Третье человечество Вербер Бернард

148. Энциклопедия: Конец света и новый завет

Перспектива конца света заложена в самой основе христианства. Святой Марк (гл. 13, ст. 8) писал, что «мир так же несет в себе семена собственной погибели, как беременная женщина в чреве — плод». После того как ангел на греческом острове Патмос поведал святому Иоанну о последних мгновениях Земли, того посетило видение апокалипсиса. Тогда ему было 80 лет.

В 90 году нашей эры Иустин Философ заявил, что Бог решил отложить конец света с тем, чтобы дождаться признания всем человечеством христианства в качестве единой религии. По расчетам ряда ученых средневекового периода, конец света должен был наступить ровно через тысячу пятьсот лет после смерти Христа, то есть в 1533 году.

После этого пророчества в тот год по всей Европе вспыхнули протесты милленариев, требовавших равенства между богатыми и бедными. Все эти бунты были подавлены самым жестоким образом.

Но хилиасты, приверженцы апокалипсиса, напугали власть имущих. Поэтому Ватикан, некоторое время поддерживавший стихийные народные движения, в конце концов предал их анафеме.

То же самое касается и Лютера — некоторое время он выступал в защиту этих восторженных сторонников конца света, но затем от них отмежевался. И даже заклеймил позором Яна Матиса, Томаса Мюнцера и Иоганна Лейденского — предводителей восстаний бедняков против богатых. В их рядах встречались представители самых разных слоев общества: крестьяне, рабочие, булочники, ремесленники, простолюдины, верившие в то, что конец света уже наступил и что терять им больше нечего.

5 апреля 1534 года Ян Матис во главе армии бедняков отправился взять штурмом Мюнстер. Под конец он, брошенный единомышленниками, оказался один, верхом на коне, перед целой армией. Полагая, что день конца света на самом деле наступил и что с ним ничего не может случиться, он атаковал врага в одиночку и без оружия. Солдаты буквально разорвали его на куски.

Все эти апокалиптические настроения легли в основу других народных движений, возникших триста лет спустя.

Эдмонд Уэллс, «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том VII

149

ЭПИДЕМИЯ ЕГИПЕТСКОГО ГРИППА. С тех пор как был обнаружен вирус египетского гриппа, прошло три месяца. Число жертв ежедневно растет по экспоненте. Ранее ВОЗ заявляла, что от инфекции скончались около 80 миллионов человек, но, по уточненным данным, на сегодняшний день их количество достигло 132 миллионов. Число погибших растет с каждым часом.

Журналисты больше не работают на улицах. Наш корреспондент Жорж Шара сейчас находится в подземном командном пункте Венсенского леса, в бункере жандармерии, контролирующей западную зону, и, благодаря камере компьютера, может с нами поговорить. Вы можете сообщить нам какие-нибудь сведения, Жорж?

— Люсьена, лучше всего будет показать вам видеоряд, снятый одним из беспилотных летательных аппаратов, благодаря которым у нас есть возможность следить за тем, что происходит снаружи. Как видно на пленке, эти черные столбы дыма поднимаются над домами, сожженными мародерами. Тела никто не хоронит и даже не упаковывает в пластиковые мешки (которые давно закончились). Они разлагаются на улице, пожираемые стаями одичавших псов. Когда с ними покончат собаки, их скорбную эстафету подхватывают вороны и мухи, которые окончательно обгладывают брошенные трупы. Банды грабителей врываются в дома, и я думаю, что буду прав, если посоветую всем забаррикадировать окна и двери и вооружиться. Складывается впечатление, что на волю вырвалась наша воинственная природа, таившаяся в закоулках генов, и агрессивность порой может стать поистине спасительной. Человеку приходится противостоять хищникам и своим соплеменни…

— Спасибо, Жорж, узнаю ваш стиль, но вынуждена вас прервать, чтобы продолжить наш выпуск. Напоминаю последние рекомендации: не выходите из домов. Дезинфицируйте все, к чему прикасаетесь. Не приближайтесь к птицам и ко всему тому, с чем они могли контактировать: гнездам, перьям, яйцам, экскрементам, мертвым пернатым. А сейчас я передаю слово Юдифь, которая находится в метеоцентре.

— Ну что же, погода, к сожалению, стоит хорошая, умеренный температурный фон способствует распространению вируса, который, по мнению аналитиков, не любит ни жары, ни холода.

— Спасибо, Юдифь. Не покидайте укрытия и немедленно сообщайте нам, если у вас появятся свежие новости.

150

Солнце встало. Петух не прокукарекал. Он давно издох, захлебнувшись слизью.

Сопровождая дневное светило, на горизонте показались автомобили. Как обычно, каждый знал, что нужно делать. Давид Уэллс, Нускс’ия, Аврора Каммерер и Пентесилея Кешишьян схватили оружие и встали у окон на верхнем этаже.

Лейтенант Жанико вооружился базукой, а полковник Овиц — огромным биноклем.

— Пять машин, — сказала она, но немного погодя уточнила: — По предварительным оценкам, их около двух десятков.

Наконец они разглядели вдали силуэты автомобилей.

— Только этого нам не хватало… — вздохнула Нускс’ия.

— Может, они просто проедут мимо, — предположил Давид, снимая оружие с предохранителя.

— Порой мне кажется, что я играю в старом фильме про зомби: «Ночь живых мертвецов» или «Я — легенда».

— Не люблю, когда реальность напоминает кино или литературу, — произнесла Аврора, придвигая к себе ящик с Фанатами.

Наталья Овиц приникла к биноклю:

— Остановились.

— Что они делают?

— У них… тоже бинокль. Они наблюдают за нами издали.

— Кто это?

— Мужчины и женщины. Переговариваются между собой. Хорошо организованы.

— Если они до сих пор живы, то так и должно быть, — заметила Нускс’ия.

— Их много, больше тридцати, у всех винтовки и противогазы.

— О, господи! — проворчал Давид. — Я так и знал, что в один прекрасный день мне придется сыграть в «Форт Аламо».

По направлению к ним, размахивая белым флагом на конце длинной палки, шел человек.

— Стойте! — бросил Мартен в микрофон, соединенный с громкоговорителями у ворот.

Когда мужчина, несмотря на это, двинулся дальше, Пентесилея выпустила из автомата очередь прямо ему под ноги.

Он остановился.

— Только бы он ушел, только бы он ушел, только бы он ушел, — повторяла Аврора.

Продолжая размахивать белой тряпкой, мужчина поднял вверх раскрытую ладонь.

— Я пришел с миром! — закричал он.

Лейтенант Жанико встал у окна и стал целиться из базуки.

— Идите своей дорогой, — бросил он.

— Мы не желаем вам зла, — произнес человек. — Мы голодны. Если вы дадите нам немного еды, мы тут же уедем.

— Сколько вас? — спросил лейтенант Жанико.

— Тридцать восемь. Среди нас есть раненые.

— А больные?

— Нет. Мы здоровы. У нас есть защитные костюмы, а в контакт с больными мы не вступали. Ранения у наших товарищей пулевые.

Полковник Овиц наблюдала в бинокль за поведением остальных, сгрудившихся у машин, но оценить их состояние не могла.

— Он лжет, — сказала она.

Человек с белым флагом ждал.

— Мы не животные, — стал настаивать он, — и не должны умирать с голода во Франции в разгар третьего тысячелетия.

Пентесилея навела на него лазерный прицел.

— Раньше я был программистом. Писал компьютерные игры для детей. «Глупые мыши» — это я придумал. Затем пришла беда, и мы спасались как могли. В том, что появился египетский грипп, нашей вины нет.

— Он лжет, — повторила Наталья.

Пятеро членов команды ждали, когда полковник отдаст приказ открыть огонь, но она все медлила.

— Что будем делать? — спросила Аврора.

— Ждать, — ответила Наталья.

— Чего?

— Глупости с его стороны.

И вновь медленно потянулись секунды.

— Сжальтесь над нами, — повторил мужчина, — с нами женщины и дети. И старики. Мы уже два дня ничего не ели.

Наталья Овиц навела бинокль на лицо мужчины, затем на автомобили, застывшие в ожидании вдали, не заглушая двигателей.

— Мы могли бы бросить им через стену несколько банок консервов. Возможно, этого будет достаточно для того, чтобы они убрались восвояси, — предложила Нускс’ия.

Полковник Овиц не потрудилась даже ответить. Тогда Нускс’ия решила сделать все сама.

Мужчина с белым флагом нагнулся, чтобы поднять еду, повернулся к ним спиной и вдруг ловко отпрыгнул назад.

— Граната! — закричала Наталья.

Раздался взрыв. Наклонившись за банкой, человек воспользовался случаем, швырнул в сторону ворот гранату и бросился наутек. Пять автомобилей ринулись вперед, чтобы воспользоваться пробитой в крепости брешью.

— Все по местам, — спокойно приказала Наталья Овиц.

Через несколько мгновений первая машина остановилась, пораженная гранатой, выпущенной из базуки лейтенанта Жанико. Из нее высыпали фигурки и стали стрелять в сторону защитников центра. Второй автомобиль вышиб ворота, из него выскочили мужчины и, стреляя по окнам, хлынули на огороженную территорию. Шестеро защитников НИСХИ едва успели укрыться за мешками с песком. Наталья Овиц взяла винтовку с оптическим прицелом, задержала дыхание и выпустила пулю прямо в сердце тому, что бежал первым. Передернула затвор и уложила второго. Другие ученые стреляли не так метко.

— Мы же не солдаты! — проворчала Аврора.

— Если хотите остаться в живых, нужно защищаться, — ответил лейтенант Жанико, останавливая вторую машину выстрелом из базуки.

Аврора, Давид и Нускс’ия, не осмеливаясь высовываться, стреляли наугад по въезжавшим во двор автомобилям. Лишь Наталья, Мартен и Пентесилея, рискуя собой, подставляли себя под пули, стараясь вести более прицельный огонь.

Через несколько минут три первые машины превратились в дымящие остовы; нападавшие, оставив на поле боя шесть человек, решили отказаться от этой добычи, оказавшейся им не по зубам, и на полной скорости двинулись назад.

Лейтенант Жанико прицелился в них из своей базуки, но полковник Овиц знаком дала ему понять, что это бесполезно.

— Почему вы не дали ему выстрелить? — удивленно спросила Аврора.

— Лично на них мы не таим зла, — ответила Наталья, — конфликт между нами разгорелся лишь в силу обстоятельств. Человек с белым флагом в прошлом и правда мог быть компьютерщиком. И среди них в самом деле есть голодные женщины и дети.

— Вы же говорили, что он лжет.

— Он врал о своих мирных намерениях. Повстречай мы его, отдыхая в каком-нибудь клубе, он вполне мог бы показаться нам симпатягой. Мы бы выпили с ним пару коктейлей и сыграли в покер.

В этот момент компьютерщик, до этого прикидывавшийся убитым, вскочил на ноги, выхватил пистолет, выстрелил в их сторону и ранил лейтенанта Жанико в ухо. Пентесилея выстрелила ему в грудь, он рухнул на землю.

— Играя с ним в покер, я была бы уверена, что он мошенничает, — сказала она.

Нускс’ия занялась раной Мартена. Вставая, он продемонстрировал свою футболку с написанными на ней фразами:

— На этот раз твои законы Мёрфи далеки от истины, — сказал Давид. — Мы были готовы и справились без посторонней помощи. Все эти изречения — ложь, ведь мы остались целы и невредимы.

— А где Эмма?! — воскликнула Аврора.

Наталья стала искать девочку, глядя в бинокль.

— Вон она, я ее вижу. Она играет с…

Фраза так и осталась незаконченной.

Другие члены команды тоже схватили бинокли и тут же поняли, в чем дело. Эмче забралась на тело программиста с белым флагом. Лейтенант Жанико немедленно натянул на себя защитный костюм, сделавший его похожим на космонавта, и спустился вниз. Когда он подошел к Эмме, она уже засунула в ноздрю компьютерщика ручку. Из его носа вытекала смесь крови и слизи. Эмма хлопала ладошкой по его приоткрытым губам.

Мартен осторожно взял крохотного ребенка.

Программист, глаза которого все еще были открыты, хрипло сказал:

— Никогда не видел таких маленьких!

Жанико поместил ребенка МЧ в герметичный сосуд.

— У вас грипп? — спросил он бившегося в агонии компьютерщика.

Лицо нападавшего превратилось в оскал.

— Кто же знает?

Офицер вытащил из сумки пистолет и выстрелил ему в голову. Затем отнес ребенка в здание, вернулся обратно, добил остальных раненых, стащил их тела в кучу, облил бензином и поджег.

Потом поджег два расстрелянных автомобиля и забил досками брешь в ограде. Обитатели научного центра в защитных костюмах наблюдали за Эммой, которая, не понимая, почему ее закрыли в банке, барабанила ручками по стеклу.

Теперь ей было 3 месяца, что соответствовало 30 человеческим месяцам или двум с половиной годам. Давид и Аврора отнесли ее в лабораторию и со всеми возможными мерами предосторожности извлекли из сосуда. Аврора вставила ей миниатюрную иглу в вену на руке, взяла немного крови и поместила под электронный микроскоп. Затем стала следить за появлявшимися на экране данными. И через несколько минут возвестила:

— У меня две новости — хорошая и плохая. Плохая: Эмма контактировала с вирусом.

Все с обеспокоенным видом собрались в лаборатории.

Аврора еще раз проверила несколько колонок цифр и, чтобы довести мысль до конца, сказала:

— А вот и хорошая: ее иммунная система его победила.

Нускс’ия была единственной, кому это показалось совершенно нормальным.

— Вы в этом уверены? — спросила Наталья.

— Абсолютно. Она не инфицирована и не заразна. Обнаружив вирус египетского гриппа в крови, ее лимфоциты тут же его уничтожили.

Они с опаской сняли защитные скафандры. Затем, немного поколебавшись, вдохнули тот же воздух, которым дышала малютка. Микродевочка, не понимая их настороженности, тут же потребовала, чтобы ее взяли на руки. Давид осторожно погладил ее по головке. Шестеро ученых во все глаза глядели на маленькое создание.

— По-видимому, наш успех превзошел все ожидания, — заметила полковник Овиц.

И тут из динамика, передающего звуки из инкубаторного зала, послышался треск.

Все бросились в кувез. Там выстроилась рядами тысяча яиц, освещенных инфракрасными лампами, заливавшими их оранжевым сиянием. Табло показывало температуру, при которой созревало это новой поколение Эмм.

И тогда ученые, все так же зачарованно, увидели, как скорлупа, одна из тысячи, раскололась. Словно вторя ей, тут же лопнула другая. Затем третья.

Как только яйца пошли трещинами, их стали укладывать на большие матрасы, специально разложенные для этой цели в соседней комнате.

Как раз вовремя. Вот из верхушки яйца появилась крошечная ладошка новорожденного. Толкнула скорлупу другая. Показалась ручка, затем из скорлупы высунулась головка. Из яиц стали вылупляться скользкие, неумело барахтавшиеся фигурки. Давид заметил, что волосы у младенцев были самых разных оттенков — белокурые, иссиня-черные, каштановые, русые, рыжие. Даже лица и те отличались — формой носа, губами, скулами и цветом глаз.

«Нам удалось составить настоящую генетическую смесь. Они не клоны, это братья и сестры. К счастью, хотя рост их примерно одинаков, они все разные», — подумал Давид.

— После первой особи вот вам первое поколение микрочеловечков, — взволнованно сказала Нускс’ия.

— Это наши дочери. Они меньше и сильнее нас, — завершила ее мысль Пентесилея.

«Будущее человечество, — пронеслась в голове Давида мысль, — особенно если грипп окажется стойким».

Руководствуясь чисто практическими соображениями, полковник Овиц предложила не давать каждому новорожденному отдельное имя, а называть и дальше девочек Эммами (от М. А., Микро-Авроры, потому что создала их главным образом именно она), а мальчиков — Амадеями (от М. Д., Микро-Давида), добавляя к этому имени число, которое будет служить им фамилией.

Эмма, самая старшая, из первого выводка, ранее получившая имя МЧ-121, стала теперь Эммой-001. Всем остальным Эммам были присвоены номера до 900. Мальчиков пронумеровали от 001 до 100.

Чтобы не путаться, Пентесилея предложила надеть каждому из них на ногу пластиковое колечко.

Маленькая Эмма-001 прильнула к Наталье и ни за что не хотела с ней расставаться, словно боялась, что ее опять посадят в стеклянную банку и начнут тыкать иглой.

151

Получив «дополнительный стимул в виде моего наказания», люди вернулись к работе и вновь приступили к строительству ракеты, способной доставить на астероид ядерный заряд.

Они усовершенствовали аэрокосмические технологии и разработали новые методы расщепления материи.

Чтобы гарантированно иметь достаточное количество инженеров и пилотов, биологи активизировали свою деятельность по созданию микролюдей. Я позволяла им испытывать бомбы на моей поверхности и даже под землей.

Ах, ядерные взрывы…

Это было больно, но необходимо, если я хотела распылять на атомы небесных пришельцев размером с Тейю. Чем больше люди совершенствовали свои инструменты наблюдения за Вселенной, тем больше я осознавала, как мне повезло жить, существовать и мыслить. Вместе с тем тот факт, что я уникальна, переполнял меня странным чувством — совершенно новым ощущением, которое люди позже назвали одиночеством.

Я поняла одну вещь: люди были смертны, но воспроизводили себе подобных. Все представители растительного и животного мира могли передавать свои свойства потомкам и, таким образом, обретать бессмертие. Все, кроме меня.

Ценой моей вечной старости было… бесплодие. Присущая мне уникальность пугала и вызывала головокружение. Однажды вечером я поняла, что случится с Солнечной системой и даже Вселенной, если я умру.

Больше не будет жизни.

Больше не будет разума.

Больше не будет сознания.

Во всей Вселенной — лишь пустота, молчание и тьма.

И я стала еще требовательнее к людям — моим предполагаемым защитникам.

Я преподавала им суровые уроки. Мне хотелось, чтобы они были бдительными и внимательными, заинтересованными в том, чтобы меня защитить. Да что там, я хотела, чтобы мысль об этом преследовала их днем и ночью. За любой, даже малейшей ошибкой следовало строгое наказание. Каждая неудача в космонавтике наказывалась землетрясением, тайфуном, торнадо, извержением вулкана или эпидемией.

Теперь они знали, что потерпеть неудачу означает навлечь на себя мой гнев. И тогда мои маленькие слуги в страхе стали усердно трудиться над созданием качественных ракет и атомных бомб.

Я вновь обрела надежду.

152

Над лесом Фонтенбло вставало солнце. В небе роились тучи мух. Горе одним — счастье другим, и их становилось все больше. На земле процветали крысы. Они надеялись, что конец главенствующего вида приведет к правлению их собственного.

Лейтенант Жанико закончил укреплять въездные ворота научного центра НИСХИ в Фонтенбло. После дюжины нападений других банд, участники которых все больше слабели от болезни и поэтому действовали все бездарнее, команда ученых наконец получила передышку, воспользовавшись ею для того, чтобы вырастить и воспитать первое поколение микролюдей.

В рамках проекта, названного Натальей «Воспитанием личинок», они переоборудовали в миниатюрные ясли большой зал на первом этаже в левом крыле здания.

Следуя инструкциям полковника Овиц, шестеро ученых распределили между собой круг задач.

Аврора учила их говорить и считать, Давид — читать и писать (используя «Энциклопедию относительного и абсолютного знания», позволявшую быстро изучать самые разные темы, превращая занятия в игру), Пентесилея — ходить и заниматься спортом, в первую очередь стрелять из лука и выполнять акробатические упражнения.

Нускс’ия прививала им навыки оптимального питания, дыхания и сна. По ее словам, «дышать, есть и спать всем кажется совершенно очевидным, однако мало кто из нас умеет делать это правильно, и если детей научить, они не забудут этого никогда». Чтобы вдолбить им эти истины в голову, она прибегала к самым разным упражнениям.

Полковник Овиц, учитывая, что в будущем им придется выполнять функции миниатюрных лазутчиков, обучала их тактике проникновения в стан врага и ведения боя. Лейтенант Жанико, со своей стороны, не прикасался к ним вообще, опасаясь причинить боль. Остальные подтрунивали над его неуклюжестью, но сам он был убежден в том, что это не его сфера деятельности и что женщины с детьми всегда управляются лучше мужчин. Поэтому он просто предоставил в их распоряжение свои таланты строителя и ремонтника.

Между тем запас консервов медленно таял, рацион казался неизменным, и члены команды со страхом следили за новостями. Журналисты больше не выходили из своих квартир, общаясь с помощью встроенных камер ноутбуков.

Смертельное наступление вируса стало постепенно сбавлять обороты. Число жертв стабилизировалось, превысив 500 миллионов человек.

Шестеро ученых почувствовали что спаслись, но отношения между ними стали напряженными. Началось все с мелких размолвок, которые Наталья тут же гасила, но пребывание в замкнутом пространстве действовало на нервы, и ссоры становились все крупнее.

Дни проходили согласно установившемуся распорядку. Завтрак в полном молчании, работа в инкубаторах, забота о новорожденных, воспитание малышей, обед, занятия, строительство домиков, соответствующих росту микролюдей, просмотр новостей, открывание банок с консервами и приготовление ужина.

Собираясь за столом, они уже не общались как раньше. Чтобы избежать столкновений, говорить о болезни и смерти было запрещено. А поскольку они придерживались разных мнений о том, как воспитывать микролюдей, то была достигнута договоренность, что в зоне своей ответственности каждый делает что хочет, и критиковать его никому не позволено. Дошло до того, что за ужином они не обменивались и парой фраз.

Как-то вечером Давид, чтобы разрядить атмосферу, обронил:

— Мой прадед как-то загадал мне загадку: как составить квадрат из трех спичек?

Все изумленно повернулись к нему. Предложить разгадать ребус в атмосфере такого напряжения казалось им сущим безумием. Наталья тут же поняла всю выгоду, которую сулил этот отвлекающий маневр.

— И каково же решение?

— Не знаю.

Она взяла три спички, положила их на стол и стала перемещать.

— Не ломая и не составляя из отдельных кусочков?

— Да, не жульничая.

— Это невозможно.

— Раз мой прадед это сделал, значит, способ есть.

Догадавшись, что Давид хочет разрядить обстановку, Аврора тоже взяла спички и стала составлять из них фигуры. Ее примеру последовали и остальные. Это позволило им забыть о голоде.

— Ты уверен, что есть решение без всякого надувательства?

— Более того, я уверен, что мы его найдем. Может, кто-то один, а может, все вместе.

Его слова заставили всех улыбнуться. Наталья понимала, что подчиненные мучились от чувства вины за то, что выжили, в то время как мир снаружи превратился в ад.

Выбившись из сил, спать легли они рано.

Однажды вечером, когда Нускс’ия, сжав кулаки, спала рядом, Давид встал, подошел к окну и задумался. Вдруг его внимание привлекла какая-то тень. Он надел защитный костюм, взял винтовку и направился к могиле матери. Подойдя к ней, он услышал, как позади него что-то хрустнуло, и обернулся.

Включив фонарь, он узнал Аврору, тоже в скафандре, вооруженную винтовкой.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Я не мог уснуть, подошел к окну и увидел рядом с могилой матери какого-то оборванца.

Он осветил могилу и увидел, что произошло.

— Этот бродяга выкопал тело. Вероятно, надеялся найти что-нибудь съедобное. Некоторые настолько страдают от голода, что становятся каннибалами, пожирателями мертвечины!

Давид, как смог, восстановил могилу.

— А что ты здесь делаешь?

— Я увидела тебя.

— И что?

— Я повздорила с Пентесилеей и не могла заснуть, — произнесла Аврора голосом, приглушенным плексигласом скафандра.

— Остальные увидят, что нас нет.

— Риска не избежать. Оказавшись за стенами научного центра, мы уже подвергли себя опасности. Мы так поглощены работой, за нами так пристально наблюдает эта чета, что у нас даже нет возможности поговорить друг с другом. Мне хотелось остаться с тобой наедине.

Аврора сняла шлем.

— Но на тебя могут попасть экскременты какой-нибудь ночной птицы или летучей мыши! — воскликнул Давид.

— Знаю. Но я готова рискнуть, чтобы поговорить с тобой по душам.

— А как же тело моей матери?

— Оно уже перестало быть заразным. Даже вирусы, чтобы выжить, нуждаются в тепле, влаге и жизни.

Давид тоже снял шлем. Они переглянулись, вдохнули ночной воздух и улыбнулись.

— Я все думаю о том, что ты сказал мне во время первой встречи в Сорбонне. Тебе казалось, что когда-то мы уже были одной семьей.

— Я сказал это, чтобы за тобой приударить.

— Не притворяйся большим циником, чем ты есть на самом деле. Я тоже тогда это почувствовала. До такой степени, что… — Она пожала плечами. — Пентесилея ревнует. Ей кажется, что мы с тобой состоим в каком-то тайном заговоре. Хм… вот невезение, мне постоянно попадаются женщины, устраивающие сцены ревности, а я ненавижу людей, предъявляющих на меня какие-то права. Я никому не принадлежу. Никто не может быть чьей-то собственностью. То, что люди занимаются любовью, не наделяет одного человека властью над другим.

— Этот спор идет уже давно, — признал Давид, забрасывая могилу матери землей.

— Я думала, что в однополой любви смогу избежать подобных неприятностей, но мне все время попадаются женщины, еще более ревнивые и властные, чем мужчины. Это какой-то злой рок.

— Пентесилея — настоящая царица амазонок. Я видел, как она натаскивает Эмчей. Это впечатляет, — сказал Давид.

— А что у тебя с Нускс’ией?

Он пожал плечами:

— Она ревнует к тебе, и по той же самой причине. Ей кажется, что между нами существует «кармическая» связь.

Луну закрыли облака, гонимые ветром. Давид вздрогнул.

— Раньше я именно так и думал, — признался он. — Но теперь не знаю. Что это изменит? Я ведь тебе не нравлюсь, правда?

Аврора встряхнула волосами:

— Физически нет. Сожалею, но ты не в моем вкусе.