Особый район Козловский Юрий

Глава 12

Тойон в своих владениях

На въезде в Тоболях «УАЗ» попытались остановить несколько молодых якутов. Они размахивали карабинами, кто-то даже выстрелил в воздух, но Незванов сквозь зубы зло произнес: «Гони, Сергеич! Прямо к конторе!», и тот, не снижая скорости, промчался по улице до здания с флагом, оставив «гвардейцев» далеко позади. Бросив водителю: «Жди здесь!», Незванов вошел в контору. Артем последовал за ним.

Молоденькая миловидная якуточка, скучавшая в приемной за допотопной пишущей машинкой, попыталась задержать их, бросившись наперерез с испуганным криком:

— Нельзя! Илья Григорьевич занят!

Незванов легко отодвинул ее в сторону, без стука открыл дверь и вошел в кабинет. Артем — за ним. Сидевший за столом средних лет якут, одетый в дорогой костюм и ослепительно белую рубашку с галстуком, сделал возмущенное лицо и попытался что-то сказать. Но Иван Петрович опередил его.

— Незванов Иван Петрович, — представился он, широко улыбаясь, и бесцеремонно протягивая руку хозяину кабинета. — Директор прииска «Красноармеец». А это капитан Бестужев, командир отряда спецназа. Вы нас приглашали, вот мы и приехали. Извините уж, что не сразу.

Только сейчас до Артема дошло, что задумал директор, обрядив его в камуфляж, и мысленно поаплодировал ему.

— А-а, Незванов! — Якут вдруг расплылся в широкой улыбке, будто встретил старого друга. — Очень, очень приятно! А я — Илья Григорьевич Атласов, глава национального округа и депутат Ил Тумэн.

— Наслышан, наслышан! — наклонил голову Незванов, но Артем не уловил в его голосе особого почтения к званиям и должностям хозяина.

В этот момент открылась дверь, в кабинет ворвался паренек с карабином на плече, подбежал к столу и выпалил, показывая пальцем на посетителей:

— Отец, мы их останавливали, но они не подчинились. Задержать их?

Бестужев не смог сдержать улыбки — разоружить мальчишку для него было бы секундным делом, а Атласов строго сказал:

— Володя, выйди и больше никогда не входи без спроса! Идите, продолжайте патрулирование!

Володя изумленно посмотрел на отца, но тот непреклонно добавил:

— Иди, иди! — и, повернувшись к гостям, сказал: — Молодежь, что поделаешь. Воспитывать еще и воспитывать. Так на чем мы остановились?

Он барственным жестом указал на стоящие вдоль стены стулья для посетителей, приглашая садиться. Но Иван Петрович проигнорировал жест и сел за стол напротив Атласова. Артем незамедлительно уселся сбоку, на что Незванов одобрительно подмигнул ему. Илья Григорьевич чуть заметно поморщился, но ничего не сказал, а взял со стола бронзовый колокольчик, которым, наверное, раньше объявляли в сельской школе перемену, и позвонил в него. На пороге немедленно возникла давешняя секретарша.

— Олечка, принеси нам всем чаю, — бархатным голосом велел он ей.

Девушка исчезла, чтобы почти мгновенно снова возникнуть в дверях, держа в руках поднос с тремя чашками и тарелкой сушек. Поставила она все это на стол с такой торжественностью, что стало понятно — сушки успели превратиться в селе в деликатес.

— Я надеюсь, что инцидент, происшедший недавно с вашими посланниками, не помешает нам построить конструктивный разговор! — Атласов обращался к Незванову, но Артем постоянно ловил осторожные взгляды, который тот искоса бросал в его сторону. Артем был для Атласова темной лошадкой, вызывающей вполне обоснованные опасения.

— Как-то странно вы называете попытку незаконного лишения свободы моего полномочного представителя — инцидент! Да еще в присутствии работника милиции! — В голосе Незванова звучала ирония, но по каким-то неуловимым признакам Артем понял, что директор начинает закипать, и слегка толкнул его ногой под столом.

— Вы ничего не путаете, Иван Петрович? — округлил глаза Атласов. — Ваши представители сами лишили моих людей свободы и оставили в беспомощном состоянии. Отобрали служебное оружие, целых пять карабинов, это плюс к тем двум, что другие ваши люди похитили раньше. И больше всех усердствовал именно милиционер.

— А вы думали, что они поднимут лапки кверху и безропотно сдадутся несовершеннолетним соплякам, не имеющим даже законного права носить оружие?

— Зря вы так считаете! — высокомерно улыбнулся Атласов. — Я лично подписал…

— Вы можете подписывать что угодно, но все эти бумажки не больше, чем филькина грамота! — перебил его Незванов. — То, что вы сняли с конторы российский флаг, еще не означает, что в селе перестали действовать российские законы и вы автоматически стали верховным правителем района.

Встретив достойный отпор, самозваный князек сдувался на глазах. Но он был далеко не прост и постарался выправить ситуацию.

— Но ведь и вы приняли свой закон о чрезвычайном положении, не так ли, Иван Петрович? — спросил он вкрадчиво.

— Не закон, а временное положение! — отрубил Незванов. — И в отличие от ваших указов оно касается только поселка Красноармеец и не затрагивает ничьих интересов, в том числе интересов коренного населения. А вы поспешили объявить весь район национальным округом, находящимся под вашей юрисдикцией. Может быть, вы считаете, что я приехал к вам присягать на верность в качестве вассала?

— Ну, зачем же так обострять, — Атласов заметно сник. — Думаю, экономические интересы всегда смогут перевесить политические амбиции. Я наслышан, у вас есть ко мне предложения в области торгового обмена? Роман Дмитриевич говорил мне, что…

— Это Пройдисвит, что ли? — перебил его Незванов. — Его слова не имеют больше никакого значения, потому что он уволен с прииска за прогулы. Можете так ему и передать, как и то, что он снят в поселке с продовольственного и вещевого довольствия. А что касается вещей, оставшихся в его квартире, то он может забрать их в любой момент. И пусть не боится, никто его на прииске не тронет.

— Не слишком ли много вы на себя берете, Иван Петрович? — Атласов снова сорвался на начальственный тон. — Уволить Романа вам будет не так-то просто, у него рекомендация самого Алексея Константиновича!

И тут же умолк, поняв, какую глупость сморозил.

— Так, может быть, пусть Алексей Константинович приедет к нам, чтобы разрулить ситуацию? — с ехидной улыбкой предложил Незванов, но тут же сменил тон и жестко сказал: — В общем, так, Илья Григорьевич, я приехал к вам не для того, чтобы делить власть. Мне и своей хватает выше крыши. Повод нашего приезда гораздо серьезнее. Дело в том, что вашему поселку грозит опасность.

— В чем дело? — насторожился Атласов.

— На Хатагай-Хае взяли верх криминальные элементы, которые готовят нападение на Тоболях, — ответил Иван Петрович. — Опасность серьезная, капитан Бестужев лично провел разведку.

— А вы не преувеличиваете? — спросил Атласов. — Бандиты уже пробовали сунуться к нам, но мои ребята как следует их проучили.

— Одного даже убили, — подтвердил Артем. — Но сейчас к вам могут нагрянуть не несколько вооруженных «наганами» блатных, а целый бронетанковый дивизион.

— Не понял? — изумленно произнес Атласов.

Когда Артем вкратце обрисовал ему картину, Атласов заметно изменился в лице. Но, отдать ему должное, соображал он быстро.

— Спасибо за предупреждение! — сказал он. — Я сегодня же отправлю своих людей на Хатагай-Хаю, и они из засады перестреляют бандитов.

Артем удивленно хмыкнул — настолько точно он предугадал возможные последствия агрессии, когда пытался отговорить Хлуднева от нападения на Тоболях. А Незванов резко возразил Атласову:

— Этого вы не сделаете! Не хватало еще развязать в районе межнациональную резню! Нет, самосуда допускать нельзя ни в коем случае!

— Вы предлагаете нам дождаться, когда бандиты прикатят к нам на этих своих танках и сожгут село? — язвительно спросил глава администрации.

— Нет, конечно! — постарался успокоить его Иван Петрович. — Мы займемся ими сами. Капитан справится с этим делом более профессионально.

— Тогда зачем было предупреждать меня? — удивился Атласов.

— Чтобы вы держались на всякий случай наготове. Я вижу, что патрулирование у вас и без того налажено. Вот пусть и присматривают за рекой. Капитан, разъясни Илье Григорьевичу, как им действовать, если противник все же появится здесь.

— Бульдозер — это, конечно, не танк, — вступил в разговор Артем. — Наводчик защищен только спереди, и если зайти с фланга, то хороший стрелок не даст ему выпустить ни одного снаряда. Надеюсь, у вас есть хорошие стрелки?

— Этого добра… — пробормотал Атласов.

— Но я думаю, что до прямой агрессии не дойдет, — прервал Бестужев. — Продолжайте жить спокойно, но не теряйте бдительность.

— На этом, я думаю, мы и закончим, — заключил Незванов. — Пора и ехать.

— А как же наш разговор? — опешил Атласов. — Насчет торгового обмена?

— Вот разберемся с блатными, тогда приезжайте, поговорим, — равнодушно ответил директор и направился к выходу. Артем последовал за ним, с некоторым даже злорадством отметив унылое выражение на лице хозяина кабинета.

— Сергеич, давай к Егору Афанасьевичу, — сев в машину, сказал Незванов. — Что-то беспокоюсь я за него.

Остановились около добротного деревянного дома, стряхнув с обуви снег, вошли в большие сени, постучались, но никто не откликнулся. Незванов толкнул дверь, за которой оказалась просторная комната с двумя кирпичными печами, из которых топилась только одна, да и та едва теплилась. Из комнаты, кроме входной, вели еще три двери, и Иван Петрович уверенно шагнул к одной из них. Там оказалась спальня с широкой двуспальной кроватью, на которой лежал пожилой якут с морщинистым лицом. Давно не стриженые седые волосы разметались по подушке, щетина на подбородке говорила о том, что старик не брился недели две. Рядом с кроватью сидела на стуле молоденькая якутка в джинсах, пушистом свитере и вышитых бисером торбасах.

— Дядя Егор, что с тобой? — обеспокоенно спросил Незванов, подойдя к кровати.

— Болеет он, — ответила за старика девушка. — Сильно болеет. Уже вторую неделю.

— Ванька! — прохрипел старик. — Приехал… Хорошо, успел живым застать. Время мое пришло, помирать, однако, пора…

— Ты это брось, дядя Егор! — оборвал его Незванов. — Ты еще меня переживешь! — и, обращаясь к девушке, спросил: — А ты кто такая?

— Я Аня, — пролепетала та. — Аня Кривошапкина.

— Племянница это моя, — так же хрипло пояснил хозяин дома и гулко закашлялся, спрятав лицо в подушку.

— Что же, Аня Кривошапкина, так холодно в доме? — спросил Иван Петрович. — Где лекарства, где врач?

— Так Атласов дров не дает, — испуганно ответила девушка. — Я уже половину своих дров сюда перетаскала, не знаю, что буду делать, когда они кончатся. Соседей просила помочь, да все Илью Григорьевича боятся. Он говорит, что каждый сам для себя должен дрова запасать. А как запасать, когда дядя больной, а мне даже привезти их не на чем?

— А врач что? Или нет у вас врача?

— Почему «нет», есть врач, Надежда Мефодьевна. Она один раз пришла, оставила таблеток на три дня и больше не показывалась. Наверно, тоже боится…

— Вот что, Аня, — перебил ее Иван Петрович, — беги-ка ты к этой Надежде Мефодьевне и тащи ее сюда. Далеко это?

— Нет, тут рядом. Четвертый дом…

— Вот и хорошо. А не захочет идти, скажи, что придет директор прииска Иван Петрович Незванов и сам притащит ее к больному за шкирку. Именно так и передай, слово в слово.

Артем проводил взглядом стройную фигурку и подумал — совсем беда, капитан, если уже на малолеток так плотоядно заглядываешься! Что же дальше будет?

— Похоже, у старика пневмония, — шепнул он Незванову, отбросив непристойные мысли. — Тут без антибиотиков не обойтись.

— Сам вижу, — ответил тот так же тихо. — Сейчас врач придет, что-нибудь решим.

Аня вернулась через пять минут. Следом за ней в комнату вошла маленькая якутка средних лет с испуганным лицом и медицинским чемоданчиком в руке.

— Осмотрите больного! — властно сказал ей Незванов. Артем видел, что он едва сдерживает гнев.

От испуга даже не сняв шубу, Надежда Мефодьевна откинула одеяло и принялась выстукивать и выслушивать старика.

— Кажется, пневмония! — растерянно пролепетала она, отняв стетоскоп от груди больного.

— Кажется или точно? — рявкнул Иван Петрович так, что у той от страха чуть не свалились с носа очки.

— Не знаю, нужен снимок…

— А у вас, конечно, рентгеновского аппарата нет?

— Откуда? — приободрилась женщина, но оказалось, что обрадовалась она рано.

— Когда вы последний раз осматривали Егора Афанасьевича? — спросил Незванов.

— Я… я…

— Почти две недели назад! — констатировал Иван Петрович. — Вы тогда уже знали, что у больного воспаление легких, но из страха перед Атласовым бросили его умирать без врачебной помощи. Вы нарушили клятву Гиппократа, доктор, и это навсегда останется на вашей совести. Я забираю Егора Афанасьевича с собой, потому что здесь вы его обязательно уморите. Но вы сейчас вколете ему все необходимое, чтобы мы без проблем довезли его до Красноармейца.

— Может быть, и ты с нами? — спросил Незванов у Ани, пока врач возилась с больным. — А то пропадешь здесь одна.

— Я не одна, а с мамой, — ответила та. — Я ее не брошу.

— А кто твоя мама?

— Она у меня учительница! — гордо ответила девушка.

— Значит, ты у своей мамы учишься?

— Зачем «учишься»? — обиженно ответила Аня. — Я тоже учительница, еще в прошлом году университет окончила.

— Ты? — удивился Иван Петрович. — Сколько же тебе лет?

— Летом двадцать три исполнилось.

— Вот это да! — восхитился Незванов. — И что же ты, такая молодая и красивая, до сих пор не замужем?

— А за кого тут выходить? — серьезно ответила девушка. — Тут ведь вся молодежь пьет, какие из них мужья?

— Не журись, Анюта! — улыбнулся Незванов, подмигнув незаметно Бестужеву. — Найдем мы тебе жениха. Вот хотя бы наш капитан, чем плох? Он у нас парень холостой.

Аня стрельнула взглядом в сторону Бестужева, смущенно отвернулась и сказала:

— Пойду дяде вещи соберу.

Когда машина выехала на лед реки, Незванов повернулся к Артему:

— Вот увидишь, через неделю Атласов примчится ко мне и будет согласен на все наши условия.

— Почему? — не понял Артем.

— А ты заметил, что у него на полке пачка свечей лежит, и потолок над столом весь закопчен? И компьютер со всеми причиндалами от сети отключен, в углу пылится?

— И что это должно значить?

— А то, — торжественно сказал Незванов, — что электростанция у них не работает. А почему? Потому что топливо кончилось. И нет у него другого выхода, как ко мне бежать с поклоном. Вот тогда он покрутится, я ему про Егора Афанасьевича обязательно напомню!

Иван Петрович минут пять помолчал, думая о чем-то, потом неожиданно сказал:

— Ты бы, капитан, на самом деле присмотрелся к Анюте. Ты мужик молодой, видный, она девчонка симпатичная. А то у нас в поселке свободных баб, считай, что и нет…

Голос Незванова звучал совершенно серьезно.

Глава 13

Система ниппель

Валера Седых уже развел костер и поставил на него набитый снегом чайник, когда из палатки вылезли трясущиеся от холода Коля и Дима.

— Вы, наверно, думали, я буду всю ночь вам печку топить? — ехидно спросил он. — Так дрыхнете, что мамонты по вам топтаться будут, а вы и не заметите. Давайте быстро дрова рубить, пока совсем не околели!

Друзья последовали его совету и скоро уже грелись около полыхающего под скалой костра.

— Красивое вчера сияние было, да, мужики? — сказал Дима, единственный курящий из троих, прикуривая сигарету от подожженной ветки.

— Да, — согласился Валера. — Всю жизнь, считай, здесь прожил, а такое в первый раз увидел. За Полярным кругом, говорят, еще и не то бывает, но у нас…

— Слышь, Димон, — обратился Коля к дымящему Парамонову, — завязывал бы ты с этим делом! Все равно скоро курево на складе кончится.

— Вот когда кончится, тогда и брошу, — философски ответил Дима. — А пока буду радоваться жизни.

Позавтракали остатками вчерашней шурпы с размороженным над костром хлебом, отогрелись изнутри обжигающе горячим крепким чаем. Чтобы чай не остывал слишком быстро, в кружки бросили по нескольку раскаленных на огне мелких камешков, и пили его кипящим. Собрали палатку, загрузили все хозяйство в нарты и по намеченному с вечера плану отправились в распадок, где вчера встретили мамонтов.

Животные никуда не ушли, оставшись на той же полке. Видимо, корма им здесь хватало. Когда идущий вдоль ручья снегоход поравнялся с ними, вожак поднял хобот и гулко протрубил, будто приветствовал старых знакомых.

— Смотри-ка, признал! — перекрывая шум мотора, громко сказал Коля. — Как родных встречает!

— Интересно, как они спят? — спросил Парамонов. — Стоя, наверно. А то лежать в снегу холодно… Посмотреть бы еще, как они своих слонят делают. Мощное, наверно, зрелище!

— А ты у них спроси, — обернулся к нему Седых. — Может, покажут…

— Вперед смотри, умник! — обиделся Дима. — Тебя не спрашивают!

Миновав на небольшой скорости полку, увидели, что цепочка следов спускается с нее и тянется между камней вверх по распадку. Следы шли вдоль ручья, поэтому Валера съехал на лед и увеличил скорость. Так ехали несколько километров, притормаживая в тех местах, где мамонты устраивали кормежку и натаптывали большие площадки, но следы неизменно вели в одном направлении. Теперь Валера был уверен, что животные пришли именно отсюда.

Когда до перевала, в который упирался распадок, судя по пройденному расстоянию, осталось совсем недалеко и сопки с двух сторон сошлись теснее, показалось, что погода портится. Впереди по всей ширине распадок перекрывала полоса густого тумана необычного светло-сиреневого цвета, верхний край которой находился вровень с вершинами сопок. Валера осмотрелся по сторонам, но небо оставалось совершенно чистым и безоблачным, и даже солнце наконец выглянуло в просвет между двумя вершинами, заставив снег заискриться миллионами радостных огоньков. И тем мрачнее и загадочнее выглядела на этом фоне туманная стена. Будто кто-то огромный взял и заткнул распадок пробкой из цветной ваты.

Когда до неожиданного препятствия осталось метров пятьдесят, Валера остановил снегоход, и все трое сошли на землю, не в силах оторвать взгляда от фантастической картины. Цветной туман на близком расстоянии казался уже вовсе не туманом, а чем-то живым, наподобие медузы, легким, но осязаемым. Он клубился и переливался по всей ширине распадка, но при этом призрачная стена ни на метр не сдвигалась ни вперед, ни назад, хотя от устья ручья тянул легкий ветерок. Цепочка следов, оставленных стадом мамонтов, выходила из этой стены почти посередине.

— Что это? — почему-то очень тихо спросил Дима. — Вы когда-нибудь такое видели?

— Откуда! — растерянно ответил Седых и высказал предположение: — Может быть, это и есть проход из прошлого, та самая дыра, про которую Мюллер говорил?

— Ага, дыра… — рассмеялся вдруг Евтушенко. — Посмотрите, как из этой дыры заяц драпает! Или, может, он тоже из прошлого?

Валера посмотрел туда, куда указывал Евтушенко, и увидел выскочившего из тумана самого обыкновенного зайца, который несся во весь опор, стремясь скорее достичь зарослей прибрежного тальника.

— А кто его знает? — засомневался Дима. — Может, и из прошлого. Или раньше зайцы не такие были?

— Не знаю, какие они были в прошлом, — резюмировал Валера, — но сейчас я вижу, что с зайцем ничего не случилось. Значит, ничего не будет и с нами.

— Ты что, хочешь туда идти? — спросил Парамонов, с сомнением посмотрев вперед.

— А почему нет? Должны ведь мы разобраться, в чем тут дело! — не слишком уверенно ответил Седых. — Давайте подойдем поближе.

Взяв оружие, они двинулись вперед. Неожиданно, заставив их вздрогнуть, с дерева сорвался огромный черный ворон и с громким карканьем закружил над головами.

— Вот тварь, напугал! — сплюнул в сердцах Евтушенко и снял с плеча ружье. — Сейчас он у меня быстро улетит!

И в самом деле, увидев в руках у человека оружие, ворон зло каркнул, резко взмыл вверх и исчез за стеной тумана.

— Вот так-то! — удовлетворенно сказал Коля. — Видели, он не побоялся туда лететь?

— Так он же сверху, — не согласился с ним Дима. — В туман не полез…

— Ладно, посмотрим, — перебил их Валера. — Двинули!

…Туман совершенно не был похож на обычный, полупрозрачный, с расплывчатыми границами. Этот был густой, совершенно непроницаемый для взгляда, и шевелился, как живой. Кроме следов мамонтового стада, из него выходило множество других следов, среди которых были оставленные горными баранами, кабаргой, даже рысью. Но больше всего — заячьих. Все следы выходили из тумана, и ни один не возвращался обратно.

Валера вплотную приблизился к колышущейся стене с резко очерченными границами, постоял в нерешительности, собрался с духом и осторожно сунул в туман руку. И — ничего не случилось. Рука не встретила никакого сопротивления, просто, когда она погрузилась в бесплотную непрозрачную субстанцию, он перестал ее видеть. Вытащил обратно — с рукой ничего не произошло. Осмелев, он сделал шаг вперед и полностью погрузился в туман. Мир вокруг него исчез, в глазах осталось одно непроглядное сиреневое свечение. Не было видно даже земли под ногами. Валера поднес палец к самому носу, но не увидел его. В придачу ко всему пропали все звуки. Он дернулся назад, и сразу все появилось — распадок, шорох ветерка, разговор друзей.

— Ну, что там? — оба нетерпеливо смотрели на него.

— А ничего! — ответил он, сняв шапку, чтобы вытереть неизвестно откуда взявшийся на лбу пот. — Ничего не видно.

— Что будем делать?

— Я думаю так, — чуть помолчав, ответил Валера. — У меня есть кусок веревки, метров пятьдесят. Я обвяжусь и пойду вперед, а вы будете травить фал, чтобы он был постоянно чуть натянут. Там ничего не слышно, так что договоримся о сигналах. Захотите спросить, как у меня дела, дернете за веревку один раз. Если я дерну один раз — у меня все нормально, два раза — срочно вытаскивайте, три — возвращаюсь сам. Тогда подтаскивайте фал на себя, чтобы я не потерял направление. Если у вас какая опасность — дергайте два раза. Все поняли? Ничего не перепутаете?

— Чего уж там понимать, — пробурчал Евтушенко. — Нехитрая наука. А может, все-таки не надо, а, Валера? Мало ли чего там…

— А зачем мы пришли сюда? — резко ответил Седых. — Полюбоваться, ничего не понять и назад вернуться?

Он взял в правую руку посох, вырубленный из молодой лиственницы, на левую намотал конец фала и, ощупывая перед собой путь, решительно шагнул в туман. Шел медленно, стараясь сохранить правильное направление, не отклоняясь к краю распадка. Но не успел сделать и десяти шагов, как веревку резко дернули один раз. Не терпится им, подумал Валера и, ответив одним рывком, двинулся дальше. Под ногами был ровный лед, покрытый неглубоким слоем снега, и идти было довольно легко. Он считал шаги и вдруг, когда счет достиг ста десяти, понял, что веревке пора бы и кончиться. В недоумении он дернул один раз, получил ответ, что все нормально и, пожав плечами, двинулся дальше. Пройдя двести шагов, Валера окончательно перестал что-либо понимать, но тут сиреневая пелена в глазах резко сменилась ослепительным светом, и он снова увидел перед собой двух друзей. Коля держал в руке смотанную бухту капронового фала.

— Не понял! — укоризненно сказал Евтушенко. — Ты зачем туда ходил? Чтобы постоять и назад вернуться? А вообще, может и правильно, опасно все-таки…

— Как это «постоять»? — разозлился Валера. — Я двести шагов отмерил…

— Каких двести? — рассмеялся Коля. — Веревки пятьдесят метров, а я всего-то размотал метра три, видишь, рукой держу на том месте, где ты остановился! Я еще дергал, хотел узнать, почему ты дальше не идешь?

— Я же тебе ответил, что все нормально!

— Да, ответил, но веревка-то дальше не разматывалась!

— Но я шел без остановки, никуда не сворачивал, насчитал двести шагов и снова к вам вышел. Ты что, не веришь мне?

— Почему, верю, конечно. Просто что-то странное здесь творится, — ответил Коля. — Давайте-ка теперь я попробую, вдруг у меня получится?

Не ожидая возражений, Коля отдал Валере моток веревки, оставив себе свободный конец, забрал посох и сказал:

— Буду каждые десять шагов дергать один раз. Если веревка будет разматываться, ты дергаешь тоже один раз, если нет — два. Остальное, как договаривались.

Зябко вздрогнув, он шагнул в стену тумана и сразу исчез. Седых сбросил с бухты несколько колец, поддерживая натяжение веревки, и тут ее движение остановилось, как будто Евтушенко застыл на месте. Через несколько секунд веревка дернулась один раз. Валера ответил двумя рывками. Так повторилось ровно двадцать раз — Валера держал в руке неподвижную веревку, не стравливая ни на сантиметр, и отвечал двумя рывками на один рывок Коли. А потом тот вынырнул из тумана с выпученными глазами, швырнул на снег палку и сказал:

— Ну, все, мужики! Ничего не понимаю! Ведь двести шагов насчитал, один в один! Что тут делается? Димон, ты не хочешь попробовать?

— А нечего мне там делать! — угрюмо заявил Парамонов. — Я и так уже все понял.

— И что ты понял? — с интересом спросил Валера.

— Что это система ниппель! Туда дуй, а оттуда… В общем, в одну сторону пропускает, а в другую черта с два, как ты ни рвись. А если оттуда мамонты полезли, значит, там и правда прошлое. Того и гляди, как бы кто-нибудь пострашнее не причапал, вроде саблезубых тигров или пещерных медведей!

— Возможно, ты и прав, — задумчиво проговорил Валера. — Давайте-ка, мужики, пройдемся вдоль забора, посмотрим по следам, кто тут вообще к нам поналез. Вы налево, я направо. Димка, ты чего не догоняешь? Вы туда идите, а направо я пойду.

Не поняв, чему удивился Парамонов, он пошел вдоль стены тумана, внимательно вглядываясь в снег. Судя по следам, количество зверья в распадке должно было изрядно пополниться. Вот тут прошли три довольно крупных горных барана, за которыми осторожно кралась рысь, похоже, побаивалась столь сильного врага. Под самой сопкой он набрел на отпечатки копыт сохатого и удивленно присвистнул, потому что такие огромные следы видел впервые. Лось должен быть настоящим великаном, подумал он. По дороге сюда они почти не смотрели по сторонам, стараясь не потерять след мамонтов, и потому не замечали ничего вокруг. А ведь, если хорошенько прочесать прибрежный лес, тут можно неплохо поохотиться. Надо будет подумать об этом на обратном пути…

— Вале-ера! Давай сюда! — донесся до него крик и, обернувшись, он увидел, как оба друга яростно машут руками. Поняв, что они обнаружили что-то интересное, Валера поспешил к ним.

— Что такое? — спросил он, запыхавшись.

— Да ты сам посмотри! — Дима показал ему на снег.

Валера посмотрел, и у него перехватило дыхание. На снегу, выходя из туманной стены, четко отпечатались две полосы от полозьев нарт, которые тащил олень, судя по следу, очень крупный, намного крупнее своих обычных северных собратьев. А рядом тянулись следы двух пар широких, судя по отпечаткам, подбитых мехом лыж…

Глава 14

Сражение у Гуляйполя

Артем внимательно следил за дорогой, и когда за следующим поворотом должны были показаться строения Хатагай-Хаи, сказал:

— Сергеич, остановись.

— Это еще зачем? — удивился водитель, но Незванов приказал ему:

— Делай, как капитан говорит.

— Когда туда ехали, на причале люди крутились, — объяснил Артем. — Не помешало бы проверить. Бинокля нет, случайно?

— У нас все есть! — гордо ответил запасливый Сергеич, достал из бардачка кожаный футляр и передал его Артему. Оптика оказалась не из самых лучших, но выбирать все равно было не из чего.

— Посидите здесь, я скоро, — сказал он и выпрыгнул из машины.

Опасения оказались ненапрасными. Посреди реки напротив поселка стоял «танк», коптя заведенным дизелем. «Арбалет» в нем был взведен, снаряд вложен. Хотя уже начинало смеркаться, Артем хорошо разглядел подпрыгивающих от холода рядом с бульдозером взрывника-наводчика Соломатина и бульдозериста Кончатого. Второй «танк» стоял на берегу, и его орудие было направлено на реку. Значит, Хлуднев поменял планы. Думая, что Бестужев ушел к якутам, и те могли приготовиться к отражению нападения, он решил выставить засаду и заняться обыкновенным дорожным разбоем. И первой жертвой должна была стать их машина.

Прикинув, что расстояние до первого «танка» составляет примерно с полкилометра, Артем быстро произвел в уме кое-какие подсчеты и вернулся к машине.

— Сергеич, — сказал он, приоткрыв водительскую дверь, — давай-ка мы с тобой местами поменяемся. Сейчас моя работа начинается. Тебя ведь не учили вождению в условиях артобстрела?

— Давай-давай! — поторопил шофера директор, заметив, что тот колеблется и не спешит выходить.

Водитель пересел назад. Артем сел за руль и, отчаянно газанув, рванул с места, резко набирая скорость.

— Эй, ты чего делаешь? — обиженно крикнул сзади Сергеич и схватил его за плечо.

— Не мешай! — зло бросил Артем, стряхнув его руку, и тот испуганно замолчал.

Он гнал машину, вдавив педаль газа до пола и слепя «танкистов» включенным дальним светом. Ему было хорошо видно, как засуетились Соломатин с Кончатым, как задвигалось вправо-влево «орудие», потом замерло, и сорвавшаяся с него огромная деревянная стрела понеслась, казалось, прямо в лобовое стекло «УАЗа». Он свернул влево так резко, что едва сумел удержать вставшую на два колеса машину. Снаряд пролетел мимо и со страшным грохотом разорвался где-то сзади.

Отчаянно вращая руль, Артем по широкой дуге зашел во фланг бульдозеру, видя, как Соломатин лихорадочно пытается установить на «орудие» новую стрелу, а Кончатый лезет в кабину. Не доехав метров сорок до «танка», Артем затормозил, крикнул Сергеичу:

— Гони за поворот, как увидишь, что я бегу к вам, сразу подъезжай!

Не оборачиваясь, выхватил из карманов оба «нагана» и побежал к бульдозеру. Соломатин все-таки успел заложить снаряд и взвести тетиву, но, поняв, что цель ускользнула, схватился за ружье. Артем выстрелил из обоих «наганов» одновременно, так, что пули прошли около его ушей. От страха оружие выпало из рук незадачливого «танкиста». Увидев такое дело, Кончатый выскочил из кабины и, петляя, как заяц, чесанул в сторону берега. Бросив вслед ему взгляд, Артем понял, что положение усложняется. От причала на помощь Соломатину бежали, размахивая ружьями, несколько человек. Артем не боялся их, просто они могли помешать ему. Но тут неожиданно сзади грохнул выстрел. Один из бегущих, выронив оружие, схватился за плечо и закрутился на месте. Остальные замерли в нерешительности, но после второго выстрела, хоть он никого и не зацепил, подхватили раненого и побежали обратно к берегу.

Артем обернулся и увидел стоящего на одном колене Незванова с карабином, выцеливающего очередную жертву.

— Хватит! — крикнул он директору. — Они уже не вернутся. Лучше следи за тем бульдозером! — он показал на второй «танк». — Если кто полезет на него — отгоняй! А я тут займусь…

Соломатин под шумок спрыгнул с бульдозера и собирался уйти по-английски, не прощаясь, но Артем ловко поймал его за воротник.

— И зачем только ты, Гриша, воевать пошел? — участливо спросил он. — Неужто тебе нравится в людей стрелять? Не твое ведь это дело…

И без всякого перехода, зашвырнув пленника на место наводчика, рявкнул: