теперь сильно жалел, что по невоздержанности языка разболтал Хлудневу про Артема. И еще, перехватив взгляд Гоши, он подумал, что нажил себе смертельного врага. Но не слишком расстроился, потому что после того, что он собирался сделать сегодняшней ночью, у него и без того должно было стать много врагов.

Хлуднев поднял почти опустевший графин, посмотрел на него, потом на Лапина и сказал:

— Да, Гоша, Артем прав. Что-то ты увлекся. Иди, проспись!

Похоже, Лапин хотел возразить, но, натолкнувшись на взгляд командира, с угрюмым видом поднялся из-за стола и послушно вышел из комнаты. С минуту еще было слышно, как он на что-то жалуется в коридоре Бублику, потом хлопнула дверь, и стало тихо.

— Теперь излагай! — испытующе глядя на Артема, сказал Хлуднев. — Только не думай, что я такой уж темный, меня все-таки с четвертого курса института посадили. У меня даже погоняло было такое — Студент. Так что можешь не упрощать, говори как есть.

— Ну ладно, — согласился Артем. — Слушай, раз уж позвал. Но сначала скажи, как ты собираешься усмирить якутов?

— Да запросто! — улыбнулся Хлуднев. — Побомбим немного, потом прикажем сдать оружие — и всех-то делов! Поставим своего управляющего, и пускай дань платят. Когда-то кучка казаков весь этот край в руках держала, и ничего, справлялись. Так что, по большому счету, Гоша не так уж и не прав.

— Так-то оно так, — перебил его Бестужев. — Только времена изменились. Теперь у них огнестрельного оружия больше, чем у нас, и владеют они им лучше, чем твои вояки. Думаешь, они все оружие сдадут? Ага, помечтай! Если партизанская война начнется, кранты нам всем. Партизанскую войну выиграть невозможно. Думаешь, в Чечне мы победили? Черта с два, там духи добились всего, чего хотели, и только после этого припрятали оружие до следующего раза, пока опять не пригодится. Мы теперь делаем вид, что контролируем обстановку, а они смеются над нами между собой и тянут с нас, тянут… Но это так, к слову, просто я хочу объяснить, что такую войну нам не выиграть. Якуты здесь каждую тропку, каждый перевал знают. Если несколько человек засядут на сопках вокруг поселка, то ни один из нас не сможет выйти из дома. Будут отстреливать, как куропаток, и ничего ты им сделать не сможешь.

— А вот для того ты мне и нужен, чтобы так не получилось! — решительный вид Хлуднева свидетельствовал о том, что он будет твердо стоять на своем. — Не прост ты, капитан, ох не прост! Спецназ, что ли? Да не юли, я людей насквозь вижу!

— Пусть даже так, — не стал спорить Артем. — Но что это меняет?

— А то, что именно тебя я поставлю управляющим на Тоболяхе! — торжественно сказал Хлуднев. — Наберешь себе команду и будешь следить, чтобы партизаны не высовывались. А если дернется кто — сразу к ногтю!

— Наместником, значит, хочешь меня назначить? С функциями карателя? — зло улыбнулся Артем, с трудом подавив сильное желание навсегда успокоить новоявленного фюрера. Но где гарантия, что это остановит его шестерок? И те сдуру не навалят еще больше трупов, чем это может сделать сам Хлуднев? Да и уйти из поселка тогда будет непросто.

— А что? Хорошее название придумал! — почему-то обрадовался тот. — Наместник… Звучит! Значит, согласен?

— Время подумать у меня есть? — спросил Артем, делая вид, что заинтересовался предложением.

— Один день! — отрезал Хлуднев. — Не больше! Через три дня броневик будет готов. Наделаем побольше боеприпасов и будем выступать. К этому времени ты должен подобрать команду и хоть немного обучить людей.

— Хорошо! — Артем поднялся из-за стола. Он был доволен результатами разговора, потому что больше всего его интересовал срок запланированного Хлудневым нападения. — Завтра к вечеру я дам ответ.

— Конечно, дашь! Куда ты денешься с подводной лодки? — засмеялся Хлуднев и крикнул: — Бублик!

Тот немедленно возник на пороге.

— Бери Таракана и проводите Артема домой. И посидите ночь у него в хате, а то вдруг обидит кто. Только волыну прихватите.

— Это еще зачем? — Бестужев бросил на него тяжелый взгляд.

— А так мне спокойнее будет! — ответил таким же взглядом Хлуднев. — Мало ли что тебе в голову придет? Вот когда в деле себя покажешь, тогда другой разговор…

Поняв, что спорить бесполезно, Артем подавил в себе гнев и, не прощаясь, вышел из дома. За ним двумя тенями поплелись Бублик с Тараканом.

Выкинутый Хлудневым фортель ломал все планы Бестужева. Он собирался уходить под утро, но в сложившейся ситуации делать это нужно было немедленно. Но как быть с приставленными надсмотрщиками? Конечно, Артем мог легко отправить обоих в нокаут и спрятать за домом, потом зайти за вещами и уйти в ночь, благо она была лунной, и заблудиться было невозможно — иди себе вдоль реки, никуда не сворачивая. Пока его хватятся и снарядят погоню, он будет уже на Красноармейце. Но внутренний барьер, поставленный им перед собой, не позволял сделать этого. Ведь если он оставит этих двоих на улице в бессознательном состоянии, то очень скоро оба неминуемо замерзнут насмерть, а этого Артем допустить не мог. Уложить их в доме? Там слишком много народа, не глушить же всех подряд.

Они подошли к дому, а Артем все еще ничего не придумал. Значит, придется решать с конвойными, исходя из обстоятельств, решил он. Нужно дождаться, пока соседи уснут, а там уже действовать. Но действовать очень тихо и осторожно, примерно так, как когда снимаешь часового. Ладно, не привыкать, не из таких положений приходилось выходить.

Соседи все еще вели свою нескончаемую партию в «тысячу». Никто из них не обрадовался Бублику и Таракану, бесцеремонно подвинувшим их и прочно обосновавшимся за столом. Игра быстро сошла на нет, старатели расползлись по своим койкам, и вскоре комнату наполнил зычный многоголосый храп. Артем, чтобы не возбуждать лишних подозрений, тоже разделся до нижнего белья и улегся под одеяло, незаметно прихватив с собой «наган». Надзиратели некоторое время сидели без дела, потом взяли брошенные на столе карты и стали во что-то играть. Выждав около часа, Артем заворочался, потом сел на кровати, не надевая штанов, сунул ноги в валенки. «Наган» был зажат у него под мышкой.

— Ты куда? — неприязненно спросил Бублик.

— Отлить, — ответил Артем и вежливо предложил: — Хочешь, пошли вместе.

— Да иди ты! — буркнул тот и принялся сдавать карты. Похоже, он постоянно проигрывал, отчего был зол, как черт.

Когда Бестужев вернулся в дом, игроки сидели в той же позиции. Он подошел к столу, зевнул во весь рот, заглянул в карты Бублика и сказал:

— Что-то сон весь прошел. Во что играете? Поиграть, что ли, с вами?

И, не закончив фразы, средним пальцем левой руки нанес Бублику удар чуть ниже уха. Тот уткнулся носом в стол и затих. А Артем уже вставил ствол «нагана» в рот Таракану, прошептав:

— Тихо! Если кого разбудишь, сразу замочу! У кого ствол?

Таракан расширенными от ужаса глазами покосился на Бублика.

— У него, что ли? Хорошо, отдохни пока, — и он, пережав нужную артерию, уложил Таракана на пару с приятелем. Потом быстро оделся, подхватил приготовленный рюкзак, забрал из кармана Бублика заряженный «наган».

— Артем, ты куда? — раздалось вдруг с крайней койки.

— Тс-с! — приложил Артем палец к губам. — Ты спал и ничего не видел. И не дай тебе бог поднять шум раньше времени!

— Конечно, конечно! — испуганно проговорил Сырбу, маленький и забитый жизнью сорокалетний молдаванин, уже пятнадцать лет не видевший родной Молдавии, потому что год за годом, получив расчет, начинал пить еще в райцентре и быстро спускал там все заработанные за сезон деньги. — Конечно, я сплю! До самого утра сплю, даже поссать не пойду!

— Вот и ладненько! — похвалил его Артем, быстро написал на листке бумаги: «Не советую идти на Тоболях. Якуты предупреждены и готовы к встрече». Свернул листок, подписал сверху: «Михаилу Леонидовичу Хлудневу» и положил на стол поверх разбросанных карт.

Глава 9

Следы невиданных зверей

За три часа Артем отмахал не меньше половины пути. Он умел определять скорость ходьбы и в любой момент мог, посмотрев на часы, почти безошибочно вычислить пройденное расстояние. Преследования он не опасался, полагая, что оставленная записка наведет Хлуднева на ложный след, и если тот и снарядит погоню, то направит ее в сторону Тоболяха. Оставалось лишь убедить начальство на прииске отправить к якутам машину, чтобы предупредить их о готовящемся нападении. Артем видел директора летом, когда тот приезжал на Хатагай-Хаю, и внешне тот пришелся ему по душе. В нем чувствовался внутренний стержень, да и внешние данные не подкачали — высокий рост, широкие плечи, уверенный взгляд. Артем еще тогда подумал, что с этим человеком ему удалось бы найти общий язык. Хотя с некоторых пор ему совсем не хотелось сходиться с людьми…

А все проклятая война. Если бы она хоть была честной… Но нет, она была подлой, и убедился в этом Артем очень быстро. Все продавалось, и все покупалось. Сведения о боевых действиях, наступлениях и отступлениях имели свою цену, твердые тарифы, по которым планы покупались противной стороной. Снабжение оружием федеральных войск и бандитских отрядов часто шло из одних и тех же источников. Многие знакомые офицеры, как могли, приспосабливались к положению и старались извлечь из него все возможные выгоды, зная, что после выхода в запас, до которого еще надо дожить, государство кинет им кость в виде мизерной пенсии и навсегда забудет о них.

Артему повезло. После училища и специальных двухгодичных курсов, на которые его отобрали одного из всего выпуска, он попал в спецподразделение майора Шевцова. Павел, как в своем кругу бойцы называли командира, презирал сложившуюся систему, и все операции по обезвреживанию банд готовил втайне от всех, и в первую очередь от начальства. Наверное, только поэтому их рейды всегда оказывались успешными, и отряд обходился без потерь. Под стать командиру был и его заместитель — капитан Свирский. Но их деятельность постоянно затрагивала чьи-то коммерческие интересы, и долго так продолжаться не могло. Однажды какая-то штабная сволочь все-таки выведала маршрут передвижения отряда и продала его бандитам. Подразделение нарвалось на засаду, пятеро бойцов погибли, а командир был ранен в плечо и контужен. Шевцову дали наконец Звезду Героя России, представление на которую давно пылилось в канцеляриях Министерства обороны, звание подполковника и торжественно отправили в запас по состоянию здоровья, после чего многие высокие чины облегченно вздохнули.

Но не успокоились бойцы подразделения, которое возглавил ставший майором Свирский. По каким-то своим таинственным каналам, через Москву, он узнал имя предателя, переведенного к этому времени в Псков, после чего оставил подразделение на заместителя, а сам отправился в отпуск. По странному совпадению, в это же время в военном городке десантной дивизии насмерть отравился бытовым газом один из штабных работников…

У Свирского на Кавказе была надежная агентура, и узнать имя командира банды, устроившей им засаду, оказалось совсем несложно. К этому времени Магомед успел замириться с «федералами» и стать уважаемым человеком, возглавив милицию большого села в равнинной Чечне, откуда был родом. И то ли по иронии судьбы, то ли по чьей-то злой насмешке отряд перевели на постоянную дислокацию именно в это село, поставив ему основной задачей охрану местных органов власти от террористов. Лучшего подарка бойцы не могли ожидать. В одну ненастную октябрьскую ночь, идеально подходящую для действий спецназа, отряд провел молниеносную операцию. Раньше они называли такие рейды операциями по уничтожению живой силы врага, а теперь это была тайная акция возмездия, узнай о которой начальство, все ее участники неминуемо оказались бы за решеткой.

Магомед не только сам надел российский милицейский мундир с погонами майора (когда только он успел выслужить такое звание?). Половину личного состава возглавляемого им отдела составили члены его банды, и все они получали от российских властей такие деньги, о которых не могли и мечтать обнищавшие сельские жители. Жил милицейский начальник с семьей в двухэтажном особняке, окруженном трехметровым кирпичным забором, и вместе с ним там постоянно находились пятеро его вооруженных до зубов подчиненных. Ровно в три часа пополуночи несколько черных теней перемахнули через забор, сняли зевающего часового и бесшумно проникли в дом через открытую дверь — Магомед слишком понадеялся на свою охрану и не счел нужным запираться на все замки.

Но, как часто бывает, ход тщательно спланированной операции нарушила нелепая случайность. Кто мог подумать, что именно в это время проснется восьмилетний сын Магомеда и пойдет по коридору в туалет? Что его зоркие детские глаза увидят в конце коридора черную тень, и он испуганно закричит, разбудив охрану, спящую в одежде с автоматами на боевом взводе? И в начавшейся бешеной перестрелке шальная пуля прилетела в грудь мальчишке, оборвав его недавно начавшуюся жизнь.

Когда все кончилось, убитый мальчик попался на глаза Артему. Худенький, с по-детски нежной кожей, он лежал на спине в луже крови, и в его широко раскрытых глазах застыл вопрос — за что? А еще Бестужеву врезались в память трогательные светлые трусики с изображениями зверушек, зайчиков и белочек. Как потом Артем ни старался убедить себя, что роковая пуля была выпущена не из его автомата, что он находился в другом крыле здания, и вообще она могла вылететь из ствола кого-то из охранников, но сомнения все равно оставались… И долго еще стоял в ушах страшный крик запертой в комнате на втором этаже матери, которая еще ничего не знала, но уже почувствовала самое страшное…

Расследование обстоятельств бандитского нападение на дом начальника сельского отдела милиции и его злодейского убийства не дало результатов и было спущено на тормозах. Героически погибшие Магомед и двое из его подчиненных были посмертно награждены российскими орденами. Сразу после этого капитан Бестужев в числе десятка сослуживцев подал рапорт на увольнение из рядов Вооруженных сил, которое и было удовлетворено начальством без особых уговоров, с некоторым даже облегчением. Похоже, страна не нуждалась больше в боевых офицерах, способных отстоять ее честь…

Артем не любил эти воспоминания и всегда старался прогнать их от себя. Но никогда не получалось. Всякий раз, когда он оставался один, страшные картины всплывали перед глазами. Ему не раз приходило в голову, что если бы он не обладал крепкой от природы да еще и тренированной по особой методике психикой, то давно бы уже тронулся умом. Помогла школа рукопашного боя, которую Артем прошел у Павла Шевцова. Она включала в себя методы тренировок, позволяющих переносить запредельные физические и психологические нагрузки.

Вспомнив бывшего командира, Артем в который уже раз подумал, что если бы Шевцов, а не майор Свирский возглавлял ту последнюю акцию, он ни за что не стал бы проводить ее в доме, где находилась семья Магомеда. Возмездие за погибших товарищей в любом случае настигло бы бандитов, но в другом месте. Шевцов никогда не допустил бы, чтобы риску подвергались женщины и дети. А майор Свирский, оставшийся в армии, через месяц погиб, возглавляя операцию по уничтожению засевших в жилом доме бандитов, взявших в заложники большую семью. Обезумевший или обколовшийся террорист бросил гранату в комнату, где находились дети, и Свирский закрыл ее своим телом. Бестужев был почти уверен, что майор не ушел из армии вместе с товарищами только потому, что сам искал смерти…

…Господи, думал Артем, мерно шагая по утрамбованному ветром снежному насту, когда наконец меня перестанут терзать эти воспоминания? Когда перестанут приходить тени мертвых? Даже здесь, в перевернувшемся мире, они не отстают от него! Он уцепился за последнюю мысль и принялся размышлять о причине наступивших в окружающем мире фантастических изменений. Из-за чего могло свернуться пространство на этом куске северной территории, не оставив выхода попавшим в западню людям? Было тому причиной неизвестное природное явление или какие-то секретные научные эксперименты? Артем выдвигал версию за версией, но ни одна из них не имела фактического подтверждения и, придя к выводу, что для размышлений не хватает информации, он оставил попытки, тем более что началась Труба.

Это было место, где высокие обрывистые берега сходились почти вплотную к реке, образовывая узкое ущелье, в котором постоянно тянул ветер. Пусть не слишком сильный, но при морозе за полсотни градусов и его было вполне достаточно, чтобы ожечь холодом лицо и вышибить из глаз слезы. Артем прикрыл лицо руками в меховых перчатках и ускорил шаг. Холодно ему не было, от быстрой ходьбы он даже слегка вспотел, но опасался за нос и щеки, которые легко можно было обморозить и не заметить когда. Хорошо, Труба оказалась не слишком длинной, и он проскочил ее минут за десять.

Бестужев визуально не знал реки, потому что, как прилетел весной в артель на вертолете, так ни разу не покидал Хатагай-Хаю, но неплохо представлял местность по рассказам старателей. Через три километра после Трубы по левому берегу должна была открыться широкая лесистая долина с устьем речки Иньяри, славящейся хорошей рыбалкой. И действительно, вскоре он увидел в мертвенно-голубом свете вошедшей в третью четверть луны, как сопки впереди постепенно расступаются, образовывая широкий распадок. В месте впадения притока на реке образовалась парящая наледь, и поднимающийся от нее туман скрадывал очертания сопок и деревьев, придавая картине какой-то неземной, фантастический вид.

…Группу удаляющихся в распадок животных Артем заметил не сразу, потому что между ними оказалась зыбкая пелена испарений, которая искажала изображение и не позволяла хорошо рассмотреть движущиеся объекты и определить их размеры. Рядом с деревьями животные казались огромными, но Артему было известно, что крупнее сохатого звери здесь не водятся. Скорее всего это полудикие якутские лошади, которые пасутся по распадкам сами по себе, копытя корм из-под снега. А такими большими они кажутся оттого, что туман искажает перспективу. Правда, очертания животных не очень походили на силуэты лосей или лошадей, но это тоже можно было списать все на тот же поднимающийся от наледи туман.

В другое время Артем, возможно, свернул бы в распадок, чтобы удовлетворить любопытство и проверить, что за непонятные звери бродят тут по ночам, но только не сейчас, когда на кон были поставлены человеческие жизни. Он принял левее и направился в обход наледи, стараясь не выпустить из вида странное стадо, которое вот-вот должно было выйти из отбрасываемой высокой конусообразной сопкой тени на освещенное луной пространство. Из-за того, что постоянно приходилось коситься вправо, Артем не смотрел под ноги и чуть не упал, наступив в какую-то ямку. Чертыхнувшись, он двинулся дальше и снова споткнулся — весь снег около наледи был в таких ямках.

Артем присел на корточки, чтобы рассмотреть, что это такое, и у него похолодело в груди. Ямки оказались следами, похожими на следы от лошадиных копыт, только размеры самых маленьких из них были с приличную кастрюлю, а самые большие достигали диаметра тазика. И тут с той стороны, куда уходило стадо животных, раздался трубный рев, такой громкий и басовитый, будто включилась сирена воздушной тревоги. Артем поднял голову, но в этом месте от наледи поднимался особенно плотный пар, полностью перекрывающий видимость. Он вскочил на ноги и бросился вперед, чтобы скорее оказаться в месте с хорошим обзором. Но тут под ногами хрустнуло, проломилась предательская корочка прикрывающего наледь тонкого льда, и Артем по пояс провалился в ледяную воду. Тут уж ему сразу стало не до уходящего по распадку стада…

Глава 10

Беглец с Хатагай-Хаи

Шляпки гвоздей на дерматиновой обивке с внутренней стороны входной двери были покрыты пушистым инеем. Машинально отметив это, как и клуб пара, вырвавшийся из теплого помещения на улицу, Незванов подумал — надо сегодня же дать команду Глаголе, чтобы дополнительно утеплил тамбур, и вошел в больничный коридор. Тут он сразу столкнулся с женой, старшей медсестрой поселковой больницы. Она несла эмалированный поднос с бинтами, мазями и другой медицинской дребеденью.

— Привет! — кивнул ей Иван Петрович. Когда он уходил из дома, Лена еще спала. — Где он?

— Пойдем со мной, я как раз к нему, — ответила жена, и они вместе направились в конец коридора.

Пятнадцать минут назад Лена позвонила ему в контору и сказала, что к ним привели насквозь промокшего и, похоже, обмороженного человека, который назвался Артемом Бестужевым с Хатагай-Хаи и требует срочной встречи с директором по очень важному делу. Вспомнив, что слышал эту фамилию от Портнова, Незванов быстро отпустил заведующую складом, пришедшую с ежедневным докладом об остатках продовольствия, и отправился в больницу, выходящую окнами прямо на реку. Судя по рассказу Портнова, Бестужев был человеком серьезным и не стал бы без причины беспокоить директора.

В процедурной, куда вошли Незванов с Леной, доктор и дежурная медсестра помогали стоящему посреди комнаты высокому мужчине избавиться от одежды. Валенки, больше похожие на два бесформенных куска льда, уже сняли, и они валялись в углу на кафельном полу, начиная оттаивать. Ватные штаны стояли двумя железными трубами и не снимались обычным способом, стянуть их удалось, только уложив Бестужева на покрытую клеенкой кушетку. Разоблачив пострадавшего до трусов, доктор приступил к осмотру.

— Вы директор? — Бестужев нетерпеливо повернулся к Незванову.

— Я, — кивнул Иван Петрович. — А ты, как я понимаю, тот самый Бестужев, про которого мне рассказывал Портнов?

— Да погодите вы болтать! — недовольно перебил их доктор. — Дайте мне свое дело сделать! Или ты хочешь без ног остаться?

Минут пятнадцать он работал в тишине, прерываемой только короткими командами, отдаваемыми медсестре, обмазал Бестужева в нескольких местах какой-то вонючей мазью, перебинтовал ступни и удовлетворенно сказал:

— Вот и все! Удивительно, но ничего страшного. Даже температура не поднялась! Шкура, конечно, кое-где облезет, но это переживешь, поболит и перестанет. Удивительно, в такой-то мороз…

И добавил, обращаясь к директору:

— Можно его в больнице и не оставлять, но пусть побудет, пока одежда просохнет. И накормим заодно. А пока, если нужно, можете и поговорить. Третья палата свободная, идите туда и разговаривайте сколько угодно.

Они сидели на соседних койках друг напротив друга, и Бестужев со всеми подробностями рассказывал, что творилось на Хатагай-Хае с тех пор, как оттуда бежал Портнов. А Незванов, внимательно слушая Артема, не отрывал от него взгляда, не в силах отделаться от мысли, что смотрится в зеркало. И в самом деле, любой посторонний наблюдатель сразу отметил бы между ними несомненное сходство. Одинаковый рост, похожие фигуры, разве что у Бестужева мускулатура была более развита постоянными тренировками. Примерно один и тот же возраст. Лица одного типа, сухощавые, с тонкими прямыми носами, слегка выступающими скулами и крепкими подбородками. Только у Незванова были светло-русые волосы и серые глаза, а у бывшего капитана — темно-каштановые, а глаза, соответственно, голубые. Но если у директора едва заметные складочки в уголках плотно сомкнутых губ выдавали жесткость характера и склонность к гневным вспышкам, то лицо Бестужева, и особенно его глаза, говорили, что этот человек умеет сохранять спокойствие и самообладание в любой ситуации.

— Да-а, задачка! — протянул Незванов, когда Артем замолчал, закончив рассказ. — Вот, значит, и вооруженные силы появились, танки, артиллерия, мать их… Гуляйполе, говоришь? И батька Махно свой есть? Ну-ну… Как ты думаешь, они на самом деле пойдут на Тоболях?

— После моего ухода вряд ли, — покачал головой Артем. — Хлуднев ведь уверен, что я именно туда ушел, чтобы якутов предупредить. А раз так, то преимущество внезапного удара потеряно, уж это он должен понимать. Но вообще-то, кто его знает, что ему в голову взбредет? Все-таки нужно на всякий случай якутов предупредить.

— Не так это просто, — нахмурился Иван Петрович. — Эх, была бы связь… Тут такое дело, что и послать-то к ним некого. — Незванов вкратце рассказал Артему про неудачу, которую потерпела «дипломатическая миссия», и о сложившейся на Тоболяхе обстановке.

— Вот так-то! — сказал он в завершение. — Все, кто мог, с этим новым князьком расплевались. Кого еще послать?

Он посидел немного, глядя сквозь Бестужева, стукнул кулаком о ладонь и произнес с решительным видом:

— Все, сам поеду! Со мной этот олигарх сельский так разговаривать не будет, я ему не позволю!

— Одному нельзя, слишком опасно! — запротестовал Артем. — Да еще мимо Гуляйполя проезжать, мало ли что…

— А кто сказал, что я буду один? — удивился Незванов. — Водитель со мной поедет, и оружие возьмем…

— Я о том, — перебил его Бестужев, — что мне надо ехать с вами.

— А ты-то чем поможешь? — удивился директор. — Да еще и обмороженный?

— Со мной все в порядке. Не буду хвастаться, но меня специально обучали действиям против нескольких вооруженных противников, и это у меня неплохо получается.

— Не шутишь? — с сомнением посмотрел на него Незванов.

— Убедитесь, если что-то пойдет не так, — спокойно ответил Артем. — Но лучше, чтобы обошлось.

Иван Петрович с минуту испытующе смотрел на Артема, потом махнул рукой:

— Ладно, поедем. Тянуть не будем. Сейчас я скажу, чтобы тебя накормили, и собирайся, скоро я за тобой заеду.

— Тогда бы мне одежонку какую-нибудь, — напомнил Артем, сидящий в байковом больничном халате, чуть не лопавшемся на его плечах.

— Прихвачу, конечно, — успокоил его директор. — А из оружия тебе что взять?

— У меня свое, — сказал Артем и вытащил из стоящего в углу рюкзака два «нагана». — Патронов бы только еще. Есть у вас такие?

— Найдем, — ответил Незванов, удивленно хмыкнув, не удержался и добавил: — Только, когда вернемся, сдашь револьверы. У нас тут с оружием только участковый ходит.

— Отдам, конечно, — легко согласился Бестужев. — На кой они мне?

В половине десятого утра «УАЗ» с хорошо утепленным салоном и приклеенными пластилином двойными стеклами отъехал от поселковой больницы и, спустившись по пологому склону, оказался на льду реки. Для Артема привезли утепленный камуфляжный костюм, валенки с портянками из детских байковых одеял и почему-то милицейскую зимнюю шапку с кокардой. Сам директор выглядел куда цивильнее. Щеголеватые торбаза из оленьего камуса, куртка из мягкой кожи на меху, с меховым же капюшоном. На голове — пушистая соболья шапка. За задним сиденьем Артем заметил два карабина. Еще в больнице директор отдал ему картонную коробочку с патронами, которые он ссыпал в боковой карман куртки. «Наганы» сунул в большие внутренние карманы, как будто специально предназначенные для такой цели.

Присыпанный снегом лед был гладким, как хорошее шоссе, и машина летела со скоростью не меньше ста километров в час. Иван Петрович о чем-то разговаривал впереди с водителем Сергеичем, очень серьезным и обстоятельным на вид мужчиной лет около сорока. Артем не прислушивался к их разговору. Сняв необмятую, сковывающую движения куртку, он вольготно расположился на заднем сиденье машины и откинулся на спинку. Все-таки он уже больше суток не смыкал глаз, да еще такой марш-бросок… Перед закрытыми глазами всплыло почему-то лицо медсестры, которая вошла в процедурную вместе с директором, побыла там какую-то минуту и ушла. Именно таким ему представлялось лицо прекрасной царевны, когда читал в детстве русские народные сказки. И взгляд… Эх, какой она подарила ему взгляд! У него даже голова закружилась! А, может быть, он просто давно не встречался с женщинами? В любом случае вряд ли такая красавица не замужем и живет на прииске одна. С этой огорчившей его мыслью он задремал, но красавица не оставила его и во сне. Она улыбалась и звала его за собой, а он догонял ее и не мог догнать…

— Это здесь, что ли, ты бултыхался? — Артем моментально стряхнул с себя дремоту. Незванов обернулся к нему и показывал рукой в окошко.

— Ага, вон в той промоине, — быстро сориентировался Артем. Благодаря двойному остеклению окна в машине не замерзали, и через них хорошо был виден окружающий ландшафт.

— Чего же ты костер не развел, не обсушился, а мокрый побежал? — спросил Незванов.

— Так спички в кармане размокли, — ответил Артем.

— Их надо обязательно в непромокаемый пакет заворачивать, — наставительно сказал Сергеич. — А лучше всего — в презерватив завязать, тогда точно не намокнут.

— Это я знаю, — смущенно сказал Артем, — только не думал, что в такой мороз ухитрюсь где-то воду найти.

— Ну, ничего! — не оборачиваясь, покровительственно уронил Сергеич. — Зато теперь будешь знать. Опыт, он со временем приходит.

«УАЗ» подъехал к месту, откуда открывался хороший обзор на конусообразную сопку, в тени которой сегодняшней ночью Артем видел таинственное стадо. Он тронул директора за плечо и, показывая в сторону распадка, сказал:

— Я еще не все рассказал, Петрович. Вон там я ночью зверей каких-то видел, уж больно большими они мне показались. А следы, так вообще…

— Так ты тоже мамонтов встретил? — повернулся к нему директор.

— Каких еще мамонтов? — опешил Артем. — Это шутка такая, что ли?

— Какая там шутка, — горько усмехнулся Незванов. — Самые настоящие мамонты, с шерстью и бивнями. Семь штук, самец, три самки и три детеныша. Вожак метра четыре ростом и следы полметра в диаметре. Уже неделю по Иньяри бродят.

— Но откуда?.. — Артем все еще не мог прийти в себя.

— Вот и я хотел бы знать — откуда? Разные версии… некоторые думают, что они всегда здесь жили, только хорошо прятались. Хотелось бы верить, но это вряд ли. Если бы так было, кто-то все равно бы их увидел, слухи бы пошли… Скорее всего это мы куда-то надежно провалились, весь наш район. Даже думать об этом не хочется…

— Но откуда-то они вышли? — высказал предположение Артем. — Проследить бы!

— Да уж догадались, — махнул рукой Незванов. — Отправил я троих мужиков по следам, чтобы посмотрели, откуда те мамонты вынырнули. Вот вернутся они, тогда что-то и определится. Может быть, и на мясо пойдут. Есть все равно что-то надо…

Глава 11

Как кормят мамонтов

Получив от директора задание, Валера Седых взял с собой Колю Евтушенко и Диму Парамонова. Начальник охраны выдал им два карабина, а консервативный Коля предпочел вооружиться собственной привычной пятизарядкой «МЦ-2112». Когда ему говорили, что ружье тяжеловато, он отвечал — все равно легче, чем две двустволки и одностволка! Особенностью этого оружия было то, что оно не подходило для людей неуравновешенных и слишком азартных. Если такой охотник мазал, предположим, по бегущему зайцу или по летящей утке с первого выстрела, то продолжал палить по цели, выпуская заряды в белый свет, как в копеечку, пока не расстреливал все пять находящихся в магазине патронов. А стоили патроны дорого. Но Коля умел сдерживать азарт, и пятизарядка ему вполне подходила.

Валера выкатил из сарая свою гордость, снегоход «Ямаха-Викинг» с двигателем в сто двадцать лошадиных сил, привезенный ему по специальному заказу из самого Магадана и обошедшийся чуть ли не в годовую зарплату, очень, кстати, немалую. К снегоходу прицепили вместительные алюминиевые нарты, которые Валера с друзьями клепали в механической мастерской все позапрошлое лето. Загрузили туда палатку, небольшую металлическую печку, паяльную лампу, канистры с бензином и все остальное, без чего нельзя было пускаться в неблизкий путь. Натянули на лица шерстяные подшлемники с отверстиями для глаз и рта. Валера оседлал снегоход, Коля с Димой уселись в нарты, укрывшись по горло развернутой палаткой, и тронулись по реке в сторону Иньяри, где несколько дней назад двое красноармейских рыбаков видели живых мамонтов.

Сначала мужикам не поверили, хоть вернулись они с рыбалки совершенно трезвые. Но тут вмешался Валера, напомнивший, как не поверили в свое время им, когда они не смогли добраться до Тоболяха. Незванова такой довод убедил, и он лично сгонял на «УАЗе» на Иньяри. Животные к этому времени успели уйти, зато директор увидел множество следов, которыми был истоптан распадок.

Задание было несложное. Нужно было найти мамонтов, чтобы воочию убедиться в их существовании, но не трогать их, а постараться по следам найти место, откуда они пришли на Иньяри. Ведь откуда-то они появились в их закрытом районе, сказал Валере Незванов. Значит, есть где-то проход во внешний мир. Только какой это мир, ответил ему Валера, если оттуда приходят мамонты? И кто еще может появиться оттуда? Вот ты и выясни это, приказал Петрович. Весь этот разговор Валера перед отъездом передал друзьям.

До наледи доехали быстро, обогнули ее и свернули в долину. Снегоход мягко шел по свежему снегу, разноцветно искрящемуся в бледных лучах висящего над самыми сопками солнца. Седых держался левого, пологого берега замерзшей речки, лавируя между окатанными валунами, такими огромными, что на их серых боках не удерживался снег. Хребет, окаймляющий долину слева, в нескольких километрах впереди был прорезан нешироким лесистым распадком, тянущимся километров на сорок. Именно туда вела цепочка следов, начавшаяся от наледи. Истоптанным оказалось и пространство вокруг сделанной рыбаками проруби — видно, когда мужики, увидев мамонтов, предпочли бросить рыбалку и ретироваться, любопытные животные долго топтались здесь.

Валера слышал, как один из рыбаков поносил мамонтов последними словами, — когда проклятое зверье спугнуло их, они только успели проделать прорубь и приступить к ловле. Дело в том, что лед на Иньяри достигал толщины двух — двух с половиной метров и пробиться к воде было очень трудоемким делом. Обычно сначала пилили лед бензопилой (которую тоже приходилось тащить на себе) и кусками выбрасывали наверх, а последние полметра проходили шнековым буром. Когда бур проваливался в воду, приходилось как можно быстрее выскакивать наверх, убегая от поднимающейся воды. Потом натягивали поверх проруби палатку, ставили в ней печку и раскладушку и только тогда приступали непосредственно к рыбалке. Но это, если повезет. Бывало, что бур натыкался на камни — местами река промерзала до дна. Тогда приходилось начинать все сначала.

…Мамонты паслись на невысокой плоской полке, методично обрывая хоботами с деревьев и кустов молодые побеги и совсем по-слоновьи отправляя их в рот. Даже на большом расстоянии было видно, как они огромны. Детеныши, и те были ростом метра по два и легко доставали хоботами до верхушек невысоких деревьев. А вожак — и вовсе настоящий гигант с великолепными изогнутыми, широко расставленными бивнями. Животные были покрыты длинной, свисающей на животе шерстью буровато-коричневого цвета. Валера остановил снегоход, заглушил мотор, и вокруг повисла оглушительная тишина. Все трое, как зачарованные, смотрели на этих выходцев из непредставимо древних времен, медленно передвигающихся вдоль распадка и мерно жующих ветки и кусты. Валере даже захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон.

— Может, подойдем поближе? — тихонько шепнул Коля Евтушенко, хотя до животных было далеко.

— А не опасно? — с сомнением откликнулся Парамонов. — Затоптать же могут, вон какие ножищи!

— Так мы медленно, осторожно, — все так же тихо прошептал Коля и, повернувшись к Валере, как-никак тот был назначен командиром экспедиции, спросил: — Как ты смотришь?

— Давайте попробуем, — согласился Седых, — только очень тихо…

Оставив снегоход на месте, они осторожно, стараясь, чтобы не хрустнула ни одна ветка, поднялись на полку и стали медленно приближаться к животным. Когда преодолели примерно половину расстояния, отделяющего их от пасущихся мамонтов, самец что-то почуял, покосился на них и, подняв хобот, оглушительно затрубил. Звук был настолько мощен, а зрелище так внушительно, что все трое ошеломленно замерли на месте, не решаясь сделать следующий шаг.

— Дальше пойдем? — неуверенно спросил Коля, ни к кому не обращаясь.

— А что, попробуем, — ответил Валера. Все равно они были обнаружены, и он уже не понижал голоса. — Но чуть что, сразу уходим. Если станет атаковать, стреляем только в глаз, иначе наши пули ему будут, что мне горошины.

— Мне кажется, ему и в глаз будет до лампочки, — с сомнением в голосе сказал Парамонов, но все-таки двинулся вслед за друзьями.

Расстояние все уменьшалось, но мамонты, кажется, не обращали больше внимания на людей, во всяком случае, внешне не проявляли никакого беспокойства. А когда до них осталось метров пятьдесят, один из «малышей» отделился от стада и вприпрыжку побежал к ним. И тут Седых сделал то, чего сам от себя не ожидал. Отломав от куста тальника большую ветку, он протянул ее мамонтенку, который остановился в двух шагах от людей и таращил на них любопытные глазки. Тот взял ветку из рук, сунул в рот и снова протянул хобот, требуя подачки. Гибкие ветки тальника ломались с трудом, и Валера принялся рубить их охотничьим ножом, скармливая детенышу новые и новые порции.

Но к ним уже спешила крупная самка, скорее всего встревоженная мамаша. Недоверчиво косясь на людей, она стала хоботом отталкивать от них мамонтенка. Тогда Валера протянул ей очередную срубленную ветку. Самка аккуратно взяла ее у него из рук, сунула в рот, но на подачку не купилась и мягкими шлепками, любой из которых мог отбросить человека на десяток метров, погнала детеныша к стаду.

— Ф-фу, пронесло! — облегченно вздохнул Коля.

— Меня, кажется, тоже… — пробормотал Валера, но, заметив, что теперь к ним направляется сам глава мамонтовой семьи, крикнул: — Атас, мужики, рубите ветки!

Коричневый великан тоже не проявил агрессии, зато требовал все новые и новые порции веток, тыча хоботом в плечо то одному, то другому, но делал это так аккуратно, что ни один из них ни разу не упал, лишь пошатывались от дружеских прикосновений.

— Вы отступайте потихоньку, — сказал Валера друзьям, — а я как-нибудь за вами.

Коля с Димой стали осторожно пятиться, а Валера остался стоять перед гигантским зверем, под брюхом которого он мог бы пройти, не пригибаясь. Ноги мамонта были похожи на четыре покрытые густой шерстью колонны, а бивни в основании были толщиной с телеграфный столб.

— Ну все, хватит уже, проглот! — прикрикнул он на мамонта. — Иди сам кормись!

Подействовал ли на зверя окрик или то, что Валера перестал совать ему ветки, но тот положил хобот ему на плечо, отчего Валера присел на корточки, шумно вздохнул и потопал к стаду.

— Слушайте, мужики, а я чуть не обделался! — признался Дима Парамонов, когда они, запыхавшиеся от такой быстрой, на какую только были способны, ходьбы, оказались около снегохода. — Особенно, когда их пахан подвалил.

— Аналогичный случай! — поддержал его Евтушенко и вдруг, расхохотавшись, упал на снег и стал дрыгать ногами, приговаривая сквозь смех: — Ой, не могу! Держите меня!

— Чего ты? — недоуменно спросил Валера, подозревая, что от пережитого стресса у Коли началась истерика. Хотя и не похоже на него.

Но это была не истерика. Кое-как поднявшись и все еще всхлипывая от смеха, Коля сказал:

— Ну, не могу! Рассказать кому, как мы мамонтов с руки кормили!..

Теперь по снегу катались все трое…

Первая часть задания была выполнена, мамонтов они нашли. А еще нужно было отыскать путь, которым древние великаны пришли в район. Они снова уселись в снегоход, Валера выехал из распадка в долину и медленно повел машину по следам мамонтов вверх по притоку. Через несколько минут он притормозил и показал рукой вправо. Евтушенко повернулся и увидел стремглав несущегося по тропе зайца. Он подхватил лежащее на коленях ружье, выстрел — и косой будто натолкнулся на невидимую преграду.

— Вот и ужин, — сказал Коля, бросив тушку в нарты. — Считай, тушенку сэкономили.

Местность здесь была густо истоптана, но чем выше они поднимались по Иньяри, тем меньше становилось следов, а потом они исчезли совсем.